МакБейн Эд. На глазах у сорока миллионов

   Всю субботу и часть воскресенья они потратили на то, чтобы допросить добрую часть тех двухсот двенадцати человек, которые присутствовали в тот вечер на студии. Они не верили, что среди них окажется возможный убийца. На самом деле они пытались обнаружить что-нибудь существенное в пользу версии о самоубийстве. Стратегия допроса была проще некуда: у всех, кто хоть как-то был связан с шоу, они выясняли, не видел ли он (или она), как до или в течение эфира Стэн Джиффорд положил хоть что-нибудь себе в рот. Полученные ответы версию о самоубийстве никак не подтверждали. Большинство людей, связанных с шоу, были настолько заняты, что не имели времени следить за тем, кто что положил себе в рот; часть сотрудников вообще в тот день Джиффорда не видела; а те, кто провел с ним хотя бы какое-то время, были совершенно уверены, что не видели, чтобы он клал что-нибудь себе в рот. В беседе с Дейвидом Крэнтцем выяснилось, что по средам Джиффорд откладывал ужин на после шоу, для чего днем плотно обедал. Это полностью разрушало версию о том, что Джиффорд ел еще раз после встречи с женой. Но это же вызвало и новые догадки, для проверки которых Мейер и Карелла и отправились еще раз в Ларксвью.
   Мейер чувствовал себя прескверно. Нос у него был заложен, горло болело, веки припухли. В выходные он попытался полечить свою простуду, но из этого ничего не получилось. Он сморкался, нос тут же закладывало, и он снова лез за носовым платком. Находиться с ним рядом было “сплошным удовольствием”.
   К счастью, репортеры и фотокорреспонденты оставили в покое дом Джиффорда, теперь сообщения о его смерти перекочевали с первых полос на более скромные места. Мейер и Карелла подъехали к месту парковки, подошли к парадному входу и снова подергали за бронзовый набалдашник звонка. Домоправительница приоткрыла дверь, осторожно выглянула, а затем протяжно произнесла:
   – А, это снова вы.
   – Миссис Джиффорд дома? – спросил Карелла.
   – Пойду узнаю, – сказала она и закрыла дверь перед их носом. Мейер и Карелла ждали на крыльце. Окружающие дом деревья шелестели осенней листвой при каждом порыве ветра. Через несколько минут домоправительница вернулась.
   – Миссис Джиффорд пьет кофе в столовой, – сказала она. – Если желаете, можете к ней присоединиться.
   – Благодарю вас, – сказал Карелла, и они вошли вслед за ней в дом. Большая винтовая лестница шла на второй этаж прямо из застланной коврами прихожей. Застекленные двери вели в гостиную, за которой располагалась небольшая столовая с окном-эркером, выходившим во двор. Милейни Джиффорд сидела в одиночестве за столом в стеганом халате, наброшенном поверх длинной розовой ночной рубашки, кружевная оборка которой виднелась из-под халата. Расческа еще не касалась ее светлых волос, они висели в беспорядке. Как и в первый раз, косметики на лице не было, но на сей раз Милейни вела себя гораздо спокойнее.
   – А я как раз завтракала, – сказала она. – К сожалению, встаю я поздно. Может, перекусите?
   Мейер сел на стул напротив нее, а Карелла – рядом. Она налила обоим кофе и предложила английских булочек и мармеладу, от которых они отказались.
   – Миссис Джиффорд, – начал Карелла, – когда мы были здесь в прошлый раз, вы сказали что-то о враче вашего мужа Карле Нелсоне.
   – Да, – согласилась она. – Вы пьете с сахаром?
   – Спасибо, – Карелла положил ложечку сахара в свой кофе и передал сахарницу Мейеру. – Вы сказали, что, по-вашему, он убил...
   – Сливки?
   – Спасибо... вашего мужа. Что привело вас к такому выводу, миссис Джиффорд?
   – Я так думала.
   – Вы по-прежнему так думаете?
   – Нет.
   – Почему.
   – Потому что теперь я вижу, что это невозможно. Тогда я еще ничего не знала о свойствах яда, от которого он погиб.
