Линдсей Джоанна. Влюбленный мститель

   Инстинкт подсказывал ему немедленно распахнуть дверь, но у Винсента тряслись руки при мысли о разочаровании, которое постигнет его, если… нет, об этом подумать страшно!
   Еще одно чувство, которое пробудила в нем Ларисса…
   Каким образом, черт возьми, она ухитрилась проникнуть в каждый уголок его души? Да это всего лишь очередное завоевание, способ приятно провести часок-другой, не больше. Еще одна веха в длинной дороге мести, хотя теперь это почему-то уже не имело прежнего значения, так… очередная попытка успокоить потревоженную совесть.
   Ему неприятна та власть, которую она приобрела над ним, кстати сказать, совершенно непонятная. Обольститель стал жертвой. Охотник превратился в добычу. Он хотел ее» хотел любой ценой, и это пугало его. Ему следовало бы немедленно удалить ее из дома, даже, если так необходимо, вернуть в ее собственный, лишь бы избавиться от властных чар.
   Но пока она здесь, совсем рядом, только руку протянуть… он бессилен и ни на что не способен. Сегодня она как нельзя яснее доказала, что царит в его чувствах, мыслях, душе, а он готов покориться любому ее капризу. Благодарение Богу, Ларисса слишком невинна, чтобы использовать это разящее оружие против него.
 
   Ларисса почти час простояла в ванной, не сводя глаз с замка на смежной двери. Она ни за что не повернет ручку. Ни за что. Слава Господу, разум взял верх, хотя сердце тоскливо сжималось. Она согласится выйти за Винсента, но сначала пусть он сделает предложение. Именно так предписывают правила приличия.
   Но не думать о несказанном наслаждении, обещанном им, тоже было невозможно. Поэтому она приросла к месту, терзаясь необратимостью своего решения, сама не понимая, что пытается придумать способ его обойти. Представив, как он ждет по другую сторону двери, она едва не задохнулась.
   Винсент наверняка успел вспомнить, что, прежде чем окунаться в наслаждение, не говоря уже о том, которое имелось в виду, следует предложить руку и сердце. И сегодня ночью он непременно это сделает. Она же без всякой на то причины не дает ему такой возможности.
   Ларисса подбежала к двери и отперла замок. И не ошиблась: Винсент напряженно прислушивался к каждому звуку. Дверь отворилась, и молодые люди оказались лицом к лицу. Золото его глаз обожгло ее, расплавив остатки сомнений.
   Одним движением плеч он скинул на пол халат. Ларисса была еще одета, но, завороженная, даже не подумала разглядывать совершенное в своей красоте обнаженное тело Винсента, да и не успела опомниться, как он обнял ее и привлек к себе. Губы их встретились. Жадный, безумный поцелуй, немного утоливший голод, так долго терзавший обоих. Колени Лариссы подогнулись, но она не упала: слишком крепко держал ее Винсент.
   Она была несведущей в чувственных ласках, зато у нее оказался опытный наставник, готовый давать уроки хоть целую вечность, так что эта неопытность не стала помехой. Любые колебания или смущение растворились в удовольствии изведать вкус губ, насладиться запахом, раствориться друг в друге, и вскоре оба позабыли обо всем. Только раздавшийся в тишине стон немного отрезвил их. Его стон. Ларисса, поглощенная собственными ощущениями, едва услышала тихий звук. И тут же оказалась на постели. Не своей. Она еще не успела это заметить. Зато заметила нечто совершенно необыкновенное.
   Неужели она действительно считала когда-то, что наслаждение — это всего лишь объятия и поцелуи? Ну откуда ей было знать? Наивная чистая девочка понятия не имела о том, что в действительности означают слова «несказанное наслаждение». Прозрение началось, только когда его рука легла ей на грудь.
   Боже, что с ней творилось! По телу пробежали мурашки озноба, внутри все затрепетало, влажное тепло разлилось внизу, и все это только начало! Он продолжал целовать се, ловя губами каждый блаженный крик, и немедленно начал следующий урок чувственных прикосновений.
   Даже раздевание стало эротическим переживанием: н делал это так медленно, гладя каждое обнажающееся местечко, каждый изгиб и впадинку. Удивительно, что, дотронься она сама до нежного местечка под коленкой, наверняка ничего не испытала бы, но его пальцы заставили ее вздрогнуть. Разница, наверное, в том, что это делал Винсент, даря ей мириады чудесных новых ощущений.
