Лима Морис. Метро в неизвестность

   Виктор не ошибся, и вскоре астролет с пассажирами завис над огромной горловиной. Экипаж рассмотрел одетого в голубое человека, стоящего у огромного костра, который, конечно, был разожжен, чтобы привлечь их внимание.
   Корабль сел, и Ригель бросился к нему.
   Когда астронавты открыли входной люк, Ригель с запавшими глазами, в испачканном комбинезоне, задыхаясь, проговорил только одно слово, которое, вероятно, прочно вошло в его лексикон:
   - Извините!
   Сказано это было с такой искренностью, что вся четверка одновременно и радостно протянула ему руки.
   - Уж не знаю, что представляли из себя эти маркабиане, но если они были такие же, как Ригель, я бы всех их обнял! - весело проговорил Виктор.
   - Ну да. Ты говоришь так потому, что точно знаешь, что он единственный и последний, - проворчал Лоэнгрин.
   Нет, конечно, Ригель не был последним жителем планеты. Он не хотел быть последним, что и пытался объяснить землянам на своем примитивном языке. Причем он так коверкал слова, что астронавтам пришлось приложить все свои усилия, чтобы его понять.
   Но мало-помалу все прояснилось.
   Это было просто невероятно.
   После блужданий по пещерам в компании с маленьким Тки Ригель был охвачен одной-единственной мыслью:
   - Вы нам нужны! Наша раса должна возродиться и вновь выйти на свет!
   Доминик заверила его, что они с самого начала были готовы помочь ему в этом.
   Ригель ещё довольно плохо владел языком землян и не мог ясно изложить свои мысли. Но все же они поняли, что он просит их сопроводить его в глубины планеты к открытой им какой-то "большой вещи".
   Конечно, с "Молохом" невозможно было перебраться через огромное пещерное озеро. Оставалось только покинуть звездолет.
   А возможно ли такое? Снаряжение корабля включало в себя многие необходимые экипажу предметы и оборудование, в том числе и специальную непотопляемую надувную лодку. В конце концов было решено, что Хосе и Виктор останутся на борту звездолета, а Доминик и Лоэнгрин будут сопровождать Ригеля.
   Космический корабль ещё раз совершил посадку в Великих пещерах, так чтобы исследователям было удобно добираться до озера и сталагмитового "леса". В последний момент Виктор предложил Ригелю посмотреть тот фильм, где отсняты руины города, открытого ими неподалеку от морского побережья. Пока Лоэнгрин занимался подготовкой экспедиции, ксюлианин просматривал пленку.
   Когда появились руины разрушенного города, Ригель вскочил и стал выкрикивать что-то по-ксюлиански, а затем, повернувшись к друзьям, попытался перевести:
   - Это... есть... Голубой город!..
   - Ксюлианский город, точно?
   - Да... Мой город...
   И тут неожиданно он захлебнулся в рыданиях, а Доминик мягким движением привлекла и обняла его, успокаивая. Она утешала этого огромного парня, рыдавшего, как ребенок.
   У Виктора судорожно перехватило горло, а Хосе смотрел на Ригеля с глубокой жалостью и симпатией.
   - Что ж, Ригель, выходит, что нет никакой ошибки и мы в самом деле на твоем Ксюле, который земляне называют Маркаб IV...
   - Да, - всхлипнул ксюлианин.
   - Почему же ты плачешь? Разве нет теперь надежды, что ты найдешь здесь ещё кого-нибудь, может быть даже из тех, кого любишь? Почему ты считаешь себя единственным выжившим?
   Ригель обратил на капитана свои огромные, залитые слезами глаза:
   - Капитан Хосе... Я один... Все мертвые... С тех пор... - и он опять всхлипнул.
   - С каких пор?.. О чем ты говоришь?
   - С тех пор, как вы говорите... прошло много веков...
   - Но, Ригель, это же невозможно!
