Логан Джек. Железный мустанг

   И. В. повернул свою грушевидную голову и посмотрел на высоченные пики гор, стоящие у них на пути. Перевал, черной трещиной пробегающий между ближайших вершин, отсюда казался не толще двух пальцев. Здесь, на высоте, воздух был чище, прохладнее, чем на равнине. Они стояли, захваченные величественной картиной, с благоговейным трепетом взирая на могучих каменных гигантов, мертвой громадой нависающих над их головами. Казалось, только крылья могут поднять и перенести людей через эти неприступные скалы. Остроконечные вершины кутались в белоснежные мантии, ослепительно сверкающие на солнце. А над ними висело небо, голубое, как глаза младенца.
   — Вот то место, где мы и поезд наверняка снизим скорость, — произнес И. В. с несвойственной ему покорностью в голосе. — Они такие большие, высокие и длинные. Стена, воздвигнутая господом, чтобы не допускать таких грешников, как мы, в благословенную землю с молочными реками и кисельными берегами.
   — Держи курс на запад и продолжай трепаться, — сказал Ханикатт. — Ты что, предлагаешь прорубить насквозь туннель?

4

   Утром третьего дня они выехали к железнодорожному полотну позади Нью-Чикаго. Снова пошел дождь, правда, не такой сильный, но моросящий, пронизывающий сыростью и холодом их измученные тела. Лошади находились на последнем издыхании, да и они сами выглядели не лучше. Если бы не четырехчасовой привал в Таунсенде, они бы сюда не добрались. Нью-Чикаго предложил И. В.
   — Нет никакого смысла ехать до самой Миссуолы, — заявил он. Таким образом, Нью-Чикаго или, вернее, железная дорога в полутора милях южнее стала конечным пунктом их путешествия. Соорудив на путях баррикаду из поваленных деревьев, они спрятались в единственном надежном убежище — небольшой лиственной роще, стоящей неподалеку, — и стали ждать, когда появится желтый глаз поезда, идущего в Айдахо. В их намерения не входило спускать поезд с рельсов, план И. В. состоял в том, чтобы выехать навстречу ему и остановить, не доезжая завала. Если машинист попытается с ходу проскочить завал, то поезд неминуемо сойдет с рельсов.
   Во время их привала в Таунсенде юноша подобрал газету. В ней была заметка о строительстве новой железнодорожной ветки между Сан-Франциско и Новым Орлеаном.
   — Сволочи, — выругался Слокум. — Скоро здесь вообще негде будет ездить верхом. Вместо копыт лошадям придется приделать эти проклятые колеса.
   Ханикатт тщательно просмотрел газету
   — Смотри сюда! Позавчера в Майлз-Сити был пожар. Остальные сгрудились вокруг газеты, читая про себя заметку. Слокум повернулся к И. В.
   — Как ты думаешь, это могло задержать поезд?
   — Откуда, к черту, я могу знать?
   — Весь вопрос в том, не опоздали ли мы? — заметил Ханикатт. — Эта хреновина могла проехать час тому назад. Что тогда делать?
   — Давайте об этом не думать, — сказал Слокум. — Этого не могло случиться и потому не случилось.
   — В одном мы можем быть уверены, — сказал И. В. — Если появятся огни, то, значит, это он. По этой линии на Запад ходит не так уж много поездов От силы три-четыре в неделю. От кого-то я слышал, что их компания сидит по уши в долгах.
   Они продолжали с нетерпением ждать. Сгущались сумерки, приближалась ночь. Дождь продолжал барабанить по земле. Время от времени трое из них по очереди прикладывались к фляге Ханикатта, при этом не забывая пояснить юноше, почему виски особенно опасно для растущего организма, что это медленно действующий яд, который может сжечь человеку горло, превратить внутренности в черные головешки, кровь в воду и наделать в стенках желудка столько язв, «что и костоправ не сосчитает», — ввернул И В.
   — Как же тогда вы его пьете? — поинтересовался юноша.
   — Сами не знаем, — отшутился Ханикатт.
