Лютый Алексей. Х-ассенизаторы - Ответный плевок

   - Размечтался... Тетя Маша! - фыркнул Пацук, и старшина снова заржал. Ну, хорошее настроение у него сегодня!
   - Ну что, Ганс, теперь и тебя можно поздравить с боевым крещением, проговорил Сергей, приподнимаясь на локте. - У всех прозвища были, один ты у нас некрещеный ходил. Ну а теперь можешь считать себя полноправным членом коллектива...
   - Подожди-ка! - оторопело возмутился Пацук. - Это как это, у всех клички были. Это яка ж у меня обзывалка была?
   - Здравствуйте, я ваша тетя, - фыркнул старшина. - Сало, ты и есть сало!
   - Ну, репа, я тебе припомню, - обиженно пообещал Пацук.
   И тут наступила очередь Зибциха хохотать.
   - Эх, ребята, ну и тяжело же с вами будет, - проговорил Ганс, когда сумел наконец перевести дух. - Всеми внутренностями чувствую, что не одного меня вы в ближайшее время насмешите, - и пошел вешать китель Кедмана в шкаф.
   Наведя порядок в кубрике, Зибцих оставил наедине с собственной задумчивостью братьев-славян и отправился в душ. Вернулся назад он через полчаса, а до него в кубрик пришел Кедман. Несчастному негру никак не удалось настроить телевизор на прямую трансляцию баскетбольного матча НБА, и Джон выглядел крайне расстроенным. Не обнаружив на прежнем месте своего кителя, американец попытался устроить истерику с выдуванием трелей из свистка, но, когда услышал историю о новых пристрастиях Зибциха и обнаружил недостающую часть верхней одежды у себя в шкафу, сразу успокоился и, завалившись на кровать, мгновенно уснул. Следом за ним захрапел и Шныгин. Да и Микола недолго продержался. Убаюканный сочными руладами с обеих сторон, украинец заснул, и возвращения Зибциха в кубрик уже не видел никто...
   Майор дал отдохнуть своим подчиненным ровно столько, сколько им полагалось по уставу. То бишь ровно три часа, которые недоспали бойцы во время тревоги. Ну а потом, проорав в микрофон "Рота, подъем!", принялся с явным удовлетворением наблюдать, как невыспавшиеся бойцы пытаются раздраить очи и понять, где именно они в данный момент находятся. Первым это удалось Зибциху, а Шныгин с Пацуком вновь оказались замыкающими. Причем неизвестно почему, но Раимову показалось, будто эти два лентяя еще и соревнуются в том, кто из них окажется максимально медлительным. В этот раз, на свою голову, последним умудрился стать Пацук.
   - Так, агент, два наряда у тебя уже есть, можешь прибавить к ним еще парочку, - ехидным голосом поставил украинца в известность майор. - Пока просто радуйся, а когда я придумаю, где именно эти наряды ты будешь отбывать, сможешь испытать настоящий оргазм. Уж я об этом позабочусь!..
   - Ой, да вы не переживайте так, товарищ майор, - театрально махнул рукой в сторону камеры наблюдения Пацук. - Я юноша традиционной ориентации и отношений типа мальчик-мальчик не люблю. Так что не стоит вам напрягаться. А то во но ж как бывает? Напрягаешься, напрягаешься, а затем трещины в области заднего прохода появляются...
   - Вот я тебя, стервец, так сейчас напрягу, что у тебя трещины через весь организм пролягут. Сверху донизу! - рявкнул Раимов по внутренней связи. - Еще два... Нет, три наряда вне очереди тебе, агент Пацук!.. А сейчас вернули всем свои довольные морды в надлежащее уставу состояние и помчались в тир.
   Дверь находится за оружейной комнатой. Это я тем дебилам говорю, которые читать еще не умеют.
