Страница:
— Кого? Уайета?
Отец непонимающе уставился на нее, но затем громко расхохотался.
Уайет закрыл коробку с блеснами и покачал головой. Когда он предложил Таллуле уйти из кафе вместе, та уцепилась за стойку обеими руками так, что костяшки пальцев побелели.
Он потер глаза: резь в них напоминала о недосыпе. Два часа ночи; до открытия рыболовного состязания можно поспать часов пять. Взглянув в небольшое зеркальце, он провел рукой по подбородку. Жесткая щетина, соприкоснувшаяся с его ладонью, как нельзя лучше подходила к его мрачному настроению. Под глазами мешки, волосы взъерошены, Уайет действительно смахивал на средневекового варвара.
Тусклое освещение домика на колесах высветило седину в его волосах, и Уайет, нахмурившись, стиснул зубы.
— Старый хрен из средневековья, — пробормотал он, и вдруг раздался стук в дверь.
— Уайет, ты здесь? — послышался тихий голос Таллулы.
Он стремительно распахнул дверь и увидел отшатнувшуюся Таллулу.
— Что ты тут делаешь? — спросил он, удивленно глядя на узкое черное платье, открывающее длинные ноги.
Таллула откинула голову назад. В свете тусклого фонаря на стоянке блеснули капли дождя в ее волосах. Поправив ремень на плече, она прижала к себе большую черную сумку. В глубоком вырезе платья заискрилась влажная от дождя кожа.
— Что ты здесь делаешь, да еще так разодетая? Где твой плащ? — воскликнул Уайет, затаскивая Таллулу в домик.
Схватив полотенце, он стал вытирать ей лицо и плечи. Затем, наклонившись, поставил ногу Таллулы себе на колено и тоже стал вытирать.
— Ты простудишься!
— Уайет, ты рад или не рад видеть меня? — спросила Таллула, роняя сумку на пол.
Сумка больно ударила его по босым ногам, но Уайет был слишком погружен в свои мысли, чтобы обращать на это внимание.
— Я передумал, — заявил он, отодвигая сумку ногой. — Обещания недостаточно. Мне нужно гораздо больше.
Посмотрев на него, Таллула убрала волосы с его щеки. Уайет успел поймать и поцеловать ее руку.
— Чего ты от меня хочешь? — дрогнувшим голосом спросила Таллула. — По каким правилам мы играем?
Уайет тщательно взвесил слова. Он слишком поспешно обременил Таллулу своей любовью и головастиками. Теперь она смотрит на него с опаской. Но она же пришла к нему…
— Я хочу, чтобы ты относилась ко мне достаточно серьезно, — точно со стороны услышал себя Уайет. — Между нами теперь есть ребенок, и нужно, чтобы он — или она — знал, что я могу настоять на своем, общаясь с его матерью — рыжеволосым смерчем. Между нами должно быть равноправие.
Он поставил на кон все, и его сердце неистово колотилось от страха, что Таллула уйдет.
— Я хочу знать наверняка, что ты никогда не будешь думать обо мне так, как думала о своем бывшем муже. Чтобы ты знала, что я никогда не обижу тебя. — Уайет сглотнул комок в горле. — Чтобы ты никогда не чувствовала себя загнанной в угол.
Если сейчас Таллула уйдет от него, ему придется применить другую тактику, чтобы заставить ее понять, насколько глубоки его чувства. Она должна знать, что каждый день начинается с мысли о ней, что его сердце болит, когда ее нет рядом, и наполняется счастьем, когда они вместе…
Таллула должна узнать всю глубину его чувств.
Не требует ли он слишком многого?
— Покажи, — прошептала Таллула, отдаваясь его объятиям. — О, Уайет, покажи мне, что тебе от меня нужно.
Он крепко обнял ее, опасаясь, что сейчас проснется и Таллула исчезнет. Он уткнулся лицом в сладкий изгиб ее шеи, вдыхая головокружительный аромат. По крайней мере на время он обрел дом.
— Ты приехала, чтобы высосать из меня все соки? — дрогнувшим голосом спросил он.
— Прости меня, что я сказала о ребенке в такой неподходящий момент, — прошептала Таллула. — Прости, что не пошла за тобой. Тебе было больно, да?
— Но сейчас ты здесь. — Он провел рукой по ее спине.
Таллула пригладила ему волосы на макушке, провела ладонью по напряженным мышцам плеч.
— Все очень ново и необычно, — прошептала она.
Он закрыл глаза, наслаждаясь теплом ее тела. Таллула прижалась к нему, щекоча ресницами его шею.
— Уайет, возможно, никакого ребенка нет. Я еще не была у врача. Но домашний тест на беременность дал положительный результат.
— Посмотрим. — Он поцеловал ее в щеку. — Первым делом надо сходить к врачу. Ломни только, что я тебя люблю. Я очень постоянен в своих чувствах, Таллула Джейн.
— Для меня все это незнакомо, — дрогнувшим голосом сказала Таллула, оглядывая крохотное помещение и смятую кровать. — Я никогда раньше не преследовала мужчину и не загоняла его в угол.
— Стесняешься? — ухмыльнулся Уайет, проникаясь все большей любовью к ней за то, что она сохранила все это для него.
Таллула, повернувшись к нему, нежно провела рукой по его волосам.
— А ты?
— Не скажу, что из меня когда-либо прежде высасывали все соки… наверное, это твой наряд, — пробормотал Уайет, опуская взгляд на грудь Таллулы, вжавшуюся в его тело. Если он не ошибается, под платьем — черный кружевной лифчик.
При этой мысли он напрягся.
— У тебя очень милое платье. Красивое.
— «Милое». И это все? «Милое»? Ты хоть представляешь себе, сколько труда приходится приложить женщине, чтобы облачиться во все это? — недовольно сказала она. — Уайет Ремингтон, я хочу, чтобы ты должным образом оценил ванну с благовониями, отутюженное платье, уже несколько лет висевшее в шкафу. Еще мне пришлось разбудить Норма и предупредить его, что сегодня я пироги печь не буду…
Таллула хмуро взглянула на него, а Уайет, нежно проведя рукой по ее ягодицам, прижал ее к себе, заставив почувствовать его растущее возбуждение.
— И еще я хочу сказать тебе, Уайет, что в словах «присмотри за моей свиньей» нет никакой романтики. Поэтому я оставила Лероя у отца. Поросенок очень скучает по тебе, и я взяла бы его с собой, но…
Подняв подол ее платья, Уайет засунул пальцы под кружевной пояс с резинками для чулок.
— Что в этой сумке?
— Ночная сорочка, — ответила Таллула, чувствуя, как у нее начинают заливаться краской щеки. Взглянув на обнаженную грудь Уайета, она провела по ней пальцем. — Тебе придется отвернуться, пока я переоденусь в нее. Если… если, конечно, ты не хочешь, чтобы я остановилась в гостинице…
Уайет весело рассмеялся; Таллула хмуро покачала головой.
— Странный ты человек, Уайет Ремингтон, — задумчиво сказала она.
