Талин Владычица Севера, была неотразима в мантии с золотыми кречетами на смарагдовом фоне, подпоясанная роскошным сафьяновом поясам с прикрепленным к нему острым стилетом с костяной рукояткой, на которой рукой безвестного мастера были искусно вырезаны тридцать три воина, сошедшихся в бою между собой. Царственной походкой вплыла она в тронный зал. Рядом выступал нахохлившийся со сна, ничего не понимающий, но донельзя серьезный Дик. Блейд шагнул навстречу, протягивая им руки.
— Ты бесподобна, дорогая… — прошептал он Талин.
Сердце его билось стремительно и так сильно, что, казалось, все в зале должны слышать его стук. Ибо расчет его оказался безупречен. И решающий момент наступил!
Поддерживая королеву под руку, он встал рядом с ней, так, чтобы в поле зрения одновременно оказались и придворные, и жрицы. Абдиас, взяв с собой мальчика, отошел чуть в сторону, и Блейд чувствовал на себе обжигающую тяжесть его взгляда.
— Итак, служительницы богини земли избрали новую Друзиллу… — Голос Блейда, звучный и торжественный, заполнил зал. — Новой властительнице я обещал передать сокровище друсов. Меч Асквиоль… — Одним движением отбросив шелковую ткань, в которую была завернута реликвия, Блейд вознес над головой сверкающий в отблесках факелов клинок.
Тихий вздох пронесся по рядам друсов, как зачарованные, они не сводили глаз с сияющего лезвия. Старшая жрица подалась вперед, костистая рука с длинными ногтями протянулась к мечу — и опустилась немощно. Должно быть, старуха уже поняла…
Торжествующим жестом Блейд вскинул руки. Свет факелов отразился в полированном металле.
— Лишь та, что владеет Асквиолем, — провозгласил он громогласно, — может снискать милость Друззы и возглавить ее служительниц. И даром этим я наделяю королеву Талин, Владычицу Севера…
С губ придворных сорвался возглас изумления. Но лишь на миг потревожил он сгустившееся безмолвие — и вновь оно, напряженное и встревоженное, окутало зал. Под сочащимися ненавистью взглядами друсов Блейд опустился перед Талин на одно колено, протягивая ей меч.
— Возьми его. Владычица, этот знак силы. Возьми и владей! Пусть меч этот служит тебе верно, разит врагов и защищает друзей.
Грациозно склонив головку, Талин приняла святыню. В тот миг, когда руки ее сомкнулись на золотой рукояти, меч вспыхнул огненным сиянием. Блейд поднялся и встал перед ней.
— Но это не все, Владычица! Ибо власть Друзиллы неполна без второго талисмана. Так прими же его, как знак власти! Он твой, и только твой… — С этими словами странник достал амулет. На тонком кожаном шнурке закачался овальный диск с изображением лунного серпа в короне из дубовых листьев.
Зал затаенно ахнул. Талин отступила на шаг, что-то похожее на ужас промелькнуло в ее глазах… Блейд подумал, что амулет напоминает ей об убитой Канаки… Но прежде, чем королева успела отреагировать, он поднял руки и расчетливо медленным торжественным движением набросил цепочку медальона на ее белоснежную шею.
— Нет!.. — раздался истошный, пронзительный вопль у него за спиной Это кричала старая жрица — Нет! Не смей! Не смей…
Но было уже поздно. С победной улыбкой Блейд, преодолев мгновенную заминку, опустил амулет на грудь Талин.
— Не-е-ет!!!
Он не понял сперва — обернулся к старухе, желая раз и навсегда закрыть ей рот — и вдруг догадался, что на сей раз кричала не она. Не она… Кричала женщина, стоящая перед ним! Королева!
— Не надо! Нет!.. Нет!..
Мир разрывался от нечеловеческого вопля.
— Нет! Больно! Больно!..
Он схватил Талин за плечи. Тоненькая фигурка молодой женщины билась в конвульсиях; невозможно было поверить, что живое тело способно так извиваться. Она выгибалась змеей, свивалась узлом, распрямлялась внезапно, точно тетива…
На побелевших губах выступила пена, взгляд казался остановившимся и пустым. Крупные капли пота катились по лицу.
Она мотала головой, словно пытаясь сбросить непосильный груз. Длинные волосы растрепались, разлетелись темной волной. Руки тянулись к медальону, но незримая сила словно не пускала их, и они лишь бессильно хватали воздух.
Остолбеневший, Блейд застыл, не в силах отвести глаз от бьющейся в агонии женщины. Из забытья его вывел истошный крик.
— Мама! Мама, что с тобой?!
Маленькая фигурка в красном метнулась к ним, хватаясь за подол длинного платья королевы Ярл, бросившись следом, оттащил мальчика, закрывая ему глаза, чтобы тот не видел страшного зрелища. Талин продолжала истошно кричать.
Медальон!.. Не задумываясь, Блейд потянулся к блестящему диску и тут же в испуге отдернул руку. Талисман, окутанный багровым облаком, казался раскаленным, как уголь из костра. До него невозможно было дотронуться…
Талин вырвалась из его объятий, закружилась по залу в безумном танце. При ее приближении люди расступались в испуге. Несколько женщин в панике бросились прочь из зала. И лишь друсы, сбившись в черную, мрачную стаю, недвижимо стояли, лишенными жизни взглядами созерцая происходящее.
Блейд кинулся было за Талин вдогонку, но она ускользнула от него. Лицо ее было бледно, как смерть, ужасная, нечеловеческая гримаса, точно маска смерти, исказила прекрасные черты… Он обернулся, ища глазами Абдиаса.
— Что с ней, старик? — в отчаянии выкрикнул он. — Что с ней такое?
Взгляд советника был полон неизмеримой печали.
— С твоей Талин — ничего. Но богиня Фригга, обитавшая в ее теле, принимает смерть от магического талисмана.
Фригга? Фригга — и Талин!.. В это было невозможно поверить… и все же Блейд видел это собственными глазами. В последнем безумном усилии он кинулся к женщине и стиснул ее в объятиях, не давая пошевелиться.
Она принялась вырываться с силой берсерка, не переставая кричать, но все же Блейд удержал ее. И Талин понемногу затихла. Мышцы расслабились, она обмякла в руках странника, безжизненной волной повисли волосы, на миг напомнив ему Саталу… Глаза, пустые и обращенные в никуда, обрели жизнь. Но теперь это не были глаза Талин; в них читались древняя, как мир, скорбь, усталость и ненависть. То были зрачки богини.
— Проклятие Фригги на тебе, смертный… — Голос ее рвался хрипом. Казалось, слова ей даются с трудом, но усилием воли она заставила себя продолжать. — Ты пришел, чтобы погубить меня… И погибнешь сам!
Блейд взглянул на нее почти с жалостью.