   – Вы имеете в виду его быстрое действие?
   – Да, быстрое действие.
   – Вы хотите сказать, что это невозможно, поскольку доктор Нелсон был во время передачи дома, а не в студии, верно?
   – Да.
   – Но откуда у вас вообще возникло такое подозрение?
   – Я попыталась вспомнить, кто вообще мог иметь доступ к яду, и подумала о Карле.
   – Мы тоже, – сказал Карелла.
   – Вполне естественно, – отозвалась Милейни. – Булочки очень вкусные. Не хотите?
   – Нет, спасибо. Но если бы у него и была такая возможность, миссис Джиффорд, зачем ему желать смерти вашему мужу?
   – Понятия не имею.
   – Они с вашим мужем ладили?
   – Вы же знаете этих докторов, – сказала Милейни. – Они все страдают комплексом превосходства. – Она помолчала, а потом добавила: – В каждой вселенной может быть только один бог.
   – И во вселенной Стэна Джиффорда богом был он.
   Милейни отхлебнула кофе и сказала:
   – Если актер не имеет своего “я”, то он не имеет ничего.
   – Вы хотите сказать, что два сильных “я” время от времени конфликтовали, миссис Джиффорд?
   – Да.
   – Но, разумеется, несерьезно?
   – Я не знаю, что мужчины считают серьезным. Я знаю, что Стэн и Карл иногда спорили. Поэтому, когда Стэна убили, я постаралась вспомнить, кто вообще имел доступ к ядам, и, как я уже говорила вам, подумала о Карле.
   – Это было еще до того, как вы узнали, что его отравили строфантином?
   – Да. Но когда я узнала, что это был за яд, и сопоставила с тем фактом, что Карл в тот вечер дома не покидал, я поняла...
   – Но если вы не знали, что это был строфантин, то вы могли предположить любой из ядов, верно?
   – Да. Но...
   – И вы также, должно быть, знали, что многие яды можно купить в аптеке, обычно в сложных составах различного действия. Например, мышьяк или цианистый...
   – Да, я это знала.
   – И вы все же, не раздумывая, предполагаете, что доктор Нелсон убил вашего мужа.
   – В то время я была не в себе. Я не знала, что и думать.
   – Понятно, – сказал Карелла. Он взял свою чашку и намеренно сделал большой глоток кофе. – Миссис Джиффорд, вы сказали, что ваш муж принял витаминную капсулу после обеда в прошлую среду.
   – Это верно.
   – Эта капсула была у него с собой или же ее привезли вы?
   – Она была у него с собой.
   – Он всегда брал с собой эти капсулы?
   – Да, – сказала Милейни. – Он должен был принимать по одной капсуле после каждой еды. Стэн был очень пунктуальный человек. Когда он знал, что проведет весь день в городе, то обязательно брал с собой витамины в коробочке.
   – В прошлую среду он взял с собой одну капсулу или две?
   – Одну, – сказала Милейни.
   – Откуда вы это знаете?
   – В то утро на столе лежало две капсулы. Он проглотил одну с апельсиновым соком, а другую положил в коробочку, которую опустил в карман.
   – И вы видели, как он проглотил вторую капсулу после обеда?
   – Да. Он вынул ее из коробочки и положил рядом с собой, как только мы сели за стол. Он всегда так делал – чтобы не забыть ее принять.
   – По-вашему, других капсул у него не было? Это была единственная капсула, которую он взял с собой, уходя из дома в прошлую среду?
   – Верно.
   – Кто положил эти капсулы на стол утром, миссис Джиффорд?
   – Моя домоправительница. – Милейни неожиданно забеспокоилась. – Я не уверена, что понимаю, что произошло. Если он принял капсулу за обедом, то как же она могла...
   – Мы только пытаемся выяснить, не существовало ли других капсул, кроме этих двух, миссис Джиффорд.
   – Я же вам уже сказала.
   – Мы просто хотим убедиться. Мы, знаем, что капсула, которую он проглотил за обедом, не могла убить его. А вот если существовала третья капсула...
