– А на каких основаниях вы обвиняете Ирину в убийстве?
– Хочешь узнать? Хорошо, я скажу, только сначала спустимся вниз.
– В гостиную?
– Нет. Я хочу, чтобы ты еще раз взглянула на морозильную камеру.
Ката сжалась.
– А это обязательно?
– Да! – закричала Варвара. – Ты лично должна убедиться, что мои обвинения имеют под собой основу. Пошли.
Взяв Катарину за руку, Нижегородская толкнула дверь и вышла в коридор.
А тем временем в гостиной Розалия терроризировала Анюту.
– Детка, почему у тебя такое перекошенное лицо? Тебе говорили, что ты похожа на больную перепелку? Ты когда-нибудь загорала на солнце? Купи себе автозагар, это должно помочь.
– Мне надо на кухню, – шептала Анна.
– Нет, постой. Я гостья, и ты должна всячески мне угождать. Отвечай на вопрос: почему ты такая?
– Какая?
– Зажатая. Тебе неприятно мое присутствие?
– Мне надо готовить обед.
– Значит, отказываешься разговаривать по душам? Ну что ж, тогда придется применить силу.
Появившаяся Варвара властным тоном попросила Анну следовать за ней и Каткой.
– А я? – вопрошала свекровь.
– Останьтесь здесь.
– Куда ты повела мою невестку? Ката, тебя зомбировали? Куда вы идете? Я, кажется, с вами разговариваю!
Саданув ногой по дивану, свекровь выругалась.
– Чертов дом!
В дверях нарисовался Иван. Розалия мгновенно взяла его в оборот.
– Котик, ты кто? Любовник ведьмы? Быстро подойти ко мне, у меня к тебе возник ряд вопросов. Во-первых, почему у тебя такая рожа?..
Спустившись в предбанник, Варвара Тарасовна остановилась.
– А теперь, Катарина, попрошу вас быть предельно внимательной. Смотрите, слушайте и делайте соответствующие выводы. Для начала посмотрите сюда, – она постучала указательным пальцем по реле. – Стрелка показывает на отметку минус семь градусов.
– Вижу.
– Это оптимальный температурный режим для морозильной камеры. Вы согласны?
– Думаю, да.
– А теперь скажите мне, дорогая, как по-вашему, может ли человек, нашедший свою смерть в столь ужасном месте, закоченеть словно сосулька при температуре минус семь градусов?
– Наверное, может.
– Наверное, – повторила Варвара. – А я с вами не соглашусь. Вы видели Павла? Видели, во что он превратился? В ледышку! А по словам эксперта, при минус семи такое невозможно! Ну, и какие выводы делаем?
– Возможно, реле стояло на другой отметке.
– Вот! Вы мыслите в правильном направлении. Оно действительно стояло на другой отметке. Эксперт предположил, что в камере температура была около минус пятнадцати градусов.
– И?
– Да не и, Катарина. Неужели вы еще не поняли? Ну посмотрите на реле. Там же минус семь. Семь, а не пятнадцать! Кто-то постарался, чтобы Пашка как можно скорее отправился на зимовку. И этот кто-то собственноручно переключил реле.
Стоявшая молча Анюта вжала голову в плечи.
– Подождите, – Ката пыталась переварить услышанное. – Когда вчера приехали органы, на какой отметке стояла стрелка?
– На семи, – пискнула Анюта.
– Его переключили! – топнула ногой Нижегородская. – Я не верю, что камера взбесилась и начала выкидывать фортели. Хотя милиция уверена как раз в обратном. Они предположили, что произошла неполадка и моя морозилка вместо семи выдала минус пятнадцать. Эдакий заскок техники. Смешно! Мне ясно как день, смерть Паши спишут на несчастный случай, никто не станет расследовать это дело. Убийца оказался хитер, но я хитрее. Я не допущу, чтобы он безнаказанно ходил на свободе, он еще не знает, с кем связался. – Варвара Тарасовна сжала кулаки. – Уничтожу!
