Линдсей Джоанна. Любовь и месть

   Скрип деревянной планки у него над головой заставил Джеми насторожиться. Если бы он не слышал звук открываемой двери, Джеми подумал бы, что у него начались слуховые галлюцинации, когда вдруг раздал шепот:
   — Вы действительно один из Мак-Киннонов? Было невозможно понять, кто задал вопрос. Джеми по-прежнему ничего не видел. Внезапно Джеми ощутил струю прохладного свежего воздуха, и, прежде чем ответить, глубоко вздохнул:
   — Я не привык разговаривать, не видя своего собеседника.
   — Я не рискнул принести с собой свечу. Кто-нибудь может увидеть.
   — Тогда вам лучше совсем уйти. — В голосе Джеми звучала насмешка. — А то, не дай Бог, кто увидит, как вы разговариваете с Мак-Кинноном.
   — Так значит вы действительно из Мак-Киннонов?
   Джеми не ответил. Дверь над головой быстро захлопнулась, но через несколько минут открылась снова. В появившуюся узкую щель на потолке просунулась чья-то голова с копной рыжеватых волос. Тусклый свет свечи дал возможность Джеми разглядеть глубокий погреб, где он сидел.
   Это была глубокая яма диаметром около семи футов, где полом служила плотно утрамбованная земля. По земляным стенам можно вскарабкаться наверх, но дверь в погреб сделана прямо посредине потолка, и даже если до нее и удалось бы дотянуться, она, конечно, заперта на задвижку.
   Джеми видел подобные темницы. Они были удобны тем, что не требовали никакой личной охраны. Из них практически невозможно сбежать. Лично он предпочел бы сидеть в каменной темнице. По крайней мере, воздух не был бы таким затхлым, и, возможно, внутрь проникал бы хоть слабый свет.
   — Вы ничего не ели.
   Джеми медленно сел и прислонился спиной к стене, держась рукой за голову, чтобы уменьшить боль.
   — Я не вижу никакой пищи.
   — Она в том мешке, который лежит рядом с вами. Он завязан, чтобы туда не пробрались жуки.
   — Какая заботливость! — безразлично заметил Джеми. Он взял мешок и открыл его. Внутри находился ломоть ржаного хлеба и половина небольшого тетерева — пища, приемлемая для крестьянина, но совершенно непривычная для него.
   — Если это все, что полагается на обед пленнику, похоже, мне придется сбежать, чтобы хоть поесть нормально.
   — Вы забыли, что находитесь здесь не в качестве гостя, — в голосе посетителя была сухость.
   — Но я бы посоветовал со мной обращаться именно как с гостем, иначе я могу прийти в ярость из-за своего заточения. — В невозмутимых словах Джеми слышалось присущее ему высокомерие. — Могу тебя заверить, что старому Дугалду непоздоровится, если я разгневаюсь.
   — Вы слишком самоуверенны, если говорите о мести, находясь в темнице.
   — Ас кем, собственно, я разговариваю?
   — Я — Найал Фергюссон.
   — Я не сомневаюсь, что вы Фергюссон, но который из них?
   — Я сын Дугалда.
   — Молодой лэрд, не так ли? — Джеми был действительно удивлен. — Вы совсем еще мальчишка.
   — Мне уже тринадцать! — воскликнул Найал.
   — Да, я слышал, вашему отцу пришлось долго трудиться, прежде чем вы появились на свет, — усмехнулся Джеми. Новый приступ дикой головной боли пронзил его, и он застонал.
   — Вы ранены? — В голосе юноши звучало беспокойство.
   — Так, небольшая шишка.
   Пленник начал есть, и Найал замолчал. Насколько он мог разглядеть, это крупный мужчина. Он в накидке зелено-золотистого цвета с двумя рядами тройных черных полос. У него длинные крепкие ноги и широкая грудь. Свободно наброшенная накидка не позволяла хорошо разглядеть фигуру, но, судя по его размерам, мужчина необычайно силен. Несмотря на тяжелый подбородок, плотно сжатые губы и узкий орлиный нос, лицо, еще не обросшее щетиной, выдавало молодость пленного. К тому же очень привлекательное лицо, за которым угадывался сильный характер.
