Уиллис действительно не был похож на полицейского, да и на встречу он пошел без оружия, заранее предупрежденный о том, что Ронда – баба глазастая и пушку заметит сразу. Ему не удалось получить ни одного четкого ответа ни на один, даже самый безобидный вопрос. Он понял, что предыдущая безуспешная попытка Хейза только насторожила девицу, и она теперь не хочет вести никаких разговоров с мужчинами, особенно с теми, которые не являются завсегдатаями бара. Действительно, если ты не уверен, кто на самом деле полицейский, то лучше вести себя со всеми так, будто все полицейские. Особенно, если тебе нужно что-то от них скрыть. И после разговора с танцовщицей Уиллис убедился в одном: Ронде Спэар было что скрывать.
В общем, вечер можно было считать пропавшим.
Таким же этот вечер можно было назвать для Клинга и Ингерсола, хотя для них он оказался гораздо длиннее. Они устроились в разных квартирах и стали поджидать грабителя. Радиосвязь была, как всегда, дрянной, но, в конце концов, ее удалось наладить. Чтобы не уснуть, они периодически переговаривались о разных пустяках.
Они покинули свои засады около семи часов утра, так и не дождавшись грабителя.
Глава 13
Глава 14
В общем, вечер можно было считать пропавшим.
Таким же этот вечер можно было назвать для Клинга и Ингерсола, хотя для них он оказался гораздо длиннее. Они устроились в разных квартирах и стали поджидать грабителя. Радиосвязь была, как всегда, дрянной, но, в конце концов, ее удалось наладить. Чтобы не уснуть, они периодически переговаривались о разных пустяках.
Они покинули свои засады около семи часов утра, так и не дождавшись грабителя.
Глава 13
В 10.10 утра, как раз после того, как доставили почту, в участке раздался звонок. Карелла снял трубку.
– Восемьдесят седьмой участок, Карелла, – отрекомендовался он.
– Добрый день, детектив Карелла.
Карелла сразу узнал этот голос и жестом показал Мейеру, чтобы тот снял трубку параллельного аппарата.
– Добрый день. Давненько не слышал твоего голоса.
– Почта уже пришла? – спросил Глухой.
– Несколько минут назад.
– Просмотрел?
– Нет еще.
– А может, это уже следовало сделать?
– У меня такое чувство, будто я знаю, что там.
– А может, ты удивишься.
– Да нет, не уверен. Раньше все шло по одному сценарию.
– У тебя конверт перед глазами?
– Да, – ответил Карелла, выуживая из кучи бумаг большой желтый конверт. – Кстати, мое имя пишется через букву "в".
– Ну, извини, – сказал Глухой. – Почему бы тебе не распечатать конверт?
– Неужели ты не положишь трубку?
– Нет. Конечно, если это не займет много времени. А рисковать я, разумеется, не собираюсь, так что не стоит пытаться меня засечь.
Карелла вскрыл конверт и вытащил оттуда фотостат.
– Я опять удивлен, – мрачно заверил он. – Ну, и кто же этот парень?
– А ты что, не знаешь?
– Представь себе.
– Я думаю, ты врешь, – ответил Глухой и повесил трубку.
Карелла ждал. Он знал, что Глухой обязательно позвонит еще раз. И не ошибся.
– Восемьдесят седьмой полицейский участок. Детектив Карелла, – снова взял трубку Карелла.
– Извини за вынужденные меры предосторожности, – заговорил Глухой. – Я, конечно, не уверен, что вы можете быстро и точно меня засечь, но лучше лишний раз не рисковать.
– Так зачем ты прислал всю эту галерею? – начал Карелла.
– Ну-ну, Карелла, не огорчай меня.
– Нет, я серьезно. Кажется, мы уже все, что можно, перебрали. Ты не хочешь дать нам парочку подсказок?
– Нет, не могу, – ответил Глухой. – Боюсь, что вам придется поднапрячь свои мозговые извилины.
– Да, времени осталось маловато. Сегодня уже среда, а ты собираешься выполнить свое обещание в пятницу.
– Верно. Я тебе советую взять календарь и обвести эту дату кружком, чтобы не забыть.
– Уже обвел.
– Хорошо. В таком случае, ты уже на полпути к разгадке.
– А точнее?
– Подумай, – сказал Глухой и снова повесил трубку.
Карелла задумался. Прошло немало времени, Глухой позвонил только в половине четвертого.
– Что случилось? – спросил Карелла. – Тебе что, нужно было срочно идти на демонстрацию?
– Просто я решил немного потрепать тебе нервы.
– Тебе это удалось.
– Что ты можешь сказать о последнем фотостате?
– Абсолютно ничего. Кстати, мы никак не можем привязать и снимок женщины. Мы, конечно, опознали Вашингтона и Гувера, но... ты же не собираешься ограбить штаб-квартиру ФБР?
– Более умной мысли тебе в голову прийти не могло.
– А может, ты собираешься совершить налет на ФБР в Вашингтоне, сев на японский истребитель «Зеро»?
– Выходит вы и «Зеро» опознали?
– Да, у нас тут есть специалисты по Востоку.
– Шутишь? – заметил Глухой, и Карелла мог поклясться, что в это время Глухой иронично кивал головой и подмигивал.
– Но в целом это какой-то бред, – сказал Карелла. – Гувер, Вашингтон, этот тип с бакенбардами. Что ты хотел нам этим сказать?
– Неужели так уж трудно догадаться?
– Трудно, представь себе.
– В таком случае я вынужден констатировать факт, Карелла...
– Какой факт?
– Что ты абсолютно не компетентен...
– Я на твоем месте...
– Да-да, ты не можешь остановить осуществление моих планов, – продолжал Глухой.
– А что, тебе хочется, чтобы тебя остановили?
– Мне хотелось бы понаблюдать, как вы будете это делать.
– Да?
– Я тогда чувствую себя зверем, на которого идет охота. Это будоражит кровь, заставляет меня жить в полную силу. И тебя тоже, кстати. В общем, то, что вас интересует, можно назвать порочным кругом. – Глухой выделил последнее слово, и Карелла понял, что сделал он это намеренно. «Круг».
– Значит, это так можно назвать? – спросил Карелла.
– Да, я настоятельно вам это рекомендую. Иначе вы действительно получите дырку от бублика – зеро, – сказал Глухой и повесил трубку.
Карелла быстро достал из стола телефонный справочник района Айсола. Зеро – это круг, так намекнул Глухой. Карелла начал внимательно просматривать адреса, водя пальцем по страницам: "Первый Федеральный Банк:
Главный офис, Хайленд, 1265 – 380 – 1764
304 С 110 – 780 – 3751
Ятс-авеню, 304 – 271 – 0800
Бульвар Хэрси, 4404 – 983 – 6100
Норе, 371 – 642 – 8751
Ван Бурен Секл, 14 – 231 – 7244".
