Лондон Кейт. Средневековый варвар

   Кошмар. Целый час она провела с Уайетом, а будто одна минута прошла. Эта мысль оглушила ее. Джек был не прав. Люди наслаждаются ласками и любовными играми, им приятно слушать бьющиеся в унисон сердца, чувствовать единение тел и душ. Съежившись, Таллула взялась за дверную ручку, чувствуя, как подгибаются колени.
   Она осторожно приоткрыла дверь.
   — Кто это?
   На пороге стояли четыре высокие женщины, в свете фонаря над крыльцом на их кепках сверкали блесны. Они были в цветных туристских рубашках и джинсах. На каждой поношенной кепке переливалась красками черно-красная «Таллула».
   — Вы, должно быть, Таллула, — решительно заявила одна из женщин, и все они разом улыбнулись. — Вы выглядите абсолютно так же, как и творение Уайета. Такая заманчивая и соблазнительная… Сестренки, она ведь очень мила, правда?
   Таллула кашлянула.
   — Ммм… вы знакомы с Уайетом? Они схвачены с поличным: доказательство — на рухнувшей кровати с таким выражением лица, словно готово придушить вновь прибывших.
   — Это наш дорогой братишка. Порыбачив в вашем великолепном ручье, мы заглянули на стоянку, где находится его домик. Мы все с уловом, — по-южному мягко протянула старшая из женщин, волосы которой уже тронула седина.
   Она заглянула через плечо Таллулы.
   — Наш братик случайно не здесь? — И тут же ее глаза радостно зажглись. — Ну да, вот он, наш милый, дорогой братишка!
   — Привет, Перл, — сказал Уайет, кладя руку на талию Таллуле и ласково проводя ладонью по ткани халата. — Привет, Руби Мей… Джейд… Дора Белль.
   Сестры внимательно осмотрели его обнаженный торс, расстегнутые на поясе джинсы и босые ноги. Четыре пары проницательных глаз, так похожих на глаза Уайета, медленно прошлись по нему взглядом. Только слепой не понял бы, что здесь происходило минуту назад.
   — Вы приехали на день раньше, и в настоящий момент не к стати, — отрезал Уайет, собираясь закрыть дверь.
   Таллула, не обращая внимания на его сопротивление и мрачное выражение лица, не позволила ему этого.
   — Рада познакомиться с вами, — сказала она, приглашая женщин в дом.
   — Вы позволите нам почистить свой улов на крыльце у черного хода? — вежливо осведомилась Руби Мей.
   — Нет, черт побери, — угрюмо буркнул Уайет. — У вас что, нет мужей, детей, внуков, требующих вашей заботы? В тридцати милях от города у дороги есть гостиница. Селитесь там. Потом можете испечь пирог со сладким картофелем и отправить мне по почте.
   Но смутить сестер было не так-то просто. Они обнимали Уайета, целовали его, трепали по щеке. Уайет стойко переносил все это. Таллула улыбалась.
   — Вы останетесь у меня. В доме четыре спальни.
   — Уайет-Себастьян, малыш, с каких это пор ты стал пользоваться туалетной водой с ароматом сирени? — нежно спросила Перл. — Новая мужская мода?
   Таллула сжала губы, сдерживая улыбку.
   — Малыш Уайет-Себастьян?
   — Таллула… — угрожающе начал было Уайет.
   — Шевелись, Уайет. Отведи женщин к черному ходу, чтобы они смогли почистить свой улов, — сказала она, с улыбкой глядя на взбешенное выражение его лица.
   — Рыба в багажнике, малыш, — сказала Дора Белль. — Ты не принесешь ее?
   — Он такой хороший мальчик. Всегда был нашей опорой, — добавила Руби Мей, провожая взглядом направившегося к машине Уайета.
   — До тех пор, пока эта мегера не вывернула его наизнанку, сбежав с девочкой, чтобы потом таскаться по всему свету, — добавила Дора Белль.
   Руби Мей беспокойно взглянула на Таллулу.
   — Вам известно, как Уайет искал свою дочь? Ой, сестрички, а вдруг мы поступили очень плохо, свалившись на голову нашему братику и выболтав его тайны…
   — Мне все известно о Фоллен, — тихо проговорила Таллула. — Но, кроме меня, больше никому. Время еще не пришло.
   — Эта волчица отняла ее… — мрачно начала Дора Белль, и Таллула почувствовала, какая могучая ярость может подняться из самых глубин этих любящих сердец. Особенно если плохо поступают с членом их семьи.
   — Все уже позади, Дора Белль, — ласково произнесла Перл. — Наши испытания закончились. Уайет нашел свою девочку — и, по-моему, кое-что еще, — добавила она, и четыре сестры посмотрели на Таллулу. — Она такая милая, — сказала Перл, смахивая слезинку с глаза.
   — Вы просто прелесть, — сказала Руби Мей, целуя в щеку вспыхнувшую Таллулу. — Теперь мне понятно, как удалось Уайету создать свою блесну. «Таллула» — ваша точная копия. Такая же милая, женственная… Ой, она и пахнет так же, как цветущая сирень у нас дома, в Джорджии.
   — Ваше предложение погостить у вас принимается, — сказала Перл. — Вы не покажете, где туалет?
   Таллула провела женщин наверх. Сестры вслух восторгались ее прекрасным уютным домом, но вдруг разом смолкли. Таллула, искавшая в кладовке чистые полотенца, оглянулась и увидела, что женщины стоят перед дверью ее спальни.
   Улики были раскиданы по всей комнате, начиная от ночной сорочки Таллулы, заброшенной на трельяж, до разбросанных повсюду простыней и одеял. Экспонатом номер один была рухнувшая кровать. Экспонатом номер два — вскрытая серебристая упаковка, искрящаяся мириадами огоньков в лунном свете.
   — Ого! — выдохнула Перл.
   — О Господи! — прижала руку к сердцу Дора Белль.
   — Боже мой! — пропела Руби Мей. Затем все четверо с ослепительными улыбками повернулись к Таллуле.
   — Уайет отдал вам свое сердце, — тихо промолвила Джейд.
   Только тут Таллула вдруг заметила, что это ее первые слова.
   — Джейд говорит лишь то, что необходимо. Такой она стала после ранней смерти мужа. Покойный Генри жаловался, что она слишком болтлива, — объяснила Перл, выпроваживая сестер в ванную. — Мы мигом…
   Одевшись за считанные минуты, Таллула прикрыла за собой дверь спальни и нашла у черного хода что-то бурчащего Уайета.
   — Ты потрошишь эту рыбу так, словно вымещаешь на ней злобу, — осторожно начала она.
   Он взглянул на нее, затем снова стал размахивать ножом, точно саблей.
   Таллула, не выдержав, начала смеяться трудно было скрыть свое счастье в залитую лунным светом ночь…
   У Уайета был такой недовольный вид, что она не могла этого так оставить. Обвив его руками, Таллула приподнялась на цыпочки, положила подбородок ему на плечо и поцеловала со всей нежностью, переполнявшей ее сердце.
   Он сказал:
   — У меня руки в рыбных потрохах. А то я унес бы тебя от этой орды незваных гостей. Прицепив домик на колесах к своей машине, я увез бы тебя в какую-нибудь укромную сосновую рощу, где мы занялись бы любовью так, чтобы домик затрещал по швам. Мне не везет, Таллула. Такая неудача. Я еще не успел сказать, что люблю тебя, а они уже здесь. Ты ответишь за то, что открыла дверь вопреки моему запрету.
   Представив себе трещащий по швам домик на колесах, Таллула улыбнулась. У Уайета такой несчастный вид. Она еще крепче прижала его к себе и спросила:
   — Если бы ты затащил меня в трещащий по швам домик, что бы сталось с Лероем?
   Уайет только фыркнул в ответ, показав, что в настоящий момент Лерой его беспокоит меньше всего.

Глава 7

   Во вторую неделю июля установилась прохладная погода, и сестры не могли нарадоваться улову. Уайет же мечтал» чтобы клев союз всем прекратился, и тогда бы он смог вернуться в постель к Таллуле.
   — Знаешь, малыш Уайет-Себастьян, — сказала Перл, забрасывая «Таллулу» в речку, — ты не настолько стар, чтобы нельзя было подумать о ребенке. Ты же почти не вкусил радости отцовства.
   Рука Уайета застыла в воздухе; по затылку пробежала неприятная дрожь. Он уже не раз задумывался о странных приступах тошноты, накатывающих на Таллулу. Неужели есть возможность завести ребенка?
   Страх и радость одинаково мучили его.
   В тот первый раз все произошло слишком быстро. Вряд ли Таллула могла забеременеть от первого же стремительного порыва любви…
   Ребенок. Прищурившись, Уайет взглянул на восходящее солнце.
   Ему не позволили насладиться его первым ребенком, прикоснуться к этому волшебству. Сколько раз он высказывал желание положить руку на наливающийся живот своей жены и неизменно получал отказ.
   Но как отнесется Таллула к своей беременности?
   Послышалось довольное ворчание Лероя. Глазки-бусинки поросенка светились радостью. Его баловали и ублажали четыре сестры, Таллула, Фоллен и Миракл. Словно паша в гареме, Лерой правил в доме Таллулы, в то время как Уайет безуспешно пытался поспать в домике на колесах, загнанном к ней во двор.
   — Я слышала, как ты в три утра кидал камешки в окно бедной девочки, — сказала Дора Белль, сматывая леску. — Ей нужно спать. У нее столько дел.
   — Бедняжка. Она никогда не была матерью. Но ей тоже еще не поздно. Уайет, подумай, как она обрадуется возможности завести семью. Начать жизнь сначала. Фоллен ты очень нравишься. Готова поспорить, она задумывается: а что, если бы ты был ее отцом, — добавила Руби Мей, украдкой взглянув на брата.
   — Если он собирается обосноваться в этом городке, он должен, чтобы не смущать своих дам, обзавестись приличной одеждой и постричься, — сказала Джейд. — Насколько я понимаю, бродячая жизнь Уайета окончена.
   Уайет продолжал угрюмо ловить рыбу, стараясь сосредоточиться на своих мыслях. Но сестры не давали ему такой возможности.
   — Когда ты прислал нам по почте эти великолепные блесны, мы сразу же поняли, что твоя Таллула — нечто необыкновенное, — сказала Перл. — «Таллула» — это самое красноречивое признание в любви, какое мне только доводилось видеть.
   — Бедняжка. Когда сюда пришел ее отец — мы как раз чистили свой улов, — ей сделалось нехорошо. И ты, Уайет, поступил совершенно правильно, что усадил ее к себе на колени и крепко обнял. Все произошло так неожиданно… Она следила за рыбой на сковородке — и вдруг как-то обмякла.
   — Она не поняла, что с ней, — пробормотала Джейд.
   — Она девчонка здоровая. Если сейчас решит стать мамой, то при нынешних чудесах науки ей не о чем волноваться.
   — Она как-то пополнела…
   Уайет гневно взглянул на сестер, а те только улыбнулись ему в ответ.
   Все, кроме Джейд, задумчиво забросившей удочку в реку.
   — Таллула Джейн ждет ребенка, — уверенно произнесла она. — Она носит в себе дитя Уайета, сама того не зная. Я пытаюсь донести до нее эту мысль. Уайет-Себастьян, ты бы объяснил ей, что к чему, и женился на ней. Начни-ка за ней ухаживать.
   Перл усмехнулась.
   — Ему за ней не угнаться. Он слишком медлителен. А Таллула постоянно в движении.
   — Но один-то раз он ее догнал, это уж точно, — радостно добавила Руби Мей. — Наш братишка — парень не промах.
   — Когда вы собираетесь уезжать? — угрюмо спросил Уайет.
   — А куда нам торопиться? Мы тебе мешаем? — невинно захлопала ресницами Дора Белль.
   Из рощицы снова донеслось похрюкивание Лероя.
   Уайет едва сдержался, чтобы не кинуться прямо сейчас в кафе. Ему вдруг стало страшно, что он может потерять Таллулу — особенно сейчас, когда она обнаружит, что носит его ребенка. Если происшедшие с ней перемены заметили его сестры, могут заметить и другие.
