Блейд кивнул. Да, конечно, так будет гораздо надежнее.
— Но вот что меня тревожит, — его светлость недовольно сморщил лоб и стряхнул пепел с халата. — Макдан, этот чертов шотландец, все еще возится с новой моделью телепортатора. Старый вариант, ваш любимый ТЛ-1, демонтирован… Мы вырубаем здесь новые подземные камеры для размещения крупногабаритной установки, и эти работы продлятся год или два или целую вечность!
— Почему же так долго, сэр?
Старик пожал плечами:
— Деньги… Все это стоит уйму денег, мой мальчик!
— Хмм… Вы хотите сказать, что в очередной вояж я отбуду без Старины Тилли?
Стариной Тилли они называли телепортатор, который позволял Блейду перемещать на Землю объекты из реальностей Измерения Икс. Это полезное устройство было разработано совсем недавно, и разведчик испытал во время пребывания в мире Талзаны. Собственно говоря, бесценная помощь Старины Тилли и позволила ему умыкнуть контейнер Защитника двадцать два-тридцать. Блейду не хотелось бы отправляться в дорогу без такого союзника, служившего одновременно и транспортом, и средством связи, и превосходным оборонительным оружием. Однако он был реалистом и понимал, что когда ученые берутся что-то совершенствовать, процесс затягивается на года. Если же учесть упрямство Макдана, шефа Эдинбургской группы проекта «Измерение Икс», года действительно могли превратиться в вечность.
Лейтон кашлянул, прервав молчание, и чуть виновато произнес:
— Да, Ричард, с этим ТЛ-2 еще придется повозиться. Так что сами понимаете…
— В конце концов, до Талзаны я совершил девять экспедиций почти без всяких вспомогательных средств. — Блейд потер висок, потом задумчиво уставился в пол. — И, когда я вернулся из последнего похода, вы предупредили меня, что телепортатор будет реконструирован, и что это займет время. Пожалуй, ничего нового вы мне сейчас не сообщили, — он поднял глаза на старика.
— Ну, что ж… Вы готовы, Ричард?
— Готов, сэр.
— Тогда встретимся примерно через неделю. Я сообщу Дж. точный срок старта.
Сроки, назначенные Лейтоном, выдерживались точно, и через семь дней Ричард Блейд отправился в свое одиннадцатое странствие, в мир синих звезд.
Как всегда, переход не вызывал приятных ощущений. Сначала ему почудилось, что кресло под ним дрогнуло и стало медленно оседать, проваливаясь в бездонную шахту. Оно тонуло и тонуло, опускаясь все ниже и ниже, и лица лорда Лейтона и Дж., оставшихся где-то наверху, сперва превратились в крошечные белые овалы, а затем исчезли; теперь вокруг Блейда не было ничего, кроме прорезаемой вспышками молний темноты.
Вскоре мрак рассеялся, перешел в серый туман, потом — в серебристый и ослепительно голубой; Блейд обнаружил, что его кресло стоит неподвижно, над головой у него клубятся бесформенные тучи, а вокруг лежит какаято бесконечная светло-синяя поверхность, протянувшаяся к далекому горизонту.
Ему не пришлось долго изучать этот странный ландшафт. Кресло уже вновь двигалось, скорость стремительно нарастала. Мимо текло нечто голубовато-прозрачное, искрящееся; ветер яростно бил в лицо, в голове гремели трубы, литавры и барабаны. Неожиданно начались толчки — один, второй, третий; кресло резко остановилось, вышвырнув разведчика в пространство. Раскинув руки и ноги, он беспорядочно кувыркался в небе среди грозовых туч, потом ураган подхватил его беспомощное тело и бросил вниз, на голубую поверхность. Перед тем, как врезаться в нее, Блейд понял, что падает на огромный ледник.
ГЛАВА 2
— Но вот что меня тревожит, — его светлость недовольно сморщил лоб и стряхнул пепел с халата. — Макдан, этот чертов шотландец, все еще возится с новой моделью телепортатора. Старый вариант, ваш любимый ТЛ-1, демонтирован… Мы вырубаем здесь новые подземные камеры для размещения крупногабаритной установки, и эти работы продлятся год или два или целую вечность!
— Почему же так долго, сэр?
Старик пожал плечами:
— Деньги… Все это стоит уйму денег, мой мальчик!
— Хмм… Вы хотите сказать, что в очередной вояж я отбуду без Старины Тилли?
Стариной Тилли они называли телепортатор, который позволял Блейду перемещать на Землю объекты из реальностей Измерения Икс. Это полезное устройство было разработано совсем недавно, и разведчик испытал во время пребывания в мире Талзаны. Собственно говоря, бесценная помощь Старины Тилли и позволила ему умыкнуть контейнер Защитника двадцать два-тридцать. Блейду не хотелось бы отправляться в дорогу без такого союзника, служившего одновременно и транспортом, и средством связи, и превосходным оборонительным оружием. Однако он был реалистом и понимал, что когда ученые берутся что-то совершенствовать, процесс затягивается на года. Если же учесть упрямство Макдана, шефа Эдинбургской группы проекта «Измерение Икс», года действительно могли превратиться в вечность.
Лейтон кашлянул, прервав молчание, и чуть виновато произнес:
— Да, Ричард, с этим ТЛ-2 еще придется повозиться. Так что сами понимаете…
— В конце концов, до Талзаны я совершил девять экспедиций почти без всяких вспомогательных средств. — Блейд потер висок, потом задумчиво уставился в пол. — И, когда я вернулся из последнего похода, вы предупредили меня, что телепортатор будет реконструирован, и что это займет время. Пожалуй, ничего нового вы мне сейчас не сообщили, — он поднял глаза на старика.
— Ну, что ж… Вы готовы, Ричард?
— Готов, сэр.
— Тогда встретимся примерно через неделю. Я сообщу Дж. точный срок старта.
***
Сроки, назначенные Лейтоном, выдерживались точно, и через семь дней Ричард Блейд отправился в свое одиннадцатое странствие, в мир синих звезд.
Как всегда, переход не вызывал приятных ощущений. Сначала ему почудилось, что кресло под ним дрогнуло и стало медленно оседать, проваливаясь в бездонную шахту. Оно тонуло и тонуло, опускаясь все ниже и ниже, и лица лорда Лейтона и Дж., оставшихся где-то наверху, сперва превратились в крошечные белые овалы, а затем исчезли; теперь вокруг Блейда не было ничего, кроме прорезаемой вспышками молний темноты.