Карелла просмотрел весь список по телефонному справочнику Айсолы, затем проверил адреса отделений Первого Федерального Банка в справочниках остальных четырех районов. Ему показалось, что подходит только один адрес. Карелла застегнул верхнюю пуговицу рубашки, затянул галстук, вышел в коридор и сразу столкнулся с Мейером, выходившим из туалета.
– Ты куда? – спросил тот.
– В библиотеку, – на ходу ответил Карелла.
Теперь он знал, кто запечатлен на двух последних фотостатах. Этим человеком оказался не кто иной, как Мартин Ван Бурен (1782 – 1862), восьмой президент Соединенных Штатов Америки.
В городе многие улицы, проспекты, бульвары, мосты, аэропорты, университеты и даже скоростные магистрали называют именами бывших президентов. Тем, что небольшую площадь назвали именем Ван Бурена, бывшему президенту особой чести явно не оказали. В конце концов кто его сейчас помнил, кроме разве что жителей Киндеркука, города в штате Нью-Йорк, в котором он родился? Но факт остается фактом. На Ван Бурен Секл, 14, располагалось отделение Первого Федерального Банка. Наконец-то картинки начали проявляться. А может, это только показалось, думал Карелла, может окончательный смысл снимков совсем не в этом. Мысль об ошибке не давала Карелле покоя. Если все так просто, то вряд ли все так верно. Зачем Глухому подсказывать точное местонахождение банка, да еще объявлять заранее дату преступления? Здесь явно было что-то не так, и Карелла, мучительно над всем размышляя, ответа пока не находил.
Квартира жива только тогда, когда в ней живут люди. А когда люди отсутствуют, она становится обычным складом безжизненных вещей. Полицейскому, в одиночестве и темноте сидящему в квартире долгие часы, она напоминает кладбище мебели.
Берт Клинг сидел в кресле в пустой квартире на Ричардсон Драйв, 648, повернувшись лицом к входной двери. На улице была кромешная тьма. В одной руке детектива была рация, в другой он держал револьвер. Из последних сил Клинг боролся со сном. Изредка, когда глаза совсем слипались, он вызывал по рации Майка Ингерсола, который сидел в такой же засаде на Ричардсон Драйв, 653, в доме напротив. Их разговоры были как две капли воды похожи друг на друга.
– Привет, Майк.
– Привет, Берт. Как у тебя дела?
– Все тихо.
– Здесь тоже.
– Ладно, свяжусь позже.
– О'кей.
Без десяти двенадцать вдруг зазвонил телефон. От неожиданности Клинг чуть не вывалился из кресла. Телефон прозвонил шесть раз и затих. Через некоторое время, ушедшее, скорее всего, на набор номера, телефон зазвонил снова. На этот раз он звонил довольно долго. Клинг насчитал четырнадцать звонков. Очевидно, звонивший не знал, что хозяева квартиры в отъезде. Наверное, в первый раз он решил, что не туда попал. Но, с другой стороны, это мог быть и вор, который проверяет и перепроверяет, есть ли кто-нибудь дома. Если таким образом он убедился, что хозяев нет, то теперь он может спокойно подниматься, открывать двери и брать все что угодно.
Клинг выжидал.
В 12.30 на связь вышел Ингерсол.
– Привет, Берт. Как у тебя?
– Несколько раз звонил телефон, вот и все.
– А у меня тихо.
– Да, эта ночь, кажется, будет тянуться вечно, Майк.
– Но не больше, чем прошлая.
– Ладно, до связи.
– Давай.
Примерно каждые сорок минут они переговаривались между собой. Вор так и не появился. Начало светать. Клинг связался по рации с Ингерсолом и предложил расходиться по домам. Тот вздохнул и согласился:
– Да, наверное, ты прав. Может, выпьем кофе перед тем, как разойтись?
– Неплохая идея. Встретимся внизу.
Возле дома номер 657 стояла патрульная полицейская машина. В этом доме жила Августа. Клинг и Ингерсол быстро подошли к машине. Патрульный знал их в лицо. Клинг поинтересовался, что здесь произошло.
– Вор обчистил квартиру в этом доме.
– Шутишь?
– Не до смеха, – обиделся патрульный. Клинг и Ингерсол вошли в дом и постучали в квартиру управляющего. Вышла женщина в халате и сказала, что ее муж пошел наверх в квартиру 6Д вместе с полицейским. Клинг и Ингерсол поднялись на шестой этаж. Возле двери стоял напарник патрульного и рассматривал дверной замок, управляющий находился рядом.
– Ну, и что? – спросил Клинг.
– Следов взлома нет, наверное, открывали ключом, – доложил полицейский.
– А ну, давай посмотрим, Майк. Ты уже звонил в участок. Лью?
– Генри уже звонил. Я думал, вы приехали по нашему вызову.
– Нет, – отрицательно покачав головой, сказал Клинг и вошел в квартиру. Ингерсол последовал за ним. Планировка была такая же, как и в квартире Августы, живущей на одиннадцатом этаже, так что Клинг прекрасно знал, где спальня. В квартире был знакомый кавардак: одежда разбросана где только можно, на полу – перевернутые ящики, беспорядочные кучи белья.
– Чего-то не хватает, – сказал Ингерсол.
– Чего?
– Нет котенка.
Они подошли к платяному шкафу. Клинг, вспомнив миссис Анджиери, посмотрел за трельяж, памятуя, что тогда котенок завалился за него.
– Постой, а вот и он, – сказал Ингерсол.
Рядом с серебряным набором для ухода за волосами, который почему-то не привлек внимания вора, стояла небольшая стеклянная фигурка котенка с голубым бантиком на шее.
– Наверное, с живыми у него сейчас перебои, – мрачно заметил Ингерсол.
– Может, остались какие-нибудь отпечатки, – предположил Клинг.
– Сомнительно.
– Да, он слишком осторожен.
– Нет, ну как тебе нравится этот сукин сын? – не выдержав, взорвался Ингерсол. – Мы сидим, как дураки, и поджидаем его в двух разных квартирах, а он набирается наглости обчистить третью – у нас же под носом!
– Давай поговорим с управляющим.
Управляющему Филиппу Трэммелю было под шестьдесят. Был он худощав, одет в джинсы и джинсовую рубашку.
– Как вы обнаружили, что квартира ограблена? – спросил его Клинг.