   Разговор снова перешел на Форда Сирлза и его подлый поступок.
   — Все торговцы скотом — мошенники, — заявил И. В. — Если они вас не надуют при найме на работу, то урежут вам паек. И наверняка вычтут половину заработка, если вы заболеете или упадете с лошади и не сможете ездить верхом.
   — А сами они скот не гоняют, — поддержал его Слокум. — Слишком жестко для их жирных задниц. Знаете, что я думаю? Мне кажется, те тридцать или сорок человек, которые перегоняют скот, должны получать половину рыночной выручки. Ну, скажем, тысячу поделить на сорок человек. Сколько это получится?
   — Двадцать пять, — подсказал юноша.
   — Как это ты сосчитал без карандаша и бумаги? — поинтересовался Ханикатт.
   — Я могу считать в уме. Я учился в школе, умею писать и читать. Между деревьями замелькал бледно-желтый луч света, движущийся в направлении деревянной баррикады, воздвигнутой на путях, донесся перестук колес и чуханье паровоза.
   — Идет! — радостно воскликнул И. В.
   — Отлично, — сказал Слокум. — И. В., ты берешь на себя паровоз. Убивать никого не надо, просто держи под прицелом кочегара и машиниста. Проверь, чтобы тормоз был закреплен.
   — Хорошо.
   — Ханикатт, ты берешь на себя тормозных кондукторов и занимаешь последний вагон. Держи ухо востро, чтобы эта сволочь не сбежала в лес, увидев нас. В этих горах мы его вовек не найдем. Я поднимусь в первый вагон и пройду по всему составу.
   — А мне что делать? — спросил юноша.
   — Ты останешься на месте, пока мы тебя не позовем, — ответил И. В.
   — Черта с два! Я имею такое же право пойти туда, как и вы. И я пойду!
   Слокум пристально посмотрел на него.
   — Хорошо, пойдешь со мной. Будешь держаться рядом. И не вздумай открывать пальбу.
   Из завесы дождя вынырнул паровоз — черное неуклюжее чудище, заметно сбавившее скорость. Это был длинный восьмиколесный «Болдвин», тащивший за собой тендер, полный дров. Название «Болдвин» было написано на борту большими золотыми буквами. Машинист, очевидно, заметил препятствие: из-под колес с шипением вырвались клубы пара, предостерегающе взвыл гудок, отзываясь в горах сиплым эхом, а свет продолжал прорезать ночную тьму.
   Слокум в сопровождении юноши забрался в первый вагон. Он рванул на себя внутреннюю дверь и ворвался в вагон, размахивая револьвером с самым угрожающим видом, на который был способен. В вагоне пахло сыростью и плесенью. Проход занимала пузатая печка фирмы «Глоуб Лайтхаус». По обе стороны стояли деревянные скамейки, а с потолка свисала папа медных ламп. Окна казались желтыми от грязи и копоти, и дождь стучал по ним, как сотня маленьких барабанчиков.
   — Входите, входите! — произнес ласковый голос.
   В дальнем углу сидел огромный, здоровый мужчина. Слокум впервые видел такого здоровяка: он весь, казалось, состоял из плеч, необъятной широкой груди и улыбки. На нем был модный костюм из серой шерсти, который был явно ему мал, пиджак был расстегнут, а массивные руки высовывались из рукавов на добрых четыре дюйма. Двое других стояли неподалеку, держа вошедших на мушке револьвера. Они были одеты примерно так же, разве что костюмы сидели на них получше. Из двери заднего вагона, улыбаясь, появились еще двое мужчин, также держащих в руках оружие, направленное на незваных гостей.
   — Оружие лучше оставить здесь, — сказал гигант. Слокум и юноша вздохнули, но подчинились.
   — А теперь проходите и представьтесь.