   – Их было только две, – сказала Милейни. – Он знал, что после шоу придет ужинать домой, как это и было заведено по средам. Никакой нужды брать с собой большее число капсул не было.
   – Кроме той, что он принял после обеда?
   – Да.
   – Миссис Джиффорд, вы не знаете: ваш муж застраховал свою жизнь?
   – Конечно, застраховал.
   – А сумма страховки вам известна?
   – Сто тысяч долларов.
   – А в какой компании?
   – “Мьюнисипал лайф”.
   – Кто получатель страховки, миссис Джиффорд?
   – Я, – ответила Милейни.
   – Понятно, – сказал Карелла.
   Наступила тишина. Милейни поставила свою чашку на стол. Ее глаза встретились с глазами Кареллы. Она тихо сказала:
   – Я надеюсь, вы не хотели предположить, детектив Карелла...
   – Это миссис Джиффорд, рутинная процедура...
   – ...что я хоть как-то связана со смертью моего...
   – ...опроса. Я не знаю, кто вообще связан со смертью вашего мужа.
   – Это не так.
   – Надеюсь.
   – Потому что, видите ли, детектив Карелла, сто тысяч долларов страховки не идут ни в какое сравнение с теми деньгами, которые мой муж зарабатывал как артист. Я уверена, для вас не секрет, что совсем недавно он подписал с телевидением контракт на сумму в два миллиона долларов. И я могу заверить вас, что он всегда был крайне щедр со мной. А, может, вы хотите подняться наверх и осмотреть коллекцию мехов в моем шкафу или же набор драгоценностей на моем туалетном столике?
   – Я не думаю, что в этом есть необходимость, миссис Джиффорд.
   – Разумеется. Но, возможно, вам будет интересно узнать, что страховой полис Стэна содержал обычное условие о самоубийстве.
   – Я не совсем понимаю вас, миссис Джиффорд.
   – Дело в том, детектив Карелла, что если вы не найдете убийцу – если вы не докажете, что в смерти моего мужа повинен злоумышленник, – страховая компания будет считать, что это самоубийство. А в этом случае я получу только те деньги, которые он выплатил страховой компании, и ни пенни больше.
   – Понятно.
   – Надеюсь.
   – Вы не знаете, миссис Джиффорд, ваш муж оставил завещание?
   – Оставил.
   – И завещал он свое состояние тоже вам?
   – Не знаю.
   – Вы никогда с ним это не обсуждали?
   – Никогда. Я знаю, что есть завещание, но содержание его мне неизвестно.
   – А кто знает, миссис Джиффорд?
   – Наверное, его адвокат.
   – Как зовут адвоката?
   – Сальваторе Ди Палма.
   – Он сейчас в городе?
   – Да.
   – Вы не возражаете, если мы сейчас ему позвоним?
   – Почему бы мне возражать? – Милейни снова помолчала и снова посмотрела в глаза Карелле. – Я хочу признаться, – наконец сказала она, – что вы мне до чертиков надоели.
   – Сожалею.
   – Включает ли “рутинная процедура опроса” издевательства над вдовой убитого?
   – Сожалею, миссис Джиффорд, – сказал Карелла. – Мы пытаемся исследовать каждую возможность.
   – Тогда почему бы вам не исследовать возможность того, что мы вели со Стэном интересную и счастливую жизнь? Когда мы встретились, я работала в летнем лагере в Пенсильвании и зарабатывала шестьдесят долларов в неделю. Со времени нашей женитьбы у меня есть все, но я бы с радостью отдала все эти богатства – меха, драгоценности, дом и даже одежду, что на мне, чтобы вернуть Стэна.
   – Мы только...
   – Да, вы только исследуете каждую возможность, я знаю. Но поймите – вы имеете дело с живыми людьми, а не с автоматами.
   Детективы молчали. Милейни вздохнула.
   – Вы по-прежнему хотите видеть мою домоправительницу?
   – Будьте добры, – сказал Мейер.
