– Отец сам виноват. С чего это ему вздумалось оставить мне компанию?! Ты же знаешь, Присс, что из меня никудышный директор. Но отец ведь терпеть не мог, когда ему перечат. Я пытался объяснить, но он даже слушать не стал. – P.Л. протянул трясущуюся руку и вцепился в ладонь Присциллы. – Он хотел до конца своей жизни командовать мной, Присс… Как и Лизбет… – Голос его становился все слабее. – Если бы у меня была такая куча денег, Лизбет никогда бы меня не отпустила. И я навсегда остался бы при ней…
По моей спине побежали мурашки. Вот уж действительно ужасная участь. Глядя на Р.Л., я вспомнил об истине, которая начисто вылетела у меня из головы. Помните, о чем я упомянул в самом начале? О чем нельзя забывать, когда становишься детективом?
Не делай поспешных выводов.
Насколько я понимаю, делать выводы о сути человеческой натуры у нас не больше права, чем, скажем, о собачьей сути. Только из того, что большинство людей стремится к успеху, власти и деньгам, еще не следует, что к этому стремятся все без исключения.
– Мы собирались вместе бежать, – прошептала Джолин с мукой во взгляде. – Нас ждала такая прекрасная жизнь!
Теоретически все выглядело не так уж плохо. Джолин с Р.Л. скрываются в теплых краях, где круглый год нежатся на солнышке, а Присцилла остается в Пиджин-Форке и продолжает заправлять на птицефабрике, втихомолку переводя Р.Л. его долю прибыли.
Вот только была бы жизнь с Джолин такой уж прекрасной? Сбежав от Лизбет, как никто умевшей вызвать у человека желание умереть, Р.Л. собирался связать себя с Джолин, способной это желание осуществить. Возможно, я слишком привередлив, но оба варианта не кажутся мне чересчур привлекательными.
Похоже, Р.Л. и сам уже склонялся к подобной мысли. Он взглянул на Джолин, и в глазах его появился холодок, которого прежде там не было.
– Ты солгала мне! Ты хотела не просто их напугать. Ты хотела их убить. Ведь так?
Нетрудно было догадаться, о чем идет речь. Теперь уж не оставалось никаких сомнений, кто стрелял в нас с Присциллой, и неудивительно, что Р.Л. запаниковал, когда услышал об этом происшествии, – он тотчас понял, чьих это рук дело. Видимо, Джолин удалось успокоить его, мол, просто решила нас напугать. И доверчивый Р.Л. поверил.
Но лишь до поры до времени.
Джолин побледнела.
– Я слышала их разговор. – Ее голос вновь перешел в завывания. – Присс собиралась рассказать о нас Хаскеллу, и они бы нас раскусили. Нужно было что-то сделать…
Р.Л. закрыл глаза. Словно больше не мог видеть Джолин. Она схватила его руку.
– Поверь, это был единственный выход! Хаскелл слишком близко к нам подобрался…
Р.Л. вырвал руку. К сожалению, это была та самая рука, в которой засела пуля. С перекошенным от боли лицом, он открыл глаза и окатил Джолин ненавидящим взглядом.
А вскоре заявился Верджил со свитой. Сирены, разумеется, вопили на полную катушку. Шериф не испытывал особой радости от того, что я раскрыл дело вместо него, но повел он себя в высшей степени благородно. А когда на носилках вытаскивали Р.Л., даже пробормотал:
– Хорошая работа.
Примерно так тренер говорит команде противника: «Хорошая игра», после того как его команду втоптали в грязь. Но все-таки он произнес эти слова. А это кое-что да значит.
Присцилла объявила, что поедет вместе с братом. Я поплелся за ней.
– Думаю, ему много не дадут, поскольку он спас тебе жизнь. Да и смертельный удар нанес не он.
Я хотел ее утешить, но результата мои слова не возымели. Присс была сама не своя. Она коротко кивнула мне. И только. Больше она в мою сторону не смотрела.
Пожалуй, на этот раз мне следовало нарушить правило и поспешить с выводами. Но я не стал.