   Вполне возможно, это был первый случай в истории железнодорожных ограблений, когда нападавшим удалось задержать и захватить поезд, который, к их удивлению и явному неудовольствию, уже был, в свою очередь, задержан и захвачен группой грабителей. В течение нескольких минут Ханикатт и И. В. были окружены и под конвоем доставлены в первый вагон, где уже находились Слокум и юноша. Все четверо были представлены Рэйли Барлоу, который не без гордости поведал им, что он вместе с двадцатью девятью другими заключенными несколько часов назад совершил побег из Дирлоджской тюрьмы, взорвав вдребезги внутреннюю стену с помощью динамита, подложенного его друзьями. В суматохе побега было убито семеро охранников.
   Рэйли Барлоу. Это имя было знакомо Слокуму. Грабежи, угон чужого скота, убийства — целый свод правонарушений. Арестован, судим, за последнее преступление — двойное убийство — приговорен к виселице. И побег из тюрьмы, наглый, как игра в покер колодой, в которой десять тузов.
   — Сейчас каждая судебная ищейка рыщет по территории в поисках наших следов, — подытожил Барлоу.
   — Так какого черта вы здесь делаете? — спросил И. В. Барлоу посмотрел на одного из своих людей, затем на другого. У всех троих на лицах было написано величайшее изумление, смешанное с сомнением: они не могли поверить своим ушам.
   — Дружище, где ты найдешь более надежное убежище, чем этот поезд? — Он широко развел руками. — Кто нас будет здесь искать?
   — Это укрытие на колесах, — произнес один из мужчин, стоящий рядом с Барлоу.
   — Как вы поступили с пассажирами и паровозной бригадой? — спросил Слокум.
   — Они сошли, — ответил мрачный детина, развалившийся на скамье, бесцельно покручивая барабан своего кольта 44-го калибра. Барлоу причмокнул и показал на сиденье напротив себя. Оно было завалено вывернутыми наизнанку бумажниками.
   — Мы собрали у них деньжата, пушки, кой-какую одежду и отпустили их обратно в Гаррисон.
   «Так я и поверил», — подумал Слокум.
   — Бригаду тоже? — спросил Ханикатт.
   — Всех до единого, дружок. Раздели, обыскали хорошенько и отпустили.
   — Кто же управляет паровозом?
   — Один из моих ребят. Еще один поддерживает огонь. Двое других сидят наверху на тот случай, если кому взбредет в голову идея задержать наш поезд.
   Все находящиеся в вагоне, за исключением Слокума, И. В., Ханикатта и юноши, покатились со смеху.
   — Мне крайне жаль огорчать вас, мистер, — начал И. В., — но, имея большой опыт работы на железной дороге, должен предупредить вас об одной вещи, которую, по моему мнению, вы должны знать.
   — Что же это может быть? — поинтересовался Барлоу.
   — Такая небольшая штуковина, которая называется телеграфный провод. С ее помощью новости могут перемещаться куда быстрее любого поезда.
   — Конечно могут. Если не перерезать провода, что мы уже проделали в четырех местах. Имея богатый опыт работы на железной дороге, как вы думаете, сколько понадобится времени, чтобы отыскать обрыв и срастить его? Можете не отвечать, дружище.
   Он зевнул и поудобнее устроился в кресле, которое угрожающе заскрипело под его тяжестью.
   — Я ответил на все ваши вопросы. Можно и мне задать один? Как случилось, что вы оказались на этом поезде?
   — Мы искали одного человека, — ответил Слокум. — Толстый мужчина с пухлыми красными губами. Носит на животе большую золотую цепь.
   Один из мужчин поднял цепь.
   — Вот эту?
   — Похоже на нее, — сказал Ханикатт.
   — Что вы с ним сделали? — спросил Слокум. Барлоу беспомощно развел руками, стараясь подчеркнуть очевидное.
   — Я вам уже говорил. Раздел до кальсон, взял цепь и бумажник. — Он сделал паузу. — Найдете его в этой куче?
   — Даже если бы видел, не узнал, — ответил Слокум.
   — М-м, насколько я помню, денег у него с собой было немного. Двадцать пять, ну, может, тридцать долларов. Зачем он вам нужен?
   — Он застрелил нашего парня в Ашланде, — нс задумываясь произнес Слокум.