   Тир в подземном бункере больше напоминал поле для игры в пейнтбол, чем привычное взгляду узкое помещение с мишенями на одном конце и вооруженными идиотами - в другом. Вся четверка спецагентов в полном составе удивленно застыла, рассматривая новый зал для стрелковых упражнений. А с облегчением бойцы вздохнули только тогда, когда проныра Пацук отыскал-таки нормальную стойку с приличными грудными мишенями.
   - Вот-вот, отсюда и начнем занятия, - прогрохотал в динамиках голос майора. - Марш в оружейную! Берете свои "УФО" и пристреливайте их до тех пор, пока стволы плавиться не начнут...
   Как и положено спецназовцам, все четверо оружие любили не меньше, чем женщин. Поэтому Раимову свой приказ повторять не пришлось. Здоровые оболтусы, получив возможность понянчиться с автоматами и испытать их в деле, с радостным воплем бросились в оружейную комнату, сметая все на своем пути. Ну а больше всего снова пострадала дверь, которую Кедман выбил плечом просто потому, что забыл, в какую сторону она открывается. В ответ на такое халатное отношение к государственному, можно сказать, даже межпланетному имуществу Раимов разразился очередным шедевром трехэтажной матерщины. Правда, в этот раз прошелся майор по родословной строителей бункера, которые ни одну дверь достаточно крепкой сделать не смогли. Заслушавшись майора, Зибцих на пару секунд застыл в дверях. А когда пришел в себя, то лишь с огромным трудом смог удержать внутренний позыв к наведению порядка в полуразрушенном тренажерном зале. С горестным вздохом осмотрев следы нашествия славяно-американской орды, ефрейтор покачал головой и бросился в оружейную, чтобы не опоздать к раздаче подарков.
   Следующий час бойцы только и делали, что дырявили, решетили, испепеляли, раздирали в хлам и отправляли в утиль грудные и ростовые мишени предполагаемых врагов. Ну а поскольку до сего момента ни одного документально подтвержденного факта присутствия на Земле пришельцев в распоряжении завода-изготовителя мишеней не было, то и свою продукцию они выполнили в традиционной, можно даже сказать, классической манере. То бишь каждая из мишеней представляла собой обычную человеческую фигуру. Ну а для того, чтобы бойцы не забывали, в кого именно они должны стрелять, Раимов загодя написал на мишенях краткое и емкое указание: "враг". А затем чуть-чуть подумал, что обычно майорам несвойственно, и решил более конкретизировать задачу, приписав под "врагом" слово "пришелец".
   Когда же автоматы наконец были пристреляны, Раимов погнал всю четверку в зал для пейнтбола. Там майор разбил соратников по парам, выдал им необходимое для игры снаряжение, начиная от защитных шлемов, кончая неограниченными запасами разноцветных шариков с краской, и заставил отрабатывать всевозможные боевые ситуации, которые только могли прийти в его командирский ум.
   Вот так и получилось, что сначала Шныгин с Пацуком пытались выбить американца с немцем из дота. Затем Кедман со старшиной старались незаметно проникнуть на объект, охраняемый оставшимися членами четверки... В общем, вариантов действий была масса, а закончилась эта феерическая игра командирской мысли тем, что все четверо принялись ловить в тренировочном зале танк, имея задачу непременно захватить его живьем. Бронированный агент по кличке Бобик, конечно, по своим оппонентам стрелять не мог, но вот махать манипуляторами ему запретить никто не додумался. Результатом этих действий стало то, что танк разбил Пацуку нос, и обидевшийся украинец, пока Кедман со Шныгиным удерживали Бобика, забрался на броню и, ловко вскрыв панель управления, закоротил сенсорные цепи. Танк взвыл сервомоторами и встал, беспомощно вращая башней из стороны в сторону.
   - Вот так тебе, вражина, - довольно проворчал Микола, спрыгивая с брони на землю. - Будешь знать, жестянка самоходная, на кого клешнями своими махать не следует и чего надо делать, а чего никогда! А то воно ж как бывает? Залезет мужик с пьяни да в темноте на бабу, а утром глядь, а это его жена!..