   — У вас золотистые волосы, — неожиданно сказал Найал.
   Джеми усмехнулся и поднял глаза на юношу.
   — Вы наблюдательны.
   — Говорят, мало у кого такие же золотистые волосы, как у самого лэрда Мак-Киннона.
   — Да, некоторые из нас своим золотистым цветом волос обязаны нашему предку родом из Нормандии.
   — Из Нормандии? Серьезно? Это один из тех, кто пришел с королем Эдвардом?
   — Да, это было несколько веков назад. А вы неплохо знаете историю.
   — У нас с сестрой был хороший учитель.
   — Вы имеете в виду — у вас с сестрами. Я ведь знаю, у вас четыре сестры.
   — Только одна занималась вместе со мной. Найал замолчал, злясь на себя за то, что упомянул в разговоре Шиину. Это было почти кощунством говорить о ней с этим горцем. Ему вообще не следовало сюда приходить. Упаси Господи, если его здесь заметят! Но любопытство распирало его, и он не мог не прийти сюда.
   — А вы хорошо знаете лэрда Мак-Киннона? — задал он вопрос пленнику.
   Джеми улыбнулся, и его лицо смягчилось.
   — Можно сказать, что я его знаю лучше, чем кто бы то ни был.
   — Значит, вы его брат?
   — Нет. Почему вы спрашиваете о нем?
   — Все только о нем и говорят. Считается, что нет воина храбрее его.
   — Его бы порадовали такие слова.
   — Действительно ли он так ужасно жесток, как рассказывают?
   — Кто говорит, что он жестокий? — проворчал Джеми.
   — Моя сестра.
   — Ваша сестра не знает его.
   — Но она слышала о нем гораздо больше, чем я.
   — И, конечно же, пересказала все вам.
   — Нет. Она не хотела пугать меня.
   — Ха! Я вижу, она обо мне низкого мнения. И которая из сестер?
   Но ответа Найала не последовало. Широко раскрыв глаза, он, не отрываясь, смотрел на пленника.
   — Значит, это вы! — У него даже дыхание перехватило. — Вы тот самый лэрд Мак-Киннон, а мой отец даже ничего не подозревает!
   Молча Джеми послал на свою голову проклятия.
   — У вас плохо со слухом.
   — Нет. Я хорошо расслышал. Вы сказали:
   "Она обо мне низкого мнения». Вы не сказали «о нем», вы сказали «обо мне». Значит, вы и есть Джеймс Мак-Киннон, — взволнованно произнес Найал.
   — Вы лучше скажите мне, — перебил его Джеми, — что ваш отец собирается со мной делать.
   — Получить за вас выкуп.
   — Тогда скажите, что бы он стал делать, если бы узнал, что я — Джеймс Мак-Киннон?
   — Не знаю, — задумчиво сказал Найал. — Вероятно, отпустил бы на свободу безо всякого выкупа. Разве для вас это не более предпочтительно?
   К его удивлению, Джеми ответил отрицательно.
   — У меня нет причин гордиться тем, что меня застали врасплох, и мне не доставит удовольствия злорадство вашего отца по этому поводу.
   Хватит и того, что мне придется пережить кучу всяких шуток и насмешек дома.
   — Но в случившемся нет ничего постыдного, — настаивал Найал. — Против вас было пятеро.
   — Я бы мог справиться с пятью воинами, если бы был верхом и видел, как они приближаются.
   — Как же вы не видели их на равнине?
   — Я не был на равнине. Я был в лесистой долине.
   У Найала опять перехватило дыхание. На всей земле Фергюссонов есть только одна лесистая долина, та самая, где любила купаться Шиина.
   — Что вы делали в долине?
   Джеми не обратил внимания, что в голосе юноши прозвучали новые нотки.
   — Я не хочу об этом говорить, так как признание только усилит мой стыд.
   — Вы мне лучше расскажите, если… если хотите, чтобы я забыл, что вы лэрд Мак-Киннон. Джеми решил не упускать этот случай.
   — Вы мне это обещаете?
   — Да.
   — Ну хорошо, хотя я сомневаюсь, что вы сможете понять всю глупость, на которую способен мужчина. Я искал неуловимый призрак девушки, которую однажды видел купающейся в лесном озере.
   Лицо Найала вспыхнуло от смешанного чувства гнева и стыда. Лэрд Мак-Киннон видел его сестру! Она была бы потрясена и унижена, если бы узнала об этом. Он сам переживал сейчас нечто подобное.
   — Когда вы ее видели? — хриплым голосом спросил Найал.
   — Что?
   — Когда вы видели девушку?
   — Весной.
   — А сегодня утром вы ее видели?
   — Нет, на озере никого не было. — Джеми с надеждой обратился к юноше:
   — Вы знаете, кто эта девушка? Я подумал, возможно, она простая нищенка и давно ушла из этих мест.
   — Среди Фергюссонов нет таких глупцов, чтобы купаться в этой долине, — солгал Найал. — Скорее всего, она действительно покинула эти места.
   — Да я в общем-то и не верил, что мне удастся снова увидеть ее, — со вздохом согласился Джеми. — Наверное, она просто проходила мимо лесного озера и решила искупаться. Хотя… Я все-таки надеялся ее встретить.
   — И что бы вы сделали, если бы встретили?
   Джеми усмехнулся.
   — Я не думаю, что ваш слишком юный возраст поможет вам угадать ответ.
   — Моя сестра права, вы действительно жестокий дикарь, Джеймс Мак-Киннон, — с яростью набросился на него Найал. — Мне не о чем больше с вами разговаривать.
   Джеми пожал плечами. Юноша еще слишком молод и невинен. Его пока не терзают желания и страсти зрелого мужчины, и поэтому он не мог понять их.
   — Как вам угодно, — только и промолвил Джеми. — Но вы сдержите свое слово?
   — Я его дал и я его сдержу.
   Когда дверь в темницу захлопнулась и послышался шум опускаемой на место задвижки, Джеми пожалел, что дразнил юношу. Его присутствие скрашивало заточение, а теперь вряд ли кто придет к нему скоро.
   Найал вернулся к себе в комнату, но сон не шел к нему. Понемногу гнев его стих, и он стал спокойно думать о разговоре с пленником. Итак, у них в темнице сидит сам лэрд Мак-Киннон. Найалу будет очень нелегко не проболтаться об этом. И подумать только! Мак-Киннон видел его сестру обнаженной! Сама мысль, что какой-нибудь мужчина, не говоря уж об их враге, мог следить за ней, приводила его в ужас. Но это уже было, и не в его силах что-либо изменить. Он смог только позаботиться, чтобы в будущем Шиина никогда больше не купалась в таком виде.
   Найал не был настолько несмышленым, чтобы не понять намерения Джеми. Мак-Киннон желал обладать его сестрой и мог бы даже похитить ее, если бы опять встретил у озера. Найал ничего не смог бы сделать против опытного воина. К счастью, этого не случилось. Мак-Киннон, должно быть, появился у озера вскоре после того, как они с Шииной ушли. Но ведь он приехал к озеру специально, чтобы увидеть ее. Джеймс Мак-Киннон никогда не должен узнать, что Шиина Фергюссон и есть девушка его грез.

Глава 6

 
   Шиина находилась в комнате, где женщины обычно занимались рукоделием. Она была в одном из своих самых красивых нарядов. Ярко-желтый цвет платья живо оттенял ее темные с красноватым отливом волосы. Она в подавленном настроении шила свадебное платье, ей помогали две служанки. Сшитое из бархата и шелка, ее свадебное платье обещало быть просто прелестным, сочетая в себе два оттенка — голубого и более насыщенного, синего цвета, который удивительно подходил к ее глазам. Но Шиина не испытывала удовольствия при виде этого великолепия. Ведь с помощью этого наряда она на всю жизнь окажется связанной с незнакомым ей человеком и будет вынуждена покинуть родной дом.
