Страница:
Николя вытащил медальон на золотой цепочке и открыл крышку, чтобы еще раз взглянуть на лицо, которое за два года изучил, как свое собственное. Золотисто-медовые глаза красавицы насмешливо следили с портрета за каждым его движением. Подчас Николя казалось, что если хорошенько прислушаться, то можно различить отзвук высокомерного смеха. А эта влекущая улыбка… Разве не справедливо будет признаться, что очаровательная улыбка с каждым днем все больше пленяет его сердце? Николя поежился и презрительно хмыкнул. Угораздило же оказаться во власти женщины, которую он даже никогда не видел и с которой связан лишь косвенно — обещанием, данным сестре у ложа ее умирающего сына. Слава Богу, Джулиан выкарабкался, и вопрос о мести стоит теперь не так остро. Нельзя сказать, чтобы для Джулиана эта история прошла бесследно, душевная рана еще не скоро зарубцуется. Он получил от жизни хороший урок и в следующий раз наверняка поостережется бездумно бросать под ноги женщине свое сердце.
Жестокая усмешка тронула губы Николя, когда он стал придумывать наказание для Мары О'Флинн.
То высокомерие и невероятная гордыня, с какой она относится к жалким смертным, возмущали его до глубины души. Он еще раз взглянул на изображение и погрузился в тягостные раздумья. Сегодня вечером, без сомнения, Шанталь встретил именно ту женщину, с которой писали этот портрет. Но она оказалась совсем не той, которую он искал. Так что Николя поставлен перед необходимостью принять трудное решение: либо он доверится своему внутреннему чутью, которое подсказывает, что все обстоит совсем не так, как это хотят представить калифорнийцы; либо он им поверит и признает эту женщину их родственницей. Откровенно говоря, Николя не видел причины, побуждающей бы их лгать ему.
Если удастся пробыть на ранчо несколько дней, то вреда от этого никому не будет — Карл как раз окончательно поправится, а он сам отдохнет перед возвращением на прииски. Кроме того, ему невероятно интересно поближе познакомиться с этой Амайей Воган, которая обладает таким поразительным сходством с Марой О'Флинн.
Глава 4
— Мне это совсем не нравится, Джэми, — сказала Mapa, с тревогой глядя в пылающее болезненным румянцем лицо Пэдди.
— Об этом надо было думать вчера, когда вы продержали ребенка под палящим солнцем целый день, кормили бог знает чем и вдобавок растрясли в седле по вечернему холоду, — отчитала ее Джэми, поправляя на постели мальчика сбившиеся простыни. — Удивляюсь, как вы сами не подхватили простуду. Лучшего способа заболеть, чем прожариться, как следует на солнце, а потом оказаться на ледяном ветру, не придумаешь.
— Боюсь, что в округе нет доктора, — заметила Mapa, положив руку на пылающий лоб малыша. — Но если учесть, что Пэдди часто простужается, может быть, и нечего особенно беспокоиться.
— Слава Богу, я вырастила вас с Бренданом и могу справиться с любой болячкой, начиная с ссадины и кончая ангиной. И Пэдди вылечу сама, так что незачем посылать за доктором. Все эти шарлатаны только и умеют делать вид, что много знают. — Джэми состроила гримасу, выражавшую презрение ко всем медицинским дипломам на свете.
Пэдди закашлялся, потом громко чихнул и заворочался под одеялом.
— Не хочу больше лежать в постели, Mapa, — плаксивым голосом заявил он. — Вчера, когда мы играли у ручья, дон Андрес сказал, что я могу сам ездить на пони, как и остальные мальчики.
— Неужели он так и сказал? — недоверчиво переспросила Mapa. — Ну что ж, я выскажу ему свое мнение на этот счет. Надеюсь, ты не приукрасил в разговоре с ним свое умение ездить верхом?
— Я уже не маленький, Mapa! — сердито воскликнул Пэдди. — Ты всегда все делаешь для того, чтобы испортить мне жизнь.
— Пэдди! — От неожиданности Mapa не сразу нашлась что ответить. — Как ты можешь так говорить? По-моему, тебе следует извиниться.
— Как можно всерьез относиться к словам малыша, когда он в таком состоянии! — Джэми постаралась смягчить возмущение Мары.
Пэдди обиженно насупился и прикусил губу, разглядывая кружева на рукаве ночной рубашки, избегая при этом смотреть на Мару.
— Ну что ж, очень хорошо, малыш. Если ты действительно так считаешь, я ухожу, — раздраженно отозвалась девушка, потирая ноющий висок. Она была не в настроении терпеливо сносить капризы Пэдди. — Джэми, проследи, чтобы он оставался в постели весь день. Я зайду позже.
Не оглядываясь, Mapa пошла к двери, но не успела взяться за ручку, как голос Пэдди заставил ее остановиться.
— Mapa, не сердись на меня, я не хотел тебя обидеть, — дрожащим голосом вымолвил мальчик. Он вдруг испугался, что Mapa перестанет его любить и станет обращаться с ним так же холодно, как и с другими людьми.
Девушка обернулась и подошла к его кровати. Пэдди быстро вылез из-под одеяла и встал на колени, длинная, до пят, ночная рубашка, влажная от пота, сбилась и закрутилась вокруг худого, ослабленного болезнью тельца. Mapa обняла малыша, расцеловала в обе щеки и, расправив рубашку и простыни, уложила обратно.
— Пэдди, любовь моя, — ласково шепнула она. — Если бы ты не был таким маленьким мошенником, я, возможно, любила бы тебя немного меньше.
Пэдди чмокнул ее в щеку и улегся на подушку, проказливо и самодовольно улыбаясь.
— Наступит день, когда кое-кто будет вертеть вами, как ему заблагорассудится, — предостерегла Джэми, наблюдая со стороны за сценой примирения.
— Не думаю, — спокойно ответила Mapa, и беспечная улыбка заиграла на ее губах.
— Хм! — сердито тряхнула головой Джэми. — Некоторые считают себя очень умными и не желают никого слушать, а хватятся — поздно будет, останется только локти кусать. Я на месте кое-кого не стала бы зарекаться, — пустилась философствовать Джэми, делая вид, что ее рассуждения ни к кому конкретно не относятся.
— А я на месте кое-кого не стала бы распускать язык, а не то это может плохо кончиться. — Глаза Мары угрожающе сверкнули.
— Поступайте, как знаете, — махнула рукой Джэми, снимая с себя всякую ответственность.
