Ториб поклонился. Принц прижал к груди наследника Берента.
- Почему ты не в лагере, помощник командира?-спросил Сиронен.
Ториб расплылся в улыбке.
- Толковал с кухарками по части снабжения... обеспечения...-Отвесил еще поклон и заторопился исполнять поручение.
Лер шел рядом деревянной походкой. Куда подевалось прежнее изящество пажа.
Все-таки Кол сохранил ему жизнь. Эррел верно говорил. Теперь знамена завоевателя трепыхались на зубцах стены, как сохнущее белье. Но Бик больше не было. Сознание Райка не могло оторваться от этой мысли, как лягушка от змеиных глаз. Что он скажет матери? Кроме него некому, все равно придется...
Принесли мясо, дымящееся и кипящее. В подносах булькала подлива. Соседи завозились, взялись за кинжалы. Лун, второй командир у Сиронена, размахивал поросячьей ляжкой, пытаясь ее остудить.
- Может, обратимся к клану зеленых, пускай договариваются с засевшими в Зильском замке,-вернулся он к оставленной было теме. Сотрапезники захохотали.
- Никак устал воевать?
- Что ты на это скажешь, лорд?-настырный Лун обратился к Эррелу.
- Это вам решать, а не мне.
- Что-что?-Сиронен оторопел.
Эррел опустил на стол сцепленные руки.
- Я покидаю Торнор.
Офицеры лорда замка Пел поразевали рты и, когда сошел столбняк, многозначительно поглядели друг на друга и своего благодетеля. Черный пес крался к столу, стараясь не выдать своего присутствия в зале.
- Зачем же ты позвал нас сюда?-спросил Арно.
- Чтобы избавить от Кола Истра замок. И вас заодно. С ним не миновать войны. Рано или поздно вы бы все равно столкнулись.
- Но ты повелитель Торнора,-просипел Сиронен.
- Если сам не отступлюсь от этого.
- Ты отдаешь замок? Кому?-Арно не скрывал интереса.
Соррен слегка повернула голову. Эррел вертел на пальце рубин.
- Я не единственный ребенок Атора.
- Что с того?-хмыкнул Сиронен.-Атор, как всякий мужчина, мог иметь хоть дюжину детей.
Райк мгновенно вспотел. Каждая жилка в теле дрожала от напряжения.
- Это было дитя, рожденное повелевать, сражаться, властвовать. Так, как я не сумею,-он умолк.
- Кто?-выдохнул Арно.
Эррел повернулся к шири. Кровь отхлынула от лица Соррен, сидевшей неестественно прямо. Рядом каменела Норрес.
- Сестра, ты примешь Торнор?
Соррен кивнула. Эррел перегнулся через стол. Рубиновый перстень перелетел из ладони в ладонь.
Командиры Сиронена крякнули так, что на кухне из рук прислуги попадали кастрюли. Арно вскочил, как ужаленный, забыв свою церемонность.
- Женщина не может владеть замком!-запальчиво выкрикнул он и подбоченился.
- Ты видел меня в бою?-Соррен разглядывала юношу, склонив голову набок.
- Волки и собаки тоже умеют огрызаться. Владеть оружием и владеть замком-разные вещи.
Это резонно, подумал Райк. У Соррен на руке, сжимавшей кольцо, побелели костяшки пальцев.
- Я была посланцем, членом зеленого клана. Спросите моего брата, он скажет.-Эррел кивнул.-Юнец, ты оскорбляешь меня, а зеленые этого не прощают.
Лун закусил губу.
- Женское дело-рожать сыновей мужчинам!-взвизгнул Арно и впрямь по-мальчишески.-Им не дано управлять и командовать.
Соррен поднялась, сверкнув потемневшими глазами.
- За эти слова, щенок, я прибью твои уши к голове.
Вышла из-за стола и шагнула к обидчику.
Арно, поняв, что с ним не шутят, взялся за свой длинный кинжал. Противники сошлись и закружились. Стук каблуков отмечал выпады. Безоружная Соррен стерегла каждое движение Арно. Тот излишне крепко стискивал бронзовую рукоять. Скованность лишала его действия быстроты. Уклонившись от очередной атаки, Соррен очутилась за спиной четвертого командира. Он резко повернулся и увидел веселый танец-женщина потешалась над сыном Сиронена. Ван захрюкал в кулак. Соррен демонстрировала противнику пустые ладони-смотри, я и так тебя одолею. Он бросился вперед сломя голову, соперница опять увильнула. Дальнейшее Райк мог предсказать заранее. Ноги Арно взлетели от подсечки, и он грянулся на спину. Соррен прыгнула на грудь, коленом прижала врага к полу и вывернула руку, сжимавшую кинжал. Оружие выпало со звоном и тут же оказалось в руке Соррен. Другой рукой она, дернув за волосы, запрокинула голову беспомощного Арно. Он извивался, пальцы скребли камни пола, ноги судорожно дергались. Когда Соррен вернула ему свободу, несчастный Арно еще долго катался по полу, ловя воздух открытым ртом. Девушка вернулась за стол как ни в чем не бывало.
- Торнор мой,-сказала она, переводя дух, и надела рубин на большой палец левой руки.
На следующий день в замок явился Стеррет, такой же, как всегда, с неизменным посохом. Тут до Райка дошло, как недавно они с Эррелом готовили побег. Всего-навсего полтора месяца миновало. Из зимы они успели попасть в лето, странствовали и жили в чужой земле. Вернувшись, застали конец зимы, а весну встретили в Торноре. Птицы вили гнезда на карнизах, кони в лугах скакали, как жеребята... Об этом Райк мечтал в Ваниме.
Со Стерретом они встретились, когда стражник задержал лошадь старосты возле поваленных ворот. Поздоровались, словно расстались вчера. Наверное, Эвад рассказал дяде о его возвращении.
- Привет тебе от матери.
- Она не хворает?
- Вполне здорова.-Стеррет с сокрушенным видом рассматривал законченные руины казарм. Верно, прикидывал расход леса на ремонт.-Как принц?
- Он ждет тебя.-Райк, распахнув ворот рубахи, махнул в направлении зала.-Там.
Райк решил не говорить старосте о том, что Эррел ему больше не господин. Молча шел, умеряя шаг, чтобы хромой не отставал.
Принц и Соррен сидели на скамье. На стене над ними висела алебарда с лезвием в виде головы дракона. Стеррет склонился в поклоне, выпрямился, с любовью глядя на Эррела.
- Госпожа моя,-с подчеркнутой почтительностью сказал принц.-Позволь представить тебе торнорского старосту.
Соррен поднялся. Райк не стал развлекаться замешательством Стеррета. Не дожидаясь, пока огорошенный старик поймет что к чему, он ушел во двор.