   Комната для рукоделия вполне подходила для желаемого ею уединения. Хотя вопрос с ее замужеством уже решен, враждебность сестер к ней не уменьшилась. С Маргарет было сложнее всего: она не могла простить Шиине, что ей пришлось так долго ждать своей свадьбы с Гилбертом Мак-Гвайером. Да и все не могли простить ей, что Шиина похожа на отца, который был весьма красивым мужчиной. Не будучи очень высокого роста, он хорошо сложен, и его волосы такого же насыщенного красноватого оттенка, как у старшей сестры. Хотя ему уже под пятьдесят, легкая седина лишь затронула его виски. А глаза так же чисты и молоды и такой же ясной синевы, как и у нее.
   Ее мать в общем-то была довольно неприметной, и все младшие сестры похожи на мать. Элспес, правда, унаследовала ярко-синие глаза отца, и ее коричневые волосы иногда отливали красноватым отблеском, но у Маргарет и Фионы, как и у матери, почти бесцветные светло-голубые глаза и тусклые каштановые волосы. В глубине души Шиина часто жалела, что она внешне так мало похожа на сестер. Ее красота порой доставляла ей большое беспокойство.
   Разлад между Шииной и ее сестрами был глубокий и скорее напоминал ненависть. Однако это не очень волновало Шиину. Она никогда не была близка с сестрами. Так как Шиина — первый ребенок в семье, отец научил ее многому тому, что знал и умел сам. Он бы никогда не стал этого делать, если бы Найал не родился с таким запозданием. Дугалд брал ее с собой на рыбалку и охоту. Когда Шиине было только пять лет, после того, как родилась Фиона и Дугалд совсем отчаялся иметь сына, он подарил ей пони. У нее не было никаких общих интересов с благонравными и жеманными сестрами, которые почти все время проводили с матерью. С годами холодность в отношениях между сестрами только усилилась.
   Она избрала местом своего уединения комнату для рукоделия и потому, что вряд ли Вильяму придет в голову разыскивать ее здесь. Она до сих пор не могла с уверенностью сказать, что же ей все-таки так не нравилось в Вильяме Мак-Афи. В нем было что-то неуловимо недоброе, черты его лица выражали какую-то внутреннюю жестокость, она это чувствовала еще ребенком.
   Он стал проявлять к ней интерес, когда ей исполнилось только двенадцать лет. Вилли всегда старался отвести ее в сторону, чтобы поговорить с ней, при этом часто бранил по какому-нибудь ничтожному поводу и мешал ее играм с Найалом. Когда ей исполнилось шестнадцать лет, он попросил ее руки. Уже тогда она питала к нему такое же отвращение и испытывала такое же чувство страха, как и сейчас.
   Обычно, если отец принимал решение, он его не менял. Этот принцип должен был сработать и сейчас, когда Дугалд решил, что Шиина должна выйти замуж за Мак-Донау. Но Вильям имел очень большое влияние на ее отца и убедительными доводами мог заставить Дугалда пойти на попятную. И хотя мысль о замужестве с Аласдаром Мак-Донау тоже угнетала Шиину, она не чувствовала себя в безопасности от домогательств своего кузена, пока не был заключен брак.
   Вот и сейчас Вильям и ее отец сидели в зале и обсуждали, как им лучше связаться с Мак-Киннонами, чтобы потребовать выкуп за пленника. Она надеялась, что Найал тоже с ними и он ей хоть расскажет, что они решили.
   Как бы в ответ на ее мысли, Найал ворвался в комнату.
   — Вот ты где! А я тебя везде ищу. Никак не думал, что ты здесь. Шиина усмехнулась.
   — Ну, ты меня нашел. Чем это ты так взволнован?
   Найал кинул взгляд на двух служанок, и Шиина их отпустила.
   — Ну а теперь рассказывай, что стряслось? Она указала на стул рядом с собой, но Найал был слишком взволнован, чтобы сидеть.
   — Я обещал никому не говорить! — он еле себя сдерживал, его глаза горели. — Но я просто не могу держать в себе то, что я узнал. Я должен тебе это рассказать, Шиина, но только тебе одной.
   Она невольно улыбнулась, видя его возбуждение. Найала мог взволновать любой пустяк, и какое-то время этот пустяк казался ему самым важным делом.
