Страница:
— Я предупрежу своих ребят. Если он появится и кто-нибудь его заметит, я дам вам знать.
Таким образом сделка — информация в обмен на устранение возможного конкурента — была заключена. Тристан вызвал Хаверса и попрощался с Колби.
Трентем написал еще несколько записок с просьбой о предоставлении информации, вызвал дворецкого и отдал ему письма, наказав, чтобы их доставку — в собственные руки адресата — поручили самым крепким слугам.
— Я понимаю, милорд, что в данном случае нам надо продемонстрировать силу, а потому хорошо бы провести парочку показательных драк. Я все устрою.
Дворецкий удалился. Тристан в который раз подумал, что ему повезло заполучить такого человека себе на службу. Хаверс умел угодить старым дамам и в то же время был незаменим в случае возникновения опасности или щекотливых дел.
На данный момент Трентем ничего более не мог предпринять, чтобы как-то продвинуть расследование дела Монтгомери Маунтфорда. А потому он обратился к заботам и проблемам, которыми его в значительном количестве, снабдил графский титул.
Часы тикали, неумолимо отмеряя минуты и часы, а работа продвигалась не слишком быстро. Тристан попросил Хаверса принести ему ленч прямо в кабинет и за едой продолжал просматривать деловую корреспонденцию. Но всему когда-нибудь приходит конец, иссякла и стопка бумаг на столе.
Теперь надо было обдумать еще один важный вопрос, а именно — предстоящую женитьбу. Он должен наконец выбрать себе жену. «Забавно, — подумал Трентем, — я не думаю об этой женщине как о невесте — только как о жене, которая получит графский титул и будет исполнять обязанности, налагаемые этим титулом. Ну и обязанности жены, само собой».
Надо бы просмотреть список кандидатур. Тристан задумался. Если обратиться к тетушкам, они будут счастливы помочь, но… Но он просто не мог этого сделать. Не в его стиле было обращаться за помощью в столь личном и деликатном деле.
Взгляд его наткнулся на письмо Леоноры. Изящный почерк. Некоторое время он крутил ручку в пальцах, предаваясь праздным размышлениям о девушке, написавшей это послание.
Когда часы пробили три, Тристан встал и спустился вниз. Хаверс подал ему пальто и шляпу, распахнул дверь. Выйдя на улицу, Трентем решительно направился к дому номер четырнадцать.
Он нашел Леонору в лаборатории, расположенной в полуподвальном этаже. Стены просторного помещения были из голого холодного камня — ни штукатурки, ни обоев. С одной стороны под потолком располагалось несколько окон, выходивших на фасад здания. Должно быть, раньше они давали довольно много света, но теперь стекла потрескались и помутнели.
Глядя на окна, Тристан отметил, что через них в помещение попасть было невозможно — слишком узкие даже для ребенка.
Леонора, уткнувшаяся носом в какой-то пыльный том, не слышала, как он вошел. Трентем топнул ногой по полу, она подняла голову — и улыбнулась, не скрывая радости от того, что видит его.
Тристан улыбнулся в ответ и прошел в помещение. Огляделся. Нигде ни паутинки, столы чистые. Он нахмурился:
— Вы говорили, что комната была заперта много лет.
— Я приказала горничным прибраться. Не слишком люблю пауков.
Трентем разглядывал большой стол, деревянный сундук, полки на стенах, скромное деревянное распятие, бюро со множеством ящичков. Заметил на скамье рядом с девушкой стопку старых конвертов.
— Нашли что-нибудь?
— Ничего особенного.
Она захлопнула книгу, и в воздух поднялось облачко пыли.
— Он был очень аккуратный человек: не выбрасывал практически ничего. Я нашла счета, письма, дневники и научные заметки за много-много лет. Но хранил он все вперемешку. Я постаралась рассортировать бумаги.
Тристан взял конверт из кучки. Выцветшие чернила, почерк похож на женский. Прочитав несколько слов, он решил, что ошибся — содержание письма было сугубо научным. Взглянув на подпись, спросил:
— Кто такой А. Дж.?
Леонора наклонилась, чтобы взглянуть на письмо, и Тристан почувствовал, как ее грудь коснулась его плеча.
— А. Дж. Каррадерс, — сказала Леонора и пошла к шкафу, чтобы убрать на место толстый пыльный том.
Тристан едва удержался, чтобы не остановить ее. Остановить и обнять, чтобы опять почувствовать ее тело так близко.
— Седрик и Каррадерс имели какие-то общие интересы. Их переписка довольно обширна, — сказала девушка.
Пристроив фолиант на его законное место в шкафу, Леонора повернулась и вновь подошла к столу.
Тристан перебирал письма. Она потянулась мимо него к журналам, и он опять почувствовал ее тепло: чуть коснулась плеча рукой, юбка задела его ноги. Воздух вдруг сделался густым и горячим. Дышать было невозможно. Письма посыпались на пол. Прикоснуться, он должен к ней прикоснуться, иначе просто сойдет с ума.
Леонора быстро взглянула на лорда сквозь ресницы и, смущенная его хмурым челом, подалась назад. Тристан скрипнул зубами — слишком далеко, чтобы обнять, слишком близко, чтобы успокоиться. Должно быть, он очень долго был без женщины.
Леонора торопливо собрала письма.
— Я как раз собиралась просмотреть эту пачку. — Она осеклась и торопливо откашлялась. — Возможно, здесь найдутся следы какого-нибудь открытия.
Еще пару раз вздохнув и совладав наконец с собой, Трен-тем отозвался:
— Хорошо бы в этих бумагах нашелся ответ, что именно искал Маунтфорд, когда пытался купить дом. Став хозяином, он получил бы доступ в это помещение.
— Он мог получить его, прикидываясь покупателем и напросившись осмотреть дом.
— Вы правы.
Оставив искушение в виде Леоноры у скамьи, Трентем принялся методично осматривать комнату: обшаривая многочисленные ящички бюро и полки, он складывал все бумаги на стол.
— Я хочу, чтобы вы просмотрели все найденные документы и отобрали те, что написаны в последний год перед смертью Седрика.
— Но их будет сотни!
— И тем не менее это необходимо сделать. Затем нужно составить список корреспондентов. Написать каждому и спросить, не известно ли им, работал ли Седрик последнее время над каким-нибудь открытием, имеющим большое коммерческое или военное значение.
— Коммерческое или военное? — Брови Леоноры недоуменно взметнулись.
— Именно! Ученые, даже если они поглощены своими изысканиями не меньше, чем ваш дядя и брат все же, как правило, неплохо представляют себе, какое практическое применение может иметь их работа.
