- Отличные приметы, - хмуро усмехнулся Конан. - Любой подходит. Что я, что Паллантид, что Хальк...
   Тут я решил, что нужно вмешаться в разговор. В голову пришла неожиданная мысль. Недаром я оборотень.
   - Подождите немножко, - я вышел вперед. - Перво-наперво хочу сказать, что нас пытаются поссорить. Согласны?
   Остальные кивнули.
   - Далее. Некто очень не хочет, чтобы мы ехали в Пограничье. Самый простой способ остановить наш поход - убить короля. Однако минувшей ночью Конан находился в одной комнате со мной и Мораддином. Его было не достать. Сейчас нас предупредили. Это второе предупреждение, если первым считать покушение на Энунда.
   - Что ты предлагаешь? - буркнул киммериец, посмотрев на меня исподлобья. - Вернуться в Тарантию? Никогда не отступал и теперь не желаю!!
   - Я предлагаю найти убийцу. Прямо сейчас.
   - Но как? - поднял брови Мораддин. - У нас нет никаких свидетельств, кроме слов Хальковой зверюшки.
   - Да очень просто. Сидите и ждите, сейчас приду.
   Я выбежал из комнаты бибилиотекаря, оставив там разозленных, настороженных людей и недоумевающих гномов. Нырнул в дверь нашего с Конаном покоя, быстро разделся и лег на пол. Спустя несколько мгновений мое тело изменило облик.
   Я - волк. И теперь я могу чувствовать гораздо больше, чем пребывая в теле человека. Все-таки хорошо быть оборотнем. Улавливаются даже самые слабые запахи - вот здесь лежали портянки Конана (фуу...), здесь спал Мораддин. Кровать пахнет мной самим. Из коридора наплывает запах крови. И смерти.
   Никто не удивился моему превращению. Месьор Бютт и гномы знают, что оборотни живут по соседству и не боятся, а из нашей компании глаза на лоб полезли только у Паллантида - легат лишь единственный раз видел, как я превращаюсь и не привык к особенностям оборотней. Впрочем, гвардеец промолчал.
   - Ну? - Конан посмотрел на меня сверху вниз. - Хочешь проверить запахи?
   - Р-р, - рыкнул я утвердительно, развернулся, выбежал в коридор и обнюхал тело Тергина. Кровь, запах мозга и еще что-то непонятное. Никогда не сталкивался с подобным. Человек, оборотень или гном так не пахнет. Обычно так воняет "чужим". Запах магического предмета, демона, духа, воплощенного в тело... Только этот "чужой" все-таки пахнет по-другому. Нет ощущения принадлежности к нашему миру... Великие боги, благостная Иштар и Светлый Митра, да что же здесь произошло?
   Я со всех ног ринулся вниз, к трупу Алгуса. То же самое. Непонятный чужой запах здесь ощущается слабее - его перебивают ароматы проходивших здесь людей и гномов. Но все равно... Здесь был чужой. Постойте, постойте, кто в нашей компании может быть чужим?
   Перемахивая сразу через три ступени, я оказался наверху. Вошел в комнату. Ткнулся носом в Халька и Конана. Потом в Паллантида. Люди. Самый обычный запах, ничего странного. Господин Барли Бютт тоже пахнет человеком, а еще кухней и пивом. Двалин и Строри отличаются - запах гномов, давно, впрочем, мне знакомый. Мораддин пахнет интересно - чуточку гном и чуточку человек. Еще ощущается аромат масла, которым смазывают оружие. Стоп, а это что?
   Ах да, разумеется... Маленькая белая тварь на руках у Халька. Пожалуй, только ее могу назвать чужой. Однако, похоже пахли Энунд и прозрачный сармак, оставшийся в Тарантии. Просто необычное животное. Ничего общего с запахом убийцы-"чужого". Нич-чего не понимаю!
   Оп-паньки! Как я раньше не заметил! Почему-то в комнате Халька немного сильнее пахнет "чужим". Устойчивый запах, пускай и слишком слабый. Если вспомнить речи Тицо, убийца заходил сюда. Но куда он пошел потом? Я обнюхал порог комнаты, пол коридора - ничего. Такое впечатление, что злодей растворился в воздухе, а воплощался только рядом с телами жертв. Или это колдовство, или существо, убившее гвардейцев и попортившее лошадей, обладает удивительными качествами.
   Потом меня отвели в конюшню, но и там ничего выяснить не удалось. "Чужой" здесь был, но куда исчез?