Сидя на солнышке, слушал Гама, костерившего грумов. Скоро Гам и его приятели будут щеголять в цветах Торнора с восьмиконечной звездой на груди. Все началось с предложения Сиронена оставить часть своих людей для охраны.
- Ториб готов принять командование над гарнизоном, пока ты не назначишь кого-то другого,-говорил он, представляя Соррен своего помощника командира.
Новая владелица замка, поглядев на масляную улыбающуюся рожу Ториба, вдруг спросила:
- А где тот старик, конюший Кола? Он еще здесь?
Ториб обиделся, что Соррен готова дать службу южанину, а она сказала:
- Эти люди служат за деньги, им безразлично, кто их господин, Кол Истр или я.
Тогда привели Гама, как был,-с метлой. Она его оглядела со всех сторон:
- Старик, мое имя Соррен. Я дочь Атора и сестра Эррела. С недавних пор этот замок со всем содержимым принадлежит мне, а людей не хватает. Я готова нанять тебя.
Гам и прежде был простоват, а тут последний разум потерял. Вывалил челюсть и стоял. По его крупным желтым зубам старого мула можно было успеть научиться счету. Он так и не смог понять, зачем понадобился.
- Ты не причинил мне никакого зла и знаток лошадей,-объяснила Соррен. Тогда Гам кое-как поклонился и как гаркнет:
- Твой слуга, миледи!
- Райк.-Задумавшийся Райк подскочил. Она стояла перед ним. Ее отныне он должен называть, как старый Гам.-Я отвлекла тебя?
- Вовсе нет.
- Можно присесть?
К чему спрашивать. В Торноре она вправе делать все, что угодно. Тут каждый камешек ей принадлежит.
- Пожалуйста.
Она села рядом, прижала колени к груди и легла на них подбородком. Волосы закрывали щеку блестящим крылом и падали на шелковую тунику с бледно-зелеными цветами. Наряд довершали мужские штаны и красная повязка шири на голове. Соррен собрала волосы у щеки и отбросила за спину.
- Тут славное местечко.
- Да.
Она рассеянно оглядывалась. По двору трусил черный пес. Райк свистнул. Черный повернул морду в его сторону и побежал своей дорогой.
- Наконец-то все позади. Как долго здесь копилось зло.
- Все позади?-спросил Райк.
Ее лицо стало чужим.
- У меня.-Она вытянула ноги и выпрямилась.-Райк, могу я попросить тебя...-Он ожидал.-Трудно говорить об этом... Словом, мне не достает настоящих людей. Не таких, как щенок Арно, годных только на то, чтобы сомневаться во мне.
Так, ей нужен капитан Райк. Он поглаживал теплые камни и ждал, когда она это скажет.
- Гам снова станет конюшим и получит отряд. Одного я возьму у Сиронена. Он предложил мне на выбор любого из своих помощников командиров. Можешь не сомневаться, это будет не Ториб. Разумеется, Норрес получит отряд.-Райк стрельнул глазами. И отвел взгляд. Владычица Торнора смотрела твердо.-Она обещала остаться в замке по крайней мере на год.-Что и говорить, новость была ошеломляющая. Норрес во главе отряда мужчин. Может, она снова превратится в гуа?-Я хочу иметь на замковой площадке мастера. Его обещал прислать из долины Ван. Он говорил, на юге войско принято делить на три отряда.
- Но я думал...-Райк осекся. Что-то вступило в спину. Он стал дергать плечами и потягиваться, а потом спросил:-Выходит, я тебе не нужен?
Черноволосая кухарка шла к воротам. Несла обезглавленную курицу и пела негромко. Райк узнал мотив и прошептал:
- В чужой земле я вечный странник.
- Ты нужен в замке Облаков. Я бы очень хотела видеть тебя регентом маленького Лера. Ты был бы его опорой и глазами. За замком Пел стоит приглядывать. Я не склонна доверяться Сиронену, нужен верный человек между ним и Торнором. Нужно будет собрать гарнизон. В деревне и на окрестных фермах остались одни старики и подростки, как и здесь. Ты уж постарайся. А пока вызовем зеленых и составим точные обстоятельные договоры между всеми замками.
Кухарка скрылась за воротами. Поди, для Ториба птичка... Это Норрес настояла. Его не гонят, а отсылают... А может, отказаться?
- Я хочу поговорить с Эррелом.
- Конечно.
Кажется, ее обрадовал ответ.
Райк шел мимо, когда в гостевых покоях приоткрылась дверь. Выглянула Норрес. Держалась за дверной засов и молча смотрела. Он механически переставлял ставшие чужими ноги, не находя нужных слов. Черный пес протиснулся во двор, и дверь закрылась. На ступенях у входа в башню сидели Эррел, Хадрил и Ван, расслабленные и ленивые, как коты на нагретой крыше. Ван располагался на нижней ступеньке. Под вытянутую раненую ногу было подложено тряпье. Наставник подставлял солнцу голую грудь, щеки покрывала щетина. Повыше сидел Хадрил, а на третьей ступеньке-принц с повязкой шири на руке.
- Хо! Присаживайся с нами,-пригласил Ван.
- Кажется, Маранта обещалась привязать тебя.
- Мы пришли к соглашению. Я прыгаю только на здоровой ноге, а Маранта меня не пилит. Ране от этого одна польза.-Ван хлопнул Хадрила по колену.-Спускайся ко мне, челито.-Райк уселся на освободившейся ступеньке, чувствуя спиной, что Эррел рядом.
Скрипнула и отворилась дверь покоев, Маранта направилась к башне. Только что вымытые волосы торчали во все стороны. Хадрил предупредительно подвинулся, освободив место возле Вана. Жена смотрела на него, строго прищурив глаза.
- Я прыгал, как договорились,-поспешно сказал Ван.
- Да не буду я тебя корить.-Маранта придвинулась к мужу.
Райку стало худо, не от раны, свербившей в боку, от сознания, что нет у него никого, с кем можно вот так сидеть, чувствуя друг друга плечом.
- Что собираетесь делать?-спросил он.
- Подождем, пока эта чертова дырка зарастет.-Ван обнял жену.
- А потом?
- Разумеется, в долину.-Вопрос его удивил.-Куда же еще. А ты что думал?
Все-таки бок здорово беспокоил. Райк решил, что сходит к лекарю сменить повязку.
- Вдруг ты отправишься на юг. Замки могли бы похлопотать, и изгнанник, получив прощение, смог бы вернуться домой.
Он спохватился, что сболтнул лишнего. Вану могла не понравиться такая бесцеремонность, да и Хадрил, вероятно, ничего не знал о прошлом своего учителя. Наставник обернулся, он не выглядел рассерженным.
- Ты не понял. Я возвращаюсь к себе домой.
Хадрил стягивал рубаху. Плечом он задел колено Райка.
- А ты тоже в Ваниму?
