— А как Нелсон выглядел?
— Он был крупный парень. Почти такой же, как я. Женщинам нравился. Должно быть, они считали его красивым. Я так никогда не считал. Это — злой ублюдок с длинным печальным лицом и злющими глазами. Он, Росси и Диарборн сели вместе с Лемпи.
— Их посадили в Алькатрац?
— Лемпи попал туда, когда им занялось правительство. Остальные же сели за мошенничество и грабеж. Их посадили в Сан-Квентин.
— А что с ними было потом?
— Не следил за ними. В то время я не был полицейским. К чему весь этот разговор?
— Плечистый Нелсон может быть убийцей, которого вы ищете, — сказал я. — У вас в Редвуд-Сити может сохраниться его досье?
— Сомневаюсь. Здесь о нем ничего не слышно больше двадцати пяти лет. И потом этим делом занимался штат.
— Значит, досье должно быть в Сакраменто. Вы можете попросить, чтобы с ними связались по телетайпу из Редвуд-Сити.
Манган уперся руками о свой стол и поднялся со стула, покачивая из стороны в сторону своей большой головой.
— Если это только догадки, вы не имеете права пользоваться официальными каналами для их подтверждения.
— А я думал, что мы сотрудничаем.
— Я-то с вами сотрудничаю, а вы со мной нет. Я разговаривал, а вы слушали. И это длилось довольно долго.
— Я сказал вам, что Нелсон, возможно, убийца. Это довольно интересная информация.
— Сама по себе — да. Но мне она ни к чему.
— Она может оказаться к чему, если захотите. Позвоните в Сакраменто.
— А кто источник информации?
— Этого я не могу вам сказать.
— Вот как?
— Боюсь, что да.
Манган сверху вниз разочарованно посмотрел на меня. Он не был удивлен. Просто разочарован. У нас начинались прекрасные дружеские отношения, но они ни к чему не привели, я оказался недостойным.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — сказал он.
— Надеюсь, знаю. Подумайте о Нелсоне. В этом стоит разобраться. Вы можете заработать себе на этом авторитет.
— Плевал я на авторитет.
— Вот и прекрасно.
— А вы убирайтесь к черту.
Я не осуждаю его за то, что он разозлился. Тяжело полгода заниматься делом, а потом увидеть, что кто-то его раскрывает.
Но я не мог себе позволить оставить его в плохом настроении. И не хотел. Я вышел из-за стойки и сел на деревянную скамейку у стены. Манган опять сел за стол и старался на меня не смотреть. Я сидел там, как кающийся грешник, а минутная стрелка на часах отсчитывала минуты вечности.
В восемь тридцать пять Манган и разыграл искусную сцену, как будто только что меня заметил.
— Вы все еще здесь?
— Я жду друга, адвоката с юга. Он сказал, что будет здесь к девяти часам.
— Для чего? Чтобы помогать вам меня расспрашивать?
— Не понимаю, почему вы обижаетесь, Манган? Это очень крупное дело, гораздо крупнее, чем думаете. И разобраться в нем могут только много людей.
— Чем же оно так крупное?
— В нем замешано много людей, большие деньги. С этой стороны мы имеем дело с бандой «Красная лошадь» или тем, что от нее осталось. С другой стороны — одна из богатейших и старейших семей Калифорнии. Я как раз жду их адвоката. Его фамилия Сейбл.
— Ну и что я должен делать? Встать на колени? Для меня все люди одинаковы. И я ко всем одинаково отношусь.
— Возможно, мистер Сейбл сможет установить, кому принадлежат эти кости.
Манган не смог скрыть свой интерес к этому моему заявлению.
— Это с ним вы разговаривали по телефону?
— С ним.
— И вы на него работаете?
— Сейбл нанял меня. Возможно, он привезет медицинские доказательства, которые помогут установить, кому принадлежали эти кости.
Манган снова вернулся к своим бумагам. Через несколько минут он сказал обычным тоном, как бы между прочим:
— Вы работаете на адвоката. Это дает вам те же права, что и ему, то есть вы имеете право не разглашать то, что вам было сказано или что вы узнали в частном порядке. Возможно, вы об этом не знаете. Но я внимательно изучал закон.
— Для меня это новость, — соврал я.
Он продолжал нравоучительным тоном:
— Люди вообще, и даже те, чья работа связана с охраной порядка, не знают всех тонкостей закона.
Его гордость и честность получили удовлетворение. Он позвонил в суд графства и попросил связаться с Сакраменто и получить подробности по делу Нелсона.
Гордон Сейбл явился без пяти девять. На нем было коричневое пальто, коричневая шляпа и желтые кожаные перчатки водителя. Веки серых глаз были немного воспалены. Углы рта опущены. От носа ко рту спускались морщины усталости.
— Вы быстро приехали, — сказал я.
— Даже слишком быстро. Освободился только около трех.
Он осмотрел маленькое помещение, как будто сомневался, стоило ли ему сюда приезжать. Манган встал со стула.
— Мистер Сейбл. Помощник шерифа Манган.
Они поздоровались за руку, оценивая друг друга.
— Приятно с вами познакомиться, — сказал Манган. — Мистер Арчер сообщил мне, что у вас есть медицинские доказательства, связанные с этим... с останками, которые мы обнаружили.
— Возможно, — покосился на меня Сейбл. — Какие еще подробности он вам сообщил?
— Только это. И то, что семья пользуется авторитетом. Но мы не сможем держать их имя в тайне.
— Понимаю, — ответил он сухо. — Но давайте сначала установим, если сможем, кому принадлежат эти останки. Перед отъездом я беседовал с врачом, который лечил руку. Он действительно делал рентгеновский снимок, но, к несчастью, снимок не сохранился. Однако сохранилась история болезни, записанная его рукой, и он сообщил мне все подробности в отношении этого перелома. — Сейбл вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный листок бумаги. — Это был ровный перелом, в районе локтя, в двух дюймах от него. Мальчик сломал руку, упав с лошади.
— Понятно, — сказал Манган.
Сейбл обратился к нему:
— Можно посмотреть эти останки?
Манган вышел в заднюю комнату.
— Где этот юноша? — спросил Сейбл шепотом.
— В доме друга. Он играет там в шахматы. Я вас отвезу туда, когда мы закончим наши дела здесь.
— Тони тоже любил играть в шахматы. Вы действительно думаете, что это его сын?
— Не знаю. Пока еще не решил.
— Ваше решение зависит от установления принадлежности этих костей?
— Частично. У меня есть и другие доказательства. Личность Брауна была установлена по фотографии Тони Гэлтона.
— Вы мне не говорили этого раньше.
— Раньше я этого не знал.
— А кто свидетель?
— Женщина по фамилии Матесон, проживающая в Редвуд-Сити. Это бывшая жена Каллигана и бывшая медсестра, которая ухаживала за женой и ребенком Брауна. Я обещал ей, что не буду вмешивать ее в это дело.
— Вы считаете, что поступили разумно? — Голос его был резким и неприятным.
— Разумно или нет, но это так.
Мы были на грани ссоры. Манган вернулся и остановил нас. Кости гремели в ящике. Он поставил ящик на стойку и открыл крышку. Сейбл посмотрел на останки Джона Брауна. Лицо его приняло серьезное выражение.
Манган нашел кость предплечья и положил ее на стойку. Он подошел к своему столу и вернулся с железной линейкой. Перелом был как раз в двух дюймах от локтя.
Сейбл быстро задышал. Он заговорил взволнованным голосом:
— Кажется, мы нашли Тони Гэлтона. А почему исчез череп? Куда он делся?
Манган рассказал ему, что знал. По дороге к дому доктора Динина я рассказал Сейблу остальное.
— Должен поздравить вас, Арчер. Вы действительно добились результатов.
— Мне просто повезло. Но это кажется мне подозрительным. Слишком много совпадений. Убийство Каллигана. Убийство Брауна-Гэлтона. Появление сына Брауна-Гэлтона, если он его сын. Меня не покидает мысль, что все это могло быть заранее запланировано. Ведь вы знаете, что в деле участвовали гангстеры. Эти ребята планируют надолго вперед и готовы ждать, чтобы получить то, что им нужно.
— Получить что им нужно?
— Деньги Гэлтона. Я думаю, что убийство Каллигана было совершено гангстерами. Я думаю, что Каллиган нанялся к вам на работу не случайно три месяца назад. Ваш дом был прекрасным местом, чтобы скрыться, а также следить, как будут развертываться события в доме Гэлтонов.
— С какой целью?
— Об этом я еще не думал. Но почти уверен, что Каллиган не сам решил все это сделать.
— А кто же послал его?
— В этом-то и вопрос. — После некоторого молчания я продолжил: — Кстати, как дела у миссис Сейбл?
— Неважно. Я вынужден был отправить ее в больницу. Не мог оставить ее дома одну.
— Думаете, убийство Каллигана ее так расстроило?
— Врачи считают, что это явилось причиной. Но она и раньше поддавалась эмоциональным срывам.
— Какого рода срывам?
— Мне бы не хотелось сейчас об этом говорить, — ответил он резко.
Глава 15
— Он был крупный парень. Почти такой же, как я. Женщинам нравился. Должно быть, они считали его красивым. Я так никогда не считал. Это — злой ублюдок с длинным печальным лицом и злющими глазами. Он, Росси и Диарборн сели вместе с Лемпи.
— Их посадили в Алькатрац?
— Лемпи попал туда, когда им занялось правительство. Остальные же сели за мошенничество и грабеж. Их посадили в Сан-Квентин.
— А что с ними было потом?
— Не следил за ними. В то время я не был полицейским. К чему весь этот разговор?
— Плечистый Нелсон может быть убийцей, которого вы ищете, — сказал я. — У вас в Редвуд-Сити может сохраниться его досье?
— Сомневаюсь. Здесь о нем ничего не слышно больше двадцати пяти лет. И потом этим делом занимался штат.
— Значит, досье должно быть в Сакраменто. Вы можете попросить, чтобы с ними связались по телетайпу из Редвуд-Сити.
Манган уперся руками о свой стол и поднялся со стула, покачивая из стороны в сторону своей большой головой.
— Если это только догадки, вы не имеете права пользоваться официальными каналами для их подтверждения.
— А я думал, что мы сотрудничаем.
— Я-то с вами сотрудничаю, а вы со мной нет. Я разговаривал, а вы слушали. И это длилось довольно долго.
— Я сказал вам, что Нелсон, возможно, убийца. Это довольно интересная информация.
— Сама по себе — да. Но мне она ни к чему.
— Она может оказаться к чему, если захотите. Позвоните в Сакраменто.
— А кто источник информации?
— Этого я не могу вам сказать.
— Вот как?
— Боюсь, что да.
Манган сверху вниз разочарованно посмотрел на меня. Он не был удивлен. Просто разочарован. У нас начинались прекрасные дружеские отношения, но они ни к чему не привели, я оказался недостойным.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — сказал он.
— Надеюсь, знаю. Подумайте о Нелсоне. В этом стоит разобраться. Вы можете заработать себе на этом авторитет.
— Плевал я на авторитет.
— Вот и прекрасно.
— А вы убирайтесь к черту.
Я не осуждаю его за то, что он разозлился. Тяжело полгода заниматься делом, а потом увидеть, что кто-то его раскрывает.
Но я не мог себе позволить оставить его в плохом настроении. И не хотел. Я вышел из-за стойки и сел на деревянную скамейку у стены. Манган опять сел за стол и старался на меня не смотреть. Я сидел там, как кающийся грешник, а минутная стрелка на часах отсчитывала минуты вечности.
В восемь тридцать пять Манган и разыграл искусную сцену, как будто только что меня заметил.
— Вы все еще здесь?
— Я жду друга, адвоката с юга. Он сказал, что будет здесь к девяти часам.
— Для чего? Чтобы помогать вам меня расспрашивать?
— Не понимаю, почему вы обижаетесь, Манган? Это очень крупное дело, гораздо крупнее, чем думаете. И разобраться в нем могут только много людей.
— Чем же оно так крупное?
— В нем замешано много людей, большие деньги. С этой стороны мы имеем дело с бандой «Красная лошадь» или тем, что от нее осталось. С другой стороны — одна из богатейших и старейших семей Калифорнии. Я как раз жду их адвоката. Его фамилия Сейбл.
— Ну и что я должен делать? Встать на колени? Для меня все люди одинаковы. И я ко всем одинаково отношусь.
— Возможно, мистер Сейбл сможет установить, кому принадлежат эти кости.
Манган не смог скрыть свой интерес к этому моему заявлению.
— Это с ним вы разговаривали по телефону?
— С ним.
— И вы на него работаете?
— Сейбл нанял меня. Возможно, он привезет медицинские доказательства, которые помогут установить, кому принадлежали эти кости.
Манган снова вернулся к своим бумагам. Через несколько минут он сказал обычным тоном, как бы между прочим:
— Вы работаете на адвоката. Это дает вам те же права, что и ему, то есть вы имеете право не разглашать то, что вам было сказано или что вы узнали в частном порядке. Возможно, вы об этом не знаете. Но я внимательно изучал закон.
— Для меня это новость, — соврал я.
Он продолжал нравоучительным тоном:
— Люди вообще, и даже те, чья работа связана с охраной порядка, не знают всех тонкостей закона.
Его гордость и честность получили удовлетворение. Он позвонил в суд графства и попросил связаться с Сакраменто и получить подробности по делу Нелсона.
Гордон Сейбл явился без пяти девять. На нем было коричневое пальто, коричневая шляпа и желтые кожаные перчатки водителя. Веки серых глаз были немного воспалены. Углы рта опущены. От носа ко рту спускались морщины усталости.
— Вы быстро приехали, — сказал я.
— Даже слишком быстро. Освободился только около трех.
Он осмотрел маленькое помещение, как будто сомневался, стоило ли ему сюда приезжать. Манган встал со стула.
— Мистер Сейбл. Помощник шерифа Манган.
Они поздоровались за руку, оценивая друг друга.
— Приятно с вами познакомиться, — сказал Манган. — Мистер Арчер сообщил мне, что у вас есть медицинские доказательства, связанные с этим... с останками, которые мы обнаружили.
— Возможно, — покосился на меня Сейбл. — Какие еще подробности он вам сообщил?
— Только это. И то, что семья пользуется авторитетом. Но мы не сможем держать их имя в тайне.
— Понимаю, — ответил он сухо. — Но давайте сначала установим, если сможем, кому принадлежат эти останки. Перед отъездом я беседовал с врачом, который лечил руку. Он действительно делал рентгеновский снимок, но, к несчастью, снимок не сохранился. Однако сохранилась история болезни, записанная его рукой, и он сообщил мне все подробности в отношении этого перелома. — Сейбл вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный листок бумаги. — Это был ровный перелом, в районе локтя, в двух дюймах от него. Мальчик сломал руку, упав с лошади.
— Понятно, — сказал Манган.
Сейбл обратился к нему:
— Можно посмотреть эти останки?
Манган вышел в заднюю комнату.
— Где этот юноша? — спросил Сейбл шепотом.
— В доме друга. Он играет там в шахматы. Я вас отвезу туда, когда мы закончим наши дела здесь.
— Тони тоже любил играть в шахматы. Вы действительно думаете, что это его сын?
— Не знаю. Пока еще не решил.
— Ваше решение зависит от установления принадлежности этих костей?
— Частично. У меня есть и другие доказательства. Личность Брауна была установлена по фотографии Тони Гэлтона.
— Вы мне не говорили этого раньше.
— Раньше я этого не знал.
— А кто свидетель?
— Женщина по фамилии Матесон, проживающая в Редвуд-Сити. Это бывшая жена Каллигана и бывшая медсестра, которая ухаживала за женой и ребенком Брауна. Я обещал ей, что не буду вмешивать ее в это дело.
— Вы считаете, что поступили разумно? — Голос его был резким и неприятным.
— Разумно или нет, но это так.
Мы были на грани ссоры. Манган вернулся и остановил нас. Кости гремели в ящике. Он поставил ящик на стойку и открыл крышку. Сейбл посмотрел на останки Джона Брауна. Лицо его приняло серьезное выражение.
Манган нашел кость предплечья и положил ее на стойку. Он подошел к своему столу и вернулся с железной линейкой. Перелом был как раз в двух дюймах от локтя.
Сейбл быстро задышал. Он заговорил взволнованным голосом:
— Кажется, мы нашли Тони Гэлтона. А почему исчез череп? Куда он делся?
Манган рассказал ему, что знал. По дороге к дому доктора Динина я рассказал Сейблу остальное.
— Должен поздравить вас, Арчер. Вы действительно добились результатов.
— Мне просто повезло. Но это кажется мне подозрительным. Слишком много совпадений. Убийство Каллигана. Убийство Брауна-Гэлтона. Появление сына Брауна-Гэлтона, если он его сын. Меня не покидает мысль, что все это могло быть заранее запланировано. Ведь вы знаете, что в деле участвовали гангстеры. Эти ребята планируют надолго вперед и готовы ждать, чтобы получить то, что им нужно.
— Получить что им нужно?
— Деньги Гэлтона. Я думаю, что убийство Каллигана было совершено гангстерами. Я думаю, что Каллиган нанялся к вам на работу не случайно три месяца назад. Ваш дом был прекрасным местом, чтобы скрыться, а также следить, как будут развертываться события в доме Гэлтонов.
— С какой целью?
— Об этом я еще не думал. Но почти уверен, что Каллиган не сам решил все это сделать.
— А кто же послал его?
— В этом-то и вопрос. — После некоторого молчания я продолжил: — Кстати, как дела у миссис Сейбл?
— Неважно. Я вынужден был отправить ее в больницу. Не мог оставить ее дома одну.
— Думаете, убийство Каллигана ее так расстроило?
— Врачи считают, что это явилось причиной. Но она и раньше поддавалась эмоциональным срывам.
— Какого рода срывам?
— Мне бы не хотелось сейчас об этом говорить, — ответил он резко.
Глава 15
Дверь нам открыл доктор Динин. Он был одет в старомодный смокинг из красного бархата, напомнившего мне плюш, которым раньше обивали спальные вагоны на железной дороге. Его морщинистое лицо было сосредоточенным. Он недовольно посмотрел на меня.
— В чем дело?
— Думаю, мы установили, кому принадлежал ваш скелет.
— Действительно? Каким образом?
— По перелому в предплечье. Доктор Динин, это мистер Сейбл. Мистер Сейбл — адвокат, представляющий семью погибшего.
— А что это за семья?
Сейбл ответил:
— Его настоящее имя Энтони Гэлтон. Его мать — миссис Генри Гэлтон из Санта-Терезы.
— Что вы говорите? Раньше я часто встречал ее имя в газетах в рубрике светской жизни. В свое время она была известной дамой.
— Думаю, что да, — подтвердил Сейбл. — Но сейчас она старая женщина.
— Мы все постарели, ведь так? Но заходите, джентльмены. — Он отошел, чтобы пропустить нас. Я спросил в прихожей:
— Джон Браун у вас?
— Да, у меня. Он пытался найти вас, но не смог. А сейчас он у меня в офисе изучает шахматную доску. Но это ему не поможет. Я намерен выиграть у него в шесть ходов.
— Вы не можете оставить нас с ним наедине на минутку, доктор?
— Конечно, если это важно. А я думаю, что важно.
Он провел нас в столовую, обставленную прекрасной старинной мебелью красного дерева. Свет от пожелтевшей хрустальной люстры освещал темное дерево и блестящий чистотой чайный сервиз, стоявший на буфете. У меня опять возникло чувство, которое я уже испытал утром. Я почувствовал, что дом доктора — это крепость с солидным прошлым.
Он сел за стол и посадил нас по обе стороны от себя. Сейбл облокотился об угол стола. События сегодняшнего и вчерашнего дня обострили черты его лица.
— Вы можете высказать свое мнение о моральных качествах юноши?
— Я принимаю его у себя дома. Это ответ на ваш вопрос.
— Вы считаете его своим другом?
— Да, считаю. Я не принимаю у себя кого попало. В моем возрасте нельзя себе позволять тратить время на второсортных людей.
— Значит, вы считаете, что он первосортный человек?
— Видимо, так. — Доктор чуть-чуть улыбнулся. — Во всяком случае, в нем есть такие признаки. Нельзя требовать большего от двадцатидвухлетнего юноши.
— Как давно вы его знаете?
— Всю его жизнь, если принять во внимание то, что я принимал роды у его матери. Мистер Арчер, возможно, рассказывал вам об этом.
— А вы уверены, что это именно тот парень?
— У меня нет причин сомневаться.
— Вы поклянетесь, что это так, доктор?
— Если будет такая необходимость.
— Вопрос о его личности — очень важный вопрос. Дело идет об очень большой сумме денег.
Старик улыбнулся или нахмурился, нечто среднее.
— Простите, если на меня это не производит слишком большого впечатления. Деньги — это всего только деньги. Не думаю, что Джон особенно заинтересован в деньгах. Дело в том, что такое развитие событий будет для него большим ударом. Он приехал сюда найти своего отца живым.
— Но если он получит наследство, это принесет ему благополучие. Как вы считаете, его родители оформили свой брак?
— Так случилось, что я могу ответить на этот вопрос положительно. Джон пытался кое-что узнать. И на прошлой неделе он узнал, что Джон Браун и Теодора Гейвин сочетались в Бениции гражданским браком в сентябре 1936 года. Значит, он законный ребенок.
С минуту Сейбл молчал. Он смотрел на Динина, как прокурор, пытаясь решить, говорит ли этот свидетель правду.
— Ладно, — сказал старый доктор. — Вы удовлетворены? Я не хотел бы выглядеть негостеприимным, но мне завтра нужно рано вставать. Я должен лечь спать.
— Еще пару вопросов, доктор, если вы, конечно, не возражаете. Я все думаю, как это произошло, что вы приняли так близко к сердцу дела этого парня?
— Так захотел, — ответил доктор резко.
— Почему?
Доктор посмотрел на Сейбла, и по глазам его было видно, что Сейбл ему не очень нравится.
— Мои решения — это не ваша забота. Месяц назад этот мальчик постучал ко мне в дверь в поисках своей семьи. Я сделал все от меня зависящее, чтобы помочь ему. У него есть моральное право получить защиту и поддержку от своей семьи.
— Если он сможет доказать, что он член этой семьи.
— В этом нет никаких сомнений. Мне кажется, вы слишком подозрительны к нему. И я не вижу никаких причин для такого вашего поведения. Нет никаких оснований для того, чтобы считать его самозванцем. У него есть свидетельство о рождении, доказывающее факт его появления на свет. Под свидетельством стоит моя подпись. Поэтому он и пришел ко мне.
— Свидетельство о рождении получить очень легко, — вступил я в разговор. — Вы можете заплатить деньги и получить такое свидетельство, какое хотите.
— Думаю, это можно сделать, если вы мошенник. Но я не думаю, что этот мальчик мошенник.
— Давайте не будем обижаться, — сказал Сейбл. — Как адвокат миссис Гэлтон, я обязан скептически относиться к такого рода требованиям.
— Но Джон ничего не требует.
— Пока нет. Но будет. И здесь замешаны очень важные факторы, человеческие и денежные. Миссис Гэлтон очень больной человек. И я не хочу, чтобы она излишне волновалась, если окажется, что все это обман.
— Я не думаю, что в данном случае мы имеем дело с обманом. Вы спросили меня о моем мнении? Я ответил. Но предсказать с абсолютной точностью, к чему это приведет, нельзя, ведь так? — Доктор нагнулся, чтобы подняться. Его лысый череп блестел при свете люстры. — Вы хотите поговорить с Джоном? Я скажу ему, что вы здесь.
Он вышел из комнаты и вернулся с Джоном. На нем были фланелевые брюки, свитер, рубашка с открытым воротом. Он выглядел как студент, только что закончивший колледж, каким он, видимо, и был, но чувствовалось, что он не в своей тарелке. Джон смотрел то на меня, то на Сейбла. Динин стоял рядом с ним, как бы пытаясь защитить его.
— Это мистер Сейбл, — сказал он нейтральным тоном. — Мистер Сейбл адвокат из Санта-Терезы, и он интересуется вами.
Сейбл подошел к нему и быстро пожал его руку.
— Рад с вами познакомиться.
— Я тоже рад. — Его серые глаза смотрели на Сейбла очень внимательно. — Как я понимаю, вы знаете моего отца?
— Знал, Джон, — сказал я. — Мы установили, что кости, которые находятся в полиции, принадлежали вашему отцу. Они принадлежали человеку по имени Энтони Гэлтон. И есть основания полагать, что он был вашим отцом.
— Но моего отца звали Джон Браун.
— Он использовал это имя. Это был его псевдоним. Он подписывал им свои стихи. — Я посмотрел на адвоката, стоявшего рядом со мной. — Мы можем считать бесспорным фактом то, что Гэлтон и Браун одно и то же лицо и что он был убит в 1936 году?
— Кажется, да. — Сейбл взял меня за руку, чтобы остановить мои рассуждения. — Мне бы хотелось самому вести это дело. Здесь многое связано с законом.
И он повернулся к молодому человеку, который выглядел так, как будто бы он не мог еще полностью осмыслить тот факт, что отец его умер.
— Мне очень жаль, Джон, что все так получилось. Я знаю, как много для вас значило все это. Как вы хотели найти своего отца?
— Странно, но для меня это ничего не значит. Я никогда не знал своего отца. Это просто слова, касающиеся незнакомого человека.
— Я бы хотел поговорить с вами наедине, — сказал Сейбл. — Где мы можем это сделать?
— Думаю, в моей комнате. А о чем мы будем говорить?
— О вас.
Он жил в пансионате для рабочих на другом конце города. Это был видавший виды панельный дом, стоявший среди других таких же домов. Хозяйка встретила нас у дверей. Это была полногрудая португалка с кольцами в ушах, пахнувшая пряностями. Что-то в выражении лица парня заставило ее спросить:
— В чем дело, Джонни, неприятности?
— Все в порядке, миссис Горгелло, — ответил он, стараясь придать своему голосу беззаботность. — Эти люди — мои друзья. Можно, я проведу их в комнату?
— Это ваша комната. Вы за нее платите. Сегодня я ее убрала, там все в порядке. Заходите, джентльмены, — сказала она, как если бы была королевой.
И совсем не по-королевски она толкнула Джона локтем, когда он проходил мимо нее, и сказала:
— Улыбнись, Джонни, ты выглядишь, как в судный день.
Его комната, пустая и квадратная, находилась в задней части дома. Думаю, что это была комната для прислуги, когда этот дом принадлежал одному хозяину. Обои с выцветшими розами были кое-где порваны.
В комнате стояла железная кровать, покрытая солдатским одеялом, сосновый, весь в пятнах комод, над которым висело мутное зеркало, шкаф для одежды и стол со стулом. Несмотря на то, что на столе лежали книги, что-то в этой комнате напомнило мне комнату покойного Каллигана. Возможно, это был запах — смесь скрытой грязи, сырости и давнего мужского пота.
Я вспомнил грандиозное имение миссис Гэлтон. Это будет большой скачок вверх — отсюда в ее шикарные апартаменты. И я подумал: сможет парень прыгнуть так высоко или нет?
Он стоял у единственного окна в комнате и смотрел на нас с вызовом. Это была его комната, говорила его поза, вот и все. А нравится она нам или нет, это его не касается. Он выдвинул стул, стоявший у стола, и предложил нам:
— Садитесь, если хотите. Кто-нибудь из вас может сесть на кровать.
— Спасибо, я постою, — ответил Сейбл. — Я долго ехал сюда в машине, и мне предстоит еще добираться обратно.
Парень сказал:
— Извините, что я доставил вам такие неприятности.
— Глупости. Это моя работа, я никому не делаю никаких одолжений. Как я понимаю, у вас есть свидетельство о рождении? Можно мне взглянуть на него?
— Конечно.
Он выдвинул верхний ящик комода и достал свидетельство. Сейбл надел очки в роговой оправе и стал читать. Я подошел к нему и стал читать свидетельство через его плечо. В свидетельстве говорилось, что Джон Браун-младший родился на Блаф Роуд, графство Сан-Матео, 2 декабря 1936 года; отец — Джон Браун, мать — Теодора Гейвин Браун; принимал роды врач — доктор Джордж Т. Динин.
Сейбл поднял голову и снял очки. Он выглядел как политический деятель.
— Вы понимаете, что этот документ сам по себе ничего не значит. Любой может потребовать свидетельство о рождении, любое свидетельство о рождении.
— Но это свидетельство о рождении принадлежит мне, сэр.
— Я обратил внимание, что оно выдано в прошлом марте. Где вы были в марте месяце?
— Тогда я еще жил в Энн-Арбор. Я жил там больше пяти лет.
— И все это время учились в университете?
— В основном, да. Полтора года учился в средней школе, потом поступил в университет. Закончил его этой весной. — Он замолчал и прикусил свою полную нижнюю губу. — Думаю, все это вы будете проверять. Поэтому скажу, что я учился не под своим настоящим именем.
— Почему? Вы что, не знали своего настоящего имени?
— Конечно, знал. Всегда знал. Но если хотите, объясню вам, почему все так получилось.
— Было бы желательно, — ответил Сейбл.
Парень взял одну из книг, лежавших на столе, и открыл первую страницу. На ней было написано: Джон Линдси.
— Я учился под этим именем, — сказал он, — Джон Линдси. Имя было мое собственное, а фамилия принадлежала человеку, который принял меня в свой дом.
— Он жил в Энн-Арбор? — спросил Сейбл.
— Да, его адрес — Хилл-стрит, дом 1028. — Парень говорил несколько насмешливым тоном. — Я прожил с ним несколько лет. Его полное имя — мистер Габриэль Р. Линдси. Он был учителем и советником в средней школе.
— А вам не кажется странным, что вы взяли его фамилию?
— Нет, не кажется. Обстоятельства были довольно странными, мягко говоря, они и заставили меня это сделать. Мистер Линдси принял в моем деле большое участие.
— В вашем деле?
Парень криво улыбнулся.
— Да, в моем деле. Я очень изменился за эти пять лет. И все благодаря мистеру Линдси. Когда я появился в этой школе, то был в ужасном состоянии, выглядел ужасно. Два дня был в дороге. Одежда истрепана, весь в грязи. Конечно, они бы не приняли меня. У меня не было никаких документов. И я никогда бы не сказал им своего имени.
— Почему?
— Смертельно боялся, что они опять отправят меня в Огайо и поместят в исправительную школу. Так делали с ребятами, которые бежали из приюта. Кроме того, наш директор меня не любил.
— Директор приюта?
— Да. Его фамилия — мистер Мерривезер.
— А как назывался приют?
— Кристал-Спрингс. Около Кливленда. Они не называют его приютом. Они называют его просто домом. Но это не делает его больше похожим на дом.
— Вы сказали, что вас туда определила мать?
— Да, когда мне было четыре года.
— Вы помните мать?
— Конечно. Особенно хорошо помню ее лицо. Она была очень худенькой и бледной. С голубыми глазами. Думаю, она была больна. Сильно кашляла. Голос у нее был хриплый, очень низкий и мягкий. Я помню ее последние слова: «Имя твоего отца — Джон Браун, а родился ты в Калифорнии». Я тогда не знал, что такое Калифорния и где это находится. Но все запомнил. Поэтому и приехал сюда. — Казалось, в голосе слышались отзвуки всей его прежней жизни.
Но его волнение не произвело впечатления на Сейбла.
— Где она сказала вам все это?
— В кабинете директора, когда меня там оставила. Она обещала вернуться за мной, но не вернулась. Я не знаю, что с ней произошло.
— Но вы помните ее слова, хотя вам было всего четыре года.
— Я был умным для своего возраста, — сказал он уверенно. — Я умный и не стесняюсь этого. И это сослужило мне хорошую службу, когда я пытался поступить в школу в Энн-Арбор.
— А почему вы выбрали Энн-Арбор?
— Я слышал, что там можно получить хорошее образование. Учителя в детском доме были тупыми невеждами. А мне хотелось получить хорошее образование. Мистер Линдси проверял мои способности и решил, что мне нужно учиться, хотя у меня и нет документов. Он здорово боролся, чтобы меня приняли в школу. А потом ему пришлось бороться с работниками социального страхования. Они хотели вернуть меня в детдом или найти мне приемных родителей. Мистер Линдси убедил их, что его дом не хуже, чем любой другой, хотя у него и не было жены. Он был вдовцом.
— Вероятно, он был хороший человек?
— Это был прекрасный человек. Я-то знаю. Прожил с ним четыре года. Я топил печь, подстригал траву на лужайке, все делал по дому, чтобы как-то отплатить ему за то, что живу у него и он меня кормит. Но хлеб и крыша над головой — это не все, что он мне дал. Когда я пришел к нему, я был маленьким бродягой. Он сделал из меня порядочного человека.
Джон замолчал. Он смотрел мимо нас куда-то вдаль, за тысячи миль отсюда. Потом посмотрел на меня.
— Я не имел права говорить вам сегодня, что у меня никогда не было отца. Гейбл Линдси был моим отцом.
— Я бы хотел с ним встретиться.
— Чтобы проверить, правду ли я говорю?
— Не обязательно. Не принимайте все это так близко к сердцу, Джон. Как сказал мистер Сейбл, в этом деле не замешаны никакие личные чувства. Это наша работа — проверять факты.
— Слишком поздно для того, чтобы узнать что-либо от мистера Линдси. Он умер позапрошлой зимой. До самого последнего дня он думал обо мне. И оставил мне достаточно денег, чтобы я мог закончить университет.
— А сколько он вам оставил? — спросил Сейбл.
— Две тысячи долларов. У меня еще немного осталось.
— От чего он умер?
— Воспаление легких. Он умер в университетской больнице в Энн-Арбор. Я был с ним, когда он умирал. Вы можете это проверить. Следующий вопрос?
Он был молод и раним. И его ирония не могла скрыть его истинных чувств. И я подумал, что, если он притворяется, ему не нужны деньги Гэлтонов. Он сможет заработать как актер.
— А почему вы приехали сюда, в Луна-Бэй? — спросил Сейбл. — Это могло быть просто совпадение.
— Кто сказал, что это совпадение? — Под тяжестью допроса молодой человек начал терять уверенность. — Я имел право приехать сюда. Я здесь родился.
— Так ли это?
— Вы только что видели мое свидетельство о рождении.
— А как вы получили его?
— Я написал в Сакраменто, сообщил им дату своего рождения, и они смогли сказать, где я родился.
— А почему такой внезапный интерес к тому, где вы родились?
— Здесь нет ничего внезапного. Спросите любого сироту, и он скажет вам, как это для него важно. Единственно, что было внезапного во всем этом, так это внезапно пришедшая мысль написать в Сакраменто. Раньше это не приходило мне в голову.
— А откуда вы знаете дату своего рождения?
— Моя мать, вероятно, сообщила об этом работникам приюта. Они всегда дарили мне подарки 2 декабря. — Он косо улыбнулся. — Зимнее нижнее белье.
Сейбл тоже улыбнулся. Он помахал рукой перед лицом, как бы стараясь развеять атмосферу, царившую в комнате.
— В чем дело?
— Думаю, мы установили, кому принадлежал ваш скелет.
— Действительно? Каким образом?
— По перелому в предплечье. Доктор Динин, это мистер Сейбл. Мистер Сейбл — адвокат, представляющий семью погибшего.
— А что это за семья?
Сейбл ответил:
— Его настоящее имя Энтони Гэлтон. Его мать — миссис Генри Гэлтон из Санта-Терезы.
— Что вы говорите? Раньше я часто встречал ее имя в газетах в рубрике светской жизни. В свое время она была известной дамой.
— Думаю, что да, — подтвердил Сейбл. — Но сейчас она старая женщина.
— Мы все постарели, ведь так? Но заходите, джентльмены. — Он отошел, чтобы пропустить нас. Я спросил в прихожей:
— Джон Браун у вас?
— Да, у меня. Он пытался найти вас, но не смог. А сейчас он у меня в офисе изучает шахматную доску. Но это ему не поможет. Я намерен выиграть у него в шесть ходов.
— Вы не можете оставить нас с ним наедине на минутку, доктор?
— Конечно, если это важно. А я думаю, что важно.
Он провел нас в столовую, обставленную прекрасной старинной мебелью красного дерева. Свет от пожелтевшей хрустальной люстры освещал темное дерево и блестящий чистотой чайный сервиз, стоявший на буфете. У меня опять возникло чувство, которое я уже испытал утром. Я почувствовал, что дом доктора — это крепость с солидным прошлым.
Он сел за стол и посадил нас по обе стороны от себя. Сейбл облокотился об угол стола. События сегодняшнего и вчерашнего дня обострили черты его лица.
— Вы можете высказать свое мнение о моральных качествах юноши?
— Я принимаю его у себя дома. Это ответ на ваш вопрос.
— Вы считаете его своим другом?
— Да, считаю. Я не принимаю у себя кого попало. В моем возрасте нельзя себе позволять тратить время на второсортных людей.
— Значит, вы считаете, что он первосортный человек?
— Видимо, так. — Доктор чуть-чуть улыбнулся. — Во всяком случае, в нем есть такие признаки. Нельзя требовать большего от двадцатидвухлетнего юноши.
— Как давно вы его знаете?
— Всю его жизнь, если принять во внимание то, что я принимал роды у его матери. Мистер Арчер, возможно, рассказывал вам об этом.
— А вы уверены, что это именно тот парень?
— У меня нет причин сомневаться.
— Вы поклянетесь, что это так, доктор?
— Если будет такая необходимость.
— Вопрос о его личности — очень важный вопрос. Дело идет об очень большой сумме денег.
Старик улыбнулся или нахмурился, нечто среднее.
— Простите, если на меня это не производит слишком большого впечатления. Деньги — это всего только деньги. Не думаю, что Джон особенно заинтересован в деньгах. Дело в том, что такое развитие событий будет для него большим ударом. Он приехал сюда найти своего отца живым.
— Но если он получит наследство, это принесет ему благополучие. Как вы считаете, его родители оформили свой брак?
— Так случилось, что я могу ответить на этот вопрос положительно. Джон пытался кое-что узнать. И на прошлой неделе он узнал, что Джон Браун и Теодора Гейвин сочетались в Бениции гражданским браком в сентябре 1936 года. Значит, он законный ребенок.
С минуту Сейбл молчал. Он смотрел на Динина, как прокурор, пытаясь решить, говорит ли этот свидетель правду.
— Ладно, — сказал старый доктор. — Вы удовлетворены? Я не хотел бы выглядеть негостеприимным, но мне завтра нужно рано вставать. Я должен лечь спать.
— Еще пару вопросов, доктор, если вы, конечно, не возражаете. Я все думаю, как это произошло, что вы приняли так близко к сердцу дела этого парня?
— Так захотел, — ответил доктор резко.
— Почему?
Доктор посмотрел на Сейбла, и по глазам его было видно, что Сейбл ему не очень нравится.
— Мои решения — это не ваша забота. Месяц назад этот мальчик постучал ко мне в дверь в поисках своей семьи. Я сделал все от меня зависящее, чтобы помочь ему. У него есть моральное право получить защиту и поддержку от своей семьи.
— Если он сможет доказать, что он член этой семьи.
— В этом нет никаких сомнений. Мне кажется, вы слишком подозрительны к нему. И я не вижу никаких причин для такого вашего поведения. Нет никаких оснований для того, чтобы считать его самозванцем. У него есть свидетельство о рождении, доказывающее факт его появления на свет. Под свидетельством стоит моя подпись. Поэтому он и пришел ко мне.
— Свидетельство о рождении получить очень легко, — вступил я в разговор. — Вы можете заплатить деньги и получить такое свидетельство, какое хотите.
— Думаю, это можно сделать, если вы мошенник. Но я не думаю, что этот мальчик мошенник.
— Давайте не будем обижаться, — сказал Сейбл. — Как адвокат миссис Гэлтон, я обязан скептически относиться к такого рода требованиям.
— Но Джон ничего не требует.
— Пока нет. Но будет. И здесь замешаны очень важные факторы, человеческие и денежные. Миссис Гэлтон очень больной человек. И я не хочу, чтобы она излишне волновалась, если окажется, что все это обман.
— Я не думаю, что в данном случае мы имеем дело с обманом. Вы спросили меня о моем мнении? Я ответил. Но предсказать с абсолютной точностью, к чему это приведет, нельзя, ведь так? — Доктор нагнулся, чтобы подняться. Его лысый череп блестел при свете люстры. — Вы хотите поговорить с Джоном? Я скажу ему, что вы здесь.
Он вышел из комнаты и вернулся с Джоном. На нем были фланелевые брюки, свитер, рубашка с открытым воротом. Он выглядел как студент, только что закончивший колледж, каким он, видимо, и был, но чувствовалось, что он не в своей тарелке. Джон смотрел то на меня, то на Сейбла. Динин стоял рядом с ним, как бы пытаясь защитить его.
— Это мистер Сейбл, — сказал он нейтральным тоном. — Мистер Сейбл адвокат из Санта-Терезы, и он интересуется вами.
Сейбл подошел к нему и быстро пожал его руку.
— Рад с вами познакомиться.
— Я тоже рад. — Его серые глаза смотрели на Сейбла очень внимательно. — Как я понимаю, вы знаете моего отца?
— Знал, Джон, — сказал я. — Мы установили, что кости, которые находятся в полиции, принадлежали вашему отцу. Они принадлежали человеку по имени Энтони Гэлтон. И есть основания полагать, что он был вашим отцом.
— Но моего отца звали Джон Браун.
— Он использовал это имя. Это был его псевдоним. Он подписывал им свои стихи. — Я посмотрел на адвоката, стоявшего рядом со мной. — Мы можем считать бесспорным фактом то, что Гэлтон и Браун одно и то же лицо и что он был убит в 1936 году?
— Кажется, да. — Сейбл взял меня за руку, чтобы остановить мои рассуждения. — Мне бы хотелось самому вести это дело. Здесь многое связано с законом.
И он повернулся к молодому человеку, который выглядел так, как будто бы он не мог еще полностью осмыслить тот факт, что отец его умер.
— Мне очень жаль, Джон, что все так получилось. Я знаю, как много для вас значило все это. Как вы хотели найти своего отца?
— Странно, но для меня это ничего не значит. Я никогда не знал своего отца. Это просто слова, касающиеся незнакомого человека.
— Я бы хотел поговорить с вами наедине, — сказал Сейбл. — Где мы можем это сделать?
— Думаю, в моей комнате. А о чем мы будем говорить?
— О вас.
Он жил в пансионате для рабочих на другом конце города. Это был видавший виды панельный дом, стоявший среди других таких же домов. Хозяйка встретила нас у дверей. Это была полногрудая португалка с кольцами в ушах, пахнувшая пряностями. Что-то в выражении лица парня заставило ее спросить:
— В чем дело, Джонни, неприятности?
— Все в порядке, миссис Горгелло, — ответил он, стараясь придать своему голосу беззаботность. — Эти люди — мои друзья. Можно, я проведу их в комнату?
— Это ваша комната. Вы за нее платите. Сегодня я ее убрала, там все в порядке. Заходите, джентльмены, — сказала она, как если бы была королевой.
И совсем не по-королевски она толкнула Джона локтем, когда он проходил мимо нее, и сказала:
— Улыбнись, Джонни, ты выглядишь, как в судный день.
Его комната, пустая и квадратная, находилась в задней части дома. Думаю, что это была комната для прислуги, когда этот дом принадлежал одному хозяину. Обои с выцветшими розами были кое-где порваны.
В комнате стояла железная кровать, покрытая солдатским одеялом, сосновый, весь в пятнах комод, над которым висело мутное зеркало, шкаф для одежды и стол со стулом. Несмотря на то, что на столе лежали книги, что-то в этой комнате напомнило мне комнату покойного Каллигана. Возможно, это был запах — смесь скрытой грязи, сырости и давнего мужского пота.
Я вспомнил грандиозное имение миссис Гэлтон. Это будет большой скачок вверх — отсюда в ее шикарные апартаменты. И я подумал: сможет парень прыгнуть так высоко или нет?
Он стоял у единственного окна в комнате и смотрел на нас с вызовом. Это была его комната, говорила его поза, вот и все. А нравится она нам или нет, это его не касается. Он выдвинул стул, стоявший у стола, и предложил нам:
— Садитесь, если хотите. Кто-нибудь из вас может сесть на кровать.
— Спасибо, я постою, — ответил Сейбл. — Я долго ехал сюда в машине, и мне предстоит еще добираться обратно.
Парень сказал:
— Извините, что я доставил вам такие неприятности.
— Глупости. Это моя работа, я никому не делаю никаких одолжений. Как я понимаю, у вас есть свидетельство о рождении? Можно мне взглянуть на него?
— Конечно.
Он выдвинул верхний ящик комода и достал свидетельство. Сейбл надел очки в роговой оправе и стал читать. Я подошел к нему и стал читать свидетельство через его плечо. В свидетельстве говорилось, что Джон Браун-младший родился на Блаф Роуд, графство Сан-Матео, 2 декабря 1936 года; отец — Джон Браун, мать — Теодора Гейвин Браун; принимал роды врач — доктор Джордж Т. Динин.
Сейбл поднял голову и снял очки. Он выглядел как политический деятель.
— Вы понимаете, что этот документ сам по себе ничего не значит. Любой может потребовать свидетельство о рождении, любое свидетельство о рождении.
— Но это свидетельство о рождении принадлежит мне, сэр.
— Я обратил внимание, что оно выдано в прошлом марте. Где вы были в марте месяце?
— Тогда я еще жил в Энн-Арбор. Я жил там больше пяти лет.
— И все это время учились в университете?
— В основном, да. Полтора года учился в средней школе, потом поступил в университет. Закончил его этой весной. — Он замолчал и прикусил свою полную нижнюю губу. — Думаю, все это вы будете проверять. Поэтому скажу, что я учился не под своим настоящим именем.
— Почему? Вы что, не знали своего настоящего имени?
— Конечно, знал. Всегда знал. Но если хотите, объясню вам, почему все так получилось.
— Было бы желательно, — ответил Сейбл.
Парень взял одну из книг, лежавших на столе, и открыл первую страницу. На ней было написано: Джон Линдси.
— Я учился под этим именем, — сказал он, — Джон Линдси. Имя было мое собственное, а фамилия принадлежала человеку, который принял меня в свой дом.
— Он жил в Энн-Арбор? — спросил Сейбл.
— Да, его адрес — Хилл-стрит, дом 1028. — Парень говорил несколько насмешливым тоном. — Я прожил с ним несколько лет. Его полное имя — мистер Габриэль Р. Линдси. Он был учителем и советником в средней школе.
— А вам не кажется странным, что вы взяли его фамилию?
— Нет, не кажется. Обстоятельства были довольно странными, мягко говоря, они и заставили меня это сделать. Мистер Линдси принял в моем деле большое участие.
— В вашем деле?
Парень криво улыбнулся.
— Да, в моем деле. Я очень изменился за эти пять лет. И все благодаря мистеру Линдси. Когда я появился в этой школе, то был в ужасном состоянии, выглядел ужасно. Два дня был в дороге. Одежда истрепана, весь в грязи. Конечно, они бы не приняли меня. У меня не было никаких документов. И я никогда бы не сказал им своего имени.
— Почему?
— Смертельно боялся, что они опять отправят меня в Огайо и поместят в исправительную школу. Так делали с ребятами, которые бежали из приюта. Кроме того, наш директор меня не любил.
— Директор приюта?
— Да. Его фамилия — мистер Мерривезер.
— А как назывался приют?
— Кристал-Спрингс. Около Кливленда. Они не называют его приютом. Они называют его просто домом. Но это не делает его больше похожим на дом.
— Вы сказали, что вас туда определила мать?
— Да, когда мне было четыре года.
— Вы помните мать?
— Конечно. Особенно хорошо помню ее лицо. Она была очень худенькой и бледной. С голубыми глазами. Думаю, она была больна. Сильно кашляла. Голос у нее был хриплый, очень низкий и мягкий. Я помню ее последние слова: «Имя твоего отца — Джон Браун, а родился ты в Калифорнии». Я тогда не знал, что такое Калифорния и где это находится. Но все запомнил. Поэтому и приехал сюда. — Казалось, в голосе слышались отзвуки всей его прежней жизни.
Но его волнение не произвело впечатления на Сейбла.
— Где она сказала вам все это?
— В кабинете директора, когда меня там оставила. Она обещала вернуться за мной, но не вернулась. Я не знаю, что с ней произошло.
— Но вы помните ее слова, хотя вам было всего четыре года.
— Я был умным для своего возраста, — сказал он уверенно. — Я умный и не стесняюсь этого. И это сослужило мне хорошую службу, когда я пытался поступить в школу в Энн-Арбор.
— А почему вы выбрали Энн-Арбор?
— Я слышал, что там можно получить хорошее образование. Учителя в детском доме были тупыми невеждами. А мне хотелось получить хорошее образование. Мистер Линдси проверял мои способности и решил, что мне нужно учиться, хотя у меня и нет документов. Он здорово боролся, чтобы меня приняли в школу. А потом ему пришлось бороться с работниками социального страхования. Они хотели вернуть меня в детдом или найти мне приемных родителей. Мистер Линдси убедил их, что его дом не хуже, чем любой другой, хотя у него и не было жены. Он был вдовцом.
— Вероятно, он был хороший человек?
— Это был прекрасный человек. Я-то знаю. Прожил с ним четыре года. Я топил печь, подстригал траву на лужайке, все делал по дому, чтобы как-то отплатить ему за то, что живу у него и он меня кормит. Но хлеб и крыша над головой — это не все, что он мне дал. Когда я пришел к нему, я был маленьким бродягой. Он сделал из меня порядочного человека.
Джон замолчал. Он смотрел мимо нас куда-то вдаль, за тысячи миль отсюда. Потом посмотрел на меня.
— Я не имел права говорить вам сегодня, что у меня никогда не было отца. Гейбл Линдси был моим отцом.
— Я бы хотел с ним встретиться.
— Чтобы проверить, правду ли я говорю?
— Не обязательно. Не принимайте все это так близко к сердцу, Джон. Как сказал мистер Сейбл, в этом деле не замешаны никакие личные чувства. Это наша работа — проверять факты.
— Слишком поздно для того, чтобы узнать что-либо от мистера Линдси. Он умер позапрошлой зимой. До самого последнего дня он думал обо мне. И оставил мне достаточно денег, чтобы я мог закончить университет.
— А сколько он вам оставил? — спросил Сейбл.
— Две тысячи долларов. У меня еще немного осталось.
— От чего он умер?
— Воспаление легких. Он умер в университетской больнице в Энн-Арбор. Я был с ним, когда он умирал. Вы можете это проверить. Следующий вопрос?
Он был молод и раним. И его ирония не могла скрыть его истинных чувств. И я подумал, что, если он притворяется, ему не нужны деньги Гэлтонов. Он сможет заработать как актер.
— А почему вы приехали сюда, в Луна-Бэй? — спросил Сейбл. — Это могло быть просто совпадение.
— Кто сказал, что это совпадение? — Под тяжестью допроса молодой человек начал терять уверенность. — Я имел право приехать сюда. Я здесь родился.
— Так ли это?
— Вы только что видели мое свидетельство о рождении.
— А как вы получили его?
— Я написал в Сакраменто, сообщил им дату своего рождения, и они смогли сказать, где я родился.
— А почему такой внезапный интерес к тому, где вы родились?
— Здесь нет ничего внезапного. Спросите любого сироту, и он скажет вам, как это для него важно. Единственно, что было внезапного во всем этом, так это внезапно пришедшая мысль написать в Сакраменто. Раньше это не приходило мне в голову.
— А откуда вы знаете дату своего рождения?
— Моя мать, вероятно, сообщила об этом работникам приюта. Они всегда дарили мне подарки 2 декабря. — Он косо улыбнулся. — Зимнее нижнее белье.
Сейбл тоже улыбнулся. Он помахал рукой перед лицом, как бы стараясь развеять атмосферу, царившую в комнате.