- Чтобы вселить в нас надежду. Может, они для того и рассказывают нам эти сказки о других мирах - мирах, где водится множество слонов, - чтобы дрессировщики чувствовали себя дрессировщиками, даже если у них нет слонов?
Мортифай покачал головой:
- Нет, слишком многое похоже на правду. Например, остатки шаттлов. И еще рисунки...
- Ну, знаешь, моя сестра Мэй рисует слонов. Но она рисует все то, что придет ей в голову...
- Нет, Джонджей, есть кое-что и посерьезнее. Например, старина Мейндж не может толком применить и четверти того, что знает. Для этого ему нужны машины и инструменты, которых нет на этой планете, лекарства, которые никто не умеет производить. - Мортифай склонился к другу. - Вот почему мне так хочется побывать в других мирах. Чтобы научиться.
- А зачем? - пожал плечами Джонджей.
- Потому что мне интересно.
- А-а-а... потому что интересно... - Джонджей кивнул, отпил из кувшина, затем поставил его рядом с собой.
- Джонджей, а разве тебе не хотелось бы узнать, почему ты читаешь мысли в чужих головах, как это ты при помощи мысли способен передвигать предметы и даже заглядывать в будущее?
- Да нет как-то. Тем более, разве это может помочь, когда мы вместе с отцом чиним упряжь? - Джонджей пожал плечами. - Ну, может быть, я не отказался бы посмотреть настоящий цирк. Такой, каким я представляю его по рассказам стариков. Где не шесть слонов, а несколько десятков. - И он снова покачал головой. - А может, и нет...
- Эй, вы двое! - раздался в темноте грозный оклик. - Хватит шуметь! Расходитесь-ка по домам. - У них над головой захлопнулись ставни таверны.
- Это городская площадь, а не твоя собственная! - Джонджей встал на ноги. Ставни распахнулись вновь.
- По-твоему, выходит, вы можете на ней куролесить всю ночь напролет. Валяйте, только потом не жалуйтесь, что вас за это отправят в Поре тянуть лямку на лесоповале!
Мортифай поднялся на ноги и дернул Джонджея за руку:
- Ладно, пойдем отсюда! А то, глядишь, Капе и вправду настучит на нас.
Джонджей едва держался на ногах. Пошатываясь, он направился через площадь.
- Стук-стук, бум-бум, - Мортифай рассмеялся, - бум-бум-та-ра-бум.
- Бум-бум-шмяк-бряк!
Приятели, хихикая, прошествовали через площадь. На углу Мортифай подтолкнул друга на тропинку, ведущую к краалю, а сам нетвердым шагом направился домой.
Джонджей дважды обернулся на месте, затем в задумчивости почесал голову:
- Ушли. Все до единого. Никого не осталось. Он пожал плечами и начал взбираться между темных домишек по тропинке, ведущей к краалю.
- Стук-стук, бум-бум. - Взявшись за полы туники, он закружился посреди улицы. - Бум-бум-тара-бум. - Джонджей споткнулся, остановился и посмотрел на звезды. - Момус! Ты жирный, наглый прохиндей! Сколько я ни пью, у меня все равно не получается напиться до чертиков. Посмотри на меня! Кто я? Дрессировщик без собственного слона в цирке, который нигде не дает представлений! Разве я не смешон?
Джонджей поник головой, вздохнул и направился в сторону родительского дома. Это было непритязательное строение - четыре комнаты, крыльцо, притулившееся рядом с краалем. Уцепившись, чтобы не упасть, за перила крыльца, Джонджей посмотрел в темноту, туда, где были слоны, но ничего не увидел. Тьма - хоть глаз выколи. Покачав головой, он прошел внутрь дома в свою спальню. Там он рухнул как подкошенный и растянулся на подушках. Какое-то время он смотрел на тусклые звезды, мерцавшие где-то в вышине в проеме окна.
- Интересно, как это - путешествовать в межзвездном пространстве? И какие они, иные миры? Какая на них жизнь?
- Джонджей!
Юноша узнал голос матери.
- Да, мама.
В комнату с масляной лампой в руках вошла Крошка Вилл.
- Джонджей, ты знаешь, который час?
Он закрыл глаза и положил руки под голову:
- Нет, но, должно быть, очень поздно. Очень-очень. - Он открыл глаза, но тотчас закрыл - не в силах смотреть на слепящую лампу. - Ты что-то хотела, мама?
Крошка Вилл посмотрела на сына и прикусила губу:
- Я просто хотела тебе кое-что дать.
Джонджей слегка приоткрыл один глаз и увидел, что мать действительно что-то держит в протянутой руке. Джон тоже протянул руку и принял ее дар. Затем поднес к огню, чтобы лучше рассмотреть. Это был стек дрессировщика. Джонджеем овладел приступ хохота. Он даже выронил стек из рук.
- А теперь, мама, мне не хватает самого малого - собственного слона. И он расхохотался снова.
- Этот стек - из ангельского дерева.
- Тогда к нему в придачу мне нужен и ангельский слон. Джонджея душил смех. Он так и уснул - всхлипывая и фыркая время от времени.
Крошка Вилл вышла, и комната погрузилась во тьму.
Крошка Вилл сидела в тени крыльца, наблюдая за дочерью. Мэй сидела на одеяле в краале, скрестив под собой свои тоненькие ножки. На коленях у нее стояла доска с листом бумаги. Правая рука быстро и уверенно углем наносила штрихи и линии. Джонджей восседал верхом на Рег, оба они - и человек, и животное, застыли как статуя. На дорожке послышался шорох шагов, затем покашливание. Крошка Вилл обернулась и увидела, что в их сторону, опираясь на палку, ковыляет Мейндж Рейнджер.
- Мейндж, что ты здесь делаешь в такую жару? - Вилл поднялась навстречу ветеринару и предложила ему свой стул.
С благодарностью Мейндж опустился на сиденье, еще раз кашлянул, откинулся на спинку и вздохнул:
- Вилл, вот уже тридцать лет, да нет, уже тридцать один год, как я не видел и понюшки табаку. А кашель у меня такой, будто я до сих пор только и делаю, что дымлю как паровоз этой отравой. - Мейндж бросил взгляд в сторону крааля, затем покачал головой. - Эх, как время-то летит!
Крошка Вилл ласково положила ему на плечо руку:
- Новый экстракт не помог.
Мейндж покачал головой, и редкие седые пряди упали ему на лоб. Трясущейся рукой он отбросил их назад.
- Чертово зелье не дало никаких результатов. Он посмотрел на Крошку Вилл, затем на дым по ту сторону дорожки.
- Мне не следовало обнадеживать тебя. - Мейндж посмотрел в сторону крааля. - Мэй уже двадцать... двадцать четыре. - Мейндж фыркнул. - То есть двадцать земных лет. А на вид ей не дашь больше тринадцати - четырнадцати. - Он посмотрел на Вилл. - И всю свою жизнь ей суждено оставаться калекой. Хотел бы помочь, но, увы...
Крошка Вилл похлопала его по плечу:
- Мэй сама все знает. Она уже свыклась с этой мыслью. Зато у нее есть дар.
- Разве рисование может заменить радость движения - ходьбы, бега?