   - Ксюл окружало плотное облако... Оно не пропускало солнечное тепло... Его выпустили ученые, чтобы нейтрализовать ракеты и всякие другие непонятные объекты, которые нам угрожали... Но они не знали, что атомное облако невозможно рассеять... Вы знаете... сколько это должно было продолжаться?..
   Земляне ошеломленно переглянулись.
   - Выходит, что радиоактивная сфера окружала планету? Но ведь нужны века... тысячелетия, чтобы она рассеялась! Это же десятки веков, Ригель!
   Опустив голову, ксюлианин вздохнул:
   - Семь тысяч... восемь тысяч ксюлианских лет... Именно так... Я хочу показать вам доказательство...
   Вскоре Ригель, Доминик и Лоэнгрин уселись в лодку, снабженную небольшим, но мощным атомным мотором.
   Ксюлианин и саксонец-землянин помирились. Они пожали друг другу руки под благожелательным взглядом Доминик. Теперь все они были почти убеждены в том, что теневики являются настоящими ксюлианами, далекими потомками жителей той эпохи, в которую жил Ригель и когда планету постепенно губил холод. Выжившие после аварии метро медленно эволюционировали, теряя окраску кожи и зрение, но приобретая другие необыкновенные свойства.
   Когда лодка отплыла, Виктор шутливо поклонился и заявил:
   - Это, скажу вам, довольно необычно, пожать руку парню, претендующему на возраст семь или восемь тысяч лет!..
   Потом они медленно возвращались с Хосе к "Молоху", и Виктор снова заговорил:
   - Хосе... Все же это здорово... Здорово, что Ксюл освободился от своей проклятой ядерной оболочки, а теневики - потомки спасшихся ксюлиан... Но все равно это не объясняет, каким образом Ригель мог выжить в течение стольких веков...
   Капитан помолчал, потом подошел к одному из сталагмитов и поскреб ногтем его влажную поверхность.
   - Кальцинирующие воды - вот тебе и все объяснение...
   - Тут я не согласен, Хосе... Даже если человек может быть полностью покрыт минеральным панцирем или, скажем, каменной корой... Но ведь нужно долгое время для того, чтобы он окуклился, как какой-нибудь майский жук. Кроме того, он должен был быть абсолютно неподвижен...
   - Но ведь, по словам Ригеля, все так и было! Он потерял сознание, когда какой-то тип, которого потом сожрало чудовище, попал ему камнем в живот...
   - Ну да, тогда он и погрузился в каталептическое состояние... задумался Виктор. - Ладно, с этим я согласен. Но если он не шевелился, пока кальцинированная вода покрывала коркой дыхательные пути, он бы задохнулся...
   Хосе покивал головой.
   - А может быть, и не задохнулся бы, как это и случилось. Вспомни-ка, Виктор, об опытах факиров в прошлые времена на Земле. Их даже вмораживали в глыбу льда. А в лабораториях проводили опыты с рыбами и некоторыми животными... Потом некоторых оттаивали, и они продолжали нормально жить, как будто бы только что проснулись. Впрочем, с уверенностью можно сказать, что они спали, анестезированные на операционном столе.
   - Да, да. Припоминаю. Их, кажется, погружали в жидкий гелий. Создавали температуру абсолютного нуля. Потом сохраняли, как музейные образцы и при восстановлении нормальной температуры тела у них начинало биться сердце. Тогда действительно что-то подобное могло произойти и с Ригелем...
   - Ну да. Это, вероятно, происходило в два этапа. Сначала каталепсия, вызванная ударом в солнечное сплетение, затем сильное охлаждение. Ну, а уже после этого...
   - ...покрытие парня каменной коркой и переход в безжизненное состояние. Так что, пожалуй, для того, чтобы кальцинированная вода сделала свое дело, времени было достаточно. Ригель не дышал, а сильный холод, к тому же постепенно нарастающий, затормозил все его жизненные процессы. А потом минеральные отложения покрывали его все больше и больше из века в век...
