Страница:
Конан, ворвавшись в трактир как смерч, окончательно расстроил и без того перепуганного хозяина, обещая прирезать на месте пожилого служку. Когда старикана обнаружили забившимся в кухонный чулан, и Конан за бороду выволок его на свет, выяснилось, что оставшиеся во дворе разбойники потребовали любым способом выманить из трактира высокого темноволосого человека лет сорока, видом похожего на варвара. Пригрозили убить, если не сделает. Вот он и исполнил приказ.
- А с лошадкой все в порядке, - лепетал старикашка. - Это я придумал, про подкову-то. Господин, пощадите, не убивайте!
- Тьфу, - сплюнул король. - Что за дурацкая история! Мораддин, есть какие-нибудь соображения?
Я постоял, подумал, снова осмотрел семь трупов, валявшихся на полу обеденного зала, и сказал самое очевидное:
- Тебя кто-то не любит. Сильно не любит.
- А за что его любить? - подал голос Веллан, выбравшийся наконец из кустов и вошедший в трактир. - Да я чудом жив остался после королевского пинка!
- Королевского? - ахнул трактирщик, с ужасом глядя то на мертвые тела, украсившие его постоялый двор, то на Конана. - Быть не может!
- Правильно, не может, - буркнул Конан. - Этот человек шутит. Пинок был по силе королевским, достойным нынешнего аквилонского владыки. Как известно, злодея, варвара и пьяницы...
- Вот-вот, - закивал бритуниец и сразу сделал вполне разумное предложение: - Месьоры, давайте заплатим за разгром и поедем отсюда побыстрее. Отчего-то сердце мне вещует, что подобные гости вполне могут снова понаехать. Какая разница, где драться - в лесу или на постоялом дворе? Поговорим обо всем по дороге.
Трактирщик остался в доме, любуясь на десяток старых золотых кесариев с профилем Нумедидеса (Конан расщедрился), оробевшие и притихшие пьяницы начали тихо обсуждать случившееся, с восторженным ужасом поглядывая нам вслед, а мы, отвязав лошадей, забрались в седла и выехали на едва серевшую в темноте дорогу.
* * *
Мы старательно дожидались рассвета, расположившись лагерем на заросшем молодой еловой порослью холме. Это я посоветовал Конану не подъезжать к городку раньше восхода солнца. Подземная тварь словно знала, что люди ночами спят у себя в домах, а не уходят работать в поле или выезжают из города по торговым делам. И потому смертоносные зеленые облака появлялись только от заката до рассвета...
Спасибо Хальку - он захватил с собой самые подробные карты междуречья Ширки и Хорота. Некоторые из них были составлены лучшими учеными мужами Аквилонии специально для королевского войска, и я предпочел не спрашивать почтенного библиотекаря, откуда он достал эти планы. Одно хорошо - там были обозначены не то что проселочные дороги или хутора в один-два дома, но даже небольшие тропинки в лесу и остатки давно разрушенных хижин охотников.
Холм находился возле самой дороги на Ивелин, вернее, она огибала пологую возвышенность с полуночной стороны. Мы забрались наверх, спотыкаясь в темноте о старые полусгнившие стволы, и развели небольшой костерок.
Веллан, обладавший недоступным обычному человеку чутьем на опасность, сказал, будто пока не чувствует угрозы, а налетающий со стороны Ивелина ветерок, попахивающий дымом очагов, говорит о том, что люди живы и выброса подземного огня минувшей ночью не случилось.
- Значит, это произойдет завтра, - зевнул Хальк. Библиотекарь стоял возле костра, протянув к нему руки. Ночь выдалась не слишком теплой. - Если до утра все обойдется - с самым рассветом мы должны приехать в город.
- А дальше куда? - спросил Конан. Его величество уселся на расстеленный плащ и, меланхолично поглядывая на пламя, отхлебывал из своей фляги. Судя по запаху, король в одиночку тешил себя красным вином.
- Дальше? - Хальк бросился к своей лошади, порылся в седельной суме и, вытащив оттуда несколько потрепанных свитков, прибежал обратно. Эйвинд с Велланом, вооружившись мечами, пытались разрубить на дрова давным-давно поваленный лесорубами еловый ствол. - Катакомбы, располагающиеся под городом, прорывались в течении последних трехсот лет... Еще при короле Эпамидонте V здесь начали разработку серого и розового мрамора. Во времена правления Сигиберта...
- Хальк, - перебил его Конан. - Мне не нужна история про моих коронованных предшественников. Ты про подземелья расскажи.
- Я про них и рассказываю! - возмутился библиотекарь. - А ты мешаешь! Думаешь, королям все позволено? Ты сколько книжек за всю жизнь прочитал, варварская душа?
Конан лишь поморщился, а я едва сдержал улыбку. Еще одна наглядная иллюстрация свободы нравов при тарантийском дворе. Попробовал бы Хальк сказать хоть что-либо подобное нашему Нимеду! Я не спорю, Нимед - человек мягкий и отходчивый, но любые нарушения этикета и недозволительное обхождение с царственной особой выводят его из себя. Хальк уже на следующий день оказался бы в ссылке в каком-нибудь медвежьем углу, если не на галерах. А Конан терпит. Впрочем, во дворце библиотекарь ведет себя куда приличнее...
- Прочитал, прочитал, - вяло отмахнулся король. - Ты же сам, с мерзкой ухмылочкой, подсовываешь мне сочинения этого болвана Петрониуса. Признайся, на самом деле это ты пишешь подобные гадости о своем короле? И всякие дурацкие сказки о волшебных колечках или драконах, охраняющих золото?
Некоторое время между Хальком и Конаном продолжалась оживленная словесная перепалка, во время которой библиотекарь оправдывался и клялся, что к сочинителю Петрониусу не имеет никакого отношения...
Я вспомнил, что знаменитейший тарантийский сказочник, именем Петрониус (между прочим, списками с его сочинений упоенно зачитывались мои дети), действительно перешел в последнее время на благодатную тему - описание давно прошедших приключений нынешнего короля. Работы ему хватит, надо полагать, очень надолго. А я сам больше люблю повествования Стефана, Короля Историй. Когда время позволяет почитать не деловые письма, а что-нибудь для души.
Наконец, по дружному требованию Конана и Веллана Хальк прекратил ненужные разговоры и начал объяснять устройство мраморных копей под Ивелином.