Крошка Вилл посмотрела в сторону крааля:
- Для нее - да. - И она снова повернулась к Мейнджу. - Пойми, в один прекрасный день всех этих слонов не станет. - Вилл почувствовала, как к глазам ее подступают слезы. - Всех до единого, Мейндж, ты только подумай, тогда нам останутся только рисунки, сделанные ее рукой. Это важно для нас, дрессировщиков, это важно для самой Мэй.
Мейндж покачал головой и вздохнул:
- Костолом и я говорили об этом раз сто, не меньше, еще во времена старого цирка. Жаль, однако, что он так бесславно погиб при крушении второго шаттла. - Мейндж кивнул. - Архивы тоже пошли прахом. - Он посмотрел на Крошку Вилл. - Будь у нас архивы, мы могли бы проследить историю каждого ребенка с генными аномалиями. Возможно, тогда мы были бы готовы...
- А ты разве обнаружил еще одного? Мейндж кивнул и потер глаза:
- Похоже, что да. Бонна и Джимбо из Тарзака. Ты их знаешь?
- Нет.
- Она костюмерша, а он кассир. У них есть сын по имени Мунго. Ему двенадцать, но весит он почти три сотни фунтов. - Мейндж покачал головой. И при этом на нем ни жиринки. Настоящая гора мускулов. А здесь пусто. Мейндж постучал себя по голове. - Он не в состоянии вспомнить, что было с ним минуту назад. Родители привозили его ко мне, чтобы я выписал ему очки. Со зрением у него тоже неважно. - Мейндж порылся в кармане изношенной до дыр куртки. - Кстати, об очках. Это для Пита. - И Мейндж протянул ей завернутый в тряпицу сверток. - Скажи ему, что если эти не подойдут, пусть он их мне вернет. Бокскар Боу в Куумике изготовил наконец комплект диагностических линз, и даже таблицы к ним. Так что если эти не подойдут, Пальчики в следующий раз выпишет рецепт на более точные.
- Я скажу ему. - Вилл взяла сверток и положила его в карман туники. Затем она вынула небольшую торбочку, вытряхнула из нее себе на ладонь несколько медных горошин, сосчитала и пересыпала в руку Мейнджу.
Мейндж посмотрел на горошины, усмехнулся и ссыпал их себе в карман куртки.
- А как Джонджей? - кивком указал он в сторону крааля. - Какие еще таланты, кроме телепатии?
Вилл сложила руки на груди и покачала головой:
- Он видит будущее. Он читает чужие мысли. Умеет мысленно передвигать предметы. - Вилл вздохнула.
- В чем дело?
- Мейндж, пойми, он не знает, что делать со своими талантами. Вообще что ему делать. Когда ему не нужно нести куда-нибудь Мэй, он сидит в таверне и пьет с приятелями. Его ничто не интересует. - Вилл беспомощно всплеснула руками. - Он умеет обращаться со слонами, но и это ему безразлично. Будущего нет, говорит он. - Крошка Вилл бросила взгляд в сторону крааля. - Он только потому залез сейчас на слона, что Мэй попросила его об этом.
Мейндж поднялся со стула:
- Его поколение появилось на свет здесь, на Момусе, Вилл. Они ничего не знают о нашем с тобой мире. - Мейндж кашлянул и покачал головой. - Хотел бы я знать, что будет здесь лет эдак через сто. Правда, это будет уже не моя проблема. - И он посмотрел на Крошку Вилл. Она показала в сторону дома:
- Может, поужинаешь с нами? Пит скоро вернется. Мейндж покачал головой:
- Последнее время у меня никакого аппетита. И вообще, мне пора домой. Вощеный лекарства в рот не возьмет, если я его не прижучу. Хорошо, что Черепашка Агдок взял на себя часть его дел, а то его вообще не уложить бы в постель. - Мейндж вышел из тени крыльца, помахал рукой и медленно побрел прочь.
- До свидания, - крикнула ему вдогонку Вилл и пошла в дом. - Джонджей!
- Да, мама?
- Внеси Мэй в дом. Ей хватит сидеть на солнце, и вообще, пора ужинать.
Вилл улыбнулась, почувствовав, как Джонджей пытается раскопать в ее голове, что же будет на ужин.
- Я еще не придумала. Хватит шалить, и помоги Мэй.
- Хорошо, мама.
Крошка Вилл подошла к окну. Она проследила, как Джонджей, соскользнув со спины Рег, похлопал слониху по щеке, а затем шагнул к сестре. Мэй посмотрела на него, быстро нанесла на бумагу несколько последних штрихов, затем убрала кусочек угля в карман и протянула руки навстречу брату. Джонджей обернул вокруг ее ног одеяло, взял сестру на руки и поднял с земли.
Вилл перевела взгляд с детей на Рег и пятерых других слонов. Старушки вы мои, вам не то что дороги строить, до Тарзака дойти не под силу. Но без них, одряхлевших, дрессировщик - ничто, пустое место.
Вилл перевела взгляд на висевший в краале стек красного дерева с золотым наконечником и другой рядом с ним, из дерева ангелов. Возможно, Джонджей и прав, когда говорит, что дрессировщики уже превратились в ничто. Крошка Вилл не стала гнать эту мысль прочь, она просто отложила ее в укромный уголок. В конце концов, она уже свыклась с ней.
Глава 21
Это случилось двадцать девятого мая тридцать второго года Великой Катастрофы. Ярко светило солнце, и Джонджей сидел на изгороди крааля. Мэй как раз заканчивала рисовать, и Джонджей от нечего делать пытался при помощи мыслей завязывать узелки на стеблях травы.
Неожиданно, в сорока милях к юго-востоку от них, Арнхаймов разлом резко распрямился, и в одно мгновение добрая треть домов в Тарзаке превратилась в груды руин. Ударная волна глухо прогромыхала через Тиерас и Поре, докатившись до Мийры. Грохота уже почти не было слышно, лишь под ногами ощущалась вибрация почвы.
Почувствовав, как изгородь крааля покачнулась, Джонджей бросил взгляд в сторону городской площади. Те несколько человек, которые в тот момент находились там, замерли на месте, глядя на небо. Рокот раздался уже сильнее.
- Джонджей! - Юноша обернулся на крик сестры.
- Мэй! - Но не успел он произнести имя, как трое перепуганных слонов бросились на нее в слепой ярости. - Мэй! Мэй!
Когда он подбежал, Мэй была без сознания. Джонджей перевел взгляд на беснующихся слонов у края пропасти - мысленному взору юноши предстала кровавая картина. Сердце его пылало мщением.
В тот вечер Джонджей стоял посреди городской арены. Жители Мийры занимали свои места на трибунах, но Джонджей словно не видел их. Он видел только свою мать, Крошку Вилл. Она стояла в нескольких шагах, повернувшись к нему левым боком - сложив руки на груди и склонив голову. Под левым локтем зажат стек красного дерева с золотым наконечником. Шайнер Пит медленно вышел на арену и занял место между женой и сыном. Он оглядел Джонджея пристальным взглядом. Не в силах выдержать этот взгляд, он отвернулся к трибунам. Там собрались представители всех сословий дрессировщики, кассиры, глашатаи, наездники, торговцы. Свои места на трибуне заняли Черепашка Агдок и трое его учеников-жрецов. Великий Вощеный отказался занять свое место рядом с ними, поскольку должен был говорить с арены.