   - Да, скорее всего, так и случилось. Нарастание сталагмита шло, как это происходило бы на любой другой планете. Кстати, у меня тут возникла одна идея... Некоторые сталагмиты имеют довольно странную форму... А не попробовать ли нам вскрыть их излучателем? Вдруг обнаружим кого-нибудь еще?
   Однако сколько они ни трудились, ничего похожего на случай с Ригелем обнаружить не удалось.
   Так ни с чем они и вернулись на "Молох". Зато они больше не испытывали ни малейшего сомнения в том, что Маркаб IV является планетой Ксюл, а Ригель - выживший ксюлианин. Теперь Ксюл стал планетой примитивного типа. Ядерное покрывало давно рассеялось, а холод ещё раньше уничтожил большинство прежних существ. Спаслись только те, кто был в метро, и мало-помалу они превратились в совершенно варварскую расу.
   Пока Хосе и Виктор искали ключ к решению загадки выживания Ригеля, тот с Доминик и Лоэнгрином оказался вблизи деревни, где жили теневики.
   По просьбе Ригеля земляне погасили фонари, свет которых ввергал водяной народец в глубочайшую панику.
   Почувствовав возвращение своего божества, бледнокожие высыпали на берег, выражая неописуемую радость, хотя к сопровождающим его двум землянам отнеслись с некоторой опаской.
   Доминик и Лоэнгрин были поражены, обнаружив этот затерянный мирок. Доктор Фло тут же прониклась большой человеческой жалостью, овладевшей ею даже сильнее, чем научное любопытство к этим созданиям с почти прозрачной кожей.
   Тки резвился, как котенок, радуясь присутствию Ригеля.
   А сам Ригель тем временем собрал теневиков и представил им своих друзей с планеты Земля. Да, именно друзей, он настаивал на этом. Он рассказал, что по своей неловкости даже сам сначала плохо понимал их роль. Но теперь с этими людьми, прибывшими с далекой звезды, должен установиться мир. А эта милая молодая женщина, очень ученая и много знающая, готова отдать все свои знания на благо теневиков.
   Ригель чувствовал, что народ Великих пещер охватило буйное ликование. Об остальном он обещал рассказать несколько позже. Самое главное, что он вернулся вместе с Тки из глубин планеты, оттуда, где находится "большая вещь", которая его так взволновала, что он сразу же бросился на поиски землян и их летающего корабля.
   После слов о землянах теневики стали вести себя несколько неуверенно. Если не считать Тки, то они в целом недоверчиво отнеслись к присутствию женщины и мужчины, пришедших к ним из Света, которого они больше всего боялись. От старшего поколения теневиков исходило излучение боязни и даже осуждения пришельцев. Абсолютно четко это улавливал один Ригель, но и Лоэнгрин прошептал Доминик:
   - Вы чувствуете, доктор? Они явно настроены против нас...
   - Этого-то я как раз и опасаюсь. Однако не думаю, что мы должны их бояться. Они, конечно, примитивны, но не совсем варвары, и нуждаются, скорее, в нашей помощи, чем в каких-либо поучениях и указаниях.
   Все это не слишком убедило Лоэнгрина, и он решил не терять бдительности. Он был в гораздо меньшей степени идеалистом, чем Доминик, к тому же, изучив земную историю и историю некоторых известных рас в галактике, он считал, что в гуманоидных существах навсегда сохраняется некая воинственная жилка.
   Впрочем, у жителей озерного селения она пока не проявлялась.
   Ригель спешил показать землянам "эту вещь", и, следуя за Тки, они отправились к галереям, за которыми эта штука располагалась.