- Ага.-Юноша разгладил рубаху на коленях.-Север мне не понравился. Тут холодно, идут войны... А я их ненавижу,-на последних словах голос Хадрила зазвенел. Как он юн и горяч. Райк чувствовал себя стариком.
- Принц...-выговорил он пересохшим ртом.
- Не надо так называть меня.
- Ты с ними?
- Да.-Эррел нагнулся, касаясь Райка плечом.
- Зачем?
- Ты же знаешь. Я похож на Хадрила. Был счастлив в Ваниме и несчастлив на войне.
Райк вдыхал запах плоти. Неповторимый, у каждого свой, сопровождающий человека от рождения до могилы. Совсем недавно в Ваниме Райк чувствовал его, просыпаясь по утрам. Эррел был выбрит, гладкая кожа блестела, золотистая, как у Соррен. Волосы отросли до воротника. А глаза еще синее, чем у нее. Все, что он любил в Соррен, Райк видел в Эрреле. Сможет ли Норрес когда-нибудь это понять?
- Соррен просила меня уехать в замок Облаков регентом маленького Лера.
Шири молчали. Эррел заговорил, словно опять был лордом:
- Более верного друга и союзника ей не найти.-Замолчал и прибавил по-дружески тепло:-Я тоже этого хотел бы.
Ван с Марантой говорили о своем, Хадрил изучал свои ладони. Как это Чайата пророчила? Бережно сохраняй то, что носишь в сердце. А он не уберег своей мечты и вот потерял. Неужели эта колдунья все знала наперед. По руке полз муравей, волоча былинку. Райк его сдул. Сквозь толщу стен во внутренний двор проникал шум реки. Бурливый Руриан, напоенный тающими в горах снегами, журчал в каменистом русле. Поток мог сколько угодно биться о скалы, течь ему предстояло туда, где утесы расступаются и дают дорогу. Райк слушал голос реки и не находил в ворчании вод ответа для себя.
Оставалось единственное.
- Я пойду с вами.
- Ты же не шири.
Это означало "нет". Дух захватило.
- Ты присягал на верность моему отцу, с этой минуты ты свободен от клятвы.
Далеко за северной стеной вонзались в небо горные пики. Райк видел, как они рвут в клочья облачную пелену и белые клубы проплывают над его головой и уносятся к югу. Ты не властен освободить меня, подумал он и сказал:
- Благодарю тебя, мой принц.
Поднялся, осторожно перебрался через ноги сидящих. В зале его ожидала Соррен.
Она получит согласие.
--------------------------------------------------------------
ПРИЛОЖЕНИЯ **********
Элизабет Линн (род.1946)(США)
Соискательница премии Джона У. Кэмпбела 1977 года, присуждаемой лучшим молодым авторам, работающим в жанре научной фантастики. Обладательница премии за лучшую работу в жанре фэнтези за 1980 год. Автор популярнейшей трилогии "Хроники Торнора".
Ее первая новелла "Мы все должны идти" была опубликована в 1976 году в сборнике издательства Берклей и впоследствии вместе с ее другими ранними работами вошла в сборник "Женщина, любившая луну, и другие рассказы" (1981).
В это же время выходит в свет получившая широкую известность трилогия "Хроники Торнора", в которую вошли романы "Сторожевая башня" (1979), "Танцоры Аруна" (1979) и "Северянка" (1980), написанные в стиле фэнтези.
Мир Элизабет Линн отличает филигранная выверенность и точность деталей и композиций романов. Суровый и сдержанный стиль повествования передает атмосферу вселенной, населенной воинами, влюбленными и танцорами.
"Книга необычайной глубины, силы и неожиданных решений",-отзывается о Хрониках известнейший американский писатель-фантаст Роберт Силверберг. Надеемся, что и для вас Элизабет Линн станет открытием.
ПОП-ЛИТЕРАТУРА-НОВЫЙ ВКУС
Еженедельно выходит в эфир на волнах "Радио Свобода" философ и культуролог Борис Михайлович Парамонов со своей передачей "Русские вопросы". Говорится в ней о разном, но автор неустанно подчеркивает для нас, бывших его соотечественников, принципиальное различие между русско-советской тоталитарной культурой и культурой демократического общества.
Знакомство с творчеством Элизабет Линн заставляет вспомнить об утверждении Бориса Парамонова: "Искусство в демократическом обществе из государственного становится частным, а утратив "сакральный" смысл, неизбежно приносит и более скромные плоды. Вот и слава Богу",-продолжает Парамонов, но в данном случае нам интересен не вывод, а сам феномен "опрощения" искусства. Массовая литература не лучше и не хуже, она просто другая, пока еще мало известная нам. Предлагаемые в этом томе романы-блестящее тому подтверждение.
"Мир Элизабет Линн отличает филигранная выверенность, точность деталей и композиции романов. Суровый и сдержанный стиль повествования прекрасно передает атмосферу вселенной, населенной воинами, влюбленными и танцорами..."-так оценивается мастерство автора в литературной энциклопедии. Писатель-фантаст Роберт Силверберг назвал "Хроники Торнора" (два романа из трех вам предстоит прочесть) "книгой необычайной глубины и неожиданных поворотов". Добавьте сюда литературную премию 1980 года за лучшее произведение Соединенных Штатов в стиле фэнтези, которую тридцатичетырехлетняя писательница получила именно за "Сторожевую башню" и "Танцоров Аруна", и после нескольких страниц прозы Элизабет Линн вы можете впасть в легкое недоумение. Оценка творчества Элизабет Линн американскими читателями и коллегами рискует показаться читателю русскому несколько завышенной, по крайней мере, без учета поправки, предлагаемой Борисом Парамоновым. Мы привыкли к куда более "взыскательному" подходу к писательскому ремеслу. Помнится, отечественные зоилы<$FЗоил-древнегреческий философ и ритор 4 в. до н. э., ученик Сократа. Представитель ранней критики гомеровского текста ("Порицание Гомеру" и др.). В XIX в. имя Зоила стало нарицательным для обозначения придирчивого, недоброжелательного и язвительного критика. (Прим. ред.)> снисходительно встретили запоздавший с выходом на тридцать лет роман Бориса Пастернака "Доктор Живаго", отмеченный Нобелевской премией, но не приминули попенять на композиционную рыхлость и стилистические огрехи. Попадись на зуб таким критикам романы Элизабет Линн, от них камня на камне не осталось бы. Между тем книги госпожи Линн пришлись по вкусу массовому американскому читателю, отвоевали себе место на книжном рынке и уже в силу одного этого обстоятельства, с точки зрения демократического сознания, достойны всяческого уважения. Здесь уместно вспомнить, что в один год с романом "Унесенные ветром" на Пулитцеровскую литературную премию были выдвинуты произведения Уильяма Фолкнера и Джона Дос Пассоса, а досталась награда все-таки Маргарет Митчелл.
