Лимонов Эдуард. Коньяк Наполеон

   Движимый все усиливающейся ностальгией (так, может быть, та-ракан, случайно вывезенный вместе с буфетом в другую часть города, с замиранием сердца однажды решается и бежит домой в обгорелые, не-уютные, но родные щели), я прилетел в Нью-Йорк в декабре. По горо-ду мела сухая снежная поземка с пылью.
   - Эди! - радостно вскричала Брижит в телефон. - Бери такси и приваливай к нам. У тебя есть адрес? Дугласа нет, но он вот-вот появится.
   Я вылез из такси на Уолт Стрит. Естественным образом вокруг обнаружились, вечные и невредимые банки и штаб-квартиры больших компаний. Но вот, оказывается, нашлось место и для пары панк-личностей...
   Они жили в небоскребе! В старом холле в списке жильцов, рядом с солидными "Radner, Flint & Halperin Corp." - 32-й этаж "Low office Stigliz & Zurkovich" и прочая, золочеными буквами во много рядов, помещалась впульверизованная в список алая судорога: "Killers!". Ста-рый elevator поднял меня с неровной скоростью на 37-й этаж. Выйдя из элепейтора, я послушно последовал вытутаированному на стене со-вету - "Follow the blood drops!"* и оказался вскоре в объятиях Брижит!
   * Следуй каплям крови!
   - Эди!
   Новенькая антресоль занимала четверть площади высокой комна-ты небоскреба. На антресоль вела свежая лестница. Стены комнаты, однако, свежестью не отличались. У одной стояла сидячая старомод-ная ванная на ножках. Спиной к высоким окнам помещался но-венький теле-видео-комбайн, серое сооружение с колоннами на фаса-де. На комбайне, я заметил, лежала пачка пятидесятидолларовых бан-кнот. Повсюду механические monsters и предметы kitch. Воздушные шары в форме мужских и женских sexes плавали под потолком,
   После того, как она сообщила мне долженствующие меня интере-совать последние новости об очередной беременности Дженни ("живот выглядит, как груша, Эди!"), а я в ответ на ее запрос о моем существо-вании ответил, что я "очень O.K.", настал мой черед задавать вопросы. - Как Дуглас?
   - Good, - сказала она отвлеченно. - По правде говоря, неочень good.
   - Что-нибудь с band? - Я знал, что рок-группы распадаются столь же быстро, как и собираются.
   - "Killers" O.K., - сказала Брижит. - Ебаный double - это его проблема.
   - Double?
   - Да, двойник. Очень похож... Невероятно похож... Только моложе.
   - Объясни.
   - В рок-местах Большого Яблока стал появляться двойник Дугла-са. Одет, как Дуг, в черные джинсы и кожаную куртку, та же прическа... волосы, правда, он еще не прячет. Этот shmuck выдает себя за Doug of Killers, и даже дает автографы.
   Пройдя к Телевизору, она извлекла из-под банкнот фото и протя-нула.
   - Вот, погляди. Это он в "Mud Club"!
   Полароидное, плохого качества фото легло в мою ладонь. Дуглас в красной куртке, смеялся, сжимая в руке Heiniken. Он выглядел свежее, чем обычно.
   - Но это Дуглас! Красная куртка, ее вы показывавши мне в Париже... ... - Хуесос достал где-то даже красную кожанку, такую же, как у Ду-га. И в этот вечер, Эди, мы были у моей сестры Катрин в Пукипси... Если я встречу когда-нибудь этого mother flicker, я... - Ирландка за-дохнулась от злости и огляделась, ища, может быть, предмет, каким она сможет совершить насилие над самозванцем. - Я убью fucker моими голыми руками! - заключила она. - Он сводит с ума моего мужика!
   Я вгляделся в фото. Теперь мне уже казалось, что это не Дуглас.
   Дуглас явился с Жозом и Джефом. Одеты они были не в t-silirt и кожу, но по-домашнему - тепло и грубо. На голове Дуга по-прежнему та же кепи. Я нашел их мужиковатыми и разжиревшими. Под свобод-ными рубахами угадывались брюха. Би-Би, глава фирмы "Killers" оп-ять отсутствовал. Я уже начал понимать, что он развлекается отдельно, общается с другими главами фирм рок-энд-ролла. Несмотря на общее бруклинское детство и трогательные воспоминания о репетициях в бейсменте, соблюдалась строгая иерархичность. Жоз, Джеф и мой приятель Дуглас были рядовыми солдатами рок-энд-ролла, Би-Би был командующим офицером.
