Макгрегор Кинли. По приказу короля

   — Нет. Просто пообещайте мне, что, когда я в следующий раз увижу кекс, вы как следует ущипнете меня, прежде чем я откушу кусок. — Он перевернулся на другой бок. — А теперь могу я сохранить то немногое, что осталось от моего достоинства?
   — Нужно видеть светлую сторону, Сай, — улыбнулся Син. — Ты не опорожнил свой желудок на гостей.
   — Как скажешь. А теперь уходите.
   Калли повела Сина к двери, но остановилась и оглянулась на Саймона.
   — Если вам что-то понадобится, позовите нас. Саймон повернулся и с раздражением посмотрел на нее.
   — Мы уходим. — Взяв Сина за руку, Калли потянула его из комнаты.
   Син думал, что получил передышку после тирады Саймона, пока Калли не приперла его к стенке, выйдя из комнаты. Она впилась в него пронзительным взглядом, и Син понял, что его ожидают серьезные проблемы.
   — Что он под этим подразумевал?
   — Под чем?
   — Когда сказал, что вы меня любите. Это правда? Син думал, что да, но откуда ему было знать, поэтому, сглотнув, он честно ответил:
   — Я не понимаю значения этого слова.
   — Упрямец. — У Калли был такой вид, словно она не могла решить, что делать — то ли побить его, то ли задушить. — Но по крайней мере вы не похожи на других мужчин, быстро решающих объясниться в любви, а потом так же быстро отказывающихся от своего признания. Во всяком случае, если вы когда-нибудь скажете эти слова, то я буду уверена, что вы за них отвечаете.
   — Вы не сердитесь на меня? — Син смотрел на Калли, преклоняясь перед ее внутренней силой.
   — Я с ума схожу по вас, Син. Надеюсь, в один прекрасный день вы почувствуете ко мне то же самое.
   Словно оглушенный, он смотрел вслед уходившей Калли.
   — Какой же я дурак, — пробурчал Син себе под нос. Калли предложила ему так много, а он взамен почти ничего.
   И почему?
   Из страха? Из-за упрямства?
   «Всю свою жизнь ты пробыл один. Ты знаешь, что можешь выжить в одиночку. Ты знаешь, что можешь выжить в таких условиях, по сравнению с которыми ад покажется раем».
   Так чего же он сейчас боится? А что, если он кончит так, как Юан? У него уже была такая жизнь — он оставался в собственном обществе, не имея других друзей, кроме кружки эля.
   — Калли. — Син даже не осознал, что произнес вслух ее имя, пока она не повернулась лицом к нему.
   — Да?
   Она стояла в коридоре перед ним с рассыпавшимися по плечам волосами, в отцовской накидке в темно-синюю, желтую и зеленую клетку и в черной блузке, соблазнительно подчеркивающей ее грудь. Син никогда не видел более привлекательной женщины, чем она.
   — Вы можете объяснить мне, что такое любовь?
   У Калли остановилось дыхание, когда до нее донеслись эти тихие слова. В них было скрыто столько искренности и боли, что у нее глаза наполнились слезами. Син был высоким и сильным, и все же Калли чувствовала, какой он беззащитный и как легко она может его обидеть, если откажет ему, но она не собиралась его отвергать. Смеясь и плача одновременно, она подбежала к Сину и обняла его за плечи.
   — Да, любимый. С огромным удовольствием.
   Только теперь Син понял, как боялся услышать отказ и как широко раскрыл для нее свою душу. Его израненное сердце бешено забилось, Син подхватил Калли на руки и поцеловал. Вкус ее губ, ощущение рядом ее теплогаподатливого тела свели Сина с ума. Калли должна принадлежать ему — сейчас, сию же минуту, он больше ни мгновения не сможет прожить без нее. Решительными шагами Син отнес ее к ним в комнату и бережно уложил на кровать.
   — Сейчас середина дня. — У Калли густо покраснели щеки.
   — Я знаю.