Что поделаешь, то, что с нашей точки зрения выглядит простовато, сухо, возможно даже и не художественно, американцы склонны предпочесть творчеству "высоколобых" авторов. Такова многолетняя традиция заокеанской читающей публики. Еще Корнея Ивановича Чуковского возмущала всеамериканская слава поэта Генри Лонгфелло: "Это был гений банальности. Американцы почитают его национальным поэтом... От их имени говорил Эдгар По, их пророком мнил себя Уолт Уитмен, они оттолкнули этих гениальных самозванцев и признали Лонгфелло, прекраснодушного джентльмена, обычного клерка по уму и сердцу". В течение многих десятилетий в нашей стране был свой счет к американской литературе в силу различий ментальных и политических. Нам предлагались по большинству переводы авторов, сочиняющих в русле русской литературной традиции, склонных к социальной проблематике, духовным исканиям, сатире на американские идеалы и т. д. Писатели эти могли быть даже вовсе не известны в самих Соединенных Штатах, в то же время любимцы американской читающей публики нередко оставались незнакомы нам.
Теперь, кажется, пришел черед и для этих. Элизабет Линн-одна из них. Фигура ее типична. В тридцать лет появляется первая публикация писательницы в сборнике издательства Беркли, а спустя четыре года она получает всеамериканскую премию и завершает работу над трилогией "Хроники Торнора". На литературном рынке не требуется многолетних творческих опытов, если потребитель с готовностью покупает твои книги. Развития "высокой", элитарной литературы рыночный подход не исключает и таковому не препятствует, но там и тиражи и гонорары совсем другие. Там художник творит для себя либо проповедует, а в массовой литературе творческим побуждением автора выступает читательский интерес. Симптоматично, что Элизабет Линн обращается к жанру фэнтези именно на рубеже восьмидесятых годов-в период настоящего рыночного бума, захватившего не только литературу Соединенных Штатов. Достаточно вспомнить снятый в то же время фильм Джорджа Бурмэна "Экскалибур". Этот киношедевр фэнтези стал событием и собрал урожай призов американской Киноакадемии.
Итак, романы госпожи Линн появились на свет на волне интереса американской читающей публики. От традиционных сочинений фэнтези их отличала почти нарочитая аллюзийность. Среда обитания героев отчасти фантастическая, а отчасти живо напоминает о жизни американских поселенцев, пионеров, осваивающих необжитой континент. Сама география романов с великой рекой, текущей к морю с севера на юг, Галбаретом-житницей страны, горами на севере и пустынями на юге ассоциируется с картой Соединенных Штатов. Для удобства читательского восприятия приспособлены и композиция и язык романов. Примерно такими словами может быть написан газетный репортаж. Сдержанность, простота и ясность-так предпочитает повествовать Элизабет Линн. Путешествие-древнейший, еще гомеровский способ организации драматического действия становится основным и для нее. Жизнь обтекает странствующих героев, предлагая повороты сюжета и новые коллизии. В ряде случаев течение повествования достигает прямо-таки комиксной схематичности. Таково, например, описание побега героев из Торнора в романе "Сторожевая башня". Российский читатель может остаться разочарован аскетизмом и сухостью одного из центральных эпизодов романа, но не следует забывать-американец, возросший на культуре комиксов, судит иначе, а книга сочинялась ему на потребу. Такой вот, во многом для нас непривычный оборот-писатель сочиняет на потребу. Чарский из пушкинских "Египетских ночей" снисходительно говорил Импровизатору-итальянцу: "У нас поэты-сами господа". Элизабет Линн не желает быть госпожой своих читателей, "властительницей дум". Она работает в той литературе (называйте ее, по своему усмотрению, массовой, демократической, коммерческой), где действуют более всего экономические законы и успех книги зависит оттого, обнаружат ли на ее страницах читатели то, чего им хотелось бы.
Вот лишь один пример в подтверждение этой мысли. В обоих романах присутствует однополая любовь, в "Танцорах Аруна" еще и подробно описывается интимная близость между братьями. Резонный вопрос: почему дама берется за столь рискованное, по вполне понятным причинам, дело? Что ей Гекуба?
Ответ на удивление прост. Всего год назад при личном участии президента США Билла Клинтона было наконец принято решение, разрешающее гомосексуалистам проходить воинскую службу. Событие стало одним из самых заметных во внутриполитической жизни Америки 1993 года. "Рухнул еще один запрет для сексуальных меньшинств, эти люди получили возможность полнее реализовать свои гражданские права"-примерно так реагировала демократическая пресса Соединенных Штатов. Словом, благодаря этому позволению граждане, независимо от своей сексуальной ориентации, получили еще одно подтверждение, что живут в свободной стране, и все вместе смогли порадоваться за своих ранее обделенных сограждан. Надо ли говорить, что Америка состоит не из одних убежденных демократов, и прежде чем восторжествовали конституционные идеалы равенства, несколько лет продолжалась шумная, на всю страну, полемика. А возникновение общественного интереса к проблемам жизни сексуальных меньшинств, реализации их гражданских прав приходится как раз на вторую половину семидесятых-время писательского становления Элизабет Линн. Мы можем только гадать, отчего в деловитой Америке с ее культом добропорядочной семьи появился устойчивый интерес к проблемам подобного рода, но писательница лишь "чутко его уловила".
Разумеется, из этого не следует, что творчество госпожи Линн и ее коллег по массовой литературе откровенно конъюнктурно и антихудожественно. Такое суждение десятилетиями навязывалось нам. Внушалось заведомо пренебрежительное отношение к массовой культуре в целом. Между тем бестселлеры всякого рода сами собой возникали и в советском искусстве и, как правило, не встречали официального одобрения. В литературе это, несомненно, прежде всего книги Эдуарда Успенского, Кира Булычева, братьев Вайнеров и Стругацких... Отпал гнет цензурного диктата, на который шепотком сетовали советские писатели, и что же? Много ли новых имен узнал массовый читатель? Как случилось, что маститым советским кинематографистам оказалось до сих пор не по плечу создание ничего подобного по популярности не только американской "Санта-Барбаре", но даже мексиканским сериалам? Спрос на качественное массовое искусство неограничен, а удовлетворить его отечественные мастера культуры почему-то не спешат.
"Нет, не могут",-утверждает уже упоминавшийся Борис Парамонов. Он считает, что демократическое искусство предполагает иной, непривычный для наших художников метод творчества. Наши мастера норовят вершины классики покорять или к ним стремиться, а демократическое искусство идет своими путями, на вершины не заглядывается. Стремится не самовыражаться, а выражать художественными средствами то, что волнует и интересует публику. И каждый художник имеет своего читателя, слушателя, зрителя. По книгам Элизабет Линн можно в равной мере судить и об авторе, и о тех, кто предпочитает покупать именно ее романы.