   Он так увлек ее, закружил голову, заставил забыть обо всем, кроме дарованного блаженства, что она опомнилась слишком поздно. Возврата назад не было, а он так и не произнес заветных слов. Теперь же у нее не осталось ни воли, ни желания остановить неминуемое. Это сделает ее наслаждение совершенным, подтвердит то, что она и без того принимала как должное. Бессвязные слова срывались с губ между поцелуями:
   — Я думала… не стоило бы вам… нужно… Должно быть, он понял, потому что прошептал:
   — Сейчас не время для серьезных вопросов, которые могли бы сковать язык.
   Такие лживые и в то же время столь ободряющие слова…
   Но девушка, естественно, предположила, что он имеет в виду их будущую свадьбу. И разумеется, согласилась, что в эту минуту просто невозможно мыслить связно, да и сказать что-то еще не представилось возможности: он снова осыпал ее поцелуями.
   Он накрыл ее своим большим телом, медленно, осторожно, чтобы не спугнуть и не встревожить. Но Ларисса уже ничего не замечала, разгоряченная, обезумевшая, готовая вступить в мир неведомого, перейти границу, отделявшую девушку от женщины. Он сжал ее руки, поднял их над головой и, впившись в губы, одним толчком вонзился в податливое лоно. Боль была такой короткой, что Ларисса почти ее не почувствовала, и неприятные ощущения почти сразу сменились водопадом чистого чувственного восторга.
   Она даже успела подумать, что это конец и ничто не может быть выше и лучше. Наивное дитя! Даже его определение «невыразимое наслаждение» бледнело перед тем ослепительным экстазом, нараставшим по мере того, как он все глубже проникал в нее, и завершившимся взрывом многоцветных искр, осыпавших ее мириадами звезд.
   И в эти короткие мгновения счастья все остальное не имело значения. Позже они договорятся о свадьбе, конечно, договорятся! Ну а пока достаточно было сознавать, что Винсент Эверетт принадлежит ей.

Глава 16

 
   Но ожидания ее не сбылись. Предложения не последовало и после того, как они лежали в объятиях друг друга, утомленные страстью. Ну что тут удивительного, если Винсент отодвинулся от Лариссы, лег на бок, прижал ее к себе и тут же уснул?
   А вот она долго лежала без сна, перебирая в памяти все восхитительные моменты этого вечера. Какое чудо лежать вот так, рядом с ним, понимать, что даже во сне он не желает расставаться с ней. Может, стоит разбудить его и напомнить, что одна из самых приятных обязанностей так и не выполнена?
   Но стоит ли волноваться? Почти все ее мечты сбылись, сбудется и эта. Стоит ли предаваться сомнениям, когда впереди ждут одни лишь радости? Жаль, что она не может остаться с ним до утра, но когда они поженятся, больше не будут расставаться. И пока исходившие от него тепло и покой не убаюкали ее, Ларисса поспешно выскользнула из постели, собрала одежду, не оставляя никаких следов своего пребывания, и на цыпочках пробралась к себе. Но при этом и не подумала затворить за собой дверь. Да и зачем? Сегодняшняя ночь многое изменила, и все уже решено. Теперь Ларисса уверена в себе и своем возлюбленном. Она так и заснула с улыбкой на устах.
 
   Винсент открыл глаза и нахмурился, не найдя рядом Лариссу, хотя понимал, что ему следовало бы, перед тем как заснуть, самому отнести ее в смежную спальню. Так что раздражаться нет причин.
   Но настроение его от таких рассуждений только ухудшилось. Сегодня его раздражала каждая мелочь, и он без причины то и дело распекал секретаря и слуг. Но легче от этого не становилось, поэтому, войдя в столовую, он не успел взять себя в руки и первым делом обрушился на Лариссу:
   — Мой повар грозит уволиться, если ваша кухарка не будет держаться подальше от кухни! — взорвался он, к величайшему изумлению Лариссы и своему собственному. Он вовсе не собирался приветствовать ее подобным образом, и уж, разумеется, ни в коем случае не следовало повышать голос, особенно после того, как прошлой ночью он лишил ее невинности. И не важно, что он кипятился, избрав столь ничтожный предлог.
   Но в глубине души Винсент знал, почему фитиль уже зажжен и поднесен к бочке с порохом. И презирал себя за то, что трусливо отказывался увидеть истинную причину своего гнева, пытаясь сорвать зло на невинных людях.
