- Ты хочешь умереть? Да, Самбо?
- Я не убивал Барка, - отрезал Ингрэм. - Меня не смогут осудить за это.
- Господи Боже! - с усталым отвращением воскликнул Эрл. Потом вздохнул и покачал головой. - Можешь ты мне сделать одолжение, Самбо? Пожалуйста, будь серьезен! Забудь про машину. Сиди и дожидайся полицейских. Но будь серьезен! - В голосе Эрла неожиданно зазвучала ярость. - Ты - убийца. Так же, как и я. Закон гласит, что мы несем ответственность за смерть Барка. Не веди себя, как дурак. Неужели я прошу слишком много?
- Я понятия не имею, что с ним случилось, - упрямо буркнул Ингрэм. - У меня даже нет пистолета.
Эрл осторожно оперся о спинку дивана и закурил, пытаясь казаться беззаботным и небрежным. Он долго молча наблюдал за Ингрэмом, с холодной точностью оценивая глубину его испуга. Затем, как бы между прочим, спросил:
- Тебе случалось попадать в тюрьму?
- Нет, - поспешно покачал головой Ингрэм.
- Я был в тюрьме в ту ночь, когда казнили человека. Ты должен это знать. И должен быть готов к такому.
Ингрэм отвернулся от изучающего взгляда Эрла.
- Я не нуждаюсь в поучениях. Могу себе представить, на что это похоже.
Эрл рассмеялся.
- Так всегда говорят люди, которые живут на свободе. Но они ошибаются. Как мне кажется, все их глупые представления просто взяты из фильмов. Ты знаешь, как это выглядит. Заключенные стучат палками в оловянные миски, цветные поют псалмы, все очень торжественно и немного пугающе. - Эрл покачал головой. - Все совершенно не так, Самбо. Знаешь, на что это похоже? Это как праздничный вечер. Событие. Все уже немножко обалдели и возбуждены. Складываются в общий котел и делают ставки на то, что сейчас произойдет. Ты можешь поставить полдоллара и выиграть целую кучу. Мой сосед по камере как-то выиграл восемнадцать долларов. Он отбывал пожизненное, большой везунчик.
Эрл медленно выпрямился и передвинулся к краю дивана, хладнокровно фиксируя страх, появившийся в глазах Ингрэма.
- Но для парня, которого собрались казнить, все обстоит совершенно иначе, - мягко продолжил он. - Тот уверен, что ничего не случится. Убежден в этом до самого последнего момента. Когда ему начинают брить голову, спрашивает, нет ли каких-нибудь слухов из кабинета директора. Потом приходит священник. Тут становится совсем здорово. - Эрл улыбнулся, глядя на дрожащие губы Ингрэма. - Священник объясняет, что все беды останутся позади, когда повернут рубильник. Говорит, что Бог ждет тебя, ждет с улыбкой на губах. Ты присоединишься к большой компании под его опекой, Господь покажет тебе все свои штучки и ты будешь чувствовать себя, как дома. Ты, конечно, веришь. Ты даже не особо беспокоишься о том, что произойдет, так ты стремишься попасть в эту большую компанию и стать лучшим другом Господа Бога. И священник становится твоим лучшим другом, Самбо. Он идет с тобой прямо к стулу и все твердит, как чудесно будет там, наверху. Он почти садится на стул, чтобы показать тебе, насколько все это легко почти, но не совсем.
Эрл швырнул сигарету в камин, заставив Ингрэма нервно дернуться.
- Тебя привязывают к стулу и надевают на голову металлический колпак, - спокойно продолжал Эрл. - Ты подпрыгиваешь, потому что череп у тебя голый, как яйцо. Потом все на тебя смотрят - охранники, священник, директор, парни из газет, всем интересно, как ты себя поведешь. Они тоже заключают пари. Один парень пытался порвать веревки, которыми был привязан, другие начинают плакать.
- Заткнись, - закричал Ингрэм; слова Эрла разбудили в нем старые жуткие страхи, что его могут избить и изувечить, что безжалостные люди станут над ним смеяться.
- Потом тебе остается только ждать, - не унимался Эрл. - Ждать, привязанным к стулу. Ты не знаешь, когда это произойдет. Смотришь на охранников и священника, наблюдаешь за их глазами, готовый закричать, если кто-то подаст сигнал. Но никакого сигнала не видишь. Тебя никто не спрашивает, готов ли ты, не пора ли включать рубильник. Если ты не нравишься директору, он даст тебе возможность немного попотеть - заставит рыдать и плакать в ожидании того момента, когда вспышка молнии расколет твою голову пополам. - Эрл снова сел на диван. - Вот как все произойдет, Самбо. Вот как все обстоит на самом деле.
- Откуда я знаю, что тебе можно доверять? - не выдержал Ингрэм. Тому, что ты говорил про радио?
- Я уже говорил: какой смысл мне тебя обманывать? Для чего посылать тебя, чтобы поймали?
Ингрэм не ответил. Эрл тяжело поднялся на ноги и достал пистолет. Проверил предохранитель, проковылял к камину и протянул пистолет Ингрэму рукояткой вперед.
- Забирай эту штуку, - сказал он спокойно. - Я тебе доверяю, Самбо. Вынужден доверять. Если мы будем держаться вместе, остается какой-то шанс. Ну, что скажешь? Хочешь попробовать? Или предпочитаешь поджариться?
Ингрэм колебался, вглядываясь в глаза Эрла. Потом вытер дрожащие губы и протянул руку за пистолетом.
Глава четырнадцатая
До автобусной станции в центре Филадельфии Ингрэм добрался в половине одиннадцатого. Низко надвинув на глаза шляпу Эрла, он поспешно миновал запруженный толпой автовокзал и через несколько минут затерялся в темных переулках. Его реакция была инстинктивной, как у испуганного животного; страх вытеснил все, кроме безумного стремления выжить. Он шел к шоссе в защитном коконе шока, не обращая внимания на дождь и ветер, на темные деревья, раскачивавшиеся над головой. Автобус представлялся ему убежищем, теплой и безопасной гаванью; он нашел свободное место подальше от входа и высоко поднял воротник взятого у Эрла плаща, чтобы спрятать лицо. В сонной тишине мотор стучал как могучее сердце, мягкий свет ниспадал, как благословение, на расслабленные тела ничего не подозревающих пассажиров.
Ингрэм смотрел, как потоки воды стекают по стеклу, видел сквозь них тусклые огоньки фермерских домов, расположенных поодаль от шоссе. Только раз они остановились на посту и он в ужасе окинулся назад, когда луч фонаря упал на окно. Некоторые пассажиры зашевелились и проснулись, негромко о чем-то спрашивая, пока водитель разговаривал с полицией, затем двигатель снова взревел и они медленно миновали кучку полицейских в длинных черных непромокаемых дождевиках.
Больше остановок не было. Они с ревом въехали в город, огромные шины шелестели по мокрой мостовой...
Ингрэм подождал в тени, пока не проедет автомобиль, а затем торопливо зашагал к соседнему кварталу. Погода загнала пешеходов в дома и поток машин заметно уменьшился; фонари освещали пустые тротуары, а порывы ветра доносили только слабые звуки клаксонов, заглушаемые грохотом тяжелых грузовиков и поездов надземки.
Это был его город, его родина. Вид знакомых мест проникали через ту защиту, которой страх отгородил его от реальности. Ингрэм замер, беспомощно прислонившись к стене дома, словно в поисках прочной и надежной опоры. Сокрушительная волна жалости к самому себе, казалось, лишила его последних сил. У него не осталось никакой надежды. Ощущал он себя больным и слабым. Тело содрогалось от кашля, боль в груди становилась все острее. Слишком много холода и дождя для его несчастного тела...
На другой стороне улицы он заметил магазин деликатесов, и вспомнил про царящее там тепло, пряный аромат еврейских кушаний, множество банок, сверкающих на полках, большой холодильник, полный бутылок с пивом, молоком и напитками. Обычно он покупал здесь сэндвичи. Старик - хозяин делал их такими, что хватало на ужин даже изрядно оголодавшему мужчине.
Но сейчас это был сказочный в своей недостижимости мир. Магазин деликатесов, китайская прачечная, улица, по которой он не раз проходил, погруженный в разные сумасшедшие мысли, стали призраком, миражом. А реальность была позади, в залитом дождем мрачном старом фермерском доме Эрл, Крейзибоун и скрюченный старик.
Что-то двигалось. Он насторожился. Патрульный полицейский вышагивал по пустому тротуару, тень от его дубинки нелепо раскачивалась вверх-вниз по стене. Отсветы фонарей играли на латунных пуговицах, когда он остановился, чтобы проверить дверь магазина.
Дыхание Ингрэма участилось, серебряным облачком повиснув перед лицом. Он пересек мостовую и зашагал к соседнему кварталу; плечи сгорбились в ожидании окрика; звук шагов толкнул бы его на отчаянное бегство...
Через две - три минуты он подошел к аптеке и замедлил шаг, внимательно разглядывая ярко освещенные витрины и большую неоновую вывеску над вращающимися дверьми. Оживленное место с сатуратором, рядами полок с товарами, рецептурным отделом и сверкающими стеклянными шкафчиками, полными парфюмерии и косметики, походило на западню, уютную неоновую западню...
Может быть, они не обслуживают чернокожих, и он станет причиной переполоха, едва войдет внутрь. Позволить себя арестовать... сама эта мысль привела к тому, что нелепый смех забулькал у него в горле. Ограбить банк куда ни шло. Но заказать чашку кофе в заведении для белых...
Следующая мысль заставила его содрогнуться. Как быть с подругой Эрла? Станет ли она помогать? Эрл был в ней уверен, но ведь Эрл дурак. Похоже, он верит, что любая женщина, с которой он спит, становится его рабой на всю жизнь. Но, быть может, эта женщина вовсе не стремится разделить с Эрлом его неприятности. И, прочтя записку, поднимет крик, призывая полицию.
Тут он неожиданно для самого себя зашагал к вращающимся дверям, и вопросы остались без ответа, а страхи ничем не разрешились. Не придя ни к какому решению, он просто стал действовать, бездумно и дерзко. Но Ингрэм понимал: именно мысль об Эрле привела его к аптеке, толкала в эту большую неоновую западню. Он хотел помочь Эрлу; именно в этом заключался факт, бессмысленный и бесцельный, но факт.
Возле стойки с закусками все было чисто и аккуратно; кофейники сверкали под яркими лампами; ряды салфеток в кольцах, сахарниц и баночек с горчицей выстроились, как шеренги оловянных солдатиков. Белокурая официантка приняла у него заказ и аккуратно записала его в свою книжечку: кофе и сладкий рогалик. Перед тем как отойти, она подарила ему краткую безликую улыбку, и он почувствовал, как расслабляются напряженные нервы и все тело погружается в благословенную апатию. Ингрэм положил шляпу Эрла на соседний стул и опустил воротник плаща, чтобы позволить теплу добраться до костей. Немного погодя он огляделся вокруг, стараясь не казаться нервным или опасливым, поворачивая голову неспешно и небрежно. Несколько женщин копошились в том углу, где продавалась косметика, да возле табачного киоска толпились мужчины, выбиравшие табак и сигареты. Прислуга усердно нарезала хлеб, а белокурая официантка с тоской уставилась в промозглую тьму за ярко освещенными витринами.
Ингрэм услышал нетерпеливый голос:
- Я хочу, чтобы эти журналы завтра были убраны с глаз долой. Непрерывная смена посетителей - вот наша задача и цель, Лорен. Люди их листают и загораживают вход. Это нужно прекратить, понимаете?
- Я их утром уберу, мистер Пул.
- Хорошо. А теперь насчет меню обеда...
Голос стих. Ингрэм склонился над парящим кофе, дрожа от возбуждения. Лорен... именно так её звали. Выждав несколько секунд, он оглянулся.
Возле журнального киоска у входа разговаривали мужчина и женщина. Мужчина в плаще стоял спиной к Ингрэму. Женщина оказалась сухощавой брюнеткой с бледным скуластым лицом. Она медленно кивала мужчине, но смотрела через его плечо на Ингрэма; тот увидел, как её глаза расширились и потемнели при виде шляпы Эрла, лежавшей на стуле. Лорен поднесла руку к горлу, но продолжала задумчиво кивать, выслушивая энергичные наставления мужчины.
- Да, я прослежу за этим, мистер Пул, - пробормотала она в тот момент, когда Ингрэм снова взялся за свой кофе.
- Прекрасно. До завтра. Приходите пораньше.
Ингрэм услышал скрип вращающейся двери, а затем стук по плиточному полу высоких каблуков направившейся к нему женщины. Она прошла так близко, что он ощутил дуновение воздуха, вызванное её телом. Проходя мимо, она на миг остановилась, чтобы поправить солонку, затем зашла за стойку и что-то коротко бросила мужчине, продававшему сэндвичи. Краем глаза Ингрэм наблюдал за ней. Это, конечно, была подруга Эрла: черные волосы, темные глаза, скуластое бледное лицо. Нервная и напряженная, с гибким телом и изящными лодыжками и икрами, она выглядела холодной, как ледяная вода. У него вдруг возникла озорная мысль. И это нравится Эрлу? Никаких запросов... засыпает через десять минут, едва дело сделано. Из-за веселой непочтительности у Ингрэма даже поднялось настроение. Но почти тотчас же он устыдился.
Теперь она направлялась к нему, профессионально острым взглядом проверяя краны и ножи. Официантка вытянулась и опустила руки.
- Энн, мне бы хотелось знать, сколько больших банок майонеза осталось на складе.
- Я уже проверяла. Шесть штук.
Ингрэм склонился над кофе. Подруга Эрла возразила:
- Этого не может быть, проверь ещё раз, пожалуйста.
- Как вам угодно, но я точно знаю, что там шесть штук.
Когда официантка поспешно вышла, подруга Эрла остановилась перед Ингрэмом.
- Все в порядке? Может быть, ещё кофе?
- Нет, мэм. Все прекрасно.
Она тоже выглядела прекрасно, если не считать глаз; голос был спокоен и холоден, как слоновая кость, но темные глаза беспокойно пылали на снежно-белом лице.
- Правда, мне нужна помощь, - Ингрэм слегка улыбнулся. - Я тут немного заплутался. - Он достал из кармана записку Эрла и положил её на стойку. Адрес, который мне нужен, здесь написан, но я никак не могу найти...
- Может быть, я смогу вам помочь. - Она достаточно небрежно взяла записку, но когда глаза скользнули по тексту, жилы у неё на горле напряглись и выступили под гладкой кожей резко, как лезвия ножей. Нервы Ингрэма дрогнули, когда он заметил, что мужчина, продающий сэндвичи, с любопытством за ней наблюдает.
- Вы знаете, где это? - спросил он, откашлявшись.
Она быстро кивнула.
- Да, неподалеку. Угол десятой улицы и Энджел. Вам нужно пройти два квартала налево, там ещё раз свернуть налево, и сразу за светофором вы на месте.
- Совсем просто.
- Да, никаких проблем. Я...я держу свою машину неподалеку, поэтому хорошо знаю окрестности. - Она улыбнулась, но тело её, казалось, разрывали на части; плечи стали жесткими от напряжения, пульс учащенно бился в шелковистой ямочке между ключиц. - Проблем у вас не будет, гарантирую, повторила она.
- Хорошо, премного благодарен, мэм. Мне нужно спешить. Человек, который меня ждет, сказал, чтобы я не задерживался. Спокойной ночи, мэм.
Ингрэм прождал с полчаса в тени какого-то склада на пересечении Десятой улицы и Энджел-стрит, переступая с ноги на ногу, чтоб хоть немного согреться. Она выбрала неплохое место для встречи; вокруг было темно и тихо, одни гаражи, мастерские и запертые магазины. Но он чувствовал себя замерзшим и несчастным, и не испытывал ни доверия, ни надежды; тепло выпитого кофе улетучилось почти мгновенно и, когда он кашлял, грудь разрывало острой болью. Она не придет - теперь он это знал. Иначе давно бы уже была здесь. Может быть, сидит в полицейском участке и описывает его приметы. Он не знал, что делать, но не оставалось сил ни на что - только терпеливо ждать.
Он пытался как-то взять себя в руки, но беспомощно и вяло; слишком он замерз и плохо себя чувствовал, чтобы собраться. Может быть, она все-таки придет. Может быть, она просто задерживается. Эрл был близок её сердцу, он понял это по её глазам. Но что пользы ему от машины? Когда повсюду полицейские, а Эрл ранен и болен.
Неожиданно он вновь отпрянул в тень; в квартале оттуда на улицу повернула машина; свет фар осветил темную от дождя мостовую. Ингрэм держался глубоко в тени до тех пор, пока автомобиль не остановился. И не двинулся с места, пока не опустилось стекло и он не увидел в свете фонаря бледное пятно её лица. Потом Ингрэм устало откинулся на мягкие подушки, его тело расслабилось, наслаждаясь теплом. Когда женщина повернулась к нему, он почувствовал запах духов от её волос и увидел бледную гладкую кожу ног, освещенных приборным щитком. Ее женственность заставила его ощутить себя слабым, беспомощным, и едва не расплакаться.
- Где он? - резко бросила женщина.
- Довольно далеко отсюда. Я должен немедленно отправляться обратно.
- Серьезно ранен?
- Ну, он получил пулю в плечо. Полагаю, это не смертельно.
- Почему вы его заставили пойти на это? - она стукнула кулаком по рулю. - Почему? Почему?
- Я его не заставлял, - мрачно буркнул он.
- Эрл не стал бы делать этого по собственной инициативе. Почему вы не... вы, мерзавцы, оставили его одного?
Ингрэм почувствовал усталость.
- Он сейчас в трудном положении, мэм. Разговор о том, как и почему так получилось, ему не поможет.
- Куда вы хотите его перевезти?
- Не знаю, мэм. У нас нет особого выбора. Нужно просто убраться оттуда. Постараться выбраться из штата.
- Он не сможет даже вернуться обратно, верно?
Ингрэм слабо улыбнулся.
- По крайней мере до тех пор, пока правительство не начнет прощать грабителей банков. И не станет брать их на службу.
- Я знаю, что это был банк, - кивнула она. - Слышала по радио и решила, что погиб он. Буквально почувствовала.
- Он не погиб. Но может погибнуть, если я достаточно быстро не вернусь.
- Я принесла немного выпивки и еды из дома. К счастью, купила ещё вчера. Здесь вареная курица, немного консервов, хлеб, масло и две бутылки виски.
- Этого больше чем достаточно.
- Я поеду с вами, - заявила она.
- Он просил только машину.
- Это неважно. Мне нужен он. - Голос её был холоден, резок и решителен. - Для вас он ничего не значит. Но для меня - слишком много. Понимаете?
Ингрэм беспомощно развел руками. В конце концов, какая разница?
- Вы знаете, где начинается шоссе Юнионвиль Пайк?
- Да.
- Нам туда. Поехали...
Настроение Ингрэма стало меняться только после того, как их проверили на посту в десяти милях от Кроссроуда. "- В конце концов, кажется у них есть шанс", - с некоторым удивлением понял он. Шанс... Он сидел впереди, темная равнина проносилась мимо, и он чувствовал, как надежда начинает согревать его промерзшее тело. С женщиной за рулем у них появился шанс. Она была холодна и умела, вела машину легко и ловко, внимательно наблюдая за окружающей обстановкой. Другая женщина давно бы разбила машину или перестала так гнать. Но только не она. Она знала цель; он видел это по решительному контуру челюсти, по крепкой хватке рук в перчатках, лежавших на руле.
На дорожном посту Лорен была абсолютно невозмутима. Когда полицейский направил на машину свет фонаря, она опустила переднее стекло и спросила:
- В чем дело? Офицер, я спешу.
Лежа между сиденьями, Ингрэм слышал, как полицейский устало буркнул:
- Люди вечно торопятся. Особенно когда идет дождь и дороги становятся опасными.
- Я - отличный шофер. Муж говорит, что доверяет мне больше, чем многим мужчинам.
- Очень рад, что вы заслуживаете доверия, - сказал полицейский. - Хоть одна радостная мысль в эту отвратительную ночь. Сегодня на дороге нигде не останавливайтесь. Не подбирайте попутчиков. Никого не подбирайте. Поняли?
- Но что случилось?
- Мы тут кое-кого разыскиваем. Вам совершенно не о чем беспокоиться. Проезжайте.
Полицейский двинулся к следующей машине, чуть покачивая фонарем. Как понял Ингрэм, их не слишком волновали машины, следующие в сторону Кроссроуда; основное внимание уделяли людям, выезжающим из города.
Но с женщиной за рулем они могли прорваться; они с Эрлом могли спрятаться сзади, один мог даже забраться в багажник, и она провезла бы их под носом у полиции. Женщину проверять бы не стали, это ясно...
Кажется, даже кашель его ослаб. Полночь ещё не наступила, минут через пятнадцать-двадцать они будут на ферме. И завтра утром могут оказаться уже в сотне миль отсюда. Он выпрямился, наслаждаясь ощущением тепла и силы в своем теле, и внимательно вглядываясь в дорогу.
- Здесь поезжайте немного помедленнее. Впереди должен быть городок, кажется Эвондейл. За ним нужно свернуть на проселок. Осталось немного.
В его голосе слышался прилив бодрости. Да, у них есть шанс, чертовски хороший шанс. И это благодаря ему. Не Эрлу, а ему...
Глава пятнадцатая
Шум мотора разбудил Эрла. Он проспал урывками около часа, неожиданно пробуждаясь и затем снова погружаясь в рваную тревожную дремоту. И то, и другое состояние были мучительны, разница между реальностью и ночными кошмарами казалась ничтожной. Он понимал, что рана продолжает кровоточить и начинается лихорадка, но неестественный жар тела, казалось, совершенно его не согревал; он с трудом мог двигать ногами и руками; они стали тяжелыми и неподвижными, как бревна.
Ему снился жаркий вечер на берегу где-то недалеко от Неаполя. Вся компания отправилась купаться, пытаясь отмыться и отскоблить бороды в соленой воде. Потом над ними на бреющем прошли самолеты, и следы трассирующих пуль промелькнули перед ними, как усики рассерженных насекомых. Компания рассыпалась, некоторые торопливо пытались натянуть форму, остальные в панике бросились под укрытие прибрежных скал нагишом. Но Эрл знал, что во сне все неправильно; в тот день не было никаких самолетов. Они смеялись и плескались в воде, как дети на летних каникулах. Самолеты были совсем в другом месте...
И ещё ему снился холодный день в Чикаго, когда младший брат, игравший перед домом, попросил его зайти посмотреть рождественские подарки. Это тоже было очень странно; прежде ему такое тоже никогда не снилось. Это никогда не беспокоило его во сне. Беспокоило только тогда, когда он вспоминал.
Эрл вошел с мальчиком в большой теплый дом, поздоровался за руку с отцом, матерью и с какими-то людьми, сидевшими у камина. Назвал свое имя, как кондуктор, объявляющий остановки. Они переспросили "- Кто?" - громкими и сдавленными голосами, с подозрением на лицах. Но потом прекрасно отнеслись к нему. Он был в форме и бродил по странному городу, находясь в отпуске. Ему налили выпить и дали сигару, огромную как бейсбольная бита. Он поел на кухне вместе со служанкой и во сне вновь и вновь повторял свое имя сквозь пар, поднимавшийся от турецкого чайника. Оказавшись наконец снаружи, он выкрикнул свое имя в окна дома, но все огни погасли и не осталось ничего, кроме мрака и ветра, словно эхо уносящего его имя в тишину. Почему он так настаивал, чтобы все узнали его имя? Вот что всегда его беспокоило... Но до сих пор это никогда ему не снилось.
Заслышав машину, он мгновенно проснулся, настороженно и испуганно прислушиваясь к шуму работающего двигателя. Оглядел холодную мрачную комнату, проклиная слабость своего охваченного лихорадкой тела. Где же пистолет? Его руки судорожно шарили по дивану. Этот черномазый отшвырнул его... бросил где-то там...
Дверь открылась и он увидел Лорен, идущую ему навстречу, лицо странно искажено, каблуки отбивали звонкую дробь по холодному твердому полу. Эрл понимал, что сон продолжается... Приподнялся на локте, чтобы спросить её про пистолет, но казалось, она не слышит его или не понимает. Лорен со слезами опустилась рядом на колени, и прикосновение её тела вызвало непереносимую боль в плече. Негр стоял позади, с беспокойством поглядывая на него.
- Почему ты привез её сюда? - спросил Эрл. Боль неожиданно помогла его скачущим мыслям; голова его внезапно стала чистой и ясной. - Зачем ты её привез, черт бы тебя побрал?
- Я не мог её остановить.
- Все в порядке, - сказала Лорен, прижимаясь щекой к его лбу. - Я приехала, чтобы о тебе позаботиться.
- Это ни к чему, - пробормотал он. - Это ни к чему, хорошо, Лори.
Злость ушла, и Эрл закрыл глаза. Он чувствовал, как погружается в сон; у него кружилась голова и слегка подташнивало, словно он как на волнах колышется вверх - вниз в пустоте, а внизу нет ничего, кроме ветра и тьмы.
- Тогда с малышом все будет в порядке, - медленно и отчетливо произнес он. - Он хочет показать мне свои игрушки. И старик не возражает. Они предложили мне на ужин индейку. Было очень здорово.
- Ему нужен врач, - сказала Лорен, повернувшись к Ингрэму. - Ты меня слышишь? Он умирает. Нужен врач.
- Он не может ехать, это ясно, - кивнул Ингрэм. Поддерживавшая его надежда на спасение снова начала ослабевать; они были обречены навсегда остаться здесь. Нечего даже пытаться провезти Эрла в таком состоянии мимо постов на дорогах. Он уже бредит, и ничем его не успокоишь.
Ингрэм медленно покачал головой. Усы Эрла отливали синевой на фоне смертельно-бледной кожи, капли пота сверкали на щеках и на лбу. Он был очень плох... Ингрэм чувствовал, как страх пронизывает все его тело, но сейчас это чувство стало уже до боли знакомым; он так долго с ним жил, что уже не мог вспомнить, было ли когда иначе.
- Нужно его согреть, - сказал он Лорен. - Попытайтесь заставить его выпить немного виски.
- Куда ты собрался?
- Я попытаюсь найти врача.
Он взглянул на старика, храпевшего под грудой одеял.
- Когда я уйду, отправьте его на кухню. - Ингрэм кивком показал на выцветшие фотографии на каминной доске. - И их тоже уберите с глаз долой.
- Да, я это сделаю.
Ингрэм понял, что она умна и прекрасно сознает предстоящие трудности.
- И вы тоже не попадайтесь на глаза. Оставайтесь со стариками на кухне и постарайтесь, чтобы те вели себя тихо.
- Да... понимаю.
- Если так случится, что доктор это место знает, мы пропали. Он доложит полиции, стоит мне доставить его обратно. И наведет их прямо на нас.
Она быстро огляделась по сторонам.
- Я поставлю лампу позади Эрла и закрою её одеялом. В комнате ничего не будет видно.
- Неплохо бы. И все-таки постарайтесь, чтобы он выпил немного виски.
- Я не убивал Барка, - отрезал Ингрэм. - Меня не смогут осудить за это.
- Господи Боже! - с усталым отвращением воскликнул Эрл. Потом вздохнул и покачал головой. - Можешь ты мне сделать одолжение, Самбо? Пожалуйста, будь серьезен! Забудь про машину. Сиди и дожидайся полицейских. Но будь серьезен! - В голосе Эрла неожиданно зазвучала ярость. - Ты - убийца. Так же, как и я. Закон гласит, что мы несем ответственность за смерть Барка. Не веди себя, как дурак. Неужели я прошу слишком много?
- Я понятия не имею, что с ним случилось, - упрямо буркнул Ингрэм. - У меня даже нет пистолета.
Эрл осторожно оперся о спинку дивана и закурил, пытаясь казаться беззаботным и небрежным. Он долго молча наблюдал за Ингрэмом, с холодной точностью оценивая глубину его испуга. Затем, как бы между прочим, спросил:
- Тебе случалось попадать в тюрьму?
- Нет, - поспешно покачал головой Ингрэм.
- Я был в тюрьме в ту ночь, когда казнили человека. Ты должен это знать. И должен быть готов к такому.
Ингрэм отвернулся от изучающего взгляда Эрла.
- Я не нуждаюсь в поучениях. Могу себе представить, на что это похоже.
Эрл рассмеялся.
- Так всегда говорят люди, которые живут на свободе. Но они ошибаются. Как мне кажется, все их глупые представления просто взяты из фильмов. Ты знаешь, как это выглядит. Заключенные стучат палками в оловянные миски, цветные поют псалмы, все очень торжественно и немного пугающе. - Эрл покачал головой. - Все совершенно не так, Самбо. Знаешь, на что это похоже? Это как праздничный вечер. Событие. Все уже немножко обалдели и возбуждены. Складываются в общий котел и делают ставки на то, что сейчас произойдет. Ты можешь поставить полдоллара и выиграть целую кучу. Мой сосед по камере как-то выиграл восемнадцать долларов. Он отбывал пожизненное, большой везунчик.
Эрл медленно выпрямился и передвинулся к краю дивана, хладнокровно фиксируя страх, появившийся в глазах Ингрэма.
- Но для парня, которого собрались казнить, все обстоит совершенно иначе, - мягко продолжил он. - Тот уверен, что ничего не случится. Убежден в этом до самого последнего момента. Когда ему начинают брить голову, спрашивает, нет ли каких-нибудь слухов из кабинета директора. Потом приходит священник. Тут становится совсем здорово. - Эрл улыбнулся, глядя на дрожащие губы Ингрэма. - Священник объясняет, что все беды останутся позади, когда повернут рубильник. Говорит, что Бог ждет тебя, ждет с улыбкой на губах. Ты присоединишься к большой компании под его опекой, Господь покажет тебе все свои штучки и ты будешь чувствовать себя, как дома. Ты, конечно, веришь. Ты даже не особо беспокоишься о том, что произойдет, так ты стремишься попасть в эту большую компанию и стать лучшим другом Господа Бога. И священник становится твоим лучшим другом, Самбо. Он идет с тобой прямо к стулу и все твердит, как чудесно будет там, наверху. Он почти садится на стул, чтобы показать тебе, насколько все это легко почти, но не совсем.
Эрл швырнул сигарету в камин, заставив Ингрэма нервно дернуться.
- Тебя привязывают к стулу и надевают на голову металлический колпак, - спокойно продолжал Эрл. - Ты подпрыгиваешь, потому что череп у тебя голый, как яйцо. Потом все на тебя смотрят - охранники, священник, директор, парни из газет, всем интересно, как ты себя поведешь. Они тоже заключают пари. Один парень пытался порвать веревки, которыми был привязан, другие начинают плакать.
- Заткнись, - закричал Ингрэм; слова Эрла разбудили в нем старые жуткие страхи, что его могут избить и изувечить, что безжалостные люди станут над ним смеяться.
- Потом тебе остается только ждать, - не унимался Эрл. - Ждать, привязанным к стулу. Ты не знаешь, когда это произойдет. Смотришь на охранников и священника, наблюдаешь за их глазами, готовый закричать, если кто-то подаст сигнал. Но никакого сигнала не видишь. Тебя никто не спрашивает, готов ли ты, не пора ли включать рубильник. Если ты не нравишься директору, он даст тебе возможность немного попотеть - заставит рыдать и плакать в ожидании того момента, когда вспышка молнии расколет твою голову пополам. - Эрл снова сел на диван. - Вот как все произойдет, Самбо. Вот как все обстоит на самом деле.
- Откуда я знаю, что тебе можно доверять? - не выдержал Ингрэм. Тому, что ты говорил про радио?
- Я уже говорил: какой смысл мне тебя обманывать? Для чего посылать тебя, чтобы поймали?
Ингрэм не ответил. Эрл тяжело поднялся на ноги и достал пистолет. Проверил предохранитель, проковылял к камину и протянул пистолет Ингрэму рукояткой вперед.
- Забирай эту штуку, - сказал он спокойно. - Я тебе доверяю, Самбо. Вынужден доверять. Если мы будем держаться вместе, остается какой-то шанс. Ну, что скажешь? Хочешь попробовать? Или предпочитаешь поджариться?
Ингрэм колебался, вглядываясь в глаза Эрла. Потом вытер дрожащие губы и протянул руку за пистолетом.
Глава четырнадцатая
До автобусной станции в центре Филадельфии Ингрэм добрался в половине одиннадцатого. Низко надвинув на глаза шляпу Эрла, он поспешно миновал запруженный толпой автовокзал и через несколько минут затерялся в темных переулках. Его реакция была инстинктивной, как у испуганного животного; страх вытеснил все, кроме безумного стремления выжить. Он шел к шоссе в защитном коконе шока, не обращая внимания на дождь и ветер, на темные деревья, раскачивавшиеся над головой. Автобус представлялся ему убежищем, теплой и безопасной гаванью; он нашел свободное место подальше от входа и высоко поднял воротник взятого у Эрла плаща, чтобы спрятать лицо. В сонной тишине мотор стучал как могучее сердце, мягкий свет ниспадал, как благословение, на расслабленные тела ничего не подозревающих пассажиров.
Ингрэм смотрел, как потоки воды стекают по стеклу, видел сквозь них тусклые огоньки фермерских домов, расположенных поодаль от шоссе. Только раз они остановились на посту и он в ужасе окинулся назад, когда луч фонаря упал на окно. Некоторые пассажиры зашевелились и проснулись, негромко о чем-то спрашивая, пока водитель разговаривал с полицией, затем двигатель снова взревел и они медленно миновали кучку полицейских в длинных черных непромокаемых дождевиках.
Больше остановок не было. Они с ревом въехали в город, огромные шины шелестели по мокрой мостовой...
Ингрэм подождал в тени, пока не проедет автомобиль, а затем торопливо зашагал к соседнему кварталу. Погода загнала пешеходов в дома и поток машин заметно уменьшился; фонари освещали пустые тротуары, а порывы ветра доносили только слабые звуки клаксонов, заглушаемые грохотом тяжелых грузовиков и поездов надземки.
Это был его город, его родина. Вид знакомых мест проникали через ту защиту, которой страх отгородил его от реальности. Ингрэм замер, беспомощно прислонившись к стене дома, словно в поисках прочной и надежной опоры. Сокрушительная волна жалости к самому себе, казалось, лишила его последних сил. У него не осталось никакой надежды. Ощущал он себя больным и слабым. Тело содрогалось от кашля, боль в груди становилась все острее. Слишком много холода и дождя для его несчастного тела...
На другой стороне улицы он заметил магазин деликатесов, и вспомнил про царящее там тепло, пряный аромат еврейских кушаний, множество банок, сверкающих на полках, большой холодильник, полный бутылок с пивом, молоком и напитками. Обычно он покупал здесь сэндвичи. Старик - хозяин делал их такими, что хватало на ужин даже изрядно оголодавшему мужчине.
Но сейчас это был сказочный в своей недостижимости мир. Магазин деликатесов, китайская прачечная, улица, по которой он не раз проходил, погруженный в разные сумасшедшие мысли, стали призраком, миражом. А реальность была позади, в залитом дождем мрачном старом фермерском доме Эрл, Крейзибоун и скрюченный старик.
Что-то двигалось. Он насторожился. Патрульный полицейский вышагивал по пустому тротуару, тень от его дубинки нелепо раскачивалась вверх-вниз по стене. Отсветы фонарей играли на латунных пуговицах, когда он остановился, чтобы проверить дверь магазина.
Дыхание Ингрэма участилось, серебряным облачком повиснув перед лицом. Он пересек мостовую и зашагал к соседнему кварталу; плечи сгорбились в ожидании окрика; звук шагов толкнул бы его на отчаянное бегство...
Через две - три минуты он подошел к аптеке и замедлил шаг, внимательно разглядывая ярко освещенные витрины и большую неоновую вывеску над вращающимися дверьми. Оживленное место с сатуратором, рядами полок с товарами, рецептурным отделом и сверкающими стеклянными шкафчиками, полными парфюмерии и косметики, походило на западню, уютную неоновую западню...
Может быть, они не обслуживают чернокожих, и он станет причиной переполоха, едва войдет внутрь. Позволить себя арестовать... сама эта мысль привела к тому, что нелепый смех забулькал у него в горле. Ограбить банк куда ни шло. Но заказать чашку кофе в заведении для белых...
Следующая мысль заставила его содрогнуться. Как быть с подругой Эрла? Станет ли она помогать? Эрл был в ней уверен, но ведь Эрл дурак. Похоже, он верит, что любая женщина, с которой он спит, становится его рабой на всю жизнь. Но, быть может, эта женщина вовсе не стремится разделить с Эрлом его неприятности. И, прочтя записку, поднимет крик, призывая полицию.
Тут он неожиданно для самого себя зашагал к вращающимся дверям, и вопросы остались без ответа, а страхи ничем не разрешились. Не придя ни к какому решению, он просто стал действовать, бездумно и дерзко. Но Ингрэм понимал: именно мысль об Эрле привела его к аптеке, толкала в эту большую неоновую западню. Он хотел помочь Эрлу; именно в этом заключался факт, бессмысленный и бесцельный, но факт.
Возле стойки с закусками все было чисто и аккуратно; кофейники сверкали под яркими лампами; ряды салфеток в кольцах, сахарниц и баночек с горчицей выстроились, как шеренги оловянных солдатиков. Белокурая официантка приняла у него заказ и аккуратно записала его в свою книжечку: кофе и сладкий рогалик. Перед тем как отойти, она подарила ему краткую безликую улыбку, и он почувствовал, как расслабляются напряженные нервы и все тело погружается в благословенную апатию. Ингрэм положил шляпу Эрла на соседний стул и опустил воротник плаща, чтобы позволить теплу добраться до костей. Немного погодя он огляделся вокруг, стараясь не казаться нервным или опасливым, поворачивая голову неспешно и небрежно. Несколько женщин копошились в том углу, где продавалась косметика, да возле табачного киоска толпились мужчины, выбиравшие табак и сигареты. Прислуга усердно нарезала хлеб, а белокурая официантка с тоской уставилась в промозглую тьму за ярко освещенными витринами.
Ингрэм услышал нетерпеливый голос:
- Я хочу, чтобы эти журналы завтра были убраны с глаз долой. Непрерывная смена посетителей - вот наша задача и цель, Лорен. Люди их листают и загораживают вход. Это нужно прекратить, понимаете?
- Я их утром уберу, мистер Пул.
- Хорошо. А теперь насчет меню обеда...
Голос стих. Ингрэм склонился над парящим кофе, дрожа от возбуждения. Лорен... именно так её звали. Выждав несколько секунд, он оглянулся.
Возле журнального киоска у входа разговаривали мужчина и женщина. Мужчина в плаще стоял спиной к Ингрэму. Женщина оказалась сухощавой брюнеткой с бледным скуластым лицом. Она медленно кивала мужчине, но смотрела через его плечо на Ингрэма; тот увидел, как её глаза расширились и потемнели при виде шляпы Эрла, лежавшей на стуле. Лорен поднесла руку к горлу, но продолжала задумчиво кивать, выслушивая энергичные наставления мужчины.
- Да, я прослежу за этим, мистер Пул, - пробормотала она в тот момент, когда Ингрэм снова взялся за свой кофе.
- Прекрасно. До завтра. Приходите пораньше.
Ингрэм услышал скрип вращающейся двери, а затем стук по плиточному полу высоких каблуков направившейся к нему женщины. Она прошла так близко, что он ощутил дуновение воздуха, вызванное её телом. Проходя мимо, она на миг остановилась, чтобы поправить солонку, затем зашла за стойку и что-то коротко бросила мужчине, продававшему сэндвичи. Краем глаза Ингрэм наблюдал за ней. Это, конечно, была подруга Эрла: черные волосы, темные глаза, скуластое бледное лицо. Нервная и напряженная, с гибким телом и изящными лодыжками и икрами, она выглядела холодной, как ледяная вода. У него вдруг возникла озорная мысль. И это нравится Эрлу? Никаких запросов... засыпает через десять минут, едва дело сделано. Из-за веселой непочтительности у Ингрэма даже поднялось настроение. Но почти тотчас же он устыдился.
Теперь она направлялась к нему, профессионально острым взглядом проверяя краны и ножи. Официантка вытянулась и опустила руки.
- Энн, мне бы хотелось знать, сколько больших банок майонеза осталось на складе.
- Я уже проверяла. Шесть штук.
Ингрэм склонился над кофе. Подруга Эрла возразила:
- Этого не может быть, проверь ещё раз, пожалуйста.
- Как вам угодно, но я точно знаю, что там шесть штук.
Когда официантка поспешно вышла, подруга Эрла остановилась перед Ингрэмом.
- Все в порядке? Может быть, ещё кофе?
- Нет, мэм. Все прекрасно.
Она тоже выглядела прекрасно, если не считать глаз; голос был спокоен и холоден, как слоновая кость, но темные глаза беспокойно пылали на снежно-белом лице.
- Правда, мне нужна помощь, - Ингрэм слегка улыбнулся. - Я тут немного заплутался. - Он достал из кармана записку Эрла и положил её на стойку. Адрес, который мне нужен, здесь написан, но я никак не могу найти...
- Может быть, я смогу вам помочь. - Она достаточно небрежно взяла записку, но когда глаза скользнули по тексту, жилы у неё на горле напряглись и выступили под гладкой кожей резко, как лезвия ножей. Нервы Ингрэма дрогнули, когда он заметил, что мужчина, продающий сэндвичи, с любопытством за ней наблюдает.
- Вы знаете, где это? - спросил он, откашлявшись.
Она быстро кивнула.
- Да, неподалеку. Угол десятой улицы и Энджел. Вам нужно пройти два квартала налево, там ещё раз свернуть налево, и сразу за светофором вы на месте.
- Совсем просто.
- Да, никаких проблем. Я...я держу свою машину неподалеку, поэтому хорошо знаю окрестности. - Она улыбнулась, но тело её, казалось, разрывали на части; плечи стали жесткими от напряжения, пульс учащенно бился в шелковистой ямочке между ключиц. - Проблем у вас не будет, гарантирую, повторила она.
- Хорошо, премного благодарен, мэм. Мне нужно спешить. Человек, который меня ждет, сказал, чтобы я не задерживался. Спокойной ночи, мэм.
Ингрэм прождал с полчаса в тени какого-то склада на пересечении Десятой улицы и Энджел-стрит, переступая с ноги на ногу, чтоб хоть немного согреться. Она выбрала неплохое место для встречи; вокруг было темно и тихо, одни гаражи, мастерские и запертые магазины. Но он чувствовал себя замерзшим и несчастным, и не испытывал ни доверия, ни надежды; тепло выпитого кофе улетучилось почти мгновенно и, когда он кашлял, грудь разрывало острой болью. Она не придет - теперь он это знал. Иначе давно бы уже была здесь. Может быть, сидит в полицейском участке и описывает его приметы. Он не знал, что делать, но не оставалось сил ни на что - только терпеливо ждать.
Он пытался как-то взять себя в руки, но беспомощно и вяло; слишком он замерз и плохо себя чувствовал, чтобы собраться. Может быть, она все-таки придет. Может быть, она просто задерживается. Эрл был близок её сердцу, он понял это по её глазам. Но что пользы ему от машины? Когда повсюду полицейские, а Эрл ранен и болен.
Неожиданно он вновь отпрянул в тень; в квартале оттуда на улицу повернула машина; свет фар осветил темную от дождя мостовую. Ингрэм держался глубоко в тени до тех пор, пока автомобиль не остановился. И не двинулся с места, пока не опустилось стекло и он не увидел в свете фонаря бледное пятно её лица. Потом Ингрэм устало откинулся на мягкие подушки, его тело расслабилось, наслаждаясь теплом. Когда женщина повернулась к нему, он почувствовал запах духов от её волос и увидел бледную гладкую кожу ног, освещенных приборным щитком. Ее женственность заставила его ощутить себя слабым, беспомощным, и едва не расплакаться.
- Где он? - резко бросила женщина.
- Довольно далеко отсюда. Я должен немедленно отправляться обратно.
- Серьезно ранен?
- Ну, он получил пулю в плечо. Полагаю, это не смертельно.
- Почему вы его заставили пойти на это? - она стукнула кулаком по рулю. - Почему? Почему?
- Я его не заставлял, - мрачно буркнул он.
- Эрл не стал бы делать этого по собственной инициативе. Почему вы не... вы, мерзавцы, оставили его одного?
Ингрэм почувствовал усталость.
- Он сейчас в трудном положении, мэм. Разговор о том, как и почему так получилось, ему не поможет.
- Куда вы хотите его перевезти?
- Не знаю, мэм. У нас нет особого выбора. Нужно просто убраться оттуда. Постараться выбраться из штата.
- Он не сможет даже вернуться обратно, верно?
Ингрэм слабо улыбнулся.
- По крайней мере до тех пор, пока правительство не начнет прощать грабителей банков. И не станет брать их на службу.
- Я знаю, что это был банк, - кивнула она. - Слышала по радио и решила, что погиб он. Буквально почувствовала.
- Он не погиб. Но может погибнуть, если я достаточно быстро не вернусь.
- Я принесла немного выпивки и еды из дома. К счастью, купила ещё вчера. Здесь вареная курица, немного консервов, хлеб, масло и две бутылки виски.
- Этого больше чем достаточно.
- Я поеду с вами, - заявила она.
- Он просил только машину.
- Это неважно. Мне нужен он. - Голос её был холоден, резок и решителен. - Для вас он ничего не значит. Но для меня - слишком много. Понимаете?
Ингрэм беспомощно развел руками. В конце концов, какая разница?
- Вы знаете, где начинается шоссе Юнионвиль Пайк?
- Да.
- Нам туда. Поехали...
Настроение Ингрэма стало меняться только после того, как их проверили на посту в десяти милях от Кроссроуда. "- В конце концов, кажется у них есть шанс", - с некоторым удивлением понял он. Шанс... Он сидел впереди, темная равнина проносилась мимо, и он чувствовал, как надежда начинает согревать его промерзшее тело. С женщиной за рулем у них появился шанс. Она была холодна и умела, вела машину легко и ловко, внимательно наблюдая за окружающей обстановкой. Другая женщина давно бы разбила машину или перестала так гнать. Но только не она. Она знала цель; он видел это по решительному контуру челюсти, по крепкой хватке рук в перчатках, лежавших на руле.
На дорожном посту Лорен была абсолютно невозмутима. Когда полицейский направил на машину свет фонаря, она опустила переднее стекло и спросила:
- В чем дело? Офицер, я спешу.
Лежа между сиденьями, Ингрэм слышал, как полицейский устало буркнул:
- Люди вечно торопятся. Особенно когда идет дождь и дороги становятся опасными.
- Я - отличный шофер. Муж говорит, что доверяет мне больше, чем многим мужчинам.
- Очень рад, что вы заслуживаете доверия, - сказал полицейский. - Хоть одна радостная мысль в эту отвратительную ночь. Сегодня на дороге нигде не останавливайтесь. Не подбирайте попутчиков. Никого не подбирайте. Поняли?
- Но что случилось?
- Мы тут кое-кого разыскиваем. Вам совершенно не о чем беспокоиться. Проезжайте.
Полицейский двинулся к следующей машине, чуть покачивая фонарем. Как понял Ингрэм, их не слишком волновали машины, следующие в сторону Кроссроуда; основное внимание уделяли людям, выезжающим из города.
Но с женщиной за рулем они могли прорваться; они с Эрлом могли спрятаться сзади, один мог даже забраться в багажник, и она провезла бы их под носом у полиции. Женщину проверять бы не стали, это ясно...
Кажется, даже кашель его ослаб. Полночь ещё не наступила, минут через пятнадцать-двадцать они будут на ферме. И завтра утром могут оказаться уже в сотне миль отсюда. Он выпрямился, наслаждаясь ощущением тепла и силы в своем теле, и внимательно вглядываясь в дорогу.
- Здесь поезжайте немного помедленнее. Впереди должен быть городок, кажется Эвондейл. За ним нужно свернуть на проселок. Осталось немного.
В его голосе слышался прилив бодрости. Да, у них есть шанс, чертовски хороший шанс. И это благодаря ему. Не Эрлу, а ему...
Глава пятнадцатая
Шум мотора разбудил Эрла. Он проспал урывками около часа, неожиданно пробуждаясь и затем снова погружаясь в рваную тревожную дремоту. И то, и другое состояние были мучительны, разница между реальностью и ночными кошмарами казалась ничтожной. Он понимал, что рана продолжает кровоточить и начинается лихорадка, но неестественный жар тела, казалось, совершенно его не согревал; он с трудом мог двигать ногами и руками; они стали тяжелыми и неподвижными, как бревна.
Ему снился жаркий вечер на берегу где-то недалеко от Неаполя. Вся компания отправилась купаться, пытаясь отмыться и отскоблить бороды в соленой воде. Потом над ними на бреющем прошли самолеты, и следы трассирующих пуль промелькнули перед ними, как усики рассерженных насекомых. Компания рассыпалась, некоторые торопливо пытались натянуть форму, остальные в панике бросились под укрытие прибрежных скал нагишом. Но Эрл знал, что во сне все неправильно; в тот день не было никаких самолетов. Они смеялись и плескались в воде, как дети на летних каникулах. Самолеты были совсем в другом месте...
И ещё ему снился холодный день в Чикаго, когда младший брат, игравший перед домом, попросил его зайти посмотреть рождественские подарки. Это тоже было очень странно; прежде ему такое тоже никогда не снилось. Это никогда не беспокоило его во сне. Беспокоило только тогда, когда он вспоминал.
Эрл вошел с мальчиком в большой теплый дом, поздоровался за руку с отцом, матерью и с какими-то людьми, сидевшими у камина. Назвал свое имя, как кондуктор, объявляющий остановки. Они переспросили "- Кто?" - громкими и сдавленными голосами, с подозрением на лицах. Но потом прекрасно отнеслись к нему. Он был в форме и бродил по странному городу, находясь в отпуске. Ему налили выпить и дали сигару, огромную как бейсбольная бита. Он поел на кухне вместе со служанкой и во сне вновь и вновь повторял свое имя сквозь пар, поднимавшийся от турецкого чайника. Оказавшись наконец снаружи, он выкрикнул свое имя в окна дома, но все огни погасли и не осталось ничего, кроме мрака и ветра, словно эхо уносящего его имя в тишину. Почему он так настаивал, чтобы все узнали его имя? Вот что всегда его беспокоило... Но до сих пор это никогда ему не снилось.
Заслышав машину, он мгновенно проснулся, настороженно и испуганно прислушиваясь к шуму работающего двигателя. Оглядел холодную мрачную комнату, проклиная слабость своего охваченного лихорадкой тела. Где же пистолет? Его руки судорожно шарили по дивану. Этот черномазый отшвырнул его... бросил где-то там...
Дверь открылась и он увидел Лорен, идущую ему навстречу, лицо странно искажено, каблуки отбивали звонкую дробь по холодному твердому полу. Эрл понимал, что сон продолжается... Приподнялся на локте, чтобы спросить её про пистолет, но казалось, она не слышит его или не понимает. Лорен со слезами опустилась рядом на колени, и прикосновение её тела вызвало непереносимую боль в плече. Негр стоял позади, с беспокойством поглядывая на него.
- Почему ты привез её сюда? - спросил Эрл. Боль неожиданно помогла его скачущим мыслям; голова его внезапно стала чистой и ясной. - Зачем ты её привез, черт бы тебя побрал?
- Я не мог её остановить.
- Все в порядке, - сказала Лорен, прижимаясь щекой к его лбу. - Я приехала, чтобы о тебе позаботиться.
- Это ни к чему, - пробормотал он. - Это ни к чему, хорошо, Лори.
Злость ушла, и Эрл закрыл глаза. Он чувствовал, как погружается в сон; у него кружилась голова и слегка подташнивало, словно он как на волнах колышется вверх - вниз в пустоте, а внизу нет ничего, кроме ветра и тьмы.
- Тогда с малышом все будет в порядке, - медленно и отчетливо произнес он. - Он хочет показать мне свои игрушки. И старик не возражает. Они предложили мне на ужин индейку. Было очень здорово.
- Ему нужен врач, - сказала Лорен, повернувшись к Ингрэму. - Ты меня слышишь? Он умирает. Нужен врач.
- Он не может ехать, это ясно, - кивнул Ингрэм. Поддерживавшая его надежда на спасение снова начала ослабевать; они были обречены навсегда остаться здесь. Нечего даже пытаться провезти Эрла в таком состоянии мимо постов на дорогах. Он уже бредит, и ничем его не успокоишь.
Ингрэм медленно покачал головой. Усы Эрла отливали синевой на фоне смертельно-бледной кожи, капли пота сверкали на щеках и на лбу. Он был очень плох... Ингрэм чувствовал, как страх пронизывает все его тело, но сейчас это чувство стало уже до боли знакомым; он так долго с ним жил, что уже не мог вспомнить, было ли когда иначе.
- Нужно его согреть, - сказал он Лорен. - Попытайтесь заставить его выпить немного виски.
- Куда ты собрался?
- Я попытаюсь найти врача.
Он взглянул на старика, храпевшего под грудой одеял.
- Когда я уйду, отправьте его на кухню. - Ингрэм кивком показал на выцветшие фотографии на каминной доске. - И их тоже уберите с глаз долой.
- Да, я это сделаю.
Ингрэм понял, что она умна и прекрасно сознает предстоящие трудности.
- И вы тоже не попадайтесь на глаза. Оставайтесь со стариками на кухне и постарайтесь, чтобы те вели себя тихо.
- Да... понимаю.
- Если так случится, что доктор это место знает, мы пропали. Он доложит полиции, стоит мне доставить его обратно. И наведет их прямо на нас.
Она быстро огляделась по сторонам.
- Я поставлю лампу позади Эрла и закрою её одеялом. В комнате ничего не будет видно.
- Неплохо бы. И все-таки постарайтесь, чтобы он выпил немного виски.