– Я поднимался наверх, чтобы собрать мусор. У нас нет мусоропровода, поэтому жители обычно оставляют мусор в полиэтиленовых пакетах у черного входа, а я сношу его вниз. Это несложно. Вы скажете, что это не дело управляющего, но я не против того, чтобы немного помочь людям.
– И что вы обнаружили?
– Я увидел, что дверь квартиры 6Д открыта. Вспомнив, как ограбили мисс Блейер, я, конечно, зашел внутрь и вот что увидел. Кто-то уже успел побывать здесь до меня. Я сразу же вызвал полицию, и вот вы приехали.
– И вот мы приехали, – сокрушенно вздохнул Ингерсол.
– Восемьдесят седьмой участок, Карелла, – отрекомендовался он.
– Добрый день, детектив Карелла.
Карелла сразу узнал этот голос и жестом показал Мейеру, чтобы тот снял трубку параллельного аппарата.
– Добрый день. Давненько не слышал твоего голоса.
– Почта уже пришла? – спросил Глухой.
– Несколько минут назад.
– Просмотрел?
– Нет еще.
– А может, это уже следовало сделать?
– У меня такое чувство, будто я знаю, что там.
– А может, ты удивишься.
– Да нет, не уверен. Раньше все шло по одному сценарию.
– У тебя конверт перед глазами?
– Да, – ответил Карелла, выуживая из кучи бумаг большой желтый конверт. – Кстати, мое имя пишется через букву "в".
– Ну, извини, – сказал Глухой. – Почему бы тебе не распечатать конверт?
– Неужели ты не положишь трубку?
– Нет. Конечно, если это не займет много времени. А рисковать я, разумеется, не собираюсь, так что не стоит пытаться меня засечь.
Карелла вскрыл конверт и вытащил оттуда фотостат.
– Я опять удивлен, – мрачно заверил он. – Ну, и кто же этот парень?
– А ты что, не знаешь?
– Представь себе.
– Я думаю, ты врешь, – ответил Глухой и повесил трубку.
Карелла ждал. Он знал, что Глухой обязательно позвонит еще раз. И не ошибся.
– Восемьдесят седьмой полицейский участок. Детектив Карелла, – снова взял трубку Карелла.
– Извини за вынужденные меры предосторожности, – заговорил Глухой. – Я, конечно, не уверен, что вы можете быстро и точно меня засечь, но лучше лишний раз не рисковать.
– Так зачем ты прислал всю эту галерею? – начал Карелла.
– Ну-ну, Карелла, не огорчай меня.
– Нет, я серьезно. Кажется, мы уже все, что можно, перебрали. Ты не хочешь дать нам парочку подсказок?
– Нет, не могу, – ответил Глухой. – Боюсь, что вам придется поднапрячь свои мозговые извилины.
– Да, времени осталось маловато. Сегодня уже среда, а ты собираешься выполнить свое обещание в пятницу.
– Верно. Я тебе советую взять календарь и обвести эту дату кружком, чтобы не забыть.
– Уже обвел.
– Хорошо. В таком случае, ты уже на полпути к разгадке.
– А точнее?
– Подумай, – сказал Глухой и снова повесил трубку.
Карелла задумался. Прошло немало времени, Глухой позвонил только в половине четвертого.
– Что случилось? – спросил Карелла. – Тебе что, нужно было срочно идти на демонстрацию?
– Просто я решил немного потрепать тебе нервы.
– Тебе это удалось.
– Что ты можешь сказать о последнем фотостате?
– Абсолютно ничего. Кстати, мы никак не можем привязать и снимок женщины. Мы, конечно, опознали Вашингтона и Гувера, но... ты же не собираешься ограбить штаб-квартиру ФБР?
– Более умной мысли тебе в голову прийти не могло.
– А может, ты собираешься совершить налет на ФБР в Вашингтоне, сев на японский истребитель «Зеро»?
– Выходит вы и «Зеро» опознали?
– Да, у нас тут есть специалисты по Востоку.
– Шутишь? – заметил Глухой, и Карелла мог поклясться, что в это время Глухой иронично кивал головой и подмигивал.
– Но в целом это какой-то бред, – сказал Карелла. – Гувер, Вашингтон, этот тип с бакенбардами. Что ты хотел нам этим сказать?
– Неужели так уж трудно догадаться?
– Трудно, представь себе.
– В таком случае я вынужден констатировать факт, Карелла...
– Какой факт?
– Что ты абсолютно не компетентен...
– Я на твоем месте...
– Да-да, ты не можешь остановить осуществление моих планов, – продолжал Глухой.
– А что, тебе хочется, чтобы тебя остановили?
– Мне хотелось бы понаблюдать, как вы будете это делать.
– Да?
– Я тогда чувствую себя зверем, на которого идет охота. Это будоражит кровь, заставляет меня жить в полную силу. И тебя тоже, кстати. В общем, то, что вас интересует, можно назвать порочным кругом. – Глухой выделил последнее слово, и Карелла понял, что сделал он это намеренно. «Круг».
– Значит, это так можно назвать? – спросил Карелла.
– Да, я настоятельно вам это рекомендую. Иначе вы действительно получите дырку от бублика – зеро, – сказал Глухой и повесил трубку.
Карелла быстро достал из стола телефонный справочник района Айсола. Зеро – это круг, так намекнул Глухой. Карелла начал внимательно просматривать адреса, водя пальцем по страницам: "Первый Федеральный Банк:
Главный офис, Хайленд, 1265 – 380 – 1764
304 С 110 – 780 – 3751
Ятс-авеню, 304 – 271 – 0800
Бульвар Хэрси, 4404 – 983 – 6100
Норе, 371 – 642 – 8751
Ван Бурен Секл, 14 – 231 – 7244".
Карелла просмотрел весь список по телефонному справочнику Айсолы, затем проверил адреса отделений Первого Федерального Банка в справочниках остальных четырех районов. Ему показалось, что подходит только один адрес. Карелла застегнул верхнюю пуговицу рубашки, затянул галстук, вышел в коридор и сразу столкнулся с Мейером, выходившим из туалета.
– Ты куда? – спросил тот.
– В библиотеку, – на ходу ответил Карелла.
Теперь он знал, кто запечатлен на двух последних фотостатах. Этим человеком оказался не кто иной, как Мартин Ван Бурен (1782 – 1862), восьмой президент Соединенных Штатов Америки.