   Милейни подняла маленький колокольчик, лежавший у ее правой руки, и резко встряхнула его. Домоправительница вошла в столовую тотчас же, словно ждала этого вызова за дверью.
   – Эти джентльмены хотят задать вам несколько вопросов, Морин. Если вы, джентльмены, не возражаете, я покину вас. Я уже опаздываю на встречу, а мне еще надо одеться.
   – Благодарю вас, миссис Джиффорд, что вы нашли для нас время, – сказал Карелла.
   – Не за что, – сказала Милейни и вышла из комнаты.
   Морин стояла у стола, теребя свой передник. Мейер взглянул на Кареллу, который кивнул. Мейер откашлялся и сказал:
   – Морин, в день, когда умер мистер Джиффорд, завтрак вы для него накрывали?
   – Да, сэр, для него и для миссис Джиффорд.
   – Вы всегда накрываете на стол?
   – Кроме четверга и каждого второго воскресенья, это мои дни отдыха. Да, сэр, я всегда накрываю на стол.
   – Вы положили в то утро мистеру Джиффорду витаминные капсулы на стол? – спросил Мейер.
   – Да, сэр. Рядом с его тарелкой, как всегда.
   – Сколько витаминных капсул?
   – Две.
   – А, может, три?
   – Я сказала, две.
   – Был кто-нибудь в комнате, когда вы клали капсулы на стол?
   – Нет, сэр.
   – Кто первый спустился на завтрак?
   – Первым, как раз когда я уходила, пришла миссис Джиффорд.
   – А затем мистер Джиффорд?
   – Да. Я слышала, как он спускался пять минут спустя.
   – Эти витаминные капсулы подаются в банке?
   – В маленькой бутылочке, сэр.
   – Вы нам ее не покажете?
   – Она стоит у меня на кухне. – Морин колебалась. – Вам придется подождать.
   Морин вышла из комнаты. Карелла подождал, пока замерли ее шаги, а потом спросил:
   – Что ты думаешь обо всем этом?
   – Не знаю. Но если Милейни Джиффорд оставалась одна с этими двумя капсулами, она легко могла заменить одну из них, так?
   – Ту самую, которую он взял с собой на обед?
   – Да.
   – С этой версией не согласуется только одна штука, – сказал Карелла.
   – Да, я знаю. Он обедал за семь часов до того, как с ним случилось несчастье. – Мейер вздохнул и покачал головой. – Мы по-прежнему привязаны к этим проклятым шести минутам. У меня от этого мозги свихнулись.
   – Кроме того, кажется, что у Милейни не было никаких резонов избавляться от своего дорогого данного Богом мужа.
   – Точно, – сказал Мейер. – Только у меня есть ощущение, что она слишком уж нам помогает, понимаешь? И она, и семейный доктор, оба. Уж так они хотят нам помочь. Он тотчас же распознает яд и настаивает на вскрытии. Она сразу же указывает на него как на подозреваемого, а затем, когда узнает о яде, круто меняет свое мнение. И оба они отсутствуют на студии в тот вечер, когда Джиффорд умирает. – Мейер кивнул задумчиво. – Может, эти шесть минут и предназначаются для того, чтобы свихнуть нам мозги.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Может, так и задумывалось, чтобы мы узнали, какой яд убил его. Я хочу сказать: мы бы ведь все равно произвели вскрытие, верно? И мы бы все равно выяснили, что он отравлен строфантином и как этот строфантин действует.
   – Продолжай.
   – Так что мы автоматически исключили бы из числа подозреваемых всех, кого не было рядом с Джиффордом перед его смертью.
   – Но это же почти весь город, Мейер.
   – Нет, ты же понимаешь, что я имею в виду. Мы исключаем Крэнтца, который был в комнате спонсоров, мы исключаем Милейни, которая была здесь, и Нелсона, который был у себя дома.
   – Все это требует дополнительной проверки, – сказал Карелла.
   – Зачем? Крэнтц свидетельствует, что он нашел доктора именно дома, когда Джиффорд потерял сознание.