Mapa пообещала Пэдди поскорее вернуться, чтобы рассказать сказку и поиграть с ним, и направилась по галерее в столовую, где собирались на завтрак хозяева ранчо и их гости, по крайней мере те из них, кто сумеет к этому часу разлепить сонные веки и наберется смелости взглянуть на солнечное летнее утро. Девушка была в прекрасном настроении и, пересекая задний двор, с удовольствием прислушивалась к легкому шелесту своих юбок и приветливо улыбалась встречавшимся ей на пути слугам.
Совершенно преобразившись, Mapa пересекла порог столовой, ее лицо выражало спокойное достоинство и суровую неприступность. Светло-коричневое платье из легкой ткани с белым воротничком под горло, отороченным кружавчиками, и длинные перчатки как нельзя лучше соответствовали облику английской племянницы дона Луиса, воспитанной в строгих правилах. Mapa церемонно кивнула Брендану, который маленькими глотками пил. крепкий кофе, непроизвольно морщась от горечи.
— Доброе утро, — ответил он Маре, опустившейся на стул рядом с ним.
Брендан совершенно случайно надел коричневый сюртук, отчего внешнее сходство между братом и сестрой могло броситься в глаза даже не отличавшемуся проницательностью стороннему наблюдателю. — Ты неважно выглядишь, — добавил он, замечая темные круги у нее под глазами.
— Снова эта проклятая головная боль, — шепнула она и мило улыбнулась донье Исидоре, жестом отказываясь от телятины, которую хозяйка предлагала гостям.
— Вы чересчур худы, Амайя, — сказала донья Исидора, неодобрительно покосившись на Мару, пившую черный кофе, не пожелав при этом завтракать. — Вам не мешает немного поправиться. Тогда вы будете лучше себя чувствовать и станете получать больше радости от жизни — как донья Хасинта, например, — добавила она со злорадной усмешкой, поскольку донья Хасинта отличалась отменным аппетитом и уже выказывала первые признаки полноты.
— Луис доволен, это главное, — с невозмутимой улыбкой ответила та, накладывая себе вторую порцию телятины. — И возможно, другим это тоже приятно, — добавила она, бросив кокетливый взгляд в сторону Брендана.
Брендан поспешно проглотил кусок тортильи, сделал большой глоток кофе и с галантностью ловеласа отозвался.
— Мадам, вы были бы очень популярны в Европе. Вы невероятно похожи на дорогую сердцу каждого британца королеву Викторию. Это хрупкая женщина и немного… и с приятно округлыми формами. Очаровательная женщина, идеал гармонии! — восторженно заключил Брендан, всем своим видом давая понять, что последняя его реплика относится отнюдь не к королеве Виктории.
— А вы встречались с королевой Англии? — польщенная таким сравнением, спросила донья Хасинта.
— Мне случалось бывать на некоторых общественных мероприятиях, где она также присутствовала, — честно признался Брендан.
― Кажется, однажды это случилось в театре? — не поднимая глаз от чашки с кофе, спросила Mapa.
— Да-да. Мне кажется, ты права, — серьезно ответил Брендан после минутного размышления. — Как сейчас помню, это была прекрасная постановка. Должен признать, что труппа играла на славу. Особенно один актер… не помню, как его звали, но он был поистине великолепен. И кстати, дьявольски хорош собой, — добавил он с самодовольной улыбкой.
Mapa не удержалась и усмехнулась, признавая тем самым актерский талант брата. В этот момент дверь распахнулась и в столовую вошли Николя Шанталь и дон Андрес. Француз, похоже, сопровождал хозяина ранчо в его ежедневной поездке по долине и одет был соответствующим образом: в покрытые слоем рыжей пыли высокие сапоги, узкие черные брюки, темно-зеленый сюртук для верховой езды, из-под которого виднелись кожаный жилет и белая сорочка с галстуком, заколотым булавкой. Его темные волосы разметал и спутал ветер, а на лице то и дело появлялась открытая улыбка, обнажавшая два ряда ровных белых зубов — дон Андрес, по всей видимости, рассказывал своему спутнику что-то веселое. Мару восхитила эта подкупающая, обезоруживающая улыбка, которая так не вязалась с его суровым, мужественным обликом. Она стирала с его губ презрительную циническую усмешку, отталкивавшую и настораживавшую Мару. Однако в этой улыбке она видела большую опасность, поскольку естественность проявлявшегося в ней чувства оказывала на нее сильное влияние.
Николя сел напротив Мары и Брендана, и слуга поставил перед ним тарелку с огромным дымящимся куском телятины. То и дело взглядывая на Брендана, француз принялся быстро и жадно расправляться с завтраком.
— Кажется, мы не знакомы? — спросил он наконец.
— Не имел такого удовольствия, сэр, — непринужденно отозвался тот. — Брендан О'Салливан, к вашим услугам.
— Вы ирландец? — заинтересовался Николя, и взгляд его на мгновение стал пронзительным, но потом снова равнодушным.
Брендан слегка кивнул и ответил вежливо, но очень аккуратно:
— Только наполовину, сэр. Мой отец ирландец, а мать англичанка. И родился я в Англии. По сути дела, у меня только фамилия ирландская. А в действительности я не меньше англичанин, чем Лондонский мост. — Брендан рассмеялся своей шутке, не сводя настороженного взгляда с собеседника. — Простите, не имею чести знать ваше имя.
— Николя Шанталь, — отозвался тот, пристально глядя в лицо Маре.
Внутреннее чутье подсказало Брендану, что с этим человеком лучше не шутить и по возможности держаться от него подальше. Он не мог объяснить почему, но от Николя исходила какая-то опасность, происхождения которой Брендан не знал и не ведал, как с ней бороться. Он достал из кармана платок и сделал вид, что вытирает лоб, а на самом деле разглядывал этого странного человека, который не сводил глаз с Мары.
Интересно, понимает ли она, что перед ней мужчина, который никогда не станет плясать под ее дудку и останется равнодушным ко всем ее кокетливым ухищрениям? Брендан тяжело вздохнул, заметив на губах сестры мягкую пленительную улыбку, которой та обычно воздействовала на представителей сильного пола, если хотела видеть в них своих поклонников. Черт побери! Надо поговорить с Марой с глазу на глаз и предостеречь от заигрываний с этим французом. Он — крепкий орешек, и ей не по зубам. Будет жалко, если она поймет это слишком поздно и обломает их об него.
— Я вижу, вы очень похожи с мисс Воган, — заметил Николя.
— Это неудивительно. Она приходится мистеру О'Салливану кузиной, — объяснил дон Андрес. — Мистер О'Салливан сопровождал мисс Воган во время путешествия сюда, в Калифорнию.