— Я пришел не за тем, богиня. И не питал к тебе зла. Но разве не ты первая пыталась принести мне смерть? Ведь это ты наслала на нас бурю в Проливе… Зачем?
— Зачем?.. — Звук ее смеха был похож на треск разрываемой ткани. — А как же иначе? В теле верной Талин, в этом уютном, крепком теле, я могла властвовать, наслаждаясь всем, что дано человеку. Ах-х… — Она закашлялась, глаза закатились на миг, но тут же взгляд их ожесточился, словно в предсмертные мгновения Фригга делала над собой последнее усилие. — Я покорила бы Альбу… Династия великих женщин-правительниц… И я вселялась бы в них, в одну за другой… Власть… вечная, безграничная власть! И сладость человеческих чувств… В своих истинных телах боги не ведают боли, страха, страсти и счастья… Это удел смертных, и мы можем познать это, лишь обретя себя в людской плоти…
— Итак, я мешал тебе. И мешал наш сын, потому ты и отправила его подальше от себя, с глаз долой — В голосе Блейда, внешне спокойном, слышались сдержанные нотки ярости. — Ты боялась, что мужчина лишит тебя вожделенной власти!
— Мужчины… — Посиневшие губы богини исказила гримаса презрения. — Ненавидела их… Всегда… Алчные, сладострастные животные… Ломящиеся напролом, топчущие судьбы! Боги, смертные… Все одинаковы! Убивала, когда могла. — Волчья усмешка скривила губы. — Хейр… Тунор. Ведь это я погубила Тунора, ты знаешь? Я связала его волшебством древних рун, нарекла Тем, Кто Без Имени, и заставила сторожить пещеру с реликвией Хейра… Я давно хотела убить тебя, Блейд Но лишь после того, как мне удалось бы зачать от тебя будущего великого полководца и героя, который обеспечил бы мне безмятежную жизнь. Ты — воин… Таких нет в Альбе. Не знаю, откуда ты пришел в наш мир… Я пыталась… Сначала — в теле Альвис… С плотью Беаты мне повезло больше, я понесла от тебя плод, но звери Геторикса вырезали его из моего чрева своими кинжалами… Зато я преуспела в теле Талин! И ты стал ненужен и опасен. Яд в твоем бокале — из моих рук! Жаль, не увижу…
Отравленное вино… Блейд не сводил с лица королевы растерянного взгляда. Сознание его словно окуталось туманом, он не видел, не слышал и не воспринимал ничего вокруг себя. Откуда-то, словно из другого мира, доносился гомон и суета, но они с Талин были словно в коконе, отрезанные от действительности, недосягаемые для нее. Тошнота подступала к горлу. Огонь снедал душу. Талин… Его Талин…
Талин… Он все еще называл ее так. Но кто мог сказать теперь, где его возлюбленная, и где — богиня? Когда овладела Фригга ее телом? Сколько из того, что говорила и делала девушка, принадлежало ей самой, и что было продиктовано иной волей?
Он смотрел на застывшее лицо, посеревшее, с заострившимися чертами. Багровое сияние, исходящее от амулета, окутало фигуру королевы почти целиком. Когда оно поглотит се до конца — тогда, должно быть, Фригга и уйдет навсегда… Но он хотел получить ответ еще на несколько вопросов! Он с силой стиснул обнаженные хрупкие плечи. Посиневшие веки с трудом распахнулись.
— Чего ты хочешь? Дай мне… умереть… спокойно…
Похоже, небытие и впрямь уже готовилось принять поверженную богиню в свои объятия, но у Блейда уже не оставалось ни крупицы жалости. Жестким немигающим взглядом он уставился на Фриггу.
— Ты хотела убить меня — и ты же с помощью пояса защитила от друсов. Они сами сказали, что ничья мощь, кроме твоей, не смогла бы одолеть силу их богини. Почему ты сделала это?! Откройся мне! Не уноси тайну с собой!
— Глупец… — Шепот ее, прерывистый и хриплый, замирал, едва сорвавшись с уст, и Блейду пришлось склониться к самому ее лицу. — Они хотели возвеличить тебя… сделать королем. Ты был лучшим… Я не могла допустить…
Она смолкла, словно пытаясь собраться с силами, и вдруг продолжила с неожиданной яростью:
— Этот мир мой! И никто не вправе отнять… — Голос вновь замер, иссяк, точно ручей. Багровое сияние заткало ее сплошным коконом, и Блейд испугался, что последнее усилие убило ее. Но помертвевшие губы раскрылись вновь. — Убийца… Но тебе не уйти так просто… — На миг по губам скользнула тень улыбки. Подернутый пеленой взор вспыхнул злобной радостью. — Нет… Ты не уйдешь! Когда-то я одолела Тунора, обманом наложила заклятье. Так вот, Тунор Быстрокрылый, теперь ты свободен! Я, Фригга, силою воды связавшая тебя, освобождаю душу твою от уз и дарю тело этого смертного, наделенное божественным хьором. Приди, о возлюбленный мой! Путь свободен!
Herte, omnius etu to gene ziro!
Andero no coente sodi!
Grane kelebono verde!
Ziro! Sodi! Verde!
Ziro! Sodi! Verde!
Ziro! Sodi! Verde!
Verde! Tunor!!! Verde…
Последние слова на древнем языке богов Альбы вырвались из се горла нечеловеческим воплем, протяжным и яростным, точно волчий вой. Блейд ощутил, как ледяной холод сковал его члены. Он видел, как изогнулось в последнем спазме тело Фригги-Талин, объятое пламенем, выгнулось так, что пятки коснулись затылка — затем распрямилось и рухнуло сломанной куклой на мозаичный пол.
…И окрасились воды Альбы алым на одно мгновенье. В океане и лесном ключе, в горном озере и ванне вельможи, в плошке бедняка и миске пса. И понял мир, что ушла Фригга Пеной Окаймленная…
Блейд видел ее кончину… но сделать уже ничего не мог. Мозг его застыл, съежившись до размеров булавочной головки, точно невидимый кулак сжал его… Сжал, пытаясь стереть в порошок, в пыль, смешать с прахом, обратить в ничто. Он слышал гулкие тяжелые шаги внутри себя, как будто некий великан, вышедший из глубокого подземелья, поднимался по обледенелым ступеням наверх.
Гул от шагов нарастал. Заставлял сжиматься сердце. Разрывал в клочки душу. Вещал о грядущем.
В ушах звучали жуткие заклятья Фригги.
Ziro! Sodi! Verde!
Ziro! Sodi! Verde!
Ziro! Sodi! Verde!