Изъявив желание подняться наверх, Катка услышала:
– Рано! Я не все вам показала, дорогая. Анюта, открой, пожалуйста, морозилку.
На негнущихся ногах Анна выполнила указание.
Стоило металлической ручке коснуться стены, как дверь моментально замерла.
– Мощный магнит, – пояснила Варвара. – Когда дверь открывается, ручка притягивается магнитом к стене. Тем самым исключается предположение, что дверь ни с того ни с сего захлопнулась. Это невозможно.
– А если ее приоткрыть?
– Нет, нет и нет. Вы заметили наверху пружину?
– Ага.
– Теперь подойдите к двери и резко дерните на себя ручку.
Катка колебалась.
– Ну, смелее.
Стоило ручке оторваться от магнита, как дверь – благодаря пружине – в мгновенье ока захлопнулась.
– Теперь понимаете, что приоткрыть ее нельзя? Либо дверь держит магнит, либо она тут же захлопывается.
– Действительно странно.
Нижегородская кивнула в сторону лестницы.
– Больше здесь делать нечего, предлагаю переместиться в кухню.
Усадив Катку на стул, Варвара Тарасовна обратилась к Анюте:
– Аня, рассказывай про коньяк.
Женщина втянула щеки, поерзала и несмело проговорила:
– Утром, когда я зашла на кухню, то увидела на столе бутылку коньяка и рюмку. Сначала подумала… – Аня умолка.
– Продолжай.
– Я подумала, что ночью на кухню приходил Иван и… в общем, грешила на него. Но он заверил меня в обратном. Я решила, что спускался кто-то из хозяев. Убрала коньяк в шкаф, а рюмку вымыла и поставила на место.
– Это Пашка, – безапелляционно заявила Нижегородская. – Он пил коньяк. Я попробую воссоздать картину произошедшего. После обильных возлияний племянник рухнул на кровать прямо в одежде и заснул богатырским сном. Ночью он проснулся и решил «поправиться» очередной дозой горячительного, для чего, собственно, и спустился сюда.
– Как же он оказался в морозильной камере?
– Интересный вопрос. А главное, не ясно, для чего Павлу вообще понадобилось туда идти? Ну не за замороженной курятиной, в конце концов.
– Варвара Тарасовна, я все-таки не понимаю, почему вы обвиняете в убийстве мужа Ирину?
– Предположим на минутку, что ночью к нему присоединилась Ирка. Возможно такое?
– Допустим.
– Она отвела Павла в предбанник, открыла морозильную камеру и…
– Ой, – на лбу Анюты выступили капельки пота.
– Ирка могла толкнуть Пашу внутрь и захлопнуть дверь. Далее она переключила реле и отправилась на боковую. А утром, перед отъездом, спустилась вниз, и стрелка перекочевала с минус пятнадцати до минус семи. Логично?
– Не очень.
– Катарина, повторяю, это убийство! Я не верю в несчастный случай. Или вы действительно думаете, что Павел хотел полакомиться обледенелой рыбкой, зашел в камеру, и дверь сама собой захлопнулась?
– Вы меня простите, но с таким же успехом в убийстве Павла можно обвинить любого находившегося в доме человека. Да, да, я серьезно. Под подозрение попадаю и я, и вы, и Анна, и все остальные.
Анюта затряслась мелкой дрожью.
– Вы говорите глупости, Катарина, – с чувством произнесла Варвара.
– Почему ваш выбор пал именно на Иру?
– Анюта, дорогая, оставь нас с Катариной наедине, – попросила Нижегородская.