- Почему ты не в лагере, помощник командира?-спросил Сиронен.
Ториб расплылся в улыбке.
- Толковал с кухарками по части снабжения... обеспечения...-Отвесил еще поклон и заторопился исполнять поручение.
Лер шел рядом деревянной походкой. Куда подевалось прежнее изящество пажа.
Все-таки Кол сохранил ему жизнь. Эррел верно говорил. Теперь знамена завоевателя трепыхались на зубцах стены, как сохнущее белье. Но Бик больше не было. Сознание Райка не могло оторваться от этой мысли, как лягушка от змеиных глаз. Что он скажет матери? Кроме него некому, все равно придется...
Принесли мясо, дымящееся и кипящее. В подносах булькала подлива. Соседи завозились, взялись за кинжалы. Лун, второй командир у Сиронена, размахивал поросячьей ляжкой, пытаясь ее остудить.
- Может, обратимся к клану зеленых, пускай договариваются с засевшими в Зильском замке,-вернулся он к оставленной было теме. Сотрапезники захохотали.
- Никак устал воевать?
- Что ты на это скажешь, лорд?-настырный Лун обратился к Эррелу.
- Это вам решать, а не мне.
- Что-что?-Сиронен оторопел.
Эррел опустил на стол сцепленные руки.
- Я покидаю Торнор.
Офицеры лорда замка Пел поразевали рты и, когда сошел столбняк, многозначительно поглядели друг на друга и своего благодетеля. Черный пес крался к столу, стараясь не выдать своего присутствия в зале.
- Зачем же ты позвал нас сюда?-спросил Арно.
- Чтобы избавить от Кола Истра замок. И вас заодно. С ним не миновать войны. Рано или поздно вы бы все равно столкнулись.
- Но ты повелитель Торнора,-просипел Сиронен.
- Если сам не отступлюсь от этого.
- Ты отдаешь замок? Кому?-Арно не скрывал интереса.
Соррен слегка повернула голову. Эррел вертел на пальце рубин.
- Я не единственный ребенок Атора.
- Что с того?-хмыкнул Сиронен.-Атор, как всякий мужчина, мог иметь хоть дюжину детей.
Райк мгновенно вспотел. Каждая жилка в теле дрожала от напряжения.
- Это было дитя, рожденное повелевать, сражаться, властвовать. Так, как я не сумею,-он умолк.
- Кто?-выдохнул Арно.
Эррел повернулся к шири. Кровь отхлынула от лица Соррен, сидевшей неестественно прямо. Рядом каменела Норрес.
- Сестра, ты примешь Торнор?
Соррен кивнула. Эррел перегнулся через стол. Рубиновый перстень перелетел из ладони в ладонь.
Командиры Сиронена крякнули так, что на кухне из рук прислуги попадали кастрюли. Арно вскочил, как ужаленный, забыв свою церемонность.
- Женщина не может владеть замком!-запальчиво выкрикнул он и подбоченился.
- Ты видел меня в бою?-Соррен разглядывала юношу, склонив голову набок.
- Волки и собаки тоже умеют огрызаться. Владеть оружием и владеть замком-разные вещи.
Это резонно, подумал Райк. У Соррен на руке, сжимавшей кольцо, побелели костяшки пальцев.
- Я была посланцем, членом зеленого клана. Спросите моего брата, он скажет.-Эррел кивнул.-Юнец, ты оскорбляешь меня, а зеленые этого не прощают.
Лун закусил губу.
- Женское дело-рожать сыновей мужчинам!-взвизгнул Арно и впрямь по-мальчишески.-Им не дано управлять и командовать.
Соррен поднялась, сверкнув потемневшими глазами.
- За эти слова, щенок, я прибью твои уши к голове.
Вышла из-за стола и шагнула к обидчику.
Арно, поняв, что с ним не шутят, взялся за свой длинный кинжал. Противники сошлись и закружились. Стук каблуков отмечал выпады. Безоружная Соррен стерегла каждое движение Арно. Тот излишне крепко стискивал бронзовую рукоять. Скованность лишала его действия быстроты. Уклонившись от очередной атаки, Соррен очутилась за спиной четвертого командира. Он резко повернулся и увидел веселый танец-женщина потешалась над сыном Сиронена. Ван захрюкал в кулак. Соррен демонстрировала противнику пустые ладони-смотри, я и так тебя одолею. Он бросился вперед сломя голову, соперница опять увильнула. Дальнейшее Райк мог предсказать заранее. Ноги Арно взлетели от подсечки, и он грянулся на спину. Соррен прыгнула на грудь, коленом прижала врага к полу и вывернула руку, сжимавшую кинжал. Оружие выпало со звоном и тут же оказалось в руке Соррен. Другой рукой она, дернув за волосы, запрокинула голову беспомощного Арно. Он извивался, пальцы скребли камни пола, ноги судорожно дергались. Когда Соррен вернула ему свободу, несчастный Арно еще долго катался по полу, ловя воздух открытым ртом. Девушка вернулась за стол как ни в чем не бывало.
- Торнор мой,-сказала она, переводя дух, и надела рубин на большой палец левой руки.
На следующий день в замок явился Стеррет, такой же, как всегда, с неизменным посохом. Тут до Райка дошло, как недавно они с Эррелом готовили побег. Всего-навсего полтора месяца миновало. Из зимы они успели попасть в лето, странствовали и жили в чужой земле. Вернувшись, застали конец зимы, а весну встретили в Торноре. Птицы вили гнезда на карнизах, кони в лугах скакали, как жеребята... Об этом Райк мечтал в Ваниме.
Со Стерретом они встретились, когда стражник задержал лошадь старосты возле поваленных ворот. Поздоровались, словно расстались вчера. Наверное, Эвад рассказал дяде о его возвращении.
- Привет тебе от матери.
- Она не хворает?
- Вполне здорова.-Стеррет с сокрушенным видом рассматривал законченные руины казарм. Верно, прикидывал расход леса на ремонт.-Как принц?
- Он ждет тебя.-Райк, распахнув ворот рубахи, махнул в направлении зала.-Там.
Райк решил не говорить старосте о том, что Эррел ему больше не господин. Молча шел, умеряя шаг, чтобы хромой не отставал.
Принц и Соррен сидели на скамье. На стене над ними висела алебарда с лезвием в виде головы дракона. Стеррет склонился в поклоне, выпрямился, с любовью глядя на Эррела.
- Госпожа моя,-с подчеркнутой почтительностью сказал принц.-Позволь представить тебе торнорского старосту.
Соррен поднялся. Райк не стал развлекаться замешательством Стеррета. Не дожидаясь, пока огорошенный старик поймет что к чему, он ушел во двор.