   — Что, если кто-нибудь будет искать нас? Син запер дверь.
   Калли смеялась до тех пор, пока Син не повернулся и она не увидела в его глазах необузданное желание, и этот взгляд опалил ее.
   — Я хочу вас, Каледония, — прошептал Син, развязывая ворот ее блузки. — Я хочу попробовать каждый дюйм вашего тела и буду делать это не спеша, пока не съем вас всю.
   Калли вздрогнула от его требовательного тона и ощущения его горячей руки, накрывшей ее грудь.
   — Я хочу получить ваше сердце, Син. — Она пробежала рукой по его волосам.
   — Оно все избитое и никуда не годное, но то, что от него осталось, полностью ваше, миледи.
   Никто еще не говорил Калли таких прекрасных слов.
   Син лежал, прижимая Калли спиной к своей груди, и ни о чем не думал. Никогда еще он не проводил день подобным образом и никогда не находил успокоения в любящих руках. Калли быстро уснула, а он, обняв ее, прислушивался к ее дыханию, щекотавшему кожу у него на руках.
   Склонившись к Калли, Син с улыбкой смотрел на ее безмятежное лицо. Если бы он мог, то навсегда остался бы здесь и не покидал бы этого спокойного райского места рядом с Калли.
   Закрыв глаза, Син делал то, чего не делал с тех пор, как был маленьким мальчиком, — он молился: молился, чтобы интересы Генриха и Дермота не стояли между ним и Калли, молился, чтобы произошло какое-нибудь чудо, которое даст ему и Калли возможность совместного будущего. И, лежа сейчас с закрытыми глазами, Син делал еще одно, чего не делал с самого детства, — он надеялся. Мысленным взором он видел детей, которых с удовольствием имел бы, — маленьких мальчиков и девочек, унаследовавших теплоту и характер их матери.
   Син хотел, чтобы эта мечта осуществилась, каждой частичкой своего тела мечтал об этом. Он должен это получить.
   Но даже убаюканный приятными мыслями, он подсознательно страшился этой надежды, потому что живший в нем реалист все хорошо понимал. Дермот сейчас отсутствовал, готовя гибель собственного клана, и если Астер сегодня вечером его не остановит, то предстоящим утром это тем или иным способом придется сделать Сину.
   Син только надеялся, что, когда он это сделает, жена сможет его простить.

Глава 16

   В эту ночь ни Астер, ни Дермот домой не вернулись. Калли и Морна метались по большому залу, а Син и его братья сидели за столом, пили эль и почти не разговаривали. Саймон чувствовал себя лучше, но все еще оставался наверху в постели.
   Син долго наблюдал за женщинами, пока что-то не кольнуло его изнутри и не подсказало, что случилось что-то серьезное.
   — Морна, — мягко заговорил он, — я знаю, что вы мне не доверяете, но я на самом деле считаю, что вам следует рассказать мне, где может прятаться ваш сын. Я хочу пойти и найти их обоих.
   Морна обменялась с Калли встревоженным взглядом, и у нее в глазах промелькнуло сомнение.
   — Я верю ему, Морна. — Калли похлопала мачеху по руке.
   Но женщина все равно смотрела на Сина с недоверием, и он не мог ее за это винить. Он преклонялся перед Мерной за ее материнскую любовь к сыновьям.
   — Я возьму с собой Лахлана, — постарался успокоить ее Син. — Он опытный шотландский предводитель, и вы знаете, что ему можно доверять.
   Еще немного поколебавшись, Морна в конце концов заговорила:
   — Когда были живы мои родители, у них в северных холмах была хижина прежнего арендатора. Она старая и полуразвалившаяся, но я почти уверена, что он сейчас там.
   — Лахлан, Брейден, мы едем. — Син встал. — Юан, ты остаешься здесь и ждешь мужчин. Если Дермот вернется, убеди его оставаться на месте.