   — Я был в темнице!
   — Когда?
   — Вчера поздно ночью. Улыбка сошла с лица Шиины.
   — Ты ведь знаешь, что не должен был туда ходить, Найал.
   — Я знаю, но не мог удержаться, — признался он. — Я очень хотел увидеть его.
   — Ну и как, увидел?
   — Да, — на губах Найала появилась улыбка, и он с нетерпением начал рассказывать дальше. — Шиина, ты просто не представляешь, каких он огромных размеров! И с виду такой жестокий. Он говорил со мной как мужчина с мужчиной, по крайней мере, большую часть времени.
   — Как! Ты с ним еще и разговаривал? — она была поражена.
   — Да, и мы говорили довольно долго. Но я не это хотел рассказать тебе, Шиина. У нас в темнице сидит сам Джеймс Мак-Киннон. Не кто-нибудь из его людей, а он — собственной персоной. И действительно очень самоуверен, как о нем и говорят.
   Шиина похолодела, ей показалось, что ей не хватает воздуха. Но Найал побледнел еще сильнее ее, и они оба вздрогнули от неожиданности, когда у них за спиной Маргарет Фергюссон повторила, как эхо: «Сам Мак-Киннон!» Дверь в комнату не была плотно прикрыта, и Маргарет слышала весь разговор. Они услышали звук бегущих шагов, и к Шиине наконец вернулся дар речи.
   — Беги за ней, Найал. Она все расскажет отцу.
   Найал бросился из комнаты, но Маргарет уже мчалась вниз по лестнице, которая вела в зал. Было слышно, как она на бегу кричит об этой новости.
   Он обернулся к Шиине. Никогда еще она не видела брата таким несчастным.
   — Что же мне теперь делать?
   Ее сердце болело за него.
   — Не волнуйся, Найал. Тебе ведь не запрещали подходить к темнице. Отец, конечно, разгневается, но не будет наказывать тебя.
   — Меня не это волнует, Шиина. Все дело в Мак-Кинноне. Я дал ему честное слово, что никому не расскажу о нем!
   Она была готова рассердиться, что Найал так переживает из-за того, что нарушил обещание, данное Мак-Киннону, пусть даже и лэрду.
   — В таком случае тебе не следовало делиться со мной, — резко оборвала она его.
   — Но ведь это с тобой, — закричал он. — Ты никому не рассказала бы.
   — Но ты видишь, что в итоге получилось. — Шиина ценила его преданность, но хотела, чтобы он понял, что она имела в виду.
   Найал чуть не плакал.
   — Он возненавидит меня за это.
   — Да что это на тебя нашло, Найал? — вскричала она. — Не забывай, ты из рода Фергюссонов. И он уже ненавидит всех нас. — Она отвернулась и понизила голос. — Я просто сожалею, что ты не сохранил тайну. И я боюсь как раз того, что из всей этой ситуации теперь попытаются извлечь Вильям с отцом.
   Найал почувствовал себя еще более несчастным.
   — Может быть, мне солгать отцу? Я могу сказать, что Маргарет не расслышала и все не правильно поняла или что мои слова были шуткой.
   — Нет, тебе нельзя лгать. Отец, без сомнения захочет встретиться с Мак-Кинноном, и что, если тот признается? Почему, собственно говоря, он вообще делает из этого тайну?
   — Его мучает стыд, что его захватили в плен.
   — О, Господи! Я все-таки не понимаю мужчин и их странные взгляды. Ему следует радоваться, так как теперь его скорее отпустят на свободу. Отец не рискнет держать в заточении самого лэрда Мак-Киннона.
   В дверях показался слуга и сообщил, что отец ждет Найала в зале.
   — Ты пойдешь со мной, Шиина? — спросил Найал, с мольбой глядя на девушку.
   — Да, если ты обещаешь не оставлять Вильяма наедине с отцом, когда я уйду. Отец, как всегда, попросит меня покинуть комнату, когда они начнут обсуждать план действий. Но я должна знать, что будет предлагать Вильям. Поэтому ты должен остаться с ними.