Сидя на солнышке, слушал Гама, костерившего грумов. Скоро Гам и его приятели будут щеголять в цветах Торнора с восьмиконечной звездой на груди. Все началось с предложения Сиронена оставить часть своих людей для охраны.
- Ториб готов принять командование над гарнизоном, пока ты не назначишь кого-то другого,-говорил он, представляя Соррен своего помощника командира.
Новая владелица замка, поглядев на масляную улыбающуюся рожу Ториба, вдруг спросила:
- А где тот старик, конюший Кола? Он еще здесь?
Ториб обиделся, что Соррен готова дать службу южанину, а она сказала:
- Эти люди служат за деньги, им безразлично, кто их господин, Кол Истр или я.
Тогда привели Гама, как был,-с метлой. Она его оглядела со всех сторон:
- Старик, мое имя Соррен. Я дочь Атора и сестра Эррела. С недавних пор этот замок со всем содержимым принадлежит мне, а людей не хватает. Я готова нанять тебя.
Гам и прежде был простоват, а тут последний разум потерял. Вывалил челюсть и стоял. По его крупным желтым зубам старого мула можно было успеть научиться счету. Он так и не смог понять, зачем понадобился.
- Ты не причинил мне никакого зла и знаток лошадей,-объяснила Соррен. Тогда Гам кое-как поклонился и как гаркнет:
- Твой слуга, миледи!
- Райк.-Задумавшийся Райк подскочил. Она стояла перед ним. Ее отныне он должен называть, как старый Гам.-Я отвлекла тебя?
- Вовсе нет.
- Можно присесть?
К чему спрашивать. В Торноре она вправе делать все, что угодно. Тут каждый камешек ей принадлежит.
- Пожалуйста.
Она села рядом, прижала колени к груди и легла на них подбородком. Волосы закрывали щеку блестящим крылом и падали на шелковую тунику с бледно-зелеными цветами. Наряд довершали мужские штаны и красная повязка шири на голове. Соррен собрала волосы у щеки и отбросила за спину.
- Тут славное местечко.
- Да.
Она рассеянно оглядывалась. По двору трусил черный пес. Райк свистнул. Черный повернул морду в его сторону и побежал своей дорогой.
- Наконец-то все позади. Как долго здесь копилось зло.
- Все позади?-спросил Райк.
Ее лицо стало чужим.
- У меня.-Она вытянула ноги и выпрямилась.-Райк, могу я попросить тебя...-Он ожидал.-Трудно говорить об этом... Словом, мне не достает настоящих людей. Не таких, как щенок Арно, годных только на то, чтобы сомневаться во мне.
Так, ей нужен капитан Райк. Он поглаживал теплые камни и ждал, когда она это скажет.
- Гам снова станет конюшим и получит отряд. Одного я возьму у Сиронена. Он предложил мне на выбор любого из своих помощников командиров. Можешь не сомневаться, это будет не Ториб. Разумеется, Норрес получит отряд.-Райк стрельнул глазами. И отвел взгляд. Владычица Торнора смотрела твердо.-Она обещала остаться в замке по крайней мере на год.-Что и говорить, новость была ошеломляющая. Норрес во главе отряда мужчин. Может, она снова превратится в гуа?-Я хочу иметь на замковой площадке мастера. Его обещал прислать из долины Ван. Он говорил, на юге войско принято делить на три отряда.
- Но я думал...-Райк осекся. Что-то вступило в спину. Он стал дергать плечами и потягиваться, а потом спросил:-Выходит, я тебе не нужен?
Черноволосая кухарка шла к воротам. Несла обезглавленную курицу и пела негромко. Райк узнал мотив и прошептал:
- В чужой земле я вечный странник.
- Ты нужен в замке Облаков. Я бы очень хотела видеть тебя регентом маленького Лера. Ты был бы его опорой и глазами. За замком Пел стоит приглядывать. Я не склонна доверяться Сиронену, нужен верный человек между ним и Торнором. Нужно будет собрать гарнизон. В деревне и на окрестных фермах остались одни старики и подростки, как и здесь. Ты уж постарайся. А пока вызовем зеленых и составим точные обстоятельные договоры между всеми замками.
Кухарка скрылась за воротами. Поди, для Ториба птичка... Это Норрес настояла. Его не гонят, а отсылают... А может, отказаться?
- Я хочу поговорить с Эррелом.
- Конечно.
Кажется, ее обрадовал ответ.
Райк шел мимо, когда в гостевых покоях приоткрылась дверь. Выглянула Норрес. Держалась за дверной засов и молча смотрела. Он механически переставлял ставшие чужими ноги, не находя нужных слов. Черный пес протиснулся во двор, и дверь закрылась. На ступенях у входа в башню сидели Эррел, Хадрил и Ван, расслабленные и ленивые, как коты на нагретой крыше. Ван располагался на нижней ступеньке. Под вытянутую раненую ногу было подложено тряпье. Наставник подставлял солнцу голую грудь, щеки покрывала щетина. Повыше сидел Хадрил, а на третьей ступеньке-принц с повязкой шири на руке.
- Хо! Присаживайся с нами,-пригласил Ван.
- Кажется, Маранта обещалась привязать тебя.
- Мы пришли к соглашению. Я прыгаю только на здоровой ноге, а Маранта меня не пилит. Ране от этого одна польза.-Ван хлопнул Хадрила по колену.-Спускайся ко мне, челито.-Райк уселся на освободившейся ступеньке, чувствуя спиной, что Эррел рядом.
Скрипнула и отворилась дверь покоев, Маранта направилась к башне. Только что вымытые волосы торчали во все стороны. Хадрил предупредительно подвинулся, освободив место возле Вана. Жена смотрела на него, строго прищурив глаза.
- Я прыгал, как договорились,-поспешно сказал Ван.
- Да не буду я тебя корить.-Маранта придвинулась к мужу.
Райку стало худо, не от раны, свербившей в боку, от сознания, что нет у него никого, с кем можно вот так сидеть, чувствуя друг друга плечом.
- Что собираетесь делать?-спросил он.
- Подождем, пока эта чертова дырка зарастет.-Ван обнял жену.
- А потом?
- Разумеется, в долину.-Вопрос его удивил.-Куда же еще. А ты что думал?
Все-таки бок здорово беспокоил. Райк решил, что сходит к лекарю сменить повязку.
- Вдруг ты отправишься на юг. Замки могли бы похлопотать, и изгнанник, получив прощение, смог бы вернуться домой.
Он спохватился, что сболтнул лишнего. Вану могла не понравиться такая бесцеремонность, да и Хадрил, вероятно, ничего не знал о прошлом своего учителя. Наставник обернулся, он не выглядел рассерженным.
- Ты не понял. Я возвращаюсь к себе домой.
Хадрил стягивал рубаху. Плечом он задел колено Райка.
- А ты тоже в Ваниму?