В городе многие улицы, проспекты, бульвары, мосты, аэропорты, университеты и даже скоростные магистрали называют именами бывших президентов. Тем, что небольшую площадь назвали именем Ван Бурена, бывшему президенту особой чести явно не оказали. В конце концов кто его сейчас помнил, кроме разве что жителей Киндеркука, города в штате Нью-Йорк, в котором он родился? Но факт остается фактом. На Ван Бурен Секл, 14, располагалось отделение Первого Федерального Банка. Наконец-то картинки начали проявляться. А может, это только показалось, думал Карелла, может окончательный смысл снимков совсем не в этом. Мысль об ошибке не давала Карелле покоя. Если все так просто, то вряд ли все так верно. Зачем Глухому подсказывать точное местонахождение банка, да еще объявлять заранее дату преступления? Здесь явно было что-то не так, и Карелла, мучительно над всем размышляя, ответа пока не находил.
Квартира жива только тогда, когда в ней живут люди. А когда люди отсутствуют, она становится обычным складом безжизненных вещей. Полицейскому, в одиночестве и темноте сидящему в квартире долгие часы, она напоминает кладбище мебели.
Берт Клинг сидел в кресле в пустой квартире на Ричардсон Драйв, 648, повернувшись лицом к входной двери. На улице была кромешная тьма. В одной руке детектива была рация, в другой он держал револьвер. Из последних сил Клинг боролся со сном. Изредка, когда глаза совсем слипались, он вызывал по рации Майка Ингерсола, который сидел в такой же засаде на Ричардсон Драйв, 653, в доме напротив. Их разговоры были как две капли воды похожи друг на друга.
– Привет, Майк.
– Привет, Берт. Как у тебя дела?
– Все тихо.
– Здесь тоже.
– Ладно, свяжусь позже.
– О'кей.
Без десяти двенадцать вдруг зазвонил телефон. От неожиданности Клинг чуть не вывалился из кресла. Телефон прозвонил шесть раз и затих. Через некоторое время, ушедшее, скорее всего, на набор номера, телефон зазвонил снова. На этот раз он звонил довольно долго. Клинг насчитал четырнадцать звонков. Очевидно, звонивший не знал, что хозяева квартиры в отъезде. Наверное, в первый раз он решил, что не туда попал. Но, с другой стороны, это мог быть и вор, который проверяет и перепроверяет, есть ли кто-нибудь дома. Если таким образом он убедился, что хозяев нет, то теперь он может спокойно подниматься, открывать двери и брать все что угодно.
Клинг выжидал.
В 12.30 на связь вышел Ингерсол.
– Привет, Берт. Как у тебя?
– Несколько раз звонил телефон, вот и все.
– А у меня тихо.
– Да, эта ночь, кажется, будет тянуться вечно, Майк.
– Но не больше, чем прошлая.
– Ладно, до связи.
– Давай.
Примерно каждые сорок минут они переговаривались между собой. Вор так и не появился. Начало светать. Клинг связался по рации с Ингерсолом и предложил расходиться по домам. Тот вздохнул и согласился:
– Да, наверное, ты прав. Может, выпьем кофе перед тем, как разойтись?
– Неплохая идея. Встретимся внизу.
Возле дома номер 657 стояла патрульная полицейская машина. В этом доме жила Августа. Клинг и Ингерсол быстро подошли к машине. Патрульный знал их в лицо. Клинг поинтересовался, что здесь произошло.
– Вор обчистил квартиру в этом доме.
– Шутишь?
– Не до смеха, – обиделся патрульный. Клинг и Ингерсол вошли в дом и постучали в квартиру управляющего. Вышла женщина в халате и сказала, что ее муж пошел наверх в квартиру 6Д вместе с полицейским. Клинг и Ингерсол поднялись на шестой этаж. Возле двери стоял напарник патрульного и рассматривал дверной замок, управляющий находился рядом.
– Ну, и что? – спросил Клинг.
– Следов взлома нет, наверное, открывали ключом, – доложил полицейский.
– А ну, давай посмотрим, Майк. Ты уже звонил в участок. Лью?
– Генри уже звонил. Я думал, вы приехали по нашему вызову.
– Нет, – отрицательно покачав головой, сказал Клинг и вошел в квартиру. Ингерсол последовал за ним. Планировка была такая же, как и в квартире Августы, живущей на одиннадцатом этаже, так что Клинг прекрасно знал, где спальня. В квартире был знакомый кавардак: одежда разбросана где только можно, на полу – перевернутые ящики, беспорядочные кучи белья.
– Чего-то не хватает, – сказал Ингерсол.
– Чего?
– Нет котенка.
Они подошли к платяному шкафу. Клинг, вспомнив миссис Анджиери, посмотрел за трельяж, памятуя, что тогда котенок завалился за него.
– Постой, а вот и он, – сказал Ингерсол.
Рядом с серебряным набором для ухода за волосами, который почему-то не привлек внимания вора, стояла небольшая стеклянная фигурка котенка с голубым бантиком на шее.
– Наверное, с живыми у него сейчас перебои, – мрачно заметил Ингерсол.
– Может, остались какие-нибудь отпечатки, – предположил Клинг.
– Сомнительно.
– Да, он слишком осторожен.
– Нет, ну как тебе нравится этот сукин сын? – не выдержав, взорвался Ингерсол. – Мы сидим, как дураки, и поджидаем его в двух разных квартирах, а он набирается наглости обчистить третью – у нас же под носом!
– Давай поговорим с управляющим.
Управляющему Филиппу Трэммелю было под шестьдесят. Был он худощав, одет в джинсы и джинсовую рубашку.
– Как вы обнаружили, что квартира ограблена? – спросил его Клинг.
– Я поднимался наверх, чтобы собрать мусор. У нас нет мусоропровода, поэтому жители обычно оставляют мусор в полиэтиленовых пакетах у черного входа, а я сношу его вниз. Это несложно. Вы скажете, что это не дело управляющего, но я не против того, чтобы немного помочь людям.
– И что вы обнаружили?
– Я увидел, что дверь квартиры 6Д открыта. Вспомнив, как ограбили мисс Блейер, я, конечно, зашел внутрь и вот что увидел. Кто-то уже успел побывать здесь до меня. Я сразу же вызвал полицию, и вот вы приехали.
– И вот мы приехали, – сокрушенно вздохнул Ингерсол.
Глава 14
Если тебе присылают по почте снимок футбольной команды, то первое, что ты думаешь о приславшем, это то, что он просто сумасшедший, если, конечно, ты не понимаешь, зачем он это сделал и что под этим подразумевается.
Если бы до этого ребята из восемьдесят седьмого участка не имели достаточно информации, то они бы в жизни не догадались, что может означать этот фотостат. Но, наученные прошлым опытом, они начали не спеша сопоставлять последний снимок с предыдущим.
Если Вашингтон означает «первый»...
А Гувер означает «федеральный».
Вильма Бэнки означает «банк».
То что же тогда значит...
Ван Бурен мог означать только самого себя, но он никак не увязывался с последним снимком.
Если «Зеро» означает «круглую площадь», то при чем здесь футбольная команда?
– Почему не бейсбольная? – спросил Мейер.
– Или хоккейная? – добавил в свою очередь Карелла.
– Или баскетбольная или ватерпольная, или волейбольная, черт возьми! – раздраженно сказал Хейз.
– Почему футбольная?
– Что он этим хочет сказать?
– Но он, вроде, все уже нам сообщил...
– Может, он хочет нам сказать, что все это для него игра?
– Но почему именно футбол?
– А почему бы и нет? Игра есть игра.
– Но не для Глухого.
– К тому же сейчас не футбольный сезон.
– Да, сейчас бейсбол в самом разгаре.
– Почему же все-таки футбол?
– Все, что было нужно, он нам уже сказал.
– Пару минут назад я говорил то же самое.
– Кто-нибудь звонил в восемьдесят шестой участок?
– Я. Вчера днем.
– Они прикроют банк завтра?
– Говорят, что муха не проскользнет.
– Может, у него в деле задействовано одиннадцать человек? – предположил Хейз.
– Что?
– Футбольная команда. Одиннадцать игроков.
– Нет, секунду, – сказал Карелла. – А что он все-таки нам не сообщил?
– Он все сообщил. Дату, название банка, адрес...
– Да, но не время.
– Одиннадцать, – снова повторил Хейз.
– Одиннадцать часов, – подтвердил Мейер.
– Да, – убежденно кивнул Карелла и снял трубку телефона. – Кто в восемьдесят шестом занимается этим делом?
Полицейские восемьдесят шестого участка ничем, кроме, разумеется, имен, не отличались от своих коллег из восемьдесят седьмого. Полицейские, как и все работающие в маленьких коллективах, становятся очень похожими друг на друга, и поэтому их очень трудно различать как отдельные индивидуальности.
До звонка Кареллы детектив первого ранга восемьдесят шестого участка Альберт Шмидт разговаривал с мистером Альтоном, управляющим одного из отделений Первого Федерального Банка. Но после разговора с Кареллой появилась важная дополнительная информация, и Шмидту пришлось второй раз навещать банк лично.
Мистер Альтон, маленький толстенький человечек с лысеющей головой, до сих пор, по-видимому, не мог отойти после первого разговора с полицией. Новый визит детектива, сообщившего еще и точное время ограбления, окончательно вверг управляющего в уныние.
– Но я никак в толк не возьму, – говорил он, – откуда им известно даже точное время ограбления?
– Не знаю, – задумчиво произнес Шмидт. – Может, бандиты вообще не придут, сэр. Может, они все это специально придумали, чтобы сбить нас с толку.
– Но вы же говорили, что на этом участке висит столько преступлений...
– Да, он нам доставил кучу неприятностей. Не мне, конечно, лично, а всему полицейскому управлению. Поэтому мы и считаем, что лучше лишний раз перестраховаться.
– Не знаю, не знаю, – качая головой, говорил мистер Альтон. – Пятница у нас самый напряженный день. По пятницам мы выплачиваем наличные рабочим сразу трех заводов. Если вы замените...
– Да, мы как раз думаем, что преступники рассчитывают взять эти деньги, мистер Альтон. Именно зарплату.
– Да, но если вы замените моих кассиров своими людьми, то как мы сможем обслуживать наших клиентов?
– Вы полагаете, что если грабители унесут полмиллиона долларов, обслуживание значительно улучшится?
– Нет, конечно, но... – мистер Альтон снова покачал головой. – Когда ваши люди будут здесь?
– А во сколько вы открываетесь?
– В девять.
– Значит, к этому времени наши люди уже будут здесь, – сказал Шмидт.
В помещении восемьдесят седьмого полицейского участка, очевидно, в предвкушении поимки Глухого, царило оживление, звучали шутки и смех.
– Представляешь, этот тип покупает слуховой аппарат, – рассказывал Мейер, – и расхваливает его своим друзьям, мол, это лучшее вложение капитала, которое я когда-либо делал в своей жизни. Теперь, даже если я наверху в своей спальне, я сразу слышу, как внизу закипает чайник! Если мне навстречу едет машина, то я знаю об этом уже за милю. Это самая классная вещь, которую я когда-либо покупал! Ну вот, он все это рассказывает, друзья согласно кивают, а один спрашивает: «И сколько же ты за нее заплатил?» А он смотрит на часы и отвечает: «Без четверти два».
Зазвонил телефон.
Клинг, все еще корчась от смеха, поднял трубку.
– Восемьдесят седьмой участок. Детектив Клинг.
– Берт, это я.
– О, привет. Августа.
– Да, этот парень просто великолепно играл на скрипке, – рассказывал уже Хейз. – Когда он начинал играть, люди переставали бить друг другу морды, собаки – гоняться за кошками...
– Берт, через полчаса я заканчиваю работу, – сказала Августа. – Когда ты освободишься?
– Не раньше четырех, – ответил Клинг. – А что?
– Ну, я подумала, может, мы могли бы заняться любовью прямо днем...
– Этот парень был прямо универсальный миротворец, – продолжал Хейз. – Он пошел в ООН, и ему оплатили испытательную поездку в африканские джунгли – сыграть на скрипке диким животным, чтобы они перестали пожирать друг друга. А потом он планировал отправиться в кругосветное миротворческое турне.
– Ну... – сказал Клинг, украдкой взглянув на своих коллег. – Я думаю, мне удастся смотаться немного раньше. Ты сейчас где?
– Я...
– Секунду, я возьму карандаш.
– В джунглях, в самой глубокой чаще, он останавливается под пробковым деревом, достает свой инструмент и начинает играть, – говорил Хейз.
– Говори, – сказал Клинг, придвигая блокнот поближе.
– Вокруг начинают собираться звери: львы, носороги, бегемоты, шакалы, жирафы, – ну, в общем, все, кто там живет. Из скрипки льется волшебная музыка, звери кружком сидят вокруг него, нежно обнявшись, никто не дерется, все мирно слушают...
– Да, записал, – сказал Клинг.
– Ну вот, наш парень продолжает играть, и вдруг один леопард подкрадывается по ветке, оказывается прямо у него над головой, прыгает и съедает его живьем!
– Увидимся через полчаса, – тихо произнес Клинг и положил трубку.
– Звери потрясены! – говорил Хейз. – Выходит лев и спрашивает леопарда: «Зачем ты это сделал? Этот парень приехал к нам из далекой Америки, забрался в самую чащу, он принес с собой свою скрипку, он играл такую волшебную музыку, что мы забыли все свои распри. Зачем совершил ты эту гнусность?» А леопард прикладывает лапу к уху и спрашивает: «Что-что?»
Взрыв хохота потряс стены участка, не смеялся один Клинг.
– Если зайдет Майк Ингерсол, – совершенно серьезно сказал он, словно собирался отправиться на смертельно опасное дело, – я буду в квартире мисс Блейер.
– Что случилось? – шепотом спросила Августа.
– Не знаю, – ответил Клинг.
– Может, я делаю что-то не так?
– Нет-нет.
– Если я...
– Нет, Августа, нет. Все...
– Тогда в чем же дело?
– Мне кажется, я немного тебя боюсь.
– Боишься?
– Да, я все время думаю, что делает такой неуклюжий парень из Риверхеда, как я, в постели с такой необыкновенно красивой девушкой?
– Ты совсем не неуклюжий, – сказала Августа и дотронулась кончиками пальцев до его губ.
– Но я почему-то чувствую себя ужасно неуклюжим.
– Но почему?
– Потому что ты так прекрасна...
– Берт, если ты снова заведешь эту пластинку, мне придется огреть тебя молотком по голове.
– Откуда ты знаешь про молоток?
– А что я знаю?
– Молоток – лучшее оружие самозащиты для женщины.
– А я и не знала.
Несколько секунд они молчали.
– Успокойся, – сказала Августа.
– Но я действительно от тебя без ума.
– Если ты хочешь, чтобы я стала уродиной, то я могу превратиться и в черта. Смотри, – сказала она и скорчила гримасу. – Ну как?
– Прекрасно, – мечтательно вздохнул Клинг.
– Так, где мой молоток? – спросила Августа и, соскользнув с кровати, голая, вышла из спальни.
Он услышал, как она копается в ящиках на кухне. Когда Августа вернулась, в руке у нее действительно был молоток.
– Тебя когда-нибудь били молотком? – спросила она, присаживаясь рядом с ним на кровати. Она скрестила в позе лотоса свои длинные, стройные ноги, выпрямила спину, приподняла подбородок и так и застыла с молотком в правой руке.
– Нет. Многое было, но молотком еще ни разу.
– А в тебя стреляли?
– Да.
– Это после того? – спросила она, показав молотком на шрам на его плече.
– Да.
– Больно было?
– Больно.
– Можно, я поцелую твой шрам? – и, грациозно склонившись над его телом. Августа нежно поцеловала его плечо. Затем она снова вернулась в прежнее положение.
– Ты сейчас связался с сумасшедшей маньячкой, которая лупит всех молотком по голове, – страшно заговорила она. – Еще одно слово о моей красоте, и твоим друзьям придется расследовать еще одно убийство. Ты понял?
– Понял, – ответил Клинг.
– Будем считать это необходимым вступлением к сексу, так как в следующие десять минут я собираюсь разнести здесь все в пух и прах. А если ты мне не ответишь тем же, я разобью твою башку на мелкие кусочки. Одним ударом. А кстати, неплохо было бы начать с одного сильного удара, – она быстро наклонилась к нему, и Клинг почувствовал, как язык Августы раскрыл его губы и прильнул к его языку.
– Я вижу, что до тебя, наконец, дошло, – сказала Августа. – Оказывается, нужен был молоток.
– Наверное, – прошептал Клинг.
Неожиданно она подняла голову и, вытянув ноги, тесно прижалась к нему всем телом, не выпуская молоток из руки.
– Слушай, – прошептала она.
– Слушаю.
– А ведь мы стали очень нужны друг другу.
– Да.
– Я до смерти боюсь за тебя, – сказала Августа, и ее дыхание, казалось, замерло навечно. – Я никогда в жизни не испытывала таких чувств ни к одному мужчине. Ты веришь мне, Берт?
– Конечно, Августа.
– А сейчас давай заниматься любовью.
– Да, Августа.
– У нас будет прекрасная, волшебная любовь!
– Да!
– А теперь... дотронься до меня, – прошептала Августа, и молоток выскользнул из ее руки...
Телефон звонил четыре раза, пока они были в постели. Всякий раз отвечал автоответчик.
– Может, что-то важное, – прошептал Клинг после последнего звонка.
– Для меня нет ничего важней тебя, – ответила Августа и, быстро поднявшись, пошла на кухню. С кухни она принесла бутылку шампанского.
– О, замечательно! Как ты догадалась, что я умираю от жажды?
– Ты открывай, а я пока придумаю тост.
– Ты забыла стакан.
– Любовникам не нужны стаканы.
– А вот моей бабушке были нужны.
– А у нее что, есть любовник?
– Спроси у моего дедушки.
Клинг откупорил бутылку.
– Придумала тост?
– Ты пролил шампанское прямо на простыню.
– Ну давай же, давай выпьем за... за кого хочешь.
– Тогда, может, за Джона и Марту Митчел?
– Почему нет? За...
– А может, за нас? – Августа осторожно взяла у него из рук бутылку и, подняв ее, торжественно произнесла: – За Берта и Августу! И за... – она задумалась.
– Ну же!
Августа внимательно смотрела ему в глаза, держа бутылку в поднятой руке.
– И за свершение всех желании! – быстро закончила она, затем глотнула из горлышка и передала бутылку Клингу.
Клинг не мог оторвать глаз от ее лица. Глядя Августе прямо в глаза, он сказал:
– За нас! Навсегда!
Немного погодя. Августа поднялась с кровати.
– Уже уходишь? И это после таких прекрасных слов? – шутя произнес Клинг.
– Я всего лишь в ванную, – улыбнулась Августа.
– В таком случае, на обратном пути проверь телефон.
– Зачем?
– Я же полицейский.
– К черту этот телефон!
Все-таки она проверила автоответчик и, вернувшись, сказала, что третий звонок был ему.
– Кто звонил?
– Некто Мейер. Он сказал, что миссис Ангермен готова установить личность преступника.
– Кто там? – спросил Ингерсол.
– Это я, Клинг.
– Кто?
– Клинг.
– А, секунду, Берт.
Клинг услышал звуки снимаемой дверной цепочки и отпираемого замка. Ингерсол был в пижаме и тапочках.
Если бы до этого ребята из восемьдесят седьмого участка не имели достаточно информации, то они бы в жизни не догадались, что может означать этот фотостат. Но, наученные прошлым опытом, они начали не спеша сопоставлять последний снимок с предыдущим.
Если Вашингтон означает «первый»...