— Так, значит, вы приехали из Англии? Выходит, сначала я неправильно вас понял, поскольку решил, что вы коренная калифорнийка. Должен сказать, что я немало удивился, поскольку вы совсем не похожи на местных жителей.
— Донья Амайя и сеньор О'Салливан прибыли около месяца назад. Дон Луис специально отправился в Англию, чтобы привезти свою племянницу на родину, как того давно желали ее покойные родители.
— Получается, что вы так же инородны на этой земле, как и я, — задумчиво вымолвил Николя.
— Можно выразиться и так, мистер Шанталь, — ответил Брендан, раздражаясь оттого, что француз проявляет слишком уж большой интерес к ним с Марой.
— Все мы опасались, что Амайя не захочет вернуться, и были приятно удивлены, когда дон Луис привез-таки ее сюда, — вмешалась донья Исидора. — Особенно радостно нам увидеть в ней очаровательную и милую девушку.
— Значит, вы не знали до этого, как выглядит донья Амайя? — вкрадчиво поинтересовался Николя.
— Некоторые из родственников помнят ее еще ребенком, но мисс Воган не обманула наших ожиданий, — сказал дон Андрес, ласково глядя на Мару.
— Я думаю, что донья Амайя не захочет остаться в Калифорнии, — раздался вдруг резкий голос Фелисианы. — Ничего еще не устроено, да и наш образ жизни ей чужд.
— Помолчи, Фелисиана, — осадила ее донья Исидора.
— Я только хотела сказать, что вряд ли наша гостья будет здесь счастлива. И потом, мне кажется, наш климат для нее тяжел. Вы хорошо себя чувствуете, донья Амайя? — обратилась Фелисиана к Маре без тени сострадания в голосе.
— Неужели вы и вправду не вполне здоровы? — обеспокоенно вмешался дон Андрес.
— Напротив, все прекрасно. Вот только немножко болит голова, но это пройдет, — ответила Mapa.
— Вчера вы перегрелись на солнце, Амайя. Вам следует быть более осмотрительной в следующий раз, — сказала донья Исидора. — Кстати, в ближайшее время нам нужно поговорить о вашем будущем, — добавила она, бросив многозначительный взгляд в сторону сына.
Еле сдерживая рыдания, Фелисиана вскочила и опрометью бросилась из столовой вон. Дон Андрес укоризненно посмотрел на мать, извинился перед присутствующими и последовал за своей воспитанницей.
— Похоже, девушку что-то сильно расстроило, — заключил Николя. — Надеюсь, я не сказал невольно чего-нибудь обидного для нее?
— Нет, сеньор, — отрицательно Покачала головой донья Исидора. — Дитя страдает от собственных проблем. Она слишком много мечтает о том, чего нет и быть не может. Я намерена в ближайшее время: отослать девушку в монастырь. Там ее научат смирению и скромности.
Mapa почувствовала, как у нее мороз пробежал по коже при этих словах. Она сама бы никогда не потерпела, чтобы кто-нибудь распоряжался ее судьбой. Бедная Фелисиана! Mapa подумала, что ей будет ужасно тоскливо в монастыре, особенно если учесть, что только верхом на любимой лошади девушка оживает и становится нормальным человеком. Mapa предпочитала не думать о том, что именно ее появление в доме дона Андреса утвердило донью Исидору в намерении избрать для Фелисианы такой путь.
— А где вы жили в Англии, мисс Воган? — услышала она вопрос Николя.
— Я выросла на севере, среди топких болот Йоркшира, близ Хаворта. Не думаю, что вам что-нибудь скажет название деревушки, которую я считаю своей второй родиной. Вряд ли вы когда-нибудь отваживались променять комфорт лондонской жизни на такое захолустье, мистер Шанталь, — вдохновенно лгала Mapa, черпая материал из романа любимой ею и популярной в Англии писательницы Шарлотты Бронте. — Вообразите себе серое пустынное место под блеклым северным небом, старую часовню, завывание ураганного ветра в трубе и торфяные болота, поросшие вереском, тянущиеся до самого горизонта. Вы представить не можете, как близок мне этот пейзаж и как я без него скучаю, — вздохнула Mapa, и ее глаза заволокло влажной пеленой.
Брендан предостерегающе кашлянул и улыбнулся хозяйке. После чего поднялся, поблагодарил ее за чудесный завтрак и сказал:
— У вас великолепная кухня, донья Исидора. Приходится следить за фигурой, поскольку, если не ограничивать себя, скоро будет трудно застегнуть жилет. Прошу вас извинить нас с кузиной. Мы должны навестить моего сына, у мальчика жар.
— Горько это слышать, — взволнованно отозвалась донья Исидора. — Могу ли я чем-либо помочь?
— Благодарю вас, донья Исидора, вы очень добры. Но наша служанка справится со всем сама. Сказать по чести, иногда она переводит все границы и относится к малышу, как к своей собственности, — вежливо отказался Брендан, превратив разговор в шутку.
Донья Исидора понимающе кивнула, но сочла своим долгом добавить:
— И все же, если ей понадобится моя помощь или профессионального медика, я готова сделать все, что в моих силах. Надеюсь, болезнь сына, не помешает вам присутствовать на сегодняшнем празднике? В числе прочих развлечений будет бой быков, — сообщила она.
— Мы с благодарностью принимаем ваше приглашение, донья Исидора, — с поклоном ответил Брендан, после чего галантно предложил Маре руку и вывел ее из комнаты, чтобы избежать дальнейших расспросов любопытного француза.
— Такой глупости я от тебя не ожидал, моя дорогая, — набросился Брендан на сестру, стоило им выйти на залитый солнцем задний двор. — Француз совсем не так прост, как тебе кажется. Ты можешь сколько душе угодно дурачить калифорнийцев, но мужчину с таким пронзительным, тяжелым взглядом тебе не окрутить. Странно, что он задает так много вопросов и сует свой длинный нос в чужие дела.
— Ты совсем не доверяешь мне, Брендан, — укоризненно обратилась к нему Mapa. — Не такая уж я дурочка. Похоже, он сильно испугал тебя. Мне это кажется странным, — насмешливо добавила она.
— Можешь смеяться сколько угодно, моя дорогая, — нахмурился Брендан. — Но считаю своим долгом предупредить: мне приходилось встречаться с разными людьми за игровым столом. Таких, как этот француз, я хорошо знаю. У них в жилах ледяная вода, а не кровь. Нормальный человек в иной ситуации может и до нервного припадка дойти, а этим хоть бы что. Самодовольные ублюдки, привыкшие брать от жизни все, не считаясь с другими! Он авантюрист, Mapa. Пойми, Шанталь совсем не похож на манерных, надушенных, хорошо воспитанных и играющих по правилам лондонских джентльменов, с которыми ты привыкла иметь дело. С такими ты никогда не сталкивалась.