   Доминик ахала от восхищения. Действительно, окружающее впечатляло. Воды больше не было, а шла анфилада природных гротов и галерей, их связывающих. Галереи были в ряде случаев довольно узкими, а кое-где приходилось ползти по краю пропасти. В некоторых местах им пришлось преодолевать бездны по изъеденным коррозией каменным мостикам, а иногда пробираться поблизости от жерл вулканов, внутри которых полыхали отсветы адского огня. Однажды, приблизившись к такому жерлу, они явственно ощутили светобоязнь маленького теневика. Он весь съеживался, замирал, с трудом решаясь продвигаться дальше. Прижимаясь к скалам, он вздрагивал каждый раз, когда на его тело падал отблеск огня.
   Доминик и Ригель делали все от них зависящее, чтобы прикрывать его от этих бликов, но ребенок все равно страдал.
   - Послушайте, - сказала Доминик, - мы ведь ещё достаточно далеко от этих кратеров, что же будет с малышом, когда мы вплотную приблизимся к ним?..
   - Ребенок просто умрет, - с болью в голосе ответил Лоэнгрин, - нужно прикрывать и защищать его от света...
   Доминик бросила на него благодарный взгляд. Она прекрасно знала, что этот детина способен, если понадобится, пожертвовать собой ради ребенка.
   Как выяснилось, первый поход Ригеля прошел без приключений. На них с Тки не напало ни одно из пещерных животных. Теперь тоже все шло вроде бы спокойно в этом отношении. Иногда их предупреждали инстинкт и чувствительность Тки, и они видели лишь какие-то уродливые тени, далекие, но достаточно страшные.
   - Будем надеяться, что и на сей раз нам удастся избежать встречи с представителями местной фауны...
   Путь был довольно сложный, и прошлый опыт Ригеля не слишком им помогал. Но Тки, к счастью, ни разу не ошибся и вел их очень точно. Они подходили...
   - Мы подходить... - прошептал Ригель.
   И вот они вошли в обширный грот. В нем царил какой-то слабый бледный полумрак - результат отражения солнечного света от стен. Зажигать фонари земляне не смели, чтобы не травмировать Тки.
   - Вот она... каменная штука...
   Доминик и Лоэнгрин приблизились. Ригель прижал к себе Тки, давая землянам возможность все же зажечь фонари. Доктор Фло и её спутник взглянули...
   В скалистой стене пещеры виднелось что-то явно ископаемое. Возможно, "это" было там замурованным многие века, дожидаясь их появления. Но "это" было не животного и не растительного происхождения и скорее напоминало эволюцию минерала в минерал, происходящую путем трасмутации, подобной той, что происходит в недрах планеты. Потом некие конвульсивные движения планетной коры и сотрясение её, связанные с относительно недавними катаклизмами на Ксюле, частично обнажили эту вещь, расширив её каменное гнездо, хотя теневики, совершенно не знакомые с понятием времени считали, что "вещь" существовала здесь всегда.
   В удобном углублении, создаваемом крепчайшим перекрытием из материала, напоминающего янтарь, находился этот объект, длиной около двадцати метров. Теперь он буквально выпирал из своего гнезда и хорошо был виден сбоку.
   Всю его поверхность покрывала платина, неоспоримо свидетельствующая о том, что это очень древнее произведение рук человеческих и использованы здесь довольно высокие технологии.
   - Ригель... - сказала Доминик, - да ведь это же вагон! А?!..
   Могучий ксюлианин молча смотрел на вагон, являющийся призрачным напоминанием о его исчезнувшей цивилизации. А Лоэнгрин тем временем с любопытством касался пальцами этого удивительного "ископаемого", свидетельствовавшего о существовании на Ксюле развитой цивилизации тысячелетия назад.
   Земляне воочию наблюдали теперь то, чего не видели ещё никогда на открытых ими планетах. А может быть, такое вообще являлось единственным феноменом во всей галактике.
   Ископаемый вагон метрополитена...
   Доминик и Лоэнгрин в едином порыве пожали руку Ригелю, тысячелетнему Ригелю, живому отражению эпохи, исчезнувшей в нескончаемом потоке пространства - времени. Этим они как бы оказывали свою поддержку ксюлианину, молча оплакивающему свой исчезнувший мир.