   Я начинаю понимать, что ввязался в очень нехорошую историю, по сравнению с которой даже охота за Бешеным Вожаком может показаться лишь небезопасной прогулкой.
   * * *
   Нас провожали и гномы во главе с Двалином и Строри, и Барли Бютт с семейством. Трактирщику досталось больше всех - месьор Бютт пришел в ужас от того, что в его знаменитом постоялом дворе случилась подобная неприятность. Он долго извинялся перед Конаном, даже хотел заплатить виру. Киммериец отказался. Приказал только отправить тела погибших гвардейцев обратно в Аквилонию и выдал Барли полсотни золотых кесариев новой чеканки для обеспечения подвод и заказ домовин у местного плотника. Господин Бютт, раскланявшись, сказал, что сделает все в точности.
   Сухожилия на передних ногах подрезали семерым нашим скакунам. Следовательно, некоторые гвардейцы остались без заводных лошадей и вынуждены были сгрузить поклажу на своих. Разумеется, мы могли купить в Брийте трех-четырех коняг, но это были обычные рабочие лошади, непривычные к дальним переходам. Поэтому Конан решил раздобыть лошадей в Вольфгарде, благо золота мы с собой взяли предостаточно.
   Пускай я и рассказал королю о том, что обвинение не может упасть ни на кого из нашего отряда, среди аквилонцев появилась нехорошая подозрительность. Кто знает, может быть, этого и добивался неизвестный ублюдок, чью совесть уже отяготили два убийства? И мы не знаем, выживет ли оставшийся в Тарантии грифон...
   Распрощавшись с Кетилем, возглавлявшим стражу ворот, с гномами и хозяином "Танцующей лошади", отряд вышел на заснеженную дорогу, ведущую к полуночному восходу. Спустя день и ночь мы должны были оказаться у деревянного тына Вольфгарда. В столице нас ждали король Эрхард и стигийский волшебник Тотлант.
   А ближе к полуночи, в горах Граскааля, по-прежнему бушевал зеленый огонь и твари, созданные из людей, старательно выкапывали упавшую с неба гору.
   Мы не знали, чем кончится поход. Однако надеялись на лучшее.
   Через две лиги после Брийта Конан, посмеиваясь, первым начал кидаться в нас снежками...
   Глава пятнадцатая
   РИНГА, второй рассказ
   Аквилония, королевский дворец в Тарантии.
   1 день третьей осенней луны, 1288 г. Утро и далее.
   "...Внезапно полученные от государя Пограничного королевства известия заставили правителя Аквилонии отправиться в это далекое полуночное государство, в надежде, что появится возможность до конца раскрыть тайну внезапного появления и столь же внезапного исчезновения зеленого подземного огня. Столица осталась на попечении герцога Пуантена Просперо и канцлера Публио Форсезы.
   В это же время в Тарантию тайно прибыл конфидент Трона Дракона, имевший поручение в точности вызнать положение дел в Аквилонии, а также принять меры по защите жизни правителя этой страны. Ибо Немедии были вовсе ни к чему кровопролитные раздоры в соседнем государстве и небезызвестный Вертрауэн предпочел бы видеть короля Аквилонии живым, а не мертвым..."
   Из "Синей или Незаконной Хроники" Аквилонского королевства
   В иное время путешествие из Ианты в Тарантию могло бы стать очень приятным. Но я отправилась в путь, не посоветовавшись с астрологом (впрочем, я все равно ни на сикль не верю этой высокоученой братии) и держа на уме только необходимость как можно скорее добраться до Аквилонии. За что и поплатилась. И за собственную леность тоже - стоило чуть больше обращать внимания на слухи, гулявшие по столице блистательного Офира.
   Дорога, на которую я отвела самое большее пять дней, заняла у меня целую седмицу и вымотала так, будто я по глупости отправилась пешком на другой конец света.
   Мои неприятности начались уже на рубежах Офира и Аквилонии. Акола, пограничная крепость, была переполнена беженцами с заката, а служащие пограничного департамента носились по уши в мыле, пытаясь сообразить, как им проверить подорожные у такого количества народу. Вдобавок, большая часть проезжающих сорвалась с места в крайней спешке, и, разумеется, не озаботилась выправкой необходимых документов. Когда убегаешь, очень трудно помнить о всех этих бумажках.
   Кто процветал в Аколе в это время - так это содержатели постоялых дворов и торговцы вьючными да ездовыми животными.
