Линдсей Джоанна. Любовь и месть

   Найал не был удивлен, что лэрд Мак-Киннон хотел жениться на Шиине. Ему было интересно, знает ли Шиина, что Джеймс Мак-Киннон видел ее еще раньше, в лесистой долине, и что, пытаясь вновь разыскать ее, попал в плен.
   Наблюдая за горцем, Найал был готов рассмеяться. Как всякий жених, он ужасно нервничал, волновался по поводу того, что происходит в той части замка, где была Шиина и где она сейчас давала волю своему раздражению. Он ни словом не перемолвился с Найалом и, казалось, даже не знал, что тот рядом. Он не сводил глаз с тех дверей из зала, за которыми исчез Дугалд. Да Найал и сам не стремился начать разговор с Джеми, он все еще испытывал благоговейный страх перед ним.
   — Хорошо хоть, что наш отец не дожил, чтобы увидеть, как в нашем зале толпятся все эти Фергюссоны.
   Джеми обернулся и окинул холодным взглядом Колена.
   — Если ты пришел для того, чтобы опять спорить со мной, то я предпочел бы этого не слышать.
   — Я пришел не ради спора, Джеми. Меня замучило любопытство. Как все решилось?
   — Ее отец еще разговаривает с ней.
   — А это кто?
   Джеми заметил Найала и улыбнулся ему.
   — Это брат Шиины, Найал. — Повернувшись к Найалу, он сказал:
   — А это мой брат Колен. Светло-голубые глаза Найала расширились.
   — Ох, да вы такой же огромный, как и сэр Джеми.
   Колен рассмеялся.
   — Да, вернее, почти. А сообщил ли он вам, что мы оба добивались вашей сестры? — Он старался говорить непринужденным тоном. Найал перевел взгляд с одного брата на другого.
   — Но вы моложе ее, — без какой-либо задней мысли выпалил юноша, не понимая, что для Колена это весьма болезненно.
   — Мне на это указывали — и слишком много раз. — Ответ Колена прозвучал резко.
   — Вы хотите сказать, что были бы не против плясать под ее дудку? Видите ли, моя сестра привыкла поступать так, как ей хочется. Даже наш отец не всегда может справиться с ней. — Джеми хмыкнул, а Найал с уверенностью продолжал:
   — Я бы на вашем месте не смеялся, Мак-Киннон. Вам придется очень нелегко.
   Теперь настала очередь Колена рассмеяться.
   — Я полагаю, что мне следует благодарить судьбу, что я проиграл тебе в борьбе за Шиину, брат. Я, пожалуй, предпочту жену, с которой я смогу справиться.
   Джеми дотронулся до своей щеки, вспомнив о пощечине. Шиина действительно была крепким орешком. Но ее можно укротить. В этом он не сомневался.
   Они сидели втроем и рассказывали различные истории о девушке, а затем Колен пошел навестить Дафнию. С самого приезда она заболела и не вставала с постели.
   — Пойду поделюсь с Дафнией новостями, если тетя Лидия это еще не сделала за меня. Она ни о чем другом не в состоянии говорить, кроме того, как она счастлива, что Шиина из клана Фергюссонов, — промолвил прощаясь Колен. Затем он вдруг очень серьезным голосом добавил:
   — Только никогда не обижай ее, Джеми. Это все, о чем я прошу. — Он быстро повернулся и вышел из зала.
   Джеми проводил взглядом брата, его брови сдвинулись.
   — Дева Мария, мой родной брат считает меня злодеем, — пробормотал он. Найал расслышал его слова.
   — Значит, вы действительно не притронулись к ней? Я имею в виду…
   — Мне жаль вас разочаровывать, юноша, но я не занимаюсь насилованием женщин, как вы это полагаете.
   — При нашей последней встрече вы оставили о себе не лучшее впечатление. Вы говорили…
   — Не стоит мне об этом напоминать, — перебил его Джеми. — Я тогда был очень рассержен, Найал, на вас и на вашего отца. Если говорить честно, ваш отец никогда не предлагал мне Шиину. Но если бы вы об этом узнали, то никогда бы не выпустили меня. Поэтому я не стал вас разубеждать.