- ...Из подземелий наружу ведет около полутора десятков выходов, Хальк водил пальцем по старинному плану, датированному, как я заметил, 1230 годом. Значит, составлен он больше полусотни лет назад. - Почти все проходы вниз были завалены, когда копи иссякли. Однако сохранился главный вход, начинающийся на дворе каменотесной мастерской Ивелина. Это через две улицы от полуденного въезда в город. Шлюз, через который пропускалась вода из озера, расположен не меньше, чем в восьми сотнях шагов от входа. План, к сожалению, не слишком подробный, но найти врот шлюза вполне возможно... Если мы сумеем полностью открыть заслонку, вода сначала заполнит каменные чаны для промывки мрамора, а затем хлынет вниз. Катакомбы очень глубокие, не меньше десятка подземных этажей...
- Восхитительно, - проворчал Веллан, подбрасывая дров в костер. - А откуда ты знаешь, что напор воды будет достаточно силен для того, чтобы быстро затопить все коридоры и как следует охладить нашего подземного гостя?
- Не знаю, - пожал плечами Хальк. - Разберемся. Кстати, Конан, а вдруг нас не пустят в мастерские? Или проход перекрыт дверью с замком?
- Пустят, - ответил король. - У меня с собой парочка чистых гербовых бумаг с государственной печатью. В крайнем случае я быстренько напишу приказ короля. Пусть посмеют ослушаться! Король я или не король?
- Сейчас, - вкрадчиво сказал Веллан, - ты бродяга, сопровождаемый подозрительной компанией, разбойник и убийца. Скольких ты прикончил сегодня вечером, а?
- На себя посмотри, нелюдь! - киммериец после упоминания о случившемся в трактире помрачнел. Тут я решил, что стоит поговорить о столь непонятном происшествии. Такое впечатление, что в "Короне Аквилонии" мы стали свидетелями попытки (и бездарно провалившейся, скажу я вам) покушения на короля.
Конан угрюмо выслушал мои соображения, подумал и ответил:
- Если всерьез пытались убить не Конана из Киммерии, а короля аквилонского, то покушение было спланировано заранее, до нашего отъезда из Тарантии. Они просто воспользовались первым же подходящим случаем и проследили наш путь...
- Согласен, - кивнул я, мигом вспомнив о письме Стейны, в котором говорилось о пьяных речах кофийского вояки. - А в самм дворце ты не замечал ничего подозрительного? Просперо или барон Гленнор ничего не докладывали?
- Нет, - покачал головой Конан. - Тишь до благодать. Никаких заговоров. Но дворянство меня все равно не очень любит...
- И правильно делает, - вставил свое словечко Хальк. - Хотя все заговоры не идут дальше слов, произносимых обычно шепотом и за твоей спиной. Сколько я подобных разговорчиков слышал во дворце!
- А почему не доложил? - грозно сдвинул брови король.
- А меня и не спрашивали. Только вот что я заметил, - Хальк многозначительно поднял указательный палец. - Кофийский шпион в Тарантии...
- Постой, постой, - Конан подался вперед. - Какой кофийский шпион? Почему я ничего не знаю?
- Великий Митра! - страдальчески воздел руки Хальк. - Всем известно, что главный писарь налогового департамента подкуплен Страбонусом и собирает про тебя сплетни для Хоршемиша! Барон Гленнор его не трогает, а мы все подбрасываем писарю самые невероятные байки. И ему работа, и нам развлечение.
- Кошмар! - Конан сплюнул. - Что творится в стране!
- Приедешь в столицу, - проворчал Эйвинд, внимательно следивший за разговором, но доселе не вмешивавшийся, - наведи порядок. У нас шпиона давно бы повесили...
- Помолчи, - прикрикнул на Эйвинда Хальк. - Так вот, наш кофийский шпион в последнее время очень забеспокоился и подал в отставку. Но Публио его не отпустил из-за нынешних событий. Сейчас любая пара рук на счету. Все остальные шпионы...
- Сколько их? - простонал Конан. - Почему король обо всем узнает последним?
Я, будучи не в силах далее сдерживать смех, зажал рот ладонью. Веселая страна эта Аквилония... Но ничего, пройдет годик-другой, Конан освоится и поймет, что страшны не те лазутчики, о которых знает вся столица, а настоящие - люди, на которых не может пасть даже тень подозрения. У меня в Тарантии лишь один такой человек, а все остальные, предназначены для отвода глаз и являются всеобщим посмешищем, наподобие незадачливого писаря.
Однако Хальк, сам того не понимая, разгласил ценные для меня сведения. Если канцелярская крыса из налогового департамента действительно куплена с потрохами Страбонусом, то почему она подает в отставку с выгодной должности при ведомстве Публио? Почему это прошение почти совпадает по времени с докладами из Турана о возможной опасности для аквилонской короны и бездарным покушением минувшим вечером?
Хальк, видимо, решил окончательно расстроить своего короля, и под издевательский хохот Веллана перечислил с десяток ошивающихся при дворе "шпионов", среди которых встретился и совершенно безобидный человек, подкупленный мною года четыре назад. От этого бестолкового канцеляриста пятый департамент Немедии в лучшем случае получал сообщения о меню на торжественных обедах или о количестве повредивших ногу лошадей на королевских конюшнях. К моему облегчению, Хальк ни разу не помянул имя человека, которым я, как начальник тайной службы, безмерно дорожу...
- Всех повешу! - ярился король после речи библиотекаря. - А в первую очередь - Просперо и барона Гленнора! И тебя тоже, за недоносительство!
- Я дворянин, - всерьез оскорбился Хальк. - Доносы не имеют ничего общего с дворянской честью! Между прочим, мой король, все перечисленные только что люди живут в Тарантии уже долгие годы, и вряд ли представляют самую малую опасность. Гленнор отлично знает о них, но не трогает, а просто следит вполглаза...
- Правильно, - согласился я. Конан раздраженно посмотрел в мою сторону. - Вот, между прочим, я тоже терплю лазутчика вашего Гленнора во дворце Нимеда, и даже не одного, а целую компанию. Конан, пойми, опасаться надо скрытого, а не явного...
Невероятная была картина: темная осенняя ночь, на пригорке у костра, позабыв о гибнущем мире, сидят трое людей, полугном и оборотень, и начальник тайной службы Немедии поучает аквилонского короля, каким образом следует избегать заговоров и лучше следить за безопасностью страны. Расскажи кому - не поверят!..
До рассвета не произошло ничего страшного. Едва небо на восходе налилось светом Ока Митры и стало возможно рассмотреть окружающую нас местность, Конан, уставший от заумных бесед и постоянных подтруниваний со стороны Халька и Веллана, приказал собираться. До города Ивелина оставалось не более лиги пути.
* * *
- Знакомо, знакомо, - бормотал я, оглядывая темно-красные со светлыми прожилками стены подземелья. - Конан, помнишь медные рудники в Кезанкийских горах?