   А должен был признать собственную не правоту. И сгореть от стыда за вчерашнее. Ни с одной женщиной ему не было так хорошо, и все же сожаление терзало его. Она ждет, что он теперь женится на ней. А он не пойдет на такой шаг. Даже мысли о мести не утешали. Да, он намеревался стать ее любовником и добился цели, но теперь главное — не погубить ее репутацию. Пока о случившемся никому ничего не известно, она еще может сделать достойную партию. Тот же Хейл, вне сякого сомнения, возьмет ее любую — опозоренную или нет. Он потерял голову из-за красоты девушки, и ему абсолютно безразлично, девственна она или нет. Но вот вопрос, сможет ли сам Винсент спокойно наблюдать, как другой мужчина ухаживает за его возлюбленной? Ведь недаром, всего лишь слушая рассуждения Хейла, он умирал от желания поколотить виконта!
   Ларисса, придя в себя от неожиданных нападок, спокойно заметила:
   — Прошу прощения, это я виновата. Сказала утром Мэри, что мы останемся в этом доме, и та решила как следует освоиться. А единственное место, где ей хочется быть, — это кухня.
   Винсент покраснел. Сказать, что она не проведет под этой крышей дольше одной-двух недель? Невозможно… во всяком случае, пока. Его молчание лишь утвердит Лариссу в этом убеждении, но тут ничего не поделать. Аскот непременно явится за своими детьми, хотя сама девушка уже ни на что не надеется. А потом Винсент нанесет врагу последний решающий удар и вернется к прежней жизни.
   Он промямлил что-то насчет необходимости держать слуг в узде, и Ларисса вполне удовлетворилась таким объяснением. И даже улыбнулась ему, отчего на душе Винсента стало совсем скверно. Такой милый доверчивый ребенок, а он даже в собственных глазах выглядит законченным подонком. Единственное, что он может сделать для нее, — дать в те короткие мгновения, что им остались, как можно больше счастья и нежности и удерживаться от злобных выходок.
   Он обошел вокруг стола и приблизился к ней. И наверняка поцеловал бы, не будь рядом слуг. Поэтому Винсент нагнулся пониже и прошептал:
   — Прости меня, невежу и грубияна. И спасибо за самый чудесный в мире подарок.
   — Что это за подарок?
   — Ты.
   Его почти обжег жар ее щек, хотя он стоял сзади и не видел, как она вспыхнула. Даже когда он уселся напротив, с лица Лариссы все еще не сбежала краска. Но зато он разглядел легчайший намек на улыбку, доказывавшую, что дело совсем не в смущении.
   Обед продолжался своим чередом. Девушка весело и непринужденно щебетала, и Винсент неожиданно обнаружил, что наслаждается незатейливой беседой. Оказывается, достаточно разговорить ее, чтобы убедиться: она не только красива, но и умна, особенно когда не нервничает, а Ларисса успела уже освоиться в его доме.
   Но тут она снова заговорила о елочных украшениях. Оказалось, по приказу Винсента их уже доставили.
   Винсент упомянул об этом, но не смог упустить столь идеальной возможности признаться, в том что наиболее ценные вещи Аскотов украдены. Момент тем более подходящий, что теперь она не испытывает настоятельной необходимости расстаться с ними и потеря ее не так уж сильно огорчит. Разумеется, все будет найдено, когда вернется ее отец. Винсент вовсе не собирался ничего отнимать у Аскотов… кроме их доброго имени, разумеется.
   Поэтому и не обошелся без затеи с мнимым похищением. Он уже соблазнил ее, добился своего, но что теперь будет, если она прямо спросит его о свадьбе? Тогда он скажет правду, после чего Ларисса вновь соберется немедленно уехать. Но он пока не в силах расстаться с ней. Вот когда ее отец объявится… Но пока у него еще есть время. Так что пусть лучше Ларисса считает, будто осталась совсем без средств.
   Рассудив так, он состроил подобающую случаю похоронную мину:
   — Кстати, насчет украшений. Их принесли сегодня утром, но, боюсь, вместе с дурными вестями.
   — Их раздавили? — встревожилась девушка.
   — По-моему, все цело, — поспешно заверил он, — но, похоже, вчера ночью ограбили склад, где хранилась обстановка из вашего дома. По словам сторожа, унесли далеко не все, поскольку воры пробыли на складе всего несколько минут.
   — Меня обокрали? — охнула она.