Глава 10
Отец непонимающе уставился на нее, но затем громко расхохотался.
Уайет закрыл коробку с блеснами и покачал головой. Когда он предложил Таллуле уйти из кафе вместе, та уцепилась за стойку обеими руками так, что костяшки пальцев побелели.
Он потер глаза: резь в них напоминала о недосыпе. Два часа ночи; до открытия рыболовного состязания можно поспать часов пять. Взглянув в небольшое зеркальце, он провел рукой по подбородку. Жесткая щетина, соприкоснувшаяся с его ладонью, как нельзя лучше подходила к его мрачному настроению. Под глазами мешки, волосы взъерошены, Уайет действительно смахивал на средневекового варвара.
Тусклое освещение домика на колесах высветило седину в его волосах, и Уайет, нахмурившись, стиснул зубы.
— Старый хрен из средневековья, — пробормотал он, и вдруг раздался стук в дверь.
— Уайет, ты здесь? — послышался тихий голос Таллулы.
Он стремительно распахнул дверь и увидел отшатнувшуюся Таллулу.
— Что ты тут делаешь? — спросил он, удивленно глядя на узкое черное платье, открывающее длинные ноги.
Таллула откинула голову назад. В свете тусклого фонаря на стоянке блеснули капли дождя в ее волосах. Поправив ремень на плече, она прижала к себе большую черную сумку. В глубоком вырезе платья заискрилась влажная от дождя кожа.
— Что ты здесь делаешь, да еще так разодетая? Где твой плащ? — воскликнул Уайет, затаскивая Таллулу в домик.
Схватив полотенце, он стал вытирать ей лицо и плечи. Затем, наклонившись, поставил ногу Таллулы себе на колено и тоже стал вытирать.
— Ты простудишься!
— Уайет, ты рад или не рад видеть меня? — спросила Таллула, роняя сумку на пол.
Сумка больно ударила его по босым ногам, но Уайет был слишком погружен в свои мысли, чтобы обращать на это внимание.
— Я передумал, — заявил он, отодвигая сумку ногой. — Обещания недостаточно. Мне нужно гораздо больше.
Посмотрев на него, Таллула убрала волосы с его щеки. Уайет успел поймать и поцеловать ее руку.
— Чего ты от меня хочешь? — дрогнувшим голосом спросила Таллула. — По каким правилам мы играем?
Уайет тщательно взвесил слова. Он слишком поспешно обременил Таллулу своей любовью и головастиками. Теперь она смотрит на него с опаской. Но она же пришла к нему…
— Я хочу, чтобы ты относилась ко мне достаточно серьезно, — точно со стороны услышал себя Уайет. — Между нами теперь есть ребенок, и нужно, чтобы он — или она — знал, что я могу настоять на своем, общаясь с его матерью — рыжеволосым смерчем. Между нами должно быть равноправие.
Он поставил на кон все, и его сердце неистово колотилось от страха, что Таллула уйдет.
— Я хочу знать наверняка, что ты никогда не будешь думать обо мне так, как думала о своем бывшем муже. Чтобы ты знала, что я никогда не обижу тебя. — Уайет сглотнул комок в горле. — Чтобы ты никогда не чувствовала себя загнанной в угол.
Если сейчас Таллула уйдет от него, ему придется применить другую тактику, чтобы заставить ее понять, насколько глубоки его чувства. Она должна знать, что каждый день начинается с мысли о ней, что его сердце болит, когда ее нет рядом, и наполняется счастьем, когда они вместе…
Таллула должна узнать всю глубину его чувств.
Не требует ли он слишком многого?
— Покажи, — прошептала Таллула, отдаваясь его объятиям. — О, Уайет, покажи мне, что тебе от меня нужно.
Он крепко обнял ее, опасаясь, что сейчас проснется и Таллула исчезнет. Он уткнулся лицом в сладкий изгиб ее шеи, вдыхая головокружительный аромат. По крайней мере на время он обрел дом.
— Ты приехала, чтобы высосать из меня все соки? — дрогнувшим голосом спросил он.
— Прости меня, что я сказала о ребенке в такой неподходящий момент, — прошептала Таллула. — Прости, что не пошла за тобой. Тебе было больно, да?
— Но сейчас ты здесь. — Он провел рукой по ее спине.
Таллула пригладила ему волосы на макушке, провела ладонью по напряженным мышцам плеч.
— Все очень ново и необычно, — прошептала она.
Он закрыл глаза, наслаждаясь теплом ее тела. Таллула прижалась к нему, щекоча ресницами его шею.
— Уайет, возможно, никакого ребенка нет. Я еще не была у врача. Но домашний тест на беременность дал положительный результат.
— Посмотрим. — Он поцеловал ее в щеку. — Первым делом надо сходить к врачу. Ломни только, что я тебя люблю. Я очень постоянен в своих чувствах, Таллула Джейн.
— Для меня все это незнакомо, — дрогнувшим голосом сказала Таллула, оглядывая крохотное помещение и смятую кровать. — Я никогда раньше не преследовала мужчину и не загоняла его в угол.
— Стесняешься? — ухмыльнулся Уайет, проникаясь все большей любовью к ней за то, что она сохранила все это для него.
Таллула, повернувшись к нему, нежно провела рукой по его волосам.
— А ты?
— Не скажу, что из меня когда-либо прежде высасывали все соки… наверное, это твой наряд, — пробормотал Уайет, опуская взгляд на грудь Таллулы, вжавшуюся в его тело. Если он не ошибается, под платьем — черный кружевной лифчик.
При этой мысли он напрягся.
— У тебя очень милое платье. Красивое.
— «Милое». И это все? «Милое»? Ты хоть представляешь себе, сколько труда приходится приложить женщине, чтобы облачиться во все это? — недовольно сказала она. — Уайет Ремингтон, я хочу, чтобы ты должным образом оценил ванну с благовониями, отутюженное платье, уже несколько лет висевшее в шкафу. Еще мне пришлось разбудить Норма и предупредить его, что сегодня я пироги печь не буду…
Таллула хмуро взглянула на него, а Уайет, нежно проведя рукой по ее ягодицам, прижал ее к себе, заставив почувствовать его растущее возбуждение.
— И еще я хочу сказать тебе, Уайет, что в словах «присмотри за моей свиньей» нет никакой романтики. Поэтому я оставила Лероя у отца. Поросенок очень скучает по тебе, и я взяла бы его с собой, но…
Подняв подол ее платья, Уайет засунул пальцы под кружевной пояс с резинками для чулок.
— Что в этой сумке?
— Ночная сорочка, — ответила Таллула, чувствуя, как у нее начинают заливаться краской щеки. Взглянув на обнаженную грудь Уайета, она провела по ней пальцем. — Тебе придется отвернуться, пока я переоденусь в нее. Если… если, конечно, ты не хочешь, чтобы я остановилась в гостинице…
Уайет весело рассмеялся; Таллула хмуро покачала головой.
— Странный ты человек, Уайет Ремингтон, — задумчиво сказала она.
Глава 10
Уайет провел пальцами по глубокому вырезу платья Таллулы, и она вздрогнула.