А Гувер означает «федеральный».
Вильма Бэнки означает «банк».
То что же тогда значит...
Ван Бурен мог означать только самого себя, но он никак не увязывался с последним снимком.
Если «Зеро» означает «круглую площадь», то при чем здесь футбольная команда?
– Почему не бейсбольная? – спросил Мейер.
– Или хоккейная? – добавил в свою очередь Карелла.
– Или баскетбольная или ватерпольная, или волейбольная, черт возьми! – раздраженно сказал Хейз.
– Почему футбольная?
– Что он этим хочет сказать?
– Но он, вроде, все уже нам сообщил...
– Может, он хочет нам сказать, что все это для него игра?
– Но почему именно футбол?
– А почему бы и нет? Игра есть игра.
– Но не для Глухого.
– К тому же сейчас не футбольный сезон.
– Да, сейчас бейсбол в самом разгаре.
– Почему же все-таки футбол?
– Все, что было нужно, он нам уже сказал.
– Пару минут назад я говорил то же самое.
– Кто-нибудь звонил в восемьдесят шестой участок?
– Я. Вчера днем.
– Они прикроют банк завтра?
– Говорят, что муха не проскользнет.
– Может, у него в деле задействовано одиннадцать человек? – предположил Хейз.
– Что?
– Футбольная команда. Одиннадцать игроков.
– Нет, секунду, – сказал Карелла. – А что он все-таки нам не сообщил?
– Он все сообщил. Дату, название банка, адрес...
– Да, но не время.
– Одиннадцать, – снова повторил Хейз.
– Одиннадцать часов, – подтвердил Мейер.
– Да, – убежденно кивнул Карелла и снял трубку телефона. – Кто в восемьдесят шестом занимается этим делом?
Полицейские восемьдесят шестого участка ничем, кроме, разумеется, имен, не отличались от своих коллег из восемьдесят седьмого. Полицейские, как и все работающие в маленьких коллективах, становятся очень похожими друг на друга, и поэтому их очень трудно различать как отдельные индивидуальности.
До звонка Кареллы детектив первого ранга восемьдесят шестого участка Альберт Шмидт разговаривал с мистером Альтоном, управляющим одного из отделений Первого Федерального Банка. Но после разговора с Кареллой появилась важная дополнительная информация, и Шмидту пришлось второй раз навещать банк лично.
Мистер Альтон, маленький толстенький человечек с лысеющей головой, до сих пор, по-видимому, не мог отойти после первого разговора с полицией. Новый визит детектива, сообщившего еще и точное время ограбления, окончательно вверг управляющего в уныние.
– Но я никак в толк не возьму, – говорил он, – откуда им известно даже точное время ограбления?
– Не знаю, – задумчиво произнес Шмидт. – Может, бандиты вообще не придут, сэр. Может, они все это специально придумали, чтобы сбить нас с толку.
– Но вы же говорили, что на этом участке висит столько преступлений...
– Да, он нам доставил кучу неприятностей. Не мне, конечно, лично, а всему полицейскому управлению. Поэтому мы и считаем, что лучше лишний раз перестраховаться.
– Не знаю, не знаю, – качая головой, говорил мистер Альтон. – Пятница у нас самый напряженный день. По пятницам мы выплачиваем наличные рабочим сразу трех заводов. Если вы замените...
– Да, мы как раз думаем, что преступники рассчитывают взять эти деньги, мистер Альтон. Именно зарплату.
– Да, но если вы замените моих кассиров своими людьми, то как мы сможем обслуживать наших клиентов?
– Вы полагаете, что если грабители унесут полмиллиона долларов, обслуживание значительно улучшится?
– Нет, конечно, но... – мистер Альтон снова покачал головой. – Когда ваши люди будут здесь?
– А во сколько вы открываетесь?
– В девять.
– Значит, к этому времени наши люди уже будут здесь, – сказал Шмидт.
В помещении восемьдесят седьмого полицейского участка, очевидно, в предвкушении поимки Глухого, царило оживление, звучали шутки и смех.
– Представляешь, этот тип покупает слуховой аппарат, – рассказывал Мейер, – и расхваливает его своим друзьям, мол, это лучшее вложение капитала, которое я когда-либо делал в своей жизни. Теперь, даже если я наверху в своей спальне, я сразу слышу, как внизу закипает чайник! Если мне навстречу едет машина, то я знаю об этом уже за милю. Это самая классная вещь, которую я когда-либо покупал! Ну вот, он все это рассказывает, друзья согласно кивают, а один спрашивает: «И сколько же ты за нее заплатил?» А он смотрит на часы и отвечает: «Без четверти два».
Зазвонил телефон.
Клинг, все еще корчась от смеха, поднял трубку.
– Восемьдесят седьмой участок. Детектив Клинг.
– Берт, это я.
– О, привет. Августа.
– Да, этот парень просто великолепно играл на скрипке, – рассказывал уже Хейз. – Когда он начинал играть, люди переставали бить друг другу морды, собаки – гоняться за кошками...
– Берт, через полчаса я заканчиваю работу, – сказала Августа. – Когда ты освободишься?
– Не раньше четырех, – ответил Клинг. – А что?
– Ну, я подумала, может, мы могли бы заняться любовью прямо днем...
– Этот парень был прямо универсальный миротворец, – продолжал Хейз. – Он пошел в ООН, и ему оплатили испытательную поездку в африканские джунгли – сыграть на скрипке диким животным, чтобы они перестали пожирать друг друга. А потом он планировал отправиться в кругосветное миротворческое турне.
– Ну... – сказал Клинг, украдкой взглянув на своих коллег. – Я думаю, мне удастся смотаться немного раньше. Ты сейчас где?
– Я...
– Секунду, я возьму карандаш.
– В джунглях, в самой глубокой чаще, он останавливается под пробковым деревом, достает свой инструмент и начинает играть, – говорил Хейз.
– Говори, – сказал Клинг, придвигая блокнот поближе.
– Вокруг начинают собираться звери: львы, носороги, бегемоты, шакалы, жирафы, – ну, в общем, все, кто там живет. Из скрипки льется волшебная музыка, звери кружком сидят вокруг него, нежно обнявшись, никто не дерется, все мирно слушают...
– Да, записал, – сказал Клинг.
– Ну вот, наш парень продолжает играть, и вдруг один леопард подкрадывается по ветке, оказывается прямо у него над головой, прыгает и съедает его живьем!
– Увидимся через полчаса, – тихо произнес Клинг и положил трубку.