— Ты хочешь сказать, Брендан, что в единоборстве с ним я проиграю и меня не спасет даже мой острый язык? — с улыбкой спросила Mapa.
— Я думаю, он съест тебя с потрохами прежде, чем ты успеешь открыть рот, — ответил Брендан. — По сравнению с этим умудренным жизнью мужчиной моя сестра просто неразумная школьница.
― А себя ты считаешь достойным противником для него, не так ли? — усмехнулась она.
— Вовсе нет, — честно признался Брендан. — Но я знаю, как держаться с такими, как он. Эти люди требуют особого подхода, моя радость, драка с открытым забралом не для них. Поэтому я буду старательно избегать прямого конфликта с ним и уйду в тень. Пусть считает меня дурачком. Это лучший способ оказаться вне его влияния. Я прошу тебя принять во внимание мой совет и быть с ним поосторожнее. — Брендан увидел, что Mapa погрузилась в задумчивость и не слушает его, поэтому громко расхохотался. — И чего я надрываюсь, если тебе неинтересно мое мнение? Mapa, вся беда в том, что ты слишком самонадеянна, не хочешь замечать своих недостатков и, кроме того, не допускаешь мысли, что кто-то еще может обладать теми же качествами, которые ты в себе так ценишь. Интересно будет посмотреть, моя радость, как в один прекрасный день твоя гордыня расплющится под чьей-нибудь пятой.
— Советую не биться по этому поводу об заклад, а то и последнюю рубашку потеряешь, — парировала Mapa.
— Хорошо, посмотрим. Попомнишь еще брата.
Mapa беспечно пожала плечом и оставила Брендана посреди двора. Разговор с ним взволновал ее и забылся не сразу, а лишь тогда, когда она прочитала Пэдди книжку и малыш благополучно заснул.
Оставив его, Mapa шла по коридору, щурясь на солнце, проникавшее в решетчатые окна. День снова обещал быть нестерпимо жарким. Проходя мимо кактуса, девушка зацепилась юбкой за колючку и нагнулась, чтобы освободиться от плена. В этот момент из открытой двери комнаты, расположенной как раз напротив нее, донесся какой-то звук. Mapa заглянула в дверь и нерешительно вошла.
Очевидно, она попала в кабинет дона Андреса. Вдоль стен тянулись ряды книжных полок, в центре комнаты стоял прямоугольный стол, заваленный бумагами. Вероятно, именно здесь хозяин ранчо занимался делами, поскольку в кабинете оказался Джереми Дэвис. Он стоял у карты, висящей на стене, и внимательно разглядывал ее, время от времени сверяясь с какой-то бумагой, которую держал в руке. Дверь кабинета была прямо за спиной у Джереми, поэтому он не заметил Мару. Стоило девушке сделать шаг, как секретарь резко обернулся и с недоумением воззрился на нее. Маре показалось, что в глазах его проскользнула растерянность, словно он совершил какой-то неблаговидный поступок.
— Донья Амайя, чем могу служить? — вежливо осведомился он и поспешно спрятал листок, который держал в руке, среди бумаг на столе.
— Благодарю вас. Я просто услышала, что здесь кто-то есть, и решила заглянуть. Надеюсь, что не помешала. Вы были чем-то заняты, а я вторглась без приглашения. Извините.
— Не стоит извиняться, донья Амайя, — великодушно ответил Джереми. — Я просто сверял с картой маршрут, по которому пастухи погонят скот на пастбища в следующий раз. Дон Андрес уже распорядился, и теперь осталось только предупредить пастухов.
Наглость, с которой этот человек говорил с ней о скоте хозяина, потрясла Мару, но она не подала виду, притворившись вежливой, но незаинтересованной слушательницей. Наверное, Джереми хочет проверить, известно ли ей что-нибудь об их сговоре с Раулем.
Джереми принялся перекладывать на столе вещи с места на место, словно хотел навести порядок. Mapa пристально наблюдала за ним, пытаясь разгадать, что таится в его предательской душе. Она собралась уже уходить, когда в дверях показался дон Андрес.
— Какая удача, что вы здесь, донья Амайя! Я как раз хотел поговорить с вами, — приветливо разулыбался он, но, заметив американца, нахмурился. — Джереми? Разве у нас на сегодня намечены какие-то дела? — обратился он к секретарю, который пришел в явное замешательство и выглядел весьма растерянно перед лицом строгого хозяина.
— Я оставил здесь кое-какие бумаги. Мне неловко беспокоить вас, дон Андрес, но надо кое-что подписать.
— Зайдите позже, Джереми, я их посмотрю, — ответил дон Андрес и обратился к Маре: — Прошу вас, проходите и садитесь, донья Амайя.
Джереми Дэвис неловко кашлянул, привлекая к себе его внимание.
— Извините, дон Андрес, но я вынужден настаивать, чтобы вы подписали их сейчас. Это не займет много времени, ― просительно добавил он.
― Иногда вы можете быть ужасно надоедливым, Джереми, — обреченно вздохнул дон Андрес и направился к столу. Секретарь угодливо пододвинул ему кресло и ловко разложил на столе бумаги.
— Что здесь такое? — поинтересовался дон Андрес, обмакнув перо в чернила. Он хотел было сразу же поставить свою подпись, но перо замерло в воздухе, не достигнув цели.
— Несколько счетов, распоряжения, которые надо отослать незамедлительно, письма, продиктованные вами вчера. В общем, ничего существенного. Да, и доверенность на продажу того участка земли, — с непринужденной улыбкой ответил американец.
Дон Андрес оторвался от бумаги, которую подписывал, и вопросительно посмотрел на секретаря снизу вверх.
— Тогда почему же вы настаивали на том, чтобы я это подписал в такой неподходящий момент?
Секретарь помялся, но быстро нашел что ответить, хотя было очевидно, что вопрос хозяина застал его врасплох.
— Разве вы забыли? Я уезжаю и вернусь на ранчо не раньше чем через две недели. Вы поручили мне арендовать участок пастбищ в Сан-Матео и договориться о продаже скота в Сан-Франциско; И еще кое-что…
Джереми напряженно следил за тем, как дон Андрес подписывает бумаги. Наконец хозяин отложил перо и решительно заявил:
— На этом все, Джереми. Больше никаких дел сегодня. Извините, что заставил вас ждать, донья Амайя, — обратился он к Маре с улыбкой, тут же забыв о существовании секретаря, который поспешно сложил бумаги в папку и незаметно вышел.