Стоило служанке удалиться, как Варвара Тарасовна зачастила:
– Катарина, я прошу вас помочь мне. Вы должны разоблачить Ирину и заставить ее признаться в убийстве мужа. Я сама не смогу… на вас последняя надежда. Не отказывайте. Выслушайте меня, и вам станет ясно, что собой представляет наша Ира. Она алчная особа, которая поставила себе целью завладеть имуществом Павла. Конечно, он не «новый русский», и даже не средней руки бизнесмен, но у него есть недвижимость. Две квартиры в центре Москвы. Согласитесь, в наше время убить могут даже за крошечную комнатушку в коммуналке, чего уж говорить о шикарных трешках. Я сразу подозревала Ирку в нечистоплотности – с первого нашего знакомства.
– Они давно женаты?
– Без году неделя. Расписались полгода назад, после двухмесячного знакомства. Как вам это нравится? Нарвался Пашка, нарвался на мегеру. Я чувствовала, она его сгубит. Где это видано, чтобы люди мчались в загс с заявлением после трех дней знакомства? А они именно так и поступили. В понедельник познакомились, а в четверг уже праздновали знаменательное событие.
– Что вам известно об Ирине?
– Решительно ничего. Кто она, откуда, чем занималась до встречи с Павлом – все словно в тумане. Из нее слова не вытянешь, единственное, на что она способна, так это на скандалы и препирательства. А Павел… мне кажется, он и сам до конца не понял, с кем связал свою жизнь. Она очень скрытная и расчетливая бабенка. Вы поверьте мне на слово, Катарина, – Варвара Тарасовна хищно улыбнулась, – я умею разбираться в людях. Умею! В былые времена я бы, не задумываясь… – Нижегородская осеклась. – Опять давление подскочило. Это невыносимо, я разваливаюсь на глазах.
– Поднимитесь к себе.
– Нет. Пока не услышу вашего решения, не сдвинусь с места.
– Конечно, я могу поговорить с Ириной…
– Поговорить? О чем вы, Ката? Неужели надеетесь, что она сразу же чистосердечно во всем признается и отправится с повинной в прокуратуру? Бог с вами, Ирка еще та штучка, с ней ни в коем случае нельзя вести доверительные беседы. Облапошит в два счета.
– Хочешь узнать? Хорошо, я скажу, только сначала спустимся вниз.
– В гостиную?
– Нет. Я хочу, чтобы ты еще раз взглянула на морозильную камеру.
Ката сжалась.
– А это обязательно?
– Да! – закричала Варвара. – Ты лично должна убедиться, что мои обвинения имеют под собой основу. Пошли.
Взяв Катарину за руку, Нижегородская толкнула дверь и вышла в коридор.
А тем временем в гостиной Розалия терроризировала Анюту.
– Детка, почему у тебя такое перекошенное лицо? Тебе говорили, что ты похожа на больную перепелку? Ты когда-нибудь загорала на солнце? Купи себе автозагар, это должно помочь.
– Мне надо на кухню, – шептала Анна.
– Нет, постой. Я гостья, и ты должна всячески мне угождать. Отвечай на вопрос: почему ты такая?
– Какая?
– Зажатая. Тебе неприятно мое присутствие?
– Мне надо готовить обед.
– Значит, отказываешься разговаривать по душам? Ну что ж, тогда придется применить силу.
Появившаяся Варвара властным тоном попросила Анну следовать за ней и Каткой.
– А я? – вопрошала свекровь.
– Останьтесь здесь.
– Куда ты повела мою невестку? Ката, тебя зомбировали? Куда вы идете? Я, кажется, с вами разговариваю!
Саданув ногой по дивану, свекровь выругалась.
– Чертов дом!
В дверях нарисовался Иван. Розалия мгновенно взяла его в оборот.
– Котик, ты кто? Любовник ведьмы? Быстро подойти ко мне, у меня к тебе возник ряд вопросов. Во-первых, почему у тебя такая рожа?..
Спустившись в предбанник, Варвара Тарасовна остановилась.
– А теперь, Катарина, попрошу вас быть предельно внимательной. Смотрите, слушайте и делайте соответствующие выводы. Для начала посмотрите сюда, – она постучала указательным пальцем по реле. – Стрелка показывает на отметку минус семь градусов.