Даже заехав домой и доставив Руби в больницу, я все равно не задался вопросом, почему Присцилла не выйдет и не поговорит со мной. Я решил, что Присс не хочет оставлять брата, да и что я жаждал услышать? «Хорошая работа»? М-да…
На следующей неделе я, как дурак, позвонил Присс на работу под предлогом, что хочу узнать о состоянии Р.Л. И как себя чувствует Руби. Со дня развязки я не видел ни Присциллу, ни ее мать.
Ответила мне Инес. Естественно, я этого ожидал. До меня дошли слухи, что Инес перешла на освободившееся место Джолин, поскольку та не может выполнять секретарские обязанности из тюремной камеры. Я был искренне рад за Инес. Истинные профессионалы не должны сидеть без работы.
Инес сразу же переключила меня на своего нового босса. Присс сообщила то, что я уже и так знал от Верджила, – Р.Л. быстро поправляется. От меня не укрылось, что голос Присциллы звучит как-то странно. Несколько высокопарно. К сожалению, ее тон напомнил мне те времена, когда наша совместная жизнь с несравненной Клодзиллой подходила к завершению. Отстраненность и холод, вот что сквозило в голосе Присс.
– Я чем-то тебя расстроил? – спросил я виновато.
Знакомый вопрос, не правда ли? Вы небось считали, что кто-кто, а детективы таких идиотских вопросов не задают.
– Вовсе нет, – ответила Присс.
Если бы Присс подключили к детектору лжи, это славное устройство тут же перегорело бы. Думаете, я повесил трубку и сказал себе «довольно»? Как же! Я продолжил разговор:
– Мне очень жаль, что так вышло с твоим братом.
И это чистая правда. Мне было искренне жаль, что его ранили. Жаль, что он так поступил. Жаль, что дал себя вовлечь в эту историю.
– Знаешь, – продолжал я с пересохшим горлом, – почему бы нам куда-нибудь не сходить? Может, перекусим вместе? Как ты на это смотришь?
Присцилла с шумом втянула в себя воздух. Словно прикоснулась к чему-то горячему.
– Никак не смотрю, Хаскелл, – ответила она безжизненно.
Вот тут-то я и понял, что, должно быть, являюсь законченным мазохистом. Потому что не прекратил разговор и еще более виновато спросил:
– Но почему?
Не знаю, что я ожидал услышать. Что ей не нравятся мои веснушки и форма носа? Присс вздохнула:
– Послушай, Хаскелл, я бы себя неловко чувствовала, встречаясь с человеком, который упрятал за решетку моего родного брата. Прости.
Теперь наступила моя очередь вздыхать. Похоже, Присс упустила из виду, что я еще и тот человек, который не позволил упрятать за решетку ее родную мать. Ладно, сейчас, наверное, не время поднимать этот вопрос. Тем более что Присс не собиралась давать мне такой возможности.
– Что же, было приятно с тобой поговорить, – сказал я и сделал то, что сделать с самого начала.
Повесил трубку.
Вот так.
Очевидно, Присцилла была из тех людей, что таят обиды даже дольше, чем мой бестолковый пес.
В отличие от Присс Рип все же забыл свою обиду. Вообще-то к тому времени, когда я приехал за Руби, он уже простил меня. Полагаю, именно столько времени ему понадобилось, чтобы установить наличие связи между мною и полной миской еды. Наверняка от столь напряженных умственных усилий у бедняги закружилась голова.
Кстати, снимки Рипа в угрюмом настроении сделали свое дело. Спустя три дня после того как я приляпал фотографии рядом с магазинами, фермер по имени Карл Маркс приволок ко мне в контору здоровенную псину. Да-да, именно так его и звали – Карл Маркс. Посетитель долго и нудно объяснял, что он совсем не тот Карл Маркс, будто его можно было перепутать с тем Карлом Марксом. Судите сами: этот был таким тощим, что комбинезон болтался на нем как на вешалке. К тому же мистер Маркс (фермер) был совершенно лыс и беззуб, но, несмотря на весьма своеобразную внешность и еще более примечательное имя посетителя, я уставился вовсе не на него.