   — Нас, — поправил он. — Там хранились и мои ценности. Но большая часть мебели осталась. Как я уже сказал, грабители оказались к тому же весьма разборчивыми. Они взяли только самые ценные вещи, негромоздкие: картины, вазы и другие безделушки. Исчезли ровно через десять минут после взлома, когда сторож обходил склад с другой стороны.
   — Я рассчитывала на эти картины, — тоскливо прошептала она.
   Он не ожидал встретиться с этим убитым горем взглядом. И теперь понял своего секретаря, когда Ларисса посмотрела на него… вот так. Но в отличие от Хораса Винсент не мог позволить себе роскоши уволиться и забыть о содеянном, не заклеймив себя прежде званием гнусного лжеца. Зато в его силах было облегчить удар.
   — Но я не отчаиваюсь, Ларисса. Об ограблении немедленно заявили властям, и я уже велел своим людям найти злодеев. Они вернут украденное, ручаюсь. Если ваши веши не найдутся, к началу нового года я сам возмещу убытки.
   — Вы… вы не обязаны это делать, — пробормотала она. — Это не ваша вина…
   Но он не позволил ей договорить.
   — Позвольте с этим не согласиться. В конце концов, это мой склад, и доля ответственности лежит на мне. Просто я еще не привык, что он мой, и забываю о нем. Честно говоря, я собирался продать этот склад, да все руки не доходят.
   — Но зачем вы его купили?
   Винсент немного успокоился. На ее лице нет былого ужаса, всего лишь любопытство. Он сумел утешить ее, и все потому, что эта прелестная малышка так ничего и не заподозрила. — Я его не покупал. Он достался мне несколько месяцев назад, последнее, что осталось от компании брата. Единственное, что не попало в руки кредиторов после его смерти.
   — О, мне так жаль…
   Опять она это вытворяет! Воплощенное сочувствие! Только что ее надежды получить хоть какие-то средства потерпели крах, а она едва не плачет, потому что он лишился единственного брата.
   Винсент постарался вернуть ее на землю, пожав плечами и немедленно переменив тему:
   — А больше ничего нельзя продать, кроме драгоценностей, конечно?
   — Участок земли в Кенте, бывший во владении моей семьи с незапамятных времен. Там находятся руины замка, по преданию, принадлежавшего одному из моих предков, но слухи ничем не подтверждены. К сожалению, достаточно, чтобы одно поколение потеряло интерес к фамильной истории, и тогда многие факты канут в забвение.
   — Значит, за землю можно выручить значительную сумму?
   — Полагаю, да, но я не имею права ее продавать.
   Моего отца еще не объявили мертвым официально. То же самое относится к его компании, кораблям, грузам и любым ценностям, запертым в маленьком хранилище конторы. А личные вещи — драгоценности и тому подобное — он взял с собой.
   Винсент неожиданно застыл. Упоминание о судах в связи с ее отцом навело его на весьма неприятную мысль.
   До этой минуты ему в голову не приходило, что отец Лариссы подходит под описание теперешнего владельца «Нимфы» и что она собиралась продать картины… Нет, это было бы слишком легко, слишком просто и невероятно обогатило бы ее семью. Значит, на всякий случай необходимо побывать на складе, чтобы самому осмотреть пресловутые картины, спрятанные в хорошо охраняемом помещении в глубине здания. И он от всей души надеялся не увидеть там «Нимфы».

Глава 17

 
   Винсент вернулся домой в настроении куда лучшем, чем прежде. Оказалось, у Аскотов было семь картин старых известных мастеров, но пресловутой «Нимфы» среди них не нашлось. Следовательно, одна проблема отпала, В его планы вовсе не входило обогащение Аскотов.
   Но тут улыбка мгновенно растаяла при виде Хейла, беседовавшего в гостиной с Лариссой и ее братом, которому сегодня как раз позволили встать с постели, чтобы украсить долгожданную елку. Какая мирная, домашняя сцена! Абсолютно ему чуждая.
   Именно их дружный смех, шутки, непринужденность больнее всего уязвили Винсента. Он не подходит для их компании и никогда не подойдет. И дело вовсе не в Рождестве, хотя они собрались здесь именно по этому поводу. Они умели находить радость в обыденных, простых вещах, а он… он даже в детстве не знал, что это такое.
   Правда, брат не раз пытался научить его веселиться по-настоящему; отвлекал от занятий, объяснял правила игр, но под конец разочарованно удалялся, так и не добившись успеха. Слишком много забот одолевало Винсента и тогда, и сейчас, чтобы забыться по-настоящему. Но именно потому, что Альберт хоть как-то по-своему заботился о нем, Винсент годами мирился с его слабостями. Альберт честно старался научить брата. Но Винсенту не хотелось учиться.