— Мне ничего о тебе не известно, Уайет-Себастьян.
Он поднял бровь.
— Начнем с имени. Себастьяном звали какого-то прапрадедушку, отличившегося в гражданскую войну. Я долго нес на себе бремя этого имени и сейчас охотно избавился бы от него.
Его палец скользнул под ткань.
— Дорогая, у тебя восхитительная грудь, — пробормотал он. — Такой контраст между молочной белизной и темно-розовыми кончиками. Этот красноватый цвет наводит меня на мысли о южных окраинах твоего тела…
— Как тебе не стыдно! — Таллула поежилась, так как блуждающие пальцы Уайета прикоснулись к ее соскам, с готовностью встрепенувшимся и натянувшим тонкую ткань. Она вспыхнула, поймав себя на том, как возбудило ее прикосновение Уайета. Отпрянув, Таллула прижалась к маленькому столику, глядя, как Уайет достает с полки две свечи. — Что ты делаешь?
Вставив свечи в подсвечник, он включил магнитофон. В тесной комнатке закружились романтические звуки скрипки. Уайет привлек Таллулу к себе, и та, откинувшись, посмотрела ему в глаза.
— По-моему, мужчине не пристало говорить с женщиной об интимных частях ее тела. Рука Уайета скользнула вниз, к ее животу.
— Дорогая, ты ни разу не дала мне возможности испробовать мою технику обольщения. Твой стремительный стиль вынуждает меня думать только о том, как бы поспеть за тобой.
Таллула провела рукой по напряженным мышцам его плеч и шеи, затем накрутила на палец длинные густые волосы, которыми заросла его грудь.
— Мне хотелось бы знать, почему у тебя несколько лет не было… связи с женщиной. Насколько мне известно, для мужчины такое долгое воздержание неестественно.
Уайет поднес ее руку к губам, целуя кончики пальцев.
— Я берег силы и любовь для тебя, Таллула Джейн.
Он поцеловал ее в щеку, затем перешел к чувственным уголкам ее губ.
— Ммм… ты… ты полагаешь, я… Уайет, я тебя удовлетворяю?
— Больше, чем я смел мечтать… Он поцеловал другой уголок ее губ, и Таллула ответила ему стремительным движением языка.
— Уайет, а ты видишь меня во сне? Ни один мужчина еще не говорил ей этого. Таллула затаила дыхание. Уайет постоянно присутствует в ее снах, и, если он не ответит ей тем же, весь мир рухнет.
— Ты снишься мне… и когда я просыпаюсь и обнаруживаю, что тебя нет в моих объятиях, мне кажется, что я сейчас же умру, — сдавленно пробормотал он, а его рука уже скользнула к молнии.
— Правда? — спросила Таллула, не пытаясь скрыть охвативший ее восторг.
Сняв с нее платье, Уайет окинул долгим взглядом ее тело, задержавшись на кружевном поясе.
— Да, Таллула Джейн, на тебя приятно посмотреть, — с восхищением протянул он.
— Уайет… мне страшно, — с дрожью в голосе призналась Таллула.
— Иди ко мне, — нежно прошептал он, привлекая ее к себе. — Мне тоже страшно.
— Да? — Она никак не могла представить себе, что Уайет может чего-то бояться. Его улыбка пощекотала ей щеку.
— Ну конечно. Я боюсь потерять тебя. Знаешь, однолюбам очень плохо катиться по жизни, когда они лишаются своей половины… Точь-в-точь спущенное колесо на пустынной дороге… Я боюсь потерять тепло, заливающее меня всякий раз, когда я вижу тебя. Он уткнулся носом в ее волосы.
— Ты моя жизнь, Таллула. Свет солнца.
— Правда? — Таллула прильнула к нему, упиваясь открытием этого нового Уайета. Его большие руки сняли с нее лифчик.
— И еще одна мысль прошибает меня до дрожи и холодного пота.
— О, Уайет, как страшно! Что это за мысль? — спросила Таллула, пугаясь страхов, терзающих ее любимого.
— Почему бы тебе не лечь в постель, а я побреюсь и потом обо всем расскажу тебе, — предложил он, приподнимая ее. Потершись щекой о грудь Таллулы, он нежно поцеловал ее, вопросительно глядя на любимую женщину.
Таллула задрыгала ногами, не доставая до пола.
. — Этот домик сделан по особому заказу, — объяснил Уайет, целуя ей подбородок. — Потолок поднят на целый фут. Итак, отвечай: ты согласна лечь в кровать и подождать, пока я побреюсь?
Мгновение спустя Таллула уже лежала на узкой кровати и смотрела, как Уайет бреется при свечах. Напевая, он намылился и взял опасную бритву. Это зрелище заворожило Таллулу. Наконец Уайет стер остатки пены, и его подбородок засиял.
— Как интересно! — воскликнула она, когда он задул свечи. — Но, Уайет, ты не рассказал мне о своих страхах.
Таллула услышала, как упали на пол его джинсы. Одеяло приподнялось, и на нее пахнуло холодом. Неширокая, но удобная кровать заскрипела, и Таллула подвинулась. Уайет, улегшись рядом с ней, взял ее руку и положил на свое сердце.
— Таллула Джейн, меня не покидает жуткий страх, что мы никогда не сможем насладиться медленной, совершенной любовью.
У нее учащенно забилось сердце.
— Прости, что из-за меня ты так страдаешь, — дрогнувшим голосом начала она.
— Да нет, — Уайет перевернулся на бок. — Мне очень хорошо с тобой. Просто я хочу, чтобы мы занимались любовью медленнее. Я никуда не денусь. И мы можем не торопиться.
Сбросив одеяло, он стал целовать ей лицо, плечи, грудь. Он разглядывал ее тело, не позволяя ей снова укрыться одеялом.
— Я думал о романтичном вечере — мы бы сходили в кино или ресторан, потом танцевали бы при свечах. Затем, после нескольких неторопливых поцелуев, легли бы в постель. Я не хочу, чтобы ты снова сказала, что старине Уайету нужно поучиться искусству ухаживания.
— Ухаживания? — повторила Таллула, а он уже покрывал ее грудь легкими поцелуями.
— Ты сексуально заряженная женщина, Таллула, — прошептал он, целуя ей пупок, а рука Уайета накрыла ее лоно. Его пальцы медленно скользнули внутрь, и Таллула перестала дышать. — И ты не стесняйся, потрогай меня, — сказал Уайет, прижимаясь щекой к ее животу.
Таллула провела рукой по его плечам, пощупала пальцем вздувшиеся под кожей мышцы. Уайет нежно поцеловал ей живот, и она изогнулась, отрывая бедра от кровати.
— Уайет…
— Ммм? — Его поцелуи спустились еще на два дюйма ниже, затем он вынужден был уступить Таллуле, вцепившейся ему в волосы. — Веди меня куда хочешь, — после долгого сладкого поцелуя сказал он. — Согрей меня своим огнем, ибо без тебя мне холодно и одиноко.