— Ну-у…» — Леонора смотрела, как Тристан ходит по комнате, стараясь держаться к ней спиной, и хмурилась. — Значит, я должна буду написать всем ученым, с которыми Седрик контактировал в последний год своей жизни.
— Всем без исключения. И кто-то отзовется и сообщит, если работы вашего покойного кузена имели практическую ценность.
Закончив осмотр, он неожиданно оказался прямо перед Леонорой. Та шла к столу, глядя на стопку писем в руках, и натолкнулась на него. Он подхватил ее, сжав руками плечи. Леонора, подняв лицо, забыла обо всем и в мучительном ожидании смотрела на его губы. Тристан оглянулся на дверь, и она быстро сказала:
— Вся прислуга занята. — Уж об этом она позаботилась. Он все медлил, и тогда она бросила письма на скамью и обняла его:
— Перестаньте смотреть букой и поцелуйте меня.
Он ушел час спустя. Ничего решительно не произошло, и казалось бы, что могут значить для взрослого мужчины поцелуи и довольно невинные ласки? Оказалось — все на свете. Ему было хорошо, как никогда раньше, хоть тело и осталось неудовлетворенным, но чувственность упивалась близостью с Леонорой. Он торопливо пригладил волосы. Похоже, ей особенно нравится разрушать его прическу. Ну и ладно.
Трентем смахнул пыль с рукава. Горничные протерли скамьи и стол, но не почистили от пыли письма. И они с Леонорой основательно извозились, пока собирали и перекладывали кучи бумаг. Он усмехнулся, вспомнив, как отряхивал ее и собирал паутинки с одежды, а потом не только с одежды, да и не было там никаких паутинок.
Он вздохнул, вспомнив лицо Леоноры: яркие глаза, казалось, потемнели, губы припухли от его поцелуев, и эти красные саднящие губы сводили его с ума, он не мог видеть ее рот, чтобы не представить себе, что бы он сделал дальше — если бы не был джентльменом.
Дойдя до ворот, Тристан сморщился: последствия таких фантазий неизбежно затрудняли ходьбу. Прогулка привела его в чувство, и тогда, подводя итоги дня, Тристан решил, что кое-чего добился.
Лаборатория Седрика оказалась бесценной. Во-первых, здесь нашлось множество бумаг — и появилась надежда, что они наконец узнают причину настойчивости таинственного взломщика. Кроме того, эти бумаги займут Леонору надолго. Сидя дома, она будет в относительной безопасности, и это даст ему, Тристану, возможность сосредоточиться на первоочередной задаче: активизировать свои поиски в преступном мире и, используя старые связи, попытаться выйти на этого типа, Маунтфорда. Ибо он должен устранить опасность, нависшую над Леонорой. И тогда уже можно будет подумать о женитьбе. Леонора понравится старым дамам, он уверен, а они наверняка одобрят его выбор.
Оказалось, это не так просто — создать подходящие условия для того, чтобы быть соблазненной. Леонора вздохнула. Она возлагала большие надежды на лабораторию Седрика, но Трентем не закрыл за собой дверь, когда вошел. Ну не могла же она просто пересечь комнату и демонстративно захлопнуть эту дурацкую дверь! Это было бы слишком… слишком откровенно. Не то чтобы они не продвинулись вперед — просто не так далеко, как она рассчитывала.
И теперь еще ей придется перерыть кучу старых бумаг. Хорошо хоть его светлость полководец лорд Трентем соизволил ограничить работу Золушки лишь последним годом жизни кузена.
Остаток дня она провела, вглядываясь в строки, написанные выцветшими чернилами, разбирая неразборчиво написанные даты и имена и раскладывая письма по кучкам. На следующее утро одна стопка перекочевала в небольшую комнату, где Леонора обычно занималась проверкой счетов и прочей домашней бухгалтерией. Разложив письма на столе, она принялась составлять список адресатов. Список получился обескураживающе длинным.
Затем девушка набросала черновик письма, которое собиралась разослать всем корреспондентам Седрика. В этом письме она сообщала о смерти их коллеги и просила написать, известно ли им что-нибудь о ценных открытиях кузена, изобретениях и т.д. Само собой, она ни словом не обмолвилась о взломе и своих проблемах. Вместо этого была изобретена весьма правдоподобная ссылка на необходимость сжечь все бесполезные бумаги и ликвидировать лабораторию, дабы освободить пространство в доме.
Предположив, что все ученые мыслят одинаково, она надеялась, что упоминание о возможном сожжении бесценных научных трудов заставит даже самых ленивых схватиться за перо и ответить на ее послание.
После ленча она приступила к тяжкому труду: переписывала письмо бессчетное количество раз, адресуя каждую новую копию очередному имени из списка.
В половине четвертого Леонора наконец отложила ручку и выпрямилась, чувствуя, как ноет спина. Пожалуй, на сегодня довольно. Никто, даже Трентем, не ждет, что она все сделает за один день. Леонора позвонила и приказала Кастору подать чай. Наслаждаясь горячим ароматным напитком, она обдумывала, что следует предпринять, дабы не откладывать надолго свое падение. Все пыльные бумаги мира не заставили бы ее забыть о том, что она собиралась быть соблазненной.
Странные мысли крутились в голове двадцатишестилетней девицы, которую общество списало в тираж и обрекло доживать свой скучный девственный век.
Но она решила иначе. Леонора взглянула на часы. Для визита в дом Трентема поздновато. Кроме того, там она немедленно окажется в окружении старых дам. А сейчас ей хотелось бы побыть с ним вдвоем. Нужно что-нибудь придумать.
— Если вы желаете, мисс, я могу все показать и рассказать.
— Нет-нет, благодарю. — Леонора с улыбкой переступила порог зимнего сада в доме лорда Трентема и лучезарно улыбнулась его дворецкому. — Я хотела бы просто побродить здесь, осмотреться и дождаться его светлость. Он ведь должен скоро быть дома?
— Я уверен, он вернется еще до темноты.
Ну что ж, в таком случае… — Она сделала не определенный жест.
— Если вам что-нибудь понадобится, мисс, звонок слева от вас. — Дворецкий поклонился и вышел, оставив девушку одну.
А Леонора принялась с искренним интересом рассматривать зимний сад. Он оказался не просто больше ее собственного — он был просто огромен. И Трентем еще смел выдумать такой глупый предлог: изучить ее сад как образец! Здесь все было лучше, чем в ее скромном убежище: температура поддерживалась одинаковая во всем помещении, а пол был выложен чудесной сине-зеленой мозаикой. Где-то в глубине, скрытый пышной растительностью, журчал фонтанчик. Леонора пошла по дорожке, с любопытством разглядывая растения. Было уже четыре часа, и свет за стеклянными стенами становился сумеречным. Если верить дворецкому, Трентем должен скоро вернуться.