   Наконец, канцелярские крысы поступили так же, как поступают в подобных случаях все чиновники мира. Они закрыли границу "до выяснения сопутствующих обстоятельств и особого решения государственных властей". В городе немедленно поднялась паника, грозившая перерасти в бунт.
   Я все же сделала попытку нахально проскочить на другую сторону, но меня задержали. Поняв, что официального разрешения пересечь границу я могу прождать хоть до самой зимы и наслушавшись пугающих рассказов о неведомой полуночной угрозе, я решила, что мир не рухнет от маленького нарушения законов. Моя колесница миновала невидимую черту, разделяющую владения двух государств, в полутора лигах от Аколы, на всем скаку пролетев мимо заставы изумленной пограничной стражи. Я слегка пуганула этих вояк, чтобы они не вздумали меня останавливать, а уж тем более - устраивать погоню. Нет, я люблю острые ощущения, но сейчас мне было некогда.
   Миновав границу, я выбралась на широкий тракт, ведущий к Шамару. Там меня ожидало новое разочарование - дорога оказалась плотно забитой повозками и всадниками. Частью люди возвращались по домам, частью пытались выбраться из страны. Столь противоречивые действия объяснялись прошедшим слухом об очередном вмешательстве богов в людские дела и избавлении мира от непонятной подземной угрозы. В божественное провидение мне как-то не верилось, и я предположила, что в Аквилонии действительно случилось нечто из ряда вон выходящее и сгубившее источник неведомого зеленого пламени.
   Вскоре я услышала и многократно повторенное название "Ивелин". Такое имя носил небольшой городок во владениях герцогства Танасульского, полностью разрушенный во время разрыва земной тверди. Видимо, зеленое пламя выбрало неподходящее место, чтобы в очередной раз извергнуться на погибель людскому роду. То ли разрушение почвы вызвало извержение спящего до поры вулкана, то ли подземный огонь сам себя залил водой из близлежащего озера... Большинство рассказчиков, разумеется, валило все случившееся на богов. Однако я уже многократно убеждалась, что Высшие Силы не слишком озабочены творящимся на подвластной им земле. Значит, оставалось только проявление не слишком известных нам сил природы... или дело рук людских. Люди вполне способны порой натворить такое, что богам и в страшных снах не снилось.
   Таинственные заговорщики, заставившие меня сорваться с места, тоже поминали городок Ивелин и утверждали, будто к его гибели имеет прямое или косвенное отношение не кто иной, как правитель страны. Не знаю, не знаю... В своей одержимости они вполне могут приписать не приглянувшемуся им королю Аквилонии еще и не такие грехи. Может, он и в самом деле был там... Неплохо зная характер Конана, я могу с веским на то основанием утверждать, что киммериец не стал бы отсиживаться в столице, если его владениям угрожала подобная нешуточная опасность. Разумеется, киммериец помчался бы на место происшествия, дабы самолично убедиться, что именно произошло. А если у него появился хоть малейший шанс как-то вмешаться, он даже бы не задумался, а начал действовать.
   Впрочем, зачем гадать? Доберусь до столицы и сама все узнаю.
   Спустя три дня после выезда из Ианты я пересекла Тайбор и влетела в Шамар. Моя бедная измученная четверка лошадей еле держалась на ногах, а мне еще требовалось разыскать постоялый двор, принадлежащий служащему Немедии человеку. Там я смогу немного выспаться, поменять лошадей на свежих и продолжу путь.
   Я слишком рано понадеялась, что мои дорожные неурядицы закончились. За Шамаром стало еще хуже. Осень уже добралась до этих пределов Аквилонии, и дожди старательно размывали тракты, превращая их в длинные грязные проселки. Беженцев здесь оказалось не меньше. Несколько раз мне приходилось сворачивать и искать обходные дороги, либо же гнать лошадей напрямик через убранные поля. Колесница намертво увязала в размокшей земле, кони выбивались из сил, а я начинала медленно впадать в бешенство. Спрашивается, чего ради я несусь через всю страну? Неужели треклятый варвар не в состоянии сам разобраться со своими заговорщиками или кто они там? А если не может - нечего было сворачивать шею Нумедидесу и лезть на освободившийся трон! Шлялся бы себе и дальше по миру! Дайте мне только добраться до Тарантии, а там я все ему выскажу!