   Ларисса подняла голову, заметила стоявшего на пороге барона и одарила сияющей улыбкой. В эту минуту она была так красива, что у Винсента дух захватило. Джонатан тоже зачарованно уставился на нее, Томас, заметив восхищенные взгляды мужчин, многозначительно закатил глаза. Очевидно, мальчик привык, что представители противоположного пола в присутствии его сестры ведут себя как идиоты.
   — Не думала, что вы вернетесь как раз вовремя, пока мы еще не начали, — улыбнулась она, шагнув к Винсенту.
   — Не начали? — повторил он, не двигаясь с места.
   — Видите ли, это ваше дерево. Наши здесь только украшения, да и то меньшая часть. Остальное принесли ваши слуги. Посмотрите на подношение от вашего ворчливого повара. — Она протянула ему маленькую блестящую ложечку с дырочкой в ручке, так что ее можно было привязать к ветке яркой ленточкой. — Он даже покраснел, когда давал мне ее.
   — Но у меня нет игрушек.
   — Здесь и без того много всего. Вот, прикрепите этого ангела к верхушке.
   Рядом с елкой возвышался высокий табурет, встав на который можно было дотянуться до верхних веток. Винсент просто представить не мог, как взгромоздится на этот насест, однако шагнул вперед. Магнитом была она, а не дурацкое дерево, которому не место в доме.
   Он взял у нее игрушку, поднял голову и определил, что до верхушки не меньше трех футов. Пришлось вскарабкаться на табурет. Ларисса встала сзади, придерживая сиденье. Он глянул на нее и снова затаил дыхание. В каком она восторге! Как легко сделать ее счастливой! Радуется каждой мелочи.
   Винсент прикрепил игрушку, но, очевидно, сделал что-то не так, поскольку она стала его поправлять. Хейл пошутил насчет ангелов, свалившихся ему прям» в руки. К счастью, Ларисса, в отличие «т Винсента, не уловила двойного смысла его замечания.
   — Идеально! — воскликнула она наконец, захлопав в ладоши.
   Но Томас, стоявший в противаноложном конце комнаты, покачал головой:
   — Криво.
   — И ничего подобного! Томас, ну почему ты такой вредный!
   — Криво, — подтвердил Хейл.
   — Видишь, что говорит большинство, — хмыкнул Томас.
   — Никакого большинства. Голоса пока разделились. Сейчас посмотрю сам, — неожиданно для себя выпалил Винсент.
   — И каков приговор?
   Винсент спрыгнул на пол, обошел комнату, рассматривая елку с разных углов, заставляя их ждать и делая вид, что серьезно размышляет.
   — Верно, — вздохнул он. — Фигурка явно покосилась. Вот ты и сделай все, как надо. У меня такого дара нет.
   С этими словами он поднял Томаса повыше, чтобы тот выпрямил игрушку. Ларисса залилась звонким смехом:
   — Вот теперь действительно криво!
   Веселье оказалось заразительным. Винсент громко хохотал вместе со всеми, удивляясь, как легко на душе. Немного успокоившись, он устроился на диване и принялся наблюдать за работой остальных. Иногда он показывал пустые места на елке и требовал, чтобы их немедленно завесили украшениями. Поверить невозможно, что он присоединился к этой веселой компании и чувствует себя ее частью. Это все Ларисса. И дело не в том, что она любит командовать. Просто люди сами из кожи вон лезут, чтобы ей угодить, и готовы исполнить любую ее просьбу.
   После всего этого Винсент не смог не пригласить Хейла к ужину, хотя предпочел бы выкинуть его из дома. В присутствии Томаса Хейл вел себя истинным джентльменом, разыгрывая своего парня, но как только мальчик отправился спать, принялся очаровывать Лариссу. Винсент брезгливо морщился. Он хотел предупредить Джонатана, чтобы тот не питал особых надежд, но Ларисса и без того не жаловала вниманием новоявленного поклонника с его утонченными комплиментами, которых попросту не понимала. И вскоре Винсент перестал волноваться.
   Пока Ларисса не узнает правду, она считает себя почти его невестой, а значит, и не посмотрит на других мужчин. Но поскольку Винсент еще не сделал ей предложения, она не может отвергать других женихов, и следовательно, ему придется выдумывать различные предлоги.