Дорожка кончилась полянкой, окруженной пышными декоративными и цветущими кустарниками. Здесь имелся небольшой прудик, в центре которого и журчал фонтан. Вдоль стеклянной стены располагался чрезвычайно широкий и удобный диван со множеством подушек. Устроившись здесь, можно было смотреть на пруд, а можно — любоваться садом, который находился снаружи.
Леонора села и порадовалась, что подушки удивительно мягкие. Потом встала, решив, что лучше встретить Трентема стоя, а уж добраться до дивана можно и потом.
Краем глаза она уловила какое-то движение. Повернувшись, уставилась во все глаза. Свет за окнами почти померк, и под деревьями и кустами сада сгустились тени. Все вокруг казалось слегка нереальным и размытым в полумраке.
И вдруг девушка увидела человека — он вышел из тьмы: высокий, широкоплечий, одетый в поношенную куртку, грубые штаны и заляпанные грязью башмаки. Кепка, надвинутая на лоб, скрывала лицо. Леонора замерла, с трудом переводя дыхание и чувствуя, как ужас холодом сковывает члены. Неужели это еще один грабитель? Перед ее мысленным взором мгновенно пронеслись воспоминания о нападениях. Но этот человек больше и явно сильнее того, кто напал на нее. Значит, теперь ей не вырваться.
А человек, оглянувшись, направился в сторону зимнего сада. Леонора замерла, надеясь, что тень от кустов скроет ее. Кроме того, двери наверняка заперты. У Трентема прекрасный дворецкий, он не допустит такой небрежности, как открытая дверь.
Мужчина повернул ручку, и дверь открылась. Он вошел, неслышно ступая. Повернулся и выпрямился. Свет упал на его лицо, и у Леоноры вырвался невольный вскрик. Она смотрела и не верила своим глазам. Трентем, услышав звук, обернулся и тоже узнал ее.
— Тсс! — Он бросил взгляд в сторону коридора, затем бесшумными шагами двинулся к ней. — Какого черта вы тут делаете? — прошипел он. — И почему мне кажется, что я задаю этот вопрос не в первый раз?
Но девушка не могла и слова вымолвить, разглядывая его лицо: грязь и пыль, въевшиеся в кожу, щетину, покрывавшую подбородок и щеки, спутанные пряди волос, свисавшие из-под кепки, поношенной и засаленной до невозможности.
Она рассмотрела его одежду — не слишком чистую, из грубого сукна. Задержалась взглядом на уродливых башмаках и опять уставилась в лицо. Он ответил сердитым взглядом.
— Ответьте на мои вопросы, а я отвечу на ваши, — прошептала она. — Кого это вы изображаете?
— А на кого я, по-вашему, похож?
— На моряка, только что вылезшего даже не из трюма, а… — она принюхалась, — из каких-нибудь особенно вонючих доков.
— Вы сама проницательность, — не без сарказма прошептал лорд. — А теперь будьте добры ответить, что привело вас сюда? Вы нашли что-нибудь?
— Нет. Я просто хотела посмотреть ваш зимний сад. Помнится, вы обещали показать его мне.
— Вы не вовремя. — Слова прозвучали не лишком любезно, но Леонора почувствовала, что он не так сердит, как в первый момент, когда они столкнулись нос к носу.
— Но чем же вы занимались в таком виде? И где? — спросила она, вновь разглядывая наряд хозяина дома. Словно не верила своим глазам.
— В доках, как вы сами сказали. — Он облазил чуть не все притоны в том районе в надежде найти хоть намек на загадочного Монтгомери Маунтфорда.
— Вы уже слишком взрослый, чтобы увлекаться маскарадом, — строго произнесла Леонора. — И часто вы развлекаетесь подобным образом?
— Нет. — Он уж и не думал, что снова придется влезть в эти тряпки. Но все не выбросил их. И сегодня утром похвалил себя за подобную предусмотрительность. — Я был в… местах, где обычно собираются взломщики и прочие люди такого рода.
— А! Теперь я поняла! — Она немедленно простила ему этот ужасный костюм и с интересом спросила: — Вы что-нибудь разузнали?
— Пока нет, но я дал знать…
— О! Так она в зимнем саду? Почему же вы нам сразу не сказали?
Трентем вздрогнул, узнав голос Этелреды, и выругался про себя.
— Мы составим ей компанию до возвращения дорогого Тристана.
— Конечно! Бедной девочке, должно быть, скучно одной!
— Мисс Карлинг, вы здесь?
Тристан дернулся, чтобы схватить Леонору за плечи, но вовремя вспомнил, что руки у него грязные и остановился.
— Отвлеките их.
Она расслышала мольбу в его голосе.
— Они ничего не знают о вашем маскараде?
— Конечно, нет! Да любую из них удар хватит при виде меня в таком обличье.
Голоса приближались. Тристан протянул к ней руки.
— Прошу вас.
— Хорошо. Я вас спасу. — Она улыбнулась и пошла по тропинке навстречу дамам, но, не удержавшись, обернулась и, лукаво глядя через плечо, прошептала: — Но вы теперь мой должник.
— Все, что пожелаете. Только уведите их в гостиную.
Леонора поспешила вперед. На губах ее играла торжествующая улыбка. Он сказал «все, что пожелаете». Желание у нее уже есть, осталось дождаться подходящего момента и напомнить ему о клятве.
Глава 8
Таким образом сделка — информация в обмен на устранение возможного конкурента — была заключена. Тристан вызвал Хаверса и попрощался с Колби.
Трентем написал еще несколько записок с просьбой о предоставлении информации, вызвал дворецкого и отдал ему письма, наказав, чтобы их доставку — в собственные руки адресата — поручили самым крепким слугам.
— Я понимаю, милорд, что в данном случае нам надо продемонстрировать силу, а потому хорошо бы провести парочку показательных драк. Я все устрою.
Дворецкий удалился. Тристан в который раз подумал, что ему повезло заполучить такого человека себе на службу. Хаверс умел угодить старым дамам и в то же время был незаменим в случае возникновения опасности или щекотливых дел.
На данный момент Трентем ничего более не мог предпринять, чтобы как-то продвинуть расследование дела Монтгомери Маунтфорда. А потому он обратился к заботам и проблемам, которыми его в значительном количестве, снабдил графский титул.