— Очень красивая карта, — заметила Mapa, подойдя к тому месту, где некоторое время назад застала Джереми Дэвиса.
— Благодарю, я рад, что она вам нравится, — тепло отозвался на ее похвалу дон Андрес. — Это план ранчо Виллареаль. Его собственноручно сделал мой отец.
Жестокая усмешка тронула губы Николя, когда он стал придумывать наказание для Мары О'Флинн.
То высокомерие и невероятная гордыня, с какой она относится к жалким смертным, возмущали его до глубины души. Он еще раз взглянул на изображение и погрузился в тягостные раздумья. Сегодня вечером, без сомнения, Шанталь встретил именно ту женщину, с которой писали этот портрет. Но она оказалась совсем не той, которую он искал. Так что Николя поставлен перед необходимостью принять трудное решение: либо он доверится своему внутреннему чутью, которое подсказывает, что все обстоит совсем не так, как это хотят представить калифорнийцы; либо он им поверит и признает эту женщину их родственницей. Откровенно говоря, Николя не видел причины, побуждающей бы их лгать ему.
Если удастся пробыть на ранчо несколько дней, то вреда от этого никому не будет — Карл как раз окончательно поправится, а он сам отдохнет перед возвращением на прииски. Кроме того, ему невероятно интересно поближе познакомиться с этой Амайей Воган, которая обладает таким поразительным сходством с Марой О'Флинн.
Глава 4
Она не ведала страха, ибо не знала греха.
Джон Драйден
— Мне это совсем не нравится, Джэми, — сказала Mapa, с тревогой глядя в пылающее болезненным румянцем лицо Пэдди.
— Об этом надо было думать вчера, когда вы продержали ребенка под палящим солнцем целый день, кормили бог знает чем и вдобавок растрясли в седле по вечернему холоду, — отчитала ее Джэми, поправляя на постели мальчика сбившиеся простыни. — Удивляюсь, как вы сами не подхватили простуду. Лучшего способа заболеть, чем прожариться, как следует на солнце, а потом оказаться на ледяном ветру, не придумаешь.
— Боюсь, что в округе нет доктора, — заметила Mapa, положив руку на пылающий лоб малыша. — Но если учесть, что Пэдди часто простужается, может быть, и нечего особенно беспокоиться.
— Слава Богу, я вырастила вас с Бренданом и могу справиться с любой болячкой, начиная с ссадины и кончая ангиной. И Пэдди вылечу сама, так что незачем посылать за доктором. Все эти шарлатаны только и умеют делать вид, что много знают. — Джэми состроила гримасу, выражавшую презрение ко всем медицинским дипломам на свете.
Пэдди закашлялся, потом громко чихнул и заворочался под одеялом.
— Не хочу больше лежать в постели, Mapa, — плаксивым голосом заявил он. — Вчера, когда мы играли у ручья, дон Андрес сказал, что я могу сам ездить на пони, как и остальные мальчики.
— Неужели он так и сказал? — недоверчиво переспросила Mapa. — Ну что ж, я выскажу ему свое мнение на этот счет. Надеюсь, ты не приукрасил в разговоре с ним свое умение ездить верхом?
— Я уже не маленький, Mapa! — сердито воскликнул Пэдди. — Ты всегда все делаешь для того, чтобы испортить мне жизнь.
— Пэдди! — От неожиданности Mapa не сразу нашлась что ответить. — Как ты можешь так говорить? По-моему, тебе следует извиниться.
— Как можно всерьез относиться к словам малыша, когда он в таком состоянии! — Джэми постаралась смягчить возмущение Мары.
Пэдди обиженно насупился и прикусил губу, разглядывая кружева на рукаве ночной рубашки, избегая при этом смотреть на Мару.
— Ну что ж, очень хорошо, малыш. Если ты действительно так считаешь, я ухожу, — раздраженно отозвалась девушка, потирая ноющий висок. Она была не в настроении терпеливо сносить капризы Пэдди. — Джэми, проследи, чтобы он оставался в постели весь день. Я зайду позже.
Не оглядываясь, Mapa пошла к двери, но не успела взяться за ручку, как голос Пэдди заставил ее остановиться.
— Mapa, не сердись на меня, я не хотел тебя обидеть, — дрожащим голосом вымолвил мальчик. Он вдруг испугался, что Mapa перестанет его любить и станет обращаться с ним так же холодно, как и с другими людьми.
Девушка обернулась и подошла к его кровати. Пэдди быстро вылез из-под одеяла и встал на колени, длинная, до пят, ночная рубашка, влажная от пота, сбилась и закрутилась вокруг худого, ослабленного болезнью тельца. Mapa обняла малыша, расцеловала в обе щеки и, расправив рубашку и простыни, уложила обратно.
— Пэдди, любовь моя, — ласково шепнула она. — Если бы ты не был таким маленьким мошенником, я, возможно, любила бы тебя немного меньше.
Пэдди чмокнул ее в щеку и улегся на подушку, проказливо и самодовольно улыбаясь.
— Наступит день, когда кое-кто будет вертеть вами, как ему заблагорассудится, — предостерегла Джэми, наблюдая со стороны за сценой примирения.
— Не думаю, — спокойно ответила Mapa, и беспечная улыбка заиграла на ее губах.
— Хм! — сердито тряхнула головой Джэми. — Некоторые считают себя очень умными и не желают никого слушать, а хватятся — поздно будет, останется только локти кусать. Я на месте кое-кого не стала бы зарекаться, — пустилась философствовать Джэми, делая вид, что ее рассуждения ни к кому конкретно не относятся.
— А я на месте кое-кого не стала бы распускать язык, а не то это может плохо кончиться. — Глаза Мары угрожающе сверкнули.
— Поступайте, как знаете, — махнула рукой Джэми, снимая с себя всякую ответственность.
Mapa пообещала Пэдди поскорее вернуться, чтобы рассказать сказку и поиграть с ним, и направилась по галерее в столовую, где собирались на завтрак хозяева ранчо и их гости, по крайней мере те из них, кто сумеет к этому часу разлепить сонные веки и наберется смелости взглянуть на солнечное летнее утро. Девушка была в прекрасном настроении и, пересекая задний двор, с удовольствием прислушивалась к легкому шелесту своих юбок и приветливо улыбалась встречавшимся ей на пути слугам.