   — Шиина не была бы сейчас здесь, если бы ее не отослали из дома, — задумчиво продолжал Найал. — Она очень вас боялась, Джеймс Мак-Киннон. А как сейчас? Не потому ли мой отец так долго разговаривает с ней?
   — Она действительно испытывала ужас передо мной, это так. Но она прежде всего боялась, что мне станет известно, кто она есть на самом деле. И даже узнав, как я хочу, чтобы она стала моей, Шиина опасалась, что я причиню ей зло, если обнаружится, что она Фергюссон. Сегодня он поняла, что для меня это совершенно неважно. Я никогда не обижу ее. В глубине души она это знает, но упрямство мешает ей согласиться.
   — Что вы хотите этим сказать, Мак-Киннон?
   — Я верю, что она испытывает ко мне такие же чувства, как и я к ней.
 
   Как только отец вышел из комнаты, Шиина расплакалась. Не прошло и пяти минут, как в дверь постучал Найал, который на смену отцу также пришел ее уговаривать. Что же ей делать, когда два самых дорогих ей человека настаивали на ее замужестве с лэрдом Мак-Кинноном?
   Ее отец не хотел слышать никаких возражений.
   — С враждой будет покончено, и наш клан перестанут беспокоить набегами, — убеждал он ее.
   Отец говорил так, будто в ее руках была их судьба. И старался представить ситуацию как ужасную.
   — Ты хочешь, чтобы мы все погибли? — бушевал он. — Мак-Киннон заявил, что ты не покинешь замок иначе, как его женой. Разве, зная об этом, могу я уехать домой? Нет, это значит, что начнется новая война, самая кровопролитная из всех войн, что были. Ты этого хочешь? Неужели ты до такой степени эгоистична, Шиина?
   А сколько упреков и обвинений наговорил он ей! Он обличал ее и угрожал. Его последние слова прежде чем уйти были:
   — Ты это сделаешь!
   А затем пришел Найал. Она была так счастлива его видеть, но он испортил всю радость их встречи.
   — Знаешь, тебе все-таки придется выйти за него замуж. И я думаю, тебе повезло.
   Повезло! Неужели ее никто не понимает?
   — А как же насчет набегов и всех убийств? — Она была в ярости на своего брата, на отца, на них всех. — Как насчет его первой жены, которая предпочла смерть замужеству с ним? А как же любовь? Он ни слова не сказал о любви.
   — А если бы он заговорил о ней? — тихо спросил ее брат.
   Шиина промолчала. Она и сама не знала, почему об этом упомянула. Она просто, как утопающий, отчаянно хватается за соломинку. Но как только она протягивала руку, получалось, что ловила только воздух. Неужели ей никто не мог помочь? Неужели у нее не осталось никакого выхода?

Глава 29

 
   Они поженились в тот же самый день. Их венчал священник, которого Джеми пригласил еще день назад. В присутствии ее и его кланов и перед Богом Шиина стала женой лэрда Мак-Киннона.
   Благодаря этой свадьбе кланы также породнились. Радости Фергюссонов не было предела. Этот день превратился в великий праздник, когда отмечали и свадьбу и конец жестокой вражды. Для большинства это был счастливый день.
   Однако не все разделяли общее веселье. Недовольны были те, у кого в результате этой вражды погибли близкие им люди, к ним, в частности, принадлежал и Блэк Гэвайн. Он отказался присутствовать на свадьбе и на общем гуляний, которое последовало за ней. Бывшая любовница Мак-Киннона также испытывала горькие чувства. Продолжая надеяться, что Джеми опять вернется к ней после того, как у него закончится роман с этой рыжеволосой девицей, она не вернулась к себе домой. И в связь с Блэком Гэвайном она вступила только для того, чтобы остаться в замке Киннон.