Часы тикали, неумолимо отмеряя минуты и часы, а работа продвигалась не слишком быстро. Тристан попросил Хаверса принести ему ленч прямо в кабинет и за едой продолжал просматривать деловую корреспонденцию. Но всему когда-нибудь приходит конец, иссякла и стопка бумаг на столе.
Теперь надо было обдумать еще один важный вопрос, а именно — предстоящую женитьбу. Он должен наконец выбрать себе жену. «Забавно, — подумал Трентем, — я не думаю об этой женщине как о невесте — только как о жене, которая получит графский титул и будет исполнять обязанности, налагаемые этим титулом. Ну и обязанности жены, само собой».
Надо бы просмотреть список кандидатур. Тристан задумался. Если обратиться к тетушкам, они будут счастливы помочь, но… Но он просто не мог этого сделать. Не в его стиле было обращаться за помощью в столь личном и деликатном деле.
Взгляд его наткнулся на письмо Леоноры. Изящный почерк. Некоторое время он крутил ручку в пальцах, предаваясь праздным размышлениям о девушке, написавшей это послание.
Когда часы пробили три, Тристан встал и спустился вниз. Хаверс подал ему пальто и шляпу, распахнул дверь. Выйдя на улицу, Трентем решительно направился к дому номер четырнадцать.
Он нашел Леонору в лаборатории, расположенной в полуподвальном этаже. Стены просторного помещения были из голого холодного камня — ни штукатурки, ни обоев. С одной стороны под потолком располагалось несколько окон, выходивших на фасад здания. Должно быть, раньше они давали довольно много света, но теперь стекла потрескались и помутнели.
Глядя на окна, Тристан отметил, что через них в помещение попасть было невозможно — слишком узкие даже для ребенка.
Леонора, уткнувшаяся носом в какой-то пыльный том, не слышала, как он вошел. Трентем топнул ногой по полу, она подняла голову — и улыбнулась, не скрывая радости от того, что видит его.
Тристан улыбнулся в ответ и прошел в помещение. Огляделся. Нигде ни паутинки, столы чистые. Он нахмурился:
— Вы говорили, что комната была заперта много лет.
— Я приказала горничным прибраться. Не слишком люблю пауков.
Трентем разглядывал большой стол, деревянный сундук, полки на стенах, скромное деревянное распятие, бюро со множеством ящичков. Заметил на скамье рядом с девушкой стопку старых конвертов.
— Нашли что-нибудь?
— Ничего особенного.
Она захлопнула книгу, и в воздух поднялось облачко пыли.
— Он был очень аккуратный человек: не выбрасывал практически ничего. Я нашла счета, письма, дневники и научные заметки за много-много лет. Но хранил он все вперемешку. Я постаралась рассортировать бумаги.
Тристан взял конверт из кучки. Выцветшие чернила, почерк похож на женский. Прочитав несколько слов, он решил, что ошибся — содержание письма было сугубо научным. Взглянув на подпись, спросил:
— Кто такой А. Дж.?
Леонора наклонилась, чтобы взглянуть на письмо, и Тристан почувствовал, как ее грудь коснулась его плеча.
— А. Дж. Каррадерс, — сказала Леонора и пошла к шкафу, чтобы убрать на место толстый пыльный том.
Тристан едва удержался, чтобы не остановить ее. Остановить и обнять, чтобы опять почувствовать ее тело так близко.
— Седрик и Каррадерс имели какие-то общие интересы. Их переписка довольно обширна, — сказала девушка.
Пристроив фолиант на его законное место в шкафу, Леонора повернулась и вновь подошла к столу.
Тристан перебирал письма. Она потянулась мимо него к журналам, и он опять почувствовал ее тепло: чуть коснулась плеча рукой, юбка задела его ноги. Воздух вдруг сделался густым и горячим. Дышать было невозможно. Письма посыпались на пол. Прикоснуться, он должен к ней прикоснуться, иначе просто сойдет с ума.
Леонора быстро взглянула на лорда сквозь ресницы и, смущенная его хмурым челом, подалась назад. Тристан скрипнул зубами — слишком далеко, чтобы обнять, слишком близко, чтобы успокоиться. Должно быть, он очень долго был без женщины.
Леонора торопливо собрала письма.
— Я как раз собиралась просмотреть эту пачку. — Она осеклась и торопливо откашлялась. — Возможно, здесь найдутся следы какого-нибудь открытия.
Еще пару раз вздохнув и совладав наконец с собой, Трен-тем отозвался:
— Хорошо бы в этих бумагах нашелся ответ, что именно искал Маунтфорд, когда пытался купить дом. Став хозяином, он получил бы доступ в это помещение.
— Он мог получить его, прикидываясь покупателем и напросившись осмотреть дом.
— Вы правы.
Оставив искушение в виде Леоноры у скамьи, Трентем принялся методично осматривать комнату: обшаривая многочисленные ящички бюро и полки, он складывал все бумаги на стол.
— Я хочу, чтобы вы просмотрели все найденные документы и отобрали те, что написаны в последний год перед смертью Седрика.
— Но их будет сотни!
— И тем не менее это необходимо сделать. Затем нужно составить список корреспондентов. Написать каждому и спросить, не известно ли им, работал ли Седрик последнее время над каким-нибудь открытием, имеющим большое коммерческое или военное значение.
— Коммерческое или военное? — Брови Леоноры недоуменно взметнулись.
— Именно! Ученые, даже если они поглощены своими изысканиями не меньше, чем ваш дядя и брат все же, как правило, неплохо представляют себе, какое практическое применение может иметь их работа.
— Ну-у…» — Леонора смотрела, как Тристан ходит по комнате, стараясь держаться к ней спиной, и хмурилась. — Значит, я должна буду написать всем ученым, с которыми Седрик контактировал в последний год своей жизни.
— Всем без исключения. И кто-то отзовется и сообщит, если работы вашего покойного кузена имели практическую ценность.
Закончив осмотр, он неожиданно оказался прямо перед Леонорой. Та шла к столу, глядя на стопку писем в руках, и натолкнулась на него. Он подхватил ее, сжав руками плечи. Леонора, подняв лицо, забыла обо всем и в мучительном ожидании смотрела на его губы. Тристан оглянулся на дверь, и она быстро сказала:
— Вся прислуга занята. — Уж об этом она позаботилась. Он все медлил, и тогда она бросила письма на скамью и обняла его:
— Перестаньте смотреть букой и поцелуйте меня.
Он ушел час спустя. Ничего решительно не произошло, и казалось бы, что могут значить для взрослого мужчины поцелуи и довольно невинные ласки? Оказалось — все на свете. Ему было хорошо, как никогда раньше, хоть тело и осталось неудовлетворенным, но чувственность упивалась близостью с Леонорой. Он торопливо пригладил волосы. Похоже, ей особенно нравится разрушать его прическу. Ну и ладно.