Совершенно преобразившись, Mapa пересекла порог столовой, ее лицо выражало спокойное достоинство и суровую неприступность. Светло-коричневое платье из легкой ткани с белым воротничком под горло, отороченным кружавчиками, и длинные перчатки как нельзя лучше соответствовали облику английской племянницы дона Луиса, воспитанной в строгих правилах. Mapa церемонно кивнула Брендану, который маленькими глотками пил. крепкий кофе, непроизвольно морщась от горечи.
— Доброе утро, — ответил он Маре, опустившейся на стул рядом с ним.
Брендан совершенно случайно надел коричневый сюртук, отчего внешнее сходство между братом и сестрой могло броситься в глаза даже не отличавшемуся проницательностью стороннему наблюдателю. — Ты неважно выглядишь, — добавил он, замечая темные круги у нее под глазами.
— Снова эта проклятая головная боль, — шепнула она и мило улыбнулась донье Исидоре, жестом отказываясь от телятины, которую хозяйка предлагала гостям.
— Вы чересчур худы, Амайя, — сказала донья Исидора, неодобрительно покосившись на Мару, пившую черный кофе, не пожелав при этом завтракать. — Вам не мешает немного поправиться. Тогда вы будете лучше себя чувствовать и станете получать больше радости от жизни — как донья Хасинта, например, — добавила она со злорадной усмешкой, поскольку донья Хасинта отличалась отменным аппетитом и уже выказывала первые признаки полноты.
— Луис доволен, это главное, — с невозмутимой улыбкой ответила та, накладывая себе вторую порцию телятины. — И возможно, другим это тоже приятно, — добавила она, бросив кокетливый взгляд в сторону Брендана.
Брендан поспешно проглотил кусок тортильи, сделал большой глоток кофе и с галантностью ловеласа отозвался.
— Мадам, вы были бы очень популярны в Европе. Вы невероятно похожи на дорогую сердцу каждого британца королеву Викторию. Это хрупкая женщина и немного… и с приятно округлыми формами. Очаровательная женщина, идеал гармонии! — восторженно заключил Брендан, всем своим видом давая понять, что последняя его реплика относится отнюдь не к королеве Виктории.
— А вы встречались с королевой Англии? — польщенная таким сравнением, спросила донья Хасинта.
— Мне случалось бывать на некоторых общественных мероприятиях, где она также присутствовала, — честно признался Брендан.
― Кажется, однажды это случилось в театре? — не поднимая глаз от чашки с кофе, спросила Mapa.
— Да-да. Мне кажется, ты права, — серьезно ответил Брендан после минутного размышления. — Как сейчас помню, это была прекрасная постановка. Должен признать, что труппа играла на славу. Особенно один актер… не помню, как его звали, но он был поистине великолепен. И кстати, дьявольски хорош собой, — добавил он с самодовольной улыбкой.
Mapa не удержалась и усмехнулась, признавая тем самым актерский талант брата. В этот момент дверь распахнулась и в столовую вошли Николя Шанталь и дон Андрес. Француз, похоже, сопровождал хозяина ранчо в его ежедневной поездке по долине и одет был соответствующим образом: в покрытые слоем рыжей пыли высокие сапоги, узкие черные брюки, темно-зеленый сюртук для верховой езды, из-под которого виднелись кожаный жилет и белая сорочка с галстуком, заколотым булавкой. Его темные волосы разметал и спутал ветер, а на лице то и дело появлялась открытая улыбка, обнажавшая два ряда ровных белых зубов — дон Андрес, по всей видимости, рассказывал своему спутнику что-то веселое. Мару восхитила эта подкупающая, обезоруживающая улыбка, которая так не вязалась с его суровым, мужественным обликом. Она стирала с его губ презрительную циническую усмешку, отталкивавшую и настораживавшую Мару. Однако в этой улыбке она видела большую опасность, поскольку естественность проявлявшегося в ней чувства оказывала на нее сильное влияние.
Николя сел напротив Мары и Брендана, и слуга поставил перед ним тарелку с огромным дымящимся куском телятины. То и дело взглядывая на Брендана, француз принялся быстро и жадно расправляться с завтраком.
— Кажется, мы не знакомы? — спросил он наконец.
— Не имел такого удовольствия, сэр, — непринужденно отозвался тот. — Брендан О'Салливан, к вашим услугам.
— Вы ирландец? — заинтересовался Николя, и взгляд его на мгновение стал пронзительным, но потом снова равнодушным.
Брендан слегка кивнул и ответил вежливо, но очень аккуратно:
— Только наполовину, сэр. Мой отец ирландец, а мать англичанка. И родился я в Англии. По сути дела, у меня только фамилия ирландская. А в действительности я не меньше англичанин, чем Лондонский мост. — Брендан рассмеялся своей шутке, не сводя настороженного взгляда с собеседника. — Простите, не имею чести знать ваше имя.
— Николя Шанталь, — отозвался тот, пристально глядя в лицо Маре.
Внутреннее чутье подсказало Брендану, что с этим человеком лучше не шутить и по возможности держаться от него подальше. Он не мог объяснить почему, но от Николя исходила какая-то опасность, происхождения которой Брендан не знал и не ведал, как с ней бороться. Он достал из кармана платок и сделал вид, что вытирает лоб, а на самом деле разглядывал этого странного человека, который не сводил глаз с Мары.
Интересно, понимает ли она, что перед ней мужчина, который никогда не станет плясать под ее дудку и останется равнодушным ко всем ее кокетливым ухищрениям? Брендан тяжело вздохнул, заметив на губах сестры мягкую пленительную улыбку, которой та обычно воздействовала на представителей сильного пола, если хотела видеть в них своих поклонников. Черт побери! Надо поговорить с Марой с глазу на глаз и предостеречь от заигрываний с этим французом. Он — крепкий орешек, и ей не по зубам. Будет жалко, если она поймет это слишком поздно и обломает их об него.
— Я вижу, вы очень похожи с мисс Воган, — заметил Николя.
— Это неудивительно. Она приходится мистеру О'Салливану кузиной, — объяснил дон Андрес. — Мистер О'Салливан сопровождал мисс Воган во время путешествия сюда, в Калифорнию.
— Так, значит, вы приехали из Англии? Выходит, сначала я неправильно вас понял, поскольку решил, что вы коренная калифорнийка. Должен сказать, что я немало удивился, поскольку вы совсем не похожи на местных жителей.
— Донья Амайя и сеньор О'Салливан прибыли около месяца назад. Дон Луис специально отправился в Англию, чтобы привезти свою племянницу на родину, как того давно желали ее покойные родители.
— Получается, что вы так же инородны на этой земле, как и я, — задумчиво вымолвил Николя.