– Вижу.
– Это оптимальный температурный режим для морозильной камеры. Вы согласны?
– Думаю, да.
– А теперь скажите мне, дорогая, как по-вашему, может ли человек, нашедший свою смерть в столь ужасном месте, закоченеть словно сосулька при температуре минус семь градусов?
– Наверное, может.
– Наверное, – повторила Варвара. – А я с вами не соглашусь. Вы видели Павла? Видели, во что он превратился? В ледышку! А по словам эксперта, при минус семи такое невозможно! Ну, и какие выводы делаем?
– Возможно, реле стояло на другой отметке.
– Вот! Вы мыслите в правильном направлении. Оно действительно стояло на другой отметке. Эксперт предположил, что в камере температура была около минус пятнадцати градусов.
– И?
– Да не и, Катарина. Неужели вы еще не поняли? Ну посмотрите на реле. Там же минус семь. Семь, а не пятнадцать! Кто-то постарался, чтобы Пашка как можно скорее отправился на зимовку. И этот кто-то собственноручно переключил реле.
Стоявшая молча Анюта вжала голову в плечи.
– Подождите, – Ката пыталась переварить услышанное. – Когда вчера приехали органы, на какой отметке стояла стрелка?
– На семи, – пискнула Анюта.
– Его переключили! – топнула ногой Нижегородская. – Я не верю, что камера взбесилась и начала выкидывать фортели. Хотя милиция уверена как раз в обратном. Они предположили, что произошла неполадка и моя морозилка вместо семи выдала минус пятнадцать. Эдакий заскок техники. Смешно! Мне ясно как день, смерть Паши спишут на несчастный случай, никто не станет расследовать это дело. Убийца оказался хитер, но я хитрее. Я не допущу, чтобы он безнаказанно ходил на свободе, он еще не знает, с кем связался. – Варвара Тарасовна сжала кулаки. – Уничтожу!
Изъявив желание подняться наверх, Катка услышала:
– Рано! Я не все вам показала, дорогая. Анюта, открой, пожалуйста, морозилку.
На негнущихся ногах Анна выполнила указание.
Стоило металлической ручке коснуться стены, как дверь моментально замерла.
– Мощный магнит, – пояснила Варвара. – Когда дверь открывается, ручка притягивается магнитом к стене. Тем самым исключается предположение, что дверь ни с того ни с сего захлопнулась. Это невозможно.
– А если ее приоткрыть?
– Нет, нет и нет. Вы заметили наверху пружину?
– Ага.
– Теперь подойдите к двери и резко дерните на себя ручку.
Катка колебалась.
– Ну, смелее.
Стоило ручке оторваться от магнита, как дверь – благодаря пружине – в мгновенье ока захлопнулась.
– Теперь понимаете, что приоткрыть ее нельзя? Либо дверь держит магнит, либо она тут же захлопывается.
– Действительно странно.
Нижегородская кивнула в сторону лестницы.
– Больше здесь делать нечего, предлагаю переместиться в кухню.
Усадив Катку на стул, Варвара Тарасовна обратилась к Анюте:
– Аня, рассказывай про коньяк.
Женщина втянула щеки, поерзала и несмело проговорила:
– Утром, когда я зашла на кухню, то увидела на столе бутылку коньяка и рюмку. Сначала подумала… – Аня умолка.
– Продолжай.
– Я подумала, что ночью на кухню приходил Иван и… в общем, грешила на него. Но он заверил меня в обратном. Я решила, что спускался кто-то из хозяев. Убрала коньяк в шкаф, а рюмку вымыла и поставила на место.
– Это Пашка, – безапелляционно заявила Нижегородская. – Он пил коньяк. Я попробую воссоздать картину произошедшего. После обильных возлияний племянник рухнул на кровать прямо в одежде и заснул богатырским сном. Ночью он проснулся и решил «поправиться» очередной дозой горячительного, для чего, собственно, и спустился сюда.