Трентем смахнул пыль с рукава. Горничные протерли скамьи и стол, но не почистили от пыли письма. И они с Леонорой основательно извозились, пока собирали и перекладывали кучи бумаг. Он усмехнулся, вспомнив, как отряхивал ее и собирал паутинки с одежды, а потом не только с одежды, да и не было там никаких паутинок.
Он вздохнул, вспомнив лицо Леоноры: яркие глаза, казалось, потемнели, губы припухли от его поцелуев, и эти красные саднящие губы сводили его с ума, он не мог видеть ее рот, чтобы не представить себе, что бы он сделал дальше — если бы не был джентльменом.
Дойдя до ворот, Тристан сморщился: последствия таких фантазий неизбежно затрудняли ходьбу. Прогулка привела его в чувство, и тогда, подводя итоги дня, Тристан решил, что кое-чего добился.
Лаборатория Седрика оказалась бесценной. Во-первых, здесь нашлось множество бумаг — и появилась надежда, что они наконец узнают причину настойчивости таинственного взломщика. Кроме того, эти бумаги займут Леонору надолго. Сидя дома, она будет в относительной безопасности, и это даст ему, Тристану, возможность сосредоточиться на первоочередной задаче: активизировать свои поиски в преступном мире и, используя старые связи, попытаться выйти на этого типа, Маунтфорда. Ибо он должен устранить опасность, нависшую над Леонорой. И тогда уже можно будет подумать о женитьбе. Леонора понравится старым дамам, он уверен, а они наверняка одобрят его выбор.
Оказалось, это не так просто — создать подходящие условия для того, чтобы быть соблазненной. Леонора вздохнула. Она возлагала большие надежды на лабораторию Седрика, но Трентем не закрыл за собой дверь, когда вошел. Ну не могла же она просто пересечь комнату и демонстративно захлопнуть эту дурацкую дверь! Это было бы слишком… слишком откровенно. Не то чтобы они не продвинулись вперед — просто не так далеко, как она рассчитывала.
И теперь еще ей придется перерыть кучу старых бумаг. Хорошо хоть его светлость полководец лорд Трентем соизволил ограничить работу Золушки лишь последним годом жизни кузена.
Остаток дня она провела, вглядываясь в строки, написанные выцветшими чернилами, разбирая неразборчиво написанные даты и имена и раскладывая письма по кучкам. На следующее утро одна стопка перекочевала в небольшую комнату, где Леонора обычно занималась проверкой счетов и прочей домашней бухгалтерией. Разложив письма на столе, она принялась составлять список адресатов. Список получился обескураживающе длинным.
Затем девушка набросала черновик письма, которое собиралась разослать всем корреспондентам Седрика. В этом письме она сообщала о смерти их коллеги и просила написать, известно ли им что-нибудь о ценных открытиях кузена, изобретениях и т.д. Само собой, она ни словом не обмолвилась о взломе и своих проблемах. Вместо этого была изобретена весьма правдоподобная ссылка на необходимость сжечь все бесполезные бумаги и ликвидировать лабораторию, дабы освободить пространство в доме.
Предположив, что все ученые мыслят одинаково, она надеялась, что упоминание о возможном сожжении бесценных научных трудов заставит даже самых ленивых схватиться за перо и ответить на ее послание.
После ленча она приступила к тяжкому труду: переписывала письмо бессчетное количество раз, адресуя каждую новую копию очередному имени из списка.
В половине четвертого Леонора наконец отложила ручку и выпрямилась, чувствуя, как ноет спина. Пожалуй, на сегодня довольно. Никто, даже Трентем, не ждет, что она все сделает за один день. Леонора позвонила и приказала Кастору подать чай. Наслаждаясь горячим ароматным напитком, она обдумывала, что следует предпринять, дабы не откладывать надолго свое падение. Все пыльные бумаги мира не заставили бы ее забыть о том, что она собиралась быть соблазненной.
Странные мысли крутились в голове двадцатишестилетней девицы, которую общество списало в тираж и обрекло доживать свой скучный девственный век.
Но она решила иначе. Леонора взглянула на часы. Для визита в дом Трентема поздновато. Кроме того, там она немедленно окажется в окружении старых дам. А сейчас ей хотелось бы побыть с ним вдвоем. Нужно что-нибудь придумать.
— Если вы желаете, мисс, я могу все показать и рассказать.
— Нет-нет, благодарю. — Леонора с улыбкой переступила порог зимнего сада в доме лорда Трентема и лучезарно улыбнулась его дворецкому. — Я хотела бы просто побродить здесь, осмотреться и дождаться его светлость. Он ведь должен скоро быть дома?
— Я уверен, он вернется еще до темноты.
Ну что ж, в таком случае… — Она сделала не определенный жест.
— Если вам что-нибудь понадобится, мисс, звонок слева от вас. — Дворецкий поклонился и вышел, оставив девушку одну.
А Леонора принялась с искренним интересом рассматривать зимний сад. Он оказался не просто больше ее собственного — он был просто огромен. И Трентем еще смел выдумать такой глупый предлог: изучить ее сад как образец! Здесь все было лучше, чем в ее скромном убежище: температура поддерживалась одинаковая во всем помещении, а пол был выложен чудесной сине-зеленой мозаикой. Где-то в глубине, скрытый пышной растительностью, журчал фонтанчик. Леонора пошла по дорожке, с любопытством разглядывая растения. Было уже четыре часа, и свет за стеклянными стенами становился сумеречным. Если верить дворецкому, Трентем должен скоро вернуться.
Дорожка кончилась полянкой, окруженной пышными декоративными и цветущими кустарниками. Здесь имелся небольшой прудик, в центре которого и журчал фонтан. Вдоль стеклянной стены располагался чрезвычайно широкий и удобный диван со множеством подушек. Устроившись здесь, можно было смотреть на пруд, а можно — любоваться садом, который находился снаружи.
Леонора села и порадовалась, что подушки удивительно мягкие. Потом встала, решив, что лучше встретить Трентема стоя, а уж добраться до дивана можно и потом.
Краем глаза она уловила какое-то движение. Повернувшись, уставилась во все глаза. Свет за окнами почти померк, и под деревьями и кустами сада сгустились тени. Все вокруг казалось слегка нереальным и размытым в полумраке.