Джонджей закрыл глаза:
- Мама, я знаю, что поступил правильно!
Он отправил ей свою мысль, но та вернулась к нему непрочитанной. Джонджей с силой прикусил губу, пока не ощутил привкус крови.
Движение людей на трибунах прекратилось, и Джонджей открыл глаза. Какое-то время он моргал, пытаясь смахнуть с ресниц застилавшие зрение слезы. Обернувшись, он увидел, что жрец Вощеный держит свою книгу. Обычно веселое лицо Великого Вощеного скрывал надвинутый низко на лоб капюшон. В какой-то момент тень, отбрасываемая капюшоном, создала иллюзию, будто у Вощеного вообще нет головы - эдакий безликий и бесстрастный призрак, готовый внести в анналы любое принятое горожанами решение.
- Кто первый? - Низкий голос Вощеного нарушил тишину арены.
- Я, - донесся голос Крошки Вилл. С трибуны встал человек в полосатой тунике дрессировщика:
- Ты его мать.
Крошка Вилл отняла от груди скрещенные руки и стеком указала в сторону говорившего:
- Ящерица Бейт, я также Хозяйка слонов. И от имени дрессировщиков говорить буду я.
Ящерица Бейт обвел взглядом трибуны, ища поддержки, но народ ответил молчанием, и он сел.
Вощеный кивнул в сторону Крошки Вилл:
- Говори. Тебе слово.
Крошка Вилл опустила руку с зажатым в ней стеком. Затем она обернулась, обводя взглядом трибуны, пока наконец не встретилась взглядом с Джонджеем. Стеком она указала в сторону сына:
- Джонджей погубил пятерых слонов - Гонзо, Твинки, Пег, Молли и Леди. Если бы я не вмешалась и не утихомирила Рег, он погубил бы и ее. Он отогнал их к краю пропасти и заставил броситься вниз. - Вилл перевела взгляд с сына на трибуны. - Это произошло на моих глазах.
Шайнер Пит подошел к жене и взял ее за руку. Но Вилл отстранилась от мужа и повернулась к нему спиной. Пит посмотрел на трибуны.
- Вы все знаете, что слоны убили мою дочь, Мэй, сестру Джонджея. Вы также знаете, что Мэй была калекой и не могла спастись бегством. Но вы не знаете одного - что значила для Джонджея Мэй.
- Чушь! - С трибуны поднялась женщина в полосатой тунике. - Это слоны убивают дрессировщиков. Дрессировщики не убивают слонов. А ты, Шайнер, лучше чисти-ка свою упряжь. Вон с арены!
- Я имею право... Он мой сын. - Шайнер Пит смерил женщину гневным взглядом. - Эти слоны были все как один дряхлые, и вы это прекрасно знаете. Дряхлые и злобные. - Пит обвел взглядом жителей Мийры. - Да будь я там в тот момент, я бы сам прикончил их.
Услышав такую дерзость, люди с возмущенными криками повскакали с трибун. Пит попросил их успокоиться, но ропот недовольства не утихал, и Питу ничего не оставалось, как опустить руки и молча стоять на месте.
Вощеный посмотрел на Джонджея:
- Скажи хоть что-нибудь.
Джонджей посмотрел на Вощеного: лицо жреца было изрезано старческими морщинами. Джонджей опустил глаза вниз, на опилки арены, затем взглянул на мать. Она стояла к нему спиной. Мысленно он обратился к ней.
- Мама, но ведь я твой сын. Она ответила не сразу:
- Мой сын не мог убить слонов.
Джонджей посмотрел на дрессировщиков на трибунах.
- Посмотрите на себя. Вы зовете себя дрессировщиками, но скажите, кто из вас и когда в последний раз работал со слоном? - Джонджей указал на собственную серо-малиновую тунику. - Если верить этим тряпкам, я тоже дрессировщик. Но я чиню упряжь вместе с отцом. Моя сестра... Она тоже носила похожую тунику, но она рисовала. Именно этим она занималась в краале. Она рисовала картины с этими вашими чертовыми слонами, чтобы вы и ваши дети не забывали, что такое слон. Именно этим она занималась, когда ваши слоны растоптали ее. - Джонджей сплюнул на опилки арены. - И тогда я убил их. Будь у меня еще раз такая возможность, я бы убил их опять. - И Джонджей сложил на груди руки.
Вощеный вздохнул, на мгновение склонил голову, а затем гаркнул в сторону трибун:
- Живо поднять голос! Что говорит город Мийра по этому поводу!
- Выставить его! Пусть себе убирается, - раздался первый крик; за ним последовал целый хор гневных голосов.
- Изгнать! Изгнать! - скандировали трибуны. Вощеный посмотрел на Крошку Вилл:
- Ты обратилась за возмездием. Ты Хозяйка слонов. Может Джонджей откупиться от дрессировщиков? Вилл покачала головой:
- Никакие деньги не искупят его вины. - Она все еще стояла к нему спиной. - Пусть уходит.
- И надолго? - Было слышно, как дрогнул голос Вощеного. Крошка Вилл повернулась и стеком указала на сына:
- Пусть Джонджей не показывается на глаза жителям Мийры до тех пор, пока... пока не издохнет последний слон. - Она снова посмотрела на сына. Как только не станет Рег, он может вернуться.
- Что вы на это скажете? - обратился к трибунам Вощеный.
Оттуда послышался одобрительный рев. Вощеный сделал в книге соответствующую запись, а Джонджей повернулся и зашагал прочь с арены.
Придя домой, он собрал вещи, а затем направился на север, в сторону Изумрудной долины. Дойдя до того места, где дорога круто брала вверх, к ущелью Змеиной Горы, он услышал, как жители Мийры распевают свой гимн "Черный Алмаз".
- Прощай, отец, - мысленно обратился он к отцу.
- Прощай, Джонджей, но не навсегда, мы еще увидимся. - Вместе с ответом на глаза навернулись слезы.
- До встречи, отец!
- До встречи, сын!
Джонджей обернулся на дома Мийры.
- Мама - позвал он. Ответа не последовало.
- Прощай, мама!
И он зашагал вверх по крутой дороге.
Глава 22
Это случилось ночью, в ущелье Змеиной горы. Гадалка Тарзака развела костер, чтобы испечь на огне пресные лепешки. Она сидела, глядя на танцующие языки пламени, когда неожиданно рядом с костром из кромешной тьмы возникла фигура человека. Облаченный в традиционный наряд дрессировщика слонов, незнакомец был строен и темноволос, но во взгляде его Тарзаке почудилось нечто зловещее.
- Присаживайся к огню, дрессировщик, и будь моим гостем. Нам всем частенько приходится странствовать по пустынным дорогам.
Незнакомец какое-то время смотрел на нее, потом качнул головой, повернулся и зашагал прочь.
- Подожди! - позвала Тарзака. Незнакомец обернулся:
- Чего ты от меня хочешь?
- А чего ты от меня хочешь? - ответила гадалка вопросом на вопрос, равнодушно пожав плечами.
- Я хочу остаться один, - произнес незнакомец, и на губах его скользнула тень улыбки.
- Большим чудаком нужно быть, чтобы темной ночью желать одиночества в ущелье Змеиной горы. Поговаривают, будто немало призраков бродит здесь среди горных теснин. Тот, кто носит на своей одежде серые полосы дрессировщика слонов, не может не знать об этом.
Незнакомец рассмеялся. Но в смехе его слышалось не веселье, а затаенная боль. Он отвернулся от огня, пряча лицо в ночном мраке. Неожиданно он в угрожающем жесте воздел сжатую в кулак руку:
- Чертовы призраки! Разрази вас гром! Если вы настолько всемогущи, то приходите ко мне, мы померяемся с вами силой!
- Не надо! - захлебнулась собственным криком Тарзака. Незнакомец тотчас обернулся к ней.
- Ты боишься призраков, гадалка? - поинтересовался он. И хотя в голосе слышалась усмешка, лицо его оставалось серьезным.
- А кто их не боится? - пожала плечами Тарзака. - Стоит ли искушать судьбу?
В ответ на ее слова незнакомец только рассмеялся. И вновь в его смехе прозвучала приглушенная боль. Оборвав смех, незнакомец указал рукой на гадалку:
- Судьба никогда не бывает благосклонна к тем, кто не воздает ей должное, гадалка.
Услышав эти слова, Тарзака слегка вздрогнула:
- Суровые вещи ты говоришь. А как зовут тебя?
Дрессировщик слонов смерил гадалку пристальным взглядом, а сам тем временем поставил сверток с поклажей поближе к костру.
- Мое имя... Мое имя Чужак. Вот так меня и зовут. - Он подошел поближе к костру и, присев на корточки, снова принялся внимательно рассматривать собеседницу. - А тебя как зовут, гадалка?
- Тарзакой, - ответила та, оглядев незнакомца таким же пристальным взглядом. - А вот твое имя звучит очень странно.
Чужак извлек из своей котомки комок теста, положил его возле огня и снова посмотрел на гадалку.
- Чужак - вот мое имя, - повторил он все с той же угрюмой усмешкой. Тарзака, не желаешь ли моих лепешек в обмен на твое гадание?
- Нет, Чужак. Я не верю в предсказания.
- Забавно, - отозвался тот, покачав головой. - А вот я верю. Но только не в твои.
- Это почему же? - Гадалку его слова явно задели.
- Ты просто играешь в игры с картами, шарами, желаниями. Но ты не предсказываешь истинного будущего.
- Не сам ли Момус нашептал тебе это на ухо?
- Я не нуждаюсь в советах, которыми полны древние мифы и предания. Дрессировщик слонов криво улыбнулся. - Давай я тебе погадаю, а, Тарзака?
- Это все равно как если бы ты меня попросил вскарабкаться на слона, рассмеялась гадалка.
Человек, назвавшийся Чужаком, тоже рассмеялся, поднялся на ноги и подошел к ущелью. Он соскреб со скалы немного земли и обратился к Тарзаке:
- Тогда мое гадание потеряет всякую ценность. - Чужак вернулся к костру, раскатывая комок грязи. - За предсказание, которое не имеет никакой ценности, я не потребую с тебя платы.
- Может, я потребую с тебя плату, а? - насмешливо отозвалась Тарзака.
Чужак уселся на землю возле костра напротив гадалки, скрестил ноги и положил комок грязи на один из камней, огораживавших кострище. Затем протянул грязную руку к выпекавшейся на огне лепешке.
- Может, предсказания дрессировщика слонов покажутся тебе забавными, но ты в любом случае окажешься права. Так получи свою плату.
Гадалка пододвинулась ближе к костру, взяла с камня лепешку, разломила ее на две части, оставив вторую половину у огня. Потрогав вторую половину, она сказала:
- Испеклась. Забирай свою половину, пока она не превратилась в уголья.
И вновь Тарзака смерила его пристальным взглядом. На лице Чужака плясали отблески огня, и гадалка разглядела, что оно все перемазано грязью.
- Твой хлеб, Чужак. Смотри, не то сгорит. Юноша усмехнулся:
- Не беспокойся, Тарзака, я могу съесть и уголья, - ответил он и, закрыв глаза, принялся делать пассы над комком грязи. - Хагга-магга-багга, мамбо-джамбо-раззаматаз - приходите ко мне, я хочу видеть вас!
Не дав ему договорить, Тарзака выплюнула в огонь непрожеванный кусок лепешки:
- Убирайся прочь от моего огня, дрессировщик! Я не потерплю насмешек над моим ремеслом! Чужак смиренно склонил голову:
- Я не хотел проявить неуважение к тебе, Тарзака. Возьми в знак моего извинения вторую половину лепешки.
Тарзака вняла его совету и указала куском лепешки на комок грязи:
- Зачем он тебе?
- Это мой хрустальный шар, моя дверь в будущее. Гадалка собралась было что-то сказать, но Чужак не дал ей вымолвить ни слова, воздев вверх перепачканные грязью руки.
- Подожди! - Взгляд его был устремлен куда-то в темноту. - Я вижу их! Да! Теперь я вижу их!
Опустив глаза, он посмотрел на гадалку:
- Твое имя Тарзака.
Женщина разочарованно покачала головой:
- Я же сама назвала тебе свое имя.
- Что верно, то верно. - Чужак закрыл глаза. - А еще... ты родом из Тарзака.
- Хватит паясничать, - насмешливо бросила гадалка.
- Я не ошибся? - с улыбкой поинтересовался Чужак.
- Но ведь это мое имя!
- Ах да! Понимаю! - кивнул он. - Пожалуйста, ты уж прости мне мое убогое пророчество! Сейчас я попытаюсь исправиться. - Чужак смерил женщину долгим взглядом. - В Тарзаке ты обучалась у Ширли Смит, великой Мадам Зельды.
Тарзака вздохнула:
- Великая Мадам Зельда была единственной предсказательницей судеб в Старом Цирке.
- Да знаю я, знаю, - Чужак снова улыбнулся. - Приношу свои глубочайшие извинения.
Тарзака вытянулась возле костра, подперев голову ладонью:
- Ты становишься ужасно скучным, Чужак.
Изобразив жест крайнего отчаяния, несостоявшийся прорицатель хлопнул ладонями по камням. Затем, в задумчивости наклонив голову, улыбнулся и продолжил:
- В Тарзаке ты тайно жила с человеком, которого звали... При этих словах гадалка вскочила как ужаленная:
- Это ложь! Откуда тебе знать об этом?
- Это не ложь, Тарзака, - Чужак устремил взгляд на "хрустальный шар". - Его звали Ангарус. Он истинный красавчик, верно? Высокий, сильный, белозубый, с гладкой загорелой кожей, а волосы словно вороново крыло. А его руки... такие сильные! А тело...
Гадалка недоверчиво посмотрела на комок грязи, затем перевела взгляд на Чужака:
- Откуда тебе это известно? Незнакомец улыбнулся:
- Твои родители хотели отдать тебя замуж за Видара, кассира-казначея из Сины. Он был богат, завидный жених. Но с Ангарусом ты бежала под покровом ночи из...
- Довольно! - Изумление гадалки сменилось гневом. - Ты не ясновидец, а обычный мошенник. Сплетни не имеют ничего общего с ясновидением!
Мортифай покачал головой:
- Нет, слишком многое похоже на правду. Например, остатки шаттлов. И еще рисунки...
- Ну, знаешь, моя сестра Мэй рисует слонов. Но она рисует все то, что придет ей в голову...
- Нет, Джонджей, есть кое-что и посерьезнее. Например, старина Мейндж не может толком применить и четверти того, что знает. Для этого ему нужны машины и инструменты, которых нет на этой планете, лекарства, которые никто не умеет производить. - Мортифай склонился к другу. - Вот почему мне так хочется побывать в других мирах. Чтобы научиться.
- А зачем? - пожал плечами Джонджей.
- Потому что мне интересно.
- А-а-а... потому что интересно... - Джонджей кивнул, отпил из кувшина, затем поставил его рядом с собой.
- Джонджей, а разве тебе не хотелось бы узнать, почему ты читаешь мысли в чужих головах, как это ты при помощи мысли способен передвигать предметы и даже заглядывать в будущее?
- Да нет как-то. Тем более, разве это может помочь, когда мы вместе с отцом чиним упряжь? - Джонджей пожал плечами. - Ну, может быть, я не отказался бы посмотреть настоящий цирк. Такой, каким я представляю его по рассказам стариков. Где не шесть слонов, а несколько десятков. - И он снова покачал головой. - А может, и нет...
- Эй, вы двое! - раздался в темноте грозный оклик. - Хватит шуметь! Расходитесь-ка по домам. - У них над головой захлопнулись ставни таверны.
- Это городская площадь, а не твоя собственная! - Джонджей встал на ноги. Ставни распахнулись вновь.
- По-твоему, выходит, вы можете на ней куролесить всю ночь напролет. Валяйте, только потом не жалуйтесь, что вас за это отправят в Поре тянуть лямку на лесоповале!
Мортифай поднялся на ноги и дернул Джонджея за руку:
- Ладно, пойдем отсюда! А то, глядишь, Капе и вправду настучит на нас.
Джонджей едва держался на ногах. Пошатываясь, он направился через площадь.
- Стук-стук, бум-бум, - Мортифай рассмеялся, - бум-бум-та-ра-бум.
- Бум-бум-шмяк-бряк!
Приятели, хихикая, прошествовали через площадь. На углу Мортифай подтолкнул друга на тропинку, ведущую к краалю, а сам нетвердым шагом направился домой.
Джонджей дважды обернулся на месте, затем в задумчивости почесал голову:
- Ушли. Все до единого. Никого не осталось. Он пожал плечами и начал взбираться между темных домишек по тропинке, ведущей к краалю.
- Стук-стук, бум-бум. - Взявшись за полы туники, он закружился посреди улицы. - Бум-бум-тара-бум. - Джонджей споткнулся, остановился и посмотрел на звезды. - Момус! Ты жирный, наглый прохиндей! Сколько я ни пью, у меня все равно не получается напиться до чертиков. Посмотри на меня! Кто я? Дрессировщик без собственного слона в цирке, который нигде не дает представлений! Разве я не смешон?
Джонджей поник головой, вздохнул и направился в сторону родительского дома. Это было непритязательное строение - четыре комнаты, крыльцо, притулившееся рядом с краалем. Уцепившись, чтобы не упасть, за перила крыльца, Джонджей посмотрел в темноту, туда, где были слоны, но ничего не увидел. Тьма - хоть глаз выколи. Покачав головой, он прошел внутрь дома в свою спальню. Там он рухнул как подкошенный и растянулся на подушках. Какое-то время он смотрел на тусклые звезды, мерцавшие где-то в вышине в проеме окна.
- Интересно, как это - путешествовать в межзвездном пространстве? И какие они, иные миры? Какая на них жизнь?
- Джонджей!
Юноша узнал голос матери.
- Да, мама.
В комнату с масляной лампой в руках вошла Крошка Вилл.
- Джонджей, ты знаешь, который час?
Он закрыл глаза и положил руки под голову:
- Нет, но, должно быть, очень поздно. Очень-очень. - Он открыл глаза, но тотчас закрыл - не в силах смотреть на слепящую лампу. - Ты что-то хотела, мама?
Крошка Вилл посмотрела на сына и прикусила губу:
- Я просто хотела тебе кое-что дать.
Джонджей слегка приоткрыл один глаз и увидел, что мать действительно что-то держит в протянутой руке. Джон тоже протянул руку и принял ее дар. Затем поднес к огню, чтобы лучше рассмотреть. Это был стек дрессировщика. Джонджеем овладел приступ хохота. Он даже выронил стек из рук.
- А теперь, мама, мне не хватает самого малого - собственного слона. И он расхохотался снова.
- Этот стек - из ангельского дерева.
- Тогда к нему в придачу мне нужен и ангельский слон. Джонджея душил смех. Он так и уснул - всхлипывая и фыркая время от времени.
Крошка Вилл вышла, и комната погрузилась во тьму.
Крошка Вилл сидела в тени крыльца, наблюдая за дочерью. Мэй сидела на одеяле в краале, скрестив под собой свои тоненькие ножки. На коленях у нее стояла доска с листом бумаги. Правая рука быстро и уверенно углем наносила штрихи и линии. Джонджей восседал верхом на Рег, оба они - и человек, и животное, застыли как статуя. На дорожке послышался шорох шагов, затем покашливание. Крошка Вилл обернулась и увидела, что в их сторону, опираясь на палку, ковыляет Мейндж Рейнджер.
- Мейндж, что ты здесь делаешь в такую жару? - Вилл поднялась навстречу ветеринару и предложила ему свой стул.
С благодарностью Мейндж опустился на сиденье, еще раз кашлянул, откинулся на спинку и вздохнул:
- Вилл, вот уже тридцать лет, да нет, уже тридцать один год, как я не видел и понюшки табаку. А кашель у меня такой, будто я до сих пор только и делаю, что дымлю как паровоз этой отравой. - Мейндж бросил взгляд в сторону крааля, затем покачал головой. - Эх, как время-то летит!
Крошка Вилл ласково положила ему на плечо руку:
- Новый экстракт не помог.
Мейндж покачал головой, и редкие седые пряди упали ему на лоб. Трясущейся рукой он отбросил их назад.
- Чертово зелье не дало никаких результатов. Он посмотрел на Крошку Вилл, затем на дым по ту сторону дорожки.
- Мне не следовало обнадеживать тебя. - Мейндж посмотрел в сторону крааля. - Мэй уже двадцать... двадцать четыре. - Мейндж фыркнул. - То есть двадцать земных лет. А на вид ей не дашь больше тринадцати - четырнадцати. - Он посмотрел на Вилл. - И всю свою жизнь ей суждено оставаться калекой. Хотел бы помочь, но, увы...
Крошка Вилл похлопала его по плечу:
- Мэй сама все знает. Она уже свыклась с этой мыслью. Зато у нее есть дар.
- Разве рисование может заменить радость движения - ходьбы, бега?
Крошка Вилл посмотрела в сторону крааля:
- Для нее - да. - И она снова повернулась к Мейнджу. - Пойми, в один прекрасный день всех этих слонов не станет. - Вилл почувствовала, как к глазам ее подступают слезы. - Всех до единого, Мейндж, ты только подумай, тогда нам останутся только рисунки, сделанные ее рукой. Это важно для нас, дрессировщиков, это важно для самой Мэй.
Мейндж покачал головой и вздохнул:
- Костолом и я говорили об этом раз сто, не меньше, еще во времена старого цирка. Жаль, однако, что он так бесславно погиб при крушении второго шаттла. - Мейндж кивнул. - Архивы тоже пошли прахом. - Он посмотрел на Крошку Вилл. - Будь у нас архивы, мы могли бы проследить историю каждого ребенка с генными аномалиями. Возможно, тогда мы были бы готовы...
- А ты разве обнаружил еще одного? Мейндж кивнул и потер глаза:
- Похоже, что да. Бонна и Джимбо из Тарзака. Ты их знаешь?
- Нет.
- Она костюмерша, а он кассир. У них есть сын по имени Мунго. Ему двенадцать, но весит он почти три сотни фунтов. - Мейндж покачал головой. И при этом на нем ни жиринки. Настоящая гора мускулов. А здесь пусто. Мейндж постучал себя по голове. - Он не в состоянии вспомнить, что было с ним минуту назад. Родители привозили его ко мне, чтобы я выписал ему очки. Со зрением у него тоже неважно. - Мейндж порылся в кармане изношенной до дыр куртки. - Кстати, об очках. Это для Пита. - И Мейндж протянул ей завернутый в тряпицу сверток. - Скажи ему, что если эти не подойдут, пусть он их мне вернет. Бокскар Боу в Куумике изготовил наконец комплект диагностических линз, и даже таблицы к ним. Так что если эти не подойдут, Пальчики в следующий раз выпишет рецепт на более точные.
- Я скажу ему. - Вилл взяла сверток и положила его в карман туники. Затем она вынула небольшую торбочку, вытряхнула из нее себе на ладонь несколько медных горошин, сосчитала и пересыпала в руку Мейнджу.
Мейндж посмотрел на горошины, усмехнулся и ссыпал их себе в карман куртки.
- А как Джонджей? - кивком указал он в сторону крааля. - Какие еще таланты, кроме телепатии?
Вилл сложила руки на груди и покачала головой:
- Он видит будущее. Он читает чужие мысли. Умеет мысленно передвигать предметы. - Вилл вздохнула.
- В чем дело?
- Мейндж, пойми, он не знает, что делать со своими талантами. Вообще что ему делать. Когда ему не нужно нести куда-нибудь Мэй, он сидит в таверне и пьет с приятелями. Его ничто не интересует. - Вилл беспомощно всплеснула руками. - Он умеет обращаться со слонами, но и это ему безразлично. Будущего нет, говорит он. - Крошка Вилл бросила взгляд в сторону крааля. - Он только потому залез сейчас на слона, что Мэй попросила его об этом.
Мейндж поднялся со стула:
- Его поколение появилось на свет здесь, на Момусе, Вилл. Они ничего не знают о нашем с тобой мире. - Мейндж кашлянул и покачал головой. - Хотел бы я знать, что будет здесь лет эдак через сто. Правда, это будет уже не моя проблема. - И он посмотрел на Крошку Вилл. Она показала в сторону дома:
- Может, поужинаешь с нами? Пит скоро вернется. Мейндж покачал головой:
- Последнее время у меня никакого аппетита. И вообще, мне пора домой. Вощеный лекарства в рот не возьмет, если я его не прижучу. Хорошо, что Черепашка Агдок взял на себя часть его дел, а то его вообще не уложить бы в постель. - Мейндж вышел из тени крыльца, помахал рукой и медленно побрел прочь.
- До свидания, - крикнула ему вдогонку Вилл и пошла в дом. - Джонджей!
- Да, мама?
- Внеси Мэй в дом. Ей хватит сидеть на солнце, и вообще, пора ужинать.
Вилл улыбнулась, почувствовав, как Джонджей пытается раскопать в ее голове, что же будет на ужин.
- Я еще не придумала. Хватит шалить, и помоги Мэй.
- Хорошо, мама.
Крошка Вилл подошла к окну. Она проследила, как Джонджей, соскользнув со спины Рег, похлопал слониху по щеке, а затем шагнул к сестре. Мэй посмотрела на него, быстро нанесла на бумагу несколько последних штрихов, затем убрала кусочек угля в карман и протянула руки навстречу брату. Джонджей обернул вокруг ее ног одеяло, взял сестру на руки и поднял с земли.
Вилл перевела взгляд с детей на Рег и пятерых других слонов. Старушки вы мои, вам не то что дороги строить, до Тарзака дойти не под силу. Но без них, одряхлевших, дрессировщик - ничто, пустое место.
Вилл перевела взгляд на висевший в краале стек красного дерева с золотым наконечником и другой рядом с ним, из дерева ангелов. Возможно, Джонджей и прав, когда говорит, что дрессировщики уже превратились в ничто. Крошка Вилл не стала гнать эту мысль прочь, она просто отложила ее в укромный уголок. В конце концов, она уже свыклась с ней.
Глава 21
Это случилось двадцать девятого мая тридцать второго года Великой Катастрофы. Ярко светило солнце, и Джонджей сидел на изгороди крааля. Мэй как раз заканчивала рисовать, и Джонджей от нечего делать пытался при помощи мыслей завязывать узелки на стеблях травы.
Неожиданно, в сорока милях к юго-востоку от них, Арнхаймов разлом резко распрямился, и в одно мгновение добрая треть домов в Тарзаке превратилась в груды руин. Ударная волна глухо прогромыхала через Тиерас и Поре, докатившись до Мийры. Грохота уже почти не было слышно, лишь под ногами ощущалась вибрация почвы.
Почувствовав, как изгородь крааля покачнулась, Джонджей бросил взгляд в сторону городской площади. Те несколько человек, которые в тот момент находились там, замерли на месте, глядя на небо. Рокот раздался уже сильнее.
- Джонджей! - Юноша обернулся на крик сестры.
- Мэй! - Но не успел он произнести имя, как трое перепуганных слонов бросились на нее в слепой ярости. - Мэй! Мэй!
Когда он подбежал, Мэй была без сознания. Джонджей перевел взгляд на беснующихся слонов у края пропасти - мысленному взору юноши предстала кровавая картина. Сердце его пылало мщением.
В тот вечер Джонджей стоял посреди городской арены. Жители Мийры занимали свои места на трибунах, но Джонджей словно не видел их. Он видел только свою мать, Крошку Вилл. Она стояла в нескольких шагах, повернувшись к нему левым боком - сложив руки на груди и склонив голову. Под левым локтем зажат стек красного дерева с золотым наконечником. Шайнер Пит медленно вышел на арену и занял место между женой и сыном. Он оглядел Джонджея пристальным взглядом. Не в силах выдержать этот взгляд, он отвернулся к трибунам. Там собрались представители всех сословий дрессировщики, кассиры, глашатаи, наездники, торговцы. Свои места на трибуне заняли Черепашка Агдок и трое его учеников-жрецов. Великий Вощеный отказался занять свое место рядом с ними, поскольку должен был говорить с арены.
Джонджей закрыл глаза:
- Мама, я знаю, что поступил правильно!
Он отправил ей свою мысль, но та вернулась к нему непрочитанной. Джонджей с силой прикусил губу, пока не ощутил привкус крови.
Движение людей на трибунах прекратилось, и Джонджей открыл глаза. Какое-то время он моргал, пытаясь смахнуть с ресниц застилавшие зрение слезы. Обернувшись, он увидел, что жрец Вощеный держит свою книгу. Обычно веселое лицо Великого Вощеного скрывал надвинутый низко на лоб капюшон. В какой-то момент тень, отбрасываемая капюшоном, создала иллюзию, будто у Вощеного вообще нет головы - эдакий безликий и бесстрастный призрак, готовый внести в анналы любое принятое горожанами решение.
- Кто первый? - Низкий голос Вощеного нарушил тишину арены.
- Я, - донесся голос Крошки Вилл. С трибуны встал человек в полосатой тунике дрессировщика:
- Ты его мать.
Крошка Вилл отняла от груди скрещенные руки и стеком указала в сторону говорившего:
- Ящерица Бейт, я также Хозяйка слонов. И от имени дрессировщиков говорить буду я.
Ящерица Бейт обвел взглядом трибуны, ища поддержки, но народ ответил молчанием, и он сел.
Вощеный кивнул в сторону Крошки Вилл:
- Говори. Тебе слово.
Крошка Вилл опустила руку с зажатым в ней стеком. Затем она обернулась, обводя взглядом трибуны, пока наконец не встретилась взглядом с Джонджеем. Стеком она указала в сторону сына:
- Джонджей погубил пятерых слонов - Гонзо, Твинки, Пег, Молли и Леди. Если бы я не вмешалась и не утихомирила Рег, он погубил бы и ее. Он отогнал их к краю пропасти и заставил броситься вниз. - Вилл перевела взгляд с сына на трибуны. - Это произошло на моих глазах.
Шайнер Пит подошел к жене и взял ее за руку. Но Вилл отстранилась от мужа и повернулась к нему спиной. Пит посмотрел на трибуны.
- Вы все знаете, что слоны убили мою дочь, Мэй, сестру Джонджея. Вы также знаете, что Мэй была калекой и не могла спастись бегством. Но вы не знаете одного - что значила для Джонджея Мэй.
- Чушь! - С трибуны поднялась женщина в полосатой тунике. - Это слоны убивают дрессировщиков. Дрессировщики не убивают слонов. А ты, Шайнер, лучше чисти-ка свою упряжь. Вон с арены!
- Я имею право... Он мой сын. - Шайнер Пит смерил женщину гневным взглядом. - Эти слоны были все как один дряхлые, и вы это прекрасно знаете. Дряхлые и злобные. - Пит обвел взглядом жителей Мийры. - Да будь я там в тот момент, я бы сам прикончил их.
Услышав такую дерзость, люди с возмущенными криками повскакали с трибун. Пит попросил их успокоиться, но ропот недовольства не утихал, и Питу ничего не оставалось, как опустить руки и молча стоять на месте.
Вощеный посмотрел на Джонджея:
- Скажи хоть что-нибудь.
Джонджей посмотрел на Вощеного: лицо жреца было изрезано старческими морщинами. Джонджей опустил глаза вниз, на опилки арены, затем взглянул на мать. Она стояла к нему спиной. Мысленно он обратился к ней.
- Мама, но ведь я твой сын. Она ответила не сразу:
- Мой сын не мог убить слонов.
Джонджей посмотрел на дрессировщиков на трибунах.
- Посмотрите на себя. Вы зовете себя дрессировщиками, но скажите, кто из вас и когда в последний раз работал со слоном? - Джонджей указал на собственную серо-малиновую тунику. - Если верить этим тряпкам, я тоже дрессировщик. Но я чиню упряжь вместе с отцом. Моя сестра... Она тоже носила похожую тунику, но она рисовала. Именно этим она занималась в краале. Она рисовала картины с этими вашими чертовыми слонами, чтобы вы и ваши дети не забывали, что такое слон. Именно этим она занималась, когда ваши слоны растоптали ее. - Джонджей сплюнул на опилки арены. - И тогда я убил их. Будь у меня еще раз такая возможность, я бы убил их опять. - И Джонджей сложил на груди руки.
Вощеный вздохнул, на мгновение склонил голову, а затем гаркнул в сторону трибун:
- Живо поднять голос! Что говорит город Мийра по этому поводу!
- Выставить его! Пусть себе убирается, - раздался первый крик; за ним последовал целый хор гневных голосов.
- Изгнать! Изгнать! - скандировали трибуны. Вощеный посмотрел на Крошку Вилл:
- Ты обратилась за возмездием. Ты Хозяйка слонов. Может Джонджей откупиться от дрессировщиков? Вилл покачала головой:
- Никакие деньги не искупят его вины. - Она все еще стояла к нему спиной. - Пусть уходит.
- И надолго? - Было слышно, как дрогнул голос Вощеного. Крошка Вилл повернулась и стеком указала на сына:
- Пусть Джонджей не показывается на глаза жителям Мийры до тех пор, пока... пока не издохнет последний слон. - Она снова посмотрела на сына. Как только не станет Рег, он может вернуться.
- Что вы на это скажете? - обратился к трибунам Вощеный.
Оттуда послышался одобрительный рев. Вощеный сделал в книге соответствующую запись, а Джонджей повернулся и зашагал прочь с арены.
Придя домой, он собрал вещи, а затем направился на север, в сторону Изумрудной долины. Дойдя до того места, где дорога круто брала вверх, к ущелью Змеиной Горы, он услышал, как жители Мийры распевают свой гимн "Черный Алмаз".
- Прощай, отец, - мысленно обратился он к отцу.
- Прощай, Джонджей, но не навсегда, мы еще увидимся. - Вместе с ответом на глаза навернулись слезы.
- До встречи, отец!
- До встречи, сын!
Джонджей обернулся на дома Мийры.
- Мама - позвал он. Ответа не последовало.
- Прощай, мама!
И он зашагал вверх по крутой дороге.
Глава 22
Это случилось ночью, в ущелье Змеиной горы. Гадалка Тарзака развела костер, чтобы испечь на огне пресные лепешки. Она сидела, глядя на танцующие языки пламени, когда неожиданно рядом с костром из кромешной тьмы возникла фигура человека. Облаченный в традиционный наряд дрессировщика слонов, незнакомец был строен и темноволос, но во взгляде его Тарзаке почудилось нечто зловещее.
- Присаживайся к огню, дрессировщик, и будь моим гостем. Нам всем частенько приходится странствовать по пустынным дорогам.
Незнакомец какое-то время смотрел на нее, потом качнул головой, повернулся и зашагал прочь.
- Подожди! - позвала Тарзака. Незнакомец обернулся:
- Чего ты от меня хочешь?
- А чего ты от меня хочешь? - ответила гадалка вопросом на вопрос, равнодушно пожав плечами.
- Я хочу остаться один, - произнес незнакомец, и на губах его скользнула тень улыбки.
- Большим чудаком нужно быть, чтобы темной ночью желать одиночества в ущелье Змеиной горы. Поговаривают, будто немало призраков бродит здесь среди горных теснин. Тот, кто носит на своей одежде серые полосы дрессировщика слонов, не может не знать об этом.
Незнакомец рассмеялся. Но в смехе его слышалось не веселье, а затаенная боль. Он отвернулся от огня, пряча лицо в ночном мраке. Неожиданно он в угрожающем жесте воздел сжатую в кулак руку:
- Чертовы призраки! Разрази вас гром! Если вы настолько всемогущи, то приходите ко мне, мы померяемся с вами силой!
- Не надо! - захлебнулась собственным криком Тарзака. Незнакомец тотчас обернулся к ней.
- Ты боишься призраков, гадалка? - поинтересовался он. И хотя в голосе слышалась усмешка, лицо его оставалось серьезным.
- А кто их не боится? - пожала плечами Тарзака. - Стоит ли искушать судьбу?
В ответ на ее слова незнакомец только рассмеялся. И вновь в его смехе прозвучала приглушенная боль. Оборвав смех, незнакомец указал рукой на гадалку:
- Судьба никогда не бывает благосклонна к тем, кто не воздает ей должное, гадалка.
Услышав эти слова, Тарзака слегка вздрогнула:
- Суровые вещи ты говоришь. А как зовут тебя?
Дрессировщик слонов смерил гадалку пристальным взглядом, а сам тем временем поставил сверток с поклажей поближе к костру.
- Мое имя... Мое имя Чужак. Вот так меня и зовут. - Он подошел поближе к костру и, присев на корточки, снова принялся внимательно рассматривать собеседницу. - А тебя как зовут, гадалка?
- Тарзакой, - ответила та, оглядев незнакомца таким же пристальным взглядом. - А вот твое имя звучит очень странно.
Чужак извлек из своей котомки комок теста, положил его возле огня и снова посмотрел на гадалку.
- Чужак - вот мое имя, - повторил он все с той же угрюмой усмешкой. Тарзака, не желаешь ли моих лепешек в обмен на твое гадание?
- Нет, Чужак. Я не верю в предсказания.
- Забавно, - отозвался тот, покачав головой. - А вот я верю. Но только не в твои.
- Это почему же? - Гадалку его слова явно задели.
- Ты просто играешь в игры с картами, шарами, желаниями. Но ты не предсказываешь истинного будущего.
- Не сам ли Момус нашептал тебе это на ухо?
- Я не нуждаюсь в советах, которыми полны древние мифы и предания. Дрессировщик слонов криво улыбнулся. - Давай я тебе погадаю, а, Тарзака?
- Это все равно как если бы ты меня попросил вскарабкаться на слона, рассмеялась гадалка.
Человек, назвавшийся Чужаком, тоже рассмеялся, поднялся на ноги и подошел к ущелью. Он соскреб со скалы немного земли и обратился к Тарзаке:
- Тогда мое гадание потеряет всякую ценность. - Чужак вернулся к костру, раскатывая комок грязи. - За предсказание, которое не имеет никакой ценности, я не потребую с тебя платы.
- Может, я потребую с тебя плату, а? - насмешливо отозвалась Тарзака.
Чужак уселся на землю возле костра напротив гадалки, скрестил ноги и положил комок грязи на один из камней, огораживавших кострище. Затем протянул грязную руку к выпекавшейся на огне лепешке.
- Может, предсказания дрессировщика слонов покажутся тебе забавными, но ты в любом случае окажешься права. Так получи свою плату.
Гадалка пододвинулась ближе к костру, взяла с камня лепешку, разломила ее на две части, оставив вторую половину у огня. Потрогав вторую половину, она сказала:
- Испеклась. Забирай свою половину, пока она не превратилась в уголья.
И вновь Тарзака смерила его пристальным взглядом. На лице Чужака плясали отблески огня, и гадалка разглядела, что оно все перемазано грязью.
- Твой хлеб, Чужак. Смотри, не то сгорит. Юноша усмехнулся:
- Не беспокойся, Тарзака, я могу съесть и уголья, - ответил он и, закрыв глаза, принялся делать пассы над комком грязи. - Хагга-магга-багга, мамбо-джамбо-раззаматаз - приходите ко мне, я хочу видеть вас!
Не дав ему договорить, Тарзака выплюнула в огонь непрожеванный кусок лепешки:
- Убирайся прочь от моего огня, дрессировщик! Я не потерплю насмешек над моим ремеслом! Чужак смиренно склонил голову:
- Я не хотел проявить неуважение к тебе, Тарзака. Возьми в знак моего извинения вторую половину лепешки.
Тарзака вняла его совету и указала куском лепешки на комок грязи:
- Зачем он тебе?
- Это мой хрустальный шар, моя дверь в будущее. Гадалка собралась было что-то сказать, но Чужак не дал ей вымолвить ни слова, воздев вверх перепачканные грязью руки.
- Подожди! - Взгляд его был устремлен куда-то в темноту. - Я вижу их! Да! Теперь я вижу их!
Опустив глаза, он посмотрел на гадалку:
- Твое имя Тарзака.
Женщина разочарованно покачала головой:
- Я же сама назвала тебе свое имя.
- Что верно, то верно. - Чужак закрыл глаза. - А еще... ты родом из Тарзака.
- Хватит паясничать, - насмешливо бросила гадалка.
- Я не ошибся? - с улыбкой поинтересовался Чужак.
- Но ведь это мое имя!
- Ах да! Понимаю! - кивнул он. - Пожалуйста, ты уж прости мне мое убогое пророчество! Сейчас я попытаюсь исправиться. - Чужак смерил женщину долгим взглядом. - В Тарзаке ты обучалась у Ширли Смит, великой Мадам Зельды.
Тарзака вздохнула:
- Великая Мадам Зельда была единственной предсказательницей судеб в Старом Цирке.
- Да знаю я, знаю, - Чужак снова улыбнулся. - Приношу свои глубочайшие извинения.
Тарзака вытянулась возле костра, подперев голову ладонью:
- Ты становишься ужасно скучным, Чужак.
Изобразив жест крайнего отчаяния, несостоявшийся прорицатель хлопнул ладонями по камням. Затем, в задумчивости наклонив голову, улыбнулся и продолжил:
- В Тарзаке ты тайно жила с человеком, которого звали... При этих словах гадалка вскочила как ужаленная:
- Это ложь! Откуда тебе знать об этом?
- Это не ложь, Тарзака, - Чужак устремил взгляд на "хрустальный шар". - Его звали Ангарус. Он истинный красавчик, верно? Высокий, сильный, белозубый, с гладкой загорелой кожей, а волосы словно вороново крыло. А его руки... такие сильные! А тело...
Гадалка недоверчиво посмотрела на комок грязи, затем перевела взгляд на Чужака:
- Откуда тебе это известно? Незнакомец улыбнулся:
- Твои родители хотели отдать тебя замуж за Видара, кассира-казначея из Сины. Он был богат, завидный жених. Но с Ангарусом ты бежала под покровом ночи из...
- Довольно! - Изумление гадалки сменилось гневом. - Ты не ясновидец, а обычный мошенник. Сплетни не имеют ничего общего с ясновидением!