— А ты поставь автомобиль на подъемник, так чтобы колеса были в воздухе, и погоняй мотор, — предложил я. — По спидометру получится, что ты едешь со скоростью восемьдесят или девяносто миль в час.
— Но в действительности, — поправил он меня, — он просто показывает, что колесо, к которому подсоединен датчик, вращается. И это реальное явление. Спидометр это не придумал.
— И это показывает, насколько интерпретация, основанная на наших предубеждениях, влияет на наше понимание даже самых простейших наблюдаемых событий, Энди.
— Ну, — сказал мой молодой напарник, — это ведь не так уж важно…
— Ты прав. Сейчас нам надо решить, что делать, и сделать это. И решение должен принять я. Я не могу переложить ответственность на младшего офицера.
Он кивнул, соглашаясь.
— Я не хотел сказать, сэр… — он умолк.
Я сказал ему, что все понимаю, и отвел корабль от кареты. Только сейчас я обратил внимание на то, что она была покрыта сверкающим черным лаком и выглядела совершенно новенькой. На высоких колесах со спицами красовались массивные резиновые шины.
— Это подделка, — сказал я Хельму. — Они, вероятно, хотели, чтобы мы подумали, что ищем А-Линию с отсталой техникой передвижения. Но это синтетический лак и резина. Давай взглянем, что же они хотели спрятать.
Я опять подвел корабль поближе, так что отверстия для входа — наши «двери» — были вплотную друг к другу. Розовый ореол отступил вверх. Я снова шагнул внутрь, пригибаясь, чтобы не задеть низкий потолок, обитый узорчатой материей.
— Сэр, — заговорил снова Хельм. — Может, ее сделали еще в девяностые годы, когда два парня из Италии построили первый челнок-шаттл. Может, они хотели замаскировать его…
— Да, конечно, — согласился я. — Все может быть. Но тогда это музейный экспонат, и мы возьмем его с собой. А пока я пойду его проверю.
Я снова вылез из кареты и взобрался на высоко поднятое место кучера. Если лошадей не было, значит, в движение карету должен был приводить какой-то механизм. Я оказался прав. Подозвав Хельма, я показал ему панель управления, скрытую под изогнутым щитком, который на настоящей карете должен был защищать от грязи, летящей из-под копыт лошадей. Проследив, куда идут провода, я нашел компактный, но мощный на вид аккумулятор, проводка от которого шла к левому заднему колесу. Я коснулся одного из рычагов, и экипаж плавно тронулся вперед, проехав несколько дюймов.
— Я тут подумал, сэр, — внес свой вклад Хельм, взбираясь на сиденье рядом со мной и все еще держа на руках спящего младенца, — может, хозяин этой повозки задержался немного, отстал от графика. Скажем, они хотели войти в фазу прежде чем мы найдем детеныша, но ошиблись в координатах, и мы успели заскочить как раз перед ними.
— И это тоже возможно, — согласился я. — Но зачем им надо было оставлять здесь ребенка, потом заманивать нас сюда, а потом бросаться на помощь прежде, чем мы успеем даже среагировать на приманку?
Я не стал ждать его ответа, но сам продолжал размышлять над этой загадкой. Кто-то, парни из службы безопасности йлокков, или еще кто-то, еще не вступивший в игру, сделал все возможное, чтобы подловить нас. И раз уж они пошли на такое, значит, им было это очень нужно.
Я велел Хельму быть наготове, чтобы мы смогли убраться отсюда в любую минуту, и сам снова вернулся в наш корабль.
Знаете, мне ужасно не хотелось бросать этот сверкающий черным лаком экипаж в нуль-времени. Любой музей Империи, не задумываясь, махнул бы на него лучшую коллекцию динозавров Юрского периода. Но я лишь зафиксировал его положение и приказал Хельму сесть в кресло и пристегнуть ремни. Смовия все проспал — и то, как мы осматривали карету, и как нашли ребенка. Я решил его не будить. Бедняга! Он провел на ногах двадцать четыре часа субъективного времени, с тех самых пор, как я привел к нему Свфта, а теперь я снова планировал надуть его.
— Энди, — обратился я к парню, стараясь не особенно пугать его, — я могу кое-что предпринять, но не знаю, что из этого выйдет. Это отчаянная затея, и она еще не использовалась. Мы либо снова начнем двигаться нормально, или нас вышвырнет на другой энтропический уровень. Ты как, за или против?
— Против, сэр? — потрясенно переспросил он. — Мой долг, сэр, выполнять приказы полковника.
Ну и хорошо, — согласился я. Я не хотел, чтобы он испугался. — Так и попробуем. Постарайся расслабиться и немного поспать.
Я прошел к пульту и поочередно выдвинул вперед блоки, отсоединяя предохранительные устройства. В теории все было довольно просто: даже в энтропическом вакууме течет энергия. Не обычные энтропическая и временная энергии проблионового потока, но более таинственные, хотя и менее значительные силы, которые в нормальном континууме мало заметны. Та коварная девятая сила, например, которая приводит в действие законы случайности; или десятая, отвечающая за сохранение момента количества движения, вследствие которой пылинки-кометы, находящиеся на расстоянии одного светового года от Солнца, вдруг поворачиваются по четкой эллиптической траектории и устремляются обратно к Солнцу из той невероятной дали, откуда и само наше светило кажется всего лишь яркой звездочкой. Если перестроить управление, приложив силы так, чтобы сдвинуть корабль с А-Линии, на которой он сейчас находится, и одновременно задействовать энтропическое давление, стремящееся противодействовать нашему А-энтропическому движению, две эти силы придут в прямое противодействие: одна непреодолимая сила столкнется с другой непреодолимой силой, корабль сожмет, как семечко арбуза, и он либо выскочит наружу, — либо взорвется.
По правде сказать, я немного сомневался в правильности своего выбора. В лаборатории Сети мы как-то попытались провести эксперимент, используя только один-единственный нейтрон, и в результате целое крыло здания взорвалось — его просто вышвырнуло в область нереализованного потенциала. Но ничего другого я не смог придумать. Потребовалось не больше минуты на изменение волноводов и соединителей, и все было готово. Оставалось только потянуть на себя рычаг с обозначением «запуск — максимальное усиление», и посмотреть, что получится. Простая серая пластмассовая ручка казалась чуть розовой — энтропический ореол указывал на утечку стремящейся вырваться из узды энергии вселенной. Я рванул рычаг. Весь мир взорвался передо мной.
11
— Но в действительности, — поправил он меня, — он просто показывает, что колесо, к которому подсоединен датчик, вращается. И это реальное явление. Спидометр это не придумал.