- Лучше, чем хотелось бы, - ответил король, поднимая факел высоко над головой. - Правда, там переходы были куда запутаннее, а мрамора значительно меньше. И летучие мыши жили... Кстати, Мораддин, а где твой беленький уродец?
Конан затронул больную для меня тему. Я приручил однажды летучую мышку, отличавшуюся от прочих сородичей необычной белой окраской - это случилось за год до того, как я познакомился с киммерийцем. Мышка с тех пор неотлучно находилась при мне в качестве необычного домашнего животного. К сожалению, у этих зверюшек весьма небольшой срок жизни, и моя любимица умерла три-четыре года назад, уже в Бельверусе. Вначале я хотел завести еще одну такую же тварь, но Хейд, няня моих детей, и многие другие домашние ужасно боялись летучих мышей. Поэтому я остановил свой выбор на собаке громадном сером волкодаве. Таких собак разводили горцы на полуночном восходе Аквилонии, и мой дальний знакомый, Коннахт Мабидан, два года назад прислал мне в подарок щенка. Вестри и Долиана до сих пор ездят на нем, будто на коне, настолько мой пес огромен... В соответствии с традициями, он носит горское имя - Бриан.
Конан, не дождавшись моего ответа, зашагал дальше, по направлению, указанному Хальком. Библиотекарь немного побаивался подземелий, да и Эйвинд тоже. Но я - потомок гномов, Веллан, отлично видевший в темноте, и Конан были спокойны. До врота, открывавшего шлюз, идти было недолго, а верхние уровни старых катакомб не являлись столь запутанными, как глубинные этажи...
...С шестым послеполуночным колоколом, отзвонившим на башне храма Митры, мы ворвались в Ивелин, стоящий на берегу окруженного лесом вытянутого озера. Удивительны эти захолустные городки - люди не паникуют, жизнь течет размеренно, в столь ранний час открыты трактиры. Городская стража, набранная из отставных военных, не обратила на пятерых всадников никакого внимания, даже не спросив подорожных. Мы заехали в один из постоялых дворов - немножко поесть, а заодно расспросить хозяина о здешних катакомбах - и получили совет обратиться к сторожу заброшенных каменотесных мастерских, находящихся на окраине города.
Люди, живущие в Ивелине, конечно же, слышали о надвигающейся с полуночи опасности, об опустошении Велитриума и прочих бедах, доставляемых подземным огнем. Но относились к слухам о постигшем Аквилонию несчастье так, словно выбросы зеленого пламени происходили в чужой и далекой стране. Трактирщик прямо заявил, что уезжать не собирается и, если на то пошло, то Митра оградит своих верных слуг от чужеземной напасти.
Конан заново впал в угрюмство - кем ему приходится править? Сплошные бестолочи. Неужели у людей абсолютно пропал инстинкт самосохранения? Любой нормальный человек, чтобы сохранить жизнь, а главное - душу, дарованную Митрой, давно ушел бы на полдень, в Пуантен или к границам Зингары! А эти сидят в своих прогнивших деревянных домах, берегут скудное добро и с места их не может сдвинуть даже угроза всеобщей катастрофы...
Постоялый двор находился совсем рядом со старыми мастерскими, и мы немедля поехали к скривившемуся деревянному забору, огораживавшему место, где раньше десятки каменотесов отшлифовывали мраморные плиты, предназначенные для герцогских и королевских дворцов. У ворот нас встретил сторож, вернее, сторожиха. Пожилая, иссушенная временем женщина была вооружена не чем-нибудь, а отличным тауранским арбалетом и вначале ни за что не желала пускать нас внутрь.
Конан принял мудрое решение: он послал к старухе Веллана, самого обаятельного из нашей компании. Разумеется, предварительно снабдив его несколькими золотыми кесариями. Неизвестно, о чем оборотень из Пограничья толковал с грозной старухой, но вскоре ворота отворились и мы беспрепятственно въехали во двор бывших мастерских. Оказывается, золото безотказно действует не только на столичных чиновников, но и на решительных провинциальных бабушек, готовых палить из арбалета во всякого, посягнувшего на собственность ее хозяина.
Попутно выяснилось, что таковым хозяином является сам Конан мастерские и копи доныне принадлежали аквилонской короне, а не местному герцогу...
Вход в лабиринты катакомб отыскался быстро. Единственно, нам (вернее, мне) пришлось повозиться к гигантским висячим замком, запиравшем железную дверь, просто выбить которую было невозможно. Конан только ухмылялся, видя, как я колупаюсь острием кинжала в скважине замка, а позже заметил, что лет двадцать назад в Шадизаре (в определенных кругах) мне цены бы не было.
После этих слов короля Хальк откровенно заржал, а Эйвинд недоумевающе посмотрел на библиотекаря, не понимая, что именно его так сильно насмешило.
Веллан пошел первым, за ним я, вслед топали остальные. Конан догадался еще в Тарантии захватить с собой пару десятков факелов, и теперь ровная подземная дорога, отполированная тысячами сапог и башмаков некогда сновавших здесь мастеровых, вела нас к водяному шлюзу.
- Здесь, - уверенно сказал Хальк, когда мы вышли в четырехугольный вытянутый зал. - Пожалуйста, месьоры, вот тут и открывается шлюз.
В центре зала торчали две покрытые многолетней пылью тяжелые деревянные крестовины, соединенные заржавленными цепями. Если начать вращать эти вороты, затапливающая подземный канал вода из Утиного озера начнет переливаться в чаны, где раньше промывали камень. Вон они, эти чаны - громадные, вырубленные из цельного куска камня сосуды, числом семь. Над каждым - залепленная ржавой чешуей стальная пластина, размером со щит аквилонского легионера. Обычно шлюзы открывались лишь на несколько дюймов, чтобы залить воду в емкости, из которых она затем удалялась по канавкам, прорубленным в теле скалы.
- Если сейчас открыть шлюзы на полную ширину, - Хальк бегал по залу и показывал, - напор воды будет достаточным, чтобы затопить несколько уровней катакомб за время от полуденного колокола до первой послеполуденной четверти! То есть времени, чтобы выбраться отсюда, будет в обрез!
- Постой, постой, - Конан поднял руку, останавливая бибилиотекаря. Хальк, разве подземелья надо затапливать сейчас? Ведь мы не знаем, когда придет эта тварь. И придет ли вообще? А вдруг она почует воду и не станет подниматься наверх под Ивелином?
- А? - переспросил библиотекарь и вдруг схватился за голову. Солнцеликий Митра, почему ты вразумил не меня, а этого варвара, напялившего на голову корону Эпимитриуса?