Вскоре мрак рассеялся, перешел в серый туман, потом — в серебристый и ослепительно голубой; Блейд обнаружил, что его кресло стоит неподвижно, над головой у него клубятся бесформенные тучи, а вокруг лежит какаято бесконечная светло-синяя поверхность, протянувшаяся к далекому горизонту.
Ему не пришлось долго изучать этот странный ландшафт. Кресло уже вновь двигалось, скорость стремительно нарастала. Мимо текло нечто голубовато-прозрачное, искрящееся; ветер яростно бил в лицо, в голове гремели трубы, литавры и барабаны. Неожиданно начались толчки — один, второй, третий; кресло резко остановилось, вышвырнув разведчика в пространство. Раскинув руки и ноги, он беспорядочно кувыркался в небе среди грозовых туч, потом ураган подхватил его беспомощное тело и бросил вниз, на голубую поверхность. Перед тем, как врезаться в нее, Блейд понял, что падает на огромный ледник.
ГЛАВА 2
Он лежал на спине, уставившись широко раскрытыми глазами в ночное небо. Сначала оно показалось Блейду черным занавесом тьмы, беззвездным и мрачным; потом он различил несколько мерцающих светлых точек. Внезапно зрение восстановилось, сразу и полностью, теперь он видел яркие разноцветные искры, горевшие в вышине, слабое зарево подымавшегося месяца и какой-то туманный серебристый флер, наброшенный на эту вечную картину мироздания подобно газовой фате. Его неподвижный взгляд был устремлен на группу из девяти синих звезд, местную Кассиопею, почти правильное «дубль-вэ».
Застонав, Блейд пошевелился, потом присел, оглядываясь вокруг. Небольшая лесная поляна, скорее даже — вырубка, он различил в пяти ярдах какое-то громоздкое сооружение, похожее на штабель коротких бревен. В прохладном воздухе плавали ароматы смолы, хвои и свежей древесины, полянка была погружена в полумрак, окружавшие ее с трех сторон деревья стояли темной непроницаемой стеной, с четвертой открывался вид на звездное небо. Превозмогая слабость, Блейд поднялся, зябко поеживаясь. Не Берглион, конечно, но и не Катраз, не Меотида; градусов десять по Цельсию, не больше. Он надеялся, что днем станет теплее.
Силы прибывали с каждой секундой. По привычке он несколько раз присел, разминая затекшие мышцы, потом приблизился к штабелю. Бревна… Короткие пятифутовые бревна толщиной с его бедро, очищенные от ветвей и затесанные с одного конца… Наверняка, колья для изгороди. Его ладонь скользнула по острому концу, ощутив гладкую поверхность древесины. Это сделал стальной топор, никаких сомнений! Блейд довольно кивнул; по крайней мере, он очутился не в эпохе троглодитов.
Теперь он стоял, опираясь спиной на штабель, присматриваясь к мрачной чаще, вслушиваясь, нюхая воздух. Он не видел ничего, в темноте нельзя было различить даже стволы деревьев, хотя обоняние подсказывало, что он попал в хвойный лес. Самое странное, что ему не удалось уловить никаких звуков; царили полная тишина и безветрие, не шелестели ветви, не поскрипывали стволы; ни писка, ни шороха лесных тварей, ни птичьего вскрика — ничего. Тайга — ему сразу пришло в голову это слово — замерла в молчании. Оно, тем не менее, не походило на торжественную тишину соснового бора или сонный ночной покой; Блейд ощущал какие-то тревожные флюиды, наполнявшие недвижимый лес, парившие над ним подобно призракам.
Прижавшись к бревнам, слившись с ними, он осторожно вытянул кол. Конечно, топор был бы надежнее, но вряд ли неведомые лесорубы бросили здесь свои инструменты… да и как их разыщешь в темноте. Впрочем, кол оказался вполне подходящим: толстое бревно в его рост, с заостренным концом и липкой от смолы корой. Страшное оружие в умелых руках!
Его тяжесть вселяла уверенность. Слегка успокоившись, Блейд поднял лицо кверху и внимательно оглядел небосвод. Девять звезд Кассиопеи голубым зигзагом нависли прямо над его головой; ниже и левее плыла неправильная Спираль с ярким алым огоньком в центре, справа вытянулись в линию четыре точки две белых, зеленоватая и желтая. Стрела… Она была нацелена прямо в середину светящейся туманности, напоминавшей одноглазый череп; Стоун называл его Циклопом.
Итак, Кассиопея, Спираль, Стрела, Циклоп… Под черепом четыре крупные звезды в вершинах грубого квадрата и неяркая искорка в центре. Крест… созвездие Треф… Никаких сомнений, решил Блейд, он на месте. Район особого внимания номер три, со всеми характерными деталями, совпадающими с картиной из звездного атласа Защитника. Оставалась сущая ерунда: выяснить, что же тут нуждалось в особом внимании.
Прижав к груди бревно, разведчик направился к краю поляны, осторожно ступая по земле, заваленной сучьями и ветвями с колючими иголками. Надо найти место, где растет мох или трава… собрать кучу побольше, закопаться в нее и подремать до рассвета. Ночная тайга — неподходящее место для прогулок… Блейд наступил на острую щепку и, тихо чертыхнувшись, присел на корточки. До деревьев оставалось футов восемь-десять.
Внезапно что-то темное скользнуло к нему. Воздух над головой всколыхнулся, словно с легким скрежетом сошлись огромные ножницы, и разведчик ощутил странный запах, пронзительный и кислый, как от разлитого уксуса. Он резко выпрямился, ударив колом напавшую тварь в грудь — вернее, туда, где по его расчетам находилась передняя часть тела этой зверюги. Раздался скрежет и треск, будто деревянное острие пробило оболочку из жести или твердого пластика — и больше ни звука.
Поразительно! Блейд был уверен, что ранил это существо, однако оно не выло, не рычало, не визжало. С неестественным мертвящим спокойствием монстр застыл перед ним — смутная темная фигура футов семи в высоту, более тонкая, чем человеческая. За ней мрак сгущался, и Блейд понял, что там — дерево. Выставив бревно вперед, он ринулся на таран, собираясь пришпилить зверя к стволу. Тот попробовал увернуться, но как-то неуверенно — повидимому, первый удар разведчика нанес ему серьезную рану.
Снова раздался скрежет, потом глухой стук дерева о дерево. Блейд стряхнул наземь съежившееся тело, перевернул бревно тупым концом и, будто трамбуя песок, пристукнул несколько раз черневшую внизу кучу. Потом отошел в сторону и вытер струившийся по вискам пот. Руки и ноги разведчика дрожали, эта схватка с неведомым врагом в полутьме выжала из него все силы.
Он прислушался. Где-то свистнула птица, ей ответила другая, потом раздался слабый шелест какой-то маленький зверек пробежал по стволу, царапая кору коготками. Белка? Может быть… Лес наполнялся тихими ночными звуками, шорохами, сонными птичьими вскриками, словно удары бревна были взмахами волшебной палочки, расколдовавшей зачарованную злым волшебником тайгу.
Неужели эта тварь внушала такой ужас? Блейд удивленно покачал головой, решив с рассветом повнимательней рассмотреть напавшее на него чудище. Лес ожил, а это значило, что поблизости разгуливает еще не один такой же зверь. С другой стороны, труп и запах монстра отпугнут прочих хищников, и ночь, пожалуй, пройдет спокойно.
С этими мыслями Блейд начал подгребать к штабелю ветви, хвою и что-то похожее на пучки травы. Он не рискнул углубляться в чащу; вместо этого прислонил к краю поленницы две дюжины бревен, сделав накат, набросал на него веток, а те, что попышнее, сунул внутрь. Потом разведчик заполз в свой шалаш. Хвоя немилосердно кололась, пока он не примял ее собственным телом и не выложил поверх траву; после этого, устроившись кое-как в своем жестком и неуютном гнезде, Блейд уснул.
Пробудившись, он минут пять не двигался. Он сознавал, что лежит ничком, уткнувшись лицом в колючую подстилку, пахнувшую хвоей, прелью, старой сухой травой и мхом. Нос и рот были забиты чем-то, по вкусу напоминавшим прошлогоднее сено, шея и конечности затекли, мышцы сводило от холода. Впрочем, эти неприятные ощущения Блейда не пугали. Главное, он попал туда, куда надо; ни компьютер Лейтона, ни спейсер не подвели, и даже страшноватое ночное приключение закончилось благополучно.
Он потянулся и начал осторожно разминать руки, в то же время прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Постепенно онемение проходило, чувство силы и уверенности вернулось к нему, пронизывая каждую мышцу, каждую клеточку могучего тренированного тела. Теперь Блейд слышал пение птиц, писк и шуршание каких-то мелких животных, жужжание насекомых, шелест и поскрипывание раскачиваемых легким ветерком крон; на миг ему показалось, что он проснулся на лесной полянке где-нибудь в окрестностях Дорсета. Но порывы холодного воздуха, залетавшие в шалаш, заставили разведчика вспомнить, что он совершенно обнажен, и это ощущение вернуло его к реальности. Блейд приподнял голову, выплюнул набившуюся в рот труху, протер глаза и вылез на свет Божий.
Он находился на склоне довольно высокой горы, ближе к вершине. Простиравшийся внизу густой хвойный лес здесь редел и постепенно переходил в заросли кустов, с трех сторон окружая просеку, на которой торчали пни да с полдюжины штабелей из бревен. Выше по склону кустарник и похожие на сосны деревья с красноватой корой становились все мельче и мельче, уступая место огромным валунам, сухой траве и серо-зеленому лишайнику. Еще выше под мутноватым голубым небом вздымалась голая скалистая вершина — каменный трезубец, иссеченный трещинами.
Вдалеке виднелась другая гора, почти столь же высокая, узкая долина между ними простиралась, если судить по солнцу, с севера на юг. Дальше к востоку и западу громоздились новые вершины, постепенно сливавшиеся в одну грандиозную горную цепь шириной в десятки миль. Эту исполинскую каменную стену рассекали каньоны и ущелья, а над пологими седлами перевалов нависали ледники. Здесь не было недостатка влаги — внизу, в долине, Блейд разглядел голубую ленту реки, просвечивавшую сквозь темно-зеленую чащу леса.
К северу, насколько видел глаз, горы резко понижались к обширной плоской равнине, заросшей лесом, коегде уступавшим место синим пятнам озер. Этот край, напомнивший разведчику канадскую тайгу, уходил вдаль словно зеленое бескрайнее море до самой линии горизонта, где слабо, едва заметно мерцала еще одна голубоватая лента. Но то была не живая голубизна речного потока и не океанский предел, а безжизненное и равнодушное сияние отражавших солнце льдов
Лед! Он не мог ошибиться, оттуда веяло холодом и опасностью, как от ледяных равнин Берглиона. Снега и льды грозили поглотить этот мир, превратив его в новый Дарсолан, в такую же пустыню, как та, по которой он странствовал во время своего четвертого путешествия. С севера медленно и неотвратимо полз огромный ледник, сметая на своем пути все живое, перемалывая в пыль камни, сковывая земли и воды своим холодным прикосновением. Сколько времени нужно ему, чтобы добраться до этих гор? Век? Два? На какой-то миг Блейду показалось, что он слышит треск и скрежет, с которым движется огромная бесчувственная масса; он словно ощутил, как под чудовищной тяжестью содрогается земля…
Потом разведчик усмехнулся и покачал головой. К тому времени, когда льды доползут сюда, превратив равнину в снежный ад, и он сам, и его дети и внуки превратятся в прах и тлен. Пока что близость ледника означала всего лишь медленную гибель тайги, длинные суровые зимы да короткое и холодное лето. Отвернувшись от этого предвестника смерти, Блейд решительно направился к краю поляны, где разыгралось ночное сражение.
Кажется, он перестарался со своим бревном, размолотив тварь в липкую серую кашу. Однако конечности — их было шесть — остались целы, как и голова с большими серповидными выростами, похожими на жвалы насекомого. Превозмогая отвращение, Блейд присел рядом и коснулся голой блестящей кожи. Она напоминала хитин, хотя в то же время казалась довольно гибкой и, вероятно, не играла роль наружного скелета. У этого монстра были кости — он видел сероватые обломки в чудовищных ранах, оставленных колом. Лапы кончались когтями, острыми, словно бритва, видимо, они втягивались, как у кошек, но в момент атаки, когда зверя застигла смерть, были угрожающе растопырены.
Разведчик поднялся, постоял над изуродованным телом, недоуменно щурясь. Плотная безволосая кожа, шесть лап, жвалы, как у жука-рогача, узкая пасть с набором устрашающих зубов — и ни капли красной крови! Эта тварь казалась чужой, инородной в зеленом лесу, так напоминавшем земные чащи, не волк, не медведь, а странная и нелепая помесь рептилии с гигантским муравьем. И этот кислый запах… Внезапно он заметил, что вокруг серой плоти в траве будто бы пролегла мертвая зона — насекомые не приближались к трупу и даже мухи, кружившие в воздухе, не садились на него. Значит, монстр не годился им в пищу? Странно… Блейду казалось, что его самого зверь рассматривал как вполне приемлемую добычу.
Порыв холодного ветра напомнил разведчику, что он совершенно обнажен. Утреннее солнце грело как-то робко и нерешительно, а ветер подталкивал в спину, словно напоминая, что пора спускаться вниз, к реке, и поискать там защиту от холода, пищу, одежду и оружие. Оружие — непременно! Если в местных лесах водятся подобные твари, добрый топор или копье были важнее еды и пары сапог. Бросив последний взгляд на мертвую тварь, потом — на льдистое голубоватое мерцание у горизонта, разведчик развернулся и побежал вниз.
Просека помогла ему быстро спуститься футов на двести, а быстрое движение согрело. Лес тут был гуще, темней, чем на вершине — настоящий бурелом, решил Блейд, прислушиваясь к тихим шорохам и птичьим вскрикам. Хотя тревожная тишина предупредила бы его о приближении серой твари, он крался меж деревьев словно тень, стараясь избегать открытых участков и внимательно поглядывая под ноги, чтобы не наступить на сухую ветку; здесь могли водиться другие крупные хищники, и самый опасный из них — человек! Помня о возможных неприятностях, разведчик продолжал свое неторопливое и осторожное передвижение, делая это так искусно, что даже индейцы сиу, известные своим умением бесследно растворяться в лесу, наверняка прониклись бы уважением к этому бледнолицему. Впрочем, пока он не заметил ничего, что говорило бы о присутствии крупного животного или человека — кроме покинутой им просеки со штабелями бревен.
Характер растительности постепенно менялся — хвойные деревья, похожие на сосны с необычно длинными иглами, постепенно начали смешиваться с лиственными. По дороге Блейд подобрал толстую суковатую палку, сначала решив воспользоваться ею как дубинкой, но уже скоро это грозное оружие превратилось в посох. Расстояние до реки было совсем не так мало, как показалось ему сверху, с высоты горного склона. К тому же склон этот становился все круче и круче, и Блейд уже не столько шел по лесу, сколько спускался по наклонному откосу, хватаясь за ветки, корни деревьев и кусты. Однажды он все-таки не удержался, сорвался вниз и, пролетев футов двадцать, упал в густые заросли колючего кустарника. Эти кусты предохранили его от серьезного увечья, но вылез он оттуда исцарапанным до крови.
День начинал клониться к вечеру, и к тому времени, когда Блейд заметил между стволами блеск водной поверхности, уже наступили сумерки. Разведчик понял, что еще немного, и темнота застанет его в пути. Однако главная цель — река — была практически достигнута, теперь следовало остановиться и позаботиться о ночлеге.
Тут было гораздо теплей, чем в горах; землю покрывал толстый слой опавших листьев, а невдалеке, в речной пойме, шумели на ветру густые заросли осоки и камыша. Разведчик надергал длинных упругих стеблей и уложил их на собранные в большую кучу листья, устроив вполне приличную постель. Закопавшись в самую середину своего ложа, он свернулся, словно барсук в норе, и задумался. Миновал день, но ему не удалось найти ни одежды, ни пищи. С одеждой, впрочем, можно было подождать, но еда становилась первоочередной проблемой; еще немного, и он начнет терять силы. Блейд не сомневался, что сумеет раздобыть в лесу что-нибудь съестное, ягоды или дичь, однако охота требовала времени. Впрочем, альтернатив не оставалось; даже сырое мясо лучше, чем ничего… Разведчик стал припоминать, попадались ли по дороге следы оленей или диких свиней, но усталость взяла свое: незаметно он задремал. В эту ночь он видел во сне сочный бифштекс с жареным картофелем, медленно уплывавший в темное небо, перечеркнутое зигзагом из девяти синих звезд.
Яркий солнечный луч, нашедший брешь в густой листве, ударил прямо ему в глаза. Блейд пробудился почти мгновенно, вскочив, он сделал несколько приседаний и отправился к реке. Только подойдя к берегу — вчера, как оказалось, он не дошел до него всего сотню ярдов, и, напившись вкусной, холодной, чуть пощипывающей язык воды, он понял, что над тайгой опять повисла тревожная настороженная тишина. Она обволакивала одинокого странника словно густым липким туманом; ветер стих, исчез даже слабый шелест листьев, смолкло жужжание и стрекот насекомых, щебет птиц, словно вся мелкая лесная живность разом вымерла или онемела. В этой гнетущей тишине журчание воды, перемывающей прибрежные камешки, звучало не весело, а скорее зловеще и угрожающе.
Блейд насторожился, покрутил головой, пытаясь уловить запах серой твари, потом, крепче сжав свой посохдубинку, зашагал вдоль берега на север. Горы остались за спиной, речная долина расширилась; теперь прозрачный поток неторопливо струился по равнине. Чувства разведчика были по-прежнему обострены, однако он не так опасался каких-либо опасных встреч, сколько размышлял о причинах столь разительной перемены. В конце концов, один раз ему удалось справиться с чудищем, и он питал надежду, что эти мерзкие создания не бегают по лесу целыми стаями.
Он осторожно продвигался вперед, так ничего и не придумав, а через час, очутившись на небольшой полянке, вдруг заметил хорошо утоптанную тропинку. Она вела из лесной чащи к реке, затем бежала по высокому береговому косогору на север. Блейд остановился, пытаясь угадать, в какую сторону лучше идти, чтобы скорее добраться до жилья. Ничто, однако, не помогало сделать выбор; положившись на удачу, он мысленно подкинул монетку и решительно двинулся вдоль берега, готовый при любом подозрительном звуке нырнуть в кусты.
Тропинка змеилась среди деревьев, то подходя почти вплотную к воде, то убегая от реки на несколько десятков ярдов. Неожиданно густые заросли кустов по ее обочинам исчезли, словно срезанные гигантским ножом, и Блейд вышел к развалинам моста. На берегу валялись расколотые доски и обломки перил, а быстрый поток вспенивался около мощных бревен, еще недавно служивших опорами настила. Тропа вела прямо к мосту и шла дальше на восток; разведчик же счел благоразумным сойти с дороги в лес и оттуда разглядеть то, что еще оставалось от этой деревянной конструкции. Согнувшись, перебегая от ствола к стволу, он подобрался почти вплотную к реке, и внимательно осмотрел развалины. Вблизи картина казалась еще более удручающей, но никаких следов взрыва он не обнаружил, хотя и старался их отыскать.
Да, безусловно, мост не был взорван. Но каким образом это сооружение, имевшее не менее пятидесяти ярдов в длину, опиравшееся на толстые двухфутовые бревенчатые сваи, превратилось в жалкую груду щепок?! Он уставился на торчащие из воды обломки бревен; некоторые были сломаны, будто спички, другие — сколь чудовищно и невероятно это не звучало — казались перекушенными, о чем свидетельствовали глубокие борозды, похожие на следы огромных зубов.
Закончив с мостом, Блейд приступил к подробному осмотру противоположного берега реки. Когда-то там, видно, проходила дорога, ведущая к человеческому поселению, но теперь на ее месте была пропахана глубокая борозда шириной футов пятнадцать. Если бы Блейду довелись встретить нечто подобное на Земле, он, не колеблясь, решил бы, что видит след, оставленный колонной тяжелых танков. Вырванные с корнем деревья, искореженные стволы, переломанные ветки… Все это перемешалось в жутком беспорядке, словно какой-то великан высыпал на пол несколько коробков спичек, а затем станцевал на них джигу.
Вероятно, катастрофа произошла день или два назад — Блейд заметил, что листья с ветвей еще не опали, а на стволах с ободранной корой блестят свежие натеки смолы. Он чувствовал ее запах даже здесь, на другом берегу реки -острый хвойный аромат, смешанный с уже знакомой кислой вонью.
Но тварь — или твари? — подобные той, которую он прикончил в горах, не могли перекусить толстенные бревна словно соломинки! Здесь сквозь чащу по направлению к реке ломилось чудище размером с бронтозавра! Затем, превратив деревянный мост в кучу щепок, этот зверь — или созданный руками людей механизм — снова убрался в лес
Впрочем, насчет механизма Блейд испытывал большие сомнения. Тяжелая машина оставила бы отпечатки колес или гусениц, заметные издалека, он же не мог разглядеть ничего подобного. Животное? Скорее всего… Если в этом мире существуют опасные твари величиной с человека, почему бы не быть и другим, еще более опасным, с габаритами доисторических ящеров? Эта гипотеза вполне могла оказаться справедливой, но в ней имелось слабое звено: ни один зверь не станет буйствовать зря и разносить мост по бревнам, ибо хищникам нужно мясо, а не деревяшки.
Через полчаса Блейд понял, что на этом берегу изучено все, оставалось лишь перебраться через поток и внимательно обследовать просеку. Однако выполнить это было не просто. Моста больше не существовало, А река, довольно узкая, казалась слишком глубокой и быстрой; брода в окрестностях не просматривалось. Похоже, ему предстояло искупаться, несмотря на довольно прохладную погоду.
Отбросив свою дубинку, чтобы освободить обе руки, разведчик сбежал с косогора и решительно вошел в реку. Вода была прозрачна и холодна, словно только что вытекла из-под ледника на севере. Сильное течение подхватило его и понесли на середину реки с такой стремительностью, что толстые стебли камыша, за которые он инстинктивно цеплялся, лопнули, будто гнилые нитки. Поток мчался со скоростью десяти миль, и Блейд решил, что бороться с ним почти бесполезно, он едва мог шевелиться в этих ледяных струях. Наконец, перевернувшись чуть ли не вверх ногами, он врезался о какой-то подводный камень. К счастью, валун оказался гладким и покрытым толстым слоем смягчивших удар водорослей, но столкновение заставило Блейда встряхнуться и отчаянно заработать руками и ногами. Не хватает только на второй день пребывания в новом мире утонуть в каком-то жалком ручье! Внезапно разведчик почувствовал, что его усилия не пропали даром — он вырвался из стремнины. Еще через несколько минут он ощутил под ногами дно и в следующее мгновение вылез на сушу, цепляясь за корни и нависшие над водой ветви деревьев. Дрожа от холода, Блейд запрыгал на траве, размахивая онемевшими руками и пытаясь обсохнуть. Когда его перестала бить дрожь, он огляделся по сторонам.
Застонав, Блейд пошевелился, потом присел, оглядываясь вокруг. Небольшая лесная поляна, скорее даже — вырубка, он различил в пяти ярдах какое-то громоздкое сооружение, похожее на штабель коротких бревен. В прохладном воздухе плавали ароматы смолы, хвои и свежей древесины, полянка была погружена в полумрак, окружавшие ее с трех сторон деревья стояли темной непроницаемой стеной, с четвертой открывался вид на звездное небо. Превозмогая слабость, Блейд поднялся, зябко поеживаясь. Не Берглион, конечно, но и не Катраз, не Меотида; градусов десять по Цельсию, не больше. Он надеялся, что днем станет теплее.
Силы прибывали с каждой секундой. По привычке он несколько раз присел, разминая затекшие мышцы, потом приблизился к штабелю. Бревна… Короткие пятифутовые бревна толщиной с его бедро, очищенные от ветвей и затесанные с одного конца… Наверняка, колья для изгороди. Его ладонь скользнула по острому концу, ощутив гладкую поверхность древесины. Это сделал стальной топор, никаких сомнений! Блейд довольно кивнул; по крайней мере, он очутился не в эпохе троглодитов.
Теперь он стоял, опираясь спиной на штабель, присматриваясь к мрачной чаще, вслушиваясь, нюхая воздух. Он не видел ничего, в темноте нельзя было различить даже стволы деревьев, хотя обоняние подсказывало, что он попал в хвойный лес. Самое странное, что ему не удалось уловить никаких звуков; царили полная тишина и безветрие, не шелестели ветви, не поскрипывали стволы; ни писка, ни шороха лесных тварей, ни птичьего вскрика — ничего. Тайга — ему сразу пришло в голову это слово — замерла в молчании. Оно, тем не менее, не походило на торжественную тишину соснового бора или сонный ночной покой; Блейд ощущал какие-то тревожные флюиды, наполнявшие недвижимый лес, парившие над ним подобно призракам.
Прижавшись к бревнам, слившись с ними, он осторожно вытянул кол. Конечно, топор был бы надежнее, но вряд ли неведомые лесорубы бросили здесь свои инструменты… да и как их разыщешь в темноте. Впрочем, кол оказался вполне подходящим: толстое бревно в его рост, с заостренным концом и липкой от смолы корой. Страшное оружие в умелых руках!
Его тяжесть вселяла уверенность. Слегка успокоившись, Блейд поднял лицо кверху и внимательно оглядел небосвод. Девять звезд Кассиопеи голубым зигзагом нависли прямо над его головой; ниже и левее плыла неправильная Спираль с ярким алым огоньком в центре, справа вытянулись в линию четыре точки две белых, зеленоватая и желтая. Стрела… Она была нацелена прямо в середину светящейся туманности, напоминавшей одноглазый череп; Стоун называл его Циклопом.
Итак, Кассиопея, Спираль, Стрела, Циклоп… Под черепом четыре крупные звезды в вершинах грубого квадрата и неяркая искорка в центре. Крест… созвездие Треф… Никаких сомнений, решил Блейд, он на месте. Район особого внимания номер три, со всеми характерными деталями, совпадающими с картиной из звездного атласа Защитника. Оставалась сущая ерунда: выяснить, что же тут нуждалось в особом внимании.
Прижав к груди бревно, разведчик направился к краю поляны, осторожно ступая по земле, заваленной сучьями и ветвями с колючими иголками. Надо найти место, где растет мох или трава… собрать кучу побольше, закопаться в нее и подремать до рассвета. Ночная тайга — неподходящее место для прогулок… Блейд наступил на острую щепку и, тихо чертыхнувшись, присел на корточки. До деревьев оставалось футов восемь-десять.
Внезапно что-то темное скользнуло к нему. Воздух над головой всколыхнулся, словно с легким скрежетом сошлись огромные ножницы, и разведчик ощутил странный запах, пронзительный и кислый, как от разлитого уксуса. Он резко выпрямился, ударив колом напавшую тварь в грудь — вернее, туда, где по его расчетам находилась передняя часть тела этой зверюги. Раздался скрежет и треск, будто деревянное острие пробило оболочку из жести или твердого пластика — и больше ни звука.
Поразительно! Блейд был уверен, что ранил это существо, однако оно не выло, не рычало, не визжало. С неестественным мертвящим спокойствием монстр застыл перед ним — смутная темная фигура футов семи в высоту, более тонкая, чем человеческая. За ней мрак сгущался, и Блейд понял, что там — дерево. Выставив бревно вперед, он ринулся на таран, собираясь пришпилить зверя к стволу. Тот попробовал увернуться, но как-то неуверенно — повидимому, первый удар разведчика нанес ему серьезную рану.
Снова раздался скрежет, потом глухой стук дерева о дерево. Блейд стряхнул наземь съежившееся тело, перевернул бревно тупым концом и, будто трамбуя песок, пристукнул несколько раз черневшую внизу кучу. Потом отошел в сторону и вытер струившийся по вискам пот. Руки и ноги разведчика дрожали, эта схватка с неведомым врагом в полутьме выжала из него все силы.
Он прислушался. Где-то свистнула птица, ей ответила другая, потом раздался слабый шелест какой-то маленький зверек пробежал по стволу, царапая кору коготками. Белка? Может быть… Лес наполнялся тихими ночными звуками, шорохами, сонными птичьими вскриками, словно удары бревна были взмахами волшебной палочки, расколдовавшей зачарованную злым волшебником тайгу.
Неужели эта тварь внушала такой ужас? Блейд удивленно покачал головой, решив с рассветом повнимательней рассмотреть напавшее на него чудище. Лес ожил, а это значило, что поблизости разгуливает еще не один такой же зверь. С другой стороны, труп и запах монстра отпугнут прочих хищников, и ночь, пожалуй, пройдет спокойно.
С этими мыслями Блейд начал подгребать к штабелю ветви, хвою и что-то похожее на пучки травы. Он не рискнул углубляться в чащу; вместо этого прислонил к краю поленницы две дюжины бревен, сделав накат, набросал на него веток, а те, что попышнее, сунул внутрь. Потом разведчик заполз в свой шалаш. Хвоя немилосердно кололась, пока он не примял ее собственным телом и не выложил поверх траву; после этого, устроившись кое-как в своем жестком и неуютном гнезде, Блейд уснул.
***
Пробудившись, он минут пять не двигался. Он сознавал, что лежит ничком, уткнувшись лицом в колючую подстилку, пахнувшую хвоей, прелью, старой сухой травой и мхом. Нос и рот были забиты чем-то, по вкусу напоминавшим прошлогоднее сено, шея и конечности затекли, мышцы сводило от холода. Впрочем, эти неприятные ощущения Блейда не пугали. Главное, он попал туда, куда надо; ни компьютер Лейтона, ни спейсер не подвели, и даже страшноватое ночное приключение закончилось благополучно.
Он потянулся и начал осторожно разминать руки, в то же время прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Постепенно онемение проходило, чувство силы и уверенности вернулось к нему, пронизывая каждую мышцу, каждую клеточку могучего тренированного тела. Теперь Блейд слышал пение птиц, писк и шуршание каких-то мелких животных, жужжание насекомых, шелест и поскрипывание раскачиваемых легким ветерком крон; на миг ему показалось, что он проснулся на лесной полянке где-нибудь в окрестностях Дорсета. Но порывы холодного воздуха, залетавшие в шалаш, заставили разведчика вспомнить, что он совершенно обнажен, и это ощущение вернуло его к реальности. Блейд приподнял голову, выплюнул набившуюся в рот труху, протер глаза и вылез на свет Божий.
Он находился на склоне довольно высокой горы, ближе к вершине. Простиравшийся внизу густой хвойный лес здесь редел и постепенно переходил в заросли кустов, с трех сторон окружая просеку, на которой торчали пни да с полдюжины штабелей из бревен. Выше по склону кустарник и похожие на сосны деревья с красноватой корой становились все мельче и мельче, уступая место огромным валунам, сухой траве и серо-зеленому лишайнику. Еще выше под мутноватым голубым небом вздымалась голая скалистая вершина — каменный трезубец, иссеченный трещинами.
Вдалеке виднелась другая гора, почти столь же высокая, узкая долина между ними простиралась, если судить по солнцу, с севера на юг. Дальше к востоку и западу громоздились новые вершины, постепенно сливавшиеся в одну грандиозную горную цепь шириной в десятки миль. Эту исполинскую каменную стену рассекали каньоны и ущелья, а над пологими седлами перевалов нависали ледники. Здесь не было недостатка влаги — внизу, в долине, Блейд разглядел голубую ленту реки, просвечивавшую сквозь темно-зеленую чащу леса.
К северу, насколько видел глаз, горы резко понижались к обширной плоской равнине, заросшей лесом, коегде уступавшим место синим пятнам озер. Этот край, напомнивший разведчику канадскую тайгу, уходил вдаль словно зеленое бескрайнее море до самой линии горизонта, где слабо, едва заметно мерцала еще одна голубоватая лента. Но то была не живая голубизна речного потока и не океанский предел, а безжизненное и равнодушное сияние отражавших солнце льдов
Лед! Он не мог ошибиться, оттуда веяло холодом и опасностью, как от ледяных равнин Берглиона. Снега и льды грозили поглотить этот мир, превратив его в новый Дарсолан, в такую же пустыню, как та, по которой он странствовал во время своего четвертого путешествия. С севера медленно и неотвратимо полз огромный ледник, сметая на своем пути все живое, перемалывая в пыль камни, сковывая земли и воды своим холодным прикосновением. Сколько времени нужно ему, чтобы добраться до этих гор? Век? Два? На какой-то миг Блейду показалось, что он слышит треск и скрежет, с которым движется огромная бесчувственная масса; он словно ощутил, как под чудовищной тяжестью содрогается земля…
Потом разведчик усмехнулся и покачал головой. К тому времени, когда льды доползут сюда, превратив равнину в снежный ад, и он сам, и его дети и внуки превратятся в прах и тлен. Пока что близость ледника означала всего лишь медленную гибель тайги, длинные суровые зимы да короткое и холодное лето. Отвернувшись от этого предвестника смерти, Блейд решительно направился к краю поляны, где разыгралось ночное сражение.
Кажется, он перестарался со своим бревном, размолотив тварь в липкую серую кашу. Однако конечности — их было шесть — остались целы, как и голова с большими серповидными выростами, похожими на жвалы насекомого. Превозмогая отвращение, Блейд присел рядом и коснулся голой блестящей кожи. Она напоминала хитин, хотя в то же время казалась довольно гибкой и, вероятно, не играла роль наружного скелета. У этого монстра были кости — он видел сероватые обломки в чудовищных ранах, оставленных колом. Лапы кончались когтями, острыми, словно бритва, видимо, они втягивались, как у кошек, но в момент атаки, когда зверя застигла смерть, были угрожающе растопырены.
Разведчик поднялся, постоял над изуродованным телом, недоуменно щурясь. Плотная безволосая кожа, шесть лап, жвалы, как у жука-рогача, узкая пасть с набором устрашающих зубов — и ни капли красной крови! Эта тварь казалась чужой, инородной в зеленом лесу, так напоминавшем земные чащи, не волк, не медведь, а странная и нелепая помесь рептилии с гигантским муравьем. И этот кислый запах… Внезапно он заметил, что вокруг серой плоти в траве будто бы пролегла мертвая зона — насекомые не приближались к трупу и даже мухи, кружившие в воздухе, не садились на него. Значит, монстр не годился им в пищу? Странно… Блейду казалось, что его самого зверь рассматривал как вполне приемлемую добычу.
Порыв холодного ветра напомнил разведчику, что он совершенно обнажен. Утреннее солнце грело как-то робко и нерешительно, а ветер подталкивал в спину, словно напоминая, что пора спускаться вниз, к реке, и поискать там защиту от холода, пищу, одежду и оружие. Оружие — непременно! Если в местных лесах водятся подобные твари, добрый топор или копье были важнее еды и пары сапог. Бросив последний взгляд на мертвую тварь, потом — на льдистое голубоватое мерцание у горизонта, разведчик развернулся и побежал вниз.
Просека помогла ему быстро спуститься футов на двести, а быстрое движение согрело. Лес тут был гуще, темней, чем на вершине — настоящий бурелом, решил Блейд, прислушиваясь к тихим шорохам и птичьим вскрикам. Хотя тревожная тишина предупредила бы его о приближении серой твари, он крался меж деревьев словно тень, стараясь избегать открытых участков и внимательно поглядывая под ноги, чтобы не наступить на сухую ветку; здесь могли водиться другие крупные хищники, и самый опасный из них — человек! Помня о возможных неприятностях, разведчик продолжал свое неторопливое и осторожное передвижение, делая это так искусно, что даже индейцы сиу, известные своим умением бесследно растворяться в лесу, наверняка прониклись бы уважением к этому бледнолицему. Впрочем, пока он не заметил ничего, что говорило бы о присутствии крупного животного или человека — кроме покинутой им просеки со штабелями бревен.
Характер растительности постепенно менялся — хвойные деревья, похожие на сосны с необычно длинными иглами, постепенно начали смешиваться с лиственными. По дороге Блейд подобрал толстую суковатую палку, сначала решив воспользоваться ею как дубинкой, но уже скоро это грозное оружие превратилось в посох. Расстояние до реки было совсем не так мало, как показалось ему сверху, с высоты горного склона. К тому же склон этот становился все круче и круче, и Блейд уже не столько шел по лесу, сколько спускался по наклонному откосу, хватаясь за ветки, корни деревьев и кусты. Однажды он все-таки не удержался, сорвался вниз и, пролетев футов двадцать, упал в густые заросли колючего кустарника. Эти кусты предохранили его от серьезного увечья, но вылез он оттуда исцарапанным до крови.
День начинал клониться к вечеру, и к тому времени, когда Блейд заметил между стволами блеск водной поверхности, уже наступили сумерки. Разведчик понял, что еще немного, и темнота застанет его в пути. Однако главная цель — река — была практически достигнута, теперь следовало остановиться и позаботиться о ночлеге.
Тут было гораздо теплей, чем в горах; землю покрывал толстый слой опавших листьев, а невдалеке, в речной пойме, шумели на ветру густые заросли осоки и камыша. Разведчик надергал длинных упругих стеблей и уложил их на собранные в большую кучу листья, устроив вполне приличную постель. Закопавшись в самую середину своего ложа, он свернулся, словно барсук в норе, и задумался. Миновал день, но ему не удалось найти ни одежды, ни пищи. С одеждой, впрочем, можно было подождать, но еда становилась первоочередной проблемой; еще немного, и он начнет терять силы. Блейд не сомневался, что сумеет раздобыть в лесу что-нибудь съестное, ягоды или дичь, однако охота требовала времени. Впрочем, альтернатив не оставалось; даже сырое мясо лучше, чем ничего… Разведчик стал припоминать, попадались ли по дороге следы оленей или диких свиней, но усталость взяла свое: незаметно он задремал. В эту ночь он видел во сне сочный бифштекс с жареным картофелем, медленно уплывавший в темное небо, перечеркнутое зигзагом из девяти синих звезд.
Яркий солнечный луч, нашедший брешь в густой листве, ударил прямо ему в глаза. Блейд пробудился почти мгновенно, вскочив, он сделал несколько приседаний и отправился к реке. Только подойдя к берегу — вчера, как оказалось, он не дошел до него всего сотню ярдов, и, напившись вкусной, холодной, чуть пощипывающей язык воды, он понял, что над тайгой опять повисла тревожная настороженная тишина. Она обволакивала одинокого странника словно густым липким туманом; ветер стих, исчез даже слабый шелест листьев, смолкло жужжание и стрекот насекомых, щебет птиц, словно вся мелкая лесная живность разом вымерла или онемела. В этой гнетущей тишине журчание воды, перемывающей прибрежные камешки, звучало не весело, а скорее зловеще и угрожающе.
Блейд насторожился, покрутил головой, пытаясь уловить запах серой твари, потом, крепче сжав свой посохдубинку, зашагал вдоль берега на север. Горы остались за спиной, речная долина расширилась; теперь прозрачный поток неторопливо струился по равнине. Чувства разведчика были по-прежнему обострены, однако он не так опасался каких-либо опасных встреч, сколько размышлял о причинах столь разительной перемены. В конце концов, один раз ему удалось справиться с чудищем, и он питал надежду, что эти мерзкие создания не бегают по лесу целыми стаями.
Он осторожно продвигался вперед, так ничего и не придумав, а через час, очутившись на небольшой полянке, вдруг заметил хорошо утоптанную тропинку. Она вела из лесной чащи к реке, затем бежала по высокому береговому косогору на север. Блейд остановился, пытаясь угадать, в какую сторону лучше идти, чтобы скорее добраться до жилья. Ничто, однако, не помогало сделать выбор; положившись на удачу, он мысленно подкинул монетку и решительно двинулся вдоль берега, готовый при любом подозрительном звуке нырнуть в кусты.
Тропинка змеилась среди деревьев, то подходя почти вплотную к воде, то убегая от реки на несколько десятков ярдов. Неожиданно густые заросли кустов по ее обочинам исчезли, словно срезанные гигантским ножом, и Блейд вышел к развалинам моста. На берегу валялись расколотые доски и обломки перил, а быстрый поток вспенивался около мощных бревен, еще недавно служивших опорами настила. Тропа вела прямо к мосту и шла дальше на восток; разведчик же счел благоразумным сойти с дороги в лес и оттуда разглядеть то, что еще оставалось от этой деревянной конструкции. Согнувшись, перебегая от ствола к стволу, он подобрался почти вплотную к реке, и внимательно осмотрел развалины. Вблизи картина казалась еще более удручающей, но никаких следов взрыва он не обнаружил, хотя и старался их отыскать.
Да, безусловно, мост не был взорван. Но каким образом это сооружение, имевшее не менее пятидесяти ярдов в длину, опиравшееся на толстые двухфутовые бревенчатые сваи, превратилось в жалкую груду щепок?! Он уставился на торчащие из воды обломки бревен; некоторые были сломаны, будто спички, другие — сколь чудовищно и невероятно это не звучало — казались перекушенными, о чем свидетельствовали глубокие борозды, похожие на следы огромных зубов.
Закончив с мостом, Блейд приступил к подробному осмотру противоположного берега реки. Когда-то там, видно, проходила дорога, ведущая к человеческому поселению, но теперь на ее месте была пропахана глубокая борозда шириной футов пятнадцать. Если бы Блейду довелись встретить нечто подобное на Земле, он, не колеблясь, решил бы, что видит след, оставленный колонной тяжелых танков. Вырванные с корнем деревья, искореженные стволы, переломанные ветки… Все это перемешалось в жутком беспорядке, словно какой-то великан высыпал на пол несколько коробков спичек, а затем станцевал на них джигу.
Вероятно, катастрофа произошла день или два назад — Блейд заметил, что листья с ветвей еще не опали, а на стволах с ободранной корой блестят свежие натеки смолы. Он чувствовал ее запах даже здесь, на другом берегу реки -острый хвойный аромат, смешанный с уже знакомой кислой вонью.
Но тварь — или твари? — подобные той, которую он прикончил в горах, не могли перекусить толстенные бревна словно соломинки! Здесь сквозь чащу по направлению к реке ломилось чудище размером с бронтозавра! Затем, превратив деревянный мост в кучу щепок, этот зверь — или созданный руками людей механизм — снова убрался в лес
Впрочем, насчет механизма Блейд испытывал большие сомнения. Тяжелая машина оставила бы отпечатки колес или гусениц, заметные издалека, он же не мог разглядеть ничего подобного. Животное? Скорее всего… Если в этом мире существуют опасные твари величиной с человека, почему бы не быть и другим, еще более опасным, с габаритами доисторических ящеров? Эта гипотеза вполне могла оказаться справедливой, но в ней имелось слабое звено: ни один зверь не станет буйствовать зря и разносить мост по бревнам, ибо хищникам нужно мясо, а не деревяшки.
Через полчаса Блейд понял, что на этом берегу изучено все, оставалось лишь перебраться через поток и внимательно обследовать просеку. Однако выполнить это было не просто. Моста больше не существовало, А река, довольно узкая, казалась слишком глубокой и быстрой; брода в окрестностях не просматривалось. Похоже, ему предстояло искупаться, несмотря на довольно прохладную погоду.
Отбросив свою дубинку, чтобы освободить обе руки, разведчик сбежал с косогора и решительно вошел в реку. Вода была прозрачна и холодна, словно только что вытекла из-под ледника на севере. Сильное течение подхватило его и понесли на середину реки с такой стремительностью, что толстые стебли камыша, за которые он инстинктивно цеплялся, лопнули, будто гнилые нитки. Поток мчался со скоростью десяти миль, и Блейд решил, что бороться с ним почти бесполезно, он едва мог шевелиться в этих ледяных струях. Наконец, перевернувшись чуть ли не вверх ногами, он врезался о какой-то подводный камень. К счастью, валун оказался гладким и покрытым толстым слоем смягчивших удар водорослей, но столкновение заставило Блейда встряхнуться и отчаянно заработать руками и ногами. Не хватает только на второй день пребывания в новом мире утонуть в каком-то жалком ручье! Внезапно разведчик почувствовал, что его усилия не пропали даром — он вырвался из стремнины. Еще через несколько минут он ощутил под ногами дно и в следующее мгновение вылез на сушу, цепляясь за корни и нависшие над водой ветви деревьев. Дрожа от холода, Блейд запрыгал на траве, размахивая онемевшими руками и пытаясь обсохнуть. Когда его перестала бить дрожь, он огляделся по сторонам.