Локнит Олаф Бьорн. Подземный огонь (Полуночная гроза - 1)

   - Велл, иди и скажи им...
   А что "сказать" - не уточнил. Ну, я и направил коня к воротам.
   - Я Веллан, сын Арта из Бритунии. Открывай!
   На башенке зашебуршились. Бородатая харя стражника ненадолго исчезла, краем уха я улавливал, как он говорит с кем-то неизвестным мне и, наконец, в окне появилось лицо, мне знакомое. Это был Кетиль, сын Асти, наследник здешнего Вожака оборотней. Хороший парень, только угрюмый. Есть у меня подозрение, что Кетиль во времена появления Бешеного Вожака ушел вместе с ним, затем одумался и вернулся домой. Наверняка Кетиля посейчас совесть терзает.
   - Веллан, ты, что ли? - он сощурил глаза и пристально посмотрел на меня. Остальных Кетиль окинул подозрительным взглядом. - Давненько тебя видно не было. Куда ходил?
   - В Аквилонию, - коротко ответил я. - Открывай ворота! Эти люди со мной едут.
   Я услышал, что Конан кашлянул за моей спиной. Это должно было означать следующее: "Надо подумать, кто с кем едет..."
   - Подорожные давайте, - Кетилю, видно, было плевать и на меня, и на чужестранных дворян. Ему Вожак и староста поселка приказали никого не пропускать - он и не пропустит. Великий позор для оборотня - ослушаться Вожака. - Сейчас я спущусь.
   Развернулась, шурша, веревочная лестница и сын Асти-Вожака, ловко выбравшись из узкого окна башни, сошел на землю перед моим конем. Мне пришлось спешиться, потому что разговаривать с равным себе оборотнем, сидя на лошади, нехорошо.
   Сверху кто-то крикнул:
   - Кетиль! Если что - мы прикроем стрелами!
   Мой слух различил тихое поскрипывание натягиваемой тетивы. Великая Иштар, что же происходит в нашей стране, если безобидных путешественников принимают за разбойников, едва увидев?
   Конан за моей спиной сделал незаметное движение, давшее понять Паллантиду и его гвардейцам, что оружие обнажать не следует.
   - Мы едем по приглашению Эрхарда, сына Этельвульфа, нашего короля, веско начал я, обращаясь к Кетилю. - Нас ждут в Вольфгарде со дня на день. Нужно переночевать. Пропусти.
   - Подорожные, - твердо ответил Кетиль, мрачно озирая гвардейцев и выехавшего вперед Конана. - Без подорожных даже разговаривать с ними не буду. Ты в Брийт войдешь, они - нет. Последнее слово.
   Конан, кликнув Халька, спрыгнул с седла и подошел к настороженному и серьезному Кетилю. Сын Асти по сравнению с Черными Драконами или даже безразлично относящемуся к роскоши (а потому одетому весьма скромно) Мораддину выглядел истовым варваром - овчинный тулуп мехом внутрь, росомашья шапка с длинными ушами и привешенный к ней сзади беличий хвост, дешевый, хотя и добрый меч на поясе... Борода у Кетиля была рыжая, хотя выбивавшиеся из-под шапки волосы отливали темно-коричневым. Глаза - серые и большие - смотрели не так, чтобы воинственно, но строго.
   - Подорожные? - голос Конана прозвучал как гром. - Будут тебе подорожные. Ты читать хоть умеешь? А печати различаешь?
   Кетиль оскорбленно вскинулся, смерив нехорошим взглядом киммерийца. Сколько раз я Конану говорил: оборотни всегда стараются получить какие-никакие знания и даже в самых глухих деревнях детей учат алфавиту и счету до сотни.