   Юан выразительно кивнул, и братья направились к двери. Выйдя вслед за этой небольшой группой, Кал-ли наблюдала, как они седлают лошадей; у нее было тяжело на сердце от страха и тревоги. Для Дермота было в порядке вещей пропадать где-то часами, но Астер…
   Калли надеялась, что с ними ничего не случилось.
   — Прошу вас, будьте осторожны, — обратилась она к всадникам.
   Лахлан и Брейден ускакали вперед, а Син направил лошадь к крыльцу, где стояла Калли.
   — Я верну их вам, миледи. — Он взглянул на жену, и в его глазах она заметила неутоленное желание.
   — Я знаю и никогда в вас не сомневалась.
   Син закрыл глаза, наслаждаясь ее словами, потом заставил лошадь подойти ближе к крыльцу, подхватил Калли в объятия и прижался к ее губам страстным поцелуем.
   — Присмотрите за Мерной, пока меня не будет. — Он отстранился и провел пальцем по припухшим губам Калли.
   — Хорошо.
   Он опустил Калли на ступеньку, посмотрел на нее глазами, полными любви и страдания, и пустил лошадь вперед. С тяжестью в сердце Калли смотрела, как Син выезжал из внутреннего двора. В его взгляде она заметила что-то странное, что-то мрачное и зловещее, что ее напугало, но она отказывалась сомневаться в муже. Он любил ее так же, как она любила его, в этом Калли была уверена. И она надеялась, что наступит день, когда Син это тоже поймет.
 
   После двухчасовой скачки Син, Лахлан и Брейден подъехали к хижине и, быстро спешившись, осмотрели темный дом — он был пуст.
   — Здесь кто-то был, — сказал Лахлан, положив руку на камин. — Он еще теплый.
   — Где бы они могли быть? — задумался Брейден.
   — Никто не знает, — вздохнул Син.
   Мрачный и усталый, Син повел их обратно к лошадям, и братья повернули назад в сторону замка Макнили. Но, едва отъехав, они увидели далеко внизу в долине на склоне противоположного холма огромное пламя.
   — Как по-твоему, что это такое? — обратился Син к Лахлану.
   — Точно не могу сказать, — покачал головой Лахлан, — но похоже на сильный пожар, как будто горит вся деревня.
   Братья на полной скорости поскакали к огню. Как только они подъехали достаточно близко и поняли, что происходит, Син остановил лошадь. Случилось что-то ужасное: повсюду лежали тела как шотландцев, так и англичан, и это была не деревня — это было поле битвы.
   — Что еще за чертовщина! — воскликнул Лахлан, спрыгнув с лошади.
   Син не мог говорить.. Будучи солдатом, он в своей жизни видел картины и страшнее, но его привело в ужас то, что ему были хорошо знакомы лица участников обеих сторон конфликта. Единственное, чего он не мог понять, — как англичане оказались здесь, а он ничего об этом не знал.
   — Это королевская гвардия и рыцари. — Син спустился с седла и с колотящимся сердцем смотрел на Брейдена и Лахлана. — Генрих здесь.
   — Король? — При этом известии Лахлан заметно побледнел.
   Син кивнул.
   — Как ты думаешь, чем это вызвано? Син закрыл глаза, стараясь подавить вскипавшую в нем ярость.
   — Я бы сказал, что Дермот предпринял вылазку против короля. Не могу понять: неужели он настолько глуп? И еще я не понимаю, почему Генрих здесь, в Шотландии… — Син не закончил фразу, вспомнив послание из Оксли. Король спешно прибыл в Шотландию, чтобы оценить ущерб, нанесенный повстанцами Макнили. Проклятие! Дермот был тогда среди толпы и слышал содержание послания.
   — За это Генрих потребует крови, — заметил Брейден.
   — Я знаю. — Син понимал, что Генрих никогда не простит подобную бойню. Понесет наказание каждый, кто принимал в этом участие.