   — Продолжай.
   — Отличный малый, он и дух не успел перевести, — поддержал его вранье Ханикатт.
   — Какое несчастье! Ну ладно, хватит трепать языком. Нам пора отправляться. Вы не будете столь любезны помочь моим ребятам очистить путь?
   Джон сильно подозревал, что если они и нс окажутся столь любезны, то это ровным счетом ничего не изменит. Вместе с двумя людьми Барлоу они расчистили рельсы и были под конвоем доставлены обратно на поезд.
   — Если вам пора, то мы тоже не будем засиживаться, — произнес И. В. будничным тоном. — Мы желаем вам удачи в вашем деле. Надеюсь, оно у вас выгорит.
   — Постойте, — остановил его Барлоу. — Зачем торопиться? Почему бы вам не прокатиться с нами?
   — Куда? — настороженно спросил Слокум.
   — Пойдемте в почтовый вагон, я вам покажу. Раздался паровозный гудок, и поезд рванулся вперед. Они начали спуск.
   — Мы должны отсюда выбраться, — прошептал И. В.
   — Не раньше, чем найдем, куда Сирлз спрятал деньги, — прошептал в ответ Слокум, пока их вели по коридору — юноша и Ханикатт впереди в сопровождении Барлоу и его двух парней, и четверо вооруженных бандитов замыкали шествие. Они миновали несколько пассажирских вагонов и очутились в багажном отделении, где Слокум и его друзья, к своей радости, обнаружили четверку своих коней.
   Барлоу заметил их реакцию.
   — Мы не упускаем случая раздобыть пару-тройку лишних лошадей. На всякий случай стоит иметь под рукой запасной транспорт. Как вы считаете, друзья?
   Один угол вагона был сплошь завален мешками с почтой. Практически всю левую стену занимали полки с корреспонденцией. Здесь же стояли высокий стол и стул. Помимо них в вагоне находились печка и сейф. Барлоу указал на большую карту Западных Соединенных Штатов, прикрепленную к двери. По ней во все стороны от Миссисипи до тихоокеанского побережья разбегались тонкие линии, обозначенные цифрами.
   — Знаете, что это за линии? — спросил он.
   — Железные дороги? — догадался И. В.
   — Верно. Вот смотрите. Если мы покинем Дирлодж верхом, нас переловят как зайцев. Но на поезде, который движется преимущественно по ночам, особенно через населенные пункты, мы можем добраться до побережья залива. — Он провел пальцем по маршруту. — Вот место, где мы находимся сейчас, около Нью-Чикаго. Отсюда мы едем в Боннер-Каунти, пересекаем юго-западную часть Вашингтона и попадаем в Орегон. В Портланде мы сворачиваем на железную дорогу Орегона и «Навигэйшн Компани» и едем обратно в Айдахо до орегонской «Шорт Лайн». Затем на запад от Шинина по «Юнион Пасифик» через Денвер, сворачиваем на «Денвер Пасифик» и через Рио-Гранде до Санта-Фе в западный Пуэбло, потом снова на юг до Лос-Анджелеса и обратно на восток по «Саузен Пасифик» через Южную Калифорнию, Аризону, Нью-Мексико, через Эль-Пасо, через Южный Техас до самого Нового Орлеана.
   — А что потом? — спросил Слокум.
   — Садимся на корабль, отплывающий в Южную Америку. Ну скажите честно, вы встречали более прекрасный план? Девять различных путей. Как только нас начинают настигать, мы сворачиваем на другую линию, по пути перерезая телеграфные провода, запасаясь продовольствием и отсиживаясь на запасных путях. Причем те города, которые будут у нас на пути, мы трогать не будем, а займемся промыслом в окрестностях за две-три мили от станции. Так что кто бы нас ни преследовал, непременно потеряет наш след, мы преспокойненько возвращаемся на поезд… чух-чух-чух… отправляемся дальше.
   Ханикатт показал ему на угол вагона, в котором из-под груды пустых почтовых мешков выглядывала паровозная труба.