– Звери потрясены! – говорил Хейз. – Выходит лев и спрашивает леопарда: «Зачем ты это сделал? Этот парень приехал к нам из далекой Америки, забрался в самую чащу, он принес с собой свою скрипку, он играл такую волшебную музыку, что мы забыли все свои распри. Зачем совершил ты эту гнусность?» А леопард прикладывает лапу к уху и спрашивает: «Что-что?»
Взрыв хохота потряс стены участка, не смеялся один Клинг.
– Если зайдет Майк Ингерсол, – совершенно серьезно сказал он, словно собирался отправиться на смертельно опасное дело, – я буду в квартире мисс Блейер.
* * *
Они занимались любовью в сумраке спальни. Однако на этот раз что-то не ладилось.– Что случилось? – шепотом спросила Августа.
– Не знаю, – ответил Клинг.
– Может, я делаю что-то не так?
– Нет-нет.
– Если я...
– Нет, Августа, нет. Все...
– Тогда в чем же дело?
– Мне кажется, я немного тебя боюсь.
– Боишься?
– Да, я все время думаю, что делает такой неуклюжий парень из Риверхеда, как я, в постели с такой необыкновенно красивой девушкой?
– Ты совсем не неуклюжий, – сказала Августа и дотронулась кончиками пальцев до его губ.
– Но я почему-то чувствую себя ужасно неуклюжим.
– Но почему?
– Потому что ты так прекрасна...
– Берт, если ты снова заведешь эту пластинку, мне придется огреть тебя молотком по голове.
– Откуда ты знаешь про молоток?
– А что я знаю?
– Молоток – лучшее оружие самозащиты для женщины.
– А я и не знала.
Несколько секунд они молчали.
– Успокойся, – сказала Августа.
– Но я действительно от тебя без ума.
– Если ты хочешь, чтобы я стала уродиной, то я могу превратиться и в черта. Смотри, – сказала она и скорчила гримасу. – Ну как?
– Прекрасно, – мечтательно вздохнул Клинг.
– Так, где мой молоток? – спросила Августа и, соскользнув с кровати, голая, вышла из спальни.
Он услышал, как она копается в ящиках на кухне. Когда Августа вернулась, в руке у нее действительно был молоток.
– Тебя когда-нибудь били молотком? – спросила она, присаживаясь рядом с ним на кровати. Она скрестила в позе лотоса свои длинные, стройные ноги, выпрямила спину, приподняла подбородок и так и застыла с молотком в правой руке.
– Нет. Многое было, но молотком еще ни разу.
– А в тебя стреляли?
– Да.
– Это после того? – спросила она, показав молотком на шрам на его плече.
– Да.
– Больно было?
– Больно.
– Можно, я поцелую твой шрам? – и, грациозно склонившись над его телом. Августа нежно поцеловала его плечо. Затем она снова вернулась в прежнее положение.
– Ты сейчас связался с сумасшедшей маньячкой, которая лупит всех молотком по голове, – страшно заговорила она. – Еще одно слово о моей красоте, и твоим друзьям придется расследовать еще одно убийство. Ты понял?
– Понял, – ответил Клинг.
– Будем считать это необходимым вступлением к сексу, так как в следующие десять минут я собираюсь разнести здесь все в пух и прах. А если ты мне не ответишь тем же, я разобью твою башку на мелкие кусочки. Одним ударом. А кстати, неплохо было бы начать с одного сильного удара, – она быстро наклонилась к нему, и Клинг почувствовал, как язык Августы раскрыл его губы и прильнул к его языку.
– Я вижу, что до тебя, наконец, дошло, – сказала Августа. – Оказывается, нужен был молоток.
– Наверное, – прошептал Клинг.
Неожиданно она подняла голову и, вытянув ноги, тесно прижалась к нему всем телом, не выпуская молоток из руки.
– Слушай, – прошептала она.
– Слушаю.
– А ведь мы стали очень нужны друг другу.
– Да.
– Я до смерти боюсь за тебя, – сказала Августа, и ее дыхание, казалось, замерло навечно. – Я никогда в жизни не испытывала таких чувств ни к одному мужчине. Ты веришь мне, Берт?
– Конечно, Августа.
– А сейчас давай заниматься любовью.
– Да, Августа.
– У нас будет прекрасная, волшебная любовь!
– Да!
– А теперь... дотронься до меня, – прошептала Августа, и молоток выскользнул из ее руки...
Телефон звонил четыре раза, пока они были в постели. Всякий раз отвечал автоответчик.
– Может, что-то важное, – прошептал Клинг после последнего звонка.
– Для меня нет ничего важней тебя, – ответила Августа и, быстро поднявшись, пошла на кухню. С кухни она принесла бутылку шампанского.
– О, замечательно! Как ты догадалась, что я умираю от жажды?
– Ты открывай, а я пока придумаю тост.
– Ты забыла стакан.
– Любовникам не нужны стаканы.
– А вот моей бабушке были нужны.
– А у нее что, есть любовник?
– Спроси у моего дедушки.
Клинг откупорил бутылку.
– Придумала тост?
– Ты пролил шампанское прямо на простыню.
– Ну давай же, давай выпьем за... за кого хочешь.
– Тогда, может, за Джона и Марту Митчел?
– Почему нет? За...
– А может, за нас? – Августа осторожно взяла у него из рук бутылку и, подняв ее, торжественно произнесла: – За Берта и Августу! И за... – она задумалась.
– Ну же!
Августа внимательно смотрела ему в глаза, держа бутылку в поднятой руке.
– И за свершение всех желании! – быстро закончила она, затем глотнула из горлышка и передала бутылку Клингу.
Клинг не мог оторвать глаз от ее лица. Глядя Августе прямо в глаза, он сказал:
– За нас! Навсегда!
Немного погодя. Августа поднялась с кровати.
– Уже уходишь? И это после таких прекрасных слов? – шутя произнес Клинг.
– Я всего лишь в ванную, – улыбнулась Августа.
– В таком случае, на обратном пути проверь телефон.
– Зачем?
– Я же полицейский.
– К черту этот телефон!
Все-таки она проверила автоответчик и, вернувшись, сказала, что третий звонок был ему.
– Кто звонил?
– Некто Мейер. Он сказал, что миссис Ангермен готова установить личность преступника.
* * *
Клинг постучал в дверь квартиры Майка Ингерсола в десять минут двенадцатого ночи. Он слышал голоса внутри и, наконец, расслышал приближающиеся шаги.– Кто там? – спросил Ингерсол.
– Это я, Клинг.
– Кто?
– Клинг.
– А, секунду, Берт.
Клинг услышал звуки снимаемой дверной цепочки и отпираемого замка. Ингерсол был в пижаме и тапочках.