- Дело говори! - рявкнул Конан, первым не выдержав повисшего в воздухе молчания.
Хальк, как-то странно и печально глядя на нас, тусклым голосом проговорил:
- Друзья мои, кажется, мы не учли одного важнейшего обстоятельства. Если подземная дрянь действительно вынырнет из глубин под Ивелином, в этих самых катакомбах, и мы внезапно зальем ее водой, значит, человек, открывающий шлюзы, будет находиться в этой самой зале... Герцог Пуантенский был прав, говоря, что вода в соприкосновении с огнем образует пар, выходящий наружу. У того, кто останется здесь вращать ворот, будет прекрасная возможность умереть.
- И не только у него, - меня неожиданно осенила догадка. - Пар, рвущийся на волю, разрушит подземелья, и появится на поверхности там, где стоит город. Над нашими головами. Обрушившиеся пещеры увлекут за собой и дома... Конан, ты понимаешь, что, уничтожив зверюгу, мы превратим Ивелин в руины?
- А если она останется жива, - вполголоса заметил король, - то вообще все жители города погибнут. Вернее, превратятся в чудовищ. Что, по-твоему, лучше?
Некоторое время все растерянно переглядывались. Наконец, я решился высказать свои соображения:
- Конан, ты все-таки король. У тебя с собой государственная печать и королевская цепь под плащом. Поднимись наверх и иди к бургомистру. Пусть он вывезет из города всех, кого возможно. До заката у нас много времени.
- Извини, любезный граф, - подал голос Веллан и хмуро посмотрел на меня, - но ты предлагаешь неразумное решение. Может, я чего не понимаю, но, как кажется, подземное чудовище всегда знает, что над ним находятся люди. Оно, наверное, чует их. Вспомни, что выбросы зеленого огня случались только под городами и деревнями, а не в лесу и не в поле. Если Конан уведет людей - тогда мы потеряем единственную возможность убить проклятую тварь!
- Точно, - поддержал Веллана Хальк. - Конан, вспомни, что в Ивелине живет от силы три тысячи человек, а в Тарантии - полные сто пятьдесят тысяч. Следующей жертвой будет твой столичный город... Месьор Мораддин не учитывает одного: если чудовище расколется от холодной воды, Ивелин может и не пострадать. А если оно пойдет дальше - Аквилония перестанет быть королевством, населенным людьми.
- Так! - Конан приобрел решительный вид и стало понятно, что он не послушает моего совета. - Я не пойду к бургомистру. Пусть все будет, как решили...
В этот момент, словно эхом на слова короля, по гулким коридорам подземелий прокатился тихий-тихий скрежещущий звук, словно в отдалении скребла когтями огромная крыса. Я ощутил, как пол под ногами на несколько мгновений задрожал, а затем послышалось очень далекое, но явственно различимое гудение. Такое впечатление, что в деревянную бочку посадили неимоверное количество жирных зеленых мух...
- Оно приближается, - робко сказал Эйвинд. - Вы все были правы, господа мои. Чудовище собирается напасть на Ивелин. Наверное, к закату оно будет здесь.
- Кто останется? - неожиданно спросил Хальк, стараясь скрыть дрожь в голосе. Библиотекарь, как видно, испугался едва слышного звука, идущего из глубин земли. - Совершенно точно нельзя оставаться Конану...
- Это почему? - возмущенно перебил киммериец. - В конце концов, я правлю этой страной и чудище напало на мои владения!..
- Вот именно, - отозвался Веллан. - Поэтому и нельзя. Ты - король. Ты должен вернуться в столицу, чем бы не закончилась наша авантюра. Либо с победой, либо затем, чтобы заняться спасением уцелевших. По-моему, граф Мораддин тоже не должен находиться здесь. На нем лежит ответственность за Немедию. Останутся либо я, либо Эйвинд с Хальком.
- Я не уйду, - упрямо заявил Эйвинд и нахмурился, словно его кто-то гнал из подземелий. - Я должен отомстить за Райту.
- Хальк, - Веллан повернулся к библиотекарю. - Ты тоже уходи с королем и графом Эрде.
- Какого демона?! - мне было видно, что Конан не на шутку разозлился. - Почему ты распоряжаешься здесь, нелюдь четвероногая? Кто король, ты или я?
- Хватит! - повысил голос Веллан. - Мы с Эйвиндом сумеем за себя постоять. А если погибнем - поставишь нам золотой памятник в Тарантии. Желательно с поверженным драконом, лежащим у ног. Хальк придумает, какой.
- Постойте, - проговорил я. - Все-таки мой отец - гном, да и мне самому не привыкать к пещерам. Кроме того, я обучен некоторым вещам, недоступным даже оборотню...
- При чем тут оборотни? - перебил меня Хальк. Я вспомнил, что единственным в нашей маленькой компании, не подозревавшим о истинной сущности Веллана, оставался библиотекарь. - Объясните, о чем идет речь?!
- Обо мне, - с коротким смешком отозвался посол Эрхарда. - Кстати, у Эйвинда хватит силушки отворить шлюзы без меня, а я сам больше пригожусь нашему асиру... немного в другом виде. Король прав - четыре ноги порой лучше двух. Я смогу бегать на нижние уровни и следить за происходящим. Месьор Хальк, дело в том, что я - оборотень.
- Нелюдь он, а не оборотень, - буркнул Конан. - Все они в Пограничье сумасшедшие, начиная с короля! Ладно, уговорили. Хальк, Мораддин, пошли наверх. Веллан, мы будем вас ждать с лошадьми на пригорке, где ночевали сегодня. Хальк, червяк книжный, отдай Веллану планы подземелий...
Прощание вышло недолгим и каким-то скомканным. Мы пожелали успеха асиру и бритунийцу, оставили им прихваченные с поверхности два мешка с едой, две бутылки вина и с десяток факелов, а сами отправились по коридору к выходу.
Наверху нас встретило желтое осеннее солнце, уже склонявшееся к закату.
Глава десятая
ВЕЛЛАН, второй рассказ
Аквилония, подземелья под городом Ивелин
18 день второй осенней луны, 1288 г. Вечер.
"...Мы не могли ожидать, что предпринятая тайная экспедиция к Ивелину и дерзкий план уничтожения подземного чудовища приведут к столь разрушительным и страшным последствиям. Все ученые мужи, с коими мне приходилось разговаривать после событий в Ивелине, единогласно утверждали ни одно живое существо со времен атлантов и Валузии не способно было причинить столько бедствий одновременно. Засим многомудрые учителя из Тарантийского Обители Мудрости сочли, что катастрофа 18 дня второй осенней луны не была спровоцирована действиями людей, но произошла из-за стечения невероятных обстоятельств. Якобы король Конан I и его сопровождающие наблюдали в Ивелине явление вулканического происхождения. К моим доводам и объяснениям они прислушаться не смогли или не захотели.