   Варвар разыграл целый спектакль, в котором ему прекрасно подыгрывал Хальк. Вначале библиотекарь, поняв, что от него требуется, медленно и торжественно рылся в своей сумке. Едва, правда, сдерживая смех. Затем барон Юсдаль извлек под свет небесный полдесятка внушительных свитков, оплетенных золотистым шнуром и свисающими багровыми печатями. Конан, приняв царственно-величественную позу (и где только научился?!) ждал. Хальк, разумея, что благородных аквилонцев следует преподнести перед варварами из Пограничья достойно, протянул киммерийцу самый огромный свиток и поклонился столь куртуазно, что мне немедленно захотелось дать ему пинка. Мигом в снег свалился бы. Мораддин сидел и наблюдал, а Паллантид откровенно фыркнул.
   - Его Величество король Аквилонии, великий владыка Таурана, Гандерланда и Боссонии, король герцогов Пуантенских, а также иных земель наследный государь и обладатель Конан Первый! - возгласил Хальк голосом насквозь непотребным - так тонко и вычурно говорят лишь наемные мальчики из совсем уж неприличных притонов Тарантии. Мне про такие рассказывали. Пакость сплошная.
   - Государь аквилонский в неизъясненной милости своей в Пограничное королевство прибыть изволили! - столь же гнусно добавил Хальк. Конан с трудом сохранял серьезность. - Герольды, возгласите!
   Библиотекарь хитро покосился на двоих гвардейских лейтенантов, при которых имелись короткие боевые рога и те, моментально вступив в игру, протрубили нечто чудовищное - смесь крика дарфарского олифанта и мявканья весеннего кота изыскивающего кошку в тумане.
   - Чего? - выпучил глаза Кетиль, сжимая в руках свиток, надменно выданный ему Хальком. - Вы про что это? Веллан, ты с собой актеров везешь?
   - Заткнись, - прошипел я сыну Вожака. - Не мешай! Здесь настоящий король!
   - Сам заткнись, - ответствовал Кетиль, совладав с первым изумлением. Я всегда знал, что оборотни меньше поддаются чувствам, чем люди. Сын Асти приобрел серьезный и неприступный вид, сорвал с подорожной крученый шнур, развернул и, беззвучно шевеля губами, начал читать. Пока Кетиль разбирал вычурные аквилонские буквы, вырисованные Хальком, изучал печать и корявую подпись Конана, с башни прокричали:
   - Эй, мужики, а когда будет вторая часть представления?
   Кетиль онемел. Я его прекрасно понимаю - перед его глазами роскошная, выполненная на самой лучшей телячьей коже подорожная, приправленная огромной красной печатью с изображением льва и девиза Аквилонского королевства: "Где властна воля - там путь к победе!", подпись (пусть и малоразборчивая) короля величайшего государства заката, удостоверенная господином канцлером Аквилонии, неким светлейшим графом Публио Форсеза... А стоящий рядом мужик - здоровенный, широкоплечий и простолицый - специально распахнул подбитый дорогой куницей плащ, чтобы была видна тончайшей работы золотая цепь. На цепи же висит выложенное алмазами и неким белым камнем, оправленное в лучшее золото, изображение поднявшегося на задние лапы льва в пятизубой короне.
   - Хорошая подорожная, - медленно сказал Кетиль. Глаза его были мутны. - Хорошо, короля Аквилонского я пропущу. Остальные пусть дадут свои свитки.
   Конан незаметно для других прыснул в кулак, Хальк продолжил развлекаться. Господин летописец прошелся по кругу, забрал у каждого из гвардейцев охраны, у Мораддина и меня самого манускрипты, и затем с видом завзятого придворного холуя попытался всучить их Кетилю. Последний смотрел на меня изумленно. Наконец, он шагнул назад и поманил меня пальцем.
   - Велл, я тебя знаю давно, - жарко прошептал мне Кетиль на ухо и машинально стряхнул снег с плеча, - Это правда? Это на самом деле король Аквилонии?
   - Ну да, да, - поморщившись, ответил я. - Скажи спасибо, что Их величество в добром... - я долго подбирал слово, - в добром и благостном расположении, иначе не сносить тебе головы. Эрхард, наш Вожак, может обидеться, что его царственного брата принимают плохо. Понял, дубина?