— Можно выразиться и так, мистер Шанталь, — ответил Брендан, раздражаясь оттого, что француз проявляет слишком уж большой интерес к ним с Марой.
— Все мы опасались, что Амайя не захочет вернуться, и были приятно удивлены, когда дон Луис привез-таки ее сюда, — вмешалась донья Исидора. — Особенно радостно нам увидеть в ней очаровательную и милую девушку.
— Значит, вы не знали до этого, как выглядит донья Амайя? — вкрадчиво поинтересовался Николя.
— Некоторые из родственников помнят ее еще ребенком, но мисс Воган не обманула наших ожиданий, — сказал дон Андрес, ласково глядя на Мару.
— Я думаю, что донья Амайя не захочет остаться в Калифорнии, — раздался вдруг резкий голос Фелисианы. — Ничего еще не устроено, да и наш образ жизни ей чужд.
— Помолчи, Фелисиана, — осадила ее донья Исидора.
— Я только хотела сказать, что вряд ли наша гостья будет здесь счастлива. И потом, мне кажется, наш климат для нее тяжел. Вы хорошо себя чувствуете, донья Амайя? — обратилась Фелисиана к Маре без тени сострадания в голосе.
— Неужели вы и вправду не вполне здоровы? — обеспокоенно вмешался дон Андрес.
— Напротив, все прекрасно. Вот только немножко болит голова, но это пройдет, — ответила Mapa.
— Вчера вы перегрелись на солнце, Амайя. Вам следует быть более осмотрительной в следующий раз, — сказала донья Исидора. — Кстати, в ближайшее время нам нужно поговорить о вашем будущем, — добавила она, бросив многозначительный взгляд в сторону сына.
Еле сдерживая рыдания, Фелисиана вскочила и опрометью бросилась из столовой вон. Дон Андрес укоризненно посмотрел на мать, извинился перед присутствующими и последовал за своей воспитанницей.
— Похоже, девушку что-то сильно расстроило, — заключил Николя. — Надеюсь, я не сказал невольно чего-нибудь обидного для нее?
— Нет, сеньор, — отрицательно Покачала головой донья Исидора. — Дитя страдает от собственных проблем. Она слишком много мечтает о том, чего нет и быть не может. Я намерена в ближайшее время: отослать девушку в монастырь. Там ее научат смирению и скромности.
Mapa почувствовала, как у нее мороз пробежал по коже при этих словах. Она сама бы никогда не потерпела, чтобы кто-нибудь распоряжался ее судьбой. Бедная Фелисиана! Mapa подумала, что ей будет ужасно тоскливо в монастыре, особенно если учесть, что только верхом на любимой лошади девушка оживает и становится нормальным человеком. Mapa предпочитала не думать о том, что именно ее появление в доме дона Андреса утвердило донью Исидору в намерении избрать для Фелисианы такой путь.
— А где вы жили в Англии, мисс Воган? — услышала она вопрос Николя.
— Я выросла на севере, среди топких болот Йоркшира, близ Хаворта. Не думаю, что вам что-нибудь скажет название деревушки, которую я считаю своей второй родиной. Вряд ли вы когда-нибудь отваживались променять комфорт лондонской жизни на такое захолустье, мистер Шанталь, — вдохновенно лгала Mapa, черпая материал из романа любимой ею и популярной в Англии писательницы Шарлотты Бронте. — Вообразите себе серое пустынное место под блеклым северным небом, старую часовню, завывание ураганного ветра в трубе и торфяные болота, поросшие вереском, тянущиеся до самого горизонта. Вы представить не можете, как близок мне этот пейзаж и как я без него скучаю, — вздохнула Mapa, и ее глаза заволокло влажной пеленой.
Брендан предостерегающе кашлянул и улыбнулся хозяйке. После чего поднялся, поблагодарил ее за чудесный завтрак и сказал:
— У вас великолепная кухня, донья Исидора. Приходится следить за фигурой, поскольку, если не ограничивать себя, скоро будет трудно застегнуть жилет. Прошу вас извинить нас с кузиной. Мы должны навестить моего сына, у мальчика жар.
— Горько это слышать, — взволнованно отозвалась донья Исидора. — Могу ли я чем-либо помочь?
— Благодарю вас, донья Исидора, вы очень добры. Но наша служанка справится со всем сама. Сказать по чести, иногда она переводит все границы и относится к малышу, как к своей собственности, — вежливо отказался Брендан, превратив разговор в шутку.
Донья Исидора понимающе кивнула, но сочла своим долгом добавить:
— И все же, если ей понадобится моя помощь или профессионального медика, я готова сделать все, что в моих силах. Надеюсь, болезнь сына, не помешает вам присутствовать на сегодняшнем празднике? В числе прочих развлечений будет бой быков, — сообщила она.
— Мы с благодарностью принимаем ваше приглашение, донья Исидора, — с поклоном ответил Брендан, после чего галантно предложил Маре руку и вывел ее из комнаты, чтобы избежать дальнейших расспросов любопытного француза.
— Такой глупости я от тебя не ожидал, моя дорогая, — набросился Брендан на сестру, стоило им выйти на залитый солнцем задний двор. — Француз совсем не так прост, как тебе кажется. Ты можешь сколько душе угодно дурачить калифорнийцев, но мужчину с таким пронзительным, тяжелым взглядом тебе не окрутить. Странно, что он задает так много вопросов и сует свой длинный нос в чужие дела.
— Ты совсем не доверяешь мне, Брендан, — укоризненно обратилась к нему Mapa. — Не такая уж я дурочка. Похоже, он сильно испугал тебя. Мне это кажется странным, — насмешливо добавила она.
— Можешь смеяться сколько угодно, моя дорогая, — нахмурился Брендан. — Но считаю своим долгом предупредить: мне приходилось встречаться с разными людьми за игровым столом. Таких, как этот француз, я хорошо знаю. У них в жилах ледяная вода, а не кровь. Нормальный человек в иной ситуации может и до нервного припадка дойти, а этим хоть бы что. Самодовольные ублюдки, привыкшие брать от жизни все, не считаясь с другими! Он авантюрист, Mapa. Пойми, Шанталь совсем не похож на манерных, надушенных, хорошо воспитанных и играющих по правилам лондонских джентльменов, с которыми ты привыкла иметь дело. С такими ты никогда не сталкивалась.
— Ты хочешь сказать, Брендан, что в единоборстве с ним я проиграю и меня не спасет даже мой острый язык? — с улыбкой спросила Mapa.