   — Я останусь, если они мне позволят, Дугалд Фергюссон был еще более расстроен, чем предполагала Шиина. Вильям не сводил с нее глаз, как только она вошла в зал. У него был самодовольный вид, который не предвещал ничего хорошего. Найал подошел к отцу.
   — Значит, это правда, что ты спускался к темнице?
   — Да.
   — И ты знаешь, что тебе там было нечего делать?
   — Да.
   — Правда ли то, что ты сказал своей сестре?
   Действительно ли в темнице сидит Джеймс Мак-Киннон?
   Найал на секунду помедлил с ответом, и Дугалд ударил его наотмашь, Шиина от неожиданности вздрогнула и встала рядом с Найалом, ее глаза сверкали от гнева.
   — Не было никакой необходимости бить его, — закричала она на отца. — Он не совершил ничего ужасного.
   — Он знал, что у нас в плену Джеймс Мак-Киннон и не сообщил мне об этом. — Он бы рассказал.
   — Когда? После того как я получил бы за него выкуп в полной уверенности, что он простой фермер? Дева Мария! — взорвался Дугалд. — Мой родной сын скрывает от меня такую тайну, а моя дочь защищает его!
   — Какую тайну? — прервала его Шиина. — Если бы вы спустились в темницу и поговорили с пленником, вы бы без труда выяснили, кто он такой.
   Дугалд гневно посмотрел на нее, но в ее словах была неоспоримая правда. И он лишь терял время в бесполезных пререканиях. При мысли, что у него в темнице сидит сам Джеймс Мак-Киннон, у него стыла кровь в жилах. Ибо по имеющимся у него сведениям, как раз в эту самую минуту Мак-Кинноны готовились к атаке его замка.
   — Мне придется его отпустить, — устало сказал Дугалд, как бы признавая свое поражение.
   — Не стоит проявлять поспешность, — заявил Вильям. — Он был ранен нашими людьми и испытал стыд плена. Вряд ли он это забудет. Скорее всего, уже сейчас он замышляет месть и сразу начнет мстить, как получит свободу.
   — Но я не могу держать его в темнице.
   — А почему бы и нет? Несколько лишних дней ничего уже не решат, а у вас будет время подумать, как обезопасить себя.
   — У вас есть какие-нибудь предложения?
   — Да, я знаю, как можно навсегда положить конец вражде.
   Шиина оцепенела.
   — Не слушайте его, отец! Просто отпустите пленника на свободу. А за это возьмите с него слово, что он не будет продолжать набеги.
   — Мак-Киннону нельзя верить на слово, — спокойно перебил ее Вильям.
   — Откуда вы это знаете? — Шиина резко обернулась к нему, ее глаза метали молнии.
   — Хватит болтать вздор, — сердито оборвал ее Дугалд. — Это тебя не касается, Шиина. Иди и займись своими делами.
   — Но…
   — Иди! Сегодня вечером приезжает твой жених, чтобы обсудить, как будет проходить свадьба, поэтому иди готовься.
   Он подождал, когда она вышла из зала, а затем посмотрел на сына.
   — С тобой разговор тоже окончен, Найал.
   И запомни, если ты еще раз подойдешь к темнице, то я тебя уж точно отошлю к английскому двору.
   Шиина ждала Найала на лестнице. Как она ни напрягала слух, чтобы разобрать, что же Вильям говорит ее отцу, ничего не могла расслышать — слишком велико было расстояние. Но она знала и без этого.
   — Да поможет мне Бог, Найал. Я не знаю, что сделаю, если меня отдадут лэрду Мак-Киннону.
   — Не говори так, — упрекнул он ее.
   — Я ненавижу Вильяма! Клянусь, я бы убила его, если бы не боялась гореть за это в аду.
   — Ты изводишь себя раньше времени, Шиина. Я не думаю, что на этот раз отец будет слушать Вилли. Ведь ты уже обручена. Тогда пришлось бы разрывать помолвку, а это означало бы вражду с Мак-Донау.
   — Ты думаешь, это имело бы какое-нибудь значение, если бы стал возможен союз с Мак-Кинноном?
   Найал нахмурился.