   Очнувшись, Ригель поблагодарил их на своем примитивном языке за это чисто человеческое сочувствие. Потом, запинаясь, проговорил:
   - Теперь... нужно думать... других... Эти исчезать... мертвые... Теневики живые...
   Он ещё теснее прижал к себе Тки. Ребенок, воспринимавший Ригеля как бога, чувствовал, что люди, прибывшие из Света, глубоко взволнованы тем, что пытается им объяснить ксюлианин, и его алебастровое тело мелко дрожало.
   - Он... как и другие... - продолжал бормотать Ригель, - не надо жить в пещера... Свет...
   - Да, Ригель, ты прав, нужно менять путь развития расы. Вывести их из пещер, вылечить кожу и вернуть зрение, - подтвердил Лоэнгрин.
   - Обязательно вернуть зрение! - почти торжественно поддержала его Доминик.
   - Дать... видеть... Возможно? - прерывающимся хриплым голосом переспросил Ригель.
   - Да, - убежденно проговорила доктор Фло. - Вырождаясь, они потеряли зрение, но человеку нужен свет, и мы попытаемся исправить эту тысячелетнюю ошибку природы. Теневики имеют право на жизнь под солнцем. Они должны выбраться из той тюрьмы, в которой оказалась их раса. Они обязательно обретут зрение. Я останусь на Ксюле столько, сколько будет нужно, а мои товарищи не станут мне препятствовать. Так ведь, Лоэнгрин?
   - Я готов потратить остаток своей жизни на то, чтобы вернуть свет теневикам, - глухо пробормотал саксонец.
   Ригель прямо зарычал от радости:
   - Вы приходить... Мы сказать теневикам... Идемте!..
   Вскоре они возвратились к озерной деревне. Ригель обратился к теневикам с речью, в которой пытался объяснить, что земляне готовятся совершить для них нечто хорошее и доброе. Он пламенно говорил, что теневиков вылечат от светобоязни и слепоты, что они смогут своими глазами увидеть все, окружающее их.
   Теневики молчали.
   Они, конечно, многого не поняли, это было ясно видно. Свет был всегда для них врагом. Он доставлял им боль и потому они предпочитали сумрак и вовсе не думали о зрении.
   Ригель же, как и всякий человек, охваченный какой-то потрясшей его идеей, говорил и говорил без конца, совершенно забыв, что его слушатели не помнят многих слов, что они давным-давно опустились до примитивного уровня...
   Поэтому его вдохновение их не заражало.
   Доминик с жалостью внимательно следила за этой сценой, за Ригелем, высоким и крепким красавцем, расписывающим с вдохновением художника красоты и прелести Света.
   А у Лоэнгрина в уголках губ появились две скептические складки. Он мог точно предсказать реакцию теневиков на речь Ригеля.
   Выслушав все, озерный народец удалился на совещание, а возле землян и Ригеля остался только один Тки, сидящий у ног Доминик и словно впитывающий исходящее от неё благожелательное отношение.
   Наконец бледнокожие люди вернулись. Движения их были медлительны, но точны, и на безглазых лицах нельзя было прочесть никаких эмоций.
   Старейший из теневиков заговорил от лица всех. Он поблагодарил Ригеля и землян за то, что те им предлагали, но дал понять, что они не желают менять образ жизни.
   Эта раса жила в таком замедленном темпе, что разум её почти замер. Они не хотели беспокоиться о будущем и не горевали о прошлом.
   Тут Ригель и Доминик наконец поняли то, о чем уже давным-давно догадался Лоэнгрин.
   Теневики не знали в своем существовании ни великого счастья, ни великого горя.
   Они отказывались от света.
   Глава 7
   - Они спят!.. Момент подходящий... я не ошибся...
   Ригель дрожал от нетерпения, двигаясь вдоль берега среди обломков скал, рискуя каждую минуту свалиться в озеро.