— Я думаю, он съест тебя с потрохами прежде, чем ты успеешь открыть рот, — ответил Брендан. — По сравнению с этим умудренным жизнью мужчиной моя сестра просто неразумная школьница.
― А себя ты считаешь достойным противником для него, не так ли? — усмехнулась она.
— Вовсе нет, — честно признался Брендан. — Но я знаю, как держаться с такими, как он. Эти люди требуют особого подхода, моя радость, драка с открытым забралом не для них. Поэтому я буду старательно избегать прямого конфликта с ним и уйду в тень. Пусть считает меня дурачком. Это лучший способ оказаться вне его влияния. Я прошу тебя принять во внимание мой совет и быть с ним поосторожнее. — Брендан увидел, что Mapa погрузилась в задумчивость и не слушает его, поэтому громко расхохотался. — И чего я надрываюсь, если тебе неинтересно мое мнение? Mapa, вся беда в том, что ты слишком самонадеянна, не хочешь замечать своих недостатков и, кроме того, не допускаешь мысли, что кто-то еще может обладать теми же качествами, которые ты в себе так ценишь. Интересно будет посмотреть, моя радость, как в один прекрасный день твоя гордыня расплющится под чьей-нибудь пятой.
— Советую не биться по этому поводу об заклад, а то и последнюю рубашку потеряешь, — парировала Mapa.
— Хорошо, посмотрим. Попомнишь еще брата.
Mapa беспечно пожала плечом и оставила Брендана посреди двора. Разговор с ним взволновал ее и забылся не сразу, а лишь тогда, когда она прочитала Пэдди книжку и малыш благополучно заснул.
Оставив его, Mapa шла по коридору, щурясь на солнце, проникавшее в решетчатые окна. День снова обещал быть нестерпимо жарким. Проходя мимо кактуса, девушка зацепилась юбкой за колючку и нагнулась, чтобы освободиться от плена. В этот момент из открытой двери комнаты, расположенной как раз напротив нее, донесся какой-то звук. Mapa заглянула в дверь и нерешительно вошла.
Очевидно, она попала в кабинет дона Андреса. Вдоль стен тянулись ряды книжных полок, в центре комнаты стоял прямоугольный стол, заваленный бумагами. Вероятно, именно здесь хозяин ранчо занимался делами, поскольку в кабинете оказался Джереми Дэвис. Он стоял у карты, висящей на стене, и внимательно разглядывал ее, время от времени сверяясь с какой-то бумагой, которую держал в руке. Дверь кабинета была прямо за спиной у Джереми, поэтому он не заметил Мару. Стоило девушке сделать шаг, как секретарь резко обернулся и с недоумением воззрился на нее. Маре показалось, что в глазах его проскользнула растерянность, словно он совершил какой-то неблаговидный поступок.
— Донья Амайя, чем могу служить? — вежливо осведомился он и поспешно спрятал листок, который держал в руке, среди бумаг на столе.
— Благодарю вас. Я просто услышала, что здесь кто-то есть, и решила заглянуть. Надеюсь, что не помешала. Вы были чем-то заняты, а я вторглась без приглашения. Извините.
— Не стоит извиняться, донья Амайя, — великодушно ответил Джереми. — Я просто сверял с картой маршрут, по которому пастухи погонят скот на пастбища в следующий раз. Дон Андрес уже распорядился, и теперь осталось только предупредить пастухов.
Наглость, с которой этот человек говорил с ней о скоте хозяина, потрясла Мару, но она не подала виду, притворившись вежливой, но незаинтересованной слушательницей. Наверное, Джереми хочет проверить, известно ли ей что-нибудь об их сговоре с Раулем.
Джереми принялся перекладывать на столе вещи с места на место, словно хотел навести порядок. Mapa пристально наблюдала за ним, пытаясь разгадать, что таится в его предательской душе. Она собралась уже уходить, когда в дверях показался дон Андрес.
— Какая удача, что вы здесь, донья Амайя! Я как раз хотел поговорить с вами, — приветливо разулыбался он, но, заметив американца, нахмурился. — Джереми? Разве у нас на сегодня намечены какие-то дела? — обратился он к секретарю, который пришел в явное замешательство и выглядел весьма растерянно перед лицом строгого хозяина.
— Я оставил здесь кое-какие бумаги. Мне неловко беспокоить вас, дон Андрес, но надо кое-что подписать.
— Зайдите позже, Джереми, я их посмотрю, — ответил дон Андрес и обратился к Маре: — Прошу вас, проходите и садитесь, донья Амайя.
Джереми Дэвис неловко кашлянул, привлекая к себе его внимание.
— Извините, дон Андрес, но я вынужден настаивать, чтобы вы подписали их сейчас. Это не займет много времени, ― просительно добавил он.
― Иногда вы можете быть ужасно надоедливым, Джереми, — обреченно вздохнул дон Андрес и направился к столу. Секретарь угодливо пододвинул ему кресло и ловко разложил на столе бумаги.
— Что здесь такое? — поинтересовался дон Андрес, обмакнув перо в чернила. Он хотел было сразу же поставить свою подпись, но перо замерло в воздухе, не достигнув цели.
— Несколько счетов, распоряжения, которые надо отослать незамедлительно, письма, продиктованные вами вчера. В общем, ничего существенного. Да, и доверенность на продажу того участка земли, — с непринужденной улыбкой ответил американец.
Дон Андрес оторвался от бумаги, которую подписывал, и вопросительно посмотрел на секретаря снизу вверх.
— Тогда почему же вы настаивали на том, чтобы я это подписал в такой неподходящий момент?
Секретарь помялся, но быстро нашел что ответить, хотя было очевидно, что вопрос хозяина застал его врасплох.
— Разве вы забыли? Я уезжаю и вернусь на ранчо не раньше чем через две недели. Вы поручили мне арендовать участок пастбищ в Сан-Матео и договориться о продаже скота в Сан-Франциско; И еще кое-что…
Джереми напряженно следил за тем, как дон Андрес подписывает бумаги. Наконец хозяин отложил перо и решительно заявил:
— На этом все, Джереми. Больше никаких дел сегодня. Извините, что заставил вас ждать, донья Амайя, — обратился он к Маре с улыбкой, тут же забыв о существовании секретаря, который поспешно сложил бумаги в папку и незаметно вышел.
— Очень красивая карта, — заметила Mapa, подойдя к тому месту, где некоторое время назад застала Джереми Дэвиса.
— Благодарю, я рад, что она вам нравится, — тепло отозвался на ее похвалу дон Андрес. — Это план ранчо Виллареаль. Его собственноручно сделал мой отец.