   - Агент Пацук, еще два наряда вне очереди! - рявкнул Раимов по внутренней связи.
   - За что, товарищ майор?! - завопил в ответ оскорбленный есаул.
   - За порчу казенного имущества, - отрезал Раимов.
   - Товарищ майор, так вы же сами отдали приказ захватить танк живым, неожиданно вступился за украинца старшина. - Вот агент Пацук и выполнил поставленную задачу. Сами смотрите, танк функционирует, но двигаться не может! Разве не это вы нам приказали сделать?
   - Так не таким же способом!.. - возмутился было майор, а затем горестно вздохнул. - Ладно, Пацук, вместо нарядов объявляю тебе благодарность. А с Харакири я сам разберусь, почему это любой, первый попавшийся специалист по проникновению на объекты так легко взламывает его защиту.
   - Спасибо, конечно, но я свои проблемы и без вмешательства москалей могу решить, - обращаясь к Шныгину, пробурчал Микола, едва голос Раимова в динамиках затих. Сергей в ответ лишь фыркнул и пожал плечами. Дескать, не ради тебя и старались. Просто вопли майора слышать не хотелось!..
   Следующим номером в программе обучения агентов была спецподготовка. Проходила она в актовом зале, куда вся четверка и отправилась с полигона. Сегодня зал был пуст, если, конечно, не считать присутствия профессора Зубова. Взлохмаченный гений по-прежнему занимал место в президиуме, и у Шныгина сложилось стойкое впечатление, что Зубов так со вчерашнего дня из-за стола и не вылезал. Видимо, профессору забыли сказать, что можно уходить, а он сам, погруженный в свои сугубо научные мысли, об этом так и не догадался.
   - Проходите, дети. Занимайте свои места, - бросив в сторону спецназовцев лишь мимолетный взгляд, предложил Зубов. - Что у нас сейчас по расписанию? Грамматика?
   - Нет, блин, чистописание, - буркнул Пацук и посмотрел на сослуживцев. - У этого пентюха крыша, никак, едет? Воно ж как у профессоров бывает? Думает, думает себе, а потом бац... И думать нечем!
   - Как это нечем? - удивленно поинтересовался Зибцих, не понявший тонкого юмора украинца. Микола открыл было рот, чтобы прокомментировать на весь актовый зал процесс функционирования головного мозга немцу, но сделать этого не успел.
   - Сэр. Разрешите вопрос, сэр? - вытянувшись в струнку, заорал Кедман так, что у всех остальных едва уши не заложило.
   - Все зависит от того, какой именно вопрос следует разрешить. Вы, видимо, уже знаете, что во вселенной существует масса неразрешимых вопросов. К таковым, например, следует отнести доказательство теоремы Ферма, - пробормотал Зубов и только затем соизволил посмотреть на спецназовцев. И оторопел. - Вы кто?!. А-а, да. Конечно!.. А почему я, интересно, решил, что сегодня провожу урок в начальных классах Задубеевской средней школы номер два?.. Кто-нибудь может мне на это ответить?
   - Никак нет, сэр! - рявкнул в ответ Кедман, в то время когда Пацук, отвернувшись от профессора, крутил пальцем у виска. - Так, вопрос разрешите, сэр?
   - То есть ты хочешь поставить передо мной какую-то задачу с неизвестным пока условием и требуешь, чтобы я ее разрешил? поинтересовался Зубов и, вскочив со стула, взял в руки мелок и подбежал к обычной грифельной доске. - Каковы условия?..
   Кедман оторопел. Ему из-за тягот и лишений американской воинской службы еще не доводилось встречаться с профессорами. Ни с обычными, ни с полоумными. Именно поэтому экс-капрал "морских котиков" абсолютно не понял реакции Зубова на обычный, казалось бы, вопрос. Шныгину, конечно, тоже с профессорами сталкиваться не приходилось, но зато он иногда книжки читал. Поэтому и вмешался в неудавшийся диалог американца с Зубовым.
