Лонгфорд Линсдей. Поцелуй, малыш и невеста под Рождество

   Ладно, будь что будет. Прищурившись, он прямо посмотрел в глаза Майло.
   – Джо. – Майло протянул костлявую ладонь и пожал ему руку. – Рад видеть тебя, сынок.
   – Я тоже. – Джо кивнул. Майло назвал его сыном. Первое препятствие было преодолено. – Я слышал, ты готовишь убийственную джамбалайю, Майло. Спасибо, что нас пригласили.
   – Чем больше людей, тем веселее.
   Серебряный смех Габби прошелся по его нервным окончаниям и вызвал легкую, едва заметную дрожь.
   – Мун говорил, что ты именно так и скажешь.
   – В самом деле? – Майло пожал плечами. – Этот парень – добрый малый, особенно когда распоряжается гостеприимством других.
   – Папа, я тоже пригласила Джо и Оливера. – Высоко подняв голову, Габриэль посмотрела на отца.
   – Брось, дорогая, ты мне уже говорила об этом. Я рад Джо и его сыну, независимо от того, кто их пригласил. И не задирайтесь, слышите?
   Джо почувствовал, как ушло напряжение. Он только сейчас понял, как волновался.
   Интересно, принимал ли бы Майло так же спокойно Джо, если бы вчера у Муна увидел, как он обнимает его дочь?
   Вряд ли.
   И это еще одна причина, чтобы держаться от Габби подальше. Слишком многое поставлено на карту.
   – Пошли в кухню, Джо. Мы в основном там обитаем. Не понимаю, зачем нам гостиная, Габриэль. Никто ею не пользуется, – проворчал Майло. – Мы подберем тебе работу, Джо. Тебе тоже надо ручки испачкать.
   – Прекрасно.
   Звонок в дверь отвлек Майло. Старик оживился.
   – Посмотрю, кто это. А вы идите. Габби, позаботься о Джо. Подыщи ему работу, слышишь?
   – Слышу, папочка. – Габби взглянула на Майло, заторопившегося к двери. – Наверное, это Мун.
   – Возможно. – Не останавливаясь, Майло бросил: – Или кто-нибудь из моих друзей по автобусным поездкам.
   – Я говорила, что за ужин вам придется спеть? – обратилась Габби к Джо.
   Едва сдерживаясь, чтобы не разгладить ей морщинку между бровями, он засунул руку в карман.
   – На самом деле ты говорила, что найдешь работу для нас с Оливером.
   – Вот споешь – и отработаешь. Он прислонился к стене.
   – Ты же не слышала, как я пою.
   – Не умеешь, бедняжка?
   – Умею. – Джо нравилось, как ее узкое золотистое платье с красной тесьмой на подоле и рукавах отливало золотом на коже, блестело и переливалось на бедрах. Щеки у нее стали цвета тесьмы на платье, когда она подтрунивала над ним.
   – Если умеешь петь, так в чем проблема?
   – Я не пою, а квакаю, как больная несварением лягушка.
   Габриэль залилась смехом.
   – Понятно. Тогда ты спасен.
   Она повернулась и открыла дверь на кухню.
   – А скажи-ка, Джо...
   – Да, Габби. – Он замолчал – Еще один шаг, и ее ускользающий аромат будет вновь обволакивать его.
   Он оттолкнулся от стены. Внутри стучало ожидание.
   Мужчина, на иждивении которого находится ребенок, никогда не стал бы делать этого единственного, опасного шага по направлению к Габби и ее золотистому платью.
   Он снова привалился к стене.
   – Ты что-то спросила, Душистый Горошек?
   – А на что похоже кваканье лягушки, у которой несварение?
   Следуя за Габби на кухню, Джо еще раз напомнил себе, что надо быть поосторожнее.
   Ее легкий аромат сладко проникал в мозг, и ему хотелось склониться ближе, глубже вдохнуть эту сладость. Откуда эта тяга, желание вдыхать ее запах, попробовать ее на вкус?
   Он наклонил голову.
   Габби удовлетворенно отошла от него.
   – Вот, Джо.
   – Что?
   Уперев руки в бока, она лукаво глядела на него.
   – Не хочу, чтобы ты испачкал свои элегантные брюки креветочным соком и томатным соусом.
   Джо опустил глаза. Как и на Майло, на нем было посудное полотенце, завязанное на талии и аккуратно заткнутое в петли для ремня. Понизив голос, так что услышала только она одна, он проговорил:
   – Ну и хитра же ты, Габби О’Ши.
   – Я? – Она стащила с крючка на стене красный фартук, разрисованный и украшенный серебряными колокольчиками. – Не-ет, я только предусмотрительная. Хорошая хозяйка заботится о своих гостях, – сказала она строго, завязывая вокруг талии широкий пояс.
   – Я это запомню. – Он протянул руку и дернул за колокольчик. – На случай, если мне понадобится... забота.
   Габби покраснела и, нахмурившись, отвела глаза в сторону.
   Он тоже нахмурился и откашлялся.
   Глупо было флиртовать с Габби.
   У Джо был опыт общения с женщинами. Он понимал, что значит любить. Но с Габби все было не так. Рядом с ней он испытывал странное смешение одиночества и надежды, прошлого и настоящего, Рождества и тайны. И все это, переплетаясь, вызывало в нем... желание.
   В кухню начали входить гости.
   – Повесь эти игрушки на елку, Тэйлор, – обратилась Габби к мужчине, которого представила как врача Майло. – Мун, а тебе придется развесить лампочки, потому что ты самый высокий.
   Со смехом и ворчанием они принялись выполнять ее поручения.
   – Дай мне работу, Габби. – Сигнал об опасности настойчиво застучал в мозгу Джо, но он медленно расставил руки и обхватил ее за талию.
   – Хорошо. Это те ленивые руки, которые ищет дьявол. – Ее голос с придыханием вновь начал тревожить его нервные окончания. Она схватила деревянную ложку и протянула ему. На пол упало несколько зернышек риса. – А как насчет того, чтобы помешать?
   – Меня несколько раз обвиняли в том, что я замешиваю скандалы.
   . Медленно подняв голову, она тихо произнесла, так тихо, что ему пришлось наклониться к ней:
   – Так вот чем ты сейчас занимаешься, Джо Карпентер: замешиваешь скандал?
   Он повертел в пальцах ложку, разглядывая углубление в ней, наконец вздохнул и промолвил:
   – Не знаю, Габби. Может быть, чуть-чуть флиртую с тобой.
   – Флирт для тебя так же естествен, как дыхание. Но тут... – она помахала рукой перед ним, – что-то другое.
   Не знаю, как... – она помолчала, – как реагировать. Из-за тебя я чувствую...
   Снова помолчала. Джо увидел ее озабоченное лицо.
   – Что же ты чувствуешь из-за меня, Габби? Она выпрямила плечи, оглядела кухню невидящим взглядом. Слова вылетели сами собой, она явно не собиралась их произносить:
   – Чувствую себя женщиной. Не знаю, надо ли мне это.
   Его ненадежная совесть, которая давно дремала, подняла голову, и он предложил:
   – Хочешь, чтобы я ушел? Я уйду. – Джо аккуратно положил ложку на стол.
   В воздухе стоял пряный запах джамбалайи, из холла и гостиной доносился приглушенный смех. Джо ждал, как осужденный приговора. До этого момента он не знал, как ему хочется остаться.
   – Скажи только слово, и я уйду.
   Выдохнув весь воздух, она ответила:
   – Останься.
   Слово повисло между ними.
   – Почему? – Он уже готов был уйти и теперь боялся поверить.
   – Хочу так.
   – Но почему?
   Она произносила слова медленно, словно отмеряла пипеткой:
   – Не знаю.
   Воздух с шумом ворвался ему в легкие. Он и не заметил, что не дышал. Закружилась голова.
   – Тебе неловко из-за меня.
   – Да. – Она резко кивнула, колокольчики звякнули, и одна прядь волос выбилась и упала на щеку. – Из-за тебя.
   Он подхватил прядь, накрутил ее на палец и заправил ей за ухо.
   – Я не хотел, чтобы тебе было неловко, Габриэль Мари.
   Она порывисто засмеялась и обдала дыханием ему ладонь.
   – Боюсь, не в твоей власти избавить меня от неловкости, Джо Карпентер.
   Он сделал вид, что не понял.
   – Между нами что-то происходит, да? Вспыхивают неподвластные нам электрические разряды? Она опустила подбородок и помолчала.
   – Да, что-то есть. – Опять помолчала, пока сердце у него бешено стучало в груди. – Я плохо умею флиртовать, Джо.
   Габби засунула руки в карманы передника, и зазвенели маленькие колокольчики.
   – А ты умеешь.
   Он заметил, что она пыталась уклониться от его вопроса.
   – Я люблю женщин, Габби. Я люблю подразнить, пофлиртовать.
   – Знаю. – Она чего-то недоговаривала.
   – Флирт ничего не значит.
   Он улыбнулся ей легкой улыбкой. Ему хотелось разрядить напряжение, превратить ситуацию в нечто обыденное, необязательное. Чтобы уменьшить тревогу у нее в глазах.
   – Флирт – это ерунда. В нем нет ничего опасного. Это только игра, и все.
   – Знаю.
   Он коснулся ее подбородка и почувствовал нежность ее матовой кожи.
   – Это все знают, Габби. Ты повторяешься. Душистый Горошек.
   – Зна... – Она засмеялась, и тень у нее в глазах, которую он видел несколько секунд назад, исчезла. – Я едва опять не повторилась, да?
   – Почти.
   – Это нервы разыгрались из-за вечеринки.
   – Ты так считаешь? – Ему захотелось схватить ее, пробиться сквозь эту броню, заставить ее признать... Что? Что ей нравится ощущать жар между ними?
   – Джо, – она предостерегающе подняла руки, как будто отталкивала его, – мы с тобой разные люди. Тебе нужно заигрывать с теми, кто идет с тобой на одной скорости.
   – А если я хочу заигрывать именно с Габриэль Мари? Что тогда?
   Нет, он не даст ей улизнуть. Он заставит ее снова посмотреть на него так, будто он был особенным для нее.
   Внезапно Габриэль отвернулась, и кусочек золотистой ткани, поблескивающий из-под красного передника, стал притягивать его, как золотистое пламя.
   Джо согнулся над столом. Огонь полыхал у него перед глазами.
   Когда она обернулась и посмотрела на него, взгляд у нее стал осторожным, а лицо побледнело.
   – Джо, мне нравится быть с тобой. Ты мне нравишься. Мне нравится Оливер.
   – Он – крепкий орешек. Иногда его трудно любить. Да и меня тоже. По правде говоря, Габби, я не легкий человек.
   – Нет, не легкий. – У нее покраснела кожа на шее. – И вообще, то, что происходит между нами, раздражает меня. Потому что я плохо играю в эти игры. – Улыбка замерла у нее на губах, но она не остановилась. Его тронула такая смелость. – Из-за тебя я теряю покой.
   Габби взглянула на него потемневшими глазами, в которых он увидел собственное отражение.
   – Я не знаю правил игры. Вот и все. – Она уронила руки: – И не знаю, что должна делать. В твоей игре.
   – Ничего, Габби. И правил никаких нет. Он хотел дотронуться до нее, утешить.
   – Я вернулся в этот город из-за сына. Мне нужно очень постараться создать ему такую жизнь, какой не было у меня.
   – Конечно, нужно. Ты нужен ему. – Габриэль сосредоточенно смотрела ему в глаза.
   – Ты не знаешь, как играть в игру мужчины и женщины, а я не знаю, как играть в отца. Я изо всех сил стараюсь разобраться в своей жизни. А тут встретилась ты у Тибо – блестящая, сверкающая, – и мне захотелось провести немного времени с тобой. Мне нравится быть с тобой. – Джо провел рукой по волосам и слегка присел, чтобы заглянуть ей в глаза. – Я не хотел делать тебе больно, это точно.
   – Боишься, что я буду чего-то ждать от тебя, Джо? Ты это хочешь мне сказать?
   – Мы действительно разные, Габби. Я всегда был чужим в этом городе, а ты нет. У тебя есть право ожидать... – Он нахмурился, увидев улыбку у нее на лице.
   Она взглянула на него, будто ей пришла в голову неожиданная мысль.
   – Хочешь быть благородным, да? Беспокоишься, что я приму флирт за что-нибудь еще? – Она подавила смех. – Ты ведь только хочешь поиграть со мной? Он невольно улыбнулся.
   – Когда ты так говоришь, ты как будто обвиняешь меня в мошенничестве.
   – Так ты и есть мошенник, Джо.
   Она протянула руку ему за спину и взяла ложку со стола:
   – Вот, на, помешивай джамбалайю, чтобы не приставал рис. Если нужно будет, добавь бульона из кувшина. Или томатного сока. Подойдет и то и другое.
   Не отрывая от девушки взгляда, Джо опустил ложку в кастрюлю.
   – Что происходит? По-моему, ты изменила инструкции в отношении меня.
   – Разве? – Передник весело зазвенел, когда она подошла к кухонному столу за блюдом. Лицо у нее было спокойным и безмятежным.
   – Да.
   – Просто теперь мне все ясно. Если ты флиртуешь со мной, это лишь игра. Если я флиртую с тобой, ты ничего не ждешь от меня. – У нее на щеках появились ямочки. – Секса, например.
   Жар ударил ему прямо в пах. Но не от самого слова, а от того, как она строго поджала губы, произнося его. Если бы он поцеловал ее, она точно так же сжала бы рот. По крайней мере при первом прикосновении...
   – Секс? – повторил он потрясенно.
   – Конечно. Я только хотела прямо поговорить обо всем, выложить карты на стол. Чтобы не было недомолвок. Теперь все ясно.
   У нее на лице сверкнула, улыбка.
   – Теперь мы можем флиртовать сколько душе угодно.
   Секс? Секс? Джо механически двигал ложкой. Она упомянула секс, и с этого момента он уже ни о чем не мог думать, кроме золотистого платья и ясной линии икр под красной каймой.
   – Стоп, Душистый Горошек. Кто говорил о сексе? Кто спрашивал? Кто предлагал?
   Она протанцевала сквозь кухонную дверь, которая захлопнулась за нею.
   – Будь я проклят. – Кусочки колбасы упали с ложки обратно в кастрюлю.
   – И разрази тебя гром к тому же. – Мелкими шагами в дверь вошел Майло.
   – Не будь грубым, Майло. – Потрясающе элегантная женщина примерно одного возраста с отцом Габби положила ему ладонь на согнутый локоть. Следом за ними появилась Габби, паруса ее передника сбились в сторону. Интересно, видела ли она, как Майло легонько нажал женщине на руку.
   – Познакомься с Нетти Дру, Джо. – Светло-голубые глаза Майло под густыми бровями засияли, когда он снова взглянул на женщину.
   – Здравствуйте. – Протянутая рука Нетти была прохладной и покрытой веснушками. – Я уже познакомилась с вашим сыном. Они с Клетисом сейчас под обеденным столом. Время от времени они отправляются за... – Она взглянула на Майло. – Как Оливер сказал? За кормом?
   Майло кивнул.
   – Необычное слово для ребенка его возраста. Я была под сильным впечатлением. Он объяснил мне, что вы с ним играете в такую игру. Называется «Странные слова». Мы с ним говорили, пока он не вернулся под стол. Он сказал, что наблюдает за ногами.
   – Он плохо себя ведет? – Джо приготовился спасти гостей Майло от Оливера. И от Клетиса.
   – Отнюдь. Очаровательный мальчик. – Нетти открыла ящик возле стола и вытащила большую разливательную ложку. – Можете им гордиться.
   – Я и горжусь. – Джо скорее почувствовал, чем увидел, как Габби придвинулась к нему. Нетти похлопала его по руке.
   – Видно, что вы хороший отец. Мальчик обожает вас.
   Джо старался не смотреть на Майло. Тот лучше других знает, как не подходит Джо на роль отца.
   – Нашла то, что тебе нужно, Нетти? – Майло легонько обнял женщину за плечи.
   – Да. – Интимная улыбка, которой она одарила его, осталась бы незамеченной, но именно в этот момент Габби обернулась. Джо увидел, как она замерла, когда рука Майло скользнула по бедру Нетти.
   – Через несколько минут можно садиться за стол. – Габби смотрела на отца в изумлении.
   – Мы можем закончить украшать елку во время ужина. В баре полно ликера. Тебе налить, Джо?
   Джо уже выпил чашку шведского напитка из виски, пшеничной водки и бренди. И изюма. Одной было достаточно, если он хотел сохранить прямую походку на остальную часть вечера.
   – Нет, спасибо.
   – Папа? Нетти? – От напряжения голос у нее звенел.
   – Мне больше не надо, дорогая.
   – Мне достаточно, спасибо, Габриэль. Майло сказал, что он приготовлен по рецепту Мэри Кетлин. Она делала это каждый год? – Лицо Нетти Дру выражало теплое сочувствие.
   – Да.
   Было невыносимо смотреть, как с каждым словом Нетти тускнели глаза Габби.
   – Мне нужна помощь, Душистый Горошек. – Джо показал на кастрюлю.
   Майло и Нетти ушли. Джо помешивал и ждал, пока Габби заговорит.
   Искра, которая обычно зажигала ее изнутри, исчезла. Как будто кто-то потушил свечу. Она выглядела бледной и ужасно хрупкой. Ему удалось подавить внезапное желание обнять ее.
   – Ты видел? Папа и Нетти?
   – Да. – Он стал сосредоточенно соскребать со дна кастрюли приставший рис. Габби резко качнула головой.
   – Не понимаю. Папа не говорил мне. – Она скользнула по стене вниз и присела. – Вот это сюрприз.
   – Ты не знала, что он с кем-то встречается?
   – А-а? – Пораженная, она посмотрела на него. – Думаешь, это серьезно?
   Джо выключил горелку и склонился около Габби.
   – Да, Душистый Горошек, думаю, у твоего отца серьезные намерения в отношении этой женщины. И мне кажется, она сходит с ума от него. Очень приятная дама.
   Габби сглотнула.
   – Да, ты прав. Приятная.
   – Но?
   – Она не мама.
   – Ах. – Джо положил ей руку на плечо. – Ревнуешь?
   Она быстро провела ладонью по глазам. Ему показалось, что в них были слезы.
   – Ревную? Неужели ты думаешь, я такая эгоистка, что не хочу, чтобы у папы была подруга? Ты считаешь, я могу быть недовольна, если он найдет успокоение? – Она стряхнула руку Джо и поднялась. – Мне было бы стыдно вести себя подобным образом.
   – А если не ревнуешь, так в чем проблема? Твоему отцу за шестьдесят. В наше время это не возраст. У тебя такой вид, будто мир рухнул.
   Обхватив себя руками, Габби замерла.
   – Я вернулась, потому что думала: я нужна отцу. Хотела верить в это. Говорила себе, что ему одиноко. – Она невесело усмехнулась. – Я думала, он болен. И скрывает от меня правду.
   Из горла у нее вырвался всхлип.
   – А теперь ты не знаешь, нужно это ему или тебе самой.
   Лицо у нее сморщилось, но она не заплакала.
   – У меня была работа, друзья, место, где жить. Но я хотела домой, чтобы быть с папой. – Повернувшись к нему спиной, Габриэль прислонилась лбом к стене. – Потому что мне это было нужно.
   Джо обхватил ее за талию, развернул лицом к себе. Девушка уткнулась в его плечо.
   – Мы все ищем того, кому станем нужны. Быть нужным – одно из основных человеческих желаний. Почему у тебя должно быть иначе?
   Габби казалась такой бесконечно ранимой, что ему захотелось защитить ее. Теперь ей придется самой решать, какое место она займет в жизни отца. Какой будет ее собственная жизнь.
   Джо еще крепче обнял ее. Он тоже не знал, какое будущее его ждет. Ему тоже надо прокладывать новый курс в жизни. И кто знает, каким он будет.

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Габриэль медленно провела щекой по прохладной гладкой рубашке Джо, вдохнула чистый, свежий запах. Джо Карпентер предлагал ей утешение в трудный момент.
   – Как ты? – Его теплая рука прижалась к ее затылку.
   – Я в порядке. – Она позволила себе роскошь остаться в его объятиях, почувствовать себя защищенной и в безопасности. Безопасность. Слово, меньше всего подходившее Джо Карпентеру. – Ничего страшного. Просто я приняла все слишком близко к сердцу.
   Она подняла голову.
   – Глупо повела себя, не ожидала, что у папы кто-то есть. – Она хрипло засмеялась. – Боже, это так смешно звучит. Мой отец ходит на свидания.
   – Когда умерла твоя мама, Габби?
   Он легонько массировал ей затылок, и девушка, закрыв глаза, наслаждалась каждым движением его пальцев.
   – Около года назад.
   – Должно быть, тебе было тяжело.
   – Очень. – Она схватилась за его рубашку. – Ах, Джо, я каждый день вспоминаю о ней. Мне кажется, я все время вижу ее уголком глаза. Вижу тень и думаю, что это она. – Габби помолчала. – Я поворачиваюсь, хочу пошутить с ней. Не могу поверить, что ее нет...
   – Представляю, как тебе тяжело. Сначала ушла мать, теперь ты в какой-то степени теряешь отца.
   Она замерла – действительно, это было похоже на потерю. Еще одну. Она подняла глаза на Джо.
   – Ты прав. Не знаю, как ты это понял. Я, наверно, жуткая эгоистка, да?
   – Просто ты любишь своего отца. Его осторожные пальцы начали растирать ей мышцы на шее.
   – Расслабься. – Он положил большие пальцы ей под подбородок и стал наклонять голову девушки вперед и назад.
   Опустив голову, она посмотрела на носки его блестящих ботинок. Хорошие ботинки. Дорогие.
   – А у Оливера есть игрушки?
   – Ты меня озадачила.
   – А разве ты не собираешь вечером по всему дому игрушки и не находишь кусочки «Лего» под ногами? – Подняв голову, она слегка отступила назад.
   – Нет. – Джо отошел к раковине и выглянул во двор.
   Под рубашкой обозначились мощные мышцы спины.
   – Нет, я не нахожу «Лего» под ногами. Господи, как бы я хотел находить. – Он резко повернулся к ней. – Габби, я очень мало знаю о своем сыне.
   – Почему? – Какой у него странный взгляд. – Ты что, куда-нибудь уезжал, пока он рос?
   – У Оливера много вещей, но практически нет личных. Ни «Лего», ни книг. Ни чудовищных роботов. У него есть простыня и потрепанный альбом с тремя фотографиями.
   – Извини, Джо. Я не понимаю. – Габриэль вспомнила, как отстаивал Оливер свои права на елку, каким собственником был по отношению к отцу. – Как это, нет личных вещей? Дети – барахольщики. У них всегда полно барахла. Они собирают всякую ерунду.
   – Оливер не делает этого. Еще три недели назад я не имел представления, что у меня есть сын. – Джо так сжал край раковины, что суставы пальцев побелели. – Можно сказать, это был ранний подарок к Рождеству.
   Габриэль не сразу нашла, что сказать. Осторожно, боясь задеть больную струну, она спросила:
   – Чего ты не знал? Что он родился? Чего?
   – Я ничего не знал. Он жил в квартире в Чикаго у дальней родственницы его матери.
   – Твоей бывшей жены? – Она вспомнила, как Джо говорил, что не женат.
   – Женщины, с которой я жил семь лет назад. Она никогда не говорила мне об Оливере. Я предохранялся, поэтому не ожидал, что она может забеременеть.
   – Вот как. – Габриэль подумала о женщине, которая жила с Джо, о ее ребенке. Любил ли ее Джо? Она его, наверно, любила. Конечно, любила. – И что же случилось?
   – Мать оставила Оливера у своей родственницы четыре года назад и ушла. И больше не вернулась. Ну, Яна звонила время от времени, иногда присылала чек. А Сузи, ее родственница, любит детей, полюбила и Оливера. А время шло. Яна ушла из жизни своего ребенка так же, как из моей. Только мне было не два года. И мне было безразлично.
   – Ну, должно быть, не совсем безразлично...