Таллула, закрыв глаза, наслаждалась ласковым голосом Уайета, старинными романтическими оборотами. А он продолжал нашептывать ей на ухо нежные слова, жаром разливающиеся по всему ее телу.
Таллула медленно, стыдливо ввела Уайета в свое тело, и он закрыл глаза, проникая все глубже. Подсунув руки ей под ягодицы, Уайет поднял ее еще выше, до конца наполнив ее, и Таллула испугалась, не торопится ли она опять.
Уайет прошептал:
— А теперь давай поговорим о том, что между нами…
— Поговорим? — Обвив ногами его талию, Таллула крепко сжала его бицепсы и застонала;
Уайет нежно покинул ее, но тотчас же наполнил вновь. — Поговорим? Уайет, делай же что-нибудь!
— Что-нибудь мы как раз и делаем, — весело напомнил он ей.
Однако сейчас не самое подходящее время шутить. Сомкнув руки у него на шее, Таллула привлекла его к себе.
— Таллула, можно рассказать тебе, чего я хочу? Как сильно я жажду тебя, как горжусь тем, что ты пришла ко мне?
— Да, — томно прошептала Таллула, поражаясь острому желанию слушать и слушать его.
Уайет говорил, медленно касаясь завораживающими поцелуями сокровенных уголков ее губ.
— Ты жаркая, огненная женщина, Таллула. Легковоспламеняющаяся.
Она просунула руку между ними, и Уайет замер. Таллула вздрогнула и поспешно отдернула руку, решив, что нарушила мужские правила искусства любви.
— Солнце мое, ты за это заплатишь, — едва слышно прошептал Уайет.
Его рука скользнула вниз, прикоснулась к заветному месту, и Таллула напряглась и изогнулась.
— Уайет, что ты делаешь?! — задыхаясь, вымолвила она, когда он наконец отпустил ее, и бессильно упала на кровать.
— По-моему, я ласкаю тебя, духовно и физически, моя прелесть, — учащенно дыша, сказал он.
Таллула не смогла устоять. Уайет отдал ей всего себя, и она приняла его без стеснения, открыв сокровенные тайники души и тела.
— Я люблю тебя, Таллула, — шептал Уайет, снова и снова проникая в самые ее глубины, и Таллула принимала ласки, отдаваясь его страсти.
Но наконец она, собрав все силы, вырвалась от него.
Она уселась в кровати, натянув одеяло до подбородка.
— В чем дело? — спросил Уайет.
— Ты уверен, что… что мы ведем себя нормально?
— Абсолютно. Я уверен, что мы отплываем в путешествие по морю любви. Я трепещу, предвкушая то, что нас ждет впереди, — объявил он, снова привлекая к себе Таллулу. — Наши чувства друг к другу так глубоки. А огонь страсти еще больше сближает нас, заставляет слиться воедино.
— Чудные вещи ты говоришь, Уайет. Очень чудные.
— Ну же, Таллула! Прижмись ко мне, расслабься, — попросил он.
— Мы сможем так заснуть?
— Ну конечно. И сон наш будет восхитительным, — пробормотал Уайет. — А сейчас поцелуй меня и пожелай мне спокойной ночи.
Таллула проснулась от ласк Уайета, его поцелуев, приглашающих ее присоединиться к нему. Сонно потянувшись, она подставила свою грудь его губам.
— Мне пора идти, — сказал Уайет. — Я должен открывать состязания. А ты оставайся спать здесь, в моей кровати. Потом, моя прелесть, ты разыщешь меня, — он неторопливо поцеловал ее, — ибо у меня есть кое-какие предложения.
— Я не могу оставаться здесь. Об этом станет известно всем, — прошептала Таллула, видя, что он встает. Его обнаженное тело сверкнуло в тусклом свете, и она отвела взгляд, чтобы тотчас же опять повернуться к нему.
— Тебе придется решить, чего хочешь ты, — осторожно произнес Уайет.
— Возможно, я останусь, — ответила Таллула, признаваясь в своем желании быть рядом с ним.
Будет ли их ребенок похож на Уайета? Существует ли ребенок? Она боялась обратиться к врачу и узнать, что в ней не зреет новая жизнь.
— С чего ты решил, что я беременна? — храбро спросила Таллула, когда Уайет скрылся в крошечной ванной.
Вода заглушила его ответ, и Таллула поднялась с кровати. Ее мышцы сладостно ныли, она ощущала себя полной сил, полной любви…
— Уайет, с чего ты решил, что я беременна? — повторила она, приоткрывая дверь в душ.
Побледневший Уайет, прислонившись к стене, тер рукой живот.
— Что случилось? О Боже, я измотала тебя… высосала все силы. Уайет, прости…
С трудом взяв себя в руки, он повернулся к ней с видом промокшего бездомного щенка.
— Не волнуйся, мы беременны, — выдавил он, выпроваживая ее за дверь.
Увидев, как он уезжает, Таллула вся подобралась. Заряженная энергией, она была готова скомкать все свои страхи и вышвырнуть их на помойку.
За обедом Уайета усадили на почетное место. Увидев вошедшую в зал Таллулу, он поднялся и пошел ей навстречу. На Таллуле были его рубашка с засученными рукавами и подвернутые джинсы, а также только что купленные босоножки.
— Доброе утро, моя прелесть, — сказал он, чмокнув ее в щеку.
Отстранив его, Таллула оглядела присутствующих, довольно улыбающихся, словно один огромный Чеширский Кот.
— Уайет, не надо на людях.
— Надо. Я хочу всем показать, что ты моя любимая девушка.
Это глупое юношеское восклицание заставило Таллулу проникнуться к нему еще более сильным чувством.
После обеда все отправились на озеро ловить рыбу, и Таллула с Уайетом сели в одну лодку. Тут Таллула узнала, что ее мужчина может спать сидя и мгновенно просыпаться, когда клюнет. Она узнала, что он готов с радостью есть из ее рук цыпленка и что в детстве он пугал своих сестер, подсовывая им червей и рыбью требуху. Как истинный джентльмен, Уайет снимал с крючка пойманную Таллулой рыбу. Он хитро усмехнулся, когда она сказала, что бережет силы для своей крупной.
Потом они вернулись в домик, чтобы переодеться к ужину, и Таллула с замиранием сердца смотрела, как Уайет открывает ее сумку с покупками.
— А это что такое?
— Да так… Рубашка и слаксы. Сегодня утром забежала в магазин. Надеюсь, тебе подойдет.
Затаив дыхание, она прижала руки к груди, гадая, сколько еще женщин изнемогало от желания бросить Уайета на кровать и высосать из него все соки.
— Спасибо, — растерянно выговорил он, разглядывая голубую рубашку и слаксы цвета морской волны. — Большое спасибо.
— Твои черные ботинки к этому не подойдут, — поежилась Таллула, вспомнив привередливость Джека. — Но мне показалось, голубое оттенит твою смуглую кожу и черные волосы. Ты всегда носишь черное…
— Черное я ношу потому, что так проще, ведь у меня никогда не было женщины, готовой суетиться вокруг меня.