- А с лошадкой все в порядке, - лепетал старикашка. - Это я придумал, про подкову-то. Господин, пощадите, не убивайте!
- Тьфу, - сплюнул король. - Что за дурацкая история! Мораддин, есть какие-нибудь соображения?
Я постоял, подумал, снова осмотрел семь трупов, валявшихся на полу обеденного зала, и сказал самое очевидное:
- Тебя кто-то не любит. Сильно не любит.
- А за что его любить? - подал голос Веллан, выбравшийся наконец из кустов и вошедший в трактир. - Да я чудом жив остался после королевского пинка!
- Королевского? - ахнул трактирщик, с ужасом глядя то на мертвые тела, украсившие его постоялый двор, то на Конана. - Быть не может!
- Правильно, не может, - буркнул Конан. - Этот человек шутит. Пинок был по силе королевским, достойным нынешнего аквилонского владыки. Как известно, злодея, варвара и пьяницы...
- Вот-вот, - закивал бритуниец и сразу сделал вполне разумное предложение: - Месьоры, давайте заплатим за разгром и поедем отсюда побыстрее. Отчего-то сердце мне вещует, что подобные гости вполне могут снова понаехать. Какая разница, где драться - в лесу или на постоялом дворе? Поговорим обо всем по дороге.
Трактирщик остался в доме, любуясь на десяток старых золотых кесариев с профилем Нумедидеса (Конан расщедрился), оробевшие и притихшие пьяницы начали тихо обсуждать случившееся, с восторженным ужасом поглядывая нам вслед, а мы, отвязав лошадей, забрались в седла и выехали на едва серевшую в темноте дорогу.
* * *
Мы старательно дожидались рассвета, расположившись лагерем на заросшем молодой еловой порослью холме. Это я посоветовал Конану не подъезжать к городку раньше восхода солнца. Подземная тварь словно знала, что люди ночами спят у себя в домах, а не уходят работать в поле или выезжают из города по торговым делам. И потому смертоносные зеленые облака появлялись только от заката до рассвета...
Спасибо Хальку - он захватил с собой самые подробные карты междуречья Ширки и Хорота. Некоторые из них были составлены лучшими учеными мужами Аквилонии специально для королевского войска, и я предпочел не спрашивать почтенного библиотекаря, откуда он достал эти планы. Одно хорошо - там были обозначены не то что проселочные дороги или хутора в один-два дома, но даже небольшие тропинки в лесу и остатки давно разрушенных хижин охотников.
Холм находился возле самой дороги на Ивелин, вернее, она огибала пологую возвышенность с полуночной стороны. Мы забрались наверх, спотыкаясь в темноте о старые полусгнившие стволы, и развели небольшой костерок.
Веллан, обладавший недоступным обычному человеку чутьем на опасность, сказал, будто пока не чувствует угрозы, а налетающий со стороны Ивелина ветерок, попахивающий дымом очагов, говорит о том, что люди живы и выброса подземного огня минувшей ночью не случилось.
- Значит, это произойдет завтра, - зевнул Хальк. Библиотекарь стоял возле костра, протянув к нему руки. Ночь выдалась не слишком теплой. - Если до утра все обойдется - с самым рассветом мы должны приехать в город.
- А дальше куда? - спросил Конан. Его величество уселся на расстеленный плащ и, меланхолично поглядывая на пламя, отхлебывал из своей фляги. Судя по запаху, король в одиночку тешил себя красным вином.
- Дальше? - Хальк бросился к своей лошади, порылся в седельной суме и, вытащив оттуда несколько потрепанных свитков, прибежал обратно. Эйвинд с Велланом, вооружившись мечами, пытались разрубить на дрова давным-давно поваленный лесорубами еловый ствол. - Катакомбы, располагающиеся под городом, прорывались в течении последних трехсот лет... Еще при короле Эпамидонте V здесь начали разработку серого и розового мрамора. Во времена правления Сигиберта...
- Хальк, - перебил его Конан. - Мне не нужна история про моих коронованных предшественников. Ты про подземелья расскажи.
- Я про них и рассказываю! - возмутился библиотекарь. - А ты мешаешь! Думаешь, королям все позволено? Ты сколько книжек за всю жизнь прочитал, варварская душа?
Конан лишь поморщился, а я едва сдержал улыбку. Еще одна наглядная иллюстрация свободы нравов при тарантийском дворе. Попробовал бы Хальк сказать хоть что-либо подобное нашему Нимеду! Я не спорю, Нимед - человек мягкий и отходчивый, но любые нарушения этикета и недозволительное обхождение с царственной особой выводят его из себя. Хальк уже на следующий день оказался бы в ссылке в каком-нибудь медвежьем углу, если не на галерах. А Конан терпит. Впрочем, во дворце библиотекарь ведет себя куда приличнее...
- Прочитал, прочитал, - вяло отмахнулся король. - Ты же сам, с мерзкой ухмылочкой, подсовываешь мне сочинения этого болвана Петрониуса. Признайся, на самом деле это ты пишешь подобные гадости о своем короле? И всякие дурацкие сказки о волшебных колечках или драконах, охраняющих золото?
Некоторое время между Хальком и Конаном продолжалась оживленная словесная перепалка, во время которой библиотекарь оправдывался и клялся, что к сочинителю Петрониусу не имеет никакого отношения...
Я вспомнил, что знаменитейший тарантийский сказочник, именем Петрониус (между прочим, списками с его сочинений упоенно зачитывались мои дети), действительно перешел в последнее время на благодатную тему - описание давно прошедших приключений нынешнего короля. Работы ему хватит, надо полагать, очень надолго. А я сам больше люблю повествования Стефана, Короля Историй. Когда время позволяет почитать не деловые письма, а что-нибудь для души.
Наконец, по дружному требованию Конана и Веллана Хальк прекратил ненужные разговоры и начал объяснять устройство мраморных копей под Ивелином.
- ...Из подземелий наружу ведет около полутора десятков выходов, Хальк водил пальцем по старинному плану, датированному, как я заметил, 1230 годом. Значит, составлен он больше полусотни лет назад. - Почти все проходы вниз были завалены, когда копи иссякли. Однако сохранился главный вход, начинающийся на дворе каменотесной мастерской Ивелина. Это через две улицы от полуденного въезда в город. Шлюз, через который пропускалась вода из озера, расположен не меньше, чем в восьми сотнях шагов от входа. План, к сожалению, не слишком подробный, но найти врот шлюза вполне возможно... Если мы сумеем полностью открыть заслонку, вода сначала заполнит каменные чаны для промывки мрамора, а затем хлынет вниз. Катакомбы очень глубокие, не меньше десятка подземных этажей...