И вдруг девушка увидела человека — он вышел из тьмы: высокий, широкоплечий, одетый в поношенную куртку, грубые штаны и заляпанные грязью башмаки. Кепка, надвинутая на лоб, скрывала лицо. Леонора замерла, с трудом переводя дыхание и чувствуя, как ужас холодом сковывает члены. Неужели это еще один грабитель? Перед ее мысленным взором мгновенно пронеслись воспоминания о нападениях. Но этот человек больше и явно сильнее того, кто напал на нее. Значит, теперь ей не вырваться.
А человек, оглянувшись, направился в сторону зимнего сада. Леонора замерла, надеясь, что тень от кустов скроет ее. Кроме того, двери наверняка заперты. У Трентема прекрасный дворецкий, он не допустит такой небрежности, как открытая дверь.
Мужчина повернул ручку, и дверь открылась. Он вошел, неслышно ступая. Повернулся и выпрямился. Свет упал на его лицо, и у Леоноры вырвался невольный вскрик. Она смотрела и не верила своим глазам. Трентем, услышав звук, обернулся и тоже узнал ее.
— Тсс! — Он бросил взгляд в сторону коридора, затем бесшумными шагами двинулся к ней. — Какого черта вы тут делаете? — прошипел он. — И почему мне кажется, что я задаю этот вопрос не в первый раз?
Но девушка не могла и слова вымолвить, разглядывая его лицо: грязь и пыль, въевшиеся в кожу, щетину, покрывавшую подбородок и щеки, спутанные пряди волос, свисавшие из-под кепки, поношенной и засаленной до невозможности.
Она рассмотрела его одежду — не слишком чистую, из грубого сукна. Задержалась взглядом на уродливых башмаках и опять уставилась в лицо. Он ответил сердитым взглядом.
— Ответьте на мои вопросы, а я отвечу на ваши, — прошептала она. — Кого это вы изображаете?
— А на кого я, по-вашему, похож?
— На моряка, только что вылезшего даже не из трюма, а… — она принюхалась, — из каких-нибудь особенно вонючих доков.
— Вы сама проницательность, — не без сарказма прошептал лорд. — А теперь будьте добры ответить, что привело вас сюда? Вы нашли что-нибудь?
— Нет. Я просто хотела посмотреть ваш зимний сад. Помнится, вы обещали показать его мне.
— Вы не вовремя. — Слова прозвучали не лишком любезно, но Леонора почувствовала, что он не так сердит, как в первый момент, когда они столкнулись нос к носу.
— Но чем же вы занимались в таком виде? И где? — спросила она, вновь разглядывая наряд хозяина дома. Словно не верила своим глазам.
— В доках, как вы сами сказали. — Он облазил чуть не все притоны в том районе в надежде найти хоть намек на загадочного Монтгомери Маунтфорда.
— Вы уже слишком взрослый, чтобы увлекаться маскарадом, — строго произнесла Леонора. — И часто вы развлекаетесь подобным образом?
— Нет. — Он уж и не думал, что снова придется влезть в эти тряпки. Но все не выбросил их. И сегодня утром похвалил себя за подобную предусмотрительность. — Я был в… местах, где обычно собираются взломщики и прочие люди такого рода.
— А! Теперь я поняла! — Она немедленно простила ему этот ужасный костюм и с интересом спросила: — Вы что-нибудь разузнали?
— Пока нет, но я дал знать…
— О! Так она в зимнем саду? Почему же вы нам сразу не сказали?
Трентем вздрогнул, узнав голос Этелреды, и выругался про себя.
— Мы составим ей компанию до возвращения дорогого Тристана.
— Конечно! Бедной девочке, должно быть, скучно одной!
— Мисс Карлинг, вы здесь?
Тристан дернулся, чтобы схватить Леонору за плечи, но вовремя вспомнил, что руки у него грязные и остановился.
— Отвлеките их.
Она расслышала мольбу в его голосе.
— Они ничего не знают о вашем маскараде?
— Конечно, нет! Да любую из них удар хватит при виде меня в таком обличье.
Голоса приближались. Тристан протянул к ней руки.
— Прошу вас.
— Хорошо. Я вас спасу. — Она улыбнулась и пошла по тропинке навстречу дамам, но, не удержавшись, обернулась и, лукаво глядя через плечо, прошептала: — Но вы теперь мой должник.
— Все, что пожелаете. Только уведите их в гостиную.
Леонора поспешила вперед. На губах ее играла торжествующая улыбка. Он сказал «все, что пожелаете». Желание у нее уже есть, осталось дождаться подходящего момента и напомнить ему о клятве.
Глава 8
На следующий день, просматривая бумаги Седрика и копируя письмо к его корреспондентам, Леонора продолжала размышлять. Кто бы мог подумать, что дать себя соблазнить, так непросто.
Вчера она выполнила обещание и увела тетушек в гостиную. Трентем присоединился к ним через пятнадцать минут, чисто выбритый, элегантный — как всегда, само совершенство. Поскольку осмотр зимнего сада был с самого начала объявлен Леонорой как повод для визита, она честно попыталась расспросить Трентема о том, как он поддерживает свой сад в столь образцовом состоянии. И получила ответ — лорд ничего в этом не понимает, но, если ей так интересно, может послать за садовником, который все объяснит.
Напрашиваться на еще одну прогулку по саду было бесполезно — тетушки неизбежно увязались бы следом. Леонора со вздохом вычеркнула зимний сад из списка мест, подходящих для грехопадения: вряд ли там удастся побыть наедине.
Когда время визита подошло к концу, Трентем вызвал свой экипаж и велел отвезти гостью домой. Это было мило, но она уехала, не получив желаемого, не утолив снедавшего ее голода. И все же поездка была не напрасной. Леонора теперь имела на руках козырь, который намеревалась использовать с толком. Интересно, как другие умудряются добиться сочетания трех непременных составляющих свидания: найти место, время и чтоб никого рядом не было? Может, они просто ждут подходящей возможности, и уж тогда?..
Но теперь, после стольких лет спокойного бытия, она не могла больше ждать. Леонора решила, что не станет надеяться на некую возможность. Она сама создаст ее.
Девушка думала целый день. И весь следующий, перебирая различные варианты и отвергая их один за другим. Воспользоваться приглашением тетушки Милдред и пойти на какой-нибудь светский раут? Она знала, что на таких мероприятиях пары, жаждущие встреч, умудрялись как-то устраивать свидания. Но насколько она успела изучить Трентема, он не большой любитель светского общества. А если его не будет на вечере, то какой вообще смысл туда идти?
Леонора потянулась и посмотрела на часы. Почти четыре. Осталось чуть-чуть, и она напишет последнее письмо. Работа продвигается быстро. А вот ее поиски места, где Трентем мог бы ее соблазнить, пока ни к чему не привели.
