Страница:
– Да, мой лорд. Все это можно использовать с толком.
Гэвин наклонился, поднял палку и бросил ее, решив отвлечь собаку. Когда Макс умчался, хозяин решительно повернулся к управляющему.
– Что тебе известно о склепах, которые находятся под замком Айронкросс, Аллен?
Потрясенное выражение на лице управляющего быстро сменилось замешательством.
– Ну? – поторопил Гэвин, не желая давать ему шанс оправиться от внезапного вопроса.
– Но как вы узнали?..
– Любопытно, почему именно этот вопрос мне сразу же задает каждый обитатель замка, с которым я беседую? Что странного в том, что мне известно о склепах? Неужели есть нечто запретное в моем знании о том, что находится под моими собственными владениями?
– Нет, мой лорд! – Управляющий нервно покачал головой. – Я не хотел проявить неуважение. Но только… я хочу сказать… мой лорд, что никто уже многие годы не упоминал об этом и не спускался вниз… насколько я припоминаю. Поэтому я несколько ошеломлен, что вы услышали о них. Я считал, что многие здесь даже не подозревают о том, что под замком есть крипты. [4]
– Как видишь, кое-кто знает. И я предполагаю, что некоторые из них даже помнят, как туда спуститься. – Гэвин нахмурился. – Хотя я не удивлюсь, если однажды, когда я спрошу о том, как пройти этими проходами, все замолкнут. Даже ты.
– Дело обстоит не так, как вы предполагаете, мой лорд. – Управляющий снова покачал головой. – Мы все хотим служить вам. Просто эти склепы слишком старые… поэтому ни у кого нет особых причин ходить туда.
Поскольку голос управляющего звучал неуверенно, Гэвин продолжал хмурить брови. Возможно, что, ожидая доверия со стороны своих новых слуг, он хотел слишком многого. Если он не желает вызывать у них страх, то должен сначала завоевать это доверие. Тем не менее вопрос со склепом оставался открытым. Похоже было, что слишком многое здесь держится от него в секрете.
– Так кто все-таки лежит в этих гробницах?
Управляющий молчал, растерянно переводя взгляд с Гэвина на панораму узкой горной долины, расположенной с западной стороны.
– Кто похоронен там, Аллен?
– Многие, – тихо сказал старик. – В склепе, о котором вы говорите, много могил, мой лорд. Старые люди говорят, что по замку Айронкросс скитается не один призрак, а много.
Воцарилась неловкая тишина, и Гэвин обратил внимание на сильный порыв ветра, испугавший собак и обеспокоивший лошадей. Он понял, что уже не владеет вниманием управляющего, взгляд которого и, казалось, сама душа витали где-то далеко, в ином мире.
Мысли Гэвина вновь обратились к Джоанне. Она знает о существовании склепа. Очевидно, вера этих людей в призраков, которые бродят по лабиринтам замка и подземных коридоров, только помогала ей успешно прятаться.
Но что известно ей о тех, кто погребен там? Повернувшись и увидев все то же отсутствующее выражение на лице управляющего, Гэвин ощутил, что его желание узнать правду еще усилилось. Проклятия, призраки, давно забытые склепы… за всем этим крылось нечто… Но что?
Гэвин покачал головой. Каким бы неожиданным ни оказался ответ Джоанны на вопрос об убийстве ее родителей, она была совершенно уверена, что это дело рук человеческих.
– Аллен! – рявкнул Гэвин, привлекая внимание своего собеседника. – Эти люди, о которых ты говоришь, – те, что покоится в склепе, – кем они были и откуда пришли?
Управляющий смотрел в сторону, похоже, не желая давать ответ. Но Гэвин не собирался сдаваться.
– И как давно они были похоронены?
Аллен молчал. Начиная терять контроль над закипающим раздражением, Гэвин сделал угрожающий шаг к нему. Однако управляющий все же отреагировал на очевидное неудовольствие своего хозяина и с неохотой заговорил:
– Возраст этого склепа намного превышает возраст любого из ныне живущих. Совершенно точно, что он старше меня более чем в три раза. В отношении имен умерших мне известно только то, что они были святыми, мой лорд. Из аббатства.
– Из аббатства?
Аллен поймал вопросительный взгляд Гэвина.
– Да, мой лорд. Это все, что я знаю. Хотя за те годы, когда проклятие… когда несчастные случаи стали все чаще происходить с владельцами Айронкросса, крестьяне начали рассказывать легенды о криптах и таинственной силе тех, кто там похоронен. Еще с детства я помню, как они приходили.
– Кто приходил?
– Крестьяне, мой лорд. Бедные, невежественные люди. Они оставляли в склепе дары и прочие подношения, чтобы отвратить не только несчастья из-за проклятья, но и всяческие бедствия. Подобно пилигримам, они как паломники приходили сюда со всех уголков Шотландии – из земель Маккензи и Маклеодов, Кемпбеллов и Макинтайров. Можно было подумать, что сюда переместился Иерусалим. Но в то время у нас не было владельца, который проводил бы достаточное время в Айронкроссе, так что никто не обращал внимания на людей с гор, бродивших по подземельям замка.
Аллан задумчиво смотрел на серебряную гладь озера, видневшегося в конце долины.
– Продолжай! – резко приказал Гэвин, выводя старого управляющего из состояния задумчивости.
– Все это закончилось, когда сэр Дункан Макиннес стал владельцем замка Айронкросс. Он приказал простым людям держаться отсюда подальше и назначил наказание тем, кого обнаружат в подземельях. – Аллен пожал широкими плечами и снова устремил взгляд куда-то вдаль. – С тех пор там никто не появлялся. Именно поэтому никто из поместья не смеет туда ходить. И по этой же причине никто ничего не помнит.
– Но зачем владельцу Айронкросса хоронить кого-то из аббатства в пещерах под собственным замком? Почему не во дворе часовни? Почему не в церковном дворе аббатства? Святые они или нет, хоронить их там не имело никакого смысла.
– Я… я не знаю, мой лорд.
Лицо Гэвина омрачилось: управляющий так и не смог удовлетворить его любопытство.
– Как ты думаешь, в какой степени Мать осведомлена об истории этих людей?
Аллен как-то странно посмотрел на хозяина и медленно покачал головой в знак отрицательного ответа.
– Я не…
– Ты не веришь в то, что она знает? – рассерженно прервал его Гэвин. – Или ты думаешь, что она мне не расскажет?
– Она… Это, безусловно, было бы неразумно…
– Неразумно? Задавать вопросы Матери? Но почему, Аллен?
Управляющий заколебался и с явным облегчением услышал приближающийся топот лошадей. Гэвин обернулся и увидел, что из рощи выехали и направляются в их сторону Этол и его люди. Он заметил пару косуль, притороченных к седлам охотников из графской свиты.
Наблюдая за приближением гостя, Гэвин снова повернулся к управляющему.
– Похоже, мы добыли больше дичи, чем нам нужно. Разделай добычу графа и скажи людям, что на обратном пути мы остановимся в аббатстве.
– Но какова причина этого визита, мой лорд? – нерешительно спросил Аллен с растерянным выражением на лице. – Неужели вы попытаетесь задать Матери эти вопросы? Я имею в виду склеп.
– Именно, – подтвердил Гэвин, строго глядя в лицо управляющего. – Мне теперь ясно, что от собственных людей я много не узнаю… если только не выбью из них сведения палкой. Думаю, что из разговора с Матерью мне удастся почерпнуть гораздо больше.
Управляющий не проявил желания продолжать беседу, хотя на его лице определенно просматривалась обеспокоенность. Гэвин, совершенно неудовлетворенный полученными ответами, повернулся к лошади. «Безусловно, – думал он, – захочет ли Мать сообщить мне то, что знает, – это отдельный вопрос». Оседлав своего жеребца, он направил его по крутому холму вниз, где ждал Этол со свитой.
С того момента как Джоанна назвала Мать виновной в убийстве, Гэвин искал повод навестить старую женщину и сделать это до вечерней встречи с девушкой. Вся эта история выглядела очень странно. Во время первого посещения аббатства Мать вспоминала о Джоанне как о частом госте и упоминала о ней как о друге. Но Гэвин вспомнил и то, какими загадками отвечала Мать на его вопросы о девушке с портрета. Теперь, зная о том, что Джоанна все это время была жива, он гадал, знала ли старая аббатиса всю правду. И если да, то каким образом? И, что важнее всего, как Джоанна, если только, конечно, не видела ее с факелом в руке, прошла путь от почти дружеских отношений с Матерью до обвинений в убийстве?
– Вижу, вы смогли еще кое-что добыть, – сказал Гэвин, приближаясь к своему гостю.
– Да, – кивнул в ответ граф. – И еще пару, причем без особых усилий. В ближайшее время вам не понадобится охотиться, чтобы наполнить кладовые Айронкросса.
Гэвин опустил руку на шею Париса.
– Я подумал о более стоящем использовании мяса, которое мы добыли сегодня. Мы остановимся в старом аббатстве по дороге назад в Айронкросс. Я хочу отвезти туда часть нашей добычи. И пока мы будем там, я смогу немного пообщаться с аббатисой Матерью.
Молчание Этола и его омрачившееся лицо не остались незамеченными Гэвином.
– Если вы не хотите сопровождать меня туда, мы можем встретиться уже в замке. Мой управляющий поедет с вами и позаботится о том, чтобы вы не испытывали никаких неудобств. – Произнося эти слова, Гэвин следил за сменой выражения лица графа.
– Да, – наконец произнес тот. – У меня нет никакого желания видеть эту старуху и унылую груду камней, именуемых аббатством. Мы встретимся в Айронкроссе.
В то время как Гэвин пытался скрыть свое удовлетворение, он встретился с пристальным взглядом серых глаз Этола.
– Скажите мне, – спросил тот доверительным тоном, – хорошо ли вас встретили в аббатстве во время первого визита?
– Откуда вам известно, что я уже был там?
Хотя горец и не отвел глаз, Гэвин заметил, что цвет его лица несколько изменился.
Тем не менее голос графа был спокоен.
– Я всего лишь предполагаю, что вы там уже были. Руины аббатства и окружающие его земли были бесспорной собственностью владельцев Айронкросса в течение… только дьявол знает скольких лет. Поэтому я и подумал, что вы сразу же захотите отправиться туда.
После некоторой паузы Гэвин согласился с доводами своего собеседника.
– Как вы правильно заметили, я уже побывал там и познакомился с Матерью. Она очень интересная женщина. Но, отвечая па ваш вопрос, скажу, что они там – не самая дружелюбная община, если я правильно понял, что вы имеете в виду. Но почему вы спрашиваете?
Горец наклонился в седле вперед, похлопывая своего жеребца по шее.
– Не знаю, слышали ли вы уже о том, что в течение нескольких лет часть крестьян с ваших земель перебрались ко мне. Некоторые в поисках работы, а другие просто нуждались в защите.
Гэвин уже слышал об этом от священника и кивнул, давая понять, что в курсе дела.
– Рассказы, которые приносили с собой эти простолюдины, всегда заставляли меня думать, что есть нечто очень странное – нозможно, даже опасное – в этом аббатстве. – Этол пристально посмотрел на Гэвина. – И в этой старой женщине.
– И что это были за рассказы?
– Истории о… – Этол махнул рукой в направлении долины. – О женщинах, живших когда-то там… странных и диких женщинах… И истории о мужчинах, которых похищали из селений, расположенных вокруг Айронкросса, и держали как рабов на землях аббатства. Дикие истории о том, что этих мужчин использовали для оплодотворения женщин, а затем топили в озере… или сжигали!
– И вы верите во все эти россказни? – скептически спросил Гэвин.
– Конечно, нет! – Этол покачал головой. – Я отношу их на счет причин, которые нужны были этим людям, чтобы объяснить свое бегство с земель, на которых их предки работали со времен Ноя. Еще я полагаю, что мужчин всегда раздражает тип женщин, которые способны выжить без их участия. Однако мое мнение изменилось, когда я сам испытал на себе их враждебность.
Теперь внимание Гэвина полностью переключилось на графа.
– Это случилось в первое лето, когда Джоанна приехала в замок Айронкросс. Я часто бывал здесь. Да и она не была в горах чужестранкой…
– Полагаю, что это было прошлым летом. – Гэвин уловил нотки недружелюбия в собственном голосе и уставился вниз, на ручей, в то время как Этол пристально смотрел на него. Хотя сейчас было явно неподходящее время, у Гэвина появилось нестерпимое желание свернуть ему шею.
– Летом позапрошлого года, – медленно произнес граф. – Это было первое лето, когда Айронкросс стал ее домом. Я был здесь постоянным гостем. Но осенью ее отослали ко двору. Спустя год она вернулась с известием о… – Он замолк. Лицо его потемнело и исказилось от ярости.
Гэвин знал, что Джоанна вернулась в Айронкросс после помолвки с Джеймсом Гордоном. Но как он сам мог забыть об этом? Охватившая его волна гнева повергла лорда в оцепенение. Ведь она жива и по закону принадлежит другому. Та ненависть, которую ощущали оба мужчины, казалось, повисла в окружавшем их воздухе. Через некоторое время гость немного успокоился и продолжил свой рассказ:
– Ладно, с этим теперь покончено. Но в то первое лето я почти сразу обнаружил, что она регулярно посещает аббатство. И каждый раз, когда я спрашивал ее об этом месте, она демонстрировала невероятный энтузиазм в отношении этих людей и их занятий. Создавалось впечатление, что она обнаружила группу ангелов, живущих среди нас, смертных.
– Входила ли аббатиса Мать в число тех, кого она так восхваляла? – спросил Гэвин.
– Безусловно, и в первую очередь, – кивнул горец. – Джоанна считала, что эта старая женщина является источником добродетели в аббатстве. Вследствие духовного влияния аббатисы на толпу ее последователей она смотрела на Мать со священным трепетом. Джоанна восхищалась старухой и уважала ее.
Гэвин машинально дергал себя за мочку уха и смотрел на вершину холма, напряженно размышляя над вопросами, не дававшими ему покоя.
– Так что же случилось потом?
– Как я уже упоминал, будучи владельцем замка Бэлвени, я в течение многих лет не раз слышал разного рода рассказы об аббатстве. Но когда… когда я собрался посвататься к Джоанне, то решил, что нужно в конце концов узнать правду об этом месте… и о самой Матери. Поэтому я отправился туда вместе с Джоанной.
– И насколько ее описание аббатства и самой Матери соответствовали тому, что вы увидели?
Взгляд серых глаз Этола остановился на Гэвине.
– Кроме Матери, я не увидел там ни души. Это было очень странно, поскольку наступило время сбора урожая, но на полях никого не было. Вообще ни единого человека. Это была самая жуткая картина, какую я когда-либо видел. На следующий день, когда я спросил Джоанну об этом, она ответила, что мое появление, должно быть, испугало крестьян. Возможно, добавила она, в следующий раз они будут вести себя более приветливо.
– И когда вы вернулись, все было иначе?
Этол хмыкнул.
– Нет, разницы не было никакой. Но со свойственным мне упрямством я думал, что мне удастся подчинить своей воле кучку женщин. Я считал, что это всего лишь запуганные, безликие и незаметные существа! В итоге получилось так, что меня заставили почувствовать собственную незаметность.
– В течение всего этого времени, – мрачно спросил Гэвин, – как относилась к вам Мать?
– Она терпела мое присутствие, думаю, только из-за Джоанны. Но ни разу она так и не обратилась ко мне. Я приезжал сюда пять-шесть раз, пока Джоанна не попросила меня прекратить эти визиты. Стало совершенно очевидным, что мое присутствие в аббатстве оказывало какое-то негативное влияние на ее взаимоотношения с этими женщинами. В конце концов она предпочла их мне.
Гэвин отвернулся от горца, помрачневшего от воспоминаний. В его рассказе еще предстояло разобраться, но одно было очевидным: сила связи Джоанны и женщин из аббатства, включая и Мать, была значительно крепче, чем ее чувства к этому мужчине. Понятно, что Этол считал себя в этом деле истцом – человеком, который претендовал на ее руку. Но Джоанна отвергла его, вначале исключив из своего мира, а затем обручившись с другим. Гэвин снова посмотрел в направлении аббатства. Хотя он и узнал довольно многое от Матери, но внезапно понял, что информация, которой поделилась Джоанна, возможно, стоит гораздо больше, чем то, что можно выяснить у Матери, Аллена, Этола и всех остальных.
Похоже, что ключи от прошлого хранятся именно у Джоанны.
Глава 14
Гэвин наклонился, поднял палку и бросил ее, решив отвлечь собаку. Когда Макс умчался, хозяин решительно повернулся к управляющему.
– Что тебе известно о склепах, которые находятся под замком Айронкросс, Аллен?
Потрясенное выражение на лице управляющего быстро сменилось замешательством.
– Ну? – поторопил Гэвин, не желая давать ему шанс оправиться от внезапного вопроса.
– Но как вы узнали?..
– Любопытно, почему именно этот вопрос мне сразу же задает каждый обитатель замка, с которым я беседую? Что странного в том, что мне известно о склепах? Неужели есть нечто запретное в моем знании о том, что находится под моими собственными владениями?
– Нет, мой лорд! – Управляющий нервно покачал головой. – Я не хотел проявить неуважение. Но только… я хочу сказать… мой лорд, что никто уже многие годы не упоминал об этом и не спускался вниз… насколько я припоминаю. Поэтому я несколько ошеломлен, что вы услышали о них. Я считал, что многие здесь даже не подозревают о том, что под замком есть крипты. [4]
– Как видишь, кое-кто знает. И я предполагаю, что некоторые из них даже помнят, как туда спуститься. – Гэвин нахмурился. – Хотя я не удивлюсь, если однажды, когда я спрошу о том, как пройти этими проходами, все замолкнут. Даже ты.
– Дело обстоит не так, как вы предполагаете, мой лорд. – Управляющий снова покачал головой. – Мы все хотим служить вам. Просто эти склепы слишком старые… поэтому ни у кого нет особых причин ходить туда.
Поскольку голос управляющего звучал неуверенно, Гэвин продолжал хмурить брови. Возможно, что, ожидая доверия со стороны своих новых слуг, он хотел слишком многого. Если он не желает вызывать у них страх, то должен сначала завоевать это доверие. Тем не менее вопрос со склепом оставался открытым. Похоже было, что слишком многое здесь держится от него в секрете.
– Так кто все-таки лежит в этих гробницах?
Управляющий молчал, растерянно переводя взгляд с Гэвина на панораму узкой горной долины, расположенной с западной стороны.
– Кто похоронен там, Аллен?
– Многие, – тихо сказал старик. – В склепе, о котором вы говорите, много могил, мой лорд. Старые люди говорят, что по замку Айронкросс скитается не один призрак, а много.
Воцарилась неловкая тишина, и Гэвин обратил внимание на сильный порыв ветра, испугавший собак и обеспокоивший лошадей. Он понял, что уже не владеет вниманием управляющего, взгляд которого и, казалось, сама душа витали где-то далеко, в ином мире.
Мысли Гэвина вновь обратились к Джоанне. Она знает о существовании склепа. Очевидно, вера этих людей в призраков, которые бродят по лабиринтам замка и подземных коридоров, только помогала ей успешно прятаться.
Но что известно ей о тех, кто погребен там? Повернувшись и увидев все то же отсутствующее выражение на лице управляющего, Гэвин ощутил, что его желание узнать правду еще усилилось. Проклятия, призраки, давно забытые склепы… за всем этим крылось нечто… Но что?
Гэвин покачал головой. Каким бы неожиданным ни оказался ответ Джоанны на вопрос об убийстве ее родителей, она была совершенно уверена, что это дело рук человеческих.
– Аллен! – рявкнул Гэвин, привлекая внимание своего собеседника. – Эти люди, о которых ты говоришь, – те, что покоится в склепе, – кем они были и откуда пришли?
Управляющий смотрел в сторону, похоже, не желая давать ответ. Но Гэвин не собирался сдаваться.
– И как давно они были похоронены?
Аллен молчал. Начиная терять контроль над закипающим раздражением, Гэвин сделал угрожающий шаг к нему. Однако управляющий все же отреагировал на очевидное неудовольствие своего хозяина и с неохотой заговорил:
– Возраст этого склепа намного превышает возраст любого из ныне живущих. Совершенно точно, что он старше меня более чем в три раза. В отношении имен умерших мне известно только то, что они были святыми, мой лорд. Из аббатства.
– Из аббатства?
Аллен поймал вопросительный взгляд Гэвина.
– Да, мой лорд. Это все, что я знаю. Хотя за те годы, когда проклятие… когда несчастные случаи стали все чаще происходить с владельцами Айронкросса, крестьяне начали рассказывать легенды о криптах и таинственной силе тех, кто там похоронен. Еще с детства я помню, как они приходили.
– Кто приходил?
– Крестьяне, мой лорд. Бедные, невежественные люди. Они оставляли в склепе дары и прочие подношения, чтобы отвратить не только несчастья из-за проклятья, но и всяческие бедствия. Подобно пилигримам, они как паломники приходили сюда со всех уголков Шотландии – из земель Маккензи и Маклеодов, Кемпбеллов и Макинтайров. Можно было подумать, что сюда переместился Иерусалим. Но в то время у нас не было владельца, который проводил бы достаточное время в Айронкроссе, так что никто не обращал внимания на людей с гор, бродивших по подземельям замка.
Аллан задумчиво смотрел на серебряную гладь озера, видневшегося в конце долины.
– Продолжай! – резко приказал Гэвин, выводя старого управляющего из состояния задумчивости.
– Все это закончилось, когда сэр Дункан Макиннес стал владельцем замка Айронкросс. Он приказал простым людям держаться отсюда подальше и назначил наказание тем, кого обнаружат в подземельях. – Аллен пожал широкими плечами и снова устремил взгляд куда-то вдаль. – С тех пор там никто не появлялся. Именно поэтому никто из поместья не смеет туда ходить. И по этой же причине никто ничего не помнит.
– Но зачем владельцу Айронкросса хоронить кого-то из аббатства в пещерах под собственным замком? Почему не во дворе часовни? Почему не в церковном дворе аббатства? Святые они или нет, хоронить их там не имело никакого смысла.
– Я… я не знаю, мой лорд.
Лицо Гэвина омрачилось: управляющий так и не смог удовлетворить его любопытство.
– Как ты думаешь, в какой степени Мать осведомлена об истории этих людей?
Аллен как-то странно посмотрел на хозяина и медленно покачал головой в знак отрицательного ответа.
– Я не…
– Ты не веришь в то, что она знает? – рассерженно прервал его Гэвин. – Или ты думаешь, что она мне не расскажет?
– Она… Это, безусловно, было бы неразумно…
– Неразумно? Задавать вопросы Матери? Но почему, Аллен?
Управляющий заколебался и с явным облегчением услышал приближающийся топот лошадей. Гэвин обернулся и увидел, что из рощи выехали и направляются в их сторону Этол и его люди. Он заметил пару косуль, притороченных к седлам охотников из графской свиты.
Наблюдая за приближением гостя, Гэвин снова повернулся к управляющему.
– Похоже, мы добыли больше дичи, чем нам нужно. Разделай добычу графа и скажи людям, что на обратном пути мы остановимся в аббатстве.
– Но какова причина этого визита, мой лорд? – нерешительно спросил Аллен с растерянным выражением на лице. – Неужели вы попытаетесь задать Матери эти вопросы? Я имею в виду склеп.
– Именно, – подтвердил Гэвин, строго глядя в лицо управляющего. – Мне теперь ясно, что от собственных людей я много не узнаю… если только не выбью из них сведения палкой. Думаю, что из разговора с Матерью мне удастся почерпнуть гораздо больше.
Управляющий не проявил желания продолжать беседу, хотя на его лице определенно просматривалась обеспокоенность. Гэвин, совершенно неудовлетворенный полученными ответами, повернулся к лошади. «Безусловно, – думал он, – захочет ли Мать сообщить мне то, что знает, – это отдельный вопрос». Оседлав своего жеребца, он направил его по крутому холму вниз, где ждал Этол со свитой.
С того момента как Джоанна назвала Мать виновной в убийстве, Гэвин искал повод навестить старую женщину и сделать это до вечерней встречи с девушкой. Вся эта история выглядела очень странно. Во время первого посещения аббатства Мать вспоминала о Джоанне как о частом госте и упоминала о ней как о друге. Но Гэвин вспомнил и то, какими загадками отвечала Мать на его вопросы о девушке с портрета. Теперь, зная о том, что Джоанна все это время была жива, он гадал, знала ли старая аббатиса всю правду. И если да, то каким образом? И, что важнее всего, как Джоанна, если только, конечно, не видела ее с факелом в руке, прошла путь от почти дружеских отношений с Матерью до обвинений в убийстве?
– Вижу, вы смогли еще кое-что добыть, – сказал Гэвин, приближаясь к своему гостю.
– Да, – кивнул в ответ граф. – И еще пару, причем без особых усилий. В ближайшее время вам не понадобится охотиться, чтобы наполнить кладовые Айронкросса.
Гэвин опустил руку на шею Париса.
– Я подумал о более стоящем использовании мяса, которое мы добыли сегодня. Мы остановимся в старом аббатстве по дороге назад в Айронкросс. Я хочу отвезти туда часть нашей добычи. И пока мы будем там, я смогу немного пообщаться с аббатисой Матерью.
Молчание Этола и его омрачившееся лицо не остались незамеченными Гэвином.
– Если вы не хотите сопровождать меня туда, мы можем встретиться уже в замке. Мой управляющий поедет с вами и позаботится о том, чтобы вы не испытывали никаких неудобств. – Произнося эти слова, Гэвин следил за сменой выражения лица графа.
– Да, – наконец произнес тот. – У меня нет никакого желания видеть эту старуху и унылую груду камней, именуемых аббатством. Мы встретимся в Айронкроссе.
В то время как Гэвин пытался скрыть свое удовлетворение, он встретился с пристальным взглядом серых глаз Этола.
– Скажите мне, – спросил тот доверительным тоном, – хорошо ли вас встретили в аббатстве во время первого визита?
– Откуда вам известно, что я уже был там?
Хотя горец и не отвел глаз, Гэвин заметил, что цвет его лица несколько изменился.
Тем не менее голос графа был спокоен.
– Я всего лишь предполагаю, что вы там уже были. Руины аббатства и окружающие его земли были бесспорной собственностью владельцев Айронкросса в течение… только дьявол знает скольких лет. Поэтому я и подумал, что вы сразу же захотите отправиться туда.
После некоторой паузы Гэвин согласился с доводами своего собеседника.
– Как вы правильно заметили, я уже побывал там и познакомился с Матерью. Она очень интересная женщина. Но, отвечая па ваш вопрос, скажу, что они там – не самая дружелюбная община, если я правильно понял, что вы имеете в виду. Но почему вы спрашиваете?
Горец наклонился в седле вперед, похлопывая своего жеребца по шее.
– Не знаю, слышали ли вы уже о том, что в течение нескольких лет часть крестьян с ваших земель перебрались ко мне. Некоторые в поисках работы, а другие просто нуждались в защите.
Гэвин уже слышал об этом от священника и кивнул, давая понять, что в курсе дела.
– Рассказы, которые приносили с собой эти простолюдины, всегда заставляли меня думать, что есть нечто очень странное – нозможно, даже опасное – в этом аббатстве. – Этол пристально посмотрел на Гэвина. – И в этой старой женщине.
– И что это были за рассказы?
– Истории о… – Этол махнул рукой в направлении долины. – О женщинах, живших когда-то там… странных и диких женщинах… И истории о мужчинах, которых похищали из селений, расположенных вокруг Айронкросса, и держали как рабов на землях аббатства. Дикие истории о том, что этих мужчин использовали для оплодотворения женщин, а затем топили в озере… или сжигали!
– И вы верите во все эти россказни? – скептически спросил Гэвин.
– Конечно, нет! – Этол покачал головой. – Я отношу их на счет причин, которые нужны были этим людям, чтобы объяснить свое бегство с земель, на которых их предки работали со времен Ноя. Еще я полагаю, что мужчин всегда раздражает тип женщин, которые способны выжить без их участия. Однако мое мнение изменилось, когда я сам испытал на себе их враждебность.
Теперь внимание Гэвина полностью переключилось на графа.
– Это случилось в первое лето, когда Джоанна приехала в замок Айронкросс. Я часто бывал здесь. Да и она не была в горах чужестранкой…
– Полагаю, что это было прошлым летом. – Гэвин уловил нотки недружелюбия в собственном голосе и уставился вниз, на ручей, в то время как Этол пристально смотрел на него. Хотя сейчас было явно неподходящее время, у Гэвина появилось нестерпимое желание свернуть ему шею.
– Летом позапрошлого года, – медленно произнес граф. – Это было первое лето, когда Айронкросс стал ее домом. Я был здесь постоянным гостем. Но осенью ее отослали ко двору. Спустя год она вернулась с известием о… – Он замолк. Лицо его потемнело и исказилось от ярости.
Гэвин знал, что Джоанна вернулась в Айронкросс после помолвки с Джеймсом Гордоном. Но как он сам мог забыть об этом? Охватившая его волна гнева повергла лорда в оцепенение. Ведь она жива и по закону принадлежит другому. Та ненависть, которую ощущали оба мужчины, казалось, повисла в окружавшем их воздухе. Через некоторое время гость немного успокоился и продолжил свой рассказ:
– Ладно, с этим теперь покончено. Но в то первое лето я почти сразу обнаружил, что она регулярно посещает аббатство. И каждый раз, когда я спрашивал ее об этом месте, она демонстрировала невероятный энтузиазм в отношении этих людей и их занятий. Создавалось впечатление, что она обнаружила группу ангелов, живущих среди нас, смертных.
– Входила ли аббатиса Мать в число тех, кого она так восхваляла? – спросил Гэвин.
– Безусловно, и в первую очередь, – кивнул горец. – Джоанна считала, что эта старая женщина является источником добродетели в аббатстве. Вследствие духовного влияния аббатисы на толпу ее последователей она смотрела на Мать со священным трепетом. Джоанна восхищалась старухой и уважала ее.
Гэвин машинально дергал себя за мочку уха и смотрел на вершину холма, напряженно размышляя над вопросами, не дававшими ему покоя.
– Так что же случилось потом?
– Как я уже упоминал, будучи владельцем замка Бэлвени, я в течение многих лет не раз слышал разного рода рассказы об аббатстве. Но когда… когда я собрался посвататься к Джоанне, то решил, что нужно в конце концов узнать правду об этом месте… и о самой Матери. Поэтому я отправился туда вместе с Джоанной.
– И насколько ее описание аббатства и самой Матери соответствовали тому, что вы увидели?
Взгляд серых глаз Этола остановился на Гэвине.
– Кроме Матери, я не увидел там ни души. Это было очень странно, поскольку наступило время сбора урожая, но на полях никого не было. Вообще ни единого человека. Это была самая жуткая картина, какую я когда-либо видел. На следующий день, когда я спросил Джоанну об этом, она ответила, что мое появление, должно быть, испугало крестьян. Возможно, добавила она, в следующий раз они будут вести себя более приветливо.
– И когда вы вернулись, все было иначе?
Этол хмыкнул.
– Нет, разницы не было никакой. Но со свойственным мне упрямством я думал, что мне удастся подчинить своей воле кучку женщин. Я считал, что это всего лишь запуганные, безликие и незаметные существа! В итоге получилось так, что меня заставили почувствовать собственную незаметность.
– В течение всего этого времени, – мрачно спросил Гэвин, – как относилась к вам Мать?
– Она терпела мое присутствие, думаю, только из-за Джоанны. Но ни разу она так и не обратилась ко мне. Я приезжал сюда пять-шесть раз, пока Джоанна не попросила меня прекратить эти визиты. Стало совершенно очевидным, что мое присутствие в аббатстве оказывало какое-то негативное влияние на ее взаимоотношения с этими женщинами. В конце концов она предпочла их мне.
Гэвин отвернулся от горца, помрачневшего от воспоминаний. В его рассказе еще предстояло разобраться, но одно было очевидным: сила связи Джоанны и женщин из аббатства, включая и Мать, была значительно крепче, чем ее чувства к этому мужчине. Понятно, что Этол считал себя в этом деле истцом – человеком, который претендовал на ее руку. Но Джоанна отвергла его, вначале исключив из своего мира, а затем обручившись с другим. Гэвин снова посмотрел в направлении аббатства. Хотя он и узнал довольно многое от Матери, но внезапно понял, что информация, которой поделилась Джоанна, возможно, стоит гораздо больше, чем то, что можно выяснить у Матери, Аллена, Этола и всех остальных.
Похоже, что ключи от прошлого хранятся именно у Джоанны.
Глава 14
Он ей не поверил.
За последние месяцы она, должно быть, забыла манеры и некоторые особенности повседневной светской жизни, но четко помнит, каким превосходным оружием может стать насмешка. Для нее было очевидным, что Гэвин Керр воспринял ее откровения как плод больного воображения. Ясно было и то, что у него сложилось мнение о ней как о слабоумной.
«Действительно, – подумала Джоанна, – должно быть, я сумасшедшая, если позволила себе так безрассудно увлечься мужчиной». Отрицать это было невозможно, по крайней мере после того, что случилось прошлой ночью, когда он целовал и ласкал ее и своей комнате. Она не могла забыть ощущения, которые испытала в его объятиях. Теперь она точно знала, что Гэвин Керр очарован ею не в меньшей степени, чем ее портретом. Да и ей самой, хотя и с неохотой, следовало признать, что чувства к хозяину замка возникли у нее задолго до того, как они встретились лицом к лицу. Похоже, она действительно была безрассудной. И с тем же упрямством, с каким он раз за разом возвращал ее портрет в свою комнату, она, движимая сумасбродным желанием, ночь за ночью возвращалась в его комнату, чтобы еще раз взглянуть на этого привлекательного гиганта. Как ни трудно было признаться в этом самой себе, но теперь она точно знала причину своих ночных прогулок в его спальню. В действительности ее предыдущие визиты только казались источником приятного возбуждения. После встречи с ним прошлой ночью она поняла, что это легко может стать привычкой, приносящей невероятное наслаждение.
Но, с другой стороны, кто он такой, чтобы считать ее безумной? Сейчас она представляла его образ в своем сознании, едва ли прислушиваясь к доводам рассудка. Воспоминания о нем, стоящем у двери, когда серый дым от пожара все еще клубился вокруг его великолепного торса, беспорядочно замелькали в голове Джоанны, и она резко вздохнула.
«Ладно, бог с ним», – подумала девушка, выбрасывая, хотя и без особого желания, милое сердцу видение из своих мыслей. Джоанна наклонилась и, вонзая лезвие в твердую землю, постаралась сосредоточиться на своей главной задаче. На протяжении всех этих долгих месяцев ей не был нужен никто, она не собиралась обращаться за помощью и сейчас, когда дело касается борьбы, которую она считала своей по праву.
– Проклятье! – выругалась она, когда кинжал выскользнул из рук. Джоанна выпрямилась и попыталась размять занемевшие суставы – колени, спину, плечи и пальцы, прежде чем снова опуститься на пол склепа. Потихоньку двигаясь назад, молодая женщина возобновила работу, используя острие кинжала, чтобы расширить канал, над которым она работала в течение вот уже нескольких недель. Все мысли о нем она должна выбросить из головы. Она обязана забыть его волнующие поцелуи, его настойчивые руки и нежные прикосновения, которые заставляли ее почувствовать себя женщиной. Ей следует сосредоточиться лишь на одном – на правосудии. Именно поэтому она сейчас здесь. Именно это явилось причиной того, что она провела эти бесконечно долгие месяцы наедине с темнотой, одиночеством и болью. Она должна продолжать работу. Она обязана осуществить план возмездия.
Наблюдая за тем, как эти женщины месяц за месяцем совершали здесь свои ритуалы, она пробралась в склеп в тот момент, когда была уверена, что сможет обследовать его без угрозы быть замеченной. И она нашла способ отомстить! Джоанна обнаружила маленький канал, прорытый в центре крипты в виде окружности. Над этим каналом они складывают погребальный костер из веток и тростника, а за пределами круга собираются женщины. Все это происходит при полной луне.
Позади этого кольца, за тем местом, где обычно стояла Мать, находился большой сосуд с маслом. Джоанна неоднократно наблюдала, как в кульминационный момент их оргии старая аббатиса выливала масло из сосуда в канал.
Девушка продолжала работу. Это был ее план возмездия, простой и эффективный. Она должна просто расширить канал. Так, чтобы направить поток масла к двери и блокировать их единственный путь к спасению. В тусклом освещении склепа они даже ничего не заподозрят. До тех пор, пока огонь не коснется масла.
Ей уже мерещился жар пламени. Она столько раз представляла эту сцену в своем воображении! Их всех, исступленных, безумных и не обращающих ни на что внимания. Себя, стоящую у двери и перекрывающую им путь. Пламя, бушующее за спиной, потому что связки тростника, которые она быстро достанет из-за ближайших к двери гробниц, связки, которые она вымочила в масле и надежно спрятала, уже будут гореть. Единственный выход превратится в дымящееся пекло. Она будет подпитывать пламя и наблюдать за тем, как они будут кричать и умирать. Так же мучительно, как погибли ее родители. Возможно, она тоже встретит свою смерть в этой комнате. Что ж, значит, такова ее судьба.
Если это безумие, то так тому и быть. Разве у нее есть выбор? Она является единственной законной наследницей Айронкросса и единственной, кто способен свершить правосудие над этим дьяволом в женском обличье.
Он оказался глупцом, надеясь, что прием, которым его удостоят, будет отличаться от того, который ему устроили при первом визите. «Но всегда остается надежда», – думал Гэвин с недовольным выражением лица.
Оставив немногих людей, которые приехали с ним, возле реки па окраине деревни, Гэвин направил кобылу, груженную свежим мясом разделанной только что дичи, по дороге к воротам разрушенного аббатства. Как и в предыдущий раз, его встретили запустение и тишина.
Гэвин привязал лошадь к небольшому кусту возле лачуги, где видел Мать в последний раз. Однако сейчас он обнаружил лишь угасающие угли старого костра и каменную стенку, за которой этот костер находился. Обескураженный столь странным гостеприимством, Гэвин повернулся к лошади и быстро выгрузил разделанную оленину возле костра, расстелив предварительно шкуру одного из животных. Работая, он ощущал на себе взгляды многочисленных глаз, наблюдавших за ним из хижин, расположенных вокруг.
Через некоторое время, когда землевладелец покончил со своим занятием, он присел возле костра и начал подбрасывать в него ветки. Сначала появилось небольшое пламя, и, хотя день был довольно теплым, Гэвин добавлял более крупные деревяшки, пока костер не разгорелся вовсю. Для наблюдающих за ним людей все выглядело так, будто он собирался провести здесь целый день. Гэвин понимал, что это создаст определенные неудобства для крестьян, которые побросали недоделанную работу на полях. Знал он и то, что уже долгое время аббатство самостоятельно кормит своих жителей, сводя концы с концами без помощи землевладельцев из Айронкросса. Ему было также известно, что сельскохозяйственный сезон в горах достаточно короток. Поэтому он был совершенно уверен, что потеря рабочего дня будет для них достаточно ощутимой.
Прошло еще какое-то время, пока наконец из лачуги показался худощавый силуэт Матери. Неодобрительный взгляд на его расслабленную позу возле ее костра уже был достаточной наградой за ожидание. Гэвин приветливо улыбнулся и встал. Мать искоса глянула на него, прежде чем пренебрежительно посмотреть в сторону, где лежало мясо.
– Что привело вас сюда? – В ее голосе сквозили ледяной холод и неприязнь.
Кивнув, он присел и снова начал подбрасывать дрова в огонь так же, как делала она во время их первой встречи.
– Мы отлично поохотились, и я подумал, что было бы уместно поделиться трофеями.
– Мы не нуждаемся в благотворительности!
– Если это так, то вы являетесь единственным религиозным лидером по эту сторону от Иерусалима, который поступает подобным образом.
Старая женщина молча смотрела на хозяина, но Гэвин знал, что она с большим трудом сдерживает гнев.
– В действительности, – продолжал он, – это вовсе не благотворительность. По крайней мере один из этих оленей добыт на ваших землях. Поэтому то, что ваши люди получат законно принадлежащую им долю мяса, будет справедливо.
Она стояла неподвижно, глядя в лицо Гэвину сквозь пламя костра.
– Вам и вашим людям лучше держаться подальше от этого аббатства. Мы не будем играть в игры, которые вы затеваете. И не притронемся к этому мясу.
– Это, конечно, ваше право, но тогда вам придется мириться с ужасным зловонием, когда оно протухнет здесь, возле вашего костра.
– Невелика беда, – проворчала старуха. – Однако грешно допускать, чтобы столько добра пропадало. Нет, хозяин, вы должны забрать его с собой.
– Этого я не сделаю, – ответил он твердо. – А если вы будете продолжать это безрассудство, я прикажу своим людям привозить вам припасы ежедневно. В сущности, я могу отправить их в Айронкросс и привезти сюда оставшуюся часть того, что мы добыли сегодня.
Она смотрела на него так, будто он был каким-то ужасным неведомым зверем. Гэвин быстрым движением вскочил на ноги и улыбнулся ей.
– Но я должен предупредить вас, что они провели трудный день на охоте, не слезая с лошадей. И если я отдам им такое приказание, то не думаю, что потом их будет легко заставить снова оседлать лошадей, чтобы отправиться в обратный путь. Боюсь, что в этом случае вам придется смириться с несколько иной компанией, чем та, к которой вы привыкли. Впрочем, не стоит беспокоиться – они будут вполне счастливы спать прямо здесь, поскольку ночь наверняка будет тихой.
За последние месяцы она, должно быть, забыла манеры и некоторые особенности повседневной светской жизни, но четко помнит, каким превосходным оружием может стать насмешка. Для нее было очевидным, что Гэвин Керр воспринял ее откровения как плод больного воображения. Ясно было и то, что у него сложилось мнение о ней как о слабоумной.
«Действительно, – подумала Джоанна, – должно быть, я сумасшедшая, если позволила себе так безрассудно увлечься мужчиной». Отрицать это было невозможно, по крайней мере после того, что случилось прошлой ночью, когда он целовал и ласкал ее и своей комнате. Она не могла забыть ощущения, которые испытала в его объятиях. Теперь она точно знала, что Гэвин Керр очарован ею не в меньшей степени, чем ее портретом. Да и ей самой, хотя и с неохотой, следовало признать, что чувства к хозяину замка возникли у нее задолго до того, как они встретились лицом к лицу. Похоже, она действительно была безрассудной. И с тем же упрямством, с каким он раз за разом возвращал ее портрет в свою комнату, она, движимая сумасбродным желанием, ночь за ночью возвращалась в его комнату, чтобы еще раз взглянуть на этого привлекательного гиганта. Как ни трудно было признаться в этом самой себе, но теперь она точно знала причину своих ночных прогулок в его спальню. В действительности ее предыдущие визиты только казались источником приятного возбуждения. После встречи с ним прошлой ночью она поняла, что это легко может стать привычкой, приносящей невероятное наслаждение.
Но, с другой стороны, кто он такой, чтобы считать ее безумной? Сейчас она представляла его образ в своем сознании, едва ли прислушиваясь к доводам рассудка. Воспоминания о нем, стоящем у двери, когда серый дым от пожара все еще клубился вокруг его великолепного торса, беспорядочно замелькали в голове Джоанны, и она резко вздохнула.
«Ладно, бог с ним», – подумала девушка, выбрасывая, хотя и без особого желания, милое сердцу видение из своих мыслей. Джоанна наклонилась и, вонзая лезвие в твердую землю, постаралась сосредоточиться на своей главной задаче. На протяжении всех этих долгих месяцев ей не был нужен никто, она не собиралась обращаться за помощью и сейчас, когда дело касается борьбы, которую она считала своей по праву.
– Проклятье! – выругалась она, когда кинжал выскользнул из рук. Джоанна выпрямилась и попыталась размять занемевшие суставы – колени, спину, плечи и пальцы, прежде чем снова опуститься на пол склепа. Потихоньку двигаясь назад, молодая женщина возобновила работу, используя острие кинжала, чтобы расширить канал, над которым она работала в течение вот уже нескольких недель. Все мысли о нем она должна выбросить из головы. Она обязана забыть его волнующие поцелуи, его настойчивые руки и нежные прикосновения, которые заставляли ее почувствовать себя женщиной. Ей следует сосредоточиться лишь на одном – на правосудии. Именно поэтому она сейчас здесь. Именно это явилось причиной того, что она провела эти бесконечно долгие месяцы наедине с темнотой, одиночеством и болью. Она должна продолжать работу. Она обязана осуществить план возмездия.
Наблюдая за тем, как эти женщины месяц за месяцем совершали здесь свои ритуалы, она пробралась в склеп в тот момент, когда была уверена, что сможет обследовать его без угрозы быть замеченной. И она нашла способ отомстить! Джоанна обнаружила маленький канал, прорытый в центре крипты в виде окружности. Над этим каналом они складывают погребальный костер из веток и тростника, а за пределами круга собираются женщины. Все это происходит при полной луне.
Позади этого кольца, за тем местом, где обычно стояла Мать, находился большой сосуд с маслом. Джоанна неоднократно наблюдала, как в кульминационный момент их оргии старая аббатиса выливала масло из сосуда в канал.
Девушка продолжала работу. Это был ее план возмездия, простой и эффективный. Она должна просто расширить канал. Так, чтобы направить поток масла к двери и блокировать их единственный путь к спасению. В тусклом освещении склепа они даже ничего не заподозрят. До тех пор, пока огонь не коснется масла.
Ей уже мерещился жар пламени. Она столько раз представляла эту сцену в своем воображении! Их всех, исступленных, безумных и не обращающих ни на что внимания. Себя, стоящую у двери и перекрывающую им путь. Пламя, бушующее за спиной, потому что связки тростника, которые она быстро достанет из-за ближайших к двери гробниц, связки, которые она вымочила в масле и надежно спрятала, уже будут гореть. Единственный выход превратится в дымящееся пекло. Она будет подпитывать пламя и наблюдать за тем, как они будут кричать и умирать. Так же мучительно, как погибли ее родители. Возможно, она тоже встретит свою смерть в этой комнате. Что ж, значит, такова ее судьба.
Если это безумие, то так тому и быть. Разве у нее есть выбор? Она является единственной законной наследницей Айронкросса и единственной, кто способен свершить правосудие над этим дьяволом в женском обличье.
Он оказался глупцом, надеясь, что прием, которым его удостоят, будет отличаться от того, который ему устроили при первом визите. «Но всегда остается надежда», – думал Гэвин с недовольным выражением лица.
Оставив немногих людей, которые приехали с ним, возле реки па окраине деревни, Гэвин направил кобылу, груженную свежим мясом разделанной только что дичи, по дороге к воротам разрушенного аббатства. Как и в предыдущий раз, его встретили запустение и тишина.
Гэвин привязал лошадь к небольшому кусту возле лачуги, где видел Мать в последний раз. Однако сейчас он обнаружил лишь угасающие угли старого костра и каменную стенку, за которой этот костер находился. Обескураженный столь странным гостеприимством, Гэвин повернулся к лошади и быстро выгрузил разделанную оленину возле костра, расстелив предварительно шкуру одного из животных. Работая, он ощущал на себе взгляды многочисленных глаз, наблюдавших за ним из хижин, расположенных вокруг.
Через некоторое время, когда землевладелец покончил со своим занятием, он присел возле костра и начал подбрасывать в него ветки. Сначала появилось небольшое пламя, и, хотя день был довольно теплым, Гэвин добавлял более крупные деревяшки, пока костер не разгорелся вовсю. Для наблюдающих за ним людей все выглядело так, будто он собирался провести здесь целый день. Гэвин понимал, что это создаст определенные неудобства для крестьян, которые побросали недоделанную работу на полях. Знал он и то, что уже долгое время аббатство самостоятельно кормит своих жителей, сводя концы с концами без помощи землевладельцев из Айронкросса. Ему было также известно, что сельскохозяйственный сезон в горах достаточно короток. Поэтому он был совершенно уверен, что потеря рабочего дня будет для них достаточно ощутимой.
Прошло еще какое-то время, пока наконец из лачуги показался худощавый силуэт Матери. Неодобрительный взгляд на его расслабленную позу возле ее костра уже был достаточной наградой за ожидание. Гэвин приветливо улыбнулся и встал. Мать искоса глянула на него, прежде чем пренебрежительно посмотреть в сторону, где лежало мясо.
– Что привело вас сюда? – В ее голосе сквозили ледяной холод и неприязнь.
Кивнув, он присел и снова начал подбрасывать дрова в огонь так же, как делала она во время их первой встречи.
– Мы отлично поохотились, и я подумал, что было бы уместно поделиться трофеями.
– Мы не нуждаемся в благотворительности!
– Если это так, то вы являетесь единственным религиозным лидером по эту сторону от Иерусалима, который поступает подобным образом.
Старая женщина молча смотрела на хозяина, но Гэвин знал, что она с большим трудом сдерживает гнев.
– В действительности, – продолжал он, – это вовсе не благотворительность. По крайней мере один из этих оленей добыт на ваших землях. Поэтому то, что ваши люди получат законно принадлежащую им долю мяса, будет справедливо.
Она стояла неподвижно, глядя в лицо Гэвину сквозь пламя костра.
– Вам и вашим людям лучше держаться подальше от этого аббатства. Мы не будем играть в игры, которые вы затеваете. И не притронемся к этому мясу.
– Это, конечно, ваше право, но тогда вам придется мириться с ужасным зловонием, когда оно протухнет здесь, возле вашего костра.
– Невелика беда, – проворчала старуха. – Однако грешно допускать, чтобы столько добра пропадало. Нет, хозяин, вы должны забрать его с собой.
– Этого я не сделаю, – ответил он твердо. – А если вы будете продолжать это безрассудство, я прикажу своим людям привозить вам припасы ежедневно. В сущности, я могу отправить их в Айронкросс и привезти сюда оставшуюся часть того, что мы добыли сегодня.
Она смотрела на него так, будто он был каким-то ужасным неведомым зверем. Гэвин быстрым движением вскочил на ноги и улыбнулся ей.
– Но я должен предупредить вас, что они провели трудный день на охоте, не слезая с лошадей. И если я отдам им такое приказание, то не думаю, что потом их будет легко заставить снова оседлать лошадей, чтобы отправиться в обратный путь. Боюсь, что в этом случае вам придется смириться с несколько иной компанией, чем та, к которой вы привыкли. Впрочем, не стоит беспокоиться – они будут вполне счастливы спать прямо здесь, поскольку ночь наверняка будет тихой.