— И это показывает, насколько интерпретация, основанная на наших предубеждениях, влияет на наше понимание даже самых простейших наблюдаемых событий, Энди.
— Ну, — сказал мой молодой напарник, — это ведь не так уж важно…
— Ты прав. Сейчас нам надо решить, что делать, и сделать это. И решение должен принять я. Я не могу переложить ответственность на младшего офицера.
Он кивнул, соглашаясь.
— Я не хотел сказать, сэр… — он умолк.
Я сказал ему, что все понимаю, и отвел корабль от кареты. Только сейчас я обратил внимание на то, что она была покрыта сверкающим черным лаком и выглядела совершенно новенькой. На высоких колесах со спицами красовались массивные резиновые шины.
— Это подделка, — сказал я Хельму. — Они, вероятно, хотели, чтобы мы подумали, что ищем А-Линию с отсталой техникой передвижения. Но это синтетический лак и резина. Давай взглянем, что же они хотели спрятать.
Я опять подвел корабль поближе, так что отверстия для входа — наши «двери» — были вплотную друг к другу. Розовый ореол отступил вверх. Я снова шагнул внутрь, пригибаясь, чтобы не задеть низкий потолок, обитый узорчатой материей.
— Сэр, — заговорил снова Хельм. — Может, ее сделали еще в девяностые годы, когда два парня из Италии построили первый челнок-шаттл. Может, они хотели замаскировать его…
— Да, конечно, — согласился я. — Все может быть. Но тогда это музейный экспонат, и мы возьмем его с собой. А пока я пойду его проверю.
Я снова вылез из кареты и взобрался на высоко поднятое место кучера. Если лошадей не было, значит, в движение карету должен был приводить какой-то механизм. Я оказался прав. Подозвав Хельма, я показал ему панель управления, скрытую под изогнутым щитком, который на настоящей карете должен был защищать от грязи, летящей из-под копыт лошадей. Проследив, куда идут провода, я нашел компактный, но мощный на вид аккумулятор, проводка от которого шла к левому заднему колесу. Я коснулся одного из рычагов, и экипаж плавно тронулся вперед, проехав несколько дюймов.
— Я тут подумал, сэр, — внес свой вклад Хельм, взбираясь на сиденье рядом со мной и все еще держа на руках спящего младенца, — может, хозяин этой повозки задержался немного, отстал от графика. Скажем, они хотели войти в фазу прежде чем мы найдем детеныша, но ошиблись в координатах, и мы успели заскочить как раз перед ними.
— И это тоже возможно, — согласился я. — Но зачем им надо было оставлять здесь ребенка, потом заманивать нас сюда, а потом бросаться на помощь прежде, чем мы успеем даже среагировать на приманку?
Я не стал ждать его ответа, но сам продолжал размышлять над этой загадкой. Кто-то, парни из службы безопасности йлокков, или еще кто-то, еще не вступивший в игру, сделал все возможное, чтобы подловить нас. И раз уж они пошли на такое, значит, им было это очень нужно.
Я велел Хельму быть наготове, чтобы мы смогли убраться отсюда в любую минуту, и сам снова вернулся в наш корабль.
Знаете, мне ужасно не хотелось бросать этот сверкающий черным лаком экипаж в нуль-времени. Любой музей Империи, не задумываясь, махнул бы на него лучшую коллекцию динозавров Юрского периода. Но я лишь зафиксировал его положение и приказал Хельму сесть в кресло и пристегнуть ремни. Смовия все проспал — и то, как мы осматривали карету, и как нашли ребенка. Я решил его не будить. Бедняга! Он провел на ногах двадцать четыре часа субъективного времени, с тех самых пор, как я привел к нему Свфта, а теперь я снова планировал надуть его.
— Энди, — обратился я к парню, стараясь не особенно пугать его, — я могу кое-что предпринять, но не знаю, что из этого выйдет. Это отчаянная затея, и она еще не использовалась. Мы либо снова начнем двигаться нормально, или нас вышвырнет на другой энтропический уровень. Ты как, за или против?
— Против, сэр? — потрясенно переспросил он. — Мой долг, сэр, выполнять приказы полковника.
Ну и хорошо, — согласился я. Я не хотел, чтобы он испугался. — Так и попробуем. Постарайся расслабиться и немного поспать.
Я прошел к пульту и поочередно выдвинул вперед блоки, отсоединяя предохранительные устройства. В теории все было довольно просто: даже в энтропическом вакууме течет энергия. Не обычные энтропическая и временная энергии проблионового потока, но более таинственные, хотя и менее значительные силы, которые в нормальном континууме мало заметны. Та коварная девятая сила, например, которая приводит в действие законы случайности; или десятая, отвечающая за сохранение момента количества движения, вследствие которой пылинки-кометы, находящиеся на расстоянии одного светового года от Солнца, вдруг поворачиваются по четкой эллиптической траектории и устремляются обратно к Солнцу из той невероятной дали, откуда и само наше светило кажется всего лишь яркой звездочкой. Если перестроить управление, приложив силы так, чтобы сдвинуть корабль с А-Линии, на которой он сейчас находится, и одновременно задействовать энтропическое давление, стремящееся противодействовать нашему А-энтропическому движению, две эти силы придут в прямое противодействие: одна непреодолимая сила столкнется с другой непреодолимой силой, корабль сожмет, как семечко арбуза, и он либо выскочит наружу, — либо взорвется.
По правде сказать, я немного сомневался в правильности своего выбора. В лаборатории Сети мы как-то попытались провести эксперимент, используя только один-единственный нейтрон, и в результате целое крыло здания взорвалось — его просто вышвырнуло в область нереализованного потенциала. Но ничего другого я не смог придумать. Потребовалось не больше минуты на изменение волноводов и соединителей, и все было готово. Оставалось только потянуть на себя рычаг с обозначением «запуск — максимальное усиление», и посмотреть, что получится. Простая серая пластмассовая ручка казалась чуть розовой — энтропический ореол указывал на утечку стремящейся вырваться из узды энергии вселенной. Я рванул рычаг. Весь мир взорвался передо мной.
11
— Так, по крайней мере, я подумал, — объяснял я Энди, склонившемуся надо мной.
— Похоже, я скоро привыкну приходить в себя и видеть, как ты смотришь на меня с беспокойством, — сказал я ему.
Он усмехнулся, кивая.
— Нас словно выкрутило, сэр, — сказал он, словно это могло что-то объяснить. Он окинул взглядом тесный отсек, словно ожидая, что это — хотя что такое «это», он не знал — повторится снова. — Мне показалось, что меня словно выжимают, как белье, сэр, — серьезно объяснял он. — Это продолжалось, наверное, не более секунды, но показалось просто бесконечным. — Он прижал ладонь к солнечному сплетению. — Это было просто ужасно, сэр, но вдруг все кончилось, все стало как прежде, и только вы были без сознания, сэр. Я попытался привести вас в чувство, и вы стали говорить что-то непонятное. Вы сказали, что все взорвалось, но это же не так, полковник!
Он так был взволнован, что даже, против своего обыкновения, не извинялся, выражая несогласие со мной.
— Что там видно снаружи? — полюбопытствовал я, не без труда вставая и делая два шага к обзорной панели. Я сразу же увидел, что грязевой ландшафт исчез. Вместо него нас окружал унылый пейзаж Новой Англии с облетевшими деревьями и покрытой мокрыми листьями землей. По-видимому, дул довольно свежий ветер, так как голые ветви деревьев сгибались, и в воздухе носились сухие травинки и прочий мусор. Косые струи дождя, казалось, преследовали их. В стороне от нас, на расстоянии не более сотни ярдов, стоял небольшой домик, к которому вела хорошо утоптанная тропинка. Это было нечто среднее между землянкой и хижиной, обложенной дерном. Из окошка, застекленного бутылочным стеклом в свинцовом переплете, лился свет. Из кривой трубы, выходящей из раскисшей земли у подножия высокого дерева, поднималась струйка дыма. Это было похоже на какое-то подземное сооружение, но все равно казалось гораздо приятнее, чем все остальное, что нас окружало. Внезапно мы увидели, как из-за дома, если это действительно был дом, на четырех ногах выбежал высокий йлокк, одетый во что-то красное, похожее на облегающий чулок. Он пронесся по тропинке прямо к нашему кораблю и, остановившись всего в паре футов от нас, ткнулся носом в землю, пытаясь что-то вынюхать.
— Полковник, — произнес Хельм, — кажется, он знает, что здесь кто-то есть! Может…
— Давай поговорим с ним, — предложил я, протягивая руку, чтобы включить наружный громкоговоритель. Тут я заколебался — я был не очень уверен в своем знании языка йлокков. Свфт, правда, объяснил мне вкратце их грамматику — довольно, кстати, несложную, и он вместе с некоторыми нашими пленниками провел со мной своего рода «базовый курс», мы даже сделали гимнозапись. Но я пробыл в кодировочной камере совсем недолго, и у меня даже не оставалось времени на обычный сеанс постгипноза. Я спросил Хельма, знает ли он язык йлокков. Оказалось, что и он его не знал.
Тут, хватаясь за стены и потирая голову, из своего отсека вышел Смовия.
— Мне приснился чертовски скверный сон, — пробормотал он. — Будто меня застиг тайфун и вывернул наизнанку. Я это так ясно чувствовал, словно все происходит наяву — даже более того! Верите ли, я был просто рад, когда проснулся и увидел, что кишки не вылезли. Что тут у вас происходит — а это что такое?
Он в изумлении воззрился на младенца, которого Хельм все еще держал на руках. Хельм показал ему спящую мордочку крысенка.
— Мы его нашли, — объяснил он. — Он был — его оставили в карете, застрявшей в грязи. Бедный детеныш!
— Какая карета? — потребовал Смовия. — Какая грязь? — Он выглянул наружу, пытаясь найти ответ на свои вопросы. — Что здесь делает ребенок? Как он сюда попал? И где это «здесь»?
— Я не знаю, — честно признался я. — Детеныш был в корабле, замаскированном под карету, очень похожем на наш. Я не знаю точно, где мы, но где-то в глубине Желтой Зоны. Мы понемногу выбираемся из нее — здесь уже все более «нормально», — и я указал на домик и дорогу.
— Желтая Зона? — переспросил доктор, принимая спеленутого ребенка из рук Хельма. — Что-то я припоминаю. Вы, кажется, говорили, что это запретная область — сюда нельзя входить ни при каких обстоятельствах.
Он, казалось, был более сердит, чем испуган.
В обычном случае, да, конечно. Но следы, которые оставили йлокки, ведут прямо в Зону, поэтому было принято решение сделать исключение.
— А почему вообще появился этот запрет? — спросил доктор.
— Мы потеряли один корабль, потом еще и еще. Два последних экипажа были подготовлены и оснащены специально. После гибели третьего корабля было принято решение избегать Зоны и начать исследовать ее когда-нибудь потом, когда мы создадим новую технику и сможем разобраться, что же там проглатывает наши корабли и экипажи.
— Но если они не смогли вернуться, — не унимался Смовия, — почему вы думаете, что нам это удастся?
— А я так и не думаю, — ответил я. — По крайней мере, я не уверен, что нам повезет. Но я надеюсь, вернее, — жду, что узнаю что-нибудь, что даст нам возможность отсюда выбраться.
— Узнать здесь, в этой брошенной деревне или что это еще такое? — Смовия почти кричал, но тут детеныш проснулся и захныкал, и Смовия переключил все свое внимание на то, чтобы его успокоить.
— По моей теории, — объяснил я ему, — Зона — это просто другой Распад, возникший, как и наш, в результате ошибок при проведении экспериментов в Сети, хотя, возможно, не такой глубокий. Здесь есть по крайней мере один островок относительной нормальности — это тот, откуда пришли наши захватчики. Могут быть и другие. Думаю, мы где-то близко. Я еще не провел полного анализа данных, которые фиксируют наши приборы, поэтому не знаю, прав я или нет.
— Так давайте этим займемся, — настаивал Смовия. — Сразу и начнем, полковник, если вы, конечно, не против. Честно говоря, то, что я не знаю, не суждено ли мне пополнить список исчезнувших в никуда, мешает моему пищеварению — хотя, правда, в последнее время мне не приходилось переваривать пищу. Тихо, тихо, малыш, — он снова отвлекся, баюкая детеныша. — Тихо, тихо. Все хорошо, все в порядке. — Он замолчал и с надеждой взглянул на меня. — Все в порядке, правда, полковник Байярд?
— Смотрите! — перебил его Хельм. Он указывал на панель обзора, где появилась маленькая группа высоких, худощавых созданий, бредущих, наклоняясь вперед. Отпечатки их ног в грязи образовывали извилистую линию, скрывавшуюся вдали.
— Это крысы! — выдохнул Смовия. — Вероятно, ищут ребенка. Нам бы лучше…
Прежде чем он успел закончить, одна из крыс, возглавлявших группу, взглянула в нашу сторону, заметила что-то, заинтересовавшее ее, и предупредила остальных. Они сбились в кучу и с угрожающим видом стали приближаться к нам. Затем один крысочеловек пошарил в кармане накидки и вытащил револьвер. Я узнал его — это был «Смит и Вессон», 0,38 калибра — штатное оружие спецслужбы Сети. Видимо, его владелец был из числа ветеранов вторжения, а револьвер был его трофеем. Он прицелился в сторону йлокка в красном, который стоял к нему спиной, оружие дрогнуло в узкой длинной руке ветерана, и его сородич в красном завертелся на месте и упал на спину. Остальные тут же разбежались.
— Полковник! — не смог сдержаться Хельм. — Он прикончил того беднягу совершенно хладнокровно.
— Не знаю, какова температура жидкости в его жилах, — отреагировал я, — но он его действительно застрелил!
Смовия подошел поближе, пытаясь заглянуть через мое плечо.
— Мы должны помочь этой — хм — этому парню, — заявил он. — Пуля, кажется, попала ему в предплечье. Может, рана не смертельна.
— Ничего не выйдет, доктор, — вставил Хельм. — Мы не сможем. Он там, а мы здесь.
Йлокки, которые после выстрела рассыпались в разные стороны, исчезнув из поля видимости, теперь вернулись. Не обращая внимания на раненого, они шныряли вокруг корабля, словно чувствовали его незримое присутствие.
— Эти приятели знают, что мы здесь, — вслух подумал Хельм. — Вот крысы!
— Но, — спросил Смовия, — кто они: похитители или спасатели?
— Конечно, похитители, — заявил Хельм. — Вы же видели, как они прикончили этого беднягу. Это просто преступники.
— А если тот, кого они застрелили, и был похититель? — возразил Смовия.
— В любом случае, — ответил Хельм, — мы не можем здесь сидеть, ничего не предпринимая, когда он там истекает кровью. — Он обернулся ко мне. — Полковник, — сказал он серьезно, — может, попробуем подобраться поближе и втащить его сюда? Так мы сможем…
— Тебя может вытолкнуть из реальности Линии, — напомнил я. — Тут все зависит от энтропического градиента, а он, как ты помнишь, и так уже зашкаливает.
Кучка йлокков снаружи, переместившись куда-то, вышла из поля обзора широкоугольного объектива корабля.
— Юноша прав, — сказал Смовия. — Надо попытаться. У нас есть что-нибудь
— крюк, что ли?
— Стандартное оборудование, — ответил я. — Телескопический захват. Он находится вон там, в запертом отсеке.
Доктор вытащил захват и стал пробовать разложить его так, чтобы можно было выставить его наружу, но тут Хельм вскрикнул. Я посмотрел на экран, от которого Хельм просто не отрывался: раненый йлокк полз к нам! Он подобрался совсем близко и рухнул на землю. Одна его рука-лапа была вытянута вперед. Надо было принимать решение, и эта рука, словно молящая о помощи, подтолкнула меня к нему. Я установил замкнутое энтропическое поле вокруг люка и откатил дверцу. Раненый йлокк ощупал порог, внезапно появившийся перед ним, затем в отверстии показалась острая морда — и вот я уже смотрел на Свфта, генерала, которого в последний раз видел в больнице. Он узнал меня на мгновение раньше, чем я его.
— Полковник! — произнес он, задыхаясь. Он вполз в люк и упал на пол. Смовия, инстинктивно защищая ребенка у себя на руках, вышел из отсека.
— Мы должны… — только и успел произнести Свфт, и опять умолк.
Смовия вернулся, подошел к крысочеловеку, перекатил его на бок и, разрезав красный облегающий «чулок», ввел в рану щуп. Затем он взялся за пугающий своей формой инструмент, похожий на щипцы, и через минуту бесформенный кусочек металла громко зазвенел, ударившись о подставленный металлический поднос. При том напряжения, в котором мы пребывали, звук показался необыкновенно сильным.
— А почему вы в нижнем белье, да еще и в красном? — спросил я Свфта.
— Меня застали врасплох, — все еще задыхаясь, проговорил он. — Не успел надеть форму.
— Рана чистая, — заметил Смовия. — Кость не задета, крупные сосуды тоже. Сдается мне, что и нервы в порядке. Конечно, я не очень-то знаю их анатомию.
Свфт громко застонал и перекатился на другой бок. Бормоча что-то себе под нос, Смовия перевернул его обратно и попросил Хельма придерживать генерала, пока обрабатывается рана.
— Приходится одновременно бороться с инфекцией и приглушать боль, — объяснил он. Закрепив пластырем края повязки, он выпрямился.
— Через несколько дней будет как новенький, — пообещал он.
— А что мы будем делать несколько дней с раненой крысой? — Хельм чуть не плакал. — Помочь ему, конечно, надо, но здесь и так мало места!
— Что ж, все проще простого, — сказал я. — Выкинуть его обратно на дождь, да и все тут.
Хельм и Смовия, как по команде, взглянули на меня. Смовия чуть заметно улыбался.
— Сэр! Вы не можете так поступить! — в волнении воскликнул Хельм.
— Конечно, не могу, — сказал я. — Так что ты хотел предложить?
— Ну, полковник, — начал он, — что до этого, то я… — он не окончил фразу и замолчал, а потом, уже более спокойно, сказал: — Извините, сэр, мне кажется, я… мне кажется, я сорвался… опять.
— Все в порядке, Энди, — успокоил я его. — Мы все так учились. Давай-ка уложим его на койку.
— На какую, сэр? — спросил Хельм.
— На твою, — сказал Смовия. — Ты же у нас здесь младший офицер. А я подполковник.
— Позже, — предложил я, — мы сможем освободить контейнер резервных запасов и устроить его в нем.
— Конечно, сэр, — с готовностью откликнулся Хельм. — Я буду рад…
— Полковник сказал «позже», сынок, — напомнил ему Смовия.
Свфт зашевелился, открыл глаза, ища меня взглядом. Наши взгляды встретились, и он в волнении заговорил:
— Полковник! Нам надо немедленно убираться отсюда! Мы в Разрушении! Вы даже не знаете…
— Думаю, что знаю, — поправил я его. — У нас есть и свой Распад, помните, вокруг Линии Ноль-ноль.
Он продолжал описывать мне полнейшее разорение в этом месте — «Разрушении», как он его назвал. Здесь ошибки экспериментаторов действительно породили щель, или разрыв непрерывности фундаментального цикла создания-уничтожения — и результат мы могли видеть сами. Жизни здесь быть не могло.
— Кто были эти типы, что подстрелили вас? — спросил я, перебивая его. Видно, вопрос этот показался ему совсем не к месту, и он выглядел изумленным, если я правильно понимал эмоции этих чужаков.
— Почему вы говорите, что в меня стреляли? — спросил он.
— Доктор только что извлек пулю, — напомнил я.
— Пулю? — переспросил он. — А, да, ваши летающие снаряды. Как вам известно, у нас такого оружия нет. Значит, это кто-то из ваших, как вы говорите, «подстрелил» меня, верно?
— Это были йлокки — целая группа йлокков, — поправил я его. — Мне кажется, их очень интересовала карета.
Вот тут он действительно удивился — в этом я не мог ошибиться.
— Прошу вас, объясните мне, — попросил он. — Во время моей подготовки я узнал, что карета — это транспортное средство, проводимое в движение мускульной силой животных. Оно больше не используется.
— Кроме, — внес свой вклад в нашу беседу лейтенант Хельм, — особых случаев, как, например, торжественные церемонии при королевском дворе.
— Опишите мне карету, — потребовал Свфт.
Хельм исполнил это требование.
— Гербы, — настаивал Свфт. — Что было на них?
— Сабля, грифон, — перечислял Хельм, — на серебряном фоне три мулеты.
Свфт кивал, слушая его, и вдруг, резко лязгнув зубами, острыми, как иголки, задрожал и перекатился на все четыре ноги.
— Вот теперь я все понял, — прошипел он. — Мерзкий заговор внутри заговора на территории дворца. — Он замолчал и повернул голову, чтобы взглянуть на меня. — Но что вы?..
— Ничего, — сообщил ему я. — Мы просто случайно наткнулись на эту карету, застрявшую в…
— А животные, кланы, — не унимался Свфт, — а сопровождающие?..
— Никого, — сказал я. — Ни кучера, ни сопровождающего, ни няньки…
Он с воплем прервал меня:
— А принц?
— В карете принца не было, — сказал Смовия.
Я с удивлением взглянул на него. Почему он солгал? Он взглянул в мою сторону.
— Там была только принцесса, — объяснил он по-шведски: этот язык, насколько мы знали, не был включен в программу обучения Свфта. Генерал забился в угол и по-прежнему скалил свои огромные клыки.
— Полегче, генерал, — начал было я, но Свфт взорвался:
— Но как…? — он понизил голос. — Почему вы подумали, что там должна была быть нянька? А? Говорите же! Я вас предупреждаю, со мной шутить опасно. Отвечайте!
— Смените тон! — перебил его Хельм. — Вы должны обращаться с полковником с уважением, сэр!
— Да, конечно, — пробормотал Свфт. Было видно, что он пытается взять себя в руки. — Молю вас, полковник Байярд, если вы что-нибудь знаете о…
— Он внезапно сменил тему. — Эти подонки, которые в меня стреляли. Куда они делись?
— Убежали, — сказал я, — нам не видно было, куда.
— Я их видел, — холодно сказал Свфт. — Но я и представить себе не мог, что такие уважаемые лица опустятся до попытки убийства. Среди них был Лорд Хранитель Печати Сети, генерал Рстл, несколько молодых офицеров Королевской Гвардии… Предательство! — он почти взвыл. — Крупномасштабное предательство! С этим нельзя примириться.
— Успокойтесь, Свфт, — сказал я и обратился к Смовии:
— Покажите ему ребенка.
Смовия кивнул и, пригнувшись, шагнул в свой отсек. Через мгновение он протягивал спящего малыша раненому генералу, который уже стоял на двух ногах и тихо издавал восторженные возгласы.
— Ваше высочество, — заворковал он, глядя в маленькое личико. Он поднял глаза на меня. — С ним все в порядке? Они ему ничего не сделали?
Тут ребенок громко заплакал, и Свфт чуть не уронил его.
— А почему, генерал, — спросил я, — вы называете эту девочку «он»?
— Девочку? — Свфт сейчас уж точно бы уронил ее, но тут вмешался Смовия и взял ее у него из рук.
— Возможно ли? — казалось, Свфт спрашивал это у самого себя. — Возможно ли, что все мы — что все Движение основано на лжи? Конечно! Это все объясняет!
— Боюсь, что я так ничего и не понял, — сказал я.
— Господа, — торжественно обратился к нам Свфт, — Знатнейшая из Знатных в долгу перед вами. Само Управление должно оплатить вам этот долг. Я благодарю вас.
— Вы считаете, эти парни могли причинить ей вред? — недоверчиво спросил я.
— Они бы убили ребенка. Тем более, если это девочка, — ответил он. — Видите ли, с вопросом наследования престола связаны очень важные события. Ведь этот ребенок, которого предатели трона считают самозванцем, — ключ к судьбе Великой Йлоккии. Мы должны действовать с величайшей осторожностью, чтобы не приблизить еще одну катастрофу в дополнение к тем, что уже постигли Великую Йлоккию.
— Вроде вашего треклятого идиотского вторжения, — вставил я. К моему изумлению, он кивнул.
— Я сделал, что мог, — произнес он.
— Минуточку, — перебил его я, — мне помнится, вы рассказывали, что это была целиком ваша идея.
Он уставился в пол.
— Все равно моя честь задета, — пробормотал он. — Полковник, я солгал вам. Мне грозил смертный приговор за противодействие плану, который поддержали Знатнейшие. Этот Гргсдн, — впрочем, неважно. Я был не в состоянии, полковник, признаться, что мною командовал, мною манипулировал другой. Я вынужден был притворяться, даже самому себе, что я контролирую ситуацию. Вам бы следовало дать мне умереть.
— Ну что вы, увидеть, что поступил глупо, не так уж страшно, — успокоил я его. — Со мной так было много раз. Переживете и вы. А кто этот ваш Гргсдн?
Свфт с рычанием обнажил клыки.
— Он мерзавец, низкий предатель, чьи подлые советы разрушили всю систему управления. Он надеется сбросить древнюю династию и посадить на престол Нефритового Дворца свой отвратительный клан! — тут генерал замолчал, словно чудовищность замыслов врага лишила его дара речи.
— А ребенок здесь при чем? — напомнил я ему. — И зачем оставлять девочку в Желтой Зоне?
Свфт содрогнулся.
— Они бросили вызов Знатнейшей, — сердито проворчал он. — Они могли потребовать от нее показать наследницу. И если бы она была не в состоянии предъявить им ребенка, вся структура рухнула бы. Остатки мира и порядка, чудом сохранившиеся после Погибели, исчезли бы, и наступил бы хаос. Я надеялся, что, может, — он замолчал, глядя на меня искоса маленькими красными глазками, внушавшими мне смутное беспокойство, — как-нибудь это приключение — вторжение — может нарушить их планы, и я получу возможность сплотить силы, выступающие за Правое Дело. Иначе…
— Похоже, я скоро привыкну приходить в себя и видеть, как ты смотришь на меня с беспокойством, — сказал я ему.
Он усмехнулся, кивая.
— Нас словно выкрутило, сэр, — сказал он, словно это могло что-то объяснить. Он окинул взглядом тесный отсек, словно ожидая, что это — хотя что такое «это», он не знал — повторится снова. — Мне показалось, что меня словно выжимают, как белье, сэр, — серьезно объяснял он. — Это продолжалось, наверное, не более секунды, но показалось просто бесконечным. — Он прижал ладонь к солнечному сплетению. — Это было просто ужасно, сэр, но вдруг все кончилось, все стало как прежде, и только вы были без сознания, сэр. Я попытался привести вас в чувство, и вы стали говорить что-то непонятное. Вы сказали, что все взорвалось, но это же не так, полковник!
Он так был взволнован, что даже, против своего обыкновения, не извинялся, выражая несогласие со мной.
— Что там видно снаружи? — полюбопытствовал я, не без труда вставая и делая два шага к обзорной панели. Я сразу же увидел, что грязевой ландшафт исчез. Вместо него нас окружал унылый пейзаж Новой Англии с облетевшими деревьями и покрытой мокрыми листьями землей. По-видимому, дул довольно свежий ветер, так как голые ветви деревьев сгибались, и в воздухе носились сухие травинки и прочий мусор. Косые струи дождя, казалось, преследовали их. В стороне от нас, на расстоянии не более сотни ярдов, стоял небольшой домик, к которому вела хорошо утоптанная тропинка. Это было нечто среднее между землянкой и хижиной, обложенной дерном. Из окошка, застекленного бутылочным стеклом в свинцовом переплете, лился свет. Из кривой трубы, выходящей из раскисшей земли у подножия высокого дерева, поднималась струйка дыма. Это было похоже на какое-то подземное сооружение, но все равно казалось гораздо приятнее, чем все остальное, что нас окружало. Внезапно мы увидели, как из-за дома, если это действительно был дом, на четырех ногах выбежал высокий йлокк, одетый во что-то красное, похожее на облегающий чулок. Он пронесся по тропинке прямо к нашему кораблю и, остановившись всего в паре футов от нас, ткнулся носом в землю, пытаясь что-то вынюхать.
— Полковник, — произнес Хельм, — кажется, он знает, что здесь кто-то есть! Может…
— Давай поговорим с ним, — предложил я, протягивая руку, чтобы включить наружный громкоговоритель. Тут я заколебался — я был не очень уверен в своем знании языка йлокков. Свфт, правда, объяснил мне вкратце их грамматику — довольно, кстати, несложную, и он вместе с некоторыми нашими пленниками провел со мной своего рода «базовый курс», мы даже сделали гимнозапись. Но я пробыл в кодировочной камере совсем недолго, и у меня даже не оставалось времени на обычный сеанс постгипноза. Я спросил Хельма, знает ли он язык йлокков. Оказалось, что и он его не знал.
Тут, хватаясь за стены и потирая голову, из своего отсека вышел Смовия.
— Мне приснился чертовски скверный сон, — пробормотал он. — Будто меня застиг тайфун и вывернул наизнанку. Я это так ясно чувствовал, словно все происходит наяву — даже более того! Верите ли, я был просто рад, когда проснулся и увидел, что кишки не вылезли. Что тут у вас происходит — а это что такое?
Он в изумлении воззрился на младенца, которого Хельм все еще держал на руках. Хельм показал ему спящую мордочку крысенка.
— Мы его нашли, — объяснил он. — Он был — его оставили в карете, застрявшей в грязи. Бедный детеныш!
— Какая карета? — потребовал Смовия. — Какая грязь? — Он выглянул наружу, пытаясь найти ответ на свои вопросы. — Что здесь делает ребенок? Как он сюда попал? И где это «здесь»?
— Я не знаю, — честно признался я. — Детеныш был в корабле, замаскированном под карету, очень похожем на наш. Я не знаю точно, где мы, но где-то в глубине Желтой Зоны. Мы понемногу выбираемся из нее — здесь уже все более «нормально», — и я указал на домик и дорогу.
— Желтая Зона? — переспросил доктор, принимая спеленутого ребенка из рук Хельма. — Что-то я припоминаю. Вы, кажется, говорили, что это запретная область — сюда нельзя входить ни при каких обстоятельствах.
Он, казалось, был более сердит, чем испуган.
В обычном случае, да, конечно. Но следы, которые оставили йлокки, ведут прямо в Зону, поэтому было принято решение сделать исключение.
— А почему вообще появился этот запрет? — спросил доктор.
— Мы потеряли один корабль, потом еще и еще. Два последних экипажа были подготовлены и оснащены специально. После гибели третьего корабля было принято решение избегать Зоны и начать исследовать ее когда-нибудь потом, когда мы создадим новую технику и сможем разобраться, что же там проглатывает наши корабли и экипажи.
— Но если они не смогли вернуться, — не унимался Смовия, — почему вы думаете, что нам это удастся?
— А я так и не думаю, — ответил я. — По крайней мере, я не уверен, что нам повезет. Но я надеюсь, вернее, — жду, что узнаю что-нибудь, что даст нам возможность отсюда выбраться.
— Узнать здесь, в этой брошенной деревне или что это еще такое? — Смовия почти кричал, но тут детеныш проснулся и захныкал, и Смовия переключил все свое внимание на то, чтобы его успокоить.
— По моей теории, — объяснил я ему, — Зона — это просто другой Распад, возникший, как и наш, в результате ошибок при проведении экспериментов в Сети, хотя, возможно, не такой глубокий. Здесь есть по крайней мере один островок относительной нормальности — это тот, откуда пришли наши захватчики. Могут быть и другие. Думаю, мы где-то близко. Я еще не провел полного анализа данных, которые фиксируют наши приборы, поэтому не знаю, прав я или нет.
— Так давайте этим займемся, — настаивал Смовия. — Сразу и начнем, полковник, если вы, конечно, не против. Честно говоря, то, что я не знаю, не суждено ли мне пополнить список исчезнувших в никуда, мешает моему пищеварению — хотя, правда, в последнее время мне не приходилось переваривать пищу. Тихо, тихо, малыш, — он снова отвлекся, баюкая детеныша. — Тихо, тихо. Все хорошо, все в порядке. — Он замолчал и с надеждой взглянул на меня. — Все в порядке, правда, полковник Байярд?
— Смотрите! — перебил его Хельм. Он указывал на панель обзора, где появилась маленькая группа высоких, худощавых созданий, бредущих, наклоняясь вперед. Отпечатки их ног в грязи образовывали извилистую линию, скрывавшуюся вдали.
— Это крысы! — выдохнул Смовия. — Вероятно, ищут ребенка. Нам бы лучше…
Прежде чем он успел закончить, одна из крыс, возглавлявших группу, взглянула в нашу сторону, заметила что-то, заинтересовавшее ее, и предупредила остальных. Они сбились в кучу и с угрожающим видом стали приближаться к нам. Затем один крысочеловек пошарил в кармане накидки и вытащил револьвер. Я узнал его — это был «Смит и Вессон», 0,38 калибра — штатное оружие спецслужбы Сети. Видимо, его владелец был из числа ветеранов вторжения, а револьвер был его трофеем. Он прицелился в сторону йлокка в красном, который стоял к нему спиной, оружие дрогнуло в узкой длинной руке ветерана, и его сородич в красном завертелся на месте и упал на спину. Остальные тут же разбежались.
— Полковник! — не смог сдержаться Хельм. — Он прикончил того беднягу совершенно хладнокровно.
— Не знаю, какова температура жидкости в его жилах, — отреагировал я, — но он его действительно застрелил!
Смовия подошел поближе, пытаясь заглянуть через мое плечо.
— Мы должны помочь этой — хм — этому парню, — заявил он. — Пуля, кажется, попала ему в предплечье. Может, рана не смертельна.
— Ничего не выйдет, доктор, — вставил Хельм. — Мы не сможем. Он там, а мы здесь.
Йлокки, которые после выстрела рассыпались в разные стороны, исчезнув из поля видимости, теперь вернулись. Не обращая внимания на раненого, они шныряли вокруг корабля, словно чувствовали его незримое присутствие.
— Эти приятели знают, что мы здесь, — вслух подумал Хельм. — Вот крысы!
— Но, — спросил Смовия, — кто они: похитители или спасатели?
— Конечно, похитители, — заявил Хельм. — Вы же видели, как они прикончили этого беднягу. Это просто преступники.
— А если тот, кого они застрелили, и был похититель? — возразил Смовия.
— В любом случае, — ответил Хельм, — мы не можем здесь сидеть, ничего не предпринимая, когда он там истекает кровью. — Он обернулся ко мне. — Полковник, — сказал он серьезно, — может, попробуем подобраться поближе и втащить его сюда? Так мы сможем…
— Тебя может вытолкнуть из реальности Линии, — напомнил я. — Тут все зависит от энтропического градиента, а он, как ты помнишь, и так уже зашкаливает.
Кучка йлокков снаружи, переместившись куда-то, вышла из поля обзора широкоугольного объектива корабля.
— Юноша прав, — сказал Смовия. — Надо попытаться. У нас есть что-нибудь
— крюк, что ли?
— Стандартное оборудование, — ответил я. — Телескопический захват. Он находится вон там, в запертом отсеке.
Доктор вытащил захват и стал пробовать разложить его так, чтобы можно было выставить его наружу, но тут Хельм вскрикнул. Я посмотрел на экран, от которого Хельм просто не отрывался: раненый йлокк полз к нам! Он подобрался совсем близко и рухнул на землю. Одна его рука-лапа была вытянута вперед. Надо было принимать решение, и эта рука, словно молящая о помощи, подтолкнула меня к нему. Я установил замкнутое энтропическое поле вокруг люка и откатил дверцу. Раненый йлокк ощупал порог, внезапно появившийся перед ним, затем в отверстии показалась острая морда — и вот я уже смотрел на Свфта, генерала, которого в последний раз видел в больнице. Он узнал меня на мгновение раньше, чем я его.
— Полковник! — произнес он, задыхаясь. Он вполз в люк и упал на пол. Смовия, инстинктивно защищая ребенка у себя на руках, вышел из отсека.
— Мы должны… — только и успел произнести Свфт, и опять умолк.
Смовия вернулся, подошел к крысочеловеку, перекатил его на бок и, разрезав красный облегающий «чулок», ввел в рану щуп. Затем он взялся за пугающий своей формой инструмент, похожий на щипцы, и через минуту бесформенный кусочек металла громко зазвенел, ударившись о подставленный металлический поднос. При том напряжения, в котором мы пребывали, звук показался необыкновенно сильным.
— А почему вы в нижнем белье, да еще и в красном? — спросил я Свфта.
— Меня застали врасплох, — все еще задыхаясь, проговорил он. — Не успел надеть форму.
— Рана чистая, — заметил Смовия. — Кость не задета, крупные сосуды тоже. Сдается мне, что и нервы в порядке. Конечно, я не очень-то знаю их анатомию.
Свфт громко застонал и перекатился на другой бок. Бормоча что-то себе под нос, Смовия перевернул его обратно и попросил Хельма придерживать генерала, пока обрабатывается рана.
— Приходится одновременно бороться с инфекцией и приглушать боль, — объяснил он. Закрепив пластырем края повязки, он выпрямился.
— Через несколько дней будет как новенький, — пообещал он.
— А что мы будем делать несколько дней с раненой крысой? — Хельм чуть не плакал. — Помочь ему, конечно, надо, но здесь и так мало места!
— Что ж, все проще простого, — сказал я. — Выкинуть его обратно на дождь, да и все тут.
Хельм и Смовия, как по команде, взглянули на меня. Смовия чуть заметно улыбался.
— Сэр! Вы не можете так поступить! — в волнении воскликнул Хельм.
— Конечно, не могу, — сказал я. — Так что ты хотел предложить?
— Ну, полковник, — начал он, — что до этого, то я… — он не окончил фразу и замолчал, а потом, уже более спокойно, сказал: — Извините, сэр, мне кажется, я… мне кажется, я сорвался… опять.
— Все в порядке, Энди, — успокоил я его. — Мы все так учились. Давай-ка уложим его на койку.
— На какую, сэр? — спросил Хельм.
— На твою, — сказал Смовия. — Ты же у нас здесь младший офицер. А я подполковник.
— Позже, — предложил я, — мы сможем освободить контейнер резервных запасов и устроить его в нем.
— Конечно, сэр, — с готовностью откликнулся Хельм. — Я буду рад…
— Полковник сказал «позже», сынок, — напомнил ему Смовия.
Свфт зашевелился, открыл глаза, ища меня взглядом. Наши взгляды встретились, и он в волнении заговорил:
— Полковник! Нам надо немедленно убираться отсюда! Мы в Разрушении! Вы даже не знаете…
— Думаю, что знаю, — поправил я его. — У нас есть и свой Распад, помните, вокруг Линии Ноль-ноль.
Он продолжал описывать мне полнейшее разорение в этом месте — «Разрушении», как он его назвал. Здесь ошибки экспериментаторов действительно породили щель, или разрыв непрерывности фундаментального цикла создания-уничтожения — и результат мы могли видеть сами. Жизни здесь быть не могло.
— Кто были эти типы, что подстрелили вас? — спросил я, перебивая его. Видно, вопрос этот показался ему совсем не к месту, и он выглядел изумленным, если я правильно понимал эмоции этих чужаков.
— Почему вы говорите, что в меня стреляли? — спросил он.
— Доктор только что извлек пулю, — напомнил я.
— Пулю? — переспросил он. — А, да, ваши летающие снаряды. Как вам известно, у нас такого оружия нет. Значит, это кто-то из ваших, как вы говорите, «подстрелил» меня, верно?
— Это были йлокки — целая группа йлокков, — поправил я его. — Мне кажется, их очень интересовала карета.
Вот тут он действительно удивился — в этом я не мог ошибиться.
— Прошу вас, объясните мне, — попросил он. — Во время моей подготовки я узнал, что карета — это транспортное средство, проводимое в движение мускульной силой животных. Оно больше не используется.
— Кроме, — внес свой вклад в нашу беседу лейтенант Хельм, — особых случаев, как, например, торжественные церемонии при королевском дворе.
— Опишите мне карету, — потребовал Свфт.
Хельм исполнил это требование.
— Гербы, — настаивал Свфт. — Что было на них?
— Сабля, грифон, — перечислял Хельм, — на серебряном фоне три мулеты.
Свфт кивал, слушая его, и вдруг, резко лязгнув зубами, острыми, как иголки, задрожал и перекатился на все четыре ноги.
— Вот теперь я все понял, — прошипел он. — Мерзкий заговор внутри заговора на территории дворца. — Он замолчал и повернул голову, чтобы взглянуть на меня. — Но что вы?..
— Ничего, — сообщил ему я. — Мы просто случайно наткнулись на эту карету, застрявшую в…
— А животные, кланы, — не унимался Свфт, — а сопровождающие?..
— Никого, — сказал я. — Ни кучера, ни сопровождающего, ни няньки…
Он с воплем прервал меня:
— А принц?
— В карете принца не было, — сказал Смовия.
Я с удивлением взглянул на него. Почему он солгал? Он взглянул в мою сторону.
— Там была только принцесса, — объяснил он по-шведски: этот язык, насколько мы знали, не был включен в программу обучения Свфта. Генерал забился в угол и по-прежнему скалил свои огромные клыки.
— Полегче, генерал, — начал было я, но Свфт взорвался:
— Но как…? — он понизил голос. — Почему вы подумали, что там должна была быть нянька? А? Говорите же! Я вас предупреждаю, со мной шутить опасно. Отвечайте!
— Смените тон! — перебил его Хельм. — Вы должны обращаться с полковником с уважением, сэр!
— Да, конечно, — пробормотал Свфт. Было видно, что он пытается взять себя в руки. — Молю вас, полковник Байярд, если вы что-нибудь знаете о…
— Он внезапно сменил тему. — Эти подонки, которые в меня стреляли. Куда они делись?
— Убежали, — сказал я, — нам не видно было, куда.
— Я их видел, — холодно сказал Свфт. — Но я и представить себе не мог, что такие уважаемые лица опустятся до попытки убийства. Среди них был Лорд Хранитель Печати Сети, генерал Рстл, несколько молодых офицеров Королевской Гвардии… Предательство! — он почти взвыл. — Крупномасштабное предательство! С этим нельзя примириться.
— Успокойтесь, Свфт, — сказал я и обратился к Смовии:
— Покажите ему ребенка.
Смовия кивнул и, пригнувшись, шагнул в свой отсек. Через мгновение он протягивал спящего малыша раненому генералу, который уже стоял на двух ногах и тихо издавал восторженные возгласы.
— Ваше высочество, — заворковал он, глядя в маленькое личико. Он поднял глаза на меня. — С ним все в порядке? Они ему ничего не сделали?
Тут ребенок громко заплакал, и Свфт чуть не уронил его.
— А почему, генерал, — спросил я, — вы называете эту девочку «он»?
— Девочку? — Свфт сейчас уж точно бы уронил ее, но тут вмешался Смовия и взял ее у него из рук.
— Возможно ли? — казалось, Свфт спрашивал это у самого себя. — Возможно ли, что все мы — что все Движение основано на лжи? Конечно! Это все объясняет!
— Боюсь, что я так ничего и не понял, — сказал я.
— Господа, — торжественно обратился к нам Свфт, — Знатнейшая из Знатных в долгу перед вами. Само Управление должно оплатить вам этот долг. Я благодарю вас.
— Вы считаете, эти парни могли причинить ей вред? — недоверчиво спросил я.
— Они бы убили ребенка. Тем более, если это девочка, — ответил он. — Видите ли, с вопросом наследования престола связаны очень важные события. Ведь этот ребенок, которого предатели трона считают самозванцем, — ключ к судьбе Великой Йлоккии. Мы должны действовать с величайшей осторожностью, чтобы не приблизить еще одну катастрофу в дополнение к тем, что уже постигли Великую Йлоккию.
— Вроде вашего треклятого идиотского вторжения, — вставил я. К моему изумлению, он кивнул.
— Я сделал, что мог, — произнес он.
— Минуточку, — перебил его я, — мне помнится, вы рассказывали, что это была целиком ваша идея.
Он уставился в пол.
— Все равно моя честь задета, — пробормотал он. — Полковник, я солгал вам. Мне грозил смертный приговор за противодействие плану, который поддержали Знатнейшие. Этот Гргсдн, — впрочем, неважно. Я был не в состоянии, полковник, признаться, что мною командовал, мною манипулировал другой. Я вынужден был притворяться, даже самому себе, что я контролирую ситуацию. Вам бы следовало дать мне умереть.
— Ну что вы, увидеть, что поступил глупо, не так уж страшно, — успокоил я его. — Со мной так было много раз. Переживете и вы. А кто этот ваш Гргсдн?
Свфт с рычанием обнажил клыки.
— Он мерзавец, низкий предатель, чьи подлые советы разрушили всю систему управления. Он надеется сбросить древнюю династию и посадить на престол Нефритового Дворца свой отвратительный клан! — тут генерал замолчал, словно чудовищность замыслов врага лишила его дара речи.
— А ребенок здесь при чем? — напомнил я ему. — И зачем оставлять девочку в Желтой Зоне?
Свфт содрогнулся.
— Они бросили вызов Знатнейшей, — сердито проворчал он. — Они могли потребовать от нее показать наследницу. И если бы она была не в состоянии предъявить им ребенка, вся структура рухнула бы. Остатки мира и порядка, чудом сохранившиеся после Погибели, исчезли бы, и наступил бы хаос. Я надеялся, что, может, — он замолчал, глядя на меня искоса маленькими красными глазками, внушавшими мне смутное беспокойство, — как-нибудь это приключение — вторжение — может нарушить их планы, и я получу возможность сплотить силы, выступающие за Правое Дело. Иначе…