Verde! Tunor!!! Verde…
Тунор Ужасающий, Владыка Ветров, Повелитель Воздуха, Князь Облаков, Сотрясатель Купола Над Миром, пришел на землю, его отринувшую! Тунор, Владыка Небесный, готовился явить свой образ в жалком теле смертного, наделенного хьором! И завыли от восторга Псы Скорби, и пронеслись они над миром, срывая с домов крыши, опрокидывая замки и поднимая в воздух города…
Ничтожный смертный, человеческий шлак, глина в божественной деснице, Ричард, сын Питера Блейда из Ковентри, пытался воспротивиться могучей ледяной руке, но были тщания его сродни извивам червяка, смятого колесом повозки. Он пал на колени, сжимая голову руками, чувствуя, как надвигается неминуемо гибель…
— Меч!.. — кричал кто-то совсем рядом, напрягая старческий голос. Он слышал звуки, слышал, не в силах понять их смысла. Ледяные подошвы топтали его разум в крошево…
— Меч! Меч!!! — надрывался голос. — Меч!
Своим угасающим разумом он пытался понять… и вдруг ощутил странное тепло под рукой. С отчаянием утопающего устремился он туда — словно к двери, из-за которой сочился золотой свет, обещавший спасение.
Пальцы его сжались на раскаленной рукояти. Холод отступил — всего на миг, но Блейд уже знал, что делать.
Ценой неимоверного усилия он поднес меч к груди. И, надавив, насколько хватало сил, сделал длинный продольный разрез.
Хлынула кровь. Сперва вязкая, холодная, черная, точно болотная жижа. Но он прижимал клинок к ране, и понемногу тепло вошло в его тело. Огненная волна растеклась, испепеляя все на своем пути… Страшный, дикий крик вырвался из груди Блейда, но это был не его голос.
Последнее, что он успел заметить — глядящие на него в упор испуганные глаза сына.
Глава 14. Час Хейра
— Ты бесподобна, дорогая… — прошептал он Талин.
Сердце его билось стремительно и так сильно, что, казалось, все в зале должны слышать его стук. Ибо расчет его оказался безупречен. И решающий момент наступил!
Поддерживая королеву под руку, он встал рядом с ней, так, чтобы в поле зрения одновременно оказались и придворные, и жрицы. Абдиас, взяв с собой мальчика, отошел чуть в сторону, и Блейд чувствовал на себе обжигающую тяжесть его взгляда.
— Итак, служительницы богини земли избрали новую Друзиллу… — Голос Блейда, звучный и торжественный, заполнил зал. — Новой властительнице я обещал передать сокровище друсов. Меч Асквиоль… — Одним движением отбросив шелковую ткань, в которую была завернута реликвия, Блейд вознес над головой сверкающий в отблесках факелов клинок.
Тихий вздох пронесся по рядам друсов, как зачарованные, они не сводили глаз с сияющего лезвия. Старшая жрица подалась вперед, костистая рука с длинными ногтями протянулась к мечу — и опустилась немощно. Должно быть, старуха уже поняла…
Торжествующим жестом Блейд вскинул руки. Свет факелов отразился в полированном металле.
— Лишь та, что владеет Асквиолем, — провозгласил он громогласно, — может снискать милость Друззы и возглавить ее служительниц. И даром этим я наделяю королеву Талин, Владычицу Севера…
С губ придворных сорвался возглас изумления. Но лишь на миг потревожил он сгустившееся безмолвие — и вновь оно, напряженное и встревоженное, окутало зал. Под сочащимися ненавистью взглядами друсов Блейд опустился перед Талин на одно колено, протягивая ей меч.
— Возьми его. Владычица, этот знак силы. Возьми и владей! Пусть меч этот служит тебе верно, разит врагов и защищает друзей.
Грациозно склонив головку, Талин приняла святыню. В тот миг, когда руки ее сомкнулись на золотой рукояти, меч вспыхнул огненным сиянием. Блейд поднялся и встал перед ней.
— Но это не все, Владычица! Ибо власть Друзиллы неполна без второго талисмана. Так прими же его, как знак власти! Он твой, и только твой… — С этими словами странник достал амулет. На тонком кожаном шнурке закачался овальный диск с изображением лунного серпа в короне из дубовых листьев.
Зал затаенно ахнул. Талин отступила на шаг, что-то похожее на ужас промелькнуло в ее глазах… Блейд подумал, что амулет напоминает ей об убитой Канаки… Но прежде, чем королева успела отреагировать, он поднял руки и расчетливо медленным торжественным движением набросил цепочку медальона на ее белоснежную шею.
— Нет!.. — раздался истошный, пронзительный вопль у него за спиной Это кричала старая жрица — Нет! Не смей! Не смей…
Но было уже поздно. С победной улыбкой Блейд, преодолев мгновенную заминку, опустил амулет на грудь Талин.
— Не-е-ет!!!
Он не понял сперва — обернулся к старухе, желая раз и навсегда закрыть ей рот — и вдруг догадался, что на сей раз кричала не она. Не она… Кричала женщина, стоящая перед ним! Королева!
— Не надо! Нет!.. Нет!..
Мир разрывался от нечеловеческого вопля.
— Нет! Больно! Больно!..
Он схватил Талин за плечи. Тоненькая фигурка молодой женщины билась в конвульсиях; невозможно было поверить, что живое тело способно так извиваться. Она выгибалась змеей, свивалась узлом, распрямлялась внезапно, точно тетива…
На побелевших губах выступила пена, взгляд казался остановившимся и пустым. Крупные капли пота катились по лицу.
Она мотала головой, словно пытаясь сбросить непосильный груз. Длинные волосы растрепались, разлетелись темной волной. Руки тянулись к медальону, но незримая сила словно не пускала их, и они лишь бессильно хватали воздух.
Остолбеневший, Блейд застыл, не в силах отвести глаз от бьющейся в агонии женщины. Из забытья его вывел истошный крик.
— Мама! Мама, что с тобой?!
Маленькая фигурка в красном метнулась к ним, хватаясь за подол длинного платья королевы Ярл, бросившись следом, оттащил мальчика, закрывая ему глаза, чтобы тот не видел страшного зрелища. Талин продолжала истошно кричать.
Медальон!.. Не задумываясь, Блейд потянулся к блестящему диску и тут же в испуге отдернул руку. Талисман, окутанный багровым облаком, казался раскаленным, как уголь из костра. До него невозможно было дотронуться…
Талин вырвалась из его объятий, закружилась по залу в безумном танце. При ее приближении люди расступались в испуге. Несколько женщин в панике бросились прочь из зала. И лишь друсы, сбившись в черную, мрачную стаю, недвижимо стояли, лишенными жизни взглядами созерцая происходящее.
Блейд кинулся было за Талин вдогонку, но она ускользнула от него. Лицо ее было бледно, как смерть, ужасная, нечеловеческая гримаса, точно маска смерти, исказила прекрасные черты… Он обернулся, ища глазами Абдиаса.
— Что с ней, старик? — в отчаянии выкрикнул он. — Что с ней такое?