   — А это вам зачем?
   — Это так называемая ромбовая труба. Мы останавливались на одной из сортировочных станций по пути из Дирлоджа, чтобы пополнить продовольствие, и свистнули эту трубу. Чтобы поставить ее вместо нашей прямой трубы для маскировки. И еще мы раздобыли немного черной и золотистой краски. — Он сделал паузу, наслаждаясь их недоумением. — Когда кончится дождь, мы остановимся, переставим трубу, поменяем номера на паровозе и закрасим название на тендере. Понятно?
   — Понятно, — ответил Слокум, — но все равно я не уверен, что этот номер пройдет.
   — Господи, да почему? — воскликнул Барлоу. — Вот вы, — он обратился к И. В., — вы старый железнодорожник. Что вы скажете?
   — Ничего не выйдет. Скорее индейцы отпустят бакенбарды.
   — Но разве вы не видите, что мой план уже действует?
   — С массой оговорок. Если за день вы не будете проезжать слишком много станций. Если на дороге не будет затора. Если у вас не кончится топливо. Если после того, как вы один или два раза измените маршрут, они не разгадают ваш маневр и не накроют вас на стрелке. Если ваш паровой котел не взлетит на воздух — паровоз, похоже, еще довоенной работы. Но есть и еще одно обстоятельство, которое стоит всех остальных вместе взятых.
   — Какое же?
   — Движение на дороге. Как вы будете знать, что находится впереди вас?
   — Точно так же, как это узнают на других поездах. Познакомьтесь, это Тэйт Мэлрей, наш телеграфист. Он может принимать и отправлять любые депеши. Господи, да он может закрыть целую линию, чтобы расчистить нам путь. Правда, Тэйт?
   — Запросто.
   — Ну что, ребята, какие еще проблемы? Слокум и его друзья переглянулись.
   — А как насчет машиниста? — спросил И. В.
   — Лучший в своем роде. Гнул спину на Пенсильванской линии еще до войны, — ответил Барлоу.
   — Не сомневаюсь в его сноровке. Но спать ему, видно, вовсе не придется.
   Барлоу захохотал.
   — Кассиди? Да будет вам известно, мистер, старина Деннис спит ночью часа два. А если вдруг он захочет отключиться на полных восемь часов, то у него будет сколько угодно возможностей. Нам частенько придется отсиживаться по целым дням на запасных путях, ожидая, пока не стемнеет. Нет, положитесь на мое слово, ребята, мы должны прорваться.
   Полное отсутствие энтузиазма у слушателей разочаровало Барлоу — это выдавало выражение его лица.
   — Теперь я перехожу к сути дела, — продолжал он. — Настоящим я официально приглашаю вас четверых участвовать в нашем путешествии. Вы, похоже, можете постоять за себя в любой передряге, ребята вы опытные, крепкие и из тех, кто любит со вкусом провести время.
   — Нельзя ли мне отвязать флягу от своего седла? — прервал его
   Ханикатт.
   — Ради бога, — сказал невысокий человек, стоящий рядом с его жеребцом. — Особенно если тебе понадобилась пустая посуда. Все расхохотались. Ханикатт кисло улыбнулся. Слокум приглушил раскаты смеха.
   — Благодарим вас за ваше предложение, мистер. Нам нужно несколько минут, чтобы обсудить его между собой.
   — Валяйте. Можете разговаривать сколько угодно. Мы перейдем в вагон. Пошли, оставим ребят наедине.
   Задняя дверь захлопнулась за последним из вышедших. Он обернулся, помахал им через окно и скрылся в соседнем вагоне.
   — О, господи! — начал И. В. — Проехать четыре сотни миль, чтобы так влипнуть!
   — Я, кажется, понимаю ситуацию, — сказал Слокум, скребя подбородок. — Если мы попробуем отказаться, они нас пристрелят. Так что нам придется идти с ними до конца. Но давайте, бога ради, разберемся во всем по порядку. Нужно решить три вещи: во-первых, как нам переправить отсюда юношу…
   — Подождите, — прервал его парнишка.