   — Я понимаю, но все равно еще рано волноваться. К тому же не известно, захочет ли Мак-Киннон взять тебя в жены. С какой стати ему желать этого брака?
   — Я то же самое сказала Вильяму, но он заявил, что, увидя меня, любой мужчина захочет взять меня в жены, — ответила девушка печальным голосом. — О, Господи! Ну почему у меня такая внешность!
   У Найала упало сердце. Он вспомнил, что лэрд Мак-Киннон видел Шиину и действительно желал обладать ею. Она приходила в ужас при одном упоминании его имени, и Найал не мог винить ее за это. Но что мог он сделать, чтобы помочь ей?
   — Он еще не знает, что как раз тебя и хочет, — попытался успокоить сестру Найал. Ее брови вздернулись от любопытства.
   — Интересно, что ты имеешь в виду?
   — Я… Я имею в виду, что он еще тебя не видел, и поэтому не знает, хочет тебя в жены или нет.
   — Да, но если отец покажет меня ему?
   — Тогда я тебя спрячу, — импульсивно заявил Найал.
   Шиина подумала, что он еще ребенок.
   — Я бы хотела, чтобы это было так, Найал, но разве возможно спрятаться? Ни один фермер не пойдет против своего лэрда и не станет прятать меня.
   — Я что-нибудь придумаю. Не бойся. Чтобы его окончательно не расстраивать, она улыбнулась.
   Ловлю тебя на слове, братишка. Ибо я клянусь, не пойду замуж за Джеймса Мак-Киннона.
   Я уж лучше умру.

Глава 7

 
   Джеми прикрыл глаза от внезапно появившегося света. И затем тоже неожиданно через дверь на потолке ему сбросили какой-то узел. Что это?
   Постель? Неужели даже подушка? Джеми нахмурился. С чего это вдруг с ним такое особое обращение? Луч света исчез, а затем появился снова, и через отверстие на потолке свесилась веревочная лестница. Какой-то человек начал спускаться по ней вниз. У него через шею была перекинута веревка, на которой с обоих концов висело по большому мешку. Спустившись, он опустил их на землю и повернулся к Джеми.
   — Ваш обед, — сказало он, указывая на мешки. — Здесь вино, свеча и еще кое-какие необходимые вещи.
   Лицо Джеми оставалось невозмутимым.
   — Вы со всеми вашими пленниками обращаетесь так радушно?
   — Послушайте, молодой человек, я буду говорить с вами без обиняков. Мне известно, кто вы. Нам раньше не доводилось встречаться, но я — Дугалд Фергюссон.
   Джеми поднялся на ноги. Этого требовали элементарные правила вежливости.
   — И кто же я, по вашему мнению? Одна из рыжеватых бровей Дугалда удивленно приподнялась.
   — Вы отрицаете, что вы Джеймс Мак-Киннон?
   Джеми вздохнул.
   — Нет, я не буду отрицать. А разве это меняет дело, Фергюссон?
   — Я не больше вас испытываю удовольствие от того, что вы здесь. Но коли уж так случилось, что вы мой пленник, я был бы глупцом, если бы не попытался извлечь выгоду из этого.
   — Естественно, — Джеми еще раз вздохнул. — Значит, вы уже связались с моим кланом?
   — Нет, — ответил Дугалд после некоторого колебания. — Я хочу иметь дело не с вашими людьми, а лично с вами.
   — Со мной? Что вы имеете в виду?
   — Мне посоветовали, чтобы вы сочетались браком с одной из моих дочерей.
   Джеми напрягся, стараясь не показывать своего изумления. Этого он ожидал услышать меньше всего.
   — И кто же так ненавидит ваших дочерей, чтобы дать вам подобный совет?
   Дугалд нахмурился. Это не приходило ему в голову. Вильям говорил именно о Шиине, а не просто об одной из его дочерей. Может быть, Вильям действительно ненавидел Шиину? Эта мысль сбивала его с толку. Дугалд был в ужасе, что Вильям назвал имя Шиины, но не возражал против самой идеи, ибо он об этом давно подумывал и в рассуждениях Вильяма видел здравый смысл.