Взгляд советника был полон неизмеримой печали.
— С твоей Талин — ничего. Но богиня Фригга, обитавшая в ее теле, принимает смерть от магического талисмана.
Фригга? Фригга — и Талин!.. В это было невозможно поверить… и все же Блейд видел это собственными глазами. В последнем безумном усилии он кинулся к женщине и стиснул ее в объятиях, не давая пошевелиться.
Она принялась вырываться с силой берсерка, не переставая кричать, но все же Блейд удержал ее. И Талин понемногу затихла. Мышцы расслабились, она обмякла в руках странника, безжизненной волной повисли волосы, на миг напомнив ему Саталу… Глаза, пустые и обращенные в никуда, обрели жизнь. Но теперь это не были глаза Талин; в них читались древняя, как мир, скорбь, усталость и ненависть. То были зрачки богини.
— Проклятие Фригги на тебе, смертный… — Голос ее рвался хрипом. Казалось, слова ей даются с трудом, но усилием воли она заставила себя продолжать. — Ты пришел, чтобы погубить меня… И погибнешь сам!
Блейд взглянул на нее почти с жалостью.
— Я пришел не за тем, богиня. И не питал к тебе зла. Но разве не ты первая пыталась принести мне смерть? Ведь это ты наслала на нас бурю в Проливе… Зачем?
— Зачем?.. — Звук ее смеха был похож на треск разрываемой ткани. — А как же иначе? В теле верной Талин, в этом уютном, крепком теле, я могла властвовать, наслаждаясь всем, что дано человеку. Ах-х… — Она закашлялась, глаза закатились на миг, но тут же взгляд их ожесточился, словно в предсмертные мгновения Фригга делала над собой последнее усилие. — Я покорила бы Альбу… Династия великих женщин-правительниц… И я вселялась бы в них, в одну за другой… Власть… вечная, безграничная власть! И сладость человеческих чувств… В своих истинных телах боги не ведают боли, страха, страсти и счастья… Это удел смертных, и мы можем познать это, лишь обретя себя в людской плоти…
— Итак, я мешал тебе. И мешал наш сын, потому ты и отправила его подальше от себя, с глаз долой — В голосе Блейда, внешне спокойном, слышались сдержанные нотки ярости. — Ты боялась, что мужчина лишит тебя вожделенной власти!
— Мужчины… — Посиневшие губы богини исказила гримаса презрения. — Ненавидела их… Всегда… Алчные, сладострастные животные… Ломящиеся напролом, топчущие судьбы! Боги, смертные… Все одинаковы! Убивала, когда могла. — Волчья усмешка скривила губы. — Хейр… Тунор. Ведь это я погубила Тунора, ты знаешь? Я связала его волшебством древних рун, нарекла Тем, Кто Без Имени, и заставила сторожить пещеру с реликвией Хейра… Я давно хотела убить тебя, Блейд Но лишь после того, как мне удалось бы зачать от тебя будущего великого полководца и героя, который обеспечил бы мне безмятежную жизнь. Ты — воин… Таких нет в Альбе. Не знаю, откуда ты пришел в наш мир… Я пыталась… Сначала — в теле Альвис… С плотью Беаты мне повезло больше, я понесла от тебя плод, но звери Геторикса вырезали его из моего чрева своими кинжалами… Зато я преуспела в теле Талин! И ты стал ненужен и опасен. Яд в твоем бокале — из моих рук! Жаль, не увижу…
Отравленное вино… Блейд не сводил с лица королевы растерянного взгляда. Сознание его словно окуталось туманом, он не видел, не слышал и не воспринимал ничего вокруг себя. Откуда-то, словно из другого мира, доносился гомон и суета, но они с Талин были словно в коконе, отрезанные от действительности, недосягаемые для нее. Тошнота подступала к горлу. Огонь снедал душу. Талин… Его Талин…
Талин… Он все еще называл ее так. Но кто мог сказать теперь, где его возлюбленная, и где — богиня? Когда овладела Фригга ее телом? Сколько из того, что говорила и делала девушка, принадлежало ей самой, и что было продиктовано иной волей?
Он смотрел на застывшее лицо, посеревшее, с заострившимися чертами. Багровое сияние, исходящее от амулета, окутало фигуру королевы почти целиком. Когда оно поглотит се до конца — тогда, должно быть, Фригга и уйдет навсегда… Но он хотел получить ответ еще на несколько вопросов! Он с силой стиснул обнаженные хрупкие плечи. Посиневшие веки с трудом распахнулись.
— Чего ты хочешь? Дай мне… умереть… спокойно…
Похоже, небытие и впрямь уже готовилось принять поверженную богиню в свои объятия, но у Блейда уже не оставалось ни крупицы жалости. Жестким немигающим взглядом он уставился на Фриггу.
— Ты хотела убить меня — и ты же с помощью пояса защитила от друсов. Они сами сказали, что ничья мощь, кроме твоей, не смогла бы одолеть силу их богини. Почему ты сделала это?! Откройся мне! Не уноси тайну с собой!
— Глупец… — Шепот ее, прерывистый и хриплый, замирал, едва сорвавшись с уст, и Блейду пришлось склониться к самому ее лицу. — Они хотели возвеличить тебя… сделать королем. Ты был лучшим… Я не могла допустить…
Она смолкла, словно пытаясь собраться с силами, и вдруг продолжила с неожиданной яростью:
— Этот мир мой! И никто не вправе отнять… — Голос вновь замер, иссяк, точно ручей. Багровое сияние заткало ее сплошным коконом, и Блейд испугался, что последнее усилие убило ее. Но помертвевшие губы раскрылись вновь. — Убийца… Но тебе не уйти так просто… — На миг по губам скользнула тень улыбки. Подернутый пеленой взор вспыхнул злобной радостью. — Нет… Ты не уйдешь! Когда-то я одолела Тунора, обманом наложила заклятье. Так вот, Тунор Быстрокрылый, теперь ты свободен! Я, Фригга, силою воды связавшая тебя, освобождаю душу твою от уз и дарю тело этого смертного, наделенное божественным хьором. Приди, о возлюбленный мой! Путь свободен!
Herte, omnius etu to gene ziro!
Andero no coente sodi!
Grane kelebono verde!
Ziro! Sodi! Verde!
Ziro! Sodi! Verde!
Ziro! Sodi! Verde!
Verde! Tunor!!! Verde…
Последние слова на древнем языке богов Альбы вырвались из се горла нечеловеческим воплем, протяжным и яростным, точно волчий вой. Блейд ощутил, как ледяной холод сковал его члены. Он видел, как изогнулось в последнем спазме тело Фригги-Талин, объятое пламенем, выгнулось так, что пятки коснулись затылка — затем распрямилось и рухнуло сломанной куклой на мозаичный пол.