   На утро восьмого дня моего затянувшегося путешествия сквозь пелену моросящего дождя проглянули высокие башни на стенах вокруг столицы Аквилонии. Обрадованные лошади рванули резвее, а я сделала настоящую глупость, не придержав их. Колесница неудержимо заскользила по слою жидкой грязи к обочине дороги, а спустя еще миг раздался громкий хруст ломающегося дерева и паническое конское ржание. Тяжелая четырехколесная повозка на какое-то краткое время зависла на склоне, а затем рухнула на бок, увлекая за собой бьющихся лошадей. Я еле успела выпрыгнуть, поскользнулась и замечательно растянулась в раскисшей глине, вымазавшись по уши.
   Добро пожаловать в Аквилонию, Ищейка!..
   Дышло колесницы сломалось, одно из колес укатилось, часть моих вещей разлетелась, но лошади, к счастью, не пострадали. Я стояла на обочине под мелким дождиком и не знала, смеяться мне или для разнообразия порыдать над своей невезучестью. Лишиться повозки под самыми стенами города!
   Однако ехать-то надо.
   Пришлось спускаться вниз, разрезать уцелевшие постромки, вытаскивать на дорогу заупрямившихся и испуганных лошадей, а потом снова лезть вниз и собирать рассыпавшееся и немедленно перепачкавшееся барахло. Я мельком пожалела, что в моих запасах не оказалось седла, потом выбрала наиболее крепко выглядевшего конька и принялась сооружать уздечку и какое-то подобие сбруи. Как ни жаль, но остальных лошадей придется бросить. Вести их за собой в город мне некогда. Ничего, вокруг Тарантии полно деревень, а их обитатели наверняка не позволят бедным животным долго бродить беспризорными.
   Свернутый в несколько раз и привязанный обрывками ремней плащ, конечно, лишь отдаленно напоминал седло, однако меня уже не волновало, насколько нелепо я выгляжу. Вся равно я насквозь промокла, извозилась в липкой грязи, в сапогах что-то противно хлюпало, и мне очень хотелось кого-нибудь прикончить. Прямо здесь и сейчас. Для обретения душевного равновесия.
   Стража у городских ворот уставилась на меня со смесью легкого недоумения и откровенного презрения. Моя подмокшая подорожная изучалась старшим охранником с таким вниманием, будто это был подлинный документ времен Ахеронта. Наконец, после долгого и не совсем вразумительного выяснения, кто я и что мне тут понадобилось, стражники приказали уплатить пять золотых и пропустили, презрительно свистнув вслед. Похоже, сегодняшним хмурым утром я оказалась единственным человеком, прибывшим в столицу через эти ворота.
   Я ехала по широкой пустынной улице и размышляла. Занудный дождь прекратился, и это было единственным, что радовало мою измотанную душу.
   Требовалось придумать, как мне поступить. Будь у меня время, я бы обставила все так, как полагается - разыскала человека, который меня приютит или поможет разыскать подходящее жилье, расскажет о дворцовых и государственных делах, сообщит, на кого можно положиться, а на кого нельзя... Да только, как назло, нет у меня лишнего времени. Я обязана немедленно начинать действовать.
   Можно, конечно, поехать во дворец и прямо попросить встречи с королем. Если стража не прогонит меня тут же, как увидит, то я найду способ заставить их меня выслушать. Но весь вопрос в том, стоит ли это делать? Что может дать разговор с Конаном, кроме общих давних воспоминаний да расспросов о нашем нынешнем житье-бытье? Киммериец еще во время нашего краткого знакомства прекрасно усвоил, что мне доверять не стоит. Даже если я расскажу о возможном заговоре, он просто примет это к сведению и все. Я не получу взамен ничего, ни единого словечка.
   Значит, разговор с Его величеством королем Аквилонии пока откладывается. Однако проникнуть во дворец необходимо. Возможно, пожив там десяток-другой дней, я разберусь, что к чему. А главное - находясь во дворце, я смогу присмотреть, чтобы ничего не случилось...
   Остается самая малость - попасть в Тарантийский замок.
   Я перебрала все имевшиеся возможности. При Нумедидесе Пятый департамент держал в столице Аквилонии целую армию лазутчиков и вовсю пользовался услугами людей, недовольных старым королем. После смены власти мы потеряли большинство сочувствующих нам горожан, а новая сеть осведомителей еще не создана. Как ни досадно, придется использовать единственный оставшийся в моем распоряжении способ. А значит - снова разыгрывать представление, чтобы не навлечь подозрение на человека, к которому я собираюсь наведаться.
   Что-то у меня сегодня не подходящее настроение для лицедейства.
   На улицах начали появляться редкие прохожие и первые торговцы. На меня никто не обращал внимания, чему я только порадовалась.
   Тарантия не слишком изменилась с тех времен, когда я побывала здесь в последний раз. А случилось это года три назад... Все тот же огромный величественный город, раскинувшийся по обеим берегам неторопливо бегущей на полдень реки, те же изъеденные временем каменные львы на углах улиц, тот же постепенно нарастающий невнятный гул - голос большого города... Я люблю города с их скоплением людей. Когда судьба забрасывает меня в какие-нибудь дремучие леса или малонаселенные местности, я начинаю шарахаться от каждой тени и становлюсь не в меру подозрительна. Многотысячный город же - самое подходящее для меня место.
   В конце улицы замаячили остроконечные крыши на подъездных башнях дворца. Сюда, к внушительного вида трехэтажному зданию из серого и темно-красного камня, я и приехала. Приунывший конек процокал по булыжникам небольшой площади, затем по мокрым доскам подъемного моста, переброшенного через отведенный из реки канал, и остановился перед массивными открытыми воротами. Над въездом в королевский дворец скалилась привычная львиная голова, под ней мокрой пестрой тряпкой свисало знамя страны.
   Гостеприимно распахнутые настежь створки еще ничего не означали. За ними тянулся длинный, освещенный тускло горевшими в сыром воздухе факелами, внутренний проезд. И примерно на полпути его перегораживала кованая тройная решетка. Которая, разумеется, была опущена, а маленькая калитка в ней заперта на внушительно выглядевший засов.
   Хвала богам, мне не пришлось надрываться и звать стражу. Стоило мне натянуть поводья и остановиться возле решетки, как до меня сразу же донеслось:
   - Кто, по какому делу, по чьему вызову?
   "Госпожа Ринга, графиня Эрде, тайная служба Немедии, по вопросу устроению заговора и покушения на вашего короля", - едва не брякнула я, но вовремя прикусила язык. Вряд ли эти серьезные молодые люди в черной форме дворцовой стражи расположены пошутить. Кроме того, простой стражник вряд ли знает о существовании нашей тайной службы, в просторечии именуемой "Вертрауэном", по названию одного из бельверусских дворов, где и расположилось это незаметное, но такое необходимое государству учреждение.
   - Гонец к графине Аттиос из ее поместья с письмом от управителя, отчеканила я. Кажется, никому из стоявших по ту сторону решетки не пришло в голову, что перед ними не мальчишка, а женщина. Впрочем, трудновато в полумраке определить пол закутанного в промокший дорожный плащ человека. А голос у меня всегда был похож на мальчишеский.
   - Подтверждение есть? - осведомился старший караула.
   - А как же, - я порылась по карманам, вытащила маленькое колечко с красным камешком и просунула его через переплетения решетки. - Велено передать Ее светлости.
   - Жди, - донеслось до меня.
   Ну что ж, подожду. Раз я гонец, то мне возражать не положено. Надеюсь, у графини достаточно влияния, чтобы по ее приказу меня пропустили во дворец... И что Ее светлость не забыла об условленном знаке. Чего доброго, еще испугается и заявит, что знать не желает никаких гонцов или отправит меня в город. Тогда придется срочно выискивать другой способ проникновения.
   Ждать мне пришлось долго. К тому времени я успела окончательно замерзнуть и обнаружила, что ужасно хочу есть.
   Наконец один из стражников, ушедший неизвестно куда с моим колечком, вернулся и махнул рукой: "Пропускайте!"
   Хорошо смазанный засов беззвучно отодвинулся, калитка распахнулась и я въехала в коронный замок Аквилонии.
   * * *
   - Мда-а, - только и сказала графиня Аттиос, когда меня по бесконечным коридорам и лестницам провели в ее уютные покои.
   Добавить к сему краткому, но выразительному междометию было нечего. Я даже не рискнула войти в комнату - с моего плаща текли потоки грязной воды, а топтаться измазанными глиной сапогами по пушистым коврам... Меня слишком хорошо воспитывали, и я ценю красивые вещи. Если я пройдусь по ковру - его можно смело выбрасывать.
   - Здравствуй, Эви, - нарушила я затянувшее неловкое молчание. Приютишь или мне разворачиваться и отправляться искать гостиницу?
   - Я так и знала, что кто-нибудь из вас непременно объявится, горестно вздохнула Эвисанда. - Ладно, оставайся, не гнать же тебя... - она потянулась за колокольчиком, а вбежавшей на звон служанке приказала:
   - Бассейн, чистую одежду и комнату для моей гостьи.
   - Еще поесть, - добавила я. - Много. Принесите прямо к бассейну.
   Служанка бросила на меня донельзя удивленный взгляд, поклонилась и убежала выполнять приказания.
   - Что за солдафонские замашки, - вполголоса пробормотала Эви.
   - Поболтаешься по миру с мое, тогда посмотрим, какие будут манеры у тебя, - беззлобно огрызнулась я, выходя следом за служанкой.
   Вода в бассейне оказалась в меру горячей, обед - вкусным, и к тому времени, как я с ним расправилась, мир уже не казался унылой и грязной лужей, по которой я обречена тащиться неизвестно куда. Люди вообще устроены очень просто - дай им возможность отмыться, передохнуть и хорошо поесть, как они быстренько обретут довольство собой и окружающими. Я не представлю исключения.
   Мое столь внезапное появление грубо нарушило мирное и беспечальное существование госпожи Эвисанды. Графиня не питает ко мне особой привязанности, и я ее за это не виню. Политика и интриги королевских дворов - не слишком достойное дело, в нем с равным успехом используются и рваные тряпки, вытащенные из грязного белья, и самое дорогое, что есть у человека.
   У госпожи Эвисанды таких драгоценных вещей было две - честь и благосостояние ее семьи да робкая привязанность к нынешнему королю.
   О, это была замечательная история!! Из числа тех, что так любят рассказывать менестрели и слушать молодые впечатлительные девушки. В ней наличествовали все требующиеся лица: молодая красавица, вынужденная по воле семьи выйти замуж за человека много старше ее годами, и герой, решивший на склоне лет хоть немного остепениться.
   Портили образцовую слащавую картину несколько досадных мелочей. Например, красавица была отнюдь не наивной девочкой шестнадцати весен от роду, но обладала вполне практичным умом и хваткой прожженного купца. Герой же заслуживал подобного наименования с большой натяжкой, ибо по большей части занимался делами отнюдь не героическими, а скорее противозаконными...
   В общем, все, что требовалось от служащих Вертрауэна - поставить семейство графини Эвисанды перед угрозой серьезного скандала и полного разорения, а самой госпоже намекнуть, что она довольно легким (и даже в чем-то приятным) способом сможет избавить своих родных от подобной неприятности. Что же до порицания обществом, которое, разумеется, не замедлит последовать, то какое оно имеет значение, если госпожа графиня будет находиться в наивозможной близости от трона?..
   Собственно, Конан должен быть нам благодарен - он без особых хлопот заполучил красивую, умную и покладистую подружку. А Вертрауэн - человека, зорко следящего за ситуацией при аквилонском дворе и сообщающего о малейших подозрительных изменениях.
   Довольно тяжелый разговор с Эвисандой, состоявшийся нынешней весной на неприметной вилле в окрестностях Шамара, пришлось вести мне, в спешном порядке примчавшейся ради этого из своего логова в Ианте. Не понимаю, почему Департамент возложил не такую уж и сложную обязанность на меня? Наверное, именно с того дня Эви считает меня чем-то вроде злобного демона, приставленного лично к ней в виде кары за многочисленные и тяжкие прегрешения.
   Госпожа Аттиос была вынуждена согласиться с предложениями немедийской тайной службы, но, к моему удивлению, выдвинула очень простое условие: она хотела получить клятвенное обещание, что добываемые ей сведения не причинят вреда лично королю. Я открыла рот, чтобы сказать: "Дорогая, да ему вообще трудно причинить какой-либо вред!", потом вовремя одумалась... и поклялась. Мало того - я еще и честно стараюсь выполнять условия этой клятвы.
   Мой супруг, узнав о сем странноватом обещании, искренне посмеялся и заявил: наверняка таким способом я пытаюсь загладить вину за многочисленные ссоры между мной и Конаном, ежедневно случавшиеся во время наших совместных приключений пятнадцать лет назад* [Упоминаются события романов О. Локнита "Торговцы грезами" и "Потерянный король". (Примеч. переводчиков)]. Может быть, он и прав. В конце концов, все мы меняемся. Даже я, которой отпущен гораздо больший срок жизни, чем обычному человеку.