   — Знаешь, — предложил Лахлан, — мы останемся здесь сторожить тела, а ты вернешься за помощью, чтобы можно было отвезти этих людей домой или…
   — Нет, — перебил его Син. — Если вернутся войска Генриха, они без всяких вопросов убьют вас, потому что увидят тела англичан и ваши накидки. Мы должны вернуться все вместе, и я пошлю сообщение Генриху.
   Услышав, что приближаются лошади, Калли подумала, что это возвращается ее муж, и с облегчением бросилась к двери, но, увидев Дермота, несущего на крепких молодых руках безжизненное тело Астера, отшатнулась и перекрестилась.
   — Что случилось, Дермот?
   На щеках были следы его крови, грязи и слез, а глаза были глазами древнего старца, который встретился с дьяволом и отдал ему свою душу.
   — Я убил его, — завыл Дермот. — Я убил их всех… Морна с криком бросилась к сыну, а Дермот, держа на руках Астера, опустился на колени. Он покачивал на руках дядю, словно хотел разбудить его и снова вернуть к жизни.
   — Я этого не хотел. О Господи, Астер, я не хотел, чтобы вы умерли, старый глупец.
   Морна, рыдая, обняла Дермота, а он сидел на полу и все качал на руках тело Астера. Вниз по лестнице сбежал Джейми, чтобы узнать, что случилось, но Калли отправила его с Юаном обратно в его комнату. Она не хотела, чтобы мальчик все это видел. Она и сама не хотела этого видеть, а Джейми совсем не нужны воспоминания о его брате и дяде, покрытых кровью.
   Слезы наполнили глаза Калли, но она не дала им пролиться. Она понимала, что уже не в силах ничего изменить.
   — Дермот, — она опустилась на пол на колени возле брата, — расскажи мне, что случилось.
   Теперь Дермот рыдал.
   — Ты должен рассказать мне, что случилось. — Калли взяла в ладони лицо брата и заставила его посмотреть на нее.
   — Я хотел взять в плен Генриха. — Слова у него вырывались отрывистыми слогами.
   — Генриха?.. Короля Англии? — У Калли сжалось сердце.
   Дермот кивнул и снова завыл.
   — Что ты задумал?
   — Фрейзер сказал мне, что Генрих пришел раз и навсегда решить это дело, что он всех нас отправит на виселицу. Я подумал, что, если мы возьмем его в плен, как он захватил тебя, мы сможем силой заставить его подписать хартию, по которой Шотландия останется за шотландцами. — Его плечи задрожали под тяжестью горя и вины. — Говорят, что англичане — все трусы. Отец всегда говорил, что один шотландец может побить десятерых англичан. И в прошлом они всегда от нас бежали, никогда раньше они не поворачивались лицом и не сражались.
 
   Юношеское высокомерие брата потрясло Калли. Она продала бы свою душу, если бы можно было сделать так, чтобы этой ночи не было, и вернуть Дермоту его невиновность.
   — До этого вы нападали на поселенцев, Дермот, а не на рыцарей, Обученных военному искусству и поклявшихся защищать своего короля.
   — Они сражались как дьяволы. Они были сразу везде — позади нас, впереди нас. Мы не могли начать действовать против них.
   Калли убрала с его лица грязные, пропитанные кровью волосы, и Дермот продолжил свой рассказ:
   — Астер пытался остановить сражение, он пытался увести меня домой и… — Дермот крепко зажмурился, переживая все заново. — Трусливые подонки закололи его в спину, когда он пробирался ко мне.
   Калли закрыла глаза, чувствуя, что у нее разрывается сердце.
   Дверь в зал отворилась, и Калли открыла глаза, почти ожидая увидеть на пороге английского короля, явившегося потребовать голову Дермота.
   Но это был не король.
   В дверях стоял Син с братьями, и по его виду Калли поняла, что он уже знает о нападении.
   При виде открывшейся перед ним сцены Син окаменел. Дермот качал тело Астера, Морна, опираясь на его плечи, рьщала, а Калли сидела на полу возле брата, и ее глаза потемнели от тяжкого горя и страха.