   - Вы не так его поняли, - проговорил старшина, обращаясь к профессору. - Никаких условий не будет, а агент Кедман просто хочет задать вам вопрос.
   - А почему он сам этого не скажет? - удивленно завопил Зубов, принявшись размахивать руками. - Разве он по-русски говорить не умеет? Тогда я могу по-английски с ним обращаться. Хау ду ю ду?..
   - Никак нет, сэр!.. - рявкнул Кедман и осекся. - То есть здравия желаю, сэр. А никак нет я сказал потому... - негр задумчиво потер коротко остриженную голову. - В общем, я забыл, что именно хотел сказать. Вопросов нет, сэр. И я думаю, что больше и не будет.
   - Тогда не понимаю, почему вы, солдат, отрываете меня от важного дела?! У меня через пять минут защита диссертации в Лондонской академии наук!.. - завопил профессор и тут же заткнулся. - Кажется, я что-то снова перепутал. Вы на занятия пришли? Так проходите и садитесь.
   - Воно ж не профессор, а стоматолог какой-то, - буркнул Пацук, выполняя распоряжение Зубова.
   - Это почему? - поинтересовался у украинца Зибцих, которого после полигона неудержимо потянуло к знаниям.
   - А потому, что от него челюсти сводит, как от наркоза, - пояснил есаул. - И язык совсем во рту болтаться не желает.
   - По тебе этого не скажешь, - буркнул в ответ Шныгин и раньше других занял место в первом ряду.
   Неизвестно почему, наверное, под впечатлением от взаимно познавательного диалога с Кедманом, Зубов, вместо того чтобы начать занятия в присущей ему манере - то есть не обращая внимания на слушателей, сначала дождался, пока четверка агентов усядется на места, и лишь потом подскочил к стенду с наглядными пособиями. Отдернув занавеску, профессор представил на суд зрителей плакат с изображением пришельца, пойманного утром спецназовцами. Впрочем, изображением инопланетянина данное учебное пособие назвать можно было лишь с большой натяжкой. Например, если бы Зубов решил показать этот плакатик самому пришельцу из космоса, тот ни за что не догадался бы, кто именно на нем изображен.
   - Ознакомьтесь, пожалуйста, с недавно открытым видом инопланетных существ, - размахивая руками, начал лекцию Зубов. - Данный вид встречается людям впервые, и толком классифицировать его не удалось. Известно лишь то, что с большой долей вероятности можно предположить, будто у этого типа пришельцев тяжелая форма отравления алкоголем и классический похмельный синдром являются естественным состоянием организма. Правда, вполне возможно, что после насильственного отрезвления о пришельце может быть вынесено совершенно противоположное суждение...
   - Блин, неудивительно, что инопланетяне с нами воюют, - прошептал Шныгин и, наткнувшись на вопросительный взгляд Кедмана, пояснил: - Если бы меня какая-нибудь сволочь насильно отрезвила, я бы тоже с ней воевать начал.
   - К сожалению, мне нечего больше сказать о пришельце, - ничуть не обратив внимания на шепот в рядах слушателей, продолжил лекцию профессор. Может быть, у доктора Гобе к вечеру появится какая-нибудь новая информация, а пока мы даже не знаем, как этот вид инопланетян следует называть. Впрочем, скорее всего пришельцу будет присвоено имя первооткрывателя. То есть мое! Зубастикус сапиенс. Звучит?..
   - Не звучит! - уже вслух возмутился Шныгин. - Как это вы его первым открыли? Это я его первым нашел, а мы с агентами пришельца к вам и доставили.
   - А чего ты возмущаешься? - хмыкнул Пацук. - Воно ж у профессоров как бывает? Нормальные люди всякие чудеса открывают, а профессорам потом Нобелевские премии дают.
   - А вот это несущественно и к нашей теме отношения не имеет! - взвился Зубов, замахав руками еще сильнее, хоть минуту назад казалось, что такое просто невозможно. - Вопрос с пришельцем на данный момент будем считать закрытым. Может быть, когда доктору Гобе удастся понять чириканье инопланетянина, пришелец сам нам скажет, каково название его вида. А сейчас мы перейдем к изучению снаряжения пришельцев и их экипировке...