   Но самой несчастной ощущала себя Шиина. День ее свадьбы казался ей днем казни. Теперь, когда ее отдали этому дикому Мак-Киннону, ее жизнь оказалась в его власти, и он мог с ней делать все, что хотел. А что будет, когда его страсть к ней остынет? Тогда он вспомнит, что она Фергюссон, его вечный враг. Он наверняка вспомнит и постарается не дать ей забыть об этом. Ей следовало бы надеть траурное черное платье, а не этот очаровательный наряд, над которым с таким старанием потрудилась Лидия, пытаясь сделать его побыстрее. Ее свадебное платье было сшито из зеленого шелка, на корсаже сделан глубокий вырез углом, расшитый белым кружевом, а широкие рукава оторочены белым мехом. Девушка прекрасно понимала, что такой великолепный наряд предназначался для особого случая. Значит, Лидия все знала с самого начала!
   Видя, как доволен ее отец и как от души веселится ее брат, она чувствовала себя еще более несчастной. Неужели они не понимают, что сделали с ней? Почему же никого не волнует ее судьба?
   А ее муж? Последний раз, когда она осмелилась взглянуть на него, он совсем не был похож на счастливого. Может быть, он уже сожалел о содеянном и о невозможности теперь что-либо исправить?
   Неожиданно для нее он встал и пошел прочь от столов, на которые накрывались восхитительные яства. Девушка была рада, что он ушел и даже решила отведать немного кушаний. Столы просто ломились от еды. Тут были и поджаренная оленина, и горный тетерев, фаршированный клюквой в масле, и копченая рыба, и пирог с бараниной, и тушеная говядина, и козлятина, и голуби, и каплуны. А какие сладости! А какой десерт! И пирожные с кремом, и имбирные пирожные, и сахарные пирожные с мускатным орехом. Она определенно растолстеет, и это даже очень хорошо. Если она станет безобразно толстой, она ему не будет нужна.
   Но Шиина не успела наполнить свою тарелку, так как Джеми и не собирался далеко уходить. Он всего лишь подошел к ее отцу, и, они немного поболтали, смеясь и улыбаясь друг другу. Ей было больно видеть, что ее отец счастлив, выдав ее замуж за лэрда Мак-Киннона.
   Джеми опять вернулся к ней. Он взял ее за руку и почти силой поднял на ноги. Девушка вопросительно посмотрела на него, но по его лицу ничего нельзя было разгадать, он не произносил ни слова. Джеми тянул ее за руку, пытаясь заставить следовать за ним. Шиина упиралась.
   — Попрошу объяснить, куда это вы меня тащите, сэр Джеми? — В ее голосе слышалось упрямство.
   Джеми повернулся к ней и для убедительности еще раз довольно сильно дернул ее за руку.
   — Итак, вы уже начинаете доставлять мне неприятности?
   — Если вы мне объясните, почему уводите меня…
   — Мне ничего не нужно объяснять, жена. Вы ведь моя жена? — Вопрос был задан ледяным тоном. — Вы ведь согласны, что вы моя жена, Шиина? Скажите это.
   Она отвернулась от пристального взгляда этих глаз.
   — Согласна, — прошептала девушка.
   — Я не расслышал вас.
   — Я согласна!
   — В таком случае вы также согласны, что я не должен объяснять, почему я хочу, чтобы вы пошли со мной.
   Голова девушки гордо вздернулась, и ее темно-синие глаза вспыхнули гневом.
   — Значит, вы собираетесь так поступать всегда, не так ли? Теперь получили, что хотели, и уже не думаете о моих чувствах? Хотя, впрочем, вам всегда было на них наплевать.
   У нее на глазах весь облик Джеми изменился. Высокомерие исчезло, выражение его лица смягчилось. Он даже смущенно улыбнулся.
   — Извините меня, Шиина. Я не должен был так себя вести. Просто… впрочем, это неважно. Я хотел уйти из-за вас. Вам ведь не нравится все это?
