Макгрегор Кинли. По приказу короля

   «Если ты не нужен родной матери, почему я должна терпеть тебя?» — вспомнились ему злобные слова мачехи.
   Вцепившись руками в волосы, Син изо всех сил старался избавиться от воспоминаний, он не хотел думать о прошлом.
   — Мне ничего не нужно, — сердито проворчал он. Ему действительно не нужно было ничего — ни Калли, ни ее земли, он просто хотел…
   Закрыв глаза, Син снова забрался в кокон оцепенения, в котором так долго жил. Там не было ни боли, ни прошлого — не было вообще ничего. И это было единственное счастье, на которое мог надеяться подобный ему человек. Да, там был если не рай объятий жены, то подобие покоя, а этого ему было вполне достаточно.
   Но в душе Син понимал, что Калли вытащила его из этого кокона и он уже никогда не будет прежним.

Глава 10

   Всю вторую половину дня Калли провела, посещая своих родных и друзей, узнавая все новости и события, происшедшие за последние месяцы. У Шоны уже был маленький мальчик, которого назвали Грэм. Сузанна вышла замуж за своего жениха и теперь думала, что, возможно, носит ребенка. Морна организовала в деревне пивоварню, чтобы отвлечься от тревожных мыслей о Калли и Джейми.
   А Дермот за последние два месяца трижды влюблялся — во всяком случае, так сказала Морна. Калли хотелось расспросить брата о делах, но ей не представилось случая, так как он не желал даже приближаться к ней из-за своей беспричинной неприязни к Сину.
   И все же Калли была рада снова видеть всех, даже Дермота, который вел себя действительно безобразно. Он выставлял все свои колючки и был готов уколоть ее, если она к нему приблизится. К счастью, ее тетя Дайра, которую они собирались навестить, когда их захватил Генрих, оправилась после падения и чувствовала себя хорошо.
   Все с радостью воспринимали новость о замужестве Калли, пока не узнавали, что Син — английский лорд. После этого Калли наблюдала, как лица людей мрачнели, а в глазах вспыхивали отвращение и осуждение. Их отношение огорчало Калли, хотя она заранее знала, что легко ей не будет. И только Морна бьгаа единственным человеком, кто старался радоваться за нее.
   Сейчас Калли сидела в кухне вдвоем с Мерной, которая месила тесто, и слушала обо всем, что произошло за те недели, что она была в Лондоне.
   — Я знаю, дорогая, это тяжело, — ласково говорила Морна с пониманием в глазах, — но то, что думают другие, не имеет никакого значения, важно то, что думаете ты и Син.
   — Почему только вы одна способны его принять?
   Морна с аккуратно заправленными под косынку темно-каштановыми волосами, в красно-зеленой клетчатой накидке, надетой поверх блузки, улыбнулась, погружая руки в муку.
   — Потому что когда-то я оказалась в положении Сина. Познакомившись с твоим отцом, я в ту же секунду поняла, что никогда не полюблю другого мужчину так, как люблю его. Он был для меня единственным в мире, и я так его хотела, что у меня постоянно болело сердце от страха, что он не захочет иметь со мной ничего общего.
   — Отец любил вас.
   — Да, любил. Но он был властным предводителем и почти вдвое старше меня. Я же была дочерью простого пастуха. Были такие, как Астер, кто упорно старался удержать его от женитьбы на мне.
   — Астер? — Признание мачехи удивило Калли. Она не могла вспомнить ни единого случая, когда бы Астер относился к Морне неуважительно или неприязненно. Наоборот, как она помнила, он с распростертыми объятиями принял ее в семью.
   — Да, он считал, что мне нужны только деньги и положение твоего отца и что твой отец совсем потерял голову, если бегает за девушкой, едва вышедшей из детского возраста. Он делал все, что мог, чтобы разлучить нас. Были и другие, кто полагал, что вдовцу, у которого жена была королевского происхождения, не годится тратить время на девушку вроде меня.
   Калли возмутилась. Как посмели говорить такое о ее доброй, дорогой и любимой Морне?
   — Даже маленькое королевское сокровище по имени Каледония не желало признавать меня. — Морна подала Калли сковороду с тестом.
   Калли покраснела, вспомнив тот первый год, когда Морна жила с ними. Честно говоря, Калли была настоящей маленькой грубиянкой, и тогда ее сердце разрывалось при мысли, что отец забывает ее и ее мать. Калли ужасно боялась, что он еще сильнее полюбит Морну, а ее отправит жить одну в лесу. Все это были глупые страхи, но маленькой девочке они казались вполне обоснованными. К счастью, Морна обладала настойчивостью и терпением святой и постепенно завоевала любовь падчерицы.
   — Я очень сожалею об этом.
   — Не стоит. — Морна похлопала Калли по руке, — Я рада, что ты постепенно изменила мнение обо мне.
   — Я люблю тебя, Морна, и не могла бы любить сильнее, если бы вы были моей матерью.
   Морна тепло обняла девушку.
   — Я то же самое чувствую к тебе. Я рада, что вы здесь, но, боюсь, твой Син не останется. У него в Англии, видимо, важные дела, которые позовут его обратно.
   — Ты хочешь, чтобы он остался? — спросила Калли.
   — Да, почему-то хочу.
   Калли сосредоточилась на том, чтобы придать тесту форму.
   Образ Сина всплыл у нее в мозгу, она вспомнила, с какой добротой он относился к Джейми и как упрям был с Дрейвеном. Она словно почувствовала, как он обнимает ее, как она его обнимает, словно снова ощутила его каменные мускулы у себя под руками и его губы на своих губах. Но больше всего Калли запомнилось, как он посмотрел на нее, когда она в первый раз была с ним ласкова, — с невероятным недоверием в глазах.
   — Думаю, он хороший человек и ему нужно, чтобы кто-то его любил. — Калли должна была сказать это Морне.
   — Что ж, я сделаю все, что смогу. — Морна отошла, чтобы поставить печься хлеб, — Я даже отстегаю Асхера по заду, если потребуется.
   Калли засмеялась, решив, что не отказалась бы стать этому свидетелем.
   Калли поставила в печь хлеб, вытерла руки и, извинившись, пошла в большой зал, где находилась кладовая с продуктами. Она вспомнила, что Сину нравится медовый хлеб, который он купил Джейми в Лондоне, и ей захотелось чем-нибудь удивить мужа сегодня вечером.
   Войдя в большой зал, Калли остановилась как вкопанная.
   К своему неподдельному ужасу, она увидела в большом зале группу мужчин, собравшихся вокруг Астера. Их было по меньшей мере человек двадцать, все они говорили приглушенными голосами, и смысл их разговора напугал Калли больше всего.
   — Не нужно, чтобы среди нас жил этот английский дьявол. Говорю вам, мы отправим его обратно по кускам.
   — Дэвид Макдэниел, — Покраснев, Калли пересекла комнату и остановилась перед высоким дородным брюнетом в красно-черной накидке, произнесшим эти слова. Он был довольно красивым, но на ее вкус слишком неповоротливым. Для нее это вовсе не имело никакого значения, она только сочувствовала его бедной жене, которой приходилось жить с таким несдержанным человеком . Упершись руками в бедра, Калли окинула его укоризненным взглядом, — Не могу поверить, что вы сказали такое о моем муже.
   — Почему? — Он не собирался отступать. — Если впустить сюда одного англичанишку, вслед появятся еще. Как по-вашему, сколько пройдет времени до того, как армия Генриха наводнит всю страну?
   — Пусть он послужит примером! Покажем англичанам, что мы сделаем, если они посмеют…
   — Почему же вы этого не делаете? Обернувшись, Калли увидела, что Син медленно спускается по лестнице. Он надвигался, как грозный лев. Расправив плечи, он шел твердой походкой и смотрел на мужчин со стальным блеском в черных глазах, который заставил всех расступиться.
   От Сина исходила сила, и Калли почувствовала дрожь и снова поразилась тому, как мало этот грозный рыцарь похож на того веселого человека, который шутил с ней в Лондоне при королевском дворе. Когда Син представал в своем боевом облачении, на него на самом деле стоило посмотреть, и все же Калли скучала по тому веселому человеку, который тоже жил в нем, который заставлял ее смеяться и был полон нежности. И то и другое вызывало в ней трепет желания.
   — Вы хотите вышвырнуть меня отсюда? — Син окинул окружавших его мужчин холодным оценивающим взглядом. — Отберите двенадцать самых лучших, и через три минуты я жду вас во дворе. Если я одержу победу, вы будете делать то, что я скажу… а если победите вы, я отправлюсь домой.
   — Вы что, принимаете нас за дураков? — фыркнул Дэвид. — Мы не станем доверять слову англичанина.
   — Значит, боитесь, что не сможете меня одолеть? — Язвительная, злорадная улыбка играла на губах Сина, когда он подошел и остановился перед Дэвидом.
   По толпе мужчин прокатился возмущенный ропот.
   —Я жду во дворе тех, кто захочет попробовать. — Син широким шагом вышел за дверь, а Калли с замирающим от страха сердцем побежала за ним.
   Двенадцать человек против одного! Это безумие! Они загонят его в могилу.
   Выйдя на крыльцо, Калли остановила Сина, взяв его за локоть.
   — Вы в своем уме? Они же вас искалечат.
   — Нет, мой ангел, — в его черных глазах появился насмешливый блеск, и Син, протянув руку, коснулся щеки Калли, — они не сделают ничего, кроме того, что, пытаясь причинить мне вред, покалечат сами себя.
   — Вы всегда должны сражаться? — О, сейчас Калли могла его задушить.
   — Это все, что я умею делать, Калли. — Его глаза наполнились страданием. — А теперь отойдите в сторону.
   Калли смотрела, как мужчины выходили из дома, и ее сердце билось все сильнее и сильнее. Ей не хотелось, чтобы Син сражался.
   — Астер! — крикнула она дяде. — Остановите их!
   — Нет. Он бросил вызов, и я прослежу, чтобы ему ответили.
   Калли хотела возразить, но в этот момент двенадцать мужчин бросились на Сина. Она перекрестилась и сжалась, когда они окружили его и сбили с ног.
   Син, откатившись, вскочил на ноги и при следующей атаке схватил нападавшего за руку, перевернул в воздухе и бросил спиной на землю.
   Калли, раскрыв рот, наблюдала, как Син одной рукой снова и снова укладывал на землю нападавших. Каждый раз тот, кто шел на Сина, оказывался лежащим у его ног. Ее муж даже не доставал оружия. И никто из людей ее клана не нанес ему ни одного удара.
   Калли никогда в своей жизни такого еще не видела.
   Ее люди все же продолжали сражаться, но на каждое их движение Син делал ответное, и они снова оказывались лежащими в грязи.
   — Он настоящий дьявол, — сердито ворчал Астер. — Ни один человек не может так сражаться.
   Через несколько минут все двенадцать человек, тяжело дыша, лежали на земле.
   — Сдаетесь? — спросил Син, окидывая взглядом поверженных противников. У него даже не появилось одышки, и единственным признаком битвы была пыль на одежде. — Или хотите продолжить?
   Мужчины из клана Калли, медленно поднявшись с земли, пристыженно смотрели друг на друга. Калли могла сказать, что ни один из них не хотел признавать поражения, но и никто не хотел снова атаковать Сина.
   Только один из них, Тейвиш Мактирни, снова подошел к Сину. Этот мужчина, ненамного ниже Сина, но вдвое больше его в обхвате, с сильными, мускулистыми руками, никогда прежде не знал поражения в битве. Он не спеша, спокойно приблизился к Сину и протянул ему руку.
   — Тейвиш мое имя, парень. Это была честная битва, и я на вас не в обиде. Мне бы хотелось, чтобы вы когда-нибудь показали мне, как вы это делаете.
   — С удовольствием. — Не ожидая такого жеста, Син смотрел на протянутую ему руку, а потом обменялся рукопожатием с этим высоким мужчиной, немного напоминавшим его брата Юана.
   Кивнув, Тейвиш отряхнул одежду, повернулся и зашагал к воротам замка, а остальные, скривив губы, смотрели ему вслед.
   Син прошел прямо к Астеру, который взирал на него с нескрываемой враждебностью. Остальные бойцы, расходясь, бормотали оскорбления на своем гэльском языке, но Син слышал их и все понимал.
   Астер даже не старался замаскировать свои чувства. Пусть так, Син не нуждался в помощи старика, чтобы найти Рейдера.
   — Похоже, я остаюсь здесь. — Син улыбнулся Астеру притворно дружеской иронической улыбкой.
   У старика был такой вид, словно Син предложил ему кусок дерьма.
   Калли испустила вздох облегчения, хотя и понимала, что дела далеко не прекрасны. Она надеялась, что со временем все поймут, что за человек ее муж, и тогда научатся терпимости.
   Она сделала шаг вперед, намереваясь взять Сина за руку, но не успела этого сделать, потому что Син грубо схватил ее и поставил перед собой на расстоянии вытянутой руки. Он так крепко сжимал ее предплечье, что Калли громко запротестовала, а Астер угрожающе посмотрел на него, однако Син ее не отпустил.
   Странный свистящий звук прорезал воздух. Син, с хмурым видом шагнув вперед, еще крепче стиснул Калли, и знакомый нервный тик снова пробежал у него по щеке. А потом так же неожиданно, как он схватил Капли, он ее отпустил.
   — В чем дело? — Калли потерла руку там, где остались следы его хватки.
   Ничего не ответив, Син повернулся кругом, и только тогда Калли увидела стрелу, вонзившуюся в его левое плечо.
   Калли охватил ужас, и, глядя на смертоносную стрелу, она поняла, что совершил Син. Он знал о летящей стреле и удерживал Калли неподвижно, чтобы быть уверенным, что стрела поразит его, а не ее. Он спас ей жизнь.
   — Найдите того, кто это сделал, — прорычал Астер остальным, еще не успевшим уйти. — Мне нужна голова того идиота, который так играет жизнью Калли! — Мужчины разбежались по двору в поисках виновного, а Астер подошел к Сину и Калли. — С вами все в порядке?
   — Меня ранили, — сухо ответил Син. Он лишь немного морщился, а в остальном, казалось, совершенно не реагировал на рану. — И, честно говоря, я очень рассержен. Когда я найду труса, то с удовольствием отдам вам его голову.
   Калли представляла, какую боль он, должно быть, испытывал.
   — Нужно пойти в дом… — Она не закончила фразу, потому что Син отошел от нее и направился к стене.
   Что он собирается делать? Калли обменялась с Астером недоуменным взглядом.
   К ее ужасу, Син, подойдя к стене, прижался к ней спиной, заставив стрелу пройти насквозь через его тело.
   Калли удалось подавить крик, но глаза у нее наполнились слезами, когда она увидела, как Син здоровой рукой отломил наконечник стрелы. Побледнев, он напряженной походкой подошел к ним и повернулся спиной к Астеру.
   — Вытащите ее.
   По выражению на лице дяди Калли поняла, что он никогда ничего подобного не видел.
   — Боже правый, как вы еще можете двигаться?
   — На самом деле я был бы счастлив, если бы это была самая страшная рана в моей жизни. А теперь вытащите древко, чтобы можно было зашить рану.
   Взявшись рукой за стрелу, Астер в изумлении покачал головой, а у Сина дрогнул подбородок. Сочувствуя боли мужа, Калли закусила губу и инстинкгивно взяла Сина за правую руку. Он наклонился вперед к ее руке, ожидая движений Астера.
   Калли прижала руку мужа к своей груди и поглаживала его пальцы, стремясь хотя бы немного утишить его боль.
   Син, нахмурившись, посмотрел на их соединенные руки, но ничего не сказал, а встретившись с ним взглядом, Калли увидела в его глазах отражение боли и гнева, кипевшего у него глубоко внутри.
   — Благодарю вас, — шепнула Калли. — Но нужно было просто сказать, чтобы я пригнулась.
   От ее слов лицо Сина прояснилось — во всяком случае, до того момента, пока Астер не взялся одной рукой за его раненое плечо. Затем старик потянул древко, и Син, громко выругавшись, сделал небольшой шаг вперед.
   Притянув его к себе в объятия, Калли крепко держала мужа, жалея, что не может забрать его боль и заставить рану немедленно зарубцеваться.
   Син не знал, что сказать. Жгучая боль пульсировала у него в плече, но ее заглушали теплая мягкость женской груди, прижатой к его груди, и аромат, исходивший от волос Каллй. Закрыв глаза, Син вдохнул успокаивающий запах и позволил себе расслабиться.
   Его губы были так близко от ее изумительно пахнущего тела, что ему нужно было лишь слегка повернуть голову, чтобы можно было коснуться ими изгиба ее шеи. При этой мысли Син окаменел, и даже боль от раны не могла избавить его от возникшего в нем желания.
   — Я найду и накажу того, кто это сделал, — прошептала Калли и, слегка отстранившись, посмотрела на мужа. Искренность в ее светло-зеленых глазах поразила Сина, и он с изумлением взглянул на Калли, стараясь не показать, как много значат для него эти слова. — Я не допущу, чтобы вам причиняли вред.
   — Это просто рана, — беспечно сказал он, не зная, что еще можно ответить.
   — Она могла погубить вас.
   — К сожалению, нет. — Едва слышные слова Астера резанули слух Сина, мгновенно подавив желание.
   Не обращая внимания на слова дяди, Калли взяла Сина за руку и повела в замок.
   Поднимаясь по лестнице, они встретились с Саймоном, который шел вниз. Кивнув им на ходу, Саймон прошел мимо, но потом быстро вернулся наверх и остановил их.
   — Ты ранен? — Саймон указал на кровавую дырку в сюртуке Сина.
   — По-моему, да, — саркастически ответил Син.
   — Боже правый, что случилось?
   — Очевидно, кто-то не хочет, чтобы я здесь оставался, — сказал Син. — Несомненно, и тебе, дружище, тоже стоит следить за своей спиной. Мне совсем не хотелось бы сообщить Дрейвену о твоей смерти.
   — Не беспокойся, мне и самому меньше всего хочется сообщить ему, что я мертв. — Саймон замолчал и оглянулся на свою комнату. — Думаю, мне, пожалуй, следует вернуться к себе и надеть кольчугу, прежде чем идти обедать.
   — Неплохая идея. Я, как видишь, поплатился за то, что забыл сделать это.
   — Джентльмены, — перебила их Калли, — прошу вас, мне нужно осмотреть рану, чтобы унять кровотечение.
   — Артерия не задета, — успокоил ее волнение Син. — От такой потери крови я не умру.
   Калли хмуро посмотрела на мужа, недовольная его стойким отношением ко всему произошедшему. Казалось, что он и не ожидал ничего другого, кроме того, что его оскорбят и ранят.
   — Тогда прошу вас сделать мне одолжение.
   Не высказав больше никаких возражений, Син послушно последовал за ней в их комнату, но по его глазам Калли видела, что в нем накопилось много невысказанного недовольства.
   Калли помогла мужу снять рубашку и внимательно осмотрела то место, где стрела вонзилась в тело.
   — Странно. Кровь почти не заметна на черной одежде, однако я чувствую, одежда пропитана кровью.
   — Смесь черного и красного цвета делает незаметными раны. — Син оторвался от изучения своего плеча и взглянул на Калли. — Во время сражения это смущает и пугает моих врагов, которые уверены, что ранили меня, и тем не менее не видят крови.
   — Поэтому они и дали вам прозвище Неуязвимый Дьявол?
   Кивнув, Син сел на край ее кровати и прижал к плечу чистую ткань.
   Готовя иголку и нитку, Калли изо всех сил старалась не обращать внимания на то, как красиво обнаженное тело ее мужа. Тусклый свет в комнате, падая на темную, смуглую кожу, делал ее еще более притягивающей. О, этот мужчин был по-настоящему красив.
   — Этот невероятно болезненный прием — где вы ему научились? — заговорила Калли, просто стараясь справиться с волнением и на самом деле не ожидая ответа, и очень удивилась, когда Син отозвался на ее слова.
   — У сарацин, когда жил с ними. Это был один из приемов, которым они меня обучили.
   — А тактика боя, которую вы продемонстрировали только что, ей вас тоже обучили они?
   — Да. — Сина поразила собственная откровенность.
   Чтобы осмотреть поврежденный участок тела, Кал — ли взяла ткань, которую держал в руке Син, и внутри у нее все сжалось, когда она увидела, что свежая рана была на месте, покрытом шрамами от предыдущих ранений. Она провела пальцами по рубцам, с болью думая о том, сколько ему пришлось выстрадать. Пока тканью, смоченной в вине, Калли протирала плечо, чтобы очистить его, она ощущала тепло его кожи, а волосы щекотали ей руку.
   Несчастный человек ее муж.
   — Сколько вы прожили там? — спросила она, пытаясь не обращать внимания на упругую кожу Сина и свое желание приложиться к ней губами.
   — Почти пять лет.
   Калли замерла. Пять лет. Это очень долго, если жить среди врагов. Она попробовала представить, как чувствовала бы себя, если бы ей пришлось так долго жить в Лондоне, все время мечтая вернуться домой. Понятно, почему Син говорил, что понимает ее стремление вернуться к семье. Он единственный из всех хорошо понимал ее.
   — Почему вы так долго жили с ними? — спросила Калли, делая первый стежок.
   — У меня не было выбора, — ответил Син, застыв на долю секунды. — Каждый раз, когда я пытался убежать, они возвращали меня обратно.
   От его признания у Калли защемило сердце. По резкой нотке в его голосе Калли догадалась, что за каждую попытку обрести свободу его заставляли еще сильнее страдать. Ее взгляд упал на длинный неровный шрам поперек спины, и она ужаснулась тому, сколько побоев от их рук ему, должно быть, пришлось вынести. А он тогда был всего лишь подростком. Калли с трудом перевела дыхание, осознав, что он был еще младше, чем ее брат Дермот.
   — Как вам удалось в конце концов освободиться? — Она осторожно сделала еще один стежок.
   — Благодаря Генриху. Меня послали убить его, и, когда я пробирался через лагерь, мне пришла мысль, что если я снова хочу получить свободу, то только Генрих способен мне помочь. Поэтому, вместо того чтобы перерезать ему горло, я заключил с ним сделку.
   — Удивляюсь, что он помог вам. — Завязав нитку, Калли отрезала конец.
   — Я тоже был удивлен. Честно говоря, я ожидал, что он меня убьет, как только я его отпущу. Ноя посчитал, что в любом случае буду свободен.
   Настоящий ужас! Калли даже не представляла себе, как можно думать о таком решении.
   — Сколько лет вам было?
   — Четырнадцать.
   — Вы же были еще ребенком.
   — Я никогда не был ребенком.
   Да, он никогда не чувствовал себя ребенком, и это было страшнее всего. Всю свою жизнь он был изгоем — и здесь, в Англии, и в Утремере. Калли не могла представить себе такую жизнь.
   Она молча зашила рану спереди и перевела взгляд на предплечье, где остался порез от ее меча.
   — Простите, что причинила вам боль.
   — Вы не причинили мне боли. — Син посмотрел вверх на нее, тронутый ее искренностью. Она одна не причиняла ему боль.
   Син смотрел на ее отливающие медью локоны, рассыпавшиеся по плечам, видел нежность в ее светло-зеленых глазах, чувствовал, как она осторожно касается его кожи, чтобы не сделать ему больно, и его тело моментально отреагировало.
   Калли была обворожительна, и Син страстно хотел ее.
   Она склонила голову к Сину, но как раз в тот момент, когда он раскрыл губы, чтобы поцеловать ее, воздух наполнился громким шумом. Внизу люди криками встречали группу всадников, въезжазших во внутренний двор.
   Калли мгновенно отстранилась, предоставив ему проклинать то, что им помешало, и подошла к окну посмотреть, что происходит, а Син последовал за ней и из-за ее плеча глянул в окно.
   Во внутреннем дворе члены ее клана и слуги суетились вокруг трех всадников, встречая их, как родню, с которой давно не виделись, а Астер и Дермот вышли из замка, чтобы приветствовать гостей.
   — Прибыли Макаллистеры, — сообщила Калли с ноткой глубокого уважения в голосе.
   Калли совершенно не догадывалась, что еще ее ожидало, и Син с трудом сдержал улыбку.
   Его брат Брейден сидел верхом на горячем жеребце по кличке Ураган, который бил копытом о землю, проявляя недовольство тем, что его остановили. У лошади и у мужчины был одинаковый темперамент. Длинные черные волосы Брейдена растрепались во время скачки, а его темно-зеленая с черным накидка, как всегда, небрежно болталась на нем. К нему подъехал Юан на чалой лошади, а в это время светловолосый Лахлан, перекинув левую ногу через спину серого в яблоках коня, уже грациозно спрыгнул на землю.
   Сину было приятно снова увидеть их всех.
   Калли с порозовевшими щеками повернулась лицом к нему, и он, удивившись ее возбуждению, почувствовал, как что-то кольнуло его внутри.
   — Я пойду прослежу, чтобы им подали еду и питье. Когда вы оденетесь, я встречу вас внизу. — Калли легкими шагами быстро вышла из комнаты; по-видимому, ей доставляло большее удовольствие видеть гостей, чем быть с мужем.
   Син помрачнел и снова посмотрел в окно вниз на веселую толпу, которая радостно встречала его братьев. Приветственные крики звенели у него в ушах, пока он смотрел, как Астер хлопает Лахлана по спине, словно любящий отец, встречающий вернувшегося домой дорогого сына, а Дермот весело смеется с Брейденом.
   «Да, некоторые вещи никогда не меняются», — подумал Син.
   С громко стучащим сердцем Калл и спускалась по лестнице. Могущественный клан Макаллистеров когда-то был союзником ее клана, но в последнее десятилетие связи меж, ДУ ними ослабли. Однако для ее клана было бы выгодно восстановить союзничество, так как Макаллис-теры были в хороших отношениях с английским королем, и к тому же это, возможно, помогло бы успокоить повстанцев.
   Оказавшись в зале, Калли остановилась и расправила платье, и в это же время вошел Астер с гостями. Они все были гигантами! Ее дядя и брат были Макаллистерам по плечо. Только Син мог соперничать с ними ростом.
   — Моя племянница Каледония, — привлек к ней их внимание Астер.
   Калли растерялась. Одновременное присутствие братьев Макаллистеров действовало на женские чувства как землетрясение и приводило в полное замешательство.
   Вперед выступил светловолосый мужчина с суровыми голубыми глазами.
   — Лахлан Макаллистер, миледи. Счастлив познакомиться с вами. — Он был потрясающе красив, и его низкий голос взволновал Калли. — Мой брат Юан. — Калли посмотрела на гиганта слева от него, который с длинными волосами, требовавшими стрижки, был похож на огромного черного медведя. — И брат Брейден.