   Как и предыдущая часть лекции, рассказ о технике инопланетян у профессора Зубова получился крайне оригинальным. Сначала он продемонстрировал слушателям, постепенно начинающим зевать от тоски смертной, плакат с изображением захваченной ими же "летающей тарелки". Затем оповестил спецназовцев о том, что единственным оборудованием инопланетного корабля, назначение которого удалось определить с вероятностью выше одного процента, является топливный отсек. После чего радостно добавил, что науке неизвестно то вещество, которое используют пришельцы в качестве горючего. Ну а напоследок углубился в пересказ собственной, недавно созданной теории о том, что двигатели на корабле инопланетян работают по принципу антигравитации. Причем настолько углубился, что под конец совершенно позабыл о необходимости давать хоть какие-нибудь комментарии, а не просто чертить на доске абсолютно бессмысленные, с точки зрения спецназовцев, формулы.
   - Есть хочу! - перекрывая шорох мела по доске, долгое время бывший единственным звуком, нарушавшим погребальную тишину актового зала, раздался вдруг чей-то громкий голос. Профессор вздрогнул и с выражением безмерного удивления на лице повернулся в сторону аудитории.
   - Ну, знаете, господа, это уже слишком! - возмутился он. - Я с вами о возвышенном, о тайнах Вселенной, можно сказать, а вы мне о жратве. Стыд и совесть у кого-нибудь есть?..
   - Есть! У меня есть. Но похоже, только у меня одного эти качества и водятся, - раздался из динамиков гневный голос Раимова. - Пацук, еще три наряда вне очереди!
   - Да за что, товарищ майор?! - возмутился украинец. - Я орал, что ли?
   - А кто еще? - с полной уверенностью в собственной правоте поинтересовался начальник базы. - Шныгина, Кедмана и Зибциха я на мониторах отлично вижу. Один ты все время морду воротишь. К тому же только ты на объект сало привез.
   - А сало-то тут при чем?! - Пацук просто кипел от возмущения.
   - Так, мать твою послом в Зимбабве!.. Агент Пацук, у нас тут воинское подразделение или телепередача "Что? Где? Когда?" - истошно завопил Раимов. - Я тебе параграфы устава объяснять, что ли, буду? Еще два наряда вне очереди.
   - Есть два наряда, товарищ майор, - обреченно согласился Пацук, намеренно не упомянув то взыскание, которое получил за минуту до этого. А затем покосился на сослуживцев. - Ой, лучше бы мне никогда не узнать, кто из вас орал. А то воно ж как бывает? Ляжет человек спать, а проснется совсем не в том месте. В гробу, например...
   После этого происшествия лекция профессора вновь вернулась в старое, давно пересохшее русло. Нечленораздельно пробормотав какую-то загадочную фразу о биполярных отражателях, Зубов вновь надолго замолчал, продолжив нанесение на доску неведомых остальному миру иероглифов. Через пять минут, глядя на это безобразие, Кедман откровенно начал клевать носом, Пацук и вовсе принялся храпеть без зазрения совести, а старшина изо всех сил пытался не дать глазам слипаться. И лишь один Зибцих стойко сохранял строго вертикальное положение торса и даже ни разу не зевнул. Сергей подивился стойкости немца, но поскольку сам со сном справлялся из последних сил, решил не нарываться на возможные санкции со стороны всевидящего майора и вмешался в учебный процесс:
   - Товарищ профессор, все, что вы написали, наверное, безумно интересно. Но нас как борцов с нашествием интересует в первую очередь практическая польза ваших исследований, - и толкнул Зибциха в бок. - Во, блин, е-мое! Могу нормально говорить, когда хочу, еври бади?!