   Уайет стиснул удочку, позволив «Таллуле» свободно скользить по поверхности воды. Так же легко идет по жизни Таллула, без особых усилий избавляясь от своих ухажеров… Долгие годы Уайет жил в страхе потерять след дочери; этот гложущий душу страх не оставлял его почти девятнадцать лет. И вот его снова прошибает холодный пот, когда Таллула проводит рукой по животу, если ее подташнивает.
   Он так любит ее…
   . Его сердце больше никогда не изведает любви.
   А что, если Таллула не любит его? Что, если он лишится ее — ставшей половиной его души, его сердца?
   — Не пугайся, братишка, — мягко произнесла Перл. — Любовь все преодолеет.
   — Мне хотелось бы ребенка, — медленно проговорил Уайет, впервые высказывая эту мысль своим сестрам, менявшим ему пеленки и знавшим все его тайны.
   — Ну конечно. В твоем сердце много любви, и в сердце Таллулы ее предостаточно, — заметила Джейд. — Так что поторопись, малыш Уайет. Скоро она станет глуха к окружающему миру, чтобы сберечь силы для растущей внутри ее жизни.
   Уайет улыбнулся, чувствуя, как поет в груди его сердце.
   — Только посмотрите на него! — воскликнула Дора Белль. — Шесть футов четыре дюйма самодовольства, разбавленного любовью и улыбками!
   — Милый наш братишка! — с глубоким чувством промолвила Перл.
   — Пора подсекать, — воспользовалась рыбацкой терминологией Джейд. — Таллула — улов завидный.
   Вечером Фоллен училась забрасывать блесну в маленьком пластмассовом бассейне, который установила для Миракл у себя во дворе Таллула. Уайет, стоя за спиной дочери, показывал, как вести леску левой рукой, держа удочку в правой.
   Закрыв глаза, он вспоминал, когда последний раз держал на руках Фоллен, и стискивал зубы, чтобы не сказать ей, какая она красивая…
   — Замечательно… прекрасно… — говорил он. — Просто отлично. Фоллен просияла.
   — Ты действительно так считаешь, Уайет? Он кивнул, погруженный в свои мысли. Фоллен унаследовала от Ремингтонов высокий рост и телосложение — с виду хрупкое, но в случае необходимости способное продемонстрировать железную выносливость. Она уже проявила эти качества, пройдя через тяжелые испытания, заботясь об очаровательной малышке Миракл — его внучке. Миракл обхватила ногу Уайета.
   — На ручки!
   Сглотнув комок в горле, он поднял миниатюрную копию своей дочери. Приняв сочный поцелуй внучки, Уайет растаял: вот такой, наверное, была в детстве Фоллен: море кудряшек и большие, широко раскрытые глаза.
   Таким ли будет их с Таллулой ребенок?
   Фоллен обернулась к нему. Таллула, подойдя к ней, обняла девушку за талию.
   — Он просто чудесный человек, — нежно произнесла она, глядя, как Уайет целует пальчики Миракл, слушая ее восторженный лепет.
   — Я знаю. Я никогда не встречала таких людей, — сказала Фоллен, не отрывая взгляда от Уайета. Затем она смущенно посмотрела на его сестер, обступивших Уайета и Миракл.
   — Семья, — печально прошептала Фоллен. — Как нужна семья моей дочери!
   — Мы станем вашей семьей, — ответила Перл. — Мы готовы принять вас с Миракл. Фоллен прижалась к Таллуле.
   — Мне пришлось через такое пройти! Возможно, вы и не захотели бы принять нас…
   Он должен был находиться рядом с дочерью, но его там не было…
   Сестры посмотрели на Уайета; Джейд прикоснулась к его руке.
   — В жизни каждого человека есть тайны, — мягко произнес Уайет. — Иногда приходится начинать жизнь сначала. Мне кажется, тебе удалось создать хороший дом для себя и своей дочери… И ты нашла людей, полюбивших тебя такой, какая ты есть.
   Хрупкое тело Фоллен затряслось от рыданий, и она уткнулась лицом в плечо Таллулы.
   — Нам пора домой, — прошептала она. — Вам хочется побыть в кругу своей семьи.
   — Никуда ты не пойдешь, — мягко возразила Таллула, прижимая девушку к себе. — Мы любим вас с Миракл, вы стали частью нашей жизни…
   Уайет обнял Миракл, чувствуя, как сердце обливается кровью от желания утешить девушку, сказать ей, что она его дочь… что он любит ее и искал столько лет, потому что любовь эта не имеет конца.
   — Любовь не имеет конца, Фоллен, — услышал он свой голос, сдавленный от волнения. — Она продолжается и становится только крепче.
   Дора Белль, всхлипнув, бросилась к Фол-лен; сестры последовали за ней.
   — Ты наша, Фоллен-Луиза, — решительно заявила Джейд, целуя девушку в мокрую щеку. — Так что с этого дня у тебя есть семья.
   Фоллен заморгала, прогоняя слезы.
   — Откуда вам известно, что мое второе имя — Луиза?
   Джейд оглянулась на сестер. Перл, поправляя кудри девушки, твердо сказала:
   — Луизой звали нашу мать, а ты немного похожа на нее.
   — Правда? — В голосе Фоллен прозвенело счастье.
   — Конечно. И ты похожа на моих детей и всех их кузин и кузенов. Так что, как видишь, семейство Ремингтонов имеет все основания заявлять на тебя права.
   Миракл обнимала и трепала Уайета, и тот вдруг почувствовал, что у него по щеке скользнула слеза, повиснув на губе. Слизнув соленую влагу, он уткнулся носом в кудряшки девочки.
   — Все будет хорошо, Фоллен.
   Потом сестры и Таллула забрали Миракл в дом, чтобы уложить ее спать, напевая старинные колыбельные. Фоллен и Уайет сели на качели. Он смотрел на дочь, окутанную одиночеством и печалью, и у него щемило сердце.
   — Я хочу, чтобы у Миракл было то, чего никогда не было у меня… Семья. У мамы была одна цель в жизни: не позволить моему отцу видеться со мной. Теперь она счастлива, разъезжает по свету со своим новым мужем. Но я хочу, чтобы у Миракл был дом. Человек, оставивший мне этот дом и счет в банке, был послан нам Богом, — шепотом говорила Фоллен. — Элеганс — это первый мой дом.
   Уайет шумно втянул воздух, борясь с сомнениями и опасениями.
   — Ты никогда не задумывалась, быть может, твой отец искал тебя? Может, он любит тебя?
   — Мама рассказывала, как плохо он обращался с нею. Поэтому она быстро собралась, взяла меня и вместе со своим другом уехала в Европу, потом мы вернулись в Штаты, однако вскоре снова куда-то уехали… Но она любила меня, и я любила ее, а отец ее обижал…
   Фоллен отвернулась, снова заливаясь слезами.
   Не выдержав, Уайет прижал ее к груди.
   — С годами все меняется. Забудь о прошлом, девочка; теперь у тебя есть семья.
   — С тобой так спокойно…
   Она прильнула к нему, и Уайет обвил ее руками, глядя в сгущающиеся сумерки. Сейчас нельзя сказать Фоллен, что он ее отец. Обнимая ее хрупкое тело, Уайет скорбел вместе с нею.
   Прошло несколько минут, и Фоллен встрепенулась.
   — Что же я, это неудобно…
   Уайету хотелось воскликнуть, что она его дочь, что он любит ее с того самого мгновения, когда медсестра показала ее. Что мать лгала, не желая делиться дочерью… Боль раздирала его, сдавив горло…
   Знакомый запах Таллулы коснулся Уайета. Хозяйка кафе села на качели.
   — Все будет хорошо, — решительно заявила она.
   Фоллен поежилась, и Уайет обнял одной рукой ее, а другой — Таллулу.
   — Давайте просто посидим на качелях, и пусть мои сестры суетятся вокруг Миракл и Лероя, — сказал он. — Вы будете охранять меня от их докучливых забот.
   Фоллен звонко рассмеялась, женщины положили головы на плечи Уайету. Ночную тишину нарушало лишь поскрипывание качелей.