- Восхитительно, - проворчал Веллан, подбрасывая дров в костер. - А откуда ты знаешь, что напор воды будет достаточно силен для того, чтобы быстро затопить все коридоры и как следует охладить нашего подземного гостя?
- Не знаю, - пожал плечами Хальк. - Разберемся. Кстати, Конан, а вдруг нас не пустят в мастерские? Или проход перекрыт дверью с замком?
- Пустят, - ответил король. - У меня с собой парочка чистых гербовых бумаг с государственной печатью. В крайнем случае я быстренько напишу приказ короля. Пусть посмеют ослушаться! Король я или не король?
- Сейчас, - вкрадчиво сказал Веллан, - ты бродяга, сопровождаемый подозрительной компанией, разбойник и убийца. Скольких ты прикончил сегодня вечером, а?
- На себя посмотри, нелюдь! - киммериец после упоминания о случившемся в трактире помрачнел. Тут я решил, что стоит поговорить о столь непонятном происшествии. Такое впечатление, что в "Короне Аквилонии" мы стали свидетелями попытки (и бездарно провалившейся, скажу я вам) покушения на короля.
Конан угрюмо выслушал мои соображения, подумал и ответил:
- Если всерьез пытались убить не Конана из Киммерии, а короля аквилонского, то покушение было спланировано заранее, до нашего отъезда из Тарантии. Они просто воспользовались первым же подходящим случаем и проследили наш путь...
- Согласен, - кивнул я, мигом вспомнив о письме Стейны, в котором говорилось о пьяных речах кофийского вояки. - А в самм дворце ты не замечал ничего подозрительного? Просперо или барон Гленнор ничего не докладывали?
- Нет, - покачал головой Конан. - Тишь до благодать. Никаких заговоров. Но дворянство меня все равно не очень любит...
- И правильно делает, - вставил свое словечко Хальк. - Хотя все заговоры не идут дальше слов, произносимых обычно шепотом и за твоей спиной. Сколько я подобных разговорчиков слышал во дворце!
- А почему не доложил? - грозно сдвинул брови король.
- А меня и не спрашивали. Только вот что я заметил, - Хальк многозначительно поднял указательный палец. - Кофийский шпион в Тарантии...
- Постой, постой, - Конан подался вперед. - Какой кофийский шпион? Почему я ничего не знаю?
- Великий Митра! - страдальчески воздел руки Хальк. - Всем известно, что главный писарь налогового департамента подкуплен Страбонусом и собирает про тебя сплетни для Хоршемиша! Барон Гленнор его не трогает, а мы все подбрасываем писарю самые невероятные байки. И ему работа, и нам развлечение.
- Кошмар! - Конан сплюнул. - Что творится в стране!
- Приедешь в столицу, - проворчал Эйвинд, внимательно следивший за разговором, но доселе не вмешивавшийся, - наведи порядок. У нас шпиона давно бы повесили...
- Помолчи, - прикрикнул на Эйвинда Хальк. - Так вот, наш кофийский шпион в последнее время очень забеспокоился и подал в отставку. Но Публио его не отпустил из-за нынешних событий. Сейчас любая пара рук на счету. Все остальные шпионы...
- Сколько их? - простонал Конан. - Почему король обо всем узнает последним?
Я, будучи не в силах далее сдерживать смех, зажал рот ладонью. Веселая страна эта Аквилония... Но ничего, пройдет годик-другой, Конан освоится и поймет, что страшны не те лазутчики, о которых знает вся столица, а настоящие - люди, на которых не может пасть даже тень подозрения. У меня в Тарантии лишь один такой человек, а все остальные, предназначены для отвода глаз и являются всеобщим посмешищем, наподобие незадачливого писаря.
Однако Хальк, сам того не понимая, разгласил ценные для меня сведения. Если канцелярская крыса из налогового департамента действительно куплена с потрохами Страбонусом, то почему она подает в отставку с выгодной должности при ведомстве Публио? Почему это прошение почти совпадает по времени с докладами из Турана о возможной опасности для аквилонской короны и бездарным покушением минувшим вечером?
Хальк, видимо, решил окончательно расстроить своего короля, и под издевательский хохот Веллана перечислил с десяток ошивающихся при дворе "шпионов", среди которых встретился и совершенно безобидный человек, подкупленный мною года четыре назад. От этого бестолкового канцеляриста пятый департамент Немедии в лучшем случае получал сообщения о меню на торжественных обедах или о количестве повредивших ногу лошадей на королевских конюшнях. К моему облегчению, Хальк ни разу не помянул имя человека, которым я, как начальник тайной службы, безмерно дорожу...
- Всех повешу! - ярился король после речи библиотекаря. - А в первую очередь - Просперо и барона Гленнора! И тебя тоже, за недоносительство!
- Я дворянин, - всерьез оскорбился Хальк. - Доносы не имеют ничего общего с дворянской честью! Между прочим, мой король, все перечисленные только что люди живут в Тарантии уже долгие годы, и вряд ли представляют самую малую опасность. Гленнор отлично знает о них, но не трогает, а просто следит вполглаза...
- Правильно, - согласился я. Конан раздраженно посмотрел в мою сторону. - Вот, между прочим, я тоже терплю лазутчика вашего Гленнора во дворце Нимеда, и даже не одного, а целую компанию. Конан, пойми, опасаться надо скрытого, а не явного...
Невероятная была картина: темная осенняя ночь, на пригорке у костра, позабыв о гибнущем мире, сидят трое людей, полугном и оборотень, и начальник тайной службы Немедии поучает аквилонского короля, каким образом следует избегать заговоров и лучше следить за безопасностью страны. Расскажи кому - не поверят!..
До рассвета не произошло ничего страшного. Едва небо на восходе налилось светом Ока Митры и стало возможно рассмотреть окружающую нас местность, Конан, уставший от заумных бесед и постоянных подтруниваний со стороны Халька и Веллана, приказал собираться. До города Ивелина оставалось не более лиги пути.
* * *
- Знакомо, знакомо, - бормотал я, оглядывая темно-красные со светлыми прожилками стены подземелья. - Конан, помнишь медные рудники в Кезанкийских горах?
- Лучше, чем хотелось бы, - ответил король, поднимая факел высоко над головой. - Правда, там переходы были куда запутаннее, а мрамора значительно меньше. И летучие мыши жили... Кстати, Мораддин, а где твой беленький уродец?