   И теперь Ларисса старалась как могла, к величайшей досаде Джонатана, но при этом не лишала его надежд окончательно, к величайшей досаде Винсента.
   Скорее бы Джон ушел и больше не возвращался!
   Но этого Винсенту не дождаться…
   Кроме того, он заметил, как не хотелось Лариссе отказываться от приглашения виконта в театр. Интересно, бывала ли она там когда-нибудь? Вряд ли. Недаром Томас утверждал, что она вела жизнь затворницы, да и в обществе ее никто не знает. Отец наверняка повез бы ее туда, но она только недавно стала взрослой, а прежде всякое посещение театров детьми считалось неприличным.
   Он решил пригласить ее сам. Сущая мелочь, а сколько радости ей доставит! Это самое малое, что он может сделать для нее. Такое событие отвлечет Лариссу от мыслей о свадьбе и позволит избежать настойчивых и весьма неприятных Винсенту вопросов.

Глава 18

 
   Оказалось, что эта идея сотворила настоящее чудо. Ларисса намеревалась заговорить о свадьбе вечером, когда Винсент придет в ее комнату. Она заранее нервничала и даже попыталась задать вопрос, которого так боялся Винсент.
   Но поскольку барон был готов к этому, вовремя вспомнил о театре. И тут же стал целовать девушку. И разумеется, для посторонних мыслей уже не осталось места.
   И хотя угрызения совести по-прежнему не давали Винсенту покоя, он не мог насытиться близостью с Лариссой. Потребность держать ее в своих объятиях перевешивала любое чувство вины и не давала раскаиваться. И совесть молчала, стоило ему припасть губами к нежным устам. Только позже, когда ее не было рядом, муки возобновлялись с новой силой.
   На следующий день он избегал Лариссу, пока не пришло время уезжать. Девушка объявила, что у нее есть подходящее платье на такой случай, поскольку отец разрешил ей сшить гардероб к лондонскому сезону, который так и не начался. Винсент предупредил, что в театр, в отличие от бала, следует одеваться скромнее. Одежда в самом деле определяла, в какой театр ©ни поедут, а в столице их было немало: от самых блестящих, где собирались сливки общества, до заведений попроще, куда наведывались все, от богачей до трубочистов.
   Поэтому Ларисса уступила просьбе барона. Туалет розового бархата можно было носить как днем, вместе с короткой, опушенной мехом пелериной, прикрывавшей низкий круглый вырез, так и вечером. Стоило снять пелерину, и Ларисса предстала перед ним в вечернем платье, несомненно, слишком элегантном для театра, куда захаживал и простой народ.
   Их сопровождала одна из горничных, выполнявшая роль компаньонки. По мнению Винсента, это было даже к лучшему: он не мог при посторонних поминутно дотрагиваться до Лариссы, по-хозяйски обнимать ее за плечи и овладеть в экипаже по пути в театр. Никогда еще она не была так прелестна, как сегодня.
   Позже оказалось, что он совершил непоправимый промах, привезя ее в театр, где ее сразу же заметили. Правда, Ларисса прекрасно провела время и веселилась от души, но ему следовало бы найти другой способ ее развлечь.
   Последствия не замедлили сказаться на следующее утро. Не меньше полудюжины молодых щеголей, желавших нанести визит юной незнакомой красавице, озарившей накануне своим присутствием театр, осаждали дом Винсента. А он, отправившись на обычную прогулку в парк, не сумел избавить Лариссу от этих визитов. К тому времени как он вернулся домой, Ларисса правила бал в гостиной, рядом с пушистой рождественской елкой. А поклонники все прибывали: один за другим появились еще пятеро джентльменов. Единственным утешением Винсенту служило то, что Ларисса упрямо отказывалась от приглашений. Но сколько это еще продлится, ведь он так и не дал ей ни заверений, ни обязательств. Он завладел ею под фальшивым предлогом, не пообещав ничего взамен. И в отличие от нее знал, что им отпущено в лучшем случае еще несколько дней. Больше ему не удастся избегать ответа. Лариссе наверняка хочется признаться всем присутствующим, что она официально помолвлена и просит оставить ее в покое.
   Лорд Хейл, навестивший их вечером, уже знал о вчерашнем посещении театра и, естественно, злился на Винсента за такую выходку. Он даже набросился на Винсента с обвинениями:
   — Так ты уже просил се выйти за тебя, и она согласилась, верно? Ждешь возвращения ее отца, чтобы объявить обо всем публично. Признайся, Винсент, я зря трачу свое чертово время, так ведь?