   Ганс вздрогнул и удивленно посмотрел на старшину. Шныгин ответил взаимно непонимающим взглядом и, лишь увидев пробуждающиеся искорки сознания в глазах немца, сообразил, что тот давным-давно спал. Причем умудрялся это делать с прямой спиной и открытыми глазами. Осознание этого факта дало старшине повод во второй раз удивиться тренированности Зибциха. Что Шныгин и сделал. Профессор тоже удивился. Но поскольку Зубов о феноменальных способностях ефрейтора ничего не знал, то и удивился он не умению Ганса спать с открытыми глазами, а тому, что рядом кто-то находится.
   - Вы что здесь делаете?! - завопил профессор, добавив к размахиванию руками еще и мотание головой. - Какого дьявола всякие идиоты постоянно мешают мне работать? Кто вообще эту банду головорезов в мою лабораторию пустил?..
   Уже не чаявшие еще хоть раз в жизни услышать голос Зубова, Кедман с Пацуком были настолько ошарашены воплями профессора, что даже проснулись без команды. Причем оба вскочили со своих мест, вытянувшись по стойке "смирно". Хитрый украинец тут же сообразил, что попался на уловку, подобную той, которую используют преподаватели в военных училищах, когда выкрикивают на лекциях приказ: "Те, кто спит, встать!" Естественно, семи пядей во лбу Пацуку не требовалось для того, чтобы понять, сколько лишних нарядов за такое пренебрежение к знаниям он от Раимова получить может. Поэтому Микола, вместо того чтобы стоять, как истукан с острова Пасхи, коего в данный момент символизировал Кедман, истошно завопил:
   - Так точно, товарищ профессор, мы хотим узнать от вас все, что вам известно об оружии пришельцев!
   - Почему он орет? - неизвестно у кого поинтересовался Зубов, а затем закричал сам: - Какое оружие?! Какие пришельцы?! Мы находимся в серьезном научном заведении, а не в какой-нибудь лавке доморощенного "уфолога". И вообще, спрашиваю в последний раз, кто вас сюда впустил? - и тут же осекся. - Правильно. Я сам вас сюда и впустил. У вас тут как бы занятия Вот и хорошо! Теперь, кто мне скажет, что написано на доске? - ответом Зубову было гробовое молчание. - Ну и правильно. Я и сам ни фига этого не знаю... Ладно, разберем варианты ответа на мой вопрос на следующей лекции. Дома вы должны будете составить доклад о дестабилизации кислотно-щелочного баланса во рту в случае тщательного пережевывания пищи. Все. Можете быть свободны.
   - Из какой психушки его вытащили? - поинтересовался у сослуживцев Пацук, кивнув головой в сторону профессора.
   - Из Российской академии наук, - ответил всезнающий Зибцих, и все остальные понимающе закивали глазами. Дескать, ну тогда нам все ясно!..
   В кубрик вся четверка возвращалась молча. Микола подозрительно косился на сослуживцев, пытаясь понять, кто из них, заорав на лекции, подложил ему свинью, в данной своей ипостаси напрочь утратившую статус всеукраинской любимицы. Тщательно взвесив все "за" и "против", Пацук пришел к выводу, что на такую гадость способен только один человек. Зибциха Микола отмел сразу, поскольку был уверен, что педантичный немец без приказа сверху был способен лишь на самостоятельную уборку в помещении. Негр тоже на роль свиноподкладывателя не годился. Хоть Пацук и не любил американца, но твердо знал, что у них в армии учиться не принято. Да и в войска попадают исключительно те люди, которые из всех школьных предметов проходили только первый и последний звонок. Следовательно, Кедману на занятиях присутствовать не доводилось, а значит, и додуматься до того, что во время лекции можно сотворить какую-то гадость, он просто не мог. Оставался только Шныгин. Вот на него-то и начал Микола точить свой правый клык!.. Ну а с напильником во рту разговаривать было несподручно. Вот украинец и молчал.