— Но новая одежда тебе не помешает, — оправдывалась Таллула. — Нет ничего хорошего ходить в джинсах, зашитых леской.
— Значит, ты заботишься обо мне. Его голос был проникнут торжеством, и Таллула с опаской взглянула на него.
— Ты готова согревать меня зимой, штопать мою одежду, следить за тем, чтобы я был сыт, и ты хочешь родить мне малыша. Ты хочешь создать для нас дом и стать моей женщиной.
— Ты делаешь слишком далеко идущие выводы, Уайет, — дрогнувшим голосом возразила она.
Бросив сумку на стол, он привлек ее к себе.
— Я просто подумал, что ты захотела сегодня весь день быть рядом со мной. Раз ты купила мне одежду, то должна сама надеть ее на меня!
— Ни за что… — начала было Таллула, но Уайет, обхватив ее затылок сильными, но нежными пальцами, заглянул ей в глаза.
— Тебе приходилось покупать одежду своим бывшим ухажерам? — спросил он, чувствуя, что от ответа Таллулы зависит его жизнь. Она покачала головой.
— Только кепки.
— Хорошо, — с удовлетворением произнес Уайет. — О твоем бывшем муже я не желаю слушать.
Таллула заставила его снова посмотреть ей в лицо.
— А слушать и нечего. Я никогда ничего не покупала Джеку. Он не доверял мне…
Глаза Уайета зажглись, опалив ее жаром. После чего его губы жадно набросились на нее, не давая пощады…
Когда они пришли в себя, то обнаружили, что стоят, прижимаясь к стене. Таллула отрешенно подумала, нормальна ли их страстная любовь. Обычное ли дело, чтобы женщины нападали на мужчин, обрушивали на них всю свою страсть, да еще громко вскрикивая при этом? Она уже знала, что не все мужчины восторгаются ее атлетическим телосложением так, как Уайет. Он же, похоже, был без ума от ее крепких объятий.
— Я бы отнес тебя на кровать, — сдавленно произнес Уайет, — но у меня джинсы спущены до колен.
Пощупав рукой свои джинсы, Таллула обнаружила, что ей проще вылезти из них. И тут же она схватилась за плечи Уайета, заметив, что домик как-то странно накренился.
— Что это за грохот? Уайет потерся о ее грудь.
— Любовь обрушивается на нас внезапно, когда ее совсем не ждешь. Так же неожиданно может разрушиться тормозная колодка.
— Почему домик покосился? — спросила Таллула, пытаясь сохранить равновесие.
— Потому, что я люблю тебя, Таллула. И потому, что ты отдалась мне вся, без остатка, а мир не перевернулся. И потому, что сегодня же вечером мы перевезем домик в более укромное место.
Уайет въезжал в Элеганс в полдень следующего дня. Он взглянул в зеркало заднего вида. Канареечный пикап Таллулы не отставал от него. Уайет заставил разжаться руки, стиснувшие руль, и обнаружил, что у него влажные ладони.
Взглянув на дом Таллулы, он шумно вздохнул и снова взялся за руль. Он проехал мимо, следя в зеркало, как ее машина притормозила у ограды, затем снова последовала, за ним.
Уайет помахал Фоллен, которая везла коляску с Миракл и покупками. Лицо его дочери просияло, она улыбнулась, подняв вверх большой палец, затем кивнула на желтый пикап. Вряд ли девочке понравится то, что решил ей сказать Уайет, — он хочет, чтобы она дала знать о себе своей матери. Возможно, Мишель с годами переменилась, а Уайету, как никому другому, была знакома боль родителя, потерявшего ребенка. Замысел Таллулы дать Фоллен образование получил полную его поддержку. Дочь столького была лишена, что теперь Уайет был полон решимости сделать так, чтобы она не испытывала недостатка ни в чем.
Он с шумом вобрал в легкие свежий горный воздух, подсчитывая победы: широкая, открытая улыбка его дочери, недоуменная ухмылка Таллулы.
Смахнув с верхней губы холодный пот, он понял, что забыл побриться. Утром все его внимание было поглощено длинными ногами Таллулы, готовящей завтрак и расхаживающей вокруг костра в его футболке. Умывание в одном ведре подогретой воды превратилось в море смеха и мыльных пузырей.
Проезжая мимо кафе, Уайет напрягся. Канареечный пикап сбавил скорость, но затем снова поехал следом. Уайет помахал Норму и другим жителям Элеганса, вышедшим на крыльцо.
Он отметил, как Таллула помахала рукой отцу, строго поправив очки, словно давая понять, что отныне он может за нее не беспокоиться.
Уайет забарабанил пальцами по рулевому колесу. Ее будущее неразрывно связано с неким Уайетом Ремингтоном.
Он свернул к дому, который купил недавно: не хотелось жить там, где жил бывший муж Таллулы. Взглянув в зеркало, он увидел, что пикап следует за ним.
— Это дом одного архитектора — Вудро Скетса. Он построил его для себя, но потом решил, что провинциальная жизнь ему не по душе, — заметила Таллула, когда они вышли из машин.
Уайет вдохнул ее свежий аромат, радуясь, что сейчас от нее не пахнет луком. Оглядев ее высокую стройную фигуру, он поймал себя на мысли, что гордится ею…
Она изучала ультрасовременное сооружение из дерева и камня, возвышающееся над Элегансом. Окруженный соснами, елями и осинами, готовящимися облачиться в желтый и оранжевый наряд, дом производил угрюмое, нежилое впечатление. Перед ним красовались груды щебня и досок, бульдозерные отвалы.
Уайет положил руку на плечо Таллуле, помахав Джо Хокинсу и другим зевакам. Ее рука скользнула вниз и застыла у него на поясе, стиснув ремень.
— Ну, вперед, — сказал Уайет, обуздав свои страхи и поднимая Таллулу на руки.
Он пронес ее по дорожке и поднял на крыльцо.
Когда за ними закрылась дверь и они очутились перед огромным камином среди голых деревянных стен, Уайет осторожно опустил Таллулу на пол.
Она, смахнув огненно-золотые волосы с раскрасневшейся щеки, уперлась ладонью ему в грудь.
— Нас видел весь город. Эмили Джексон — ужасная сплетница, и она просветит всех тех, кто упустил это зрелище… Ты хоть представляешь, как мы выглядели, Уайет Ремингтон? Представляешь? А я тебе скажу как… Будто у нас было романтичное свидание, а потом ты привел меня к себе домой в качестве своей невесты!..
Таллула осеклась и, зажав рукой рот, уставилась на Уайета сквозь стекла очков.
Он снял их.
— В общем-то, все было именно так, — подтвердил он. — Надвигается зима, прелесть моя. Не можем же мы и дальше ронять домик на колесах, а я, черт побери, ни за что не соглашусь жить в доме, который ты делила с другим мужчиной. Здесь наверху есть прекрасная комната для детской. И еще несколько, если ты решишь не ограничиваться одним ребенком. Есть большая комната внизу, для твоего отца, когда он состарится. Если Фоллен захочет жить с нами, мы и ей отведем уголок.
— Мне ничего о тебе не известно, Уайет-Себастьян.
Он поднял бровь.
— Начнем с имени. Себастьяном звали какого-то прапрадедушку, отличившегося в гражданскую войну. Я долго нес на себе бремя этого имени и сейчас охотно избавился бы от него.
Его палец скользнул под ткань.
— Дорогая, у тебя восхитительная грудь, — пробормотал он. — Такой контраст между молочной белизной и темно-розовыми кончиками. Этот красноватый цвет наводит меня на мысли о южных окраинах твоего тела…
— Как тебе не стыдно! — Таллула поежилась, так как блуждающие пальцы Уайета прикоснулись к ее соскам, с готовностью встрепенувшимся и натянувшим тонкую ткань. Она вспыхнула, поймав себя на том, как возбудило ее прикосновение Уайета. Отпрянув, Таллула прижалась к маленькому столику, глядя, как Уайет достает с полки две свечи. — Что ты делаешь?
Вставив свечи в подсвечник, он включил магнитофон. В тесной комнатке закружились романтические звуки скрипки. Уайет привлек Таллулу к себе, и та, откинувшись, посмотрела ему в глаза.
— По-моему, мужчине не пристало говорить с женщиной об интимных частях ее тела. Рука Уайета скользнула вниз, к ее животу.
— Дорогая, ты ни разу не дала мне возможности испробовать мою технику обольщения. Твой стремительный стиль вынуждает меня думать только о том, как бы поспеть за тобой.
Таллула провела рукой по напряженным мышцам его плеч и шеи, затем накрутила на палец длинные густые волосы, которыми заросла его грудь.
— Мне хотелось бы знать, почему у тебя несколько лет не было… связи с женщиной. Насколько мне известно, для мужчины такое долгое воздержание неестественно.
Уайет поднес ее руку к губам, целуя кончики пальцев.
— Я берег силы и любовь для тебя, Таллула Джейн.
Он поцеловал ее в щеку, затем перешел к чувственным уголкам ее губ.
— Ммм… ты… ты полагаешь, я… Уайет, я тебя удовлетворяю?
— Больше, чем я смел мечтать… Он поцеловал другой уголок ее губ, и Таллула ответила ему стремительным движением языка.
— Уайет, а ты видишь меня во сне? Ни один мужчина еще не говорил ей этого. Таллула затаила дыхание. Уайет постоянно присутствует в ее снах, и, если он не ответит ей тем же, весь мир рухнет.
— Ты снишься мне… и когда я просыпаюсь и обнаруживаю, что тебя нет в моих объятиях, мне кажется, что я сейчас же умру, — сдавленно пробормотал он, а его рука уже скользнула к молнии.
— Правда? — спросила Таллула, не пытаясь скрыть охвативший ее восторг.
Сняв с нее платье, Уайет окинул долгим взглядом ее тело, задержавшись на кружевном поясе.
— Да, Таллула Джейн, на тебя приятно посмотреть, — с восхищением протянул он.
— Уайет… мне страшно, — с дрожью в голосе призналась Таллула.
— Иди ко мне, — нежно прошептал он, привлекая ее к себе. — Мне тоже страшно.
— Да? — Она никак не могла представить себе, что Уайет может чего-то бояться. Его улыбка пощекотала ей щеку.
— Ну конечно. Я боюсь потерять тебя. Знаешь, однолюбам очень плохо катиться по жизни, когда они лишаются своей половины… Точь-в-точь спущенное колесо на пустынной дороге… Я боюсь потерять тепло, заливающее меня всякий раз, когда я вижу тебя. Он уткнулся носом в ее волосы.
— Ты моя жизнь, Таллула. Свет солнца.
— Правда? — Таллула прильнула к нему, упиваясь открытием этого нового Уайета. Его большие руки сняли с нее лифчик.
— И еще одна мысль прошибает меня до дрожи и холодного пота.
— О, Уайет, как страшно! Что это за мысль? — спросила Таллула, пугаясь страхов, терзающих ее любимого.
— Почему бы тебе не лечь в постель, а я побреюсь и потом обо всем расскажу тебе, — предложил он, приподнимая ее. Потершись щекой о грудь Таллулы, он нежно поцеловал ее, вопросительно глядя на любимую женщину.
Таллула задрыгала ногами, не доставая до пола.
. — Этот домик сделан по особому заказу, — объяснил Уайет, целуя ей подбородок. — Потолок поднят на целый фут. Итак, отвечай: ты согласна лечь в кровать и подождать, пока я побреюсь?
Мгновение спустя Таллула уже лежала на узкой кровати и смотрела, как Уайет бреется при свечах. Напевая, он намылился и взял опасную бритву. Это зрелище заворожило Таллулу. Наконец Уайет стер остатки пены, и его подбородок засиял.
— Как интересно! — воскликнула она, когда он задул свечи. — Но, Уайет, ты не рассказал мне о своих страхах.
Таллула услышала, как упали на пол его джинсы. Одеяло приподнялось, и на нее пахнуло холодом. Неширокая, но удобная кровать заскрипела, и Таллула подвинулась. Уайет, улегшись рядом с ней, взял ее руку и положил на свое сердце.
— Таллула Джейн, меня не покидает жуткий страх, что мы никогда не сможем насладиться медленной, совершенной любовью.
У нее учащенно забилось сердце.
— Прости, что из-за меня ты так страдаешь, — дрогнувшим голосом начала она.
— Да нет, — Уайет перевернулся на бок. — Мне очень хорошо с тобой. Просто я хочу, чтобы мы занимались любовью медленнее. Я никуда не денусь. И мы можем не торопиться.
Сбросив одеяло, он стал целовать ей лицо, плечи, грудь. Он разглядывал ее тело, не позволяя ей снова укрыться одеялом.
— Я думал о романтичном вечере — мы бы сходили в кино или ресторан, потом танцевали бы при свечах. Затем, после нескольких неторопливых поцелуев, легли бы в постель. Я не хочу, чтобы ты снова сказала, что старине Уайету нужно поучиться искусству ухаживания.
— Ухаживания? — повторила Таллула, а он уже покрывал ее грудь легкими поцелуями.
— Ты сексуально заряженная женщина, Таллула, — прошептал он, целуя ей пупок, а рука Уайета накрыла ее лоно. Его пальцы медленно скользнули внутрь, и Таллула перестала дышать. — И ты не стесняйся, потрогай меня, — сказал Уайет, прижимаясь щекой к ее животу.
Таллула провела рукой по его плечам, пощупала пальцем вздувшиеся под кожей мышцы. Уайет нежно поцеловал ей живот, и она изогнулась, отрывая бедра от кровати.
— Уайет…
— Ммм? — Его поцелуи спустились еще на два дюйма ниже, затем он вынужден был уступить Таллуле, вцепившейся ему в волосы. — Веди меня куда хочешь, — после долгого сладкого поцелуя сказал он. — Согрей меня своим огнем, ибо без тебя мне холодно и одиноко.