Конан затронул больную для меня тему. Я приручил однажды летучую мышку, отличавшуюся от прочих сородичей необычной белой окраской - это случилось за год до того, как я познакомился с киммерийцем. Мышка с тех пор неотлучно находилась при мне в качестве необычного домашнего животного. К сожалению, у этих зверюшек весьма небольшой срок жизни, и моя любимица умерла три-четыре года назад, уже в Бельверусе. Вначале я хотел завести еще одну такую же тварь, но Хейд, няня моих детей, и многие другие домашние ужасно боялись летучих мышей. Поэтому я остановил свой выбор на собаке громадном сером волкодаве. Таких собак разводили горцы на полуночном восходе Аквилонии, и мой дальний знакомый, Коннахт Мабидан, два года назад прислал мне в подарок щенка. Вестри и Долиана до сих пор ездят на нем, будто на коне, настолько мой пес огромен... В соответствии с традициями, он носит горское имя - Бриан.
Конан, не дождавшись моего ответа, зашагал дальше, по направлению, указанному Хальком. Библиотекарь немного побаивался подземелий, да и Эйвинд тоже. Но я - потомок гномов, Веллан, отлично видевший в темноте, и Конан были спокойны. До врота, открывавшего шлюз, идти было недолго, а верхние уровни старых катакомб не являлись столь запутанными, как глубинные этажи...
...С шестым послеполуночным колоколом, отзвонившим на башне храма Митры, мы ворвались в Ивелин, стоящий на берегу окруженного лесом вытянутого озера. Удивительны эти захолустные городки - люди не паникуют, жизнь течет размеренно, в столь ранний час открыты трактиры. Городская стража, набранная из отставных военных, не обратила на пятерых всадников никакого внимания, даже не спросив подорожных. Мы заехали в один из постоялых дворов - немножко поесть, а заодно расспросить хозяина о здешних катакомбах - и получили совет обратиться к сторожу заброшенных каменотесных мастерских, находящихся на окраине города.
Люди, живущие в Ивелине, конечно же, слышали о надвигающейся с полуночи опасности, об опустошении Велитриума и прочих бедах, доставляемых подземным огнем. Но относились к слухам о постигшем Аквилонию несчастье так, словно выбросы зеленого пламени происходили в чужой и далекой стране. Трактирщик прямо заявил, что уезжать не собирается и, если на то пошло, то Митра оградит своих верных слуг от чужеземной напасти.
Конан заново впал в угрюмство - кем ему приходится править? Сплошные бестолочи. Неужели у людей абсолютно пропал инстинкт самосохранения? Любой нормальный человек, чтобы сохранить жизнь, а главное - душу, дарованную Митрой, давно ушел бы на полдень, в Пуантен или к границам Зингары! А эти сидят в своих прогнивших деревянных домах, берегут скудное добро и с места их не может сдвинуть даже угроза всеобщей катастрофы...
Постоялый двор находился совсем рядом со старыми мастерскими, и мы немедля поехали к скривившемуся деревянному забору, огораживавшему место, где раньше десятки каменотесов отшлифовывали мраморные плиты, предназначенные для герцогских и королевских дворцов. У ворот нас встретил сторож, вернее, сторожиха. Пожилая, иссушенная временем женщина была вооружена не чем-нибудь, а отличным тауранским арбалетом и вначале ни за что не желала пускать нас внутрь.
Конан принял мудрое решение: он послал к старухе Веллана, самого обаятельного из нашей компании. Разумеется, предварительно снабдив его несколькими золотыми кесариями. Неизвестно, о чем оборотень из Пограничья толковал с грозной старухой, но вскоре ворота отворились и мы беспрепятственно въехали во двор бывших мастерских. Оказывается, золото безотказно действует не только на столичных чиновников, но и на решительных провинциальных бабушек, готовых палить из арбалета во всякого, посягнувшего на собственность ее хозяина.
Попутно выяснилось, что таковым хозяином является сам Конан мастерские и копи доныне принадлежали аквилонской короне, а не местному герцогу...
Вход в лабиринты катакомб отыскался быстро. Единственно, нам (вернее, мне) пришлось повозиться к гигантским висячим замком, запиравшем железную дверь, просто выбить которую было невозможно. Конан только ухмылялся, видя, как я колупаюсь острием кинжала в скважине замка, а позже заметил, что лет двадцать назад в Шадизаре (в определенных кругах) мне цены бы не было.
После этих слов короля Хальк откровенно заржал, а Эйвинд недоумевающе посмотрел на библиотекаря, не понимая, что именно его так сильно насмешило.
Веллан пошел первым, за ним я, вслед топали остальные. Конан догадался еще в Тарантии захватить с собой пару десятков факелов, и теперь ровная подземная дорога, отполированная тысячами сапог и башмаков некогда сновавших здесь мастеровых, вела нас к водяному шлюзу.
- Здесь, - уверенно сказал Хальк, когда мы вышли в четырехугольный вытянутый зал. - Пожалуйста, месьоры, вот тут и открывается шлюз.
В центре зала торчали две покрытые многолетней пылью тяжелые деревянные крестовины, соединенные заржавленными цепями. Если начать вращать эти вороты, затапливающая подземный канал вода из Утиного озера начнет переливаться в чаны, где раньше промывали камень. Вон они, эти чаны - громадные, вырубленные из цельного куска камня сосуды, числом семь. Над каждым - залепленная ржавой чешуей стальная пластина, размером со щит аквилонского легионера. Обычно шлюзы открывались лишь на несколько дюймов, чтобы залить воду в емкости, из которых она затем удалялась по канавкам, прорубленным в теле скалы.
- Если сейчас открыть шлюзы на полную ширину, - Хальк бегал по залу и показывал, - напор воды будет достаточным, чтобы затопить несколько уровней катакомб за время от полуденного колокола до первой послеполуденной четверти! То есть времени, чтобы выбраться отсюда, будет в обрез!
- Постой, постой, - Конан поднял руку, останавливая бибилиотекаря. Хальк, разве подземелья надо затапливать сейчас? Ведь мы не знаем, когда придет эта тварь. И придет ли вообще? А вдруг она почует воду и не станет подниматься наверх под Ивелином?
- А? - переспросил библиотекарь и вдруг схватился за голову. Солнцеликий Митра, почему ты вразумил не меня, а этого варвара, напялившего на голову корону Эпимитриуса?
- Дело говори! - рявкнул Конан, первым не выдержав повисшего в воздухе молчания.