   – Это еще не означает, что Нелсон был там весь вечер. Я бы хотел расспросить его об этом. Короче говоря, я бы хотел заехать к нему на работу, как только мы возвратимся в город.
   – Хорошо, но ты понял, что я имею в виду?
   – Думаю, да. Исходя из конечных условий, то есть зная, сколько яда проглотил Джиффорд и с какой скоростью этот яд действует, мы приходим к единственному логическому выводу: самоубийство. Ты на это намекаешь?
   – Верно, – сказал Мейер.
   – В твоем рассуждении есть только одна дырка, друг.
   – Какая?
   – Факты. Это был строфантин. Он действительно убивает мгновенно. Ты можешь думать, что угодно, но факты от этого не меняются.
   – Факты, факты, – сказал Мейер. – Все, что я знаю...
   – Факты, – настойчиво повторил Карелла.
   – Предположим, Милейни действительно заменила капсулу за обедом. Мы ведь до сих пор не проверили завещание Джиффорда. Вполне возможно, что он все завещал ей.
   – Предположим, что так оно и есть. Тогда он должен был умереть по дороге на студию.
   – Или предположим, что Крэнтц добрался до него еще до того, как он поднялся в комнату спонсоров.
   – Тогда признаки отравления появились бы у Джиффорда до начала эфира.
   – Б-р-р, факты, – сказал Мейер, и в это время в комнату вошла Морин.
   – Я спросила у миссис Джиффорд, – сказала она, протягивая пузырек с капсулами Карелле. – Вы можете делать с ними все, что хотите.
   – Тогда мы бы взяли их с собой, раз вы не возражаете.
   – Миссис Джиффорд не возражает.
   – Мы дадим вам расписку, – сказал Мейер. Он взглянул на пузырек с витаминами в руках Кареллы. В пузырьке лежало множество непрозрачных розово-черных капсул. Мейер мрачно смотрел на них. – Ты ищешь третью капсулу, – сказал он Карелле. – В этом пузырьке их сотни.
   Он высморкался и принялся писать расписку.

Глава 8

   Кабинет Карла Нелсона находился на Халл-авеню в белом жилом здании с зелеными тентами, которые доходили до самой мостовой. Карелла с Мейером приехали туда в час, поднялись на пятый этаж, представились сестре-брюнетке, которая сказала им, что у доктора сейчас пациент и что им придется подождать.
   Они сели на предложенные стулья.
   Десять минут спустя из докторского кабинета вышла престарелая дама с повязкой на глазу. Она улыбнулась детективам, то ли ища симпатии к своей ране, то ли сама подбадривая пришедших к врачу. Карл Нелсон вышел из кабинета, протягивая руку.
   – Как дела? – спросил он. – Входите, входите. Какие новости?
   – Новостей особых нет, доктор, – сказал Карелла. – Мы просто хотим задать вам несколько вопросов.
   – Рад помочь вам всем, чем могу, – сказал Нелсон. Он повернулся к сестре и спросил: – Когда у меня следующий пациент, Рода?
   – В два часа, доктор.
   – До тех пор никаких вызовов к телефону, кроме несчастных случаев, пожалуйста, – сказал Нелсон и пригласил детективов в свой кабинет. Он сел за свой стол и пригласил сесть Кареллу и Мейера, а затем сложил руки на груди и в профессиональной расслабленной манере стал ждать их вопросов.
   – Вы практикующий терапевт, доктор Нелсон? – спросил Мейер.
   – Да. – Нелсон улыбнулся. – У вас ужасная простуда, детектив Мейер. Надеюсь, вы хоть что-то принимаете?
   – Я принимаю все, – сказал Мейер.
   – Вокруг столько вирусов, – сказал Нелсон.
   – Да, – согласился Мейер.
   – Доктор Нелсон, – сказал Карелла, – вы не хотели бы рассказать нам немного о себе?
   – Отчего же, – сказал Нелсон. – Что вас интересует?
   – Все, что вы считаете относящимся к делу.
   – О чем? О моей жизни? О работе? О моих планах?
   – Обо всем понемногу, – сказал с улыбкой Карелла.