…И окрасились воды Альбы алым на одно мгновенье. В океане и лесном ключе, в горном озере и ванне вельможи, в плошке бедняка и миске пса. И понял мир, что ушла Фригга Пеной Окаймленная…
Блейд видел ее кончину… но сделать уже ничего не мог. Мозг его застыл, съежившись до размеров булавочной головки, точно невидимый кулак сжал его… Сжал, пытаясь стереть в порошок, в пыль, смешать с прахом, обратить в ничто. Он слышал гулкие тяжелые шаги внутри себя, как будто некий великан, вышедший из глубокого подземелья, поднимался по обледенелым ступеням наверх.
Гул от шагов нарастал. Заставлял сжиматься сердце. Разрывал в клочки душу. Вещал о грядущем.
В ушах звучали жуткие заклятья Фригги.
Ziro! Sodi! Verde!
Ziro! Sodi! Verde!
Ziro! Sodi! Verde!
Verde! Tunor!!! Verde…
Тунор Ужасающий, Владыка Ветров, Повелитель Воздуха, Князь Облаков, Сотрясатель Купола Над Миром, пришел на землю, его отринувшую! Тунор, Владыка Небесный, готовился явить свой образ в жалком теле смертного, наделенного хьором! И завыли от восторга Псы Скорби, и пронеслись они над миром, срывая с домов крыши, опрокидывая замки и поднимая в воздух города…
Ничтожный смертный, человеческий шлак, глина в божественной деснице, Ричард, сын Питера Блейда из Ковентри, пытался воспротивиться могучей ледяной руке, но были тщания его сродни извивам червяка, смятого колесом повозки. Он пал на колени, сжимая голову руками, чувствуя, как надвигается неминуемо гибель…
— Меч!.. — кричал кто-то совсем рядом, напрягая старческий голос. Он слышал звуки, слышал, не в силах понять их смысла. Ледяные подошвы топтали его разум в крошево…
— Меч! Меч!!! — надрывался голос. — Меч!
Своим угасающим разумом он пытался понять… и вдруг ощутил странное тепло под рукой. С отчаянием утопающего устремился он туда — словно к двери, из-за которой сочился золотой свет, обещавший спасение.
Пальцы его сжались на раскаленной рукояти. Холод отступил — всего на миг, но Блейд уже знал, что делать.
Ценой неимоверного усилия он поднес меч к груди. И, надавив, насколько хватало сил, сделал длинный продольный разрез.
Хлынула кровь. Сперва вязкая, холодная, черная, точно болотная жижа. Но он прижимал клинок к ране, и понемногу тепло вошло в его тело. Огненная волна растеклась, испепеляя все на своем пути… Страшный, дикий крик вырвался из груди Блейда, но это был не его голос.
Последнее, что он успел заметить — глядящие на него в упор испуганные глаза сына.
Глава 14. Час Хейра
Блейд смотрел на закат, наслаждаясь покоем и одиночеством. Здесь, на крепостной стене замка, его охватывало странное ощущение легкости и высоты. Оранжево-алый свет окутывал землю, давая странное ощущение полета в золотистом мареве. Мир казался словно подвешенным в теплом облаке, пустым и обезлюдевшим.
Впереди, насколько хватало глаз, простирались колосящиеся поля. Чуть дальше, у серебристой полоски реки, ютилась деревушка. Темнела у горизонта полоска леса, почти неразличимая в надвигающихся сумерках. Зеленый дерн пластался на гранитных скалах. Пейзаж напоминал декорацию к пасторали. Только оранжевое сияние постепенно заменял жесткий рдяный свет, заливая кровью мирный ландшафт, вытесняя разноцветье и принося тревожные черные тени. Словно сквозь нежные черты прекрасной Альбы проступала жуткая безобразная личина. «Этот мир, как химера, — подумал странник. — То он предстает ласковым щенком, лижущим руки, то остервенелым боевым псом с оскаленными клыками. Кровавая пастораль… Цикута в любовном напитке…»
Внизу в замке царила необычная суета: там готовились к празднеству по случаю благополучного возвращения в Вот Норден наследника короны, юного Дика Северного. Негласной причиной — хотя вслух об этом не говорили — было также счастливое избавление от друсов. Сразу же после неудавшейся попытки избрать новую Друзиллу лесные ведьмы безмолвно, точно тени, убрались восвояси, прихватив потерявшие магическую силу амулет и меч.
Блейд был уверен, что теперь жриц можно не опасаться; еще долго, очень долго они будут обходить стороной северные земли. Да и вообще неизвестно, уцелеет ли орден с утратой божественных реликвий.
Он не смог сдержать усмешки. Все получилось не совсем так, как было задумано, но, в конечном итоге, и впрямь — что ни делается, все к лучшему. Ведь, кажется, это Абдиас, в истории о своем многотрудном жизненном пути, упомянул о том, что пытался избавить Альбу от богов, этих злобных паразитов на теле мира… Блейд всей душой разделял устремления старика. И, в конечном итоге, ему удалось все, о чем старый богоборец мечтал в своих чаяниях: Фригга и Тунор повержены в прах, Друзза обескровлена. Оставался лишь Хейр, но о нем давно уже позаботились другие боги. Здесь нечего было опасаться.
Да… Странник удовлетворенно потянулся, наслаждаясь вечерней прохладой. Редко какая из предыдущих его миссий увенчивалась столь бесспорной и значительной победой! И то, как недешево далась она, лишь увеличивало его триумф.
Он был как никогда близок к гибели… Не физической, нет, но значительно более страшной… Завладев его телом, Тунор уничтожил бы личность Блейда, растоптал сознание, душу… Путешествие в Альбу могло стать последним в его жизни! За многие годы борьбы он научился выживать там, где других ждала бы неминуемая гибель, но никогда еще ему не доводилось сражаться с врагами на ристалище собственного разума. Едва ли можно представить себе бой страшнее! И если бы сын не помог, вовремя подав магический меч, то принц Лондонский, Ричард Блейд, пэр Айдена Аррах бар Ригон был бы растоптан ледяной пятой варварского бога!
И все же он счастливо избежал опасности. Он сам, и вся Альба, и, конечно, Талин. Талин… Она вполне оправилась от потрясения, когда Фригга изошла из ее тела, хотя и пробыла в беспамятстве почти два дня. Травы и заклинания Абдиаса сделали свое дело; Талин вернулась к жизни… Но сейчас Блейду определенно не хотелось думать об этом. Он чуть заметно поморщился и, когда внимание его привлек какой-то шорох сзади, поспешил обернуться, радуясь возможности отвлечься от малоприятных мыслей.
В дверях Западной башни, в нескольких шагах от того места, где он сейчас стоял, появился Абдиас. Подъем по винтовой лестнице дался старцу нелегко: дышал он тяжело и с присвистом, а, выбравшись на смотровую площадку, устало оперся спиной о каменный парапет и прикрыл глаза.