А на собаку, которую он держал на ободранном поводке.
Говорят, у каждого человека где-то в мире есть двойник. По-моему, в отношении собак это наблюдение тоже верно. Этот пес был двойником Рипа. Точной копией.
Внешне, по крайней мере.
А вот в характере имелись существенные отличия.
Например, пес мистера Маркса самостоятельно взобрался по крутым ступеням до самого моего офиса, а чуть позже сделал еще более поразительную вещь. Он по ним спустился!
После того как пес Карла Маркса (фермера) проделал свой потрясающий фокус со ступенями, мы с мистером Марксом отправились к Белинде Ренфроу. И там этот поразительный пес продемонстрировал еще одно отличие от Рипа. Он погнался за утками Белинды, заливаясь оглушительным лаем и истекая слюной. Одним словом, пес оказался настоящим знатоком дичи.
Белинда, похоже, совсем не расстроилась, что на очной ставке с преступником слегка ошиблась.
– Ну надо же! – беззаботно воскликнула она. – Эта чертова собака как две капли воды похожа на вашу.
Она повернулась к мистеру Марксу, на тощем лице которого гуляла широченная беззубая улыбка. К слову сказать, не самое приятное зрелище.
– Тут ведь всякий мог бы ошибиться.
Карл Маркс с готовностью затряс лысой головой. У меня сложилось впечатление, что он охотно бы признал в черном псе хоть самого дьявола в собачьем обличье, если бы за это полагалось пятьдесят долларов.
Которые ему действительно полагались. Я мог бы добавить, что выплаченные Карлу Марксу пятьдесят долларов не включали расходы по доставке самозванца, выдававшего себя за Рипа, в собачий приемник. Так что пришлось заняться этим самому.
Со времени появления двойника Рипа я все жду, когда же Лизбет и Элтон Габбард позвонят мне по поводу разоренного цветника, но они так и не объявились. Полагаю, у Лизбет появилось слишком много забот, чтобы еще беспокоиться о своих тюльпанах.
Все эти дни я то и дело спрашивал себя, оценил ли Рип мои усилия. Я ведь из кожи лез, чтобы его не бросили в каталажку за преступления, которых он не совершал. Но, судя по всему, Рип ни капельки не оценил моей жертвенности. Он по-прежнему лает на меня всякий раз, когда я подъезжаю к дому, и, разумеется, по-прежнему рассчитывает на то, что я буду таскать его по лестнице вверх и вниз. Даже недовольно поскуливает, когда я делаю это слишком медленно. Словно я нерадивый слуга, которого он нанял по недосмотру.
Рип не оценил и кое-чего еще. С тех пор ко мне обратилось четырнадцать человек – вы только вдумайтесь, четырнадцать! – которые приволокли псов черной масти. Большинство этих животных даже отдалено не напоминали Рипа, но их сопровождающие спорили со мной до хрипоты. Основным доводом служило то, что собака потерялась давно и потому я забыл, как она выглядит.
Мельба больше не отвечает на телефонные звонки в моем офисе кратким и недовольным «Да?». Теперь она рявкает в трубку: «Это по поводу собаки?» – и, если ей отвечают утвердительно, выдает тираду, за которую можно смело сажать в тюрьму.
Не могу понять, почему эти люди и собаки все приходят и приходят.
Я снял фотографии Рипа на следующий день после визита мистера Карла Маркса, а с тех пор прошло две недели. Но вчера ко мне в контору вломился четырнадцатый по счету человек с очередным черным псом. На сей раз с карликовым пуделем.
Я так и вытаращился на этого парня. Он стоял передо мной в ковбойских сапогах и широкополой шляпе и вел себя так, словно я отъявленный лгун.
– Вы уверены?! – прорычал ковбой по имени Боб, скребя щетину на подбородке. – Он один в один как на той фотке, что я видел. Та же морда!