   Они похлопали меня по спине, шее и плечам, как это делают кре-стьяне или футболисты.
   - Wellcome Home, Эди! - сказал мне Дуг. -Cava?- широко улыбаясь, осведомился Жоз. - Посмотри на этого типа, Эди! - Дуглас тяжело, по-мужичьи ударил приятеля по плечу. - Запомнил лягушачье приветствие. Талант!
   Из supermarket brown bags, принесенных Killers, Брижит извлекла большое количество пива, гроздьями по шесть штук. Убрав пиво в хо-лодильник, оставила одну гроздь на ступенях лестницы, прошла к нам. - Хотите joint, boys? . Опустившись на краешек ванны, далеко выставив вперед длинные ноги в штанинах черных брюк, Брижит с улыбочкой стала наблюдать наше мужское топтание по комнате. Пошпионив за ее ироническим взглядом, я подумал, что женщина, по сути дела, потенциально готова к предательству в любой момент, она всегда видит мужчину и под непривлекательными углами зрения, но если любит, игнорирует эти нелестные видения. Мы выкурили несколько joints и расселись с банками пива в руках. - Что это за bullshit с двойником, Дуг? спросил я. - Брижит рассказала мне часть истории.
   Он помрачнел.
   - Очень просто, Эди. Появился shmuck и выдает себя за Дуг of Killers. Его принимают за меня, пускают в клубы. И в "Мадд", и в "Харрах", и в "Макс Канзас Сити" и в "СиБиДжиБи"... Устроил пару скандалов. Подрался с ребятами Элен Вилле... поссорил нас с Dead Boys. Я ходил к ним объясняться вместе с Би-Би, но Dead Boys мне не поверили. Да и я бы не поверил, будь я на их месте, что за double, это же хуй знает что! - Дуглас встал и пробежался по комнате. - Я кля-нусь, Эди, я убью этого типа, пусть он только попадет мне в руки! Еще немного, и он влезет в мою постель, будет ебать мою girifriend... Брижит расхохоталась.
   - Нет, Дуг, невозможно, я пойму, что это не ты, я знаю твое тело. Заткнись! - грубо прервал ее Дуглас. - Если бы не ты, я поймал бы его на прошлой неделе в Mud Club!
   - Look, - сказала она, - смотри за собой! Двойник - твоя личная проблема, но ты делаешься все большим психом, каждый день плюс!
   - Ты уверен. Дуг, что у тебя нет брата или полу-брата! - Жоз встал и взял в холодильнике банку пива. - No. Исключено. Мать клялась и божилась, что нет. - И что, совсем невозможно его выследить, избить, и запретить ему выдавать себя за тебя? - спросил я робко. - Можно ведь предуп-редить, скажем, менеджеров в клубах, чтоб, если он появится, звонили тотчас тебе?
   - Эди, когда он появляется, публика в клубах верит, что это я. И не только публика... Спроси Джефа... - Джеф хладнокровно возился во все время нашего разговора в видео-кассетах, стоявших на полках, как книги в библиотеке. - Дважды он видел sucker, разговаривал с ним, и думал, что это я!..
   - Хей, в клубах всегда темно, и можно принять родную мать за girifriend - сказал Джеф. - И, если хочешь знать, я до сих пор считаю, что это был ты. Ты нас дурачишь, Дуг. Ну пусть, если тебе так нравится. Ты всегда был типом с фантазией, я уважаю твои vibrations... Посмотрим Боуи в "Elefant man", boys?
   - Ты больной, Джеф, больной тип.
   - Я поставлю "Elefant man". - Нажав несколько кнопок, Джеф оживил телеэкран, и после сполохов и белых полос мы увидели лицо Боуи - Джон Мэррик.
   - Ах, ебаный в рот, как же он хорош, этот Дэйвид! - пятясь задом, Джеф уселся на диван.
   - Фильм? - спросил я.
   - No, спектакль в Buff Theatre.