   — Вэйд, заткнись! — раздраженно взорвался Слокум. — Если бы ты оставался в лесу, как мы тебя просили, ты никогда бы не попал в такую заварушку. Наше дело здесь приказывать, а твое выполнять наши приказы.
   Юноша ничего не ответил. Заговорил Ханикатт:
   — Почему бы нам не пойти самым простым путем? Напрямую спросим Барлоу, не может ли он отпустить парнишку? Скорее всего, он согласится.
   — Ты, должно быть, шутишь, — отозвался Слокум. — Ты что же, думаешь, что они отпустили пассажиров и паровозную бригаду?
   — Скорее всего, они их перестреляли и сбросили в ущелье, — глухо проговорил И. В.
   — Так они и поступили! — воскликнул Слокум. — Мертвецы не болтают. Если мы попросим Барлоу отпустить Вэйда, то не успеет тот пройти и тридцати футов, как получит четыре пули в спину.
   Юноша судорожно вздохнул.
   — Джон прав, Ханикатт, — сказал И. В. — Мы сможем переправить юношу отсюда, только когда подвернется удобный случай.
   — Как ты думаешь, что вообще нужно от нас Барлоу? — поинтересовался Ханикатт.
   — Скорее всего, он взял нас как заложников, — ответил Слокум.
   — А почему же он не воспользовался пассажирами или паровозной бригадой?
   — Поинтересуйся у него самого. Может, он ведет с нами какую-то игру, кто его знает. Одно можно сказать определенно: они не нашли набитый деньгами пояс Сирлза.
   — Думаешь, нет? — спросил юноша. Слокум кивнул.
   — Наверняка. Мы бы его сразу заметили в куче бумажников, сваленных на сиденье. Подозреваю, что Сирлз заметил их еще из окна, скинул пояс со своего толстого пуза и запрятал под сиденьем или где-нибудь еще. Нам придется поискать его, не привлекая к себе внимания.
   — У нас уйма времени, — отозвался И. В. — Мы сможем еще разобрать весь этот поезд до последнего винтика.
   — Вот именно этого нам делать не следует! — резко прервал его Слокум.
   — У меня есть мысль, — сказал юноша. — Почему бы нам не убедить их, что кто-то из нас что-нибудь потерял— ну, там, кольцо или брелок от часов. Мы могли бы все вчетвером притвориться, что заняты поисками.
   Слокум недоверчиво посмотрел на парнишку.
   — Вэйд, какого черта ты собираешься всю жизнь сажать свеклу?
   — А что?
   — Сынок, с твоими мозгами ты мог бы еще учителей учить. Клянусь, давно не слыхивал ничего подобного.
   — Итак, решено. — С этими словами Ханикатт отвязал свою флягу, вытащил пробку и перевернул ее вверх дном. Одинокая капля виски упала на пол. — Связываемся с этими ворами и головорезами.
   — Пока не найдем денег, — подтвердил Слокум.
   — Джон, сколько, ты думаешь, зашито у него в поясе? — спросил И. В.
   — Тысяч пятнадцать или двадцать. А возможно, и вдвое больше. Всем четверым хватит.
   — Думаешь, нам вернут оружие? — спросил И. В.
   — Пока наверняка нет, — ответил Слокум. — Так что нас четверо безоружных против тридцати вооруженных бандитов. И это так же точно, как то, что из трех карт можно составить стрит.
   — Карты во многом сходны с оружием, — ораторским тоном сообщил И. В., изливая свою житейскую мудрость. — Не результат решает судьбу человека, а сама игра.
   Слокум повернулся к Ханикатту.
   — Мистер…
   — А?
   — Ты не мог бы засунуть свою флягу ему в глотку?
   — С превеликим удовольствием!