   Он не боялся утонуть, поскольку плавал прекрасно, но шумом падения он мог привлечь внимание теневиков.
   Позади него шли Виктор и Доминик. Они отошли от лодки на несколько сотен метров и продолжали упорно продвигаться вперед, приближаясь к селению озерных жителей, хижины которых уже виднелись на сумрачном берегу. В полумраке пещер их уже можно было рассмотреть достаточно четко.
   Поскольку теневики отказались добровольно возвращаться к свету, решено было осуществить это другим путем.
   - Ничего умнее не придумать. Нужно действовать активно. Когда они сами увидят, если можно так выразиться в данном случае, результат, то без уговоров захотят стать "световиками", - решил Виктор.
   Ригелю первому пришла в голову мысль использовать страстную любовь к нему Тки. Он верил, что мальчик согласится сделать все, что он ему предложит. Кроме того, он верит доктору Фло.
   - Я тоже уверена, что все будет хорошо! - сказала она. - Тки очень способный мальчик и даже от рождения обладает некоторым иммунитетом к ультрафиолетовому излучению Маркаба-солнца. Он легче сможет перенести операцию и заразит своим примером остальных. Это и послужит возрождению расы.
   Все понимали, что впоследствии придется провести ещё массу опытов, но Ригель чувствовал себя бессмертным после всего им перенесенного и верил в искусство землян. Главным в данный момент ему казалось добиться того, чтобы хоть один теневик познал счастье жить при настоящем свете.
   Конечно необходимо было создать искусственный глаз, но Доминик полагала, что ей удастся сначала создать светочувствительный экран, а затем на эту основу медленно нарастить зрачок, сетчатку и хрусталик.
   Чтобы сбить теневиков, и усыпить все их подозрения в каких-то страшных действиях со стороны астронавтов, решено было предварительно объявить через Ригеля, что они вместе с ним покидают пещерную деревушку.
   Теневики сначала никак не хотели отпускать своего бога-советника, но даже это делали как-то нерешительно и вяло. Один лишь Тки проявлял настойчивость, но Ригель прошептал ему что-то на ухо, и бледнокожий ребенок успокоился.
   - Он... меня... ждать... - прошептал Ригель.
   И вот теперь все трое тайно приближались к селению. Они пробирались среди обломков скал, скользя между колоннами, где у наклонного свода соединялись воедино сталактиты и сталагмиты.
   Ригель знал, что у теневиков сейчас время "ночного" отдыха.
   Но крепко ли спят теневики? Убежден ли озерный народец в том, что Ригель и инопланетные пришельцы ушли навсегда? Да и можно ли было надеяться на то, что они во сне теряют свою сверхчувствительность к излучениям чужого мозга?
   Чтобы теневики уверовали в уход людей с Великого света, астронавты организовали даже отлет корабля. Но улетели на "Молохе" только Хосе и Лоэнгрин. Для того, чтобы сбить слепую массу теневиков с толку, было даже организовано прощание Ригеля с ними. Казалось теперь, что астронавты все предусмотрели.
   До селения экспедиция добралась без помех. В пещере царила полнейшая тишина. Ни одно чудовище не бороздило черные воды озера, ни одна фантастическая летучая мышь не трепыхалась под сводами. Озерный народец беспробудно спал.
   - Они не испытывают ни малейший сомнений... это факт, - прошептал Виктор.
   Ригель не слишком хорошо понял, что тот сказал, и даже не обратил внимания на то, как Доминик осуждающе похлопала Виктора по плечу, призывая к молчанию.
   Ксюлианин сделал друзьям знак остановиться. Сам же он скользнул к хижине, в которой спал Тки. Он знал, что ребенок потерял родителей теперь находился один в своем жалком жилище. Именно отсутствие родителей и заставляло мальчика быть как можно ближе к Ригелю, а теперь прекрасно соответствовало замыслам последнего из истинных ксюлиан.