   Все мы уставились на экран.
   Я покинул их в час ночи, оглупевший от пива и марихуаны. Брижит спустилась со мной в elevator вниз, открыть мне дверь холла, на ночь небоскреб запирали на несколько замков. Трое "Killers", открыв еще по банке пива, остались у TV, "Elefant man" сменил кроваво-окрашенный фильм с участием монстров и бензиновой пилы.
   - Каждую ночь, Эди, он сидит и смотрит свои видео, - вздохнув сообщила мне Брижит у самой двери. - Я начинаю сходить с ума Если так будет продолжаться, я должна буду сказать ему "До свиданья!" Я думала, я живу с музыкантом, но теперь вижу, что живу с животастым от пива ебаным жлобом!
   - Разве Killers не имеют время от времени концертов? - спросил я.
   - Я сомневаюсь... Они... - Брижит помолчала и подергала ручку двери... - Мне кажется, они катятся вниз, ты знаешь... Ты счастлив в Европе, Эди?
   - Yes... В Европе я более эффективен...
   - Может быть, я должна свалить в Европу... Помнишь Дженни, iia так не любила французов. - Брижит засмеялась.
   - ... никогда не встретив ни единого...
   Прошло несколько лет. Я не ездил в Америку по причине отсутствия каких бы то ни было документов и потому потерял из виду многих друзей. В том числе Брижит и Дугласа. Однажды я сидел у приятеля, музыкального критика, и мы глядели "Enfants du rock", разговаривая. Показывали рок-концерт на набережной Хадсон-river. Когда после "Dead boys" на экране возникла лохматая голом Би-Би, я закричал: "Это мои друзья!" и подвинулся ближе к экрану. Лохматый рванул микро вместе с тяжелым пьедесталом на себя, обхватил его длинными ногами кузнечика, и подражая собаке, затерся о стержень микро межножьем. Микрофон зашипел, загудел, и только "рок энд ролл... рок энд ролл" возможно было выделить из беспорядочных звуков. На Би-Би были темные очки. Задержавшись на очках, камера отъехала, и можно было увидеть всю сцену. Дав нам понятие об общем плане, камера умно решила дать нам быстрые портреты рядовых musicians. Жоз распух, и волосяной покров черепа выглядел подозрительно плотным и солидным. Джеф был Джефом, без изменений, но хорошо различимый с еще одной гитарой вытанцовывал не мой друг Дуг... Нет-нет, незнакомый мне парень...
   - Они что, сменили басиста? - воскликнул я.
   - Ты разве не знаешь? Уже давно. Пару лет... - Хозяин TV был не только рок-критиком, но и автором книги о панк-движении.
   - Bizarre-история произошла с этим парнем. Может быть даже са-моубийство...
   - Ты говоришь о Дугласе, басисте "Killers", ты уверен?
   - Ну да. Я слежу за этими делами. Это мой хлеб...
   - Но я хорошо знал Дугласа. Я был другом его girifriend. Точне моя girifriend была лучшей подругой его girifriend, ирландки...
   - Да. Ирландка. Из-за этой bizarre girifriend вся история и произошла. Она свалила от Дуга к парню, похожему на него" как брат-близнец!
   - Ни хуя себе! Я присутствовал при начале истории, но, конечно, не мог представить себе, каким окажется конец!
   - Тип выдавал себя за Дугласа, одевался, как он, выходил out в рок-клубы. Ирландская девушка встретилась с типом из любопытства, и из любопытства же выспалась с ним... - Он остановился, увидев мою физиономию.
   - Разумеется, это только моя попытка реконструкции происшед-шего, Эдвард... Очевидно, ей понравился процесс, или что там было у нее на уме, но ирландка встретилась с ним опять... Обнаглев, они стали выходить вместе out, он выдавал себя за Дугласа. В конце концов все обнаружилось, Дуглас был потрясен, разбит в куски. Ты знаешь, они ведь все простые ребята, люди рок-энд-ролла, за редкими исклю-чениями... Американцы особенно. Простые и часто буйно-дикие. Дуг-лас избил ее до того, что она месяц не могла ходить. Когда смогла, она встала, надела темные очки и ушла из apartment, оставив все, не взяв даже сумки. Это был ее apartment...