   Нелсон тоже улыбнулся.
   – Ну... – Он задумался. – Мне сорок три года, родился в этом городе, учился в Хауортском университете. Окончил со степенью бакалавра в 1944 году и был призван в армию, как раз чтобы успеть к наступлению в Кассино.
   – Сколько лет вам было в то время, доктор Нелсон?
   – Двадцать два.
   – Вы служили в сухопутных войсках?
   – Да. В Медицинском корпусе.
   – Вы имели офицерское звание или же были вольнонаемным?
   – Я был капралом. Служил в полевом госпитале в Каслфорте. Вы знакомы с этой страной?
   – Слабо, – сказал Карелла.
   – Там были жестокие бои, – сказал скупо Нелсон. Потом вздохнул, как бы закрывая тему. – Я уволился в мае 1946 года. И в ту же осень я поступил в университет на медицинский факультет.
   – Что это был за университет, доктор Нелсон?
   – Джорджтаунский университет. В Вашингтоне.
   – А затем вы снова приехали сюда и открыли свою практику, верно?
   – Да. Я открыл свое дело в 1952 году.
   – Именно в этом кабинете?
   – Нет, мой первый кабинет был в Риверхеде.
   – Сколько времени вы практикуете в этом месте, доктор?
   – С 1961 года.
   – Вы женаты?
   – Нет.
   – А когда-нибудь были женаты?
   – Да. Я разведен уже семь лет.
   – Ваша бывшая жена жива?
   – Да.
   – Живет в этом городе?
   – Нет. Она живет в Сан-Диего со своим новым мужем. Он архитектор.
   – У вас дети есть?
   – Нет.
   – Вы говорили что-то о своих планах, доктор. Интересно...
   – О, – Нелсон улыбнулся. – Я надеюсь когда-нибудь открыть свой собственный маленький дом отдыха. Для престарелых людей.
   – Где?
   – Скорее всего, в Риверхеде, где я начинал свою врачебную практику.
   – Доктор Нелсон, – сказал Карелла, – насколько мы знаем, в прошлую среду вечером вы были дома, когда вам позвонил мистер Крэнтц и сообщил о том, что произошло. Это верно?
   – Да, верно.
   – Вы весь вечер были дома, доктор Нелсон?
   – Да, я пошел домой прямо отсюда.
   – И в какое время вы ушли отсюда?
   – Обычно вечерний прием у меня длится с пяти до восьми. В прошлую среду я ушел отсюда в десять минут девятого.
   – Это может кто-нибудь подтвердить?
   – Да, Рода ушла вместе со мной. Мисс Барнаби, моя сестра; вы ее только что видели.
   – Куда вы пошли, покинув свой кабинет?
   – Домой. Я уже говорил вам, что пошел прямо домой.
   – Где вы живете, доктор Нелсон?
   – На Южной Четырнадцатой.
   – Южная Четырнадцатая, м-м-м, значит, вам потребовалось не больше четверти часа, чтобы добраться отсюда до дома, верно?
   – Верно. Я приехал домой около половины девятого.
   – Дома кто-нибудь был?
   – Только моя экономка. Миссис Айрин Янлевски. Она готовила мне ужин, когда позвонили со студии. Хоть звонка мне и не требовалось.
   – Почему?
   – Я видел, как Стэну стало плохо.
   – Что вы имеете в виду, доктор Нелсон?
   – Я смотрел передачу по телевизору. Я включил его, как только пришел домой.
   – Около половины девятого, верно?
   – Да, именно в это время я и пришел домой.
   – Что происходило на экране, когда вы включили телевизор? – спросил Мейер.
   – Происходило?
   – Да, на экране, – сказал Мейер.
   Он вынул свой черный блокнот и карандаш и делал вид, что записывает за Нелсоном. А на самом деле он смотрел на соседнюю страницу, где его собственной рукой были зафиксированы сведения, которые он получил в среду вечером на студии от Джорджа Купера. Исполнители народных песен закончили петь в восемь тридцать семь, и сразу за ними на две минуты и двенадцать секунд появился Джиффорд вместе со своим голливудским гостем. Когда гость ушел переодеваться...
