Макгрегор Кинли. Пират моей мечты

   Сильный, бесстрашный, неукротимый…
   «И пусть он несколько высокомерен и заносчив, — тотчас же подсказал ей голос ее души. — Но кто из нас без греха? У всех, в конце концов, есть недостатки».
   Она сняла сорочку брата и надела белую рубаху Моргана. Прохладный лен ласково окутал ее разгоряченное тело, и она ощутила себя словно в объятиях владельца рубахи, От ткани пахло Морганом — морской солью и свежим бризом. Серенити поднесла рукав к лицу и с наслаждением втянула ноздрями волнующий аромат.
   В дверь кто-то негромко постучал. Она едва не подпрыгнула от неожиданности.
   — Мисс Джеймс? — послышался робкий юношеский голос. — Капитан велел мне отнести вам… — На этом слове голос замер, и несколько секунд прошло в молчании.
   Серенити пожала плечами. Кто бы это мог быть?
   — Дамские… м-м-м… дамские вещи, — с трудом выговорил нежданный визитер.
   Отперев дверь, она увидела за порогом молоденького паренька и тотчас же его узнала. Это он со своим пожилым приятелем заглядывал нынешним утром в окно типографии, что привело в веселое расположение духа ее сестру Онор. Серенити подавила вздох. Как недавно все это было, а кажется, с тех пор прошло несколько недель. Жизнь ее в это дождливое утро была еще прежней — размеренной, предсказуемой, привычной. Теперь же все переменилось, и она оглядывается на то утреннее приключение словно из какой-то невообразимой дали…
   Юноша тем временем смущенно представился:
   — Меня зовут Кит, мэм. — Мгновение — и его любопытные синие глаза опустились долу. — Барни и капитан велели мне все для вас сделать, что вы прикажете, мэм.
   — Благодарю, — улыбнулась она.
   Он протянул ей аккуратно сложенную стопку одежды.
   — Это от капитана Дадли. Он купил… м-м-м… эти вещи для своей жены, но капитан Дрейк ему сказал, что вам они нужнее.
   Что еще за капитан Дадли?
   — Кто этот Дадли? — спросила она.
   — Ну как же, Джейк Дадли. Это он вас принес на корабль.
   — О-о-о, тогда я очень хорошо его помню. Кит, потупясь, с неохотой кивнул:
   — Ясное дело, мэм.
   Он сделал шаг назад, собираясь уйти, но Серенити его остановила, ухватив за рукав рубахи.
   — Кто такой Джейк Дадли, Кит? — В голосе ее звучала неподдельная тревога. Она помнила, как развязно он держался с Морганом. А капитан Дрейк, она готова была в этом поручиться, едва ли многим позволял вести себя так вольно на «Тритоне». — Он из вашей команды или просто друг капитана?
   Парнишка шмыгнул носом и выразительно мотнул головой:
   — Не мне об этом говорить. С вашего позволения, мэм. — И, опасаясь дальнейших расспросов с ее стороны, он резво припустил по коридору к лесенке. Еще одна тайна. Серенити затворила дверь и подошла к окну. Ей так нравилось разгадывать загадки, приподнимать завесу тайн. Но как за это взяться?
   Разумеется, Морган в качестве источника информации никуда не годится. Из него слово клещами не вытянешь. Джейк тем более — его она боится пуще смерти. Что же предпринять?
   Придется, набравшись терпения, отыскать среди матросов такого, кто не прочь поболтать о том о сем, как и она сама. И разговорить его. Задать ему несколько хорошо продуманных вопросов, чтобы его прорвало, как старые мехи, наполненные молодым вином. Решено. Утром она этим и займется.
   Развернув нарядное платье в бело-розовую полоску, только что принесенное Китом, она обнаружила, что в него были тщательно увязаны панталоны и корсет. Серенити покраснела. Ничего удивительного, что парнишка не знал, куда глаза девать от смущения. Она сама едва ли бы решилась произнести вслух названия этих предметов дамского туалета. Бедняга Кит!
   Она начала было стаскивать с себя рубаху Моргана, но внезапно решила, что переоденется утром. Ей не хотелось расставаться с этой вещью, которая напоминала о нем. В этой льняной рубахе она чувствовала себя словно в его мужественных объятиях.
   Убрав платье и белье в сундук, она улеглась на койку и с наслаждением вытянула усталые ноги. Но тотчас же едва не подпрыгнула при мысли, что это ведь его кровать, он спал здесь много ночей кряду, тело его покоилось на этом тюфяке, он согревался под этим покрывалом…
   Засыпая, он наверняка мечтал встретить поутру еще один британский корабль, чтобы атаковать его…
   — О нет! — простонала она. Теперь только ей пришло в голову, что Морган вряд ли рад ее вторжению в свою жизнь. Ему ведь пришлось устраиваться на ночлег в какой-то другой каюте, уступить ей комнату с привычными для него вещами, с таким роскошным видом на море.
   И где, интересно, он проведет нынешнюю ночь? Какие мысли посетят его перед тем, как он погрузится в сон? Вряд ли он подумает о ней что-либо лестное.
   Нет, хотя она и не виновата перед ним, — ведь Джейк притащил ее сюда насильно, — но злоупотреблять гостеприимством Морского Волка она не станет. Да, он джентльмен. Прекрасно. Но ведь и она леди. Утром она поблагодарит его за любезность и попросит для себя другое помещение, поскромнее.
   Плотнее закутавшись в покрывало, она снова ощутила аромат моря и ветра. И помимо воли тяжко вздохнула. Уже завтра с этим придется расстаться.
   «Освободишь его каюту и уже никогда не ощутишь этой волнующей близости к нему», — сказал ей внутренний голос.
   «Но самоуважение ведь тоже дорогого стоит, согласись», — возразила она.
   «Самоуважение не издает такого головокружительного аромата, как это покрывало».
   Серенити негромко рассмеялась над этим внутренним диалогом и строго сказала себе:
   — Ты вздорная, суетная, аморальная девица, Сере-нити Джеймс! И завтра же уберешься прочь из каюты мистера Дрейка, оставив ему и его покрывало, и постель, и запах.
   «Так и быть, — нехотя согласился внутренний голос. — Твоя взяла».
   «Но сегодня, — подумала Серенити, — все это еще в моем распоряжении!»
   — Заботы снедают нашего доблестного капитана. Выше голову, Дрейк!
   Морган потер кончиками пальцев усталые глаза.
   — Джейк, ты всегда подкрадываешься к людям бесшумно, как привидение?
   — Ну, знаешь! Твоя посудина нынче так скрипит, что мне впору повесить на шею коровий колокольчик, чтобы оповещать тебя о своем приближении!
   Морган коротко усмехнулся, глядя, как Джейк усаживается напротив него.
   В камбузе было темно. В очаге едва мерцали догоравшие угли. Одинокая свеча тускло тлела в стеклянном фонаре, который Морган ради безопасности поместил на самую середину стола. Задумавшись, он не замечал, как летело время. Сколько он уже пробыл здесь? Ему казалось — вечность.
   — Пьешь в самый канун шторма. Совсем на тебя не похоже. — Джейк потянулся к бутылке рома, стоявшей у края стола.
   — Кто сказал тебе, что я пью?
   Джейк с усмешкой поднес бутылку к фонарю. Она была наполовину пуста.
   — Ну, в таком случае она сама себя выпила.
   Морган промолчал. Взгляд его был устремлен на темное пятно, видневшееся на стене камбуза чуть выше головы Джейка.
   — Слушай, Морган, мне тут вспомнился тот нахальный юнец, который заявил, что беда, поделенная на двоих, уже и не беда вовсе, а так, пустяк.
   Дрейк не любил, когда ему напоминали его собственные высказывания. Мало ли что могло прийти ему в голову тогда, в далеком прошлом, когда обстоятельства его жизни были совсем иными? И тем более неуместно звучали они в устах знаменитого пирата Черного Джека.
   — А я припоминаю, как один прославленный пират велел мне заниматься своим делом и не лезть в чужие, если мне жизнь дорога.
   Джейк расхохотался и плеснул себе в стакан щедрую порцию рома.
   — Потише ты, а то как бы Барни нас не услышал. Если меня кто-нибудь узнает, мне не поздоровится. Мягко говоря. В связи с этим хотел тебя спросить: что ты планируешь насчет Хауэрса?
   — Да то, что надо было сделать еще давным-давно.
   — Прикончить? — невозмутимо спросил Джейк. Морган помрачнел. У пиратов все решается слишком просто.
   — Победить его в честном поединке.
   Джейк поморщился, как если бы ему на язык попалось что-то кислое.
   — И с каких пор ты стал так миндальничать с врагами?
   — Что ты сказал? — сердито переспросил Морган. Но Джейк в ответ расхохотался с таким добродушием, что это немного утишило гнев Дрейка.
   — Ты не можешь не признать, капитан, что это твое английское тонкое воспитание здорово тебе порой мешает. Разговорами такому делу не поможешь. Да и не по-мужски это. Ты ведь сам знаешь: если у тебя появилась проблема, выпусти ей кишки, и головной боли как не бывало.
   — Если не ошибаюсь, эта философия однажды уже чуть не привела тебя на виселицу. Прости, если я сочту за благо пренебречь твоим советом.
   Джейк презрительно махнул рукой:
   — Ты, друг мой, давно уже вырос из детских штанишек и способен сам о себе позаботиться. Поступай как знаешь. И все же, на мой вкус, слишком ты у нас разборчивый, положительный. Это не доведет тебя до добра.
   Несколько минут прошло в молчании. Джейк задумчиво прихлебывал ром из стакана, Морган смотрел на догоравшие угли.
   — А кстати. — Джейк поставил стакан на стол и отер рот тыльной стороной ладони. — Я и забыл повиниться перед тобой за то, что притащил сюда эту девицу.
   Морган сердито засопел.
   — И что это на тебя нашло? Как ты осмелился взять ее в заложницы?
   Джейк пожал плечами:
   — Ну, сделанного не воротишь. Я ведь уже попросил у тебя прощения. И, говоря по правде, ты меня поблагодарить должен, а не отчитывать. Моей первой мыслью, представь себе, было…
   — Перерезать ей горло.
   — Угадал.
   Морган только головой покачал. Терпение никогда не входило в число добродетелей Джейка Дадли. И даже годы, проведенные на суше, мало что изменили в его характере.
   — Мне любопытно, как это Лорелея не стала твоей жертвой, прежде чем вы сыграли свадьбу?
   Джейк счастливо рассмеялся.
   — Она, если хочешь знать, боец что надо. Любого за пояс заткнет. — С этими словами он налил себе еще рому и продолжил: — Мечом владеет, как настоящий воин. С ней мало кто может потягаться.
   Морган улыбнулся, вспомнив Лорелею, сражавшуюся бок о бок с жестоким пиратом, ловко взбиравшуюся на абордажный мостик.
   Но можно ли было ждать чего-то иного от внучки двух знаменитых морских разбойников, Энн Бонни и Калико Джека?
   — И все же, как я погляжу, характер твой с возрастом немного смягчился, — заметил Морган.
   Джейк, фыркнув, глотнул рома и возразил:
   — Нет, это твое влияние. Годы, что мы провели вместе, не прошли для меня бесследно. — И он весело подмигнул, давая понять, что в словах его больше насмешки, чем правды. — Ну а что ты с ней собираешься делать, а?
   — Не знаю, — со вздохом ответил Морган. — У меня и без нее сейчас столько забот, что не понять, где кончается одна и начинается другая.
   Джейк задумчиво кивнул:
   — Думаешь о Пенелопе?
   — Еще бы. — Морган сдвинул брови. Джейк словно читал его мысли. — И теперь мне кажется, что я нисколько не лучше Уинстона.
   Джейк хлопнул ладонью по столу:
   — Что за речи? Уж не помутилось ли у тебя в голове от рома?!
   — Мы ведь погубили Серенити. Обошлись с ней так же, как в свое время Уинстон — с моей сестрой.
   — Но, насколько мне известно, ты не планируешь продать свою заложницу в пуб…
   — Замолчи! — взорвался Морган. — Разумеется, тут совсем другое, но…
   Джейк примирительно поднял руки:
   — Прости. Я-то знаю, как ты любил сестру. Джейк говорил чистую правду. Он был свидетелем того, какую нежную любовь питал Морган Дрейк к Лорелее. Джейк помог ему разыскать ее и заплатил выкуп, чтобы вызволить бедняжку из борделя, куда она была продана.
   — Знаешь, — задумчиво проговорил Морган, потирая пальцами подбородок, — я тут подумал, что мы могли бы в ближайшее время решить одну из наших проблем. Я насчет Хауэрса.
   — И что ты имеешь в виду?
   — Ведь в это время года он обычно отправляется на Карибы, чтобы выкурить кое-кого из наших добрых братьев из их зимних квартир. И если мы пойдем тем же курсом, у нас появится возможность встретиться с ним.
   Джейк, не расставаясь с ромом, воодушевленно подхватил:
   — Тебе известно, что я ничего не желал бы так сильно, как увидеть этого мерзавца мертвым. Но если его прикончить, бритты только вздуют цены за наши головы.
   — Зато, возможно, его преемник не решится нас преследовать. Во всяком случае, хорошо подумает, прежде чем пуститься за нами вдогонку.
   Джейк повертел в руках стакан.
   — Знаешь, оставь его пока что в покое. Ты ушел от него, чего ж тебе еще? Займись другими делами.
   — Например?
   — Сначала можешь купить Лорелее новое платье в каком-нибудь лондонском магазине. Из тех, что подороже. Она же мне горло перережет, когда узнает, что я отдал ее наряд, о котором она мне все уши прожужжала, твоей подруге.
   — Серенити вовсе не моя подруга! — возмутился Морган. — Это ты ее сюда притащил!
   — Ну да, я. И что с того? Да если б у меня на борту была женщина, я занимался бы любовью не с бутылкой рома, уж поверь. Я был бы сейчас с ней, там, наверху, и показывал бы ей кое-что интересное…
   Морган выразительно провел указательным пальцем по лбу над самой бровью. У Джейка на этом месте алел узкий шрам. Во время одной из супружеских стычек Ло-релея украсила чело супруга этой отметиной, ведь кинжалом она владела так же мастерски, как и мечом.
   — Спасибо за совет. Но я предпочитаю обходиться без подобных отметин. Мне мой лоб очень дорог.
   Джейк с добродушным смехом возразил ему:
   — Да что такое этот шрам в сравнении с тем, что было после? Я нисколько не жалею, что заслужил его, поверь.
   С этими словами он поднялся, махнул рукой и удалился в сторону главной палубы. Морган заметил, что недопитая бутылка рома удалилась вместе с ним. «Все тот же Черный Джек», — с улыбкой подумал он. Некоторые вещи не меняются со временем.
   Морган остался в камбузе. Он обдумывал слова Джейка. И представлял себе Серенити, находившуюся всего в нескольких ярдах от него и, без сомнения, лежавшую в постели.
   В его постели. От этой мысли ему вдруг стало нестерпимо грустно.
   Серенити разбудил громкий стук дождевых капель по оконному стеклу. Открыв глаза, она некоторое время смотрела на струйки влаги, которые стекали вниз, на толстую деревянную раму.
   Окно. Каюта. Корабль!
   — О нет! — в отчаянии воскликнула она, убедившись, что вчерашнее приключение не было ночным кошмаром, что оно свершилось наяву. «Ну ладно, ладно, — сказала она себе. — Пусть это нельзя назвать кошмаром в строгом смысле слова. Ведь я жива и невредима. Но все же… это случилось наяву, а не во сне. Я на корабле Морского Волка!
   Ее доброе имя погибло. Ведь отец к этому часу уже поднял на ноги всю Саванну, организовал ее поиски. Все в городе знают, что она исчезла. И несчастные ее родственники теряются в догадках, что могло с ней приключиться и жива ли она вообще.
   — О нет! — снова произнесла она.
   Мысль о предопределенности собственной судьбы поразила ее, словно громом. С ней и в самом деле свершилось нечто непоправимое. Путь назад был отрезан. Никогда уже ей не вернуться к привычной жизни, которая еще вчера казалась ей такой унылой, тоскливой…
   Серенити закрыла лицо руками. Ей понадобится вся ее решимость, чтобы противостоять кумушкам, которые станут злословить на ее счет на каждом углу. Они ей проходу не дадут! Даже теперь она словно наяву слышит их колкости в адрес Чатти.
   «Вот так девчонку вырастил этот бедняга Джеймс! Подумайте только, ведь ее видели у озера вдвоем с тем парнем. Они целовались! Паршивка этакая! Вот что бывает, когда в доме звучат речи о социальных реформах, о женском образовании и всяком таком прочем! И кто, вы думаете, их произносил? Вот-вот, и я считаю, бедняге Джеймсу следовало укоротить язык своей женушки, чтобы она не забивала головы дочек такой вредной чепухой. Жаль беднягу, покойница оставила его один на один со всем этим».
   Сколько раз ей довелось выслушивать подобные разговоры, которые две-три завзятых сплетницы вели в ее присутствии! И сколько еще предстоит услышать? Только теперь речь будет идти о ней самой.
   « Несчастного Джеймса судьба наказала еще одной маленькой паршивкой. Эта сбежала из дому прямехонько на пиратский корабль…»
   Что ж, она сама навлекла на себя позор. И теперь ей придется нести его бремя всю жизнь.
   Серенити встала с постели и быстро оделась. Что толку сетовать на судьбу и оплакивать свое доброе имя? Этим ничего не изменишь. Каким бы ни был путь, что лежит перед ней, она сама на него ступила и пройти по нему должна, не оглядываясь назад, ни о чем не сожалея.
   А сейчас хорошо бы отыскать дорогу в корабельную кухню. Ведь со вчерашнего вечера у нее крошки во рту не было. Распахнув дверь, она натолкнулась на какой-то объемистый сверток. Вернее, на чье-то тело…
   Морской Волк спал у ее порога.
   Морган, разбуженный самым неделикатным образом, громко выбранился. Стоило ему открыть рот, как туда тотчас же попал воздушный, легкий шелк.
   — Что за черт?! — взревел он. Ладонь его натолкнулась на что-то нежное, упругое и гладкое. Прикосновение к этому предмету пробудило в нем знакомые приятные ощущения.
   — Капитан Дрейк, соблаговолите убрать руку с моей лодыжки!
   Что за сладостное пробуждение! Как это удачно вышло — женщина, которая снилась, сама упала ему в объятия! Услышав ее возмущенный возглас, он широко осклабился. И прежде чем подчиниться ее требованию, он не отказал себе в удовольствии провести ладонью вверх по ее крепкой икре, по гладкой коленке. Ему нестерпимо захотелось проникнуть еще выше, раздвинуть ей ноги и погладить ягодицы, а после сжать их ладонями. Чего бы он не отдал за возможность приникнуть губами к ее теплой плоти, стащить со стройных ножек эти дурацкие чулки, а после…
   — Капитан Дрейк! — снова воскликнула она, прикрывая ноги подолом платья и отталкивая его руку. Щеки ее покрылись клюквенным налетом, глаза пылали гневом. — Отпустите меня!
   — По-моему, это вы навалились на меня сверху и не даете подняться, мисс Джеймс.
   Хотя, по правде говоря, такое положение его вполне устраивало. Ему доставляло несказанное наслаждение ощущать ее твердые груди, прижавшиеся к его ключицам и легонько на них надавливавшие при ее попытках высвободиться.
   Она не на шутку рассердилась. Улыбка на его лице стала шире. Он знал, что от этого она совсем выйдет из себя, и ему сделалось еще веселее.
   Наконец, пребольно надавив локтем на его бедро, она поднялась на ноги.
   — Вы настоящий дьявол во плоти! — выпалила она и заспешила прочь.
   Морган с трудом подавил смех. До чего же забавно все вышло! Глядя, как она решительно направляется к главной палубе, он едва слышно прошептал:
   — Ошибаетесь, Серенити Джеймс. Будь я дьяволом, вы так легко от меня не отделались бы.
   Серенити замедлила шаги при виде Барни, который выкрикивал команды матросу, сидевшему в «вороньем гнезде».
   — Простите, мистер… — Она запнулась, сообразив, что не знает его фамилии, а обращаться к человеку столь почтенного возраста по имени казалось ей не совсем уместным.
   — Питкерн, — подсказал ей Барни. — Меня все здесь зовут мистер Питкерн, юная леди. Чего желаете?
   Лишь теперь она заметила, что команда, побросав работу, смотрела на нее во все глаза. Двое матросов, драивших поручни борта, застыли с полуоткрытыми от изумления ртами, и мутная вода капала на палубу с тряпок, которые они держали в руках. Их пение смолкло, и в наступившей тишине слышен был лишь негромкий скрип снастей да плеск волн. И еще крик чаек вдалеке.
   По коже Серенити пробежали мурашки. Ей стало страшно.
   Морган, застывший у выхода на палубу, с тревогой наблюдал за реакцией команды на появление Серенити. Все вышло именно так, как он предсказывал. Женщина на корабле. «Жди беды», как выражалась ее матушка.
   Исполнившись решимости, он стремительно подошел к ней.
   — Парни, — обратился он к команде, заслонив ее от взоров рулевого и двух матросов, мывших поручни, — у нас на борту гостья. Мисс Джеймс — леди из хорошего общества, и к ней надлежит относиться с почтением. Это приказ. Всякий, кто посмеет его ослушаться, будет иметь дело со мной.
   — Есть, капитан.
   Он повернулся к Серенити и, понизив голос, с досадой произнес:
   — И как это я не сообразил переодеть вас в пороховую обезьянку?!
   — Простите?
   — Так кличут мальчишек, что подносят канонирам порох для пушек, когда идет бой, мисс Джеймс, — словоохотливо пояснил Барни.
   Серенити поблагодарила его кивком и улыбкой и обратила взгляд на Моргана.
   — Вспомните, капитан, много ли толку мне было прошлой ночью от переодевания в мужское платье? По-вашему, меня это от чего-то спасло? — В словах ее звучала горечь. Морган не нашелся что ответить. Ему было от души ее жаль. Но как уберечь ее от грядущих осложнений?
   Он задумчиво потер ушибленное бедро и, чтобы переменить тему, спросил:
   — Куда это вы так торопились, что чуть было не раздавили меня?
   Серенити скрестила руки на груди и в тон ему ответила:
   — Что это вам понадобилось на полу у порога моей каюты?
   — Вообще-то это моя каюта.
   — Но вы ее мне уступили. Значит, она моя на все время моего пребывания здесь.
   Морган нетерпеливо вздохнул. Надо же, ни с того ни с сего ввязался с ней в спор, предметом которого служит сущий пустяк. Впредь следует держаться начеку и не поддаваться на ее провокации. Ей ведь по-прежнему нравится его дразнить. Это написано у нее на лице.
   — Так куда вы направлялись, если не секрет?
   — На поиски съестного. Представьте себе, я проголодалась. А теперь вы ответьте наконец, что вас привело к моему порогу.
   — Надо же мне где-то спать, мисс Джеймс. А на корабле каждый моряк располагается на ночь там, где найдет свободное местечко. Так уж у нас водится.
   — Но должны же здесь быть комнаты для гостей и…
   — Это военный корабль, мисс Джеймс, а не прогулочный парусник.
   — Но как же остальные матросы? У них ведь есть кровати?
   — Они раскладывают тюфяки и развешивают гамаки где придется. Кроме одного. Вы знаете, о ком я. Но не мог же я вытурить беднягу Барни и его птицу из их норы. Это было бы бесчеловечно.
   Она новым взглядом окинула матросов, которые вернулись к работе.
   От Моргана не укрылась краска смущения, выступившая на ее бледном лице.
   — Наша жизнь вовсе не такая волшебная сказка, какой вы ее описали в газете. — Он вздохнул и прибавил гораздо мягче: — Жизнь моряка сурова. И полна опасностей.
   — Так почему вы все от нее не откажетесь?
   — Потому что она нам по душе.
   Она полунасмешливо изогнула бровь:
   — Жажда самоистязания? Быть может, она вас снедает?
   Морган добродушно рассмеялся. Ведь придет же в голову такое… Он вспомнил вдруг, какой упругой оказалась ее лодыжка, как приятно было сжать ее ладонью. Вот что можно с полным основанием назвать жаждой самоистязания!
   Жаль только, что этим соображением нельзя с ней поделиться…
   — Мне доводилось слышать куда более тяжелые обвинения в свой адрес, — произнес он вслух. — А теперь прошу следовать за мной. Я охотно провожу вас в .камбуз.
   Не ответив ни слова, она пошла к лесенке следом за ним.
   В просторном камбузе весело пылала печь. Лысый кок с хмурым лицом месил тесто в квашне, стоявшей у высокого стола, и покрикивал на подростка лет четырнадцати:
   — Я сказал, еще муки. Муки, слышишь? Или ты оглох? Скорее зима наступит, чем от тебя дождешься помощи, олух ты этакий!
   — Да-да, сэр! Вот она, сэр! — И мальчишка проворно подбежал к большой бочке, зачерпнул оттуда ковшом изрядную толику муки и понесся к коку.
   Морган многозначительно откашлялся. Кок обратил к нему недовольный взгляд. Но едва он узнал капитана, как складки на его лбу тотчас же разгладились.
   — Желаете немного подкрепиться, капитан? Морган учтиво поклонился Серенити.
   — Что вы предпочитаете на завтрак, мисс Джеймс? Кок свирепо покосился на нее и вернулся к своему занятию. Решив, что омлет с беконом станет слишком суровым испытанием для его и без того истощившегося терпения, Серенити скромно потупилась:
   — Хлеба с сыром. Для меня этого вполне довольно.
   — Корт! — прошипел повар, обращаясь к мальчику. — Подай подруге капитана, что она заказала.
   Серенити вытаращила на него глаза:
   — Я… м-м-м… я вовсе никакая ему не подруга!
   — Вам не следовало принимать такой оскорбленный вид, — вполголоса попенял ей Морган.
   Он был явно рассержен ее словами.
   — Так, значит, я ваша женщина? — с вызовом спросила она. — Вы это хотели сказать, да?
   — Ничего подобного.
   — Но вы имели это в виду, когда…
   — Вы ошибаетесь.
   — Ошибаюсь? В чем именно?
   Он со вздохом потер ладонью шею.
   — Вы вцепились в меня совсем как проныра адвокат.
   Серенити улыбнулась, довольная собой. Ей отчего-то нравилось поддразнивать его, выводить из равновесия. И оставлять за собой последнее слово в спорах с ним.
   В это мгновение к ней торопливо подошел Корт с подносом, на котором, кроме ее завтрака, стояла кружка молока.
   — Молоко очень свежее, миледи, — сообщил он на чистейшем кокни.
   Серенити благодарно кивнула:
   — Спасибо. Но я не миледи. Отнюдь.
   — Правда, мэм? Но ведь вы и не шлюха. Это сразу видно.
   Серенити едва удержалась от смеха. Вот так комплимент! Интересно, много ли падших женщин знавал на своем веку этот ребенок?
   — Нам надо поговорить. — Морган взял ее за локоть. Серенити молча последовала за ним в каюту, где тотчас же уселась за стол и отдала должное завтраку.
   Морган при очередном крене «Тритона» едва успел удержать от падения ее жестяную кружку с молоком.