Я внимательно посмотрел на собаку. Может, ковбой Боб решил, будто Рип сбежал и сделал себе химическую завивку? А после этого еще и скукожился?
– Это не моя собака, – сообщил я доброжелательно.
Ковбой Боб пару раз моргнул, еще немного поскреб подбородок, после чего не нашел ничего лучше, как попытаться заставить меня оплатить ему дорогу.
– Что же это такое, – недовольно сказал он. – Я ведь проехал целых двадцать пять миль, чтобы вы могли взглянуть на эту собаку! Не грех бы и раскошелиться.
Надеюсь, вы догадались, что я ему ответил.
По моей спине побежали мурашки. Вот уж действительно ужасная участь. Глядя на Р.Л., я вспомнил об истине, которая начисто вылетела у меня из головы. Помните, о чем я упомянул в самом начале? О чем нельзя забывать, когда становишься детективом?
Не делай поспешных выводов.
Насколько я понимаю, делать выводы о сути человеческой натуры у нас не больше права, чем, скажем, о собачьей сути. Только из того, что большинство людей стремится к успеху, власти и деньгам, еще не следует, что к этому стремятся все без исключения.
– Мы собирались вместе бежать, – прошептала Джолин с мукой во взгляде. – Нас ждала такая прекрасная жизнь!
Теоретически все выглядело не так уж плохо. Джолин с Р.Л. скрываются в теплых краях, где круглый год нежатся на солнышке, а Присцилла остается в Пиджин-Форке и продолжает заправлять на птицефабрике, втихомолку переводя Р.Л. его долю прибыли.
Вот только была бы жизнь с Джолин такой уж прекрасной? Сбежав от Лизбет, как никто умевшей вызвать у человека желание умереть, Р.Л. собирался связать себя с Джолин, способной это желание осуществить. Возможно, я слишком привередлив, но оба варианта не кажутся мне чересчур привлекательными.
Похоже, Р.Л. и сам уже склонялся к подобной мысли. Он взглянул на Джолин, и в глазах его появился холодок, которого прежде там не было.
– Ты солгала мне! Ты хотела не просто их напугать. Ты хотела их убить. Ведь так?
Нетрудно было догадаться, о чем идет речь. Теперь уж не оставалось никаких сомнений, кто стрелял в нас с Присциллой, и неудивительно, что Р.Л. запаниковал, когда услышал об этом происшествии, – он тотчас понял, чьих это рук дело. Видимо, Джолин удалось успокоить его, мол, просто решила нас напугать. И доверчивый Р.Л. поверил.
Но лишь до поры до времени.
Джолин побледнела.
– Я слышала их разговор. – Ее голос вновь перешел в завывания. – Присс собиралась рассказать о нас Хаскеллу, и они бы нас раскусили. Нужно было что-то сделать…
Р.Л. закрыл глаза. Словно больше не мог видеть Джолин. Она схватила его руку.
– Поверь, это был единственный выход! Хаскелл слишком близко к нам подобрался…
Р.Л. вырвал руку. К сожалению, это была та самая рука, в которой засела пуля. С перекошенным от боли лицом, он открыл глаза и окатил Джолин ненавидящим взглядом.
А вскоре заявился Верджил со свитой. Сирены, разумеется, вопили на полную катушку. Шериф не испытывал особой радости от того, что я раскрыл дело вместо него, но повел он себя в высшей степени благородно. А когда на носилках вытаскивали Р.Л., даже пробормотал:
– Хорошая работа.
Примерно так тренер говорит команде противника: «Хорошая игра», после того как его команду втоптали в грязь. Но все-таки он произнес эти слова. А это кое-что да значит.
Присцилла объявила, что поедет вместе с братом. Я поплелся за ней.
– Думаю, ему много не дадут, поскольку он спас тебе жизнь. Да и смертельный удар нанес не он.
Я хотел ее утешить, но результата мои слова не возымели. Присс была сама не своя. Она коротко кивнула мне. И только. Больше она в мою сторону не смотрела.
Пожалуй, на этот раз мне следовало нарушить