   Вой Дермота и рыдания Морны пронзили сердце Сина.
   — Это был несчастный случай, — сказала Калли, вставая на ноги. — Он не хотел, чтобы случилось что-нибудь подобное.
   Син безучастно посмотрел на Калли, стараясь скрыть от нее собственную печаль.
   — Мне нужно поговорить с Дермотом. Наедине.
   Кивая, Калли оттащила Морну в сторону, несмотря на ее сопротивление.
   — Я нужна своему мальчику, — всхлипывала Морна, протягивая руки к Дермоту.
   С признательностью взглянув на Калли, Син взял Дермота за локоть, отвел в небольшой кабинет возле лестницы и, после того как не слишком вежливо усадил юношу на стул, плотно закрыл дверь.
   — Вытри лицо, — резко сказал Син. — Если ты мужчина, чтобы вести в бой армию, то должен оставаться мужчиной, а не плакать, как женщина.
   Дермот так по-детски вытер лицо грязным разорванным рукавом рубахи, что Син вдруг осознал, с кем имеет дело. Сам он в шестнадцать лет был закаленным в битвах воином и видел много смертей. Но этот мальчик, сидящий перед ним, никогда не сталкивался ни с чем подобным, все в семье и в клане нежили и баловали его. Небольшие набеги, которые он совершал с повстанцами, предназначались для того, чтобы припугнуть англичан, и сводились не более чем к развлечению и порче имущества. В эту ночь Дермот получил суровое крещение.
   — А теперь расскажи мне, что произошло, — заговорил Син более мягким тоном, после того как Дермот, проглотив слезы, прерывисто вздохнул.
   — Мы отправились взять в плен Генриха, чтобы использовать его в качестве заложника. — К чести Дермота, он сумел взять себя в руки и смело встретить взгляд Сина.
   — Это твой блистательный план?
   — Нам было известно, что он направляется в Окс-ли, — кивнув, пояснил Дермот, — и мы устроили засаду в долине, зная, что он должен проехать там, чтобы попасть к месту назначения. Мы решили, что предложим ему свое гостеприимство.
   — Как началось сражение?
   — Мы их остановили и потребовали выдать Генриха, — У Дермота задрожали губы. — Они рассмеялись мне в лицо и напали на нас.
   У Сина вертелся на языке вопрос, как можно быть таким глупым, чтобы думать, что англичане отдадут им своего короля, но он удержался от этого язвительного замечания.
   — Я пытался сказать остальным, чтобы они бежали, — Дермот еще раз глубоко вздохнул, — но они меня не слушали. Они продолжали кричать, что нужно убить короля. Я испугался и…
   — Убежал? Дермот кивнул.
   — В лесу я встретил Астера. Он решил, что сможет остановить остальных, думал, что они его послушаются. — Слезы потоком потекли у него из глаз. — Вы негодяи, вы убили его.
   — Нет, — мягко сказал Син, — его убила судьба, а не ты, не я и не кто-то другой. Ты не участвовал в сражениях, чтобы знать образ мыслей солдата. Жажда крови, страх и инстинкт самосохранения заставляют делать чудовищные вещи.
   К сожалению, теперь Дермот это знал.
   — Что мне делать? — К удивлению Сина, Дермот совершенно по-взрослому посмотрел на него, — Со мной все кончено, верно?
   Обдумывая ответ, Син тяжело вздохнул. Господи, он не видел другого выхода.
   — Ты хочешь, чтобы я тебе солгал?
   — Как вы можете жить, зная, что убили столько людей? — отрицательно покачав головой, спросил Дермот.
   — Честно скажу, не знаю. Я стараюсь об этом не думать, а когда думаю, стараюсь найти разумное объяснение. Я говорю себе, что, если бы я не убил их, они убили бы меня. А что касается остального… то, опять же, у меня не было выбора. Если бы я этого не делал, конец моей жизни был бы таким, что потом являлся бы палачу в кошмарных снах. — Син подошел к письменному столу и, присев на край, с состраданием посмотрел на юношу. — Плащ вожака тяжело носить, но, однажды надев его, нельзя просто так сбросить его с себя.