Хальк, как-то странно и печально глядя на нас, тусклым голосом проговорил:
- Друзья мои, кажется, мы не учли одного важнейшего обстоятельства. Если подземная дрянь действительно вынырнет из глубин под Ивелином, в этих самых катакомбах, и мы внезапно зальем ее водой, значит, человек, открывающий шлюзы, будет находиться в этой самой зале... Герцог Пуантенский был прав, говоря, что вода в соприкосновении с огнем образует пар, выходящий наружу. У того, кто останется здесь вращать ворот, будет прекрасная возможность умереть.
- И не только у него, - меня неожиданно осенила догадка. - Пар, рвущийся на волю, разрушит подземелья, и появится на поверхности там, где стоит город. Над нашими головами. Обрушившиеся пещеры увлекут за собой и дома... Конан, ты понимаешь, что, уничтожив зверюгу, мы превратим Ивелин в руины?
- А если она останется жива, - вполголоса заметил король, - то вообще все жители города погибнут. Вернее, превратятся в чудовищ. Что, по-твоему, лучше?
Некоторое время все растерянно переглядывались. Наконец, я решился высказать свои соображения:
- Конан, ты все-таки король. У тебя с собой государственная печать и королевская цепь под плащом. Поднимись наверх и иди к бургомистру. Пусть он вывезет из города всех, кого возможно. До заката у нас много времени.
- Извини, любезный граф, - подал голос Веллан и хмуро посмотрел на меня, - но ты предлагаешь неразумное решение. Может, я чего не понимаю, но, как кажется, подземное чудовище всегда знает, что над ним находятся люди. Оно, наверное, чует их. Вспомни, что выбросы зеленого огня случались только под городами и деревнями, а не в лесу и не в поле. Если Конан уведет людей - тогда мы потеряем единственную возможность убить проклятую тварь!
- Точно, - поддержал Веллана Хальк. - Конан, вспомни, что в Ивелине живет от силы три тысячи человек, а в Тарантии - полные сто пятьдесят тысяч. Следующей жертвой будет твой столичный город... Месьор Мораддин не учитывает одного: если чудовище расколется от холодной воды, Ивелин может и не пострадать. А если оно пойдет дальше - Аквилония перестанет быть королевством, населенным людьми.
- Так! - Конан приобрел решительный вид и стало понятно, что он не послушает моего совета. - Я не пойду к бургомистру. Пусть все будет, как решили...
В этот момент, словно эхом на слова короля, по гулким коридорам подземелий прокатился тихий-тихий скрежещущий звук, словно в отдалении скребла когтями огромная крыса. Я ощутил, как пол под ногами на несколько мгновений задрожал, а затем послышалось очень далекое, но явственно различимое гудение. Такое впечатление, что в деревянную бочку посадили неимоверное количество жирных зеленых мух...
- Оно приближается, - робко сказал Эйвинд. - Вы все были правы, господа мои. Чудовище собирается напасть на Ивелин. Наверное, к закату оно будет здесь.
- Кто останется? - неожиданно спросил Хальк, стараясь скрыть дрожь в голосе. Библиотекарь, как видно, испугался едва слышного звука, идущего из глубин земли. - Совершенно точно нельзя оставаться Конану...
- Это почему? - возмущенно перебил киммериец. - В конце концов, я правлю этой страной и чудище напало на мои владения!..
- Вот именно, - отозвался Веллан. - Поэтому и нельзя. Ты - король. Ты должен вернуться в столицу, чем бы не закончилась наша авантюра. Либо с победой, либо затем, чтобы заняться спасением уцелевших. По-моему, граф Мораддин тоже не должен находиться здесь. На нем лежит ответственность за Немедию. Останутся либо я, либо Эйвинд с Хальком.
- Я не уйду, - упрямо заявил Эйвинд и нахмурился, словно его кто-то гнал из подземелий. - Я должен отомстить за Райту.
- Хальк, - Веллан повернулся к библиотекарю. - Ты тоже уходи с королем и графом Эрде.
- Какого демона?! - мне было видно, что Конан не на шутку разозлился. - Почему ты распоряжаешься здесь, нелюдь четвероногая? Кто король, ты или я?
- Хватит! - повысил голос Веллан. - Мы с Эйвиндом сумеем за себя постоять. А если погибнем - поставишь нам золотой памятник в Тарантии. Желательно с поверженным драконом, лежащим у ног. Хальк придумает, какой.
- Постойте, - проговорил я. - Все-таки мой отец - гном, да и мне самому не привыкать к пещерам. Кроме того, я обучен некоторым вещам, недоступным даже оборотню...
- При чем тут оборотни? - перебил меня Хальк. Я вспомнил, что единственным в нашей маленькой компании, не подозревавшим о истинной сущности Веллана, оставался библиотекарь. - Объясните, о чем идет речь?!
- Обо мне, - с коротким смешком отозвался посол Эрхарда. - Кстати, у Эйвинда хватит силушки отворить шлюзы без меня, а я сам больше пригожусь нашему асиру... немного в другом виде. Король прав - четыре ноги порой лучше двух. Я смогу бегать на нижние уровни и следить за происходящим. Месьор Хальк, дело в том, что я - оборотень.
- Нелюдь он, а не оборотень, - буркнул Конан. - Все они в Пограничье сумасшедшие, начиная с короля! Ладно, уговорили. Хальк, Мораддин, пошли наверх. Веллан, мы будем вас ждать с лошадьми на пригорке, где ночевали сегодня. Хальк, червяк книжный, отдай Веллану планы подземелий...
Прощание вышло недолгим и каким-то скомканным. Мы пожелали успеха асиру и бритунийцу, оставили им прихваченные с поверхности два мешка с едой, две бутылки вина и с десяток факелов, а сами отправились по коридору к выходу.
Наверху нас встретило желтое осеннее солнце, уже склонявшееся к закату.
Глава десятая
ВЕЛЛАН, второй рассказ
Аквилония, подземелья под городом Ивелин
18 день второй осенней луны, 1288 г. Вечер.
"...Мы не могли ожидать, что предпринятая тайная экспедиция к Ивелину и дерзкий план уничтожения подземного чудовища приведут к столь разрушительным и страшным последствиям. Все ученые мужи, с коими мне приходилось разговаривать после событий в Ивелине, единогласно утверждали ни одно живое существо со времен атлантов и Валузии не способно было причинить столько бедствий одновременно. Засим многомудрые учителя из Тарантийского Обители Мудрости сочли, что катастрофа 18 дня второй осенней луны не была спровоцирована действиями людей, но произошла из-за стечения невероятных обстоятельств. Якобы король Конан I и его сопровождающие наблюдали в Ивелине явление вулканического происхождения. К моим доводам и объяснениям они прислушаться не смогли или не захотели.