- Ага.-Юноша разгладил рубаху на коленях.-Север мне не понравился. Тут холодно, идут войны... А я их ненавижу,-на последних словах голос Хадрила зазвенел. Как он юн и горяч. Райк чувствовал себя стариком.
- Принц...-выговорил он пересохшим ртом.
- Не надо так называть меня.
- Ты с ними?
- Да.-Эррел нагнулся, касаясь Райка плечом.
- Зачем?
- Ты же знаешь. Я похож на Хадрила. Был счастлив в Ваниме и несчастлив на войне.
Райк вдыхал запах плоти. Неповторимый, у каждого свой, сопровождающий человека от рождения до могилы. Совсем недавно в Ваниме Райк чувствовал его, просыпаясь по утрам. Эррел был выбрит, гладкая кожа блестела, золотистая, как у Соррен. Волосы отросли до воротника. А глаза еще синее, чем у нее. Все, что он любил в Соррен, Райк видел в Эрреле. Сможет ли Норрес когда-нибудь это понять?
- Соррен просила меня уехать в замок Облаков регентом маленького Лера.
Шири молчали. Эррел заговорил, словно опять был лордом:
- Более верного друга и союзника ей не найти.-Замолчал и прибавил по-дружески тепло:-Я тоже этого хотел бы.
Ван с Марантой говорили о своем, Хадрил изучал свои ладони. Как это Чайата пророчила? Бережно сохраняй то, что носишь в сердце. А он не уберег своей мечты и вот потерял. Неужели эта колдунья все знала наперед. По руке полз муравей, волоча былинку. Райк его сдул. Сквозь толщу стен во внутренний двор проникал шум реки. Бурливый Руриан, напоенный тающими в горах снегами, журчал в каменистом русле. Поток мог сколько угодно биться о скалы, течь ему предстояло туда, где утесы расступаются и дают дорогу. Райк слушал голос реки и не находил в ворчании вод ответа для себя.
Оставалось единственное.
- Я пойду с вами.
- Ты же не шири.
Это означало "нет". Дух захватило.
- Ты присягал на верность моему отцу, с этой минуты ты свободен от клятвы.
Далеко за северной стеной вонзались в небо горные пики. Райк видел, как они рвут в клочья облачную пелену и белые клубы проплывают над его головой и уносятся к югу. Ты не властен освободить меня, подумал он и сказал:
- Благодарю тебя, мой принц.
Поднялся, осторожно перебрался через ноги сидящих. В зале его ожидала Соррен.
Она получит согласие.
--------------------------------------------------------------
ПРИЛОЖЕНИЯ **********
Элизабет Линн (род.1946)(США)
Соискательница премии Джона У. Кэмпбела 1977 года, присуждаемой лучшим молодым авторам, работающим в жанре научной фантастики. Обладательница премии за лучшую работу в жанре фэнтези за 1980 год. Автор популярнейшей трилогии "Хроники Торнора".
Ее первая новелла "Мы все должны идти" была опубликована в 1976 году в сборнике издательства Берклей и впоследствии вместе с ее другими ранними работами вошла в сборник "Женщина, любившая луну, и другие рассказы" (1981).
В это же время выходит в свет получившая широкую известность трилогия "Хроники Торнора", в которую вошли романы "Сторожевая башня" (1979), "Танцоры Аруна" (1979) и "Северянка" (1980), написанные в стиле фэнтези.
Мир Элизабет Линн отличает филигранная выверенность и точность деталей и композиций романов. Суровый и сдержанный стиль повествования передает атмосферу вселенной, населенной воинами, влюбленными и танцорами.
"Книга необычайной глубины, силы и неожиданных решений",-отзывается о Хрониках известнейший американский писатель-фантаст Роберт Силверберг. Надеемся, что и для вас Элизабет Линн станет открытием.
ПОП-ЛИТЕРАТУРА-НОВЫЙ ВКУС
Еженедельно выходит в эфир на волнах "Радио Свобода" философ и культуролог Борис Михайлович Парамонов со своей передачей "Русские вопросы". Говорится в ней о разном, но автор неустанно подчеркивает для нас, бывших его соотечественников, принципиальное различие между русско-советской тоталитарной культурой и культурой демократического общества.
Знакомство с творчеством Элизабет Линн заставляет вспомнить об утверждении Бориса Парамонова: "Искусство в демократическом обществе из государственного становится частным, а утратив "сакральный" смысл, неизбежно приносит и более скромные плоды. Вот и слава Богу",-продолжает Парамонов, но в данном случае нам интересен не вывод, а сам феномен "опрощения" искусства. Массовая литература не лучше и не хуже, она просто другая, пока еще мало известная нам. Предлагаемые в этом томе романы-блестящее тому подтверждение.
"Мир Элизабет Линн отличает филигранная выверенность, точность деталей и композиции романов. Суровый и сдержанный стиль повествования прекрасно передает атмосферу вселенной, населенной воинами, влюбленными и танцорами..."-так оценивается мастерство автора в литературной энциклопедии. Писатель-фантаст Роберт Силверберг назвал "Хроники Торнора" (два романа из трех вам предстоит прочесть) "книгой необычайной глубины и неожиданных поворотов". Добавьте сюда литературную премию 1980 года за лучшее произведение Соединенных Штатов в стиле фэнтези, которую тридцатичетырехлетняя писательница получила именно за "Сторожевую башню" и "Танцоров Аруна", и после нескольких страниц прозы Элизабет Линн вы можете впасть в легкое недоумение. Оценка творчества Элизабет Линн американскими читателями и коллегами рискует показаться читателю русскому несколько завышенной, по крайней мере, без учета поправки, предлагаемой Борисом Парамоновым. Мы привыкли к куда более "взыскательному" подходу к писательскому ремеслу. Помнится, отечественные зоилы<$FЗоил-древнегреческий философ и ритор 4 в. до н. э., ученик Сократа. Представитель ранней критики гомеровского текста ("Порицание Гомеру" и др.). В XIX в. имя Зоила стало нарицательным для обозначения придирчивого, недоброжелательного и язвительного критика. (Прим. ред.)> снисходительно встретили запоздавший с выходом на тридцать лет роман Бориса Пастернака "Доктор Живаго", отмеченный Нобелевской премией, но не приминули попенять на композиционную рыхлость и стилистические огрехи. Попадись на зуб таким критикам романы Элизабет Линн, от них камня на камне не осталось бы. Между тем книги госпожи Линн пришлись по вкусу массовому американскому читателю, отвоевали себе место на книжном рынке и уже в силу одного этого обстоятельства, с точки зрения демократического сознания, достойны всяческого уважения. Здесь уместно вспомнить, что в один год с романом "Унесенные ветром" на Пулитцеровскую литературную премию были выдвинуты произведения Уильяма Фолкнера и Джона Дос Пассоса, а досталась награда все-таки Маргарет Митчелл.