   - Комната, - поправил я. - Комната в downtown на Уолл-Стрит...
   - Точно. Ты что, бывал у них там?
   - Да. Один раз.
   - Ну вот. Она не вернулась. Пропала. И тот тип пропал вместе с нею. Говорят, Дуг искал ее, но United States - очень большая страна, не говоря уже о всем глобусе... Однажды в "Law offices Zwanetsky, Shim & Peters" с потолка закапала вода. Поднялись наверх, взломали дверь и нашли Дугласа в ванне... Естественно, не живого, а мертвого. С элект-рогитарой в обнимку... - Мой приятель помолчал. - Ты знаешь, что electrocutting - самая распространенная смерть в рок-профессии?
   - Я считал, что OD.
   - Нет. Electrocutting. Овер-доза - романтическая легенда. Electrocutting - как в ЕДФ или Кон-Эдисон*.
   * EDF - "Электричество Франции", "Кон-Эдисон" - компания, снабжающая электроэнергией Нью-Йорк.
   - Ты считаешь, он был хорошим музыкантом?
   - Скорее хорошим. Однако не ведущим. Об этом нужно всегда помнить. Просто музыкантом. Blue collar worker музыки. У него был хороший лист групп. Он работал с большими людьми. Последнее вре-мя из-за своей безумной истории он был on decline . "Killers" сменили бы его... в любом случае... то-есть даже если бы он был жив. Я думаю он понимал это.
   * Упадок (англ.).
   - Сами "Killers" тоже, кажется, on decline, - заметил я, указывая на
   экран, где все еще мастурбировал микрофон Би-Би. Не вызывая особых восторгов у толпы на набережной. Из толпы даже свистели.
   - Ну, разумеется, - сказал он спокойно. - Ничто не вечно. Музыка старится. Группы старятся. Люди старятся... Средний возраст рок-групп полтора года. Они умирают во младенчестве. "Killers" устарели, они принадлежат семидесятым годам. Они выглядят, как милые лохматые бабушки, им место в книгах о рок-энд-ролле, но не на сцене...
   - А почему ты решил, что Дуг покончил собой? Это мог быть iaсчастный случай.
   - Ох, ты знаешь... это только моя догадка, я не могу доказать это... но,..
   Suicide is painless it brings on many changes And you can take or live it if you please...* 
   * Самоубийство безболезненно, Оно приносит много перемен, К тому же Вы можете воспользоваться им или нет, Если вам угодно...(англ.).
   пропел он. - Он был в очень плохом виде, когда его нашла полиция. Разумеется, никто не ожидает от мертвеца розовых щек, однако... Парик плавал в ванне. Его парик. Он стал носить парик! Ты представляешь себе... Teenage idol с лысым черепом, с жирным животом, тонкие белые ноги с варикозными синими венами. Ему еще не было сорока, но, ты знаешь, жизнь без физических упражнений, потребление с детства, с нежного возраста, марихуаны, что дает волчий аппетит и жажду, утоляемую галлонами пива ежедневно... Жуть.
   Мы помолчали. Я вспомнил ванну на ножках, сидящую на e?a? Брижит, ироническую женскую улыбочку на ее губах (может быть, уже тогда она познакомилась с double) и зеркало за Брижит... Я подумал, что, влезая в последний раз в жизни в ванну, мой друг Дуг мог видеть свое тело в подробностях, как видела его молочно-белая красноволосая подружка каждую ночь перед сном. Жестокая, но справедливая, как жизнь, Брижит... "Ты стар, Дуг, я ухожу к парню помоложе" - она способна была сказать и такое. Идол тинейджеров взял в руки гитару и погрузился в воду. Вились по старому полу, уходя к plug, провода... Профессионал, он не хуже рабочего ЕДФ разбирался в электричестве...
   - Merde! - сказал я.
   o Merde! - согласился мой собеседник. - Big merde!
   ДОЖДЬ
   В Люксембургском саду было сыро, хмуро и необычно пусто.