Он не заметил Блейда в полумраке — тот стоял чуть поодаль, в тени, — и когда странник предупреждающе кашлянул, тревожно вскинул голову, подслеповато моргая, точно нахохлившаяся ночная птица. Узнав же героя, он приветливо заулыбался.
— О, мой господин!.. Прости, если я нарушил твое уединение… Но вся эта беготня и хаос внизу утомляют старческое сердце. Я не чаял уж найти покой. Однако, если я помешал…
— Нет-нет, — поспешно отозвался Блейд. Он был рад обществу старца: у них почти не было возможности поговорить с той памятной ночи в тронном зале. — Боюсь, скорее это я помешал тебе, — Он заметил в руках Абдиаса какой-то свиток и инструмент, отдаленно напоминавший секстант. Похоже, старик собирался заняться какими-то измерениями…
Но, уловив направление его взгляда, тот поспешно замотал головой.
— Не тревожься, сейчас я ничем не занят. Может быть, позже, ночью… Пиры и праздненства — это все для молодых. — Он заговорщически подмигнул Блейду. — А когда меня, старика, мучает бессонница, я люблю наблюдать за ночными светилами. Тем более, сегодня такой день…
— Какой-то особенный?
— О, да! Двойное новолуние. Столь точное совпадение случается крайне редко, всего раз в семь лет. Пропустить подобное было бы преступлением…
Что-то тревожно екнуло в душе у Блейда при этих словах. О чем-то, связанном с двойным новолунием, он уже слышал… С полным новолунием и воскрешением поверженного бога…
Он сумрачно взглянул на улыбающегося советника, который, не утратив многолетней привычки, втягивал ноздрями розоватый тайо с ногтя указательного пальца. Хотя бояться было уже некого…
— Раз в семь лет, ты говоришь?
Абдиас кивнул и закупорил склянку.
— Значит… — Блейд задумался, подыскивая наиболее точные слова, чтобы выразить свою мысль. — Значит, если этот Орландо, или кто другой, попытается вернуть к жизни Хейра, он должен будет сделать это сегодня ночью?
— Гм-м… — Советник надолго задумался, затем поднял на Блейда старческие слезящиеся глаза. — Ну, в общем-то, да. Если не хочет ждать еще семь лет. Но, право, я не совсем понимаю, почему это тебя так беспокоит. Обряд воскрешения невероятно сложен, можешь мне поверить. Для этого необходимо оказаться сегодня ночью в одном из бывших святилищ огнепоклонников, отыскав предварительно реликвию, в которой пленен бог огня, да еще и человека, в которого тот может переселиться. Уверяю тебя, вероятность подобного так мала…
Но Блейд едва слушал его, поглощенный своими мыслями
— Человек, ты говорил, должен обладать этим… как его… хьором? — неожиданно спросил он.
— Совершенно верно, — Абдиас, похоже, начал догадываться, к чему клонит Блейд. Взгляд под изуродованными веками насторожился.
— И ты говорил, этот самый хьор есть у меня. Но есть ли он, к примеру, у Дика?
— Ты боишься, что?.. — Теперь старца осенило, и он испуганно уставился на Блейда. — Увы, боюсь, я ничем не могу тебе помочь! Внешне хьор проявляется лишь когда отрок вступает в возраст мужчины, не ранее. До тех пор доподлинно это определить невозможно. Однако, поскольку Дик твой сын, логично было бы предположить, что хьор передался и ему… Как правило, он переходит от отца к сыну, или от матери к дочери.
— Та-ак… — Блейд мрачнел с каждой секундой. Абдиас заметно нервничал, потирал худые руки, беспокойно расхаживал по площадке. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем странник вновь подал голос. — А что такое этот хьор? Зачем он нужен вашим богам?
Абдиас беспомощно развел руками.
— Многие поколения посвященных бились над этим… Но мы видим лишь внешнее отражение. Мерцание ауры… у наделенного хьором оно гораздо более частое. С преобладанием синего цвета.
М-да… Блейду вспомнился Хейдж с его теорией межнейронных синапсических связей… Похоже, хьор — это именно то, что дает ему возможность путешествовать по реальностям Измерения Икс! Но тогда это и впрямь чрезвычайно редкий талант! Ведь на Земле до сих пор не удалось выявить второго такого же, как он… Здесь же был его сын… Дик, которого какой-то негодяй и фанатик готовился погубить ради достижения своих безумных целей!.. У Блейда на лбу выступили крупные капли пота.
Странно, но за себя он ничуть не боялся. Должно быть, победа над Тунором придала ему уверенности… Однако мальчика следовало защитить любой ценой!
— Вот что, почтенный, — хмурым взглядом смерил он советника, — я уверен, что моему сыну грозит опасность, — Абдиас попытался что-то возразить, но он лишь покачал головой в ответ. — Не спорь, я знаю! Назови это чутьем, инстинктом… хьором, если угодно. Дик в опасности, и мы должны защитить его!
Старик покорно склонил голову.
— Я в большом долгу перед тобой, господин. И готов сделать все, что ты прикажешь,
— Хорошо. — Блейд задумался, пытаясь выстроить наилучший план действий. — Скоро начнется пир… я не могу не присутствовать на нем. Это могут счесть оскорблением. Значит, мне придется пробыть там какое-то время. Ты, кажется, упоминал, что тебя раздражает светская суета и ты желаешь скрасить вечер астрономическими изысканиями? Ты можешь подежурить у спальни мальчика до моего прихода? Больше я никому не могу доверять… Разве что Сильво, но он в Крэгхеде. Подагра помешала ему приехать… — Блейд тяжело вздохнул. Неужели все начинается заново? Он так хотел отдохнуть… Но, как видно, судьба распорядилась иначе… — Да, — закончил он уже тверже, — побудь с ним. Я приду сменить тебя при первой же возможности.
Абдиас согласно кивнул и начал распаковывать свои странные инструменты. Наткнувшись на удивленный взгляд Блейда, он забормотал.
— Я сделаю все, что в моих силах. Но… — На миг он замялся, затем поднял смущенные глаза на Блейда. — Прошу тебя, постарайся прийти до полуночи. Мне нельзя упустить возможность провести свои опыты… — Он усмехнулся печально. — До следующего двойного новолуния я могу и не дожить…
— Хорошо. — Блейд протянул ему руку. Сморщенная, вся в бурых пятнах лапка старика утонула в широкой длани гиганта. Этот жест дружелюбия не был принят в Альбе, но старец ничем не выказал своего удивления. — Я твой должник, Абдиас.
В пиршественном зале было жарко и дымно. В двух огромных очагах полыхал огонь и поджаривались оленьи туши. Поварята суетились вокруг, точно подручные Сатаны в аду, под неусыпным надзором старшего повара поливая мясо специями. Брызгал во все стороны жир, искры рассыпались веером. Аромат жареного мяса смешивался со смолистым запахом горящих факелов.
Три огромных деревянных стола были накрыты в зале. Первый на возвышении, для знати. Там, в кресле с высокой резной спинкой, украшенной искусными изображениями диковинных птиц и животных, восседала королева Талин; Альба пока не знала вычурных тронов. Вдоль стола на бесконечных скамьях разместились придворные, вассалы и гости. Разряженные в шелка и бархат, оленью замшу и алый виссон, церемонные и чванливые, поначалу они держались сдержанно и с достоинством, ведя неторопливые беседы.
Но, по мере того, как наполнялись кубки с редким вином, рекой текли медвяное пиво и светлый эль, веселье становилось все более буйным, ничуть не уступая вакханалии, царившей за столом дружины и челяди. Языки развязывались, голоса становились все более громогласными; где-то уже завязалась потасовка, но драчунов мгновенно растащили. С другого конца донесся нескладный хор…
Запыхавшиеся слуги не уставали метать на стол все новые и новые яства. Здесь были и перепела, нашпигованные орехами и салом, и обжаренные на вертеле рябчики и голуби, тонувшие в россыпи кисловато-пряных ягод, и запеченные с грибами свиные окорока, и нежнейший бок косули, и соленая, почти прозрачная рыба… Собаки грызлись из-за костей, натруженно звенели арфы скальдов, грубо размалеванные танцоры в который раз, под довольное улюлюкание гостей, изображали исход Тунора и Фригги и посрамление друсов…
Впереди, насколько хватало глаз, простирались колосящиеся поля. Чуть дальше, у серебристой полоски реки, ютилась деревушка. Темнела у горизонта полоска леса, почти неразличимая в надвигающихся сумерках. Зеленый дерн пластался на гранитных скалах. Пейзаж напоминал декорацию к пасторали. Только оранжевое сияние постепенно заменял жесткий рдяный свет, заливая кровью мирный ландшафт, вытесняя разноцветье и принося тревожные черные тени. Словно сквозь нежные черты прекрасной Альбы проступала жуткая безобразная личина. «Этот мир, как химера, — подумал странник. — То он предстает ласковым щенком, лижущим руки, то остервенелым боевым псом с оскаленными клыками. Кровавая пастораль… Цикута в любовном напитке…»
Внизу в замке царила необычная суета: там готовились к празднеству по случаю благополучного возвращения в Вот Норден наследника короны, юного Дика Северного. Негласной причиной — хотя вслух об этом не говорили — было также счастливое избавление от друсов. Сразу же после неудавшейся попытки избрать новую Друзиллу лесные ведьмы безмолвно, точно тени, убрались восвояси, прихватив потерявшие магическую силу амулет и меч.
Блейд был уверен, что теперь жриц можно не опасаться; еще долго, очень долго они будут обходить стороной северные земли. Да и вообще неизвестно, уцелеет ли орден с утратой божественных реликвий.
Он не смог сдержать усмешки. Все получилось не совсем так, как было задумано, но, в конечном итоге, и впрямь — что ни делается, все к лучшему. Ведь, кажется, это Абдиас, в истории о своем многотрудном жизненном пути, упомянул о том, что пытался избавить Альбу от богов, этих злобных паразитов на теле мира… Блейд всей душой разделял устремления старика. И, в конечном итоге, ему удалось все, о чем старый богоборец мечтал в своих чаяниях: Фригга и Тунор повержены в прах, Друзза обескровлена. Оставался лишь Хейр, но о нем давно уже позаботились другие боги. Здесь нечего было опасаться.
Да… Странник удовлетворенно потянулся, наслаждаясь вечерней прохладой. Редко какая из предыдущих его миссий увенчивалась столь бесспорной и значительной победой! И то, как недешево далась она, лишь увеличивало его триумф.
Он был как никогда близок к гибели… Не физической, нет, но значительно более страшной… Завладев его телом, Тунор уничтожил бы личность Блейда, растоптал сознание, душу… Путешествие в Альбу могло стать последним в его жизни! За многие годы борьбы он научился выживать там, где других ждала бы неминуемая гибель, но никогда еще ему не доводилось сражаться с врагами на ристалище собственного разума. Едва ли можно представить себе бой страшнее! И если бы сын не помог, вовремя подав магический меч, то принц Лондонский, Ричард Блейд, пэр Айдена Аррах бар Ригон был бы растоптан ледяной пятой варварского бога!
И все же он счастливо избежал опасности. Он сам, и вся Альба, и, конечно, Талин. Талин… Она вполне оправилась от потрясения, когда Фригга изошла из ее тела, хотя и пробыла в беспамятстве почти два дня. Травы и заклинания Абдиаса сделали свое дело; Талин вернулась к жизни… Но сейчас Блейду определенно не хотелось думать об этом. Он чуть заметно поморщился и, когда внимание его привлек какой-то шорох сзади, поспешил обернуться, радуясь возможности отвлечься от малоприятных мыслей.
В дверях Западной башни, в нескольких шагах от того места, где он сейчас стоял, появился Абдиас. Подъем по винтовой лестнице дался старцу нелегко: дышал он тяжело и с присвистом, а, выбравшись на смотровую площадку, устало оперся спиной о каменный парапет и прикрыл глаза.
Он не заметил Блейда в полумраке — тот стоял чуть поодаль, в тени, — и когда странник предупреждающе кашлянул, тревожно вскинул голову, подслеповато моргая, точно нахохлившаяся ночная птица. Узнав же героя, он приветливо заулыбался.
— О, мой господин!.. Прости, если я нарушил твое уединение… Но вся эта беготня и хаос внизу утомляют старческое сердце. Я не чаял уж найти покой. Однако, если я помешал…
— Нет-нет, — поспешно отозвался Блейд. Он был рад обществу старца: у них почти не было возможности поговорить с той памятной ночи в тронном зале. — Боюсь, скорее это я помешал тебе, — Он заметил в руках Абдиаса какой-то свиток и инструмент, отдаленно напоминавший секстант. Похоже, старик собирался заняться какими-то измерениями…
Но, уловив направление его взгляда, тот поспешно замотал головой.
— Не тревожься, сейчас я ничем не занят. Может быть, позже, ночью… Пиры и праздненства — это все для молодых. — Он заговорщически подмигнул Блейду. — А когда меня, старика, мучает бессонница, я люблю наблюдать за ночными светилами. Тем более, сегодня такой день…
— Какой-то особенный?
— О, да! Двойное новолуние. Столь точное совпадение случается крайне редко, всего раз в семь лет. Пропустить подобное было бы преступлением…
Что-то тревожно екнуло в душе у Блейда при этих словах. О чем-то, связанном с двойным новолунием, он уже слышал… С полным новолунием и воскрешением поверженного бога…
Он сумрачно взглянул на улыбающегося советника, который, не утратив многолетней привычки, втягивал ноздрями розоватый тайо с ногтя указательного пальца. Хотя бояться было уже некого…
— Раз в семь лет, ты говоришь?
Абдиас кивнул и закупорил склянку.
— Значит… — Блейд задумался, подыскивая наиболее точные слова, чтобы выразить свою мысль. — Значит, если этот Орландо, или кто другой, попытается вернуть к жизни Хейра, он должен будет сделать это сегодня ночью?
— Гм-м… — Советник надолго задумался, затем поднял на Блейда старческие слезящиеся глаза. — Ну, в общем-то, да. Если не хочет ждать еще семь лет. Но, право, я не совсем понимаю, почему это тебя так беспокоит. Обряд воскрешения невероятно сложен, можешь мне поверить. Для этого необходимо оказаться сегодня ночью в одном из бывших святилищ огнепоклонников, отыскав предварительно реликвию, в которой пленен бог огня, да еще и человека, в которого тот может переселиться. Уверяю тебя, вероятность подобного так мала…
Но Блейд едва слушал его, поглощенный своими мыслями
— Человек, ты говорил, должен обладать этим… как его… хьором? — неожиданно спросил он.
— Совершенно верно, — Абдиас, похоже, начал догадываться, к чему клонит Блейд. Взгляд под изуродованными веками насторожился.
— И ты говорил, этот самый хьор есть у меня. Но есть ли он, к примеру, у Дика?
— Ты боишься, что?.. — Теперь старца осенило, и он испуганно уставился на Блейда. — Увы, боюсь, я ничем не могу тебе помочь! Внешне хьор проявляется лишь когда отрок вступает в возраст мужчины, не ранее. До тех пор доподлинно это определить невозможно. Однако, поскольку Дик твой сын, логично было бы предположить, что хьор передался и ему… Как правило, он переходит от отца к сыну, или от матери к дочери.
— Та-ак… — Блейд мрачнел с каждой секундой. Абдиас заметно нервничал, потирал худые руки, беспокойно расхаживал по площадке. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем странник вновь подал голос. — А что такое этот хьор? Зачем он нужен вашим богам?
Абдиас беспомощно развел руками.
— Многие поколения посвященных бились над этим… Но мы видим лишь внешнее отражение. Мерцание ауры… у наделенного хьором оно гораздо более частое. С преобладанием синего цвета.
М-да… Блейду вспомнился Хейдж с его теорией межнейронных синапсических связей… Похоже, хьор — это именно то, что дает ему возможность путешествовать по реальностям Измерения Икс! Но тогда это и впрямь чрезвычайно редкий талант! Ведь на Земле до сих пор не удалось выявить второго такого же, как он… Здесь же был его сын… Дик, которого какой-то негодяй и фанатик готовился погубить ради достижения своих безумных целей!.. У Блейда на лбу выступили крупные капли пота.
Странно, но за себя он ничуть не боялся. Должно быть, победа над Тунором придала ему уверенности… Однако мальчика следовало защитить любой ценой!
— Вот что, почтенный, — хмурым взглядом смерил он советника, — я уверен, что моему сыну грозит опасность, — Абдиас попытался что-то возразить, но он лишь покачал головой в ответ. — Не спорь, я знаю! Назови это чутьем, инстинктом… хьором, если угодно. Дик в опасности, и мы должны защитить его!
Старик покорно склонил голову.
— Я в большом долгу перед тобой, господин. И готов сделать все, что ты прикажешь,
— Хорошо. — Блейд задумался, пытаясь выстроить наилучший план действий. — Скоро начнется пир… я не могу не присутствовать на нем. Это могут счесть оскорблением. Значит, мне придется пробыть там какое-то время. Ты, кажется, упоминал, что тебя раздражает светская суета и ты желаешь скрасить вечер астрономическими изысканиями? Ты можешь подежурить у спальни мальчика до моего прихода? Больше я никому не могу доверять… Разве что Сильво, но он в Крэгхеде. Подагра помешала ему приехать… — Блейд тяжело вздохнул. Неужели все начинается заново? Он так хотел отдохнуть… Но, как видно, судьба распорядилась иначе… — Да, — закончил он уже тверже, — побудь с ним. Я приду сменить тебя при первой же возможности.
Абдиас согласно кивнул и начал распаковывать свои странные инструменты. Наткнувшись на удивленный взгляд Блейда, он забормотал.
— Я сделаю все, что в моих силах. Но… — На миг он замялся, затем поднял смущенные глаза на Блейда. — Прошу тебя, постарайся прийти до полуночи. Мне нельзя упустить возможность провести свои опыты… — Он усмехнулся печально. — До следующего двойного новолуния я могу и не дожить…
— Хорошо. — Блейд протянул ему руку. Сморщенная, вся в бурых пятнах лапка старика утонула в широкой длани гиганта. Этот жест дружелюбия не был принят в Альбе, но старец ничем не выказал своего удивления. — Я твой должник, Абдиас.
***
В пиршественном зале было жарко и дымно. В двух огромных очагах полыхал огонь и поджаривались оленьи туши. Поварята суетились вокруг, точно подручные Сатаны в аду, под неусыпным надзором старшего повара поливая мясо специями. Брызгал во все стороны жир, искры рассыпались веером. Аромат жареного мяса смешивался со смолистым запахом горящих факелов.
Три огромных деревянных стола были накрыты в зале. Первый на возвышении, для знати. Там, в кресле с высокой резной спинкой, украшенной искусными изображениями диковинных птиц и животных, восседала королева Талин; Альба пока не знала вычурных тронов. Вдоль стола на бесконечных скамьях разместились придворные, вассалы и гости. Разряженные в шелка и бархат, оленью замшу и алый виссон, церемонные и чванливые, поначалу они держались сдержанно и с достоинством, ведя неторопливые беседы.
Но, по мере того, как наполнялись кубки с редким вином, рекой текли медвяное пиво и светлый эль, веселье становилось все более буйным, ничуть не уступая вакханалии, царившей за столом дружины и челяди. Языки развязывались, голоса становились все более громогласными; где-то уже завязалась потасовка, но драчунов мгновенно растащили. С другого конца донесся нескладный хор…
Запыхавшиеся слуги не уставали метать на стол все новые и новые яства. Здесь были и перепела, нашпигованные орехами и салом, и обжаренные на вертеле рябчики и голуби, тонувшие в россыпи кисловато-пряных ягод, и запеченные с грибами свиные окорока, и нежнейший бок косули, и соленая, почти прозрачная рыба… Собаки грызлись из-за костей, натруженно звенели арфы скальдов, грубо размалеванные танцоры в который раз, под довольное улюлюкание гостей, изображали исход Тунора и Фригги и посрамление друсов…