Таллула, закрыв глаза, наслаждалась ласковым голосом Уайета, старинными романтическими оборотами. А он продолжал нашептывать ей на ухо нежные слова, жаром разливающиеся по всему ее телу.
Таллула медленно, стыдливо ввела Уайета в свое тело, и он закрыл глаза, проникая все глубже. Подсунув руки ей под ягодицы, Уайет поднял ее еще выше, до конца наполнив ее, и Таллула испугалась, не торопится ли она опять.
Уайет прошептал:
— А теперь давай поговорим о том, что между нами…
— Поговорим? — Обвив ногами его талию, Таллула крепко сжала его бицепсы и застонала;
Уайет нежно покинул ее, но тотчас же наполнил вновь. — Поговорим? Уайет, делай же что-нибудь!
— Что-нибудь мы как раз и делаем, — весело напомнил он ей.
Однако сейчас не самое подходящее время шутить. Сомкнув руки у него на шее, Таллула привлекла его к себе.
— Таллула, можно рассказать тебе, чего я хочу? Как сильно я жажду тебя, как горжусь тем, что ты пришла ко мне?
— Да, — томно прошептала Таллула, поражаясь острому желанию слушать и слушать его.
Уайет говорил, медленно касаясь завораживающими поцелуями сокровенных уголков ее губ.
— Ты жаркая, огненная женщина, Таллула. Легковоспламеняющаяся.
Она просунула руку между ними, и Уайет замер. Таллула вздрогнула и поспешно отдернула руку, решив, что нарушила мужские правила искусства любви.
— Солнце мое, ты за это заплатишь, — едва слышно прошептал Уайет.
Его рука скользнула вниз, прикоснулась к заветному месту, и Таллула напряглась и изогнулась.
— Уайет, что ты делаешь?! — задыхаясь, вымолвила она, когда он наконец отпустил ее, и бессильно упала на кровать.
— По-моему, я ласкаю тебя, духовно и физически, моя прелесть, — учащенно дыша, сказал он.
Таллула не смогла устоять. Уайет отдал ей всего себя, и она приняла его без стеснения, открыв сокровенные тайники души и тела.
— Я люблю тебя, Таллула, — шептал Уайет, снова и снова проникая в самые ее глубины, и Таллула принимала ласки, отдаваясь его страсти.
Но наконец она, собрав все силы, вырвалась от него.
Она уселась в кровати, натянув одеяло до подбородка.
— В чем дело? — спросил Уайет.
— Ты уверен, что… что мы ведем себя нормально?
— Абсолютно. Я уверен, что мы отплываем в путешествие по морю любви. Я трепещу, предвкушая то, что нас ждет впереди, — объявил он, снова привлекая к себе Таллулу. — Наши чувства друг к другу так глубоки. А огонь страсти еще больше сближает нас, заставляет слиться воедино.
— Чудные вещи ты говоришь, Уайет. Очень чудные.
— Ну же, Таллула! Прижмись ко мне, расслабься, — попросил он.
— Мы сможем так заснуть?
— Ну конечно. И сон наш будет восхитительным, — пробормотал Уайет. — А сейчас поцелуй меня и пожелай мне спокойной ночи.
Таллула проснулась от ласк Уайета, его поцелуев, приглашающих ее присоединиться к нему. Сонно потянувшись, она подставила свою грудь его губам.
— Мне пора идти, — сказал Уайет. — Я должен открывать состязания. А ты оставайся спать здесь, в моей кровати. Потом, моя прелесть, ты разыщешь меня, — он неторопливо поцеловал ее, — ибо у меня есть кое-какие предложения.
— Я не могу оставаться здесь. Об этом станет известно всем, — прошептала Таллула, видя, что он встает. Его обнаженное тело сверкнуло в тусклом свете, и она отвела взгляд, чтобы тотчас же опять повернуться к нему.
— Тебе придется решить, чего хочешь ты, — осторожно произнес Уайет.
— Возможно, я останусь, — ответила Таллула, признаваясь в своем желании быть рядом с ним.
Будет ли их ребенок похож на Уайета? Существует ли ребенок? Она боялась обратиться к врачу и узнать, что в ней не зреет новая жизнь.
— С чего ты решил, что я беременна? — храбро спросила Таллула, когда Уайет скрылся в крошечной ванной.
Вода заглушила его ответ, и Таллула поднялась с кровати. Ее мышцы сладостно ныли, она ощущала себя полной сил, полной любви…
— Уайет, с чего ты решил, что я беременна? — повторила она, приоткрывая дверь в душ.
Побледневший Уайет, прислонившись к стене, тер рукой живот.
— Что случилось? О Боже, я измотала тебя… высосала все силы. Уайет, прости…
С трудом взяв себя в руки, он повернулся к ней с видом промокшего бездомного щенка.
— Не волнуйся, мы беременны, — выдавил он, выпроваживая ее за дверь.
Увидев, как он уезжает, Таллула вся подобралась. Заряженная энергией, она была готова скомкать все свои страхи и вышвырнуть их на помойку.
За обедом Уайета усадили на почетное место. Увидев вошедшую в зал Таллулу, он поднялся и пошел ей навстречу. На Таллуле были его рубашка с засученными рукавами и подвернутые джинсы, а также только что купленные босоножки.
— Доброе утро, моя прелесть, — сказал он, чмокнув ее в щеку.
Отстранив его, Таллула оглядела присутствующих, довольно улыбающихся, словно один огромный Чеширский Кот.
— Уайет, не надо на людях.
— Надо. Я хочу всем показать, что ты моя любимая девушка.
Это глупое юношеское восклицание заставило Таллулу проникнуться к нему еще более сильным чувством.
После обеда все отправились на озеро ловить рыбу, и Таллула с Уайетом сели в одну лодку. Тут Таллула узнала, что ее мужчина может спать сидя и мгновенно просыпаться, когда клюнет. Она узнала, что он готов с радостью есть из ее рук цыпленка и что в детстве он пугал своих сестер, подсовывая им червей и рыбью требуху. Как истинный джентльмен, Уайет снимал с крючка пойманную Таллулой рыбу. Он хитро усмехнулся, когда она сказала, что бережет силы для своей крупной.
Потом они вернулись в домик, чтобы переодеться к ужину, и Таллула с замиранием сердца смотрела, как Уайет открывает ее сумку с покупками.
— А это что такое?
— Да так… Рубашка и слаксы. Сегодня утром забежала в магазин. Надеюсь, тебе подойдет.
Затаив дыхание, она прижала руки к груди, гадая, сколько еще женщин изнемогало от желания бросить Уайета на кровать и высосать из него все соки.
— Спасибо, — растерянно выговорил он, разглядывая голубую рубашку и слаксы цвета морской волны. — Большое спасибо.
— Твои черные ботинки к этому не подойдут, — поежилась Таллула, вспомнив привередливость Джека. — Но мне показалось, голубое оттенит твою смуглую кожу и черные волосы. Ты всегда носишь черное…
— Черное я ношу потому, что так проще, ведь у меня никогда не было женщины, готовой суетиться вокруг меня.
— Но новая одежда тебе не помешает, — оправдывалась Таллула. — Нет ничего хорошего ходить в джинсах, зашитых леской.
— Значит, ты заботишься обо мне. Его голос был проникнут торжеством, и Таллула с опаской взглянула на него.
— Ты готова согревать меня зимой, штопать мою одежду, следить за тем, чтобы я был сыт, и ты хочешь родить мне малыша. Ты хочешь создать для нас дом и стать моей женщиной.
— Ты делаешь слишком далеко идущие выводы, Уайет, — дрогнувшим голосом возразила она.
Бросив сумку на стол, он привлек ее к себе.
— Я просто подумал, что ты захотела сегодня весь день быть рядом со мной. Раз ты купила мне одежду, то должна сама надеть ее на меня!
— Ни за что… — начала было Таллула, но Уайет, обхватив ее затылок сильными, но нежными пальцами, заглянул ей в глаза.
— Тебе приходилось покупать одежду своим бывшим ухажерам? — спросил он, чувствуя, что от ответа Таллулы зависит его жизнь. Она покачала головой.
— Только кепки.
— Хорошо, — с удовлетворением произнес Уайет. — О твоем бывшем муже я не желаю слушать.
Таллула заставила его снова посмотреть ей в лицо.
— А слушать и нечего. Я никогда ничего не покупала Джеку. Он не доверял мне…
Глаза Уайета зажглись, опалив ее жаром. После чего его губы жадно набросились на нее, не давая пощады…
Когда они пришли в себя, то обнаружили, что стоят, прижимаясь к стене. Таллула отрешенно подумала, нормальна ли их страстная любовь. Обычное ли дело, чтобы женщины нападали на мужчин, обрушивали на них всю свою страсть, да еще громко вскрикивая при этом? Она уже знала, что не все мужчины восторгаются ее атлетическим телосложением так, как Уайет. Он же, похоже, был без ума от ее крепких объятий.
— Я бы отнес тебя на кровать, — сдавленно произнес Уайет, — но у меня джинсы спущены до колен.
Пощупав рукой свои джинсы, Таллула обнаружила, что ей проще вылезти из них. И тут же она схватилась за плечи Уайета, заметив, что домик как-то странно накренился.
— Что это за грохот? Уайет потерся о ее грудь.
— Любовь обрушивается на нас внезапно, когда ее совсем не ждешь. Так же неожиданно может разрушиться тормозная колодка.
— Почему домик покосился? — спросила Таллула, пытаясь сохранить равновесие.
— Потому, что я люблю тебя, Таллула. И потому, что ты отдалась мне вся, без остатка, а мир не перевернулся. И потому, что сегодня же вечером мы перевезем домик в более укромное место.
Уайет въезжал в Элеганс в полдень следующего дня. Он взглянул в зеркало заднего вида. Канареечный пикап Таллулы не отставал от него. Уайет заставил разжаться руки, стиснувшие руль, и обнаружил, что у него влажные ладони.
Взглянув на дом Таллулы, он шумно вздохнул и снова взялся за руль. Он проехал мимо, следя в зеркало, как ее машина притормозила у ограды, затем снова последовала, за ним.
Уайет помахал Фоллен, которая везла коляску с Миракл и покупками. Лицо его дочери просияло, она улыбнулась, подняв вверх большой палец, затем кивнула на желтый пикап. Вряд ли девочке понравится то, что решил ей сказать Уайет, — он хочет, чтобы она дала знать о себе своей матери. Возможно, Мишель с годами переменилась, а Уайету, как никому другому, была знакома боль родителя, потерявшего ребенка. Замысел Таллулы дать Фоллен образование получил полную его поддержку. Дочь столького была лишена, что теперь Уайет был полон решимости сделать так, чтобы она не испытывала недостатка ни в чем.
Он с шумом вобрал в легкие свежий горный воздух, подсчитывая победы: широкая, открытая улыбка его дочери, недоуменная ухмылка Таллулы.
Смахнув с верхней губы холодный пот, он понял, что забыл побриться. Утром все его внимание было поглощено длинными ногами Таллулы, готовящей завтрак и расхаживающей вокруг костра в его футболке. Умывание в одном ведре подогретой воды превратилось в море смеха и мыльных пузырей.
Проезжая мимо кафе, Уайет напрягся. Канареечный пикап сбавил скорость, но затем снова поехал следом. Уайет помахал Норму и другим жителям Элеганса, вышедшим на крыльцо.
Он отметил, как Таллула помахала рукой отцу, строго поправив очки, словно давая понять, что отныне он может за нее не беспокоиться.
Уайет забарабанил пальцами по рулевому колесу. Ее будущее неразрывно связано с неким Уайетом Ремингтоном.
Он свернул к дому, который купил недавно: не хотелось жить там, где жил бывший муж Таллулы. Взглянув в зеркало, он увидел, что пикап следует за ним.
— Это дом одного архитектора — Вудро Скетса. Он построил его для себя, но потом решил, что провинциальная жизнь ему не по душе, — заметила Таллула, когда они вышли из машин.
Уайет вдохнул ее свежий аромат, радуясь, что сейчас от нее не пахнет луком. Оглядев ее высокую стройную фигуру, он поймал себя на мысли, что гордится ею…
Она изучала ультрасовременное сооружение из дерева и камня, возвышающееся над Элегансом. Окруженный соснами, елями и осинами, готовящимися облачиться в желтый и оранжевый наряд, дом производил угрюмое, нежилое впечатление. Перед ним красовались груды щебня и досок, бульдозерные отвалы.
Уайет положил руку на плечо Таллуле, помахав Джо Хокинсу и другим зевакам. Ее рука скользнула вниз и застыла у него на поясе, стиснув ремень.
— Ну, вперед, — сказал Уайет, обуздав свои страхи и поднимая Таллулу на руки.
Он пронес ее по дорожке и поднял на крыльцо.
Когда за ними закрылась дверь и они очутились перед огромным камином среди голых деревянных стен, Уайет осторожно опустил Таллулу на пол.
Она, смахнув огненно-золотые волосы с раскрасневшейся щеки, уперлась ладонью ему в грудь.
— Нас видел весь город. Эмили Джексон — ужасная сплетница, и она просветит всех тех, кто упустил это зрелище… Ты хоть представляешь, как мы выглядели, Уайет Ремингтон? Представляешь? А я тебе скажу как… Будто у нас было романтичное свидание, а потом ты привел меня к себе домой в качестве своей невесты!..
Таллула осеклась и, зажав рукой рот, уставилась на Уайета сквозь стекла очков.
Он снял их.
— В общем-то, все было именно так, — подтвердил он. — Надвигается зима, прелесть моя. Не можем же мы и дальше ронять домик на колесах, а я, черт побери, ни за что не соглашусь жить в доме, который ты делила с другим мужчиной. Здесь наверху есть прекрасная комната для детской. И еще несколько, если ты решишь не ограничиваться одним ребенком. Есть большая комната внизу, для твоего отца, когда он состарится. Если Фоллен захочет жить с нами, мы и ей отведем уголок.