   Дмитрия в саду не оказалось. Впрочем, он, может быть, и не подо-шел бы к Дмитрию, если бы увидел его. Так бывало уже не раз. Скорее ему нравилось только увидеть мускулистую коренастую фигурку приятеля, мечущегося с ракеткой по корту или же бросающего фрисби на пыльном баскетбольном поле. С помощью этого маневра Париж немедленно одомашнивался, превращался в родной провинциальный город, где, зайдя в соседний двор, можно крикнуть приятелю "Привет!".
   Он обошел сад по периметру, по самым безлюдным его аллеям и ненадолго присел у новых кортов, где стал наблюдать плохую игру двух некрасивых девушек. Сам он играть в теннис не умел и никогда не пытался напиться. Впрочем, все игры казались ему бесполезной тратой времени. От игры в карты до игры в бейсбол. Он играл в жизнь.
   В поле его зрения появился буйно заросший грязными волосами тип в темных мятых тряпках и, вынув из-за спины кусок картона, показал ему текст. "Я голоден... из тюрьмы..." Поморщившись, он про-бормотал "Нет" и подтвердил "нет" головой. Не обидевшись, тип убрал картон и ушел из кадра. Нет работы, воруй, грабь, но не проси, - поду-мал он. Сам он, даже во времена тягчайшей бедности не опускался до попрошайничества... Даже... Ему пришлось стыдливо остановить мысль, так как он вспомнил себя подростком в Сочи и Туапсе, приближающимся к парочкам, обнимавшимся на скамейках. "Простите, пожалуйста, капитан, у вас не найдется ли немного мелочи, я уже несколько дней ничего не ел..." Больше всех давали моряки и офицеры, отсюда эта нехитрая лесть "капитан", даже если "клиент" был простой матрос или курсант... Он не любил и высмеивал христианст-во, эту удобную для среднего бесталанного человека поп-религию, но приходилось признать, что "кто из вас без греха - пусть бросит в нее камень", сказано мудро. Едва только ты забудешься и примешь суперменовскую снисходительную позу, глядя этак сверху вниз с мгновенно образовавшегося пьедестала-возвышения, ан тотчас всплывает почти забытый эпизод собственной жизни, и ты со вздохом вынужден спуститься и втиснуться в толпу. В теплую и грязную толпу себе подоб-ных. В толпе пахнет чесноком, отрыгивают прокисшим дешевым виноом, подванивают нестиранными носками, испускают газы, Щиплют девушек за задницы, короче, родное и грешное, оря младен-цами и зияя стариками, обступает тебя человечество.
   Некрасивых девушек изгнала следующая пара: черный тоненький юноша и крепкая америкакна-блондинка. Из опыта многолетних посещений сада он знал, что юношу зовут Игнасио и он сын африкан-ского ambasador. Какой страны, он, впрочем, не помнил.
   Американочка - розовощекая и пышная, наверняка не пересекла еще границу двадцати лет, однако вполне уже могла кормить с помощью крупных сосцов нескольких младенцев. Корова с телячьим выражением лица, подумал он. Телячий, гладкий, раздвоенный носик, телячьи, серо-голубые глаза. Он успел увидеть лицо американочки крупным планом, пока она снимала с плеч легкую куртку. В свое время в Калифорнии и Нью-Йорке он переспал с полусотней таких вот девушек с большими сосцами, задастыми и нежнокожими. Обычно дедушка или бабушка трогательных коров оказывались выходцами из германских eee скандинавских стран. Он вспомнил, что на полу-блатном русском слэнге-арго таких девушек именно и называют "телками". Его связи с подобными подружками, однако, никогда не длились долго. Сам необычный тип, он выискивал необычных, трудных женщин...
   "А с чего ты взял, что ты необычный?" - сказал он себе, и даже вздохнул тоскливо, потому что это был его обычнейший регулярно повторяющийся церемониальный вопрос к самому себе. И он влек за собой другой, основной вопрос: имеет ли он право на циническое жестокое отношение к себе подобным, к коллективу людей? Merde, shit, -отмахнулся он от себя на двух языках. Что за блядское абстрактное интеллигенствование! Впрочем, все объясняется просто, и ты знаешь объяснение. Прошло полтора месяца после того, как ты закончил очередную книгу, comrade писатель, и вот, предсказуемое, явилось сомнение в себе. Верный знак того, что следует начинать новую книгу. Он десяток раз напился за эти полтора месяца, в чем тоже ничего удивительного нет, он всегда нуждался в интенсивной расслаблнности после интенсивной работы над книгой. Напился, совершил с полдюжины случайных сексуальных контактов - пора за работу. Только, вот, на чем остановиться, о чем писать книгу. Идей было множество. Существовало несколько заготовок - начал новых романов, несколько крутых фраз, которые можно было продолжить такими же крутыми, сильными мускулистыми фразами... Однако по опыту он знал, что выбрать будет трудно. Выбирать становится все труднее. Писать все легче.