6

   Рэйли Барлоу опаздывал к назначенному свиданию с палачом уже на семьдесят два часа. Как и всякий, кому удалось ускользнуть от преждевременной смерти, он находился во все более приветливом и благожелательном настроении. Случайный пассажир, севший в поезд в то время, как тот пересекал горы Биттер-Рут на пути в Айдахо, мог бы принять его за состоятельного железнодорожника, совершающего путешествие на личном поезде и окруженного друзьями, лакеями и подхалимами. Он давал тронный прием, как император Нерон в зените славы.
   На следующий день после неудачной и бесплодной попытки Слокума и его друзей захватить поезд и добраться до Форда Сирлза Дождь прекратился. Джон рассматривал через грязное окно высокие хребты, возвышавшиеся над цепью гор, и строил догадки о том, как этот толстяк встретился со своим творцом. Он наверняка протестовал и умолял сохранить ему жизнь. Стоя на краю пропасти и дрожа в одном нижнем белье, он продолжал истошно просить о пощаде, пока, получив две пули в брюхо, не рухнул вниз и не нашел себе последнее пристанище.
   Рэйли Барлоу, несомненно, готовил нечто подобное и для их четверки. Даже Вэйда Симпсона не могла спасти его молодость. Для Слокума самым главным были не поиски денег. Сначала надо было как-то устроить, чтобы мальчишка выбрался с поезда целым и невредимым. Тут двух мнении быть не могло.
   Двадцать девять друзей Барлоу и четверка по очереди выполняли всю грязную работу, необходимую для того, чтобы поезд продолжал движение. Однажды за Пайл-Сити они остановились, чтобы пополнить запасы дров и бакалеи. На четверых лошадях отрядили четверых добытчиков. Они ограбили склад, взяв там продовольствие, фураж и все, что попалось под руку. В местном салуне они взяли выпивку. Шесть ящиков «Таос Лайтнинг» были свалены в багажном вагоне. Удалось достать и оружие с боеприпасами.
   Барлоу принял добычу и поздравил доставивших ее людей. Впрочем, он тут же напомнил, что для того, чтобы добраться до Нового Орлеана, придется достать значительно больше разнообразных продуктов.
   — Не знаю, как вы, ребята, — сказал он, — но я не собираюсь всю дорогу до Нового Орлеана сидеть на диете из бисквитов, бобов и грязи.
   Слокуму определили место у топки. И. В. стоило большого труда научить его поддерживать огонь Было не так-то просто, как выяснил Слокум, равномерно разбрасывать дрова и избавляться от дыма. Он старался изо всех сил. Поленья были мелкие, но очень сырые. Несмотря на все его усилия, иногда дым от топки попадал в кабину, к большому неудовольствию машиниста.
   — Следи за паром, дружище, — предупреждал его машинист, плотный, краснолицый ирландец. Он неохотно признался, что заработал двадцать лет в тюрьме Дирлодж за повторное участие в вооруженном ограблении. — Давление должно быть сто сорок фунтов. Если оно повышается, надо приоткрыть створку, а когда падает — подкидывать дрова двумя руками. Будешь подкидывать дрова как бешеный, пока мы заберемся вверх на эти горы.
   Машинист был терпелив, но Слокум так и не смог проявить своих талантов на месте кочегара. Чуть больше практики — и он сумел бы, однако, управляться лучше. На этом месте требовалась только выносливая спина. Рано утром на следующий день его вызвал Рэйли Барлоу. Он попросил его временно поменять обязанности и вместе с Ханикаттом забраться наверх, чтобы управлять тормозами.
   Слокум бы первым признал, что работа на высоте — занятие не для него. Его не тревожили высившиеся перед ним горные вершины. Но когда он смотрел вниз в разверзшиеся там и казавшиеся бездонными ущелья, дух его захватывало, щеки бледнели, появлялось чувство тревоги. Да и само управление тормозами было связано со многими опасностями. Для него необходимы уравновешенность, ловкость, бесстрашие, сила и полнейшее безразличие к высоте. Слокум же мог положиться только на силу своих плеч и спины, но больше ему рассчитывать было не на что. Если верить И. В., при спуске вниз на отдельных участках пути нужно было тормозить по восемь-десять минут на одном отрезке, чтобы не потерять управление поездом.