– Как же он оказался в морозильной камере?
– Интересный вопрос. А главное, не ясно, для чего Павлу вообще понадобилось туда идти? Ну не за замороженной курятиной, в конце концов.
– Варвара Тарасовна, я все-таки не понимаю, почему вы обвиняете в убийстве мужа Ирину?
– Предположим на минутку, что ночью к нему присоединилась Ирка. Возможно такое?
– Допустим.
– Она отвела Павла в предбанник, открыла морозильную камеру и…
– Ой, – на лбу Анюты выступили капельки пота.
– Ирка могла толкнуть Пашу внутрь и захлопнуть дверь. Далее она переключила реле и отправилась на боковую. А утром, перед отъездом, спустилась вниз, и стрелка перекочевала с минус пятнадцати до минус семи. Логично?
– Не очень.
– Катарина, повторяю, это убийство! Я не верю в несчастный случай. Или вы действительно думаете, что Павел хотел полакомиться обледенелой рыбкой, зашел в камеру, и дверь сама собой захлопнулась?
– Вы меня простите, но с таким же успехом в убийстве Павла можно обвинить любого находившегося в доме человека. Да, да, я серьезно. Под подозрение попадаю и я, и вы, и Анна, и все остальные.
Анюта затряслась мелкой дрожью.
– Вы говорите глупости, Катарина, – с чувством произнесла Варвара.
– Почему ваш выбор пал именно на Иру?
– Анюта, дорогая, оставь нас с Катариной наедине, – попросила Нижегородская.
Стоило служанке удалиться, как Варвара Тарасовна зачастила:
– Катарина, я прошу вас помочь мне. Вы должны разоблачить Ирину и заставить ее признаться в убийстве мужа. Я сама не смогу… на вас последняя надежда. Не отказывайте. Выслушайте меня, и вам станет ясно, что собой представляет наша Ира. Она алчная особа, которая поставила себе целью завладеть имуществом Павла. Конечно, он не «новый русский», и даже не средней руки бизнесмен, но у него есть недвижимость. Две квартиры в центре Москвы. Согласитесь, в наше время убить могут даже за крошечную комнатушку в коммуналке, чего уж говорить о шикарных трешках. Я сразу подозревала Ирку в нечистоплотности – с первого нашего знакомства.
– Они давно женаты?
– Без году неделя. Расписались полгода назад, после двухмесячного знакомства. Как вам это нравится? Нарвался Пашка, нарвался на мегеру. Я чувствовала, она его сгубит. Где это видано, чтобы люди мчались в загс с заявлением после трех дней знакомства? А они именно так и поступили. В понедельник познакомились, а в четверг уже праздновали знаменательное событие.
– Что вам известно об Ирине?
– Решительно ничего. Кто она, откуда, чем занималась до встречи с Павлом – все словно в тумане. Из нее слова не вытянешь, единственное, на что она способна, так это на скандалы и препирательства. А Павел… мне кажется, он и сам до конца не понял, с кем связал свою жизнь. Она очень скрытная и расчетливая бабенка. Вы поверьте мне на слово, Катарина, – Варвара Тарасовна хищно улыбнулась, – я умею разбираться в людях. Умею! В былые времена я бы, не задумываясь… – Нижегородская осеклась. – Опять давление подскочило. Это невыносимо, я разваливаюсь на глазах.
– Поднимитесь к себе.
– Нет. Пока не услышу вашего решения, не сдвинусь с места.
– Конечно, я могу поговорить с Ириной…
– Поговорить? О чем вы, Ката? Неужели надеетесь, что она сразу же чистосердечно во всем признается и отправится с повинной в прокуратуру? Бог с вами, Ирка еще та штучка, с ней ни в коем случае нельзя вести доверительные беседы. Облапошит в два счета.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента