— Логичное умозаключение.
— В особенности, когда речь идет о таком пышущем здоровьем, богатом, симпатичном молодом мужчине.
Вот тут Флетчу показалось, что он уловил ироническую нотку.
— Действительно, я вернулся только под утро.
— Поэтому я решила прогуляться. Вдоль берега, — она махнула рукой в сторону авениды, скрытой кустами. — Посидела в кафе, выпила коктейль, посмотрела на людей, послушала барабаны. Посидела в другом кафе, снова выпила, но не смогла расплатиться. Моя сумочка исчезла.
— Так, — в отзвуке своего «так» Флетч словно услышал интонации Отавью Кавальканти. Да. Конечно. Что тут понимать?
— С бумажником, деньгами, кредитными карточками, — слезы уже стояли в обоих ее глазах. — С паспортом.
— Это случалось с каждым из приезжих, кого я знаю, — попытался успокоить ее Флетч.
— С меня сняли ожерелье, — в голосе слышалось изумление. — И алмазную брошь с платья!
— Так.
— Более всего мне жаль фотографий Алана, лежавших в моем бумажнике. Алана и Джулии. Как бы то ни было, я хотела сохранить фотографии Алана. И заменить их нечем.
Слезы потекли по ее щекам.
— Так, — в третий раз повторил Флетч.
Джоан потянулась за несуществующей сумочкой.
— Черт! У меня нет даже носового платка!
Флетч пожал голыми плечами.
— У меня нет даже рукава. Джоан всхлипнула.
— Я объяснила официанту, как могла, что у меня украли все деньги. Обещала вернуться и заплатить на следующий день, то есть сегодня, — Джоан Коллинз Стэнуик вновь всхлипнула. — Я готова поклясться, Флетч, что во время моей прогулки никто не касался меня. Никто не сталкивался со мной. Как они сняли с меня ожерелье? Брошь с платья? Я ничего не почувствовала!
— Будущее Бразилии — хирургия.
— Я вернулась в отель.
— И увидели, что в вашем номере побывали незваные гости.
— Как вы узнали?
— Вы же сказали, что вас ограбили дважды.
— Утащили все! Все, кроме одежды. Шкатулку с драгоценностями, туристские чеки.
— Все.
— Все. У меня нет ничего. Ни доллара, ни крузейро, ни кредитной карточки, ни единой драгоценности.
— Так, — кивнул Флетч.
— Я сразу же пошла к управляющему отелем. Помощнику управляющего, поскольку дело было уже поздним вечером. Он тут же поднялся в мой номер, покачал головой, поцокал языком, высказал предположение, что воры проникли в номер через балкон, упрекнул меня в том, что я оставила балконную дверь незапертой. Святой боже, мой номер на девятом этаже! Кто будет закрывать балконную дверь в такую жару.
— Короче, ушел от ответственности.
— Я просидела в его кабинете не один час. Он сказал, что все ценности мне следовало оставлять в сейфе отеля. Кажется, они дали мне клочок бумажки, когда я зарегистрировалась в отеле, на котором все это написано. Он вновь отвел меня в мой номер и показал табличку с советом запирать балконную дверь и хранить ценности и деньги только в сейфе отеля. В его кабинете я написала список украденного. Несколько раз просила его позвонить в полицию. Почему-то он так и не позвонил.
— Не видел причины беспокоить их.
— Как это?
— Они уже слышали эту историю, и не единожды.
— Флетч, меня ограбили. Стоимость украденного составляет тысячи и тысячи долларов. Деньги, драгоценности, кредитные карточки.
Джоан Коллинз Стэнуик опять всхлипнула.
— Полиции все это известно.
— Вы мне поможете?
— Конечно.
Ее пальцы сжались в кулачки.
— Я оскорблена до глубины души.
— И ничего не понимаете.
— Да.
— Вам кажется, что вас раздели догола и выставили напоказ?
— Да!
— Вы не знаете, что вам делать без ваших вещей?
— Да, да!
Флетч откинулся на спинку стула. Легкий ветерок уже высушил пот.
— Я думаю, это этап приобщения.
— О чем вы говорите?
— Кто вы?
— Я — Джоан Коллинз Стэнуик!
— Вы можете это доказать?
Ее глаза уперлись в каменные плитки, которыми был вымощен передний дворик отеля.
— В данный момент, нет. Без кредитных карточек. Без чековой книжки. Без паспорта.
— И как ощущения?
— Какие ощущения?
— Каково быть такой, как вы сейчас?
Ее глаза сузились.
— Я обойдусь без психотерапии, мистер И. М. Флетчер.
— Я подумал, что она вам не помешает. Тем более, что денег за это я не беру.
— Мне нужны деньги.
— Зачем они вам?
— Я хочу выбраться из этого чертова отеля. Расплатиться по счету и уехать. А у меня нет денег даже на такси.
— Ясно. А почему бы вам не позвонить домой? В Калифорнию? Вашему отцу?
— Он на яхте. Пытается оправиться после смерти Алана…
— А вы прилетели в Рио-де-Жанейро, чтобы найти меня.
Она пожала плечами.
— А мне, по-вашему, не нужно прийти в себя?
— Делаете свою работу. Как вы ее себе представляете.
— Да.
— Потрясающе. Такие, как Джоан Коллинз Стэнуик, готовы броситься и в огонь, и в воду.
— Вы намерены мне помочь? Я хочу…
— Скажите мне. В компании вашего отца десятки людей, которые сейчас разыскивают вас. Служба безопасности. Юристы. Бухгалтеры. Почему вы не позвоните кому-либо из них?
Джоан опустила голову. Ответила не сразу.
— Сегодня суббота. В Калифорнии сейчас еще ночь.
Флетч рассмеялся.
— И вы не можете ждать? Вы скорее придете ко мне, за кем прилетели в Рио-де-Жанейро, чем будете дожидаться, пока откроется контора вашего папули.
— Я хочу выбраться из отеля. Этот помощник управляющего довел меня ло белого каления.
— Вам очень важно в сложившихся обстоятельствах поговорить с человеком, который знает, кто вы такая.
Она мигнула.
— Что?
Флетч оперся локтями о стол.
— Меня ограбили. Бумажник, наличные, водительское удостоверение. Паспорт остался. Часы украли. Марки «Таймекс».
— В первые же двадцать четыре часа?
— В первые шесть часов. Меня предупреждали, но я не поверил. Через это надо пройти самому. Это крещение.
— Что значит крещение?
— Вы учитесь пользоваться сейфом отеля, носить деньги, сколько вам нужно в данный момент, в обуви. Не надевать драгоценности. Даже часы.
— Флетчер, я лишилась тысяч долларов, всего, что у меня было.
— И вам нечем удостоверить вашу личность.
— Да, нечем.
— Вы лишились своего прошлого.
— Да, — Джоан Коллинз Стэнуик хмурилась на кусты.
— Вы чувствуете себя более свободной?
Она резко повернулась к Флетчу.
— Что?
— Видите ли, теперь вы равная среди равных.
— Зато люди, укравшие мои вещи, стали богачами.
— Едва ли. Все украденное поделено среди многих и многих. Подойдите, пожалуйста, сюда, а?
Флетч встал, пересек дворик и остановился у прохода в кустах.
После короткого колебания Джоан поднялась и присоединилась к нему.
Вместе они смотрели на тротуар, по которому прохожие спешили по своим повседневным делам, мостовую, забитую такси, грузовичками, личными автомобилями, пляж, где гуляли, бегали, прыгали, отжимались, плавали.
Как всегда били барабаны.
— Ни одного человека в брюках, не так ли? — спро сил Флетч.
— И совсем мало в рубашках, — отметила Джоан.
— Никаких бумажников. Никаких удостоверений личности. Никаких классовых признаков. Никаких драгоценностей, — он оглядел ее брючный костюм, белую блузку, босоножки на высоком каблуке. — У них есть только тела. Глаза, руки, ноги.
— И пальцы, черт бы их побрал.
— Я думаю, нас просто пытались вразумить.
— Вы стали бразильцем? Всего за месяц?
— Нет. Я не стану carioka[2], пока не смогу в полдень пересечь авениду босиком. Они вернулись к столику.
— Я вижу, вы подвели под их воровство фантастическое политико-интеллектуальное основание. — Джоан села. — Чувствуется, вы изо всех сил пытались их понять.
— Одна моя знакомая… — Флетч тоже сел. — Она пишет романы. Не ручаюсь за точность, но она рассказывала мне о каком-то древнем религиозном ритуале, посвящении во что-то. От человека требовалось принести еду, но не просто принести, а обязательно украсть.
Джоан Коллинз Стэнуик вздохнула.
— Хватит об этом, меня ограбили. Мне нужна помощь. Не будь я в отчаянии, я бы не обратилась к вам.
— Наверное, нет.
— Вас не затруднит сходить со мной в полицейский участок?
— Нет, если вы этого хотите.
— Я должна заявить о краже.
— Толку от этого не будет.
— Флетчер, меня ограбили. На тысячи и тысячи долларов…
— За все надо платить.
— Что?
— Чтобы заявить в полицию, вы должны заплатить пошлину.
— Я должна заплатить деньги, чтобы сказать полиции, что меня ограбили?
— Им придется заполнять много бумаг.
Джоан шумно глотнула.
— И все? Дальше бумаг дело не пойдет?
— Нет. Я думаю, нет. Во всяком случае, обычно не идет, — ножки его стула скрипнули по каменным плиткам. — Видите ли, вас предупреждали. Воровство здесь — обычное дело. Этого никто не отрицает. Воруют, кстати, и в Нью-Йорке, и в Мехико, и в Париже.
Ей уже приходилось щуриться, чтобы смотреть на него. Луч солнца, прорвавшийся сквозь листву, бил ей прямо в глаза.
— По-вашему, грабя приезжего, они оказывают ему услугу?
— Можно сказать и так.
— Не грабители, а прямо-таки философы.
— Здесь считается благом лишить человека его вещей, личности, прошлого. Ваше становится их, моим, нашим…
Лицо Джоан закаменело.
— Я лишь стараюсь поднять вам настроение.
— Флетчер, вы собираетесь дать мне денег? Немедленно, — ее пальцы впились в виски. Вся голова задрожала. — Сейчас мы не будем говорить, откуда взялись у вас эти деньги.
— Конечно. Я принесу деньги к вам в отель. Мне нужно переодеться, принять душ, добиться, чтобы открыли сейф.
— Отлично.
Она встала, очень бледная. На мгновение закрыла глаза.
— Вам нехорошо? — обеспокоился Флетч.
— Со мной все в порядке.
— В каком отеле вы остановились?
— «Жангада».
— Роскошное место.
— Приносит много денег.
— Мы можем вместе позавтракать. В вашем отеле.
— Хорошо, — кивнула Джоан. — Приходите с деньгами прямо в мой номер. Девятьсот двенадцатый.
— Договорились, — ему уже приходилось бывать в ее спальне.
Флетч проводил ее до прохода в кустах.
— Я бы поймал вам такси, — хохотнул он, — но, к сожалению, босиком.
— Я лучше пройдусь, — ответила Джоан.
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
— В особенности, когда речь идет о таком пышущем здоровьем, богатом, симпатичном молодом мужчине.
Вот тут Флетчу показалось, что он уловил ироническую нотку.
— Действительно, я вернулся только под утро.
— Поэтому я решила прогуляться. Вдоль берега, — она махнула рукой в сторону авениды, скрытой кустами. — Посидела в кафе, выпила коктейль, посмотрела на людей, послушала барабаны. Посидела в другом кафе, снова выпила, но не смогла расплатиться. Моя сумочка исчезла.
— Так, — в отзвуке своего «так» Флетч словно услышал интонации Отавью Кавальканти. Да. Конечно. Что тут понимать?
— С бумажником, деньгами, кредитными карточками, — слезы уже стояли в обоих ее глазах. — С паспортом.
— Это случалось с каждым из приезжих, кого я знаю, — попытался успокоить ее Флетч.
— С меня сняли ожерелье, — в голосе слышалось изумление. — И алмазную брошь с платья!
— Так.
— Более всего мне жаль фотографий Алана, лежавших в моем бумажнике. Алана и Джулии. Как бы то ни было, я хотела сохранить фотографии Алана. И заменить их нечем.
Слезы потекли по ее щекам.
— Так, — в третий раз повторил Флетч.
Джоан потянулась за несуществующей сумочкой.
— Черт! У меня нет даже носового платка!
Флетч пожал голыми плечами.
— У меня нет даже рукава. Джоан всхлипнула.
— Я объяснила официанту, как могла, что у меня украли все деньги. Обещала вернуться и заплатить на следующий день, то есть сегодня, — Джоан Коллинз Стэнуик вновь всхлипнула. — Я готова поклясться, Флетч, что во время моей прогулки никто не касался меня. Никто не сталкивался со мной. Как они сняли с меня ожерелье? Брошь с платья? Я ничего не почувствовала!
— Будущее Бразилии — хирургия.
— Я вернулась в отель.
— И увидели, что в вашем номере побывали незваные гости.
— Как вы узнали?
— Вы же сказали, что вас ограбили дважды.
— Утащили все! Все, кроме одежды. Шкатулку с драгоценностями, туристские чеки.
— Все.
— Все. У меня нет ничего. Ни доллара, ни крузейро, ни кредитной карточки, ни единой драгоценности.
— Так, — кивнул Флетч.
— Я сразу же пошла к управляющему отелем. Помощнику управляющего, поскольку дело было уже поздним вечером. Он тут же поднялся в мой номер, покачал головой, поцокал языком, высказал предположение, что воры проникли в номер через балкон, упрекнул меня в том, что я оставила балконную дверь незапертой. Святой боже, мой номер на девятом этаже! Кто будет закрывать балконную дверь в такую жару.
— Короче, ушел от ответственности.
— Я просидела в его кабинете не один час. Он сказал, что все ценности мне следовало оставлять в сейфе отеля. Кажется, они дали мне клочок бумажки, когда я зарегистрировалась в отеле, на котором все это написано. Он вновь отвел меня в мой номер и показал табличку с советом запирать балконную дверь и хранить ценности и деньги только в сейфе отеля. В его кабинете я написала список украденного. Несколько раз просила его позвонить в полицию. Почему-то он так и не позвонил.
— Не видел причины беспокоить их.
— Как это?
— Они уже слышали эту историю, и не единожды.
— Флетч, меня ограбили. Стоимость украденного составляет тысячи и тысячи долларов. Деньги, драгоценности, кредитные карточки.
Джоан Коллинз Стэнуик опять всхлипнула.
— Полиции все это известно.
— Вы мне поможете?
— Конечно.
Ее пальцы сжались в кулачки.
— Я оскорблена до глубины души.
— И ничего не понимаете.
— Да.
— Вам кажется, что вас раздели догола и выставили напоказ?
— Да!
— Вы не знаете, что вам делать без ваших вещей?
— Да, да!
Флетч откинулся на спинку стула. Легкий ветерок уже высушил пот.
— Я думаю, это этап приобщения.
— О чем вы говорите?
— Кто вы?
— Я — Джоан Коллинз Стэнуик!
— Вы можете это доказать?
Ее глаза уперлись в каменные плитки, которыми был вымощен передний дворик отеля.
— В данный момент, нет. Без кредитных карточек. Без чековой книжки. Без паспорта.
— И как ощущения?
— Какие ощущения?
— Каково быть такой, как вы сейчас?
Ее глаза сузились.
— Я обойдусь без психотерапии, мистер И. М. Флетчер.
— Я подумал, что она вам не помешает. Тем более, что денег за это я не беру.
— Мне нужны деньги.
— Зачем они вам?
— Я хочу выбраться из этого чертова отеля. Расплатиться по счету и уехать. А у меня нет денег даже на такси.
— Ясно. А почему бы вам не позвонить домой? В Калифорнию? Вашему отцу?
— Он на яхте. Пытается оправиться после смерти Алана…
— А вы прилетели в Рио-де-Жанейро, чтобы найти меня.
Она пожала плечами.
— А мне, по-вашему, не нужно прийти в себя?
— Делаете свою работу. Как вы ее себе представляете.
— Да.
— Потрясающе. Такие, как Джоан Коллинз Стэнуик, готовы броситься и в огонь, и в воду.
— Вы намерены мне помочь? Я хочу…
— Скажите мне. В компании вашего отца десятки людей, которые сейчас разыскивают вас. Служба безопасности. Юристы. Бухгалтеры. Почему вы не позвоните кому-либо из них?
Джоан опустила голову. Ответила не сразу.
— Сегодня суббота. В Калифорнии сейчас еще ночь.
Флетч рассмеялся.
— И вы не можете ждать? Вы скорее придете ко мне, за кем прилетели в Рио-де-Жанейро, чем будете дожидаться, пока откроется контора вашего папули.
— Я хочу выбраться из отеля. Этот помощник управляющего довел меня ло белого каления.
— Вам очень важно в сложившихся обстоятельствах поговорить с человеком, который знает, кто вы такая.
Она мигнула.
— Что?
Флетч оперся локтями о стол.
— Меня ограбили. Бумажник, наличные, водительское удостоверение. Паспорт остался. Часы украли. Марки «Таймекс».
— В первые же двадцать четыре часа?
— В первые шесть часов. Меня предупреждали, но я не поверил. Через это надо пройти самому. Это крещение.
— Что значит крещение?
— Вы учитесь пользоваться сейфом отеля, носить деньги, сколько вам нужно в данный момент, в обуви. Не надевать драгоценности. Даже часы.
— Флетчер, я лишилась тысяч долларов, всего, что у меня было.
— И вам нечем удостоверить вашу личность.
— Да, нечем.
— Вы лишились своего прошлого.
— Да, — Джоан Коллинз Стэнуик хмурилась на кусты.
— Вы чувствуете себя более свободной?
Она резко повернулась к Флетчу.
— Что?
— Видите ли, теперь вы равная среди равных.
— Зато люди, укравшие мои вещи, стали богачами.
— Едва ли. Все украденное поделено среди многих и многих. Подойдите, пожалуйста, сюда, а?
Флетч встал, пересек дворик и остановился у прохода в кустах.
После короткого колебания Джоан поднялась и присоединилась к нему.
Вместе они смотрели на тротуар, по которому прохожие спешили по своим повседневным делам, мостовую, забитую такси, грузовичками, личными автомобилями, пляж, где гуляли, бегали, прыгали, отжимались, плавали.
Как всегда били барабаны.
— Ни одного человека в брюках, не так ли? — спро сил Флетч.
— И совсем мало в рубашках, — отметила Джоан.
— Никаких бумажников. Никаких удостоверений личности. Никаких классовых признаков. Никаких драгоценностей, — он оглядел ее брючный костюм, белую блузку, босоножки на высоком каблуке. — У них есть только тела. Глаза, руки, ноги.
— И пальцы, черт бы их побрал.
— Я думаю, нас просто пытались вразумить.
— Вы стали бразильцем? Всего за месяц?
— Нет. Я не стану carioka[2], пока не смогу в полдень пересечь авениду босиком. Они вернулись к столику.
— Я вижу, вы подвели под их воровство фантастическое политико-интеллектуальное основание. — Джоан села. — Чувствуется, вы изо всех сил пытались их понять.
— Одна моя знакомая… — Флетч тоже сел. — Она пишет романы. Не ручаюсь за точность, но она рассказывала мне о каком-то древнем религиозном ритуале, посвящении во что-то. От человека требовалось принести еду, но не просто принести, а обязательно украсть.
Джоан Коллинз Стэнуик вздохнула.
— Хватит об этом, меня ограбили. Мне нужна помощь. Не будь я в отчаянии, я бы не обратилась к вам.
— Наверное, нет.
— Вас не затруднит сходить со мной в полицейский участок?
— Нет, если вы этого хотите.
— Я должна заявить о краже.
— Толку от этого не будет.
— Флетчер, меня ограбили. На тысячи и тысячи долларов…
— За все надо платить.
— Что?
— Чтобы заявить в полицию, вы должны заплатить пошлину.
— Я должна заплатить деньги, чтобы сказать полиции, что меня ограбили?
— Им придется заполнять много бумаг.
Джоан шумно глотнула.
— И все? Дальше бумаг дело не пойдет?
— Нет. Я думаю, нет. Во всяком случае, обычно не идет, — ножки его стула скрипнули по каменным плиткам. — Видите ли, вас предупреждали. Воровство здесь — обычное дело. Этого никто не отрицает. Воруют, кстати, и в Нью-Йорке, и в Мехико, и в Париже.
Ей уже приходилось щуриться, чтобы смотреть на него. Луч солнца, прорвавшийся сквозь листву, бил ей прямо в глаза.
— По-вашему, грабя приезжего, они оказывают ему услугу?
— Можно сказать и так.
— Не грабители, а прямо-таки философы.
— Здесь считается благом лишить человека его вещей, личности, прошлого. Ваше становится их, моим, нашим…
Лицо Джоан закаменело.
— Я лишь стараюсь поднять вам настроение.
— Флетчер, вы собираетесь дать мне денег? Немедленно, — ее пальцы впились в виски. Вся голова задрожала. — Сейчас мы не будем говорить, откуда взялись у вас эти деньги.
— Конечно. Я принесу деньги к вам в отель. Мне нужно переодеться, принять душ, добиться, чтобы открыли сейф.
— Отлично.
Она встала, очень бледная. На мгновение закрыла глаза.
— Вам нехорошо? — обеспокоился Флетч.
— Со мной все в порядке.
— В каком отеле вы остановились?
— «Жангада».
— Роскошное место.
— Приносит много денег.
— Мы можем вместе позавтракать. В вашем отеле.
— Хорошо, — кивнула Джоан. — Приходите с деньгами прямо в мой номер. Девятьсот двенадцатый.
— Договорились, — ему уже приходилось бывать в ее спальне.
Флетч проводил ее до прохода в кустах.
— Я бы поймал вам такси, — хохотнул он, — но, к сожалению, босиком.
— Я лучше пройдусь, — ответила Джоан.
Глава 8
На стук в дверь с табличкой «912» никто не отозвался.
Он постучал громче.
Дверь не открылась.
Флетч постучал еще раз, прижался ухом к двери. И не уловил ни звука.
У себя в номере в «Желтом попугае» Флетч принял душ, надел чистые шорты, рубашку, носки и теннисные туфли. Лаура все еще спала. Он оставил ей записку:
«Ушел в отель „Жангада“ позавтракать со знакомым».
До отеля «Жангада» он доехал на «МР».
Недостучавшись в дверь номера Джоан Коллинз Стэнуик, Флетч спустился в холл и позвонил ей по внутреннему телефону.
Трубку не сняли.
— Скажите, пожалуйста, в каком номере остановилась Джоан Коллинз Стэнуик? — спросил он портье. — Миссис Алан Стэнуик?
— В девятьсот двенадцатом.
— Она еще не выписалась?
Портье вновь заглянул в книгу.
— Нет, сэр.
— Благодарю. А где у вас зал для завтрака?
В зале, где уже завтракали человек пятнадцать, Джоан Коллинз Стэнуик не было. Так же, как и в баре.
На террасе отеля «Жангада» было два бассейна. Один освещали лучи утреннего солнца, другой — полуденного. Кто-то уже загорал. Двое толстых белокожих мужчин что-то неспешно обсуждали, держа в руках по бокалу «Кровавой Мэри».
Не обнаружил он Джоан Коллинз Стэнуик и на террасе.
Флетч опять поднялся на девятый этаж, постучал в ее дверь.
Снова позвонил из холла.
Оставил портье записку: «Приходил на завтрак, как договорились. Не смог вас найти. Вы крепко заснули? Пожалуйста, позвоните мне в „Желтый попугай“. Если меня не будет, попросите, чтобы мне сказали о вашем звонке. Оставляю деньги на такси. Флетч».
— Вас не затруднит передать этот конверт миссис Стэнуик? Номер девятьсот двенадцать.
— Обязательно передам, сэр.
Под взглядом Флетча портье положил запечатанный конверт в ячейку с номером 912.
— Теу? Доброе утро, — Флетч звонил из холла отеля «Жангада».
— Доброе утро, Флетч. Как вы?
— Мне очень понравились ваши новые картины. От них светлеет на душе.
— Полностью с вами согласен.
— Когда вы хотите встретиться со мной? — три нефтяника-североамериканца вышли из кабины лифта и прямиком направились в бар.
— В любое время. Хоть сейчас.
— Так я могу приехать?
— Конечно. Мы выпьем кофе.
Он постучал громче.
Дверь не открылась.
Флетч постучал еще раз, прижался ухом к двери. И не уловил ни звука.
У себя в номере в «Желтом попугае» Флетч принял душ, надел чистые шорты, рубашку, носки и теннисные туфли. Лаура все еще спала. Он оставил ей записку:
«Ушел в отель „Жангада“ позавтракать со знакомым».
До отеля «Жангада» он доехал на «МР».
Недостучавшись в дверь номера Джоан Коллинз Стэнуик, Флетч спустился в холл и позвонил ей по внутреннему телефону.
Трубку не сняли.
— Скажите, пожалуйста, в каком номере остановилась Джоан Коллинз Стэнуик? — спросил он портье. — Миссис Алан Стэнуик?
— В девятьсот двенадцатом.
— Она еще не выписалась?
Портье вновь заглянул в книгу.
— Нет, сэр.
— Благодарю. А где у вас зал для завтрака?
В зале, где уже завтракали человек пятнадцать, Джоан Коллинз Стэнуик не было. Так же, как и в баре.
На террасе отеля «Жангада» было два бассейна. Один освещали лучи утреннего солнца, другой — полуденного. Кто-то уже загорал. Двое толстых белокожих мужчин что-то неспешно обсуждали, держа в руках по бокалу «Кровавой Мэри».
Не обнаружил он Джоан Коллинз Стэнуик и на террасе.
Флетч опять поднялся на девятый этаж, постучал в ее дверь.
Снова позвонил из холла.
Оставил портье записку: «Приходил на завтрак, как договорились. Не смог вас найти. Вы крепко заснули? Пожалуйста, позвоните мне в „Желтый попугай“. Если меня не будет, попросите, чтобы мне сказали о вашем звонке. Оставляю деньги на такси. Флетч».
— Вас не затруднит передать этот конверт миссис Стэнуик? Номер девятьсот двенадцать.
— Обязательно передам, сэр.
Под взглядом Флетча портье положил запечатанный конверт в ячейку с номером 912.
— Теу? Доброе утро, — Флетч звонил из холла отеля «Жангада».
— Доброе утро, Флетч. Как вы?
— Мне очень понравились ваши новые картины. От них светлеет на душе.
— Полностью с вами согласен.
— Когда вы хотите встретиться со мной? — три нефтяника-североамериканца вышли из кабины лифта и прямиком направились в бар.
— В любое время. Хоть сейчас.
— Так я могу приехать?
— Конечно. Мы выпьем кофе.
Глава 9
— Вы будете кофе, не так ли?
— Мне он просто необходим.
Лакей, встретивший Флетча у дверей дома Теу да Коста, проводил его вниз, в маленькую семейную гостиную. Хозяин дома, в пижаме, легком халате и шлепанцах, сидел в удобном кресле и читал «У Глобу».
— Веселая ночь? — Теу сложил газету.
— Мы ездили в «Семь-ноль-шесть». С чечеточниками.
— Значит, вы совсем не спали.
— Не спал.
Теу кивнул лакею и тот удалился.
— А выглядите вы свеженьким. Словно после пробежки по берегу.
— Я успел побегать.
Озабоченное выражение пробежало по лицу Теу.
— Мне не хочется спать, — успокоил его Флетч.
— Присядьте, — Теу указал на соседнее кресло. — Вас что-то тревожит?
Флетч сел.
— Видите ли, я договорился позавтракать с одной моей знакомой, из Калифорнии. Когда я пришел к ней в отель, ее там не оказалось.
— Наверное, она пошла на пляж.
— Мы договорились о встрече за час до того, как я пришел в отель. Она, конечно, могла заснуть.
— Да, конечно. В Рио легко перепутать день с ночью. Особенно в преддверие карнавала.
Лакей принес две чашечки кофе. Теу пригубил свою стоя.
— Мало кто знает, что Бразилия — второй в мире экспортер чая.
— Вы хотели поговорить со мной, Теу, — заметил Флетч после ухода лакея. — Как вы сказали, наедине.
— О том, что вы делаете.
— А что я делаю?
— Что вы собираетесь делать?
— Я вас не понимаю.
— Бразилия не является вашей родиной.
— Но мне здесь очень покойно.
— И что бы вы более всего хотели делать в этом мире?
— Сидеть на авениде Атлантика в Копакабана, есть шурраску, пить карану, смотреть на гуляющих бразильянок всех возрастов. Слушать, как играет на пианино Лаура. Изредка ездить в Байа. Бегать, плавать. Танцевать под барабаны. Любить людей. Я уже выучил несколько португальских слов.
— То есть вы намерены остаться в Бразилии?
— Я еще не думал об этом.
— Как давно вы здесь? Шесть недель?
— Около того.
— Вы купили машину. Встретили Лауру, — Теу отпил из чашки. — Разве у вас нет никаких планов?
— В общем-то нет.
Теу поставил чашку и блюдце на стол.
— Молодой человек должен иметь планы на жизнь. Вы — молодой человек. Насколько я понимаю, очень богатый. Привлекательный. Умный. Мы ведем общие дела, поэтому я знаю, сколько у вас денег. Мне не известно, где вы их взяли, но я уверен, что вы — не преступник.
— Благодарю.
— Я завел этот разговор, Флетч, потому что мне — шестьдесят, а вам еще нет и тридцати. Ваш отец живет не в Бразилии…
— Я ценю ваше участие.
— Нехорошо, когда молодой человек живет, не ставя перед собой какой-либо цели.
— Вы хотите сказать, что мне надо уехать из Бразилии, Теу?
— В Бразилии нелегко даже бразильцам, — Теу почесал затылок и рассмеялся. — Особенно бразильцам.
— Дело в Лауре, Теу? — Флетч смотрел ему прямо в глаза. — Отавью Кавальканти попросил вас переговорить со мной?
Теу насупился.
— В Бразилии такого не бывает. Мы очень терпимы.
— Отавью — нет.
Теу вновь рассмеялся.
— Отавью Кавальканти — один из самых больших либералов. Он столь либерален, что не может поехать в Нью-Йорк и прочесть там свои стихи.
— В чем-то он либерал. Когда же речь заходит о его дочери…
— А каково ваше мнение об Отавью?
— Он — великий ученый и поэт, который не отвечает на мои вопросы.
— Бразилию трудно понять.
— Отавью говорил с вами вчера вечером, Теу?
— Да, — признал Теу. — Говорил. Но меня заботит другое.
— Лаура положила лягушку под нашу кровать.
— Да, — кивнул Теу. — Отавью сказал мне. Вы знаете, что это значит?
— Теперь знаю.
— Видите ли, вы не понимаете Бразилии. Может, и не сможете понять. Так много пришло в нашу жизнь из древности. От наго и банту, еще больше от жоруба[3]. Это надо чувствовать… — Теу помолчал. — Что вы делали до того, как приехали сюда? Были журналистом?
— Я работал в газете.
— Тогда вы должны подумать о том, чтобы снова начать работать в газете. Купите собственную маленькую газету, там, где вам хочется. Освойте современный коммуникационный уровень. Растите вместе с вашей газетой.
Флетч помолчал. Затем допил кофе.
— Теу, вы слышали эту странную историю о Жаниу Баррету? О том, что я был каким-то человеком, которого убили здесь сорок семь лет назад?
— Да, мне сказали вчера вечером. Я встревожился.
— Почему?
— Я встревожился, потому что вы можете не понять.
— Разумеется, я не понимаю. Может, вы мне поможете?
— Я уверен, что женщина… Как ее зовут?
— Идалина. Идалина Баррету.
— Я уверен, что эта женщина искренне верит в то, что говорит. Это не обман, не мошенничество. Никто не собирается посмеяться над вами, как вы предположили вечером.
Наверху загудел пылесос.
— Теу, вы сами можете в такое поверить? — спросил Флетч.
— Думаю ли я, что в вас переселилась душа Жаниу Баррету? — переспросил, улыбнувшись, Теу. — Нет.
— Фу! — шумно выдохнул Флетч.
— Дело, однако, в том, что вы не знаете, как вести себя в такой ситуации.
— А как я должен себя вести?
Теу надолго замолчал.
— Я тоже не знаю. Бразилия — одна из самых развитых стран мира… — он замолчал, не докончив фразы.
— Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, Теу, — Флетч встал. — Я обещаю подумать.
— Просто вашего отца здесь нет, и я…
— Я подумаю, как жить дальше.
Теу долго жал руку Флетчу.
— Эти чечеточники. Ваш отец огорчится, если вы так и останетесь чечеточником.
— Мне он просто необходим.
Лакей, встретивший Флетча у дверей дома Теу да Коста, проводил его вниз, в маленькую семейную гостиную. Хозяин дома, в пижаме, легком халате и шлепанцах, сидел в удобном кресле и читал «У Глобу».
— Веселая ночь? — Теу сложил газету.
— Мы ездили в «Семь-ноль-шесть». С чечеточниками.
— Значит, вы совсем не спали.
— Не спал.
Теу кивнул лакею и тот удалился.
— А выглядите вы свеженьким. Словно после пробежки по берегу.
— Я успел побегать.
Озабоченное выражение пробежало по лицу Теу.
— Мне не хочется спать, — успокоил его Флетч.
— Присядьте, — Теу указал на соседнее кресло. — Вас что-то тревожит?
Флетч сел.
— Видите ли, я договорился позавтракать с одной моей знакомой, из Калифорнии. Когда я пришел к ней в отель, ее там не оказалось.
— Наверное, она пошла на пляж.
— Мы договорились о встрече за час до того, как я пришел в отель. Она, конечно, могла заснуть.
— Да, конечно. В Рио легко перепутать день с ночью. Особенно в преддверие карнавала.
Лакей принес две чашечки кофе. Теу пригубил свою стоя.
— Мало кто знает, что Бразилия — второй в мире экспортер чая.
— Вы хотели поговорить со мной, Теу, — заметил Флетч после ухода лакея. — Как вы сказали, наедине.
— О том, что вы делаете.
— А что я делаю?
— Что вы собираетесь делать?
— Я вас не понимаю.
— Бразилия не является вашей родиной.
— Но мне здесь очень покойно.
— И что бы вы более всего хотели делать в этом мире?
— Сидеть на авениде Атлантика в Копакабана, есть шурраску, пить карану, смотреть на гуляющих бразильянок всех возрастов. Слушать, как играет на пианино Лаура. Изредка ездить в Байа. Бегать, плавать. Танцевать под барабаны. Любить людей. Я уже выучил несколько португальских слов.
— То есть вы намерены остаться в Бразилии?
— Я еще не думал об этом.
— Как давно вы здесь? Шесть недель?
— Около того.
— Вы купили машину. Встретили Лауру, — Теу отпил из чашки. — Разве у вас нет никаких планов?
— В общем-то нет.
Теу поставил чашку и блюдце на стол.
— Молодой человек должен иметь планы на жизнь. Вы — молодой человек. Насколько я понимаю, очень богатый. Привлекательный. Умный. Мы ведем общие дела, поэтому я знаю, сколько у вас денег. Мне не известно, где вы их взяли, но я уверен, что вы — не преступник.
— Благодарю.
— Я завел этот разговор, Флетч, потому что мне — шестьдесят, а вам еще нет и тридцати. Ваш отец живет не в Бразилии…
— Я ценю ваше участие.
— Нехорошо, когда молодой человек живет, не ставя перед собой какой-либо цели.
— Вы хотите сказать, что мне надо уехать из Бразилии, Теу?
— В Бразилии нелегко даже бразильцам, — Теу почесал затылок и рассмеялся. — Особенно бразильцам.
— Дело в Лауре, Теу? — Флетч смотрел ему прямо в глаза. — Отавью Кавальканти попросил вас переговорить со мной?
Теу насупился.
— В Бразилии такого не бывает. Мы очень терпимы.
— Отавью — нет.
Теу вновь рассмеялся.
— Отавью Кавальканти — один из самых больших либералов. Он столь либерален, что не может поехать в Нью-Йорк и прочесть там свои стихи.
— В чем-то он либерал. Когда же речь заходит о его дочери…
— А каково ваше мнение об Отавью?
— Он — великий ученый и поэт, который не отвечает на мои вопросы.
— Бразилию трудно понять.
— Отавью говорил с вами вчера вечером, Теу?
— Да, — признал Теу. — Говорил. Но меня заботит другое.
— Лаура положила лягушку под нашу кровать.
— Да, — кивнул Теу. — Отавью сказал мне. Вы знаете, что это значит?
— Теперь знаю.
— Видите ли, вы не понимаете Бразилии. Может, и не сможете понять. Так много пришло в нашу жизнь из древности. От наго и банту, еще больше от жоруба[3]. Это надо чувствовать… — Теу помолчал. — Что вы делали до того, как приехали сюда? Были журналистом?
— Я работал в газете.
— Тогда вы должны подумать о том, чтобы снова начать работать в газете. Купите собственную маленькую газету, там, где вам хочется. Освойте современный коммуникационный уровень. Растите вместе с вашей газетой.
Флетч помолчал. Затем допил кофе.
— Теу, вы слышали эту странную историю о Жаниу Баррету? О том, что я был каким-то человеком, которого убили здесь сорок семь лет назад?
— Да, мне сказали вчера вечером. Я встревожился.
— Почему?
— Я встревожился, потому что вы можете не понять.
— Разумеется, я не понимаю. Может, вы мне поможете?
— Я уверен, что женщина… Как ее зовут?
— Идалина. Идалина Баррету.
— Я уверен, что эта женщина искренне верит в то, что говорит. Это не обман, не мошенничество. Никто не собирается посмеяться над вами, как вы предположили вечером.
Наверху загудел пылесос.
— Теу, вы сами можете в такое поверить? — спросил Флетч.
— Думаю ли я, что в вас переселилась душа Жаниу Баррету? — переспросил, улыбнувшись, Теу. — Нет.
— Фу! — шумно выдохнул Флетч.
— Дело, однако, в том, что вы не знаете, как вести себя в такой ситуации.
— А как я должен себя вести?
Теу надолго замолчал.
— Я тоже не знаю. Бразилия — одна из самых развитых стран мира… — он замолчал, не докончив фразы.
— Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, Теу, — Флетч встал. — Я обещаю подумать.
— Просто вашего отца здесь нет, и я…
— Я подумаю, как жить дальше.
Теу долго жал руку Флетчу.
— Эти чечеточники. Ваш отец огорчится, если вы так и останетесь чечеточником.
Глава 10
— Лаура?
Занавеси отдернуты. Комната прибрана. Флетч распахнул дверь в ванную.
— Лаура?
Лишь записка на комоде.
«Флетч! Позвонил Отавью. Он слишком устал, чтобы остаться на Карнавал в Рио. Хочет вернуться в Байа. Сказал, что плохо себя чувствует и не хотел бы путешествовать один. Поэтому я провожу его в Байа.
Вернусь в воскресенье. На костюмированный бал в «Канекан» иди один. Если тебе станет очень одиноко без меня, я оставила книгу Жоржа Амаду «Дона Флора и ее два мужа» — это бразильская классика. А я привезу тебе из Байа подарок.
Чао, Лаура».
В окне напротив мужчина все еще красил комнату. Зазвонил телефон.
— Жаниу?
— Его сейчас нет.
— А Флетчер есть?
— Да, есть. Кажется.
— Флетч, это Тонинью Брага.
— Как поживаешь? Хорошо ли спалось?
— Мы подумали, что ты не откажешься провести этот день с нами. Мы хотим показать тебе одно интересное местечко в горах. А Лаура пока походит по магазинам.
— Лаура уехала с отцом в Байа.
— Прекрасно, так ты едешь? Изумительное место. Ты отвлечешься, расслабишься. Во время Карнавала необходимо хоть на день уезжать из Рио.
— Тонинью, я еще не ложился. Мне надо поспать.
— Там ты расслабишься. А после ленча сможешь и поспать.
— Теу да Коста ждет меня сегодня на костюмированном балу в «Канекане».
— Мы успеем вернуться. Мы тоже собираемся на этот бал.
— Кто это «мы»?
— Титу, Орланду, Норивал и я. Надо удрать от женщин хоть на несколько часов.
— Я лучше попробую поспать.
— Ты не понимаешь.
— Я ничего не понимаю.
— Мы в холле, ждем тебя.
— Тонинью…
— Ты поедешь?
Флетч взглянул на застеленную постель.
— E precise terno?
Шутка туристов. В Бразилии никому не требовался парадный костюм.
— Костюм тебе не понадобится. У тебя есть деньги?
Флетч нащупал в кармане толстую пачку крузейро, которую он достал из сейфа отеля, чтобы передать Джоан Коллинз Стэнуик.
— Да.
— Хорошо. Возьми их с собой, мы сыграем в карты. И обчистим тебя.
— Ладно.
— Так ты спускаешься?
— Да.
— Что?
— Сейчас приду.
Прежде чем отойти от телефона, Флетч позвонил в отель «Жангада» и попросил соединить его с номером 912.
Трубку не сняли.
Из ванной он захватил литровую бутылку минеральной воды. Заглянул под кровать. Каменная лягушка осталась на месте.
Занавеси отдернуты. Комната прибрана. Флетч распахнул дверь в ванную.
— Лаура?
Лишь записка на комоде.
«Флетч! Позвонил Отавью. Он слишком устал, чтобы остаться на Карнавал в Рио. Хочет вернуться в Байа. Сказал, что плохо себя чувствует и не хотел бы путешествовать один. Поэтому я провожу его в Байа.
Вернусь в воскресенье. На костюмированный бал в «Канекан» иди один. Если тебе станет очень одиноко без меня, я оставила книгу Жоржа Амаду «Дона Флора и ее два мужа» — это бразильская классика. А я привезу тебе из Байа подарок.
Чао, Лаура».
В окне напротив мужчина все еще красил комнату. Зазвонил телефон.
— Жаниу?
— Его сейчас нет.
— А Флетчер есть?
— Да, есть. Кажется.
— Флетч, это Тонинью Брага.
— Как поживаешь? Хорошо ли спалось?
— Мы подумали, что ты не откажешься провести этот день с нами. Мы хотим показать тебе одно интересное местечко в горах. А Лаура пока походит по магазинам.
— Лаура уехала с отцом в Байа.
— Прекрасно, так ты едешь? Изумительное место. Ты отвлечешься, расслабишься. Во время Карнавала необходимо хоть на день уезжать из Рио.
— Тонинью, я еще не ложился. Мне надо поспать.
— Там ты расслабишься. А после ленча сможешь и поспать.
— Теу да Коста ждет меня сегодня на костюмированном балу в «Канекане».
— Мы успеем вернуться. Мы тоже собираемся на этот бал.
— Кто это «мы»?
— Титу, Орланду, Норивал и я. Надо удрать от женщин хоть на несколько часов.
— Я лучше попробую поспать.
— Ты не понимаешь.
— Я ничего не понимаю.
— Мы в холле, ждем тебя.
— Тонинью…
— Ты поедешь?
Флетч взглянул на застеленную постель.
— E precise terno?
Шутка туристов. В Бразилии никому не требовался парадный костюм.
— Костюм тебе не понадобится. У тебя есть деньги?
Флетч нащупал в кармане толстую пачку крузейро, которую он достал из сейфа отеля, чтобы передать Джоан Коллинз Стэнуик.
— Да.
— Хорошо. Возьми их с собой, мы сыграем в карты. И обчистим тебя.
— Ладно.
— Так ты спускаешься?
— Да.
— Что?
— Сейчас приду.
Прежде чем отойти от телефона, Флетч позвонил в отель «Жангада» и попросил соединить его с номером 912.
Трубку не сняли.
Из ванной он захватил литровую бутылку минеральной воды. Заглянул под кровать. Каменная лягушка осталась на месте.
Глава 11
— Бум, бум, — воскликнул Тонинью.
Черный четырехдверный «галакси» застыл перед отелем «Желтый попугай». Рядом, лишь в шортах и солнцезащитных очках, стояли чечеточники. Стройные, подтянутые, за исключением Норивала, живот которого тяжело нависал над поясом. В руке Норивал держал банку пива.
— Доброе утро, Флетч, — приветствовал его Титу.
— Как настроение? — осведомился тот. Ему ответили четыре улыбки.
— Самое боевое, — заверил его Титу.
Прямо у отеля, наполовину на тротуаре, наполовину на мостовой, расположились барабанщики. Самба гремела во всю мощь. Барабанщики окружили маленький грузовичок, украшенный пальмовыми листьями, некоторые из которых кто-то любовно выкрасил красным и лиловым. На грузовичке возвышалось черное чудовище из папье-маше, с раскинутыми руками, большими, ярко блестящими глазами и добродушной улыбкой. На голове чудовища сидела девушка, в купальных трусиках и узенькой полоске ткани, едва прикрывающей соски. Ноги ее свешивались чудовищу на грудь. Естественно, великолепные ноги.
Впрочем, приковывали взор и ее полные груди. Лицо обрамляли длинные черные волосы. У грузовичка танцевал высокий мужчина в черном вечернем платье, со щеками, накрашенными румянами. Рядом танцевала девятилетняя девочка, тоже в черном вечернем платье, попыхивая при этом сигаретой. Компанию им составлял мужчина средних лет, прижимающий к груди бриф-кейс. Вокруг танцевали еще человек пятьдесят или шестьдесят.
— Бум, бум, патикум бум, — отбивал такт Тонинью. Флетч бросил литровую пластмассовую бутылку с минеральной водой на заднее сиденье «галакси».
— Сеньор Баррету, — тихонько позвал швейцар.
Одним плавным движением Титу сорвал с Флетча тенниску.
Орланду выставил вперед указательный палец, целя в грудь Флетчу.
— Смотрите! Кожа!
— У него есть кожа? — осведомился Норивал, приглядываясь.
Титу пощупал спину Флетча.
— Мышцы!
— Он здесь? — спросил Норивал. — Действительно здесь?
— Сеньор Баррету, — не унимался швейцар. — Мистер Флетчер.
— Бум, бум, — музицировал Тонинью. Из-за швейцара, высокая, торжественная в своем белом платье, большеглазая, выступила Идалина Баррету. Она вела за руки двоих детей. Еще трое, чуть постарше, следовали за ней. Детей, похоже, чисто вымыли перед визитом в отель «Желтый попугай», но одежда явно была с чужого плеча. У одного мальчугана, лет десяти, из-под шорт вместо ноги торчала деревяшка.
— Жаниу. Баррету! — выкрикнула Идалина, перекрывая барабанный бой.
— А, — понимающе кивнул Тонинью. — Твоя жена.
Швейцар попятился назад.
Титу отдал Флетчу свернутую в мяч рубашку. Тот бросил ее в машину.
Старая карга быстро затараторила. Она представляла ему детей.
— Она говорит, что это твои правнуки, Жаниу, — перевел Титу. — Ты запоминаешь их имена? Мальчика зовут Жаниу.
Флетч положил руку на головку одной из маленьких девочек.
Поначалу Идалина Баррету улыбалась. Но, когда Флетч нырнул на заднее сиденье «галакси», пронзительно заверещала и подалась вперед.
Тонинью сел за руль.
— Разве ты не собираешься спросить у своей жены, можно ли тебе поехать поиграть в карты?
Орланду занял место рядом с водителем. Титу влез на заднее сиденье с другой стороны и уселся рядом с Флетчем. Последним забрался на заднее сиденье Норивал.
Флетч через окно передал деньги двум своим правнучкам.
Тонинью завел мотор.
— Бум, бум!
Машина двинулась с места, а лицо старой карги все не отлипало от окна. Ее пронзительный голос наполнял кабину.
— Ах, жены, — вздохнул Титу.
Автомобиль съехал с тротуара на мостовую и влился в транспортный поток.
Тонинью смотрел на Флетча в зеркало заднего обзора. На полу под задним сиденьем лежало не менее двух дюжин банок с пивом.
— Бум, бум, патикум бум, — напевал Тонинью.
— Карнавал! — Орланду потянулся. — Как здорово!
Тонинью укоризненно покачал головой.
— Это же надо, запросто сесть в машину, оставив на дороге жену и правнуков! Поехать играть в карты! До чего докатилась нынешняя молодежь!
— Жажда не мучит? — Норивал протянул Флетчу банку пива.
— Пока еще нет.
Автомобиль остановился на красный свет, поэтому Норивал через окно передал банку двенадцатилетнему оборванцу, а другую открыл для себя.
Наконец, «галакси» свернул на боковую улицу, набрал скорость, но скоро резко затормозил: толпа, собравшаяся вокруг оркестра, едва ли не полностью перегородила улицу. Особенно хорошо танцевала миниатюрная семидесятилетняя дама, в красном платье и красных же туфлях, с красной сумочкой в руках.
Черный четырехдверный «галакси» застыл перед отелем «Желтый попугай». Рядом, лишь в шортах и солнцезащитных очках, стояли чечеточники. Стройные, подтянутые, за исключением Норивала, живот которого тяжело нависал над поясом. В руке Норивал держал банку пива.
— Доброе утро, Флетч, — приветствовал его Титу.
— Как настроение? — осведомился тот. Ему ответили четыре улыбки.
— Самое боевое, — заверил его Титу.
Прямо у отеля, наполовину на тротуаре, наполовину на мостовой, расположились барабанщики. Самба гремела во всю мощь. Барабанщики окружили маленький грузовичок, украшенный пальмовыми листьями, некоторые из которых кто-то любовно выкрасил красным и лиловым. На грузовичке возвышалось черное чудовище из папье-маше, с раскинутыми руками, большими, ярко блестящими глазами и добродушной улыбкой. На голове чудовища сидела девушка, в купальных трусиках и узенькой полоске ткани, едва прикрывающей соски. Ноги ее свешивались чудовищу на грудь. Естественно, великолепные ноги.
Впрочем, приковывали взор и ее полные груди. Лицо обрамляли длинные черные волосы. У грузовичка танцевал высокий мужчина в черном вечернем платье, со щеками, накрашенными румянами. Рядом танцевала девятилетняя девочка, тоже в черном вечернем платье, попыхивая при этом сигаретой. Компанию им составлял мужчина средних лет, прижимающий к груди бриф-кейс. Вокруг танцевали еще человек пятьдесят или шестьдесят.
— Бум, бум, патикум бум, — отбивал такт Тонинью. Флетч бросил литровую пластмассовую бутылку с минеральной водой на заднее сиденье «галакси».
— Сеньор Баррету, — тихонько позвал швейцар.
Одним плавным движением Титу сорвал с Флетча тенниску.
Орланду выставил вперед указательный палец, целя в грудь Флетчу.
— Смотрите! Кожа!
— У него есть кожа? — осведомился Норивал, приглядываясь.
Титу пощупал спину Флетча.
— Мышцы!
— Он здесь? — спросил Норивал. — Действительно здесь?
— Сеньор Баррету, — не унимался швейцар. — Мистер Флетчер.
— Бум, бум, — музицировал Тонинью. Из-за швейцара, высокая, торжественная в своем белом платье, большеглазая, выступила Идалина Баррету. Она вела за руки двоих детей. Еще трое, чуть постарше, следовали за ней. Детей, похоже, чисто вымыли перед визитом в отель «Желтый попугай», но одежда явно была с чужого плеча. У одного мальчугана, лет десяти, из-под шорт вместо ноги торчала деревяшка.
— Жаниу. Баррету! — выкрикнула Идалина, перекрывая барабанный бой.
— А, — понимающе кивнул Тонинью. — Твоя жена.
Швейцар попятился назад.
Титу отдал Флетчу свернутую в мяч рубашку. Тот бросил ее в машину.
Старая карга быстро затараторила. Она представляла ему детей.
— Она говорит, что это твои правнуки, Жаниу, — перевел Титу. — Ты запоминаешь их имена? Мальчика зовут Жаниу.
Флетч положил руку на головку одной из маленьких девочек.
Поначалу Идалина Баррету улыбалась. Но, когда Флетч нырнул на заднее сиденье «галакси», пронзительно заверещала и подалась вперед.
Тонинью сел за руль.
— Разве ты не собираешься спросить у своей жены, можно ли тебе поехать поиграть в карты?
Орланду занял место рядом с водителем. Титу влез на заднее сиденье с другой стороны и уселся рядом с Флетчем. Последним забрался на заднее сиденье Норивал.
Флетч через окно передал деньги двум своим правнучкам.
Тонинью завел мотор.
— Бум, бум!
Машина двинулась с места, а лицо старой карги все не отлипало от окна. Ее пронзительный голос наполнял кабину.
— Ах, жены, — вздохнул Титу.
Автомобиль съехал с тротуара на мостовую и влился в транспортный поток.
Тонинью смотрел на Флетча в зеркало заднего обзора. На полу под задним сиденьем лежало не менее двух дюжин банок с пивом.
— Бум, бум, патикум бум, — напевал Тонинью.
— Карнавал! — Орланду потянулся. — Как здорово!
Тонинью укоризненно покачал головой.
— Это же надо, запросто сесть в машину, оставив на дороге жену и правнуков! Поехать играть в карты! До чего докатилась нынешняя молодежь!
— Жажда не мучит? — Норивал протянул Флетчу банку пива.
— Пока еще нет.
Автомобиль остановился на красный свет, поэтому Норивал через окно передал банку двенадцатилетнему оборванцу, а другую открыл для себя.
Наконец, «галакси» свернул на боковую улицу, набрал скорость, но скоро резко затормозил: толпа, собравшаяся вокруг оркестра, едва ли не полностью перегородила улицу. Особенно хорошо танцевала миниатюрная семидесятилетняя дама, в красном платье и красных же туфлях, с красной сумочкой в руках.