   – Похоть. Близость. Семимесячный вариант однодневной гастроли. Ничего больше.
   Габриэль не слишком поверила ему. Довольно расплывчатая история. Хоть и говорят, что секс ради секса – здорово, но это эмоциональная пустыня. Она не понимала, как можно производить без эмоций такое личное, такое всепоглощающее действие.
   – Очень грустно, Джо. Пусто. Для тебя. Я думаю, и для Яны. Наверное, по-своему она любила Оливера. Она же посылала чеки... Сузи. Это что-нибудь да значит.
   – В самом деле? – произнес он с горечью. – Только не для Яны, тут я уверен.
   – Джо... – Габриэль потрясла его за руку, – она его мать. Я уверена, она любила его. По-своему. А как иначе?
   – Ну, Габби, ты видишь в людях только плюсы. Ты не знала Яны.
   – Да, не знала. Но послушай, я не оптимистка в розовых очках. Я знаю, что на свете есть зло, и понимаю, что может произойти. И все же думаю, что у Яны была причина оставить Оливера.
   Раздался отрывистый, лающий смех.
   – Удовольствие? Отсутствие интереса?
   – Не будь таким циничным. Ты знал ее. Если и не любил, то по крайней мере она тебе нравилась.
   – Это точно. – Джо с усилием потер лицо. – В том, что произошло, не только ее вина. Здесь я согласен. Тогда я не был человеком, который оправдывал чьи-то надежды. Яна была доступной. Я – тоже. – Его тяжелый вздох громко отозвался в тихой кухне. – И с ней мне было весело. Да, она нравилась мне. Пока я не узнал об Оливере.
   Габриэль не сразу задала свой следующий вопрос.
   – Как по-твоему, почему она не рассказала тебе о сыне?
   Джо долго молчал. Потом заговорил, тщательно выбирая слова:
   – Не знаю. Честно. Ее поведение – загадка для меня. Но я ищу ответы. Я бы женился на ней, деньги бы давал. Сделал бы все, что нужно. Для мальчика.
   – Так ты не слышал о нем и не видел его?
   – В тот день, когда я вошел в квартиру, я увидел его в первый раз. – Взгляд, который Джо бросил на нее, был поистине неистовым. – Моего сына.
   – Как же ты нашел его?
   – Сузи растила Оливера четыре года и ждала, что Яна вернется. Но она не вернулась. Время от времени приходил чек, но потом и этого не стало. Меня вообще поражает, как долго Сузи терпела. У нее самой четверо детей и нет мужа. У Сузи доброе сердце, ее можно разжалобить грустным рассказом. Яна сыграла на этом. Короче, Сузи совсем отчаялась, начала искать хоть какие-то следы, в каких-то коробках с бумагами нашла мое имя, навела справки. Яна вписала мою фамилию в свидетельство о рождении Оливера. – Он сжал губы. – Хоть на это ее хватило. Но я поражен, как Сузи вообще нашла меня. Адрес устарел на семь лет.
   – Но теперь сын с тобой навсегда? Мать отказалась от опеки?
   – Я нанял частного детектива. Он разыскал Яну. Она была застрелена из машины в Гэри, штат Индиана.
   – Ох, Джо. Бедный Оливер. Неудивительно, что он так льнет к тебе.
   – Он доверяет мне. По какой-то странной, непонятной причине малыш мне доверяет. Он в жизни меня не видел, а вышел со мной из квартиры, как будто только меня и ждал. Глазом не моргнул. Невероятно, правда?
   – Действительно, какой глупый малыш. Так доверять тебе. Что это с ним, в самом деле? – По щеке Габриэль прокатилась слеза и оставила мокрую каплю на рукаве его рубашки. Габриэль вытерла глаза о мягкую ткань. Она не имела права навязывать Джо свои беды. Она была посторонней в их жизни. Как теперь и в жизни своего отца.
   Скрипнула дверь.
   – Мы должны умереть здесь от голода или что? – Сначала показалось большое лицо Муна, а потом его огромное тело. Он прислонился к двери и остановился, увидев руку Габриэль на руке у Джо. – Что происходит, люди? Празднуете тут Рождество самостоятельно?