   Крупные, упали на скамью несколько капель. И на оголенные до локтя бронзовые руки его. Как они сказали, девочки в агентстве, когда он заходил подписывать договор: "Quelle couleur!'". А он ответил им: "Soleil de Paris'""... Сильные, еще несколько капель шлепнули по черным, видавшим виды брюкам. И впитались в ткань, расплываясь. Брюки надо бы постирать. Пора. Он сам стирал свои вещи, даже пиджаки. Отдавать их в чистку в Париже дорого. В Нью-Йорке он отдавал их в чистку? Он не помнит. Когда работал у мультимиллионера, отдавал. Вместе с многочисленными костюмами мультимил-лионера и свои несколько. Тогда он носил исключительно белое. Сей-час - исключительно черное. Капли участились, и он поднялся. Игнасио и блондинка продолжали играть. И продолжали сражаться на других, соседних кортах. Деньги заплачены - дождь, не дождь. Он на-правился к выходу на rue Вожирар. Поднял воротник старого пиджака. Вот что значит вещь от хорошего дизайнера. Пиджак служит ему шес-той год. Много раз стиранный и выцветший от солнца, он, однако, сохранил форму и элегантность. В таком пиджаке, даже и одетом поверх черной t-shirt с белыми пулями, полиция много раз подумает, прежде чем остановить владельца и потребовать документы.
   * Какой цвет! (фр.). ** Парижское солнце.
   Он вошел под крышу обширной, с асфальтовым полом беседки. Нужно было переждать дождь, сделавшийся слишком густым и на-зойливым. Хаотически брошенные, может быть, шахматистами, обыкновенно населяющими беседку, безмолствовали на территории многочисленные люксембургские бледно-зеленые стулья. Взявшись за один, он отчленил его от железной толпы собратьев и уселся лицом к тропинке, ведущей к выходу из сада. И к туалетам.
   Энергичный, черноволосый вкатил коляску с крупным младенцем отец. Второй ребенок, девочка лет пяти вбежала, держась за отцовский задний карман черных брюк. Буржуа. Неплохой ебарь. Старомоден, определил отца писатель. До сих пор делает любовь с женой, как с лю-бовницей. Профессия? В каком-то энергичном он бизнесе, не с бума-гами. Если бы с бумагами, он был бы полусонный. Скорее всего владе-лец магазина. Посадив девочку на стул, отец, вынув из кармана платок, стал вытирать ей волосы. Девочка хохочет, следовательно, семья счастливая... Глупости, и несчастный ребенок может хохотать. Почему нет?
   Худая, симпатичная - светлые брюки и черный cotton пиджак (без подкладки?) поверх t-shirt, писатель почувствовал классовую близость к ней, - вошла с тучным молодым человеком в очках, слишком сво-бодных брюках и рубашке в крупных цветах. Вошла первая, и ведомый за нею ступил мешковатый в очках. Кто? Не сын. Не брат. Любовник? Вряд ли. Скорее всего приятель, явившийся в Париж, она ему показы-вала сад, и вот их загнал сюда дождь. Возможен и другой вариант: она приехала в Париж, и он (в конце концов рубашка в цветах близка по духу к Les Halles) прогуливает ее в Люксембургском саду. Они уселись справа от писателя, лицом к лицу, на довольно приличном друг от дру-га расстоянии. Заговорили по-французски и, кажется, без акцента. Но ее лицо может быть лицом итальянки.
   Он выбрал лужу, дабы, глядя на частоту падения капель именно в эту лужу, следить за изменением интенсивности дождя. Лужа обильно пузырилась, но со стороны кортов, где не было крупных деревьев, только молодняк, небо оставалось светло-серым и, кажется, даже светлело. Большой голубь притопал пешком к его ногам и приступил к чесанию перьев. Как собака, у которой блохи. Существуют ли блохи у голубей? А может быть, это особые насекомые, голубиные блохи? При всем том голубь выглядел вполне здоровым, крупным голубем. Стать его соответствовала стати мужчины в метр восемьдесят ростом...
   Широко загребая руками, тип в устарелой формы бежевых широких внизу брюках и свитере цвета люксембургских стульев вплыл рывками в беседку. Зад типа был куда обширнее обтекаемых свитером его плеч. На черепе, поверх редкого слоя волос поблескивал обруч наушников "walkman", а корпус "walkman" висел, зацепленный за карман брюк у ляжки. Тип заходил по беседке. Голова и туловище выдвигались первыми, затем следовали гребки рук, и только после этого сдвигался зад и ноги. Разумеется, подобный способ передвижения, как и форма тела, свидетельствует об анормальности типа. "Walkman" также ненатурально выглядел в обществе мужика среднего возраста. В фильмах такими представляют нам больных убийц и сексуальных маньяков. Что же, народ созидающий фильмы -неглупый народ. Различного таланта, но неглупый и наблюдательный. Как и фотографы. Связь между телом человека и его психикой несомненно существует. Хотя человечество осудило Ломброзо за его, якобы, расистские изыскания, последнее слово еще не сказано, "ще не вечiр", как гласит украинская пословица. Поглядим, что будет дальше. Человечество не единожды уже осуждало свои собственные открытия как заблуждения, чтобы возвратиться к ним позднее. Разве не были осуждены первые храбрецы, утверждавшие, что земля вертится вокруг солнца, а не наоборот? Были...
   Порыв сырого ветра ввинтился под легкий пиджак со спины и обдал спину холодом. Он застегнул пиджак на единственную пуговицу и отвернул рукава.
   Пара стариков. Он - высокий, сутуло-горбатый, в бесформенной куртке впереди, сумка в руке. Она - седая, стрижка под комсомолку двадцатых годов, в брюках, sneakers и куртке с капюшоном, руки уронены неживо, кукольно по обе стороны туловища - вошла за ним повторяя все его движения. Он отряхнулся и потопал ногами, сбивая с себя капли, она проделала то же. Стала вплотную к нему, подняла к нему лицо. Издала каркающий, вопросительный звук. Писатель вслушался. Еще звук. Это не был французский язык, не был английский или немецкий. И не китайский. Она говорила на своем собственном языке. Требовательно, задрав голову. Так вороненок, подобранный писателем в церковном дворе в городе Иванове и привезенный в Москву, каркал, задирая голову, и раскрывал клюв, требуя колбасы. "Кар?"
   -Эдвард?
   Он обернулся. Держась за ручки коляски, в ней спал маленький, может быть, двухлетний мальчик, за его стулом стояла незнакомая ему, очень худая женщина в черном комбинезоне и сандалетах на босу ногу. Оголенные кости локтей и предплечий торчали, обтянутые синей неровной кожей, из рукавов. Неприятно худа, словно после тяжелой болезни. Мальчик постарше, стоя в нескольких шагах, хмуро наблю-дал непонятную ему сцену. Писатель не вспомнил женщину, но под-нялся, Ему приходилось не единажды встречаться с людьми из прош-лого, и он знал, что следует узнать незнакомку, следует сделать вид, что ты ее узнал.
   - Хэлло! - сказал он. - How are you?
   - Ты не узнал меня? Нет? - воскликнула женщина. - Я - Мэрэлин. Мэрэлин Штейн. Помнишь Нью-Йорк? Аппер Вест Сайд?
   - О, Мэрэлин! - воскликнул он все так же лживо.
   - Ты надолго в Париж?
   - Я живу здесь восемь лет, Эдвард. Я вышла замуж за Frenchman. Это мои мальчики.
   Тот, что в коляске, спал, забыв закрыть один глаз. Слюнявый, с за-сохшими у губ белыми пятнами. Второй, переступив с ноги на ногу, отвернулся, и замахнул ногу, целясь в голубя. Чесоточный одиночка не улетел, но отбежал чуть-чуть к деревянной колонне и стал наблю-дать оттуда человеческую сцену.