Должно же это где-нибудь случиться!
Она встала и заходила по комнате, злясь на себя и весь мир, оттого что нетерпение и желание гложет ее и все так сложно. И что же делать теперь? За окном медленно угасал очередной зимний ветреный день. Посмотрев в сад, Леонора поспешила в холл, схватила плащ… Она ненадолго, можно обойтись и без шляпки. Девушка оглянулась в поисках Генриетты. Но ее верная спутница недавно ушла в парк с одним из лакеев. Ну почему она не пошла с ними! Леоноре вдруг захотелось оказаться там, где много свежего прохладного воздуха. Пусть ветер остудит горящие щеки и освежит ее. Возможно, и голова будет лучше работать. Сад со всех сторон окружен стеной, и в нем никогда не бывает ветра.
Секунду Леонора колебалась. Она не выходила просто погулять уже несколько недель. Не может быть, чтобы все это время тот человек ждал. Подхватив юбки, она распахнула дверь и вышла на улицу.
Пробежав по дорожке до ворот, девушка вдруг опять заколебалась и осторожно выглянула наружу. Близился вечер, но было еще достаточно светло. Улица была совершенно пустынна. Леонора выскользнула за ворота, прикрыла тяжелую створку и зашагала по улице. Проходя мимо дома номер двенадцать, она посмотрела на окна, но дом выглядел необитаемым. Благодаря Тоби она знала, что хозяева уже наняли полный штат прислуги, но сами еще не въехали. Тем не менее Биггс каждую ночь стерег дом, да и Гасторп редко отлучался со своего поста.
Леонора шла по улице и думала, что довольно давно не происходит ровным счетом ничего нового. Последним по времени событием было появление незнакомца в ее саду. Но с тех пор ничего больше не случилось. Чувство, что за ней наблюдают, ослабло, а потом пропало и вовсе. Она все никак не могла понять, кто же такой этот Монтгомери Маунтфорд и что он хотел найти в их доме. Леонора вовсе не забыла о таинственном взломщике, хотя, честно сказать, последние дни мысли ее гораздо больше были заняты возможностью собственного грехопадения.
Эти размышления напомнили ей о последних поисках Тристана. Как-то он очень привычно и удобно чувствовал себя в той ужасной одежде. Она не могла представить себе, чтобы джентльмен мог носить подобные вещи и вести расследование в каких-то трущобах.
И тем не менее Трентем явно делал все это не в первый раз. И еще — тогда, в зимнем саду, он выглядел опасным человеком. Да что там выглядел, она прекрасно поняла, что он действительно опасен. Леонора вспомнила слухи, имевшие место в свете, о неких дамах, которые завязывали интрижки с мужчинами много ниже их по положению в обществе. Интересно, а вдруг потом… вспоминая Тристана, она тоже захочет испытать что-нибудь подобное?
Девушка не нашла ответа на этот вопрос. Пожалуй, ей многое еще предстоит узнать — и не только о науке любви и страсти, но и о себе самой, загадочной и неожиданной мисс Леоноре Карлинг.
Улица кончилась, и Леонора остановилась на перекрестке. Здесь ветер был намного сильнее, он растрепал волосы и попытался сорвать с нее плащ. Придерживая полы, она взглянула в сторону парка. Но нет — на горизонте невиднелось счастливой собаки, которая возвращалась бы домой в сопровождении дюжего лакея. Ждать на холодном ветру было невозможно, и девушка пошла назад к дому, чувствуя себя освеженной и успокоенной. Вечерело, и тени от заборов и деревьев начали превращаться в островки темноты. Она достигла забора дома номер двенадцать, когда сзади раздались шаги. Несомненно, это тяжелая поступь мужчины и шаги быстро приближаются. Сердце Леоноры замерло от страха, паника перехватила горло спазмом, и она прижалась к холодной каменной стене, тщетно уговаривая себя, что никто не рискнет напасть на нее посреди улицы.
Девушка взглянула в лицо человека, который стремительно приближался, и поняла, что он нападет не раздумывая. И тогда она закричала. Маунтфорд рванулся вперед и схватил ее. Пальцы впились в предплечья, он жестоко встряхнул ее и выволок на дорогу.
— Эй!
Негодяй оглянулся — с другого конца улицы к ним спешил какой-то здоровяк. Маунтфорд выругался и бросился бежать в другую сторону, рванув за собой Леонору. И опять с его губ сорвались гнусные ругательства, а глаза забегали. Девушка бросила взгляд вдоль улицы — к ним быстро приближался Трентем, и выражение его лица напугало даже Леонору. Маунтфорд заметался, потом вдруг, злобно усмехнувшись, с силой отшвырнул от себя девушку. Прямо в кирпичную стену. Она закричала, но крик оборвался, как только ее голова ударилась о камни. И Трентем с ужасом увидел, как тело ее обмякло и скользнуло вниз, замерев на тротуаре пестрой кучкой.
Как ни странно, Леонора не потеряла сознания. Словно сквозь туман она смотрела, как Маунтфорд побежал в противоположную от Трентема сторону и ловко увернулся от здоровяка, который пытался преградить ему путь. Она вяло удивилась, почему Тристан не бросился в погоню, а остановился около нее. Услышала, как он бранится, ругая не злодея, который сбежал, а безответственную мисс Леонору Карлинг. Затем поднял ее, прижал к себе так, что она почти висела у него на руках; стоять все равно, наверное, не смогла бы.
Глядя ему в лицо, Леонора медленно приходила в себя. Туман потихоньку рассеялся, и она заметила, что ярость его сменилась беспокойством и сочувствием.
Вчера она выполнила обещание и увела тетушек в гостиную. Трентем присоединился к ним через пятнадцать минут, чисто выбритый, элегантный — как всегда, само совершенство. Поскольку осмотр зимнего сада был с самого начала объявлен Леонорой как повод для визита, она честно попыталась расспросить Трентема о том, как он поддерживает свой сад в столь образцовом состоянии. И получила ответ — лорд ничего в этом не понимает, но, если ей так интересно, может послать за садовником, который все объяснит.
Напрашиваться на еще одну прогулку по саду было бесполезно — тетушки неизбежно увязались бы следом. Леонора со вздохом вычеркнула зимний сад из списка мест, подходящих для грехопадения: вряд ли там удастся побыть наедине.
Когда время визита подошло к концу, Трентем вызвал свой экипаж и велел отвезти гостью домой. Это было мило, но она уехала, не получив желаемого, не утолив снедавшего ее голода. И все же поездка была не напрасной. Леонора теперь имела на руках козырь, который намеревалась использовать с толком. Интересно, как другие умудряются добиться сочетания трех непременных составляющих свидания: найти место, время и чтоб никого рядом не было? Может, они просто ждут подходящей возможности, и уж тогда?..