   — Надо смазать ось, — сказал Уайет, целуя женщин в макушки.
   — Шшш, Таллула засыпает, — шепнула Фоллен.
   — Что-то ритм моей жизни замедлился, — хмуро откликнулась Таллула. — Тесто не подходит, ухажеры перестали приглашать на быстрые танцы. Старею.
   У нее жутко ныла грудь, но она приписала это мыслям о том, как пальцы Уайета гладят крылышки приманок. Ровно месяц назад на берегу реки они занимались любовью, и воспоминания об этом будут мучить ее до конца жизни. Таллула зевнула, ловя себя на том, что ей хочется вишневого пирога с маринованным укропом — изобретение Норма. Уайет вздрогнул, и она посмотрела на него.
   На его лице появился ужас, и Таллула поняла, что последние мысли высказала вслух.
   — Я люблю вишню и люблю маринованный укроп, — огрызнулась она. — Что в этом такого?
   В последнее время Уайет уделял ей гораздо больше внимания, чем своей дочери; его сестры постоянно подшучивали над ним с заговорщицким видом. Таллула снова зевнула, перебарывая желание уютно устроиться на его широкой груди.
   Через два часа Таллула сидела на тренировке волейбольной команды и любовалась пушечными подачами Джоан Белл, способными пробить стену.
   Она должна занять ее место. Капитан команды на скамейке запасных — это смешно.
   — Может, не хватает железа, — зевнув, пробормотала она.
   — Угу, — поддакнул Уайет. — Ты не думаешь о том, что пора перейти к чему-нибудь поспокойнее?
   — Нет. Я всегда дружила со спортом. — Она снова зевнула.
   — Верно, — пробормотал Уайет, бросив на нее страстный, горячий взгляд, напомнивший ей о том вечере, который прервало появление его сестер.
   В перерыве между сетами Рэнди Ньюкамер, подойдя к скамейке запасных, опустился перед ними на корточки.
   — Эй, Таллула, в чем дело? Неважно себя чувствуешь? — спросил он, трогая ей лоб. Таллула сверкнула глазами.
   — Ступай откуда пришел. Оставь меня в покое.
   Рэнди взглянул на Уайета.
   — Когда я с ней встречался, она так не грубила, — обиженно заметил он. — Может, ты с ней плохо обращаешься?
   Таллуле не надо было оборачиваться, чтобы понять, что Уайет нахмурился; это прозвучало в его угрожающем тоне:
   — Она дала тебе отставку, так? А у меня с ней — всерьез и надолго.
   Текс Уилсон, врач-терапевт, вытерев пот, пристально всмотрелся в Таллулу. В свое время она свела его с Мейзи Уолтере, и теперь дело двигалось к помолвке. Опустившись на колени, Текс пощупал у Таллулы пульс.
   — Нездоровится?
   — Она чувствует себя просто прекрасно, — буркнул Уайет, вырывая у него руку Таллулы.
   Текс, бывший боксер-тяжеловес, ежедневно упражнявшийся со штангой, окинул оценивающим взглядом Уайета, его футболку и потертые джинсы.
   — Тут нужен особый подход, — заявил он, встретившись взглядом с Уайетом.
   — На следующей неделе я приду на тренировку по софтболу, — сказала Таллула, а Уайет, скрипнув зубами, сжал ей запястье.
   Текс покачал головой, Рэнди, схватив полотенце, стал вытирать вспотевшую грудь.
   — Поберегла бы ты себя, — в один голос произнесли они.
   — Ты такая бледная и едва на ногах стоишь. Никакого спорта до тех пор, пока тебе не станет лучше, — твердо заявил Текс.
   Уайет шумно вобрал в грудь воздух, окинув недовольным взглядом Таллулу и ее бывших ухажеров.
   — Она перешла на ловлю рыбы, — отчетливо выговорил он. — Этот спорт лучше.
   Когда они пришли к Таллуле домой, Уайет, затолкнув ее в кладовку с одеждой, обрушился на нее с поцелуями, не обращая внимания на шарфы и платки, падающие с вешалки. Таллула дрожала, проникшись страстным желанием от макушки до пяток. Отмахнувшись от вешалок, она приподнялась на цыпочки и обвила Уайета руками.
   — Я по тебе соскучился, — прошептал он, прижимаясь к ее горячей щеке и засовывая руку под блузку.
   Грудь Таллулы словно сама собой бросилась навстречу его ладони, изнывая от жажды ласки. Ноги у нее подкосились, тело обмякло. Невольно вспомнился тот сладостный миг, который прервали сестры Уайета.
   — Не щипли меня так, словно я — одна из твоих приманок, Уайет Ремингтон, а то я… — Она тоненько вскрикнула, но он заглушил этот звук новым поцелуем. — Уайет, мы уже не школьники, — пробормотала она между двумя поцелуями.
   Прижимаясь к дрожащему, пышущему жаром телу Уайета, Таллула вдруг почему-то подумала, что не чувствует никакой слабости и переполнена желанием отдаться Уайету.
   — Пойдем ко мне в домик, — прошептал он, целуя мочки ее ушей. — Посмотрим «Мисс Хрюшку».
   Таллула рассмеялась, затем легонько куснула его в щеку.
   — Вот еще!
   Уайет, прижимая ее к себе, засунул руку ей под джинсы, лаская живот.
   — Я хочу, чтобы у нас с тобой был ребенок, — тихо произнес он. Таллула едва слышала его слова за стуком своего сердца. — Как ты к этому относишься? Таллула застыла.
   — Ты имеешь в виду, усыновить? В нашем-то возрасте?
   Уайет опустил подбородок ей на макушку. Таллула дунула, отгоняя ленточку, перелетевшую с его плеча ей на нос.
   — Да, — решительно сказал он. — Давай поженимся прямо сейчас и попробуем. Мои маленькие головастики не проверяли свои силы с тех пор, как много лет назад была зачата Фоллен. Если не считать того раза на берегу ручья, когда ты овладела мною прежде, чем я успел подготовиться.
   Таллула недоуменно заморгала.
   — Головастики?
   — Ты забыла биологию? Женские яйцеклетки… мужские…
   — Уайет Ремингтон! — вспыхнула она.
   — Это неотъемлемая часть любви, — объяснил он. — И мы же не имели возможности испробовать ее по-настоящему. Я люблю тебя, Таллула, и…
   — Головастики, — тупо повторила Таллула, прижимая руку к животу.
   Закрыв глаза, она увидела стайку рыбок, направляющихся к теплому темному логову…
   Уайет надавил на задергавшуюся под чьими-то ударами дверь. Послышался голос Перл:
   — Уайет-Себастьян, это ты?
   — Уходи, сестричка, — отрезал он. — Я ухаживаю за своей возлюбленной в единственном закутке дома, который вы нам оставили. Как я жду того часа, когда вы уедете отсюда!
   За дверью зазвучал женский смех, и Таллула пылающим лицом уткнулась в шею Уайету.
   — Неудобно как, — пробормотала она, а он, проведя рукой по ее спине, поцеловал ее в лоб.
   — Ты разрешаешь мне сбегать в кафе и попросить Норма испечь вишневый пирог с маринованным укропом? — соблазнительно улыбнулся Уайет. — Если ты запрешь дверь своей спальни, я заберусь в окно по дереву и доставлю тебе десерт.
   Отпрянув от него, Таллула зажгла в кладовке свет. Уайет был распален до предела. Сняв с его плеча розовый шелковый платок, Таллула повязала его на шею Уайету и расправила концы на груди.
   — Не могу поверить, что мы вот так стоим в кладовке и целуемся. Да еще разговариваем при этом о голо… о биологических основах зачатия.
   — Привыкай, — покровительственным тоном произнес Уайет, выводя ее из кладовки с видом провинциального эсквайра, прогуливающегося с невестой. Грациозным движением он закинул конец платка на плечо.
   Сестры ждали их затаив дыхание, со слезами на глазах.
   — Братишка-то наш взрослеет, — заметила Джейд, рассматривая розовый платок. — Рот до ушей, прямо крокодил, готовый слопать бедную девочку.