Что поделаешь, то, что с нашей точки зрения выглядит простовато, сухо, возможно даже и не художественно, американцы склонны предпочесть творчеству "высоколобых" авторов. Такова многолетняя традиция заокеанской читающей публики. Еще Корнея Ивановича Чуковского возмущала всеамериканская слава поэта Генри Лонгфелло: "Это был гений банальности. Американцы почитают его национальным поэтом... От их имени говорил Эдгар По, их пророком мнил себя Уолт Уитмен, они оттолкнули этих гениальных самозванцев и признали Лонгфелло, прекраснодушного джентльмена, обычного клерка по уму и сердцу". В течение многих десятилетий в нашей стране был свой счет к американской литературе в силу различий ментальных и политических. Нам предлагались по большинству переводы авторов, сочиняющих в русле русской литературной традиции, склонных к социальной проблематике, духовным исканиям, сатире на американские идеалы и т. д. Писатели эти могли быть даже вовсе не известны в самих Соединенных Штатах, в то же время любимцы американской читающей публики нередко оставались незнакомы нам.
Теперь, кажется, пришел черед и для этих. Элизабет Линн-одна из них. Фигура ее типична. В тридцать лет появляется первая публикация писательницы в сборнике издательства Беркли, а спустя четыре года она получает всеамериканскую премию и завершает работу над трилогией "Хроники Торнора". На литературном рынке не требуется многолетних творческих опытов, если потребитель с готовностью покупает твои книги. Развития "высокой", элитарной литературы рыночный подход не исключает и таковому не препятствует, но там и тиражи и гонорары совсем другие. Там художник творит для себя либо проповедует, а в массовой литературе творческим побуждением автора выступает читательский интерес. Симптоматично, что Элизабет Линн обращается к жанру фэнтези именно на рубеже восьмидесятых годов-в период настоящего рыночного бума, захватившего не только литературу Соединенных Штатов. Достаточно вспомнить снятый в то же время фильм Джорджа Бурмэна "Экскалибур". Этот киношедевр фэнтези стал событием и собрал урожай призов американской Киноакадемии.
Итак, романы госпожи Линн появились на свет на волне интереса американской читающей публики. От традиционных сочинений фэнтези их отличала почти нарочитая аллюзийность. Среда обитания героев отчасти фантастическая, а отчасти живо напоминает о жизни американских поселенцев, пионеров, осваивающих необжитой континент. Сама география романов с великой рекой, текущей к морю с севера на юг, Галбаретом-житницей страны, горами на севере и пустынями на юге ассоциируется с картой Соединенных Штатов. Для удобства читательского восприятия приспособлены и композиция и язык романов. Примерно такими словами может быть написан газетный репортаж. Сдержанность, простота и ясность-так предпочитает повествовать Элизабет Линн. Путешествие-древнейший, еще гомеровский способ организации драматического действия становится основным и для нее. Жизнь обтекает странствующих героев, предлагая повороты сюжета и новые коллизии. В ряде случаев течение повествования достигает прямо-таки комиксной схематичности. Таково, например, описание побега героев из Торнора в романе "Сторожевая башня". Российский читатель может остаться разочарован аскетизмом и сухостью одного из центральных эпизодов романа, но не следует забывать-американец, возросший на культуре комиксов, судит иначе, а книга сочинялась ему на потребу. Такой вот, во многом для нас непривычный оборот-писатель сочиняет на потребу. Чарский из пушкинских "Египетских ночей" снисходительно говорил Импровизатору-итальянцу: "У нас поэты-сами господа". Элизабет Линн не желает быть госпожой своих читателей, "властительницей дум". Она работает в той литературе (называйте ее, по своему усмотрению, массовой, демократической, коммерческой), где действуют более всего экономические законы и успех книги зависит оттого, обнаружат ли на ее страницах читатели то, чего им хотелось бы.
Вот лишь один пример в подтверждение этой мысли. В обоих романах присутствует однополая любовь, в "Танцорах Аруна" еще и подробно описывается интимная близость между братьями. Резонный вопрос: почему дама берется за столь рискованное, по вполне понятным причинам, дело? Что ей Гекуба?
Ответ на удивление прост. Всего год назад при личном участии президента США Билла Клинтона было наконец принято решение, разрешающее гомосексуалистам проходить воинскую службу. Событие стало одним из самых заметных во внутриполитической жизни Америки 1993 года. "Рухнул еще один запрет для сексуальных меньшинств, эти люди получили возможность полнее реализовать свои гражданские права"-примерно так реагировала демократическая пресса Соединенных Штатов. Словом, благодаря этому позволению граждане, независимо от своей сексуальной ориентации, получили еще одно подтверждение, что живут в свободной стране, и все вместе смогли порадоваться за своих ранее обделенных сограждан. Надо ли говорить, что Америка состоит не из одних убежденных демократов, и прежде чем восторжествовали конституционные идеалы равенства, несколько лет продолжалась шумная, на всю страну, полемика. А возникновение общественного интереса к проблемам жизни сексуальных меньшинств, реализации их гражданских прав приходится как раз на вторую половину семидесятых-время писательского становления Элизабет Линн. Мы можем только гадать, отчего в деловитой Америке с ее культом добропорядочной семьи появился устойчивый интерес к проблемам подобного рода, но писательница лишь "чутко его уловила".
Разумеется, из этого не следует, что творчество госпожи Линн и ее коллег по массовой литературе откровенно конъюнктурно и антихудожественно. Такое суждение десятилетиями навязывалось нам. Внушалось заведомо пренебрежительное отношение к массовой культуре в целом. Между тем бестселлеры всякого рода сами собой возникали и в советском искусстве и, как правило, не встречали официального одобрения. В литературе это, несомненно, прежде всего книги Эдуарда Успенского, Кира Булычева, братьев Вайнеров и Стругацких... Отпал гнет цензурного диктата, на который шепотком сетовали советские писатели, и что же? Много ли новых имен узнал массовый читатель? Как случилось, что маститым советским кинематографистам оказалось до сих пор не по плечу создание ничего подобного по популярности не только американской "Санта-Барбаре", но даже мексиканским сериалам? Спрос на качественное массовое искусство неограничен, а удовлетворить его отечественные мастера культуры почему-то не спешат.
"Нет, не могут",-утверждает уже упоминавшийся Борис Парамонов. Он считает, что демократическое искусство предполагает иной, непривычный для наших художников метод творчества. Наши мастера норовят вершины классики покорять или к ним стремиться, а демократическое искусство идет своими путями, на вершины не заглядывается. Стремится не самовыражаться, а выражать художественными средствами то, что волнует и интересует публику. И каждый художник имеет своего читателя, слушателя, зрителя. По книгам Элизабет Линн можно в равной мере судить и об авторе, и о тех, кто предпочитает покупать именно ее романы.