   – Стэн играл рекламный ролик, когда я включил телевизор, – сказал Нелсон. – Рекламировал кофе.
   – Это было около восьми сорока, – сказал Мейер.
   – Да, видимо.
   – На самом деле это было, если быть точным, в восемь часов тридцать девять минут и двенадцать секунд, – сказал Мейер.
   – Что? – спросил Нелсон.
   – А это означает, что вы включили телевизор не сразу. Если вы действительно пришли домой в восемь тридцать.
   – Ну, я, видимо, поговорил несколько минут с миссис Янлевски, спросил, не было ли звонков, и отдал необходимые распоряжения по дому.
   – Да, – сказал Мейер. – Во всяком случае, важно то, что вы смотрели телевизор, когда Джиффорду стало плохо.
   – Да, смотрел.
   – Что произошло в точности в восемь часов сорок четыре минуты и семнадцать секунд, – сказал Мейер с чувством превосходства.
   – Да, – согласился Нелсон. – Видимо.
   – Что вы подумали, когда увидели, что ему плохо?
   – Я не знал, что и думать. Я бросился к вешалке за шляпой и плащом и уже уходил, когда мне позвонили по телефону.
   – Кто вам звонил?
   – Дейвид Крэнтц.
   – И он сказал вам, что Джиффорд заболел, так?
   – Так.
   – Что вы уже знали.
   – Да, что я уже знал.
   – Но увидев, что Джиффорд заболел, вы не знали, что именно с ним случилось.
   – Нет, не знал.
   – Позднее, доктор Нелсон, когда я говорил с вами в студии, вы уже вполне определенно утверждали, что его отравили.
   – Это верно. Но...
   – Ведь это вы предложили нам произвести вскрытие.
   – Совершенно верно. Когда я приехал на студию, в симптомах уже нельзя было ошибиться. Даже студент-первокурсник диагностировал бы острое отравление.
   – Вы, конечно, не знали, каким именно ядом его отравили?
   – Откуда?
   – Доктор Нелсон, – спросил Карелла, – вы когда-нибудь спорили со Стэном Джиффордом?
   – Да. Все друзья время от времени спорят. Разницы во мнениях не бывает только у знакомых.
   – О чем вы спорили?
   – Я сейчас едва ли вспомню. Обо всем. Стэн был очень развитым и информированным человеком и имел собственную точку зрения на большинство проблем, которые волнуют думающего человека.
   – Понятно. И вы обо всем этом спорили.
   – Мы обсуждали... – проблемы, так, пожалуй, будет точнее.
   – Вы обсуждали самые разные темы, так?
   – Да.
   – Но вы при этом не спорили?
   – Нет, иногда мы спорили.
   – О самых общих вещах?
   – Да.
   – И никогда о конкретных, которые могли бы носить личный характер?
   – О личных проблемах мы тоже спорили.
   – О каких?
   – Ну, так вот сразу я и не вспомню. Но я знаю, что время от времени мы спорили и о личных проблемах.
   – Постарайтесь вспомнить, доктор Нелсон.
   – Вам Милейни рассказала? – неожиданно спросил Нелсон. – Вы на это намекаете?
   – Что нам рассказала Милейни, доктор Нелсон?
   – Вы ищете подтверждения, верно? Смею вас заверить, что вся эта сцена была совершенно идиотской. Стэн был пьян, иначе бы он из себя никогда не вышел.
   – Расскажите нам об этом, – тихо произнес Мейер.
   – У него дома была вечеринка, и я танцевал с Милейни. Стэн много пил, и он повел себя... ну, немного странно.
   – Как он себя повел?
   – Он обвинил меня в том, что я пытаюсь украсть у него жену, и... попытался ударить меня.
   – А что вы сделали, доктор Нелсон?
   – Я, естественно, защищался.
   – Как? Ударили его в ответ?
   – Нет. Я просто вытянул вперед руки, чтобы его удары не достигали меня. Он был настолько пьян, что вреда мне нанести не мог.