   - Сам дубина, - мрачно ответил Кетиль. - Какой это, в задницу, король? Рожа варварская, на киммерийца загорного смахивает... Ладно, пропущу. Уж больно бумаги красивые. Но если что - тебе перед Вожаком ответ держать. Понял, желтоволосый?
   С тем и въехали мы в бург.
   Объясняю: в Пограничье по дедовским традициям крупные села бургами зовутся. Как, например, в Нордхейме и прилегающих к нему землях.
   * * *
   Кетиль не зря меня назвал желтоволосым. Оборотни, древний род Карающей Длани, как и люди, разделяются на несколько племен. Некоторые всегда темны кожей и черноволосы, другие светлые, третьих почти не отличишь от пиктов. Так Единый задумал. Не нам Его судить. Подумайте сами - я, пусть и оборотень, неполный человек, а вовсе наполовину волк, имеющий способность превращаться то в того, то в другого, в человечьем обличье выгляжу как бритуниец или нордхеймец. Глаза, как говорят девицы, синие и нахальные, волосы до плеча - золото-соломенного цвета, да и силой не обделен. Как-то раз, когда в Вольфгарде гостил известный лекарь из Немедии, именем Юстиний, я по его просьбе долго на скамье лежал, раздетый. Рассматривали и изучали. Юстиний ученикам говорил: "Посмотрите, мол, вот перед вами настоящий человек, происходящий родом с полуночи. Гляньте, любая мышца видна, любая связка. Кожа светлая, тонкая, все жилы и волокна проследить можно. Ни капли жира нет..."
   А я и не спорю. Прав был лекарь. Мне всего-то двадцать семь лет от рождения. А на иных мужчин, что из людей, что из оборотней, нарастивших жирок на боках да на брюхе, смотреть стыдно. Мужчина должен быть мужчиной лет до шестидесяти. Наши оборотни всегда такие.
   К чему я этот разговор завел? А вот к чему. Едва мы въехали в Брийт, увидел я в проездах меж домами много соплеменников. Люди оборотней почувствовать не могут, а я могу. Знаю, как они выглядят. Блеск в глазах особый. Не как у людей, ушедших от матери-земли. А равно в них и человеческое, и звериное проглядывает. Изначальное. Понял я, что оборотни неспроста с выселков обратно в Брийт переселились. Мы - народ, любящий порядок. Настоящий порядок. Чтобы все было, как предки заповедали. А сейчас благочиния в селе нет. Вот и пришли помочь людям.
   Ходят меж домов крепкие парни - молодые из людей и из нашего племени. Кто с дубьем, иные с мечами. За порядком смотрят. Есть отчего. Много гномов вокруг, вот и причина.
   Я возле ворот, когда Кетиль нас в Брийт пропускал, с сыном Вожака побеседовал. Ничего хорошего он мне не поведал. А сказал вот что: как зеленый огонь в горах появился, так сразу гномы пришли. Вначале их гномский государь Дьюрин, владычествующий над Граскаалем, у короля Эрхарда аудиенции испросил. Про договор старый вспомнил. Что, мол, гномы и люди друг другу помогать должны. А у гномов сейчас бедствие. Пещеры разрушены, зеленый огонь жизнь испепеляет, и обитать в горах нынче вовсе невозможно. Таким образом, гномы на поверхность переселились. Много их. Больше сотни сотен. И все жрать хотят.
   Эрхард многих в столице и в близлежащих поселках расселил. Сказал, чтобы гномы себе дома, наподобие людских, строили. Они и строят. Гномы народ трудолюбивый, работать умеют, особенно для себя. Но тоска их ест, гномов-то. Хотят обратно, в катакомбы свои гномьи вернуться. От тоски и пить начали беспримерно. А выпивши, гном опасен становится. Драться лезет, к людским девкам пристает... Известно, гномы в три раза дольше людей живут и как мужчины весьма сильны. Неправду говорят, будто гномы человеку всего лишь по колено - выглядят они как люди, только более плотно сбитые, с широкой костью и с бородами лопатой. Единственно, рост у них маленький, чуть выше полутора локтей. Однако распутные девки говорят, будто гном в сотню раз сильнее людского мужчины будет. Уд у гнома, мол, куда больше и величественнее человеческого оказываться. Вот уж не знаю, не мерял и не смотрел... И что с того? Разве охота подданным Эрхарда своих дочерей недомеркам уступать, пускай и богаты они?