   Доминик и Виктор с восхищением наблюдали, как могучий и рослый ксюлианин неслышно приближается к хижине. Одетый в голубой комбинезон, он, казалось, не касался ни скал, ни колонн и не издавал ни малейшего шороха.
   Вот Ригель остановился и прислушался. Все оставалось спокойным.
   Оставалось десять метров до хижины, потом пять...
   Вот Ригель уже исчез в хижине, а у Виктора и Доминик сжалось сердце.
   На случай, если бы возникла резкая реакция со стороны теневиков, поскольку ситуация ещё оставалась непредсказуемой, было решено, не применяя физической силы, воспользоваться фонарями. Мысль о каком-либо другом воздействии ужасала не только Ригеля, но и землян. Однако, даже воспользовавшись этим средством, они рисковали навсегда потерять зародившееся доверие теневиков, и тогда надежды возродить ксюлианскую расу могли окончательно рухнуть.
   Ожидая возвращения Ригеля, Доминик с беспокойством размышляла обо всем этом.
   Она облегченно вздохнула, когда тот вышел из хижины с Тки. Этот странный ребенок, заранее предупрежденный своим великим другом, хранил его секрет, и вовсе не был удивлен, когда его неожиданно разбудили. Он мог был последовать за Ригелем куда угодно и когда угодно.
   Виктор шепнул, наклонившись к уху Доминик:
   - Ура! Выиграли!.. Парнишка этот, Тки, будет первым ксюлианином, который увидит свет...
   Но тут же он понял, что радость его преждевременна: под сводами пещеры раздался громкий зловещий рык с какими-то плачущими модуляциями. Такого рода рычание ещё больше впечатляет, когда существо, его издающее, неизвестно и поражает своей таинственностью.
   Тки инстинктивно прижался к Ригелю, а тот подхватил его на руки. Доминик и Виктор мгновенно обменялись обеспокоенными взглядами.
   Ригель бросился к ним, забыв всякую осторожность, а из всех хижин высыпали охваченные ужасом теневики. Если они и не ощущали астронавтов и не поняли ничего в похищении Тки, то уж, конечно, были охвачены ужасом при звуке этого зловещего вопля-рыка.
   Виктор выпрямился, расставив руки, прикрывая отход Ригеля и Доминик, которые бросились к надувной лодке.
   - Нет, что-то здесь не так, - пробормотал он.
   Тут все остановились, прижимаясь спиной к стенам и пытаясь наконец понять, откуда исходит опасность. Но теневики уже, кажется, прекрасно это поняли. Они бежали сломя голову, бросая на произвол судьбы свое селение. У некоторых в руках был жалкий скарб, матери тащили за собой голых малышей, пытаясь по пути втиснуться в первые попавшиеся щели в скалах.
   Несколько наиболее крепких и сильных теневиков стояли, потрясая каменными топорами и примитивными ножами. Но тут раздался новый рык, от которого их кожа словно ощетинилась, а безглазые маски-лица исказились от ужаса. И они тоже отступили и бросились бежать, укрываясь в трещинах и ныряя в подвернувшиеся галереи. Они даже вбегали в гроты, где вдали сверкал и поблескивал их злейший враг свет-огонь.
   - Нам нужно бежать к лодке, Виктор, - уверенно проговорила Доминик.
   - Вряд ли мы сможем туда пробраться теперь...
   - Виктор... прав... невозможно... - вмешался Ригель, сжимая объятого ужасом Тки.
   Было не слишком хорошо видно, но обычно спокойные воды озера волновались, как в настоящую бурю. Пенистые волны бились о стены пещеры и скатывались обратно потоками.
   - Вряд ли доберемся, - повторил Виктор, - нас просто сметет волнами. Они бьются на всем протяжении тропинки...
   Доминик, в которой всегда был силен дух ученого-исследователя, захотела узнать, в чем же дело.