   У остальных агентов для сохранения тишины имелись свои причины. Шныгин к болтунам не относился. Разве что после литра водки. Да и тогда относился крайне отрицательно. Кедман, не знавший практического применения всем словам, не считающимся частью армейских команд и баскетбольных терминов, может быть, и хотел что-то сказать, да на ум ему ничего, кроме любимой кричалки капралов - "Левой, левой, раз, два, три!", - не приходило. Ну а умный Зибцих изо всех сил пытался понять, какова же была цель только что прошедших спецзанятий, если никаких новых спецзнаний от спецпрофессора они не получили. Ганс даже хотел спросить об этом своих боевых товарищей, но, решив, что вразумительного ответа, кроме "хрен его знает", получить не удастся, оставил свой вопрос про запас. До следующей лекции.
   - Товарищ майор, какие извращения у нас еще на сегодня запланированы? - вытянувшись в струнку перед видеокамерой наблюдения, первым делом поинтересовался Пацук, едва оказался внутри кубрика.
   Камера в ответ сердито мигнула светодиодом и, издав ехидное жужжание, отвернулась в угол. Видимо, Раимова за сегодняшний день украинец настолько достал, что у майора уже сил никаких не было даже для того, чтобы наблюдать на экране монитора гладко выбритую голову Пацука с оселедцем на макушке. Микола довольно ухмыльнулся и попытался заглянуть в глазок видеокамеры.
   - Так что, товарищ майор? Будут на сегодня еще какие-нибудь приказания? - нацепив на лицо подобострастное выражение, не унимался Пацук. - Вы там тоскуете небось в одиночестве? Может быть, песню вам спеть? Украинскую?! - и завыл самым отвратительным голосом, какой только можно было отыскать на Украине:
   - Ой, у вишневому садочку, де соловейко щебетав...
   - Молчать, агент Пацук! - не выдержав пытки фольклором, завопил в динамики майор.
   - Что, не нравится? - откровенно удивился Микола и тут же оскалился. А вот и буду петь, товарищ майор! Тут, между прочим, наше личное помещение и вести постоянное наблюдение и подслушивание вы прав никаких не имеете. В конце концов, мы не в зоне находимся, а на контрактной службе. Так что, не хотите песни слушать и мою гарну внешность наблюдать, так выключайте на хрен ваши гляделки и слухалки!..
   - Так они же в кубрике исключительно для вашей безопасности поставлены, - попытался объяснить Раимов. - Я же должен буду меры принять, если к вам туда пришельцы ворвутся...
   - А как сюда попадут эти бедолаги, если не через центральный вход? ехидно поинтересовался есаул. - Вот и наблюдайте за центральным входом, а у нас тут смотреть не на что, - и снова взвыл: - До дому я просилася, а вин мене ж все не пускав...
   - Замолчи, Пацук! - взорвался майор. - Замолчи, гад, или сейчас вам вместо отдыха ученья устрою.
   - Устраивайте! А я и там петь буду, - пожал плечами украинец. - До дому я просилася-а-а-а...
   - Вот, мать вашу во время беременности, да на концерт бы Пласидо Доминго! - размечтался Раимов. - Не зря про вас в досье написано, что вы совершенно невосприимчивы к каким-либо видам воздействия. Но ничего! Мы свое еще возьмем...
   Камера мигнула напоследок желтым глазом светодиода и, жалобно взвыв сервомоторами, бесславно "сдохла", поникнув на держателе. Все четверо спецназовцев дружно взревели, одобряя такое решение командира, пожалуй, впервые за два дня почувствовав и единство душ, и общность желаний. Пацук горделиво посмотрел на своих сослуживцев, дескать, что бы вы без меня делали, а затем, вспомнив о не совсем еще заточенном зубе на Шныгина, фыркнул и, сняв китель, завалился на кровать. Зибцих тут же потребовал от украинца отправить оный предмет экипировки в отведенное для него место, то бишь в шкаф, но Микола в ответ на такое посягательство на суверенитет и самоопределение лишь презрительно фыркнул. Ганс пожал плечами и, взяв китель с табурета, демонстративно аккуратно повесил его в шкаф Пацука.