   Так мало того - хочет гном себя хозяином земли заделать. Нашей земли. Королевства Эрхарда. Искони принадлежавшей оборотням и людям, что почти одинаково. Только одни в волков могут обращаться, а другие нет.
   Гномы пожелали вот что: если договор о дружбе заключен, то как ближайшие союзники, вы, люди и оборотни, принимайте нас и землю давайте, чтобы хлеб возделывать. А где земли-то взять? Нет земли у нас! Вся поделена меж баронами закатных краев Вольных Кланов да свободными крестьянскими общинами вокруг Вольфгарда.
   От того, что Эрхард не может никак с гномьим государем Дьюрином, спасшимся из погибельных подземелий, договориться, и происходят все беды. Гномы сочли себя гостями, а не равными с людьми, владеющими землей, а потому ведут себя как гости, коим все прощается. То есть пьют и дерутся, особенное сгущенное вино потребляя каждодневно. Делать им нечего. Гномы привыкли в горах копаться, золото да алмазы изыскивать. А хлеб выращивать они вовсе не способны.
   Единственное, на что способны - девиц людских совращать. Благо невероятные по сравнению с человеками способности имеются...
   Вот и ходят по Брийту отряды людей и оборотней. Как я погляжу, в каждом карауле - один или двое оборотней (самых молодых и сильных) и четверо-пятеро людей (младшие и средние сыновья мастеровых и охотников, парни хоть куда).
   ...Мы в количестве четырнадцати человек (пятнадцатый - оборотень, то есть я) проехали по главной улице поселка и неспешно прибыли к площади Брийта, на которой стояли старинный и облупленный храм Митры с изображением золотого солнца на шпиле, а также большое бревенчатое здание, у входа в которое висела зеленая вывеска с белоснежной танцующей лошадью. Трактир. Тот самый, знаменитый.
   Возле двери, ведущей в постоялый двор батюшки Бютта, сидел волк. Настоящий. Серый, с почти незаметными буроватыми подпалинами на боках. Я, выскочив из седла, оставил позади коротко переругивающихся гвардейцев, Халька, воркующего со своей белошерстной тварью, и Конана, о чем-то спорящего с Мораддином. Волк посмотрел на меня внимательно.
   - Ну что, - я присел на корточки рядом с родичем. - Не пускают?
   - Р-р-р. Уа-уа, - ответил волк. Сразу стало понятно - это не просто зверь, а оборотень. Причем очень молодой. На людской счет - не больше лет двенадцати. Щенок еще.
   - Тебя родовичи послали купить что-то? - я погладил волка по холке, а тот, засмущавшись, ткнулся мне мокрым носом в грудь. - И не пускают в трактир?
   Точно. На груди молодого волчка висел небольшой кожаный мешочек с тяжелыми круглыми монетами, а из-под ошейника - богато изукрашенного бронзой - проглядывала записка.
   Я встал и не без натуги раскрыл дверь. Все-таки Бютты делают добротно не только пиво. Ух, какая пружина навешена!
   Волчок проскочил внутрь, коротко и благодарственно рыкнув. И сей же момент у моего правого плеча воздвиглась фигура Конана. За ним маячили Хальк и Мораддин.
   - Лошадей отдали служке, - сообщил киммериец. - Пошли отогреваться. Кто хвастался, будто в Пограничье пиво самое лучшее? Ты? Давай проверим...
   * * *
   Я знаю, что такое трактиры Пограничья. Много их видел. Начиная от "Короны и посоха", что располагается возле самого замка нашей столицы Вольфгарда, и заканчивая распоследним постоялым двором, населенным тысячами тысяч клопов и столь же великим количеством тараканов. Таковая таверна с "комнатами" находится неподалеку от постоянно заснеженного и очень опасного перевала, ведущего в Гандерланд. Однако когда ты входишь в "Танцующую лошадь", представление о трактирах (и что самое главное - трактирщиках) резко меняется.
   Вы только представьте - в хозяйский дом вламывается пятнадцать человек. Полтора десятка - это много. И все хотят жрать. Как на вашем месте поступил бы трактирщик? Правильно, либо, сделав каменное лицо, сказал, что мест нет и извольте, господа, искать себе другой ночлег, либо запросил бы немыслимую цену за пару убогих комнаток с разжиревшими и кусачими клопами.
   Пока гвардейцы из охраны короля Конана устраивали своих лошадей в теплой и обширной конюшне месьора Бютта, мы все (я имею в виду свиту Его величества, больше похожую на шайку головорезов) вошли в горницу трактира. И, как один, встали столбом.
   Сколько раз можно повторять: "Танцующая лошадь" - трактир хоть куда. Весь первый этаж добротного двухэтажного дома отведен под пиршественный зал для гостей. Справа, у стены пристройки, расположен длинный стол хозяина. За ним громоздятся неимоверно большие бочки с пивом или привозным розовым вином. Кстати говоря, вина в Пограничье привозят редкие немедийские купцы. Зал, размером в двадцать пять шагов длиной и пятнадцать шириной, тесно уставлен крепко сколоченными столами из сосновых досок. У столов - длинные лавки, тщательно отполированные задницами бесчисленных посетителей таверны. На стенах поставлены в грубо откованных железных кольцах яростно плюющиеся искрами факела, а под потолком висит чудовищных размеров колесо, утыканное толстыми восковыми свечами, способными гореть от одной полуночи до другой. Хорошие свечи. И света много дают, и горят преизрядно долго.
   У стены, что смотрела на полночь, хозяин держал очаг. Большой очаг. Это вам не мраморный камин тарантийского дворца. Очаг обложен круглыми, прокопченными камнями, дымоход над ним прорублен в крыше дома, а на огне могут одновременно жариться три жирных окорока. Пламя в очаге бушевало яростно. Это добрый огонь, дающий тепло и радость гостям. Человека, оскорбившего главный огонь дома, хозяева могут прогнать. Потому что в Пограничье нельзя забывать - тепло и жизнь дает не солнце, но огонь от дерева. Наша страна холодная. Полуночная. Правда, в Нордхейме куда холоднее, но там и народ живет другой. Варвары, ко льду и снегу привычные.
   Справа от длинного стола хозяина - достопочтенного месьора Бютта уходила в темноту грубая деревянная лестница, ведущая на второй этаж таверны. Впрочем, "грубая" - это неправильно сказано. Лестница была сделана умело, хорошим мастером-плотником, с расчетом на любого постояльца. Пускай хоть разжиревший офирский купец пройдет - все одно ступеньки выдержат.
   - Благородные гости! - этот басовитый крик прорвался через неразборчивые голоса постояльцев "Танцующей лошади" и принадлежал хозяину, толстяку Барли Бютту. Барли всегда привечает гостей, какими бы они не были - вышедшими из лучших родов дворянами или оборванными бродягами. Благородные гости, проходите в дом!
   Барли Бютт явно не хотел замечать наших удивленных лиц. А было чему удивляться. За столами (причем за лучшими, что ближе к стойке) сидели коренастые, бородатые гномы. Людей в таверне было совсем немного, а оборотней и всего-то двое. Мои родичи зажались в самый дальний уголок и, тихонько переговариваясь, отхлебывали из деревянных кружек пиво.
   Волчок, которого я впустил в таверну, подошел к хозяину. Барли вытащил из-за ошейника записку, прочитал, кивнул и, отстегнув с шеи маленького оборотня кошель, отошел за стойку. Вскоре месьор Бютт принес перекидные сумки со свежеиспеченным хлебом и ветчиной, умело закрепил их на загривке волчка и пожелал тому доброго пути, а также попросил передать привет уважаемому Ториру. Наверное, Торир был главой одной из семей оборотней Брийта.
   Меня поразило, что гномы относились к оборотню в обличье волка исключительно дружелюбно. Один совсем молодой карлик с едва пробившейся темной бородой даже поднес на ладони кусок баранины, которую волк незамедлительно сжевал. Остальные подгорные жители смотрели на зверя без какой-либо агрессивности, присущей людям при встрече с нашим племенем. Молодой гном сопроводил волчка до двери, раскрыл ее и громко пожелал моему родичу удачи. Удивительно. Впрочем, гномы и оборотни не являются людьми и склонны помогать друг другу - как один меньшой брат другому.
   Гномы веселились. Они явно пропивали свое золото, пытаясь забыть о разрушенных подземельях, а также о том, что, может быть, вернуться в родные горы никогда не придется. Совсем неподалеку от входа подгорные карлики составили вместе три стола и, собравшись там шумной и говорливой компанией, бурно обсуждали что-то на своем невообразимо языколомном наречии. Далее, возле двух столов у стойки, более почтенные и украшенные благородной сединой гномы орали хором некую тоскливую и занудную песню, на аквилонском языке. Повествовала она о неизвестных нам "Пожирателях скал" и "Багровом ужасе глубин", против которых боролись доблестные гномы со стальными топорами в руках. Естественно, что гномы победили...
   - Насколько я вижу, - осторожно начал Мораддин, - вон тот гном старейшина, - граф Эрде указал глазами на очень высокого по сравнению с остальными карликами подгорного жителя. Таковой носил добротную темно-зеленую одежду из сукна, на груди светилась искусно выкованная цепь из очень дорогого металла, похожего на серебро, а в правом ухе блистала великолепными алмазами круглая серьга. - Его стол почти не занят. Может быть, он нас пустит к себе?
   - Еще чего! - искренне возмутился Конан. - Я нахожусь в стране людей! И если какие-то там...
   Хальк положил руку на плечо киммерийца и я расслышал, как он прошептал:
   - Мой король, может быть, не нужно нарываться на драку сразу? Давай сначала покушаем, а потом уже дерись с кем угодно...
   Мораддин опередил. Граф Эрде подошел к седобородому гному, вежливо поклонился и попросил разрешения присесть за его стол. Тут же подбежал хозяин - низкорослый, толстенький и краснощекий человечек. Месьор Бютт сказал гномам, будто гостей нужно уважить и пускай эти благородные господа посидят за тем же столом, за коим изволит ужинать достопочтеннейший и уважаемый старейшина Двалин, сын Зиланта. Ты согласен, о длиннобородый?
   Длиннобородый милостиво согласился.
   Так мы и познакомились с Двалином и его племянником Строри - молодым и рыжебородым гномом, являвшимся наследником старейшины. Хальк, впервые в жизни увидевший живых гномов, постарался расположиться справа от Двалина, наверняка задумав как следует порасспросить старика о том, о сем...
   Не успел хозяин сбегать за кружками для новых гостей, в зал ввалились Черные Драконы во главе с Паллантидом. Легат отвечая на безмолвный вопрос Конана, наклонил голову - с лошадьми, мол, все в порядке, устроены и накормлены. Первое время гвардейцы, никогда не отличавшиеся застенчивостью, тоже стояли, переминаясь с ноги на ногу, у входа, но затем потеснили возмущенно заворчавших гномов, расселись и начали шумно требовать вина. В обеденном зале "Танцующей лошади" стало жарко и тесно.
   Хальк своего не упускал. Поглаживая пальцами загривок своей белой тварюшки, свернувшейся калачиком у него на коленях, библиотекарь представился Двалину и завел чинную, но очень многословную речь. Суть оной сводилась к следующему: как было бы здорово ученым людям из Аквилонии узнать побольше о замечательном подгорном народе, именуемом гномами, каковые, как известно всем, отличаются гостеприимством, щедростью, добродушием и миролюбием. Столь грубая лесть начала оказывать действие на Двалина почти сразу. Глазки старейшины, оказавшегося, кстати, ростом мне почти по плечо, умаслились, уши раскраснелись, а правая ладонь величественно легла на навершие изумительно красивого, покрытого узорами и цветными камнями топора. Мораддин, как я заметил, тихонько ухмылялся в бороду, выслушивая Хальковы излияния.
   Неожиданно я ощутил сильный тычок под ребра, а повернувшись, увидел сероглазую физиономию племянничка Строри.
   - Выпьешь со мной? - гном, не дожидаясь ответа, плеснул мне в показавшую дно кружку темного пенистого эля. - Тебя как зовут? Если нельзя называть родовое имя, скажи хоть прозвище.
   - Обычно люди называют меня Велланом, сыном Арта, - заметив взгляд Строри, я кивнул в сторону погрузившегося в изучение содержимого кружки варвара и добавил: - А вон того здоровяка мы всегда зовем Конаном из клана Канах.
   - А я Мораддин, сын Гроина, - встрял граф Эрде, сидевший напротив. Видно, ему надоело слушать Халька, продолжавшего обихаживать старейшину.
   - Приветствую, родич, - чинно кивнул Строри, мигом уяснивший, кто таков Мораддин. - Не ты ли единственный сын кузнеца Гроина, ушедшего из рода и живущего под горой Серебряного Снега?
   - Нет, - твердо сказал Мораддин. - Мой отец происходит из Кезанкийского клана, а его отца звали Фарином Секирой...
   - А, знаю! - просиял Строри. - Это та самая семья, что потеряла лет сорок или пятьдесят назад сокровище Нейглам, и была проклята богами? Хвала Длиннобородому Предку, Гроин отыскал чудесный кувшин. Сейчас это богатая семья, уважаемая и многочисленная...
   - Положим, Нейглам вовсе не Гроин отыскал, - заметил слушавший нас Конан. - А кое-кто другой* [Упоминаются события романа О. Локнита "Песчаные небеса" (Примеч. переводчиков)].
   ...Почти до полуночи мы занимались тем, что ели, пили и болтали с гномами. А заодно наблюдали за происходящим вокруг. К великому неудовольствию подданных старейшины Двалина, наши гвардейцы провели спешную мобилизацию всех находившихся в зале девиц матушки Бютт - последние предпочли людей бородатым карликам, хотя те предлагали за услуги несравненно больше. Позже случилось так, что четверо гномов, что-то не поделив, передрались, перевернули стол, разломали пару скамей и разбили несколько кувшинов. Только вмешательство Двалина остановило забияк и они, повинуясь слову старейшины, убрались из трактира прочь. К ночи заглянули оборотни - Кетиль с двумя младшими братьями - передохнуть после стражи до выпить пива. Словом, обычный вечер в обычной таверне. Только среди гномов не протолкнуться.
   Строри рассказал мне, Мораддину и Конану много интересного. Говорил он долго, иногда отвлекаясь для того, чтобы опрокинуть еще кружечку эля и сжевать ломоть баранины. Вначале мы услышали донельзя знакомую историю о появлении зеленого огня в подземельях, а затем более интересные сведения о том, что творилось возле пика Бушующих Ветров в последние дни.
   - Честно вам скажу, - ворчал Строри. - Прежде такого не бывало. Пускай и говорят разные мудрецы, что наши, что людские - будто досталось от древних времен наследство непотребное. Как с таким наследством расправляться? Сам бы знал - ответил.
   Я понял, что гном сейчас отвлечется и начнет долго и занудно сетовать на несчастную судьбу своего племени и поэтому спросил прямо:
   - Так что видели-то? Зачем туда чудовища собрались?
   - Копают, - буркнул гном. - Руками копают или инструментами, из наших подземелий украденными. Выкапывают некий предмет огромности невероятной. Я вот что мыслю - если какой гиборийский колдун вознамерился упавшую с неба скалу вырыть, то проще было к нам обратится, чем из людей чудовищ страховидных делать. Гномы все сделали бы раза в три быстрее, благо привычны. И понимаем мы в рудном деле...