   — А вы надеялись, что я буду веселиться?
   — Послушайте, — укоризненно сказал Джеми. — Давайте заключим перемирие, пусть на короткое время, а? Хотя бы ради вашего отца? Разве вы хотите, чтобы он пожалел, что отдал вас за меня?
   — Как будто это возможно, — горько сказала она. — А что вы ему сказали только что?
   — Только чтобы он не беспокоился, если мы удалимся на некоторое время.
   — На некоторое время? — В этих словах девушка почувствовала для себя угрозу.
   Они смотрели друг на друга. Глаза Джеми ясно говорили о его желании. Шиина медленно покачала головой, ее охватило какое-то странное чувство. Каким-то образом девушка нашла слова и даже смогла говорить спокойно:
   — У нас гости. К тому же ни я, ни вы еще ничего не ели.
   Джеми поднял руку, чтобы заставить ее выслушать его.
   — Вам нечего бояться, и я вам это докажу. Немного позже вы сможете вернуться к столу и почувствовать себя непринужденно, и, может быть, вы хоть начнете улыбаться, Дева Мария, Шиина! Ведь это день нашей свадьбы, день, который должен остаться в памяти.
   — Я вряд ли его забуду! — оборвала его она. — А что касается того, что я не улыбаюсь, то, став вашей женой, мне просто нечему улыбаться.
   Джеми глубоко ранили ее слова, но он не подал виду.
   — Мы сейчас уйдем, Шиина, — спокойно повторил он.
   — Но… но я еще даже не познакомилась с вашей сестрой, — запротестовала Шиина. — Что же она подумает обо мне, если я уйду, даже не поздоровавшись с ней?
   — Вы уже познакомились с ней, Шиина. Вы видели ее и даже не сказали ей и двух слов, хотя она больная встала с постели, только чтобы быть здесь. И она наверняка думает, что я совершил одну и ту же ошибку дважды, так как, сидя за столом все это время, вы вели себя точно так же, как моя первая жена в день свадьбы. С меня довольно.
   Шиина была удивлена. Неужели воспоминания о его первой жене до сих пор причиняют ему боль? Эта мысль никогда не приходила ей в голову. Она продолжала об этом думать всю дорогу, пока они шли из зала до двери в комнату на втором этаже, перед которой Джеми остановился.
   — Наша спальня, — тихо промолвил Джеми, открывая дверь и наконец-то выпуская ее руку.
   Медленно Шиина вошла в комнату. Это была большая комната, где стояла огромная французская кровать, льняные простыни которой были натянуты, а большие подушки взбиты. Она побыстрее отвела свой взгляд от кровати. В комнате также находились комод для одежды, письменный стол с уже приготовленной бумагой. Недалеко от стола горели зажженные свечи. Перед камином стояло удобное кресло. Но самым примечательным был шкафчик, полный изысканных стеклянных украшений, больших и маленьких. Здесь были птицы, животные, стеклянная лодочка, колокольчик и множество других вещей тонкой работы. Шиина еще никогда не видела подобного.
   — Это все принадлежало моей маме, — заметил Джеми. — Досталось по наследству от ее нормандских предков.
   Чувствуя себя неловко из-за проявленного ею любопытства, девушка отвернулась от изумительной коллекции и подошла к камину. Стоя спиной к Джеми, она протянула дрожащие руки к огню.
   — Не хотела бы немножко вина, Шиина?
   Она вздрогнула от звука его голоса, затем искоса взглянула на него. Он ждал ответа. Она неуверенно кивнула головой и стала наблюдать, как он наливает в большой бокал темно-красное вино. Он поднес ей бокал, и она взяла этот довольно тяжелый сосуд двумя руками и, не переводя дыхания, осушила его до дна.
   Джеми внимательно следил за ней. Вино согрело ее, и по телу разлилась приятная истома. Она крепко держала бокал, раздумывая, не попросить ли ей второй. Интересно, еще один бокал придаст ей силы или заставит уступить его домоганиям? Надо взять себя в руки, решила девушка.
   Стоя позади нее, Джеми был в волнении. Никогда еще в жизни он не бы настолько неуверен в себе. Не спуская глаз с Шиины и видя ее напряжение, он ждал. Он боялся допустить ошибку. Все должно быть безупречно. Он так страстно желал ее с того момента, когда увидел — окутанную утренним туманом. И теперь она стала его.
   Она была самая прекрасная, самая желанная из всех женщин, и он смертельно боялся дотронуться до нее, испугать ее.
   — Я бы выпила еще вина, сэр Джеми, если не возражаете.
   Когда она передавала ему пустой бокал, их взгляды встретились. От того, что он прочитал в этих темно-синих глазах, у него сжалось сердце.
   — Почему вы все еще боитесь меня? Разве я вам еще не доказал, что для страхов нет оснований? Клянусь, я буду нежнее, чем любой, кто был у вас до меня.
   — У меня никого не было.
   Она сказала это тихо и просто. У Джеми перехватило дыхание, он ощутил внезапную радость.
   — Если ты говоришь такое сейчас, когда понимаешь, что я это выясню, прежде чем мы выйдем из комнаты, значит, так оно и есть. Ох, Шиина, ты даже не представляешь, как я счастлив слышать это. Ты просто не представляешь, какие муки я пережил, когда думал, что Джеймсон…
   — А почему это должно играть такую роль для вас, Джеймс Мак-Киннон? — резко оборвала его Шиина.
   — Почему? — Он был обескуражен.
   — Да, почему? Вы ведь верите в помолвку с сожительством до свадьбы с невинными девушками. Сколько у вас уже было девственниц, от которых вы потом отказались, даже не беспокоя себя мыслью, что потом будут думать их будущие мужья?
   — Довольно, Шиина. Я женился думая, что у тебя был другой, так что, как видишь, это не играло для меня особой роли, но не отрицаю, что я рад, что у тебя никого не было. Если из-за этого я выгляжу эгоистом, значит, так оно и есть. Возьми, если это тебе поможет, — мягко промолвил Джеми и наполнил ее бокал.
   Девушка взглянула на вино и безнадежно покачала головой.
   — Нет. Мне ничего не может помочь, если только вы не сжалитесь и не отпустите меня.
   — И чтобы ты жила дальше, испытывая все тот же страх? Я не могу быть таким жестоким.
   Шиина подняла голову, готовая опять спорить с ним, но он уже успел поставить бокал с вином и нежно обнял ее за плечи. Она почувствовала, как он грудью прижался к ее спине. Ее волосы были по бокам зачесаны наверх и дальше ниспадали свободно. Эта прическа позволяла ему нежно поглаживать лебединый изгиб ее шеи.
   — Разреши мне раз и навсегда избавить тебя от всех страхов и опасений, Шиина, — прошептал Джеми.
   Он начал ласкать губами мочку ее уха, и у нее побежали мурашки. Воля оставила девушку, она сдалась. Шиина еще сильнее наклонила голову набок, наслаждаясь его ласками, а его губы целовали ее шею, плечи.
   Если он хочет сделать ей больно, она все равно не в состоянии ничего изменить. А если он этого вовсе не желает? Как замечательно думать, что она, возможно, ошибается в нем! Как странно, что рядом с ним она не ощущает в себе ненависти и страха.
   Однако у нее даже не было времени обдумать это открытие, так как Джеми заключил ее в крепкие объятия. Его губы касались ее с невыразимой нежностью, как и в тот день у ручья. Она уже была не способна о чем-либо думать, чувства полностью захватили ее. Ей казалось, что она вдруг стала легкой, как перышко, и куда-то летит, поддерживаемая только его руками. Ее голова кружилась, а она парила в небе все выше и выше…
   Она не могла определить, сколько они стояли у камина. Подсознательно она отметила, что поцелуи Джеми изменились, стали более страстными. Но только когда ее уже обнаженное тело почувствовало теплое дыхание огня в камине, до нее дошло, что ее платье и нижние юбки лежали у ее ног.
   Она стояла совершенно обнаженная перед мужчиной. Ее лицо и шея зарделась алой краской. Шиина попыталась прикрыться, но Джеми отвел ее руки в сторону, одновременно обнимая ее за талию и притягивая к себе. Затем он начал снова ее целовать, и она уже не знала, то ли ей отдаться тому огню и истоме, которые начали все сильнее охватывать ее, то ли попытаться сопротивляться.
   Девушка еще колебалась, а он уже поднял ее на руки и осторожно положил на кровать. Он начал раздеваться сам. На какой-то момент Шиина оказалась свободной, и у нее появился шанс попробовать убежать. Но Джеми разгадал ее мысли и, продолжая ласкать ее глазами, постарался ее успокоить.
   — Не надо бояться, Шиина. Я никогда не сделаю тебе больно. Я буду тебя любить и лелеять. Ты самое дорогое, что у меня есть. Разве ты этого не чувствуешь, любовь моя? Разве ты не видишь, что я только хочу, чтобы ты была счастлива? И я клянусь, ты будешь счастлива. Я клянусь, что тебе не придется пожалеть, что ты моя жена.
   Он встал на колени и склонился над ней, обхватив ее лицо своими большими ладонями.
   — Я так долго ждал, я так долго мечтал о тебе. Поверь мне хоть немного, Шиина, это все, о чем я прошу.
   А почему бы и нет? Он вот-вот овладеет ею. Так почему ей надо сопротивляться?
   На самом-то деле это не было решение Шиины. Сейчас ее мозг подчинялся воле ее тела. Оно горело огнем желания. Ей показалось, что его теплые губы стали вдруг невыносимо горячими, и, боясь их жара, она немного оттолкнула его от себя. Но язык Джеми ласкал ее грудь, ее упругие соски, и она прижала его к себе, испытывая невыразимое наслаждение.
   Когда он вновь поцеловал ее в губы, Шиина ему ответила с такой страстностью, что он даже на секунду отодвинулся, чтобы взглянуть на нее. Его глаза горели, и улыбка была полна нежности. Она тоже ему улыбнулась, широко и свободно. Это было первый раз, когда она улыбнулась ему после того, как узнала, что он лэрд Мак-Киннон. Неужели он прощен? Джеми даже не смел на это надеяться.
   Она вся горела неведомым ей до сих пор желанием, желанием, чтобы его тело было ближе, еще ближе к ней. Девушка вздрогнула и вскрикнула, почувствовав его пальцы у себя между ног. Но это не остановило его. И как только прошел первый шок, она тоже уже не хотела, чтобы он останавливался. Его пальцы исследовали ее тайные прелести, вызывая мучительно приятные спазмы ее тела. Она могла бы вечно терпеть эту сладострастную пытку. Но Джеми не стал излишне затягивать.
   Вряд ли она будет далее более готова принять его, чем сейчас, и он знал это. Прежде чем она успела что-либо понять, он быстро переместился и овладел ею. Шиина затаила дыхание, а затем из ее груди вырвался вздох. Она ожидала гораздо более сильную боль, а не это мимолетное болезненное ощущение, о котором она тут же забыла. Она была ему благодарна за то, что он сделал это так быстро и легко для нее. Теперь она только ощущала себя единым с ним целым. Он не шевелился, и она не могла понять, почему же он замер.
   А Джеми молча ждал, что сейчас она начнет ругать его. Для него было невыносимо, что он причинил ей боль! Он ждал ее реакции, ее проклятий.
   И она заговорила с ним с помощью своего тела. Инстинктивно Шиина поняла, как ей необходим Джеми. Ее тело стало ритмично двигаться, как бы пытаясь поглотить его всего.
   Джеми охватила дрожь облегчения и восторга. Он покрывал ее поцелуями, и его губы вкушали всю сладость ее уст. Еще никогда он не чувствовал в себе такой силы, такой уверенности, такого воодушевления. Ему казалось, что его опять окутывает туман, как тогда, когда он впервые увидел ее, и он все приближался и приближался к ней, опьяненный ее телом, ее запахом, исходящим от нее теплом.
   Если Джеми испытывал благоговейный восторг, то Шиина была в потрясении. С каждым движением мощного тела Джеми она получала все большее наслаждение. Чувство желания, когда сердце начинает учащенно биться и тепло разливается по всему телу, было знакомо ей и раньше. Но сейчас было нечто другое. Она вся горела. Казалось, вся кровь прилила к той части ее тела, где ее жгло пламя желания. Но это не снижало полыхающий жар, а, наоборот, еще больше разжигало его. Все ее существо сконцентрировалось в этом одном всепоглощающем желании.
   Она больше была не в состоянии себя сдерживать. Она думала, что сейчас умрет, что ее разорвет на множество кусочков. Она просто не сможет выдержать все это.
   Кульминационный момент приближался, и Шиина это понимала. Но перед ее глазами вовсе не мелькала вся ее прожитая жизнь, она ничего не видела. И то, что ожидала и так боялась Шиина, произошло. Она закричала, но губы Джеми заглушили этот крик. Одна за другой ее сотрясали волны неведомых ей ранее ощущений, захватывая каждую клеточку ее тела. Она услышала, как он застонал, и поняла, что он тоже погибает этой же сладостной смертью. С высоты любовного полета они спускались вместе.
   Он лежал, такой неподвижный и такой тяжелый. Ей казалось, что она плывет где-то высоко, медленно скользя, как во сне, наслаждаясь этим новым миром, его спокойствием, теплотой и восхитительными переживаниями.
   Она немного приоткрыла глаза и встретила взгляд его темно-зеленых глаз. Он все еще поддерживал ее голову, мягко поглаживая по щеке. Он нежно, как дуновение легкого ветерка, поцеловал ее в губы, а затем начал осыпать поцелуями ее подбородок, щеки, глаза. Затем он немного отодвинулся и начал любоваться каждой черточкой ее лица. На его губах играла улыбка полного удовлетворения. Она даже подумала, что если бы он был котом, то наверняка бы замурлыкал.
   Глаза Шиины округлились от удивления.
   — Я тебя вижу, Джеймс Мак-Киннон! Значит, ты жив? А я не умерла? Он широко улыбнулся.
   — Я так не думаю, моя дорогая.
   — Но я думала… — Ее щеки зарделись. — Какая же я глупая! — Она задумалась на секунду и продолжала, избегая его взгляда:
   — Просто… Я не знала, как это все будет, Джеми. Я знала, что сначала будет больно. Но все остальное… — Она опустила глаза, еще немного смущенная этой возникшей близостью. — Я не была к этому готова. Мне было страшно, что меня полностью захватили такие сильные чувства, я не знала, чем это закончится. А когда охватившая меня буря все усиливалась, я поняла, что должен произойти какой-то взрыв. Я опасалась самого худшего. Я была уверена, что погибну, но, как ни странно, я бы ни за что не согласилась, чтобы ты остановился.
   Нерешительно она подняла глаза и снова встретила его взгляд. Он не смотрел на нее с триумфом победителя. Да, в его глазах была гордость, но не гордость завоевателя. От его взгляда Шиину заполнило новое, удивившее ее чувство. Нежность? А может быть, даже… любовь?
   — Не только ты испытывала эти чувства, Шиина, — прошептал он с нежностью. — Я не могу сказать, что не испытывал никогда раньше удовольствия, но это даже сравнивать невозможно с тем, что было сейчас. За все годы, что я называл себя мужчиной, я не ощущал ничего подобного. В глубине души я знал, что так может быть только с тобой. Я всегда об этом знал.
   — Мог бы мне об этом раньше сказать, — шутливо упрекнула она его.