   — То есть?
   — Ты должен отвечать за последствия своего решения. Те люди пошли за тобой, так как думали, что ты достоин вести их. Если ты хочешь убежать от всего этого и спрятаться, это будет пощечиной каждому, кто был с тобой сегодня ночью, каждому, кто считал, что ты стоишь цены его жизни.
   Дермот долго сидел молча, размышляя над словами Сина.
   — Мне хотелось бы вернуть назад этот день.
   — Я понимаю, парень. У меня «тоже много раз было такое желание.
   — Если вы мне позволите, я сменю одежду и умоюсь, а потом добровольно пойду к вашему королю. — Он встретился взглядом с Сином.
   Син стоял, ничего не говоря, и мысленно видел, как Морна держалась за сына и какой вид был у Дермота вначале, когда Син усадил его на этот стул. Мальчик превратился в мужчину.
   — Иди приведи себя в порядок.
   Кивнув, Дермот вышел. Син последовал за ним, но, увидев, как слуга несет наверх тело Астера, чтобы подготовить его к похоронам, остановился. Калли, которая стояла в зале, прислонившись к Лахлану, заметив мужа, подбежала к нему, ища утешения. Крепко обняв ее, Син почувствовал, что она дрожит. Калли ничего не говорила, но он понимал ее мысли. В одну ночь из-за одного глупого поступка она потеряла сразу брата и дядю. И Сину оставалось только молиться, чтобы она не потеряла и весь свой клан.
   — Брейден, — тихо обратился он к брату, — мне нужно послать сообщение Генриху. Ты можешь переодеться в мою одежду и доставить его?
   — Да.
   Син наклонил голову в знак благодарности, и то, что он увидел в глазах Калли, обожгло его. Она была убита горем и напугана.
   — Вы намерены отдать им Дермота. — Это было произнесенное шепотом утверждение.
   — Генрих потребует, чтобы виновный предстал перед ним. Он не допустит, чтобы такие нападения оставались безнаказанными. Это было покушение на его жизнь, и при этом погибло много людей. Если он ничего не предпримет, то его будут считать слабым и безответственным. Это две веши, которые не может позволить себе король, отстаивающий свой трон.
   — Я понимаю. — Калли сильно дрожала, но слез у нее уже не было. — Мне нужно поговорить с Дермотом.
   Син проводил ее печальным взглядом и отправился писать послание Генриху, пока Брейден переодевался в одежду английского рыцаря.
   Син понимал, что с каждым словом, которое он пишет Генриху, он все больше отдаляется от своей жены. Она могла сказать, что все понимает, но ей приходилось выбирать между братом и мужем: мужем, которого она едва знала, и братом, которого любила почти два десятка лет. Конечно, не у всех братьев и сестер хорошие отношения, но Калли и Дермот любили друг друга — почти так же, как он сам и его братья. Несмотря на то что расстояние и время разделили Сина и его братьев, они всегда беспокоились друг о друге.
   «Через некоторое время она меня возненавидит за это», — решил Син. Тяжело вздохнув, он разорвал письмо и быстро написал другое. В душе он знал, что должен сделать, и это был единственный способ увидеть Калли счастливой.

Глава 17

   Калли поразило, что Син сразу же не отправил ее брата к королю, но утром она поняла, почему он поступил так.
   Генрих, его гвардия и все англичане, которые проживали в Оксли, расположились лагерем за стенами ее замка. Все ее люди собрались во внутреннем дворе замка, боясь того, что может потребовать английская армия.
   Приказав запереть ворота и всем держать себя в руках, Син оставил Калли, чтобы облачиться в кольчугу. Калли изо всех сил старалась успокоить людей своего клана, но она тоже была напугана, ее била внутренняя дрожь, а сердце бешено стучало.
   Рядом с ней на крыльце замка стояли Брейден, Лахлан, Дермот и Юан.
   — Если не ошибаюсь, там за стенами Генрих? — спросил подошедший к ним Саймон, который был еще немного бледным и слабым.
   — Да, — кивнула Калли, — и он жаждет крови Макнили. — Ее взгляд метнулся к Дермоту, с достоинством стоявшему возле нее и крепко сжимавшему руку Джейми, и ока увидела страх в глазах брата.
   Двери замка отворились, и все присутствующие мгновенно смолкли. Когда Калли обернулась, чтобы узнать, что их так поразило, у нее остановилось сердце: в дверях стоял ее Син, и на нем была накидка ее отца в синюю, зеленую и желтую клетку.
   Значимость этого поступка пронзила Калли, и она почувствовала, как глаза у нее наполняются слезами.
   «Я не буду никому принадлежать».
   Сколько раз Син говорил ей эти слова!
   Но в этот миг он заявил ей о своей верности так, что это потрясло Калли до глубины души. Человек, который не желал никому принадлежать и не желал ничего иметь, сейчас надел цвета ее клана.
   Никогда еще Калли не любила его сильнее, чем в эти минуты. Она встретилась взглядом с мужем, но его непроницаемый взгляд испугал ее больше, чем то, что Генрих пришел к стенам ее замка, чтобы убить Дермота, — Син скрывал от нее свои чувства.
   — Я готов идти, — храбро заявил Дермот.
   — Позволь мне сначала поговорить с Генрихом, — кивнув ему, сказал Син.
   — Думаете, вам удастся уговорить его пощадить Дермота? — полным надежды голосом спросила Морна.
   — Посмотрим, что я смогу сделать. — Подойдя к Калли, он погладил ее по щеке теплой рукой. — Пожелайте мне удачи.
   — Желаю, Син, вы же знаете.
   Склонив голову, он нежно поцеловал Калли в губы, а потом спустился по лестнице и пошел через толпу.
   Калли не шевелилась до тех пор, пока не увидела, как он покинул ее замок через маленькую боковую калитку, а потом побежала к стене, по деревянной лестнице поднялась наверх, сопровождаемая Саймоном, братьями и Макаллистерами, и с замиранием сердца смотрела, как ее муж приближается к своему королю.
   В воздухе повисла тишина, и даже ветер не осмеливался нарушить напряженность этого утра.
   Сделав глубокий вдох, Син окинул взглядом окруживших его английских рыцарей. Некоторые, кого он знал, мрачно смотрели на его одеяние, но ничего не говорили, и он медленно направился к Генриху, который с любопытством рассматривал его.
   — Генрих Плантагенет, король Англии, я, Син Макаллистер из клана Макнили, приветствую вас.
   — Своим нарядом вы стараетесь позабавить нас или разгневать? — Генрих выглядел весьма недовольным.
   — Ни то ни другое, сир. Я здесь для того, чтобы прояснить события прошлой ночи.
   Спустившись со спины лошади, Генрих подошел к Сину, чтобы посторонние не могли подслушать их разговор.
   — Значит, вам уже известно об этом?
   — Да. К сожалению, я узнал слишком поздно и не успел предотвратить бойню.
   Кивнув, Генрих отвел Сина подальше от толпы, и только двое личных телохранителей последовали за ними, правда, держась на расстоянии.
   — Тогда вы знаете, что мы пришли за Рейдером. Выдайте его нам.
   — Я не могу этого сделать.
   Генрих остановился как вкопанный и вопросительно выгнул бровь.
   — Нас подвел слух или вы действительно сказали то, что нам показалось?
   Син выпрямил спину, готовясь выдержать всю тяжесть гнева Генриха.
   — Предводитель клана мертв, он убит в сражении прошлой ночью. Те, кто остался в живых, получили свой урок. Поверьте мне, со стороны людей Макнили больше никогда не будет выступлений против вас.
   — Кто новый предводитель Макнили? — с интересом спросил Генрих.