Но теперь, после стольких лет спокойного бытия, она не могла больше ждать. Леонора решила, что не станет надеяться на некую возможность. Она сама создаст ее.
Девушка думала целый день. И весь следующий, перебирая различные варианты и отвергая их один за другим. Воспользоваться приглашением тетушки Милдред и пойти на какой-нибудь светский раут? Она знала, что на таких мероприятиях пары, жаждущие встреч, умудрялись как-то устраивать свидания. Но насколько она успела изучить Трентема, он не большой любитель светского общества. А если его не будет на вечере, то какой вообще смысл туда идти?
Леонора потянулась и посмотрела на часы. Почти четыре. Осталось чуть-чуть, и она напишет последнее письмо. Работа продвигается быстро. А вот ее поиски места, где Трентем мог бы ее соблазнить, пока ни к чему не привели.
Должно же это где-нибудь случиться!
Она встала и заходила по комнате, злясь на себя и весь мир, оттого что нетерпение и желание гложет ее и все так сложно. И что же делать теперь? За окном медленно угасал очередной зимний ветреный день. Посмотрев в сад, Леонора поспешила в холл, схватила плащ… Она ненадолго, можно обойтись и без шляпки. Девушка оглянулась в поисках Генриетты. Но ее верная спутница недавно ушла в парк с одним из лакеев. Ну почему она не пошла с ними! Леоноре вдруг захотелось оказаться там, где много свежего прохладного воздуха. Пусть ветер остудит горящие щеки и освежит ее. Возможно, и голова будет лучше работать. Сад со всех сторон окружен стеной, и в нем никогда не бывает ветра.
Секунду Леонора колебалась. Она не выходила просто погулять уже несколько недель. Не может быть, чтобы все это время тот человек ждал. Подхватив юбки, она распахнула дверь и вышла на улицу.
Пробежав по дорожке до ворот, девушка вдруг опять заколебалась и осторожно выглянула наружу. Близился вечер, но было еще достаточно светло. Улица была совершенно пустынна. Леонора выскользнула за ворота, прикрыла тяжелую створку и зашагала по улице. Проходя мимо дома номер двенадцать, она посмотрела на окна, но дом выглядел необитаемым. Благодаря Тоби она знала, что хозяева уже наняли полный штат прислуги, но сами еще не въехали. Тем не менее Биггс каждую ночь стерег дом, да и Гасторп редко отлучался со своего поста.
Леонора шла по улице и думала, что довольно давно не происходит ровным счетом ничего нового. Последним по времени событием было появление незнакомца в ее саду. Но с тех пор ничего больше не случилось. Чувство, что за ней наблюдают, ослабло, а потом пропало и вовсе. Она все никак не могла понять, кто же такой этот Монтгомери Маунтфорд и что он хотел найти в их доме. Леонора вовсе не забыла о таинственном взломщике, хотя, честно сказать, последние дни мысли ее гораздо больше были заняты возможностью собственного грехопадения.
Эти размышления напомнили ей о последних поисках Тристана. Как-то он очень привычно и удобно чувствовал себя в той ужасной одежде. Она не могла представить себе, чтобы джентльмен мог носить подобные вещи и вести расследование в каких-то трущобах.
И тем не менее Трентем явно делал все это не в первый раз. И еще — тогда, в зимнем саду, он выглядел опасным человеком. Да что там выглядел, она прекрасно поняла, что он действительно опасен. Леонора вспомнила слухи, имевшие место в свете, о неких дамах, которые завязывали интрижки с мужчинами много ниже их по положению в обществе. Интересно, а вдруг потом… вспоминая Тристана, она тоже захочет испытать что-нибудь подобное?
Девушка не нашла ответа на этот вопрос. Пожалуй, ей многое еще предстоит узнать — и не только о науке любви и страсти, но и о себе самой, загадочной и неожиданной мисс Леоноре Карлинг.
Улица кончилась, и Леонора остановилась на перекрестке. Здесь ветер был намного сильнее, он растрепал волосы и попытался сорвать с нее плащ. Придерживая полы, она взглянула в сторону парка. Но нет — на горизонте невиднелось счастливой собаки, которая возвращалась бы домой в сопровождении дюжего лакея. Ждать на холодном ветру было невозможно, и девушка пошла назад к дому, чувствуя себя освеженной и успокоенной. Вечерело, и тени от заборов и деревьев начали превращаться в островки темноты. Она достигла забора дома номер двенадцать, когда сзади раздались шаги. Несомненно, это тяжелая поступь мужчины и шаги быстро приближаются. Сердце Леоноры замерло от страха, паника перехватила горло спазмом, и она прижалась к холодной каменной стене, тщетно уговаривая себя, что никто не рискнет напасть на нее посреди улицы.
Девушка взглянула в лицо человека, который стремительно приближался, и поняла, что он нападет не раздумывая. И тогда она закричала. Маунтфорд рванулся вперед и схватил ее. Пальцы впились в предплечья, он жестоко встряхнул ее и выволок на дорогу.
— Эй!
Негодяй оглянулся — с другого конца улицы к ним спешил какой-то здоровяк. Маунтфорд выругался и бросился бежать в другую сторону, рванув за собой Леонору. И опять с его губ сорвались гнусные ругательства, а глаза забегали. Девушка бросила взгляд вдоль улицы — к ним быстро приближался Трентем, и выражение его лица напугало даже Леонору. Маунтфорд заметался, потом вдруг, злобно усмехнувшись, с силой отшвырнул от себя девушку. Прямо в кирпичную стену. Она закричала, но крик оборвался, как только ее голова ударилась о камни. И Трентем с ужасом увидел, как тело ее обмякло и скользнуло вниз, замерев на тротуаре пестрой кучкой.
Как ни странно, Леонора не потеряла сознания. Словно сквозь туман она смотрела, как Маунтфорд побежал в противоположную от Трентема сторону и ловко увернулся от здоровяка, который пытался преградить ему путь. Она вяло удивилась, почему Тристан не бросился в погоню, а остановился около нее. Услышала, как он бранится, ругая не злодея, который сбежал, а безответственную мисс Леонору Карлинг. Затем поднял ее, прижал к себе так, что она почти висела у него на руках; стоять все равно, наверное, не смогла бы.
Глядя ему в лицо, Леонора медленно приходила в себя. Туман потихоньку рассеялся, и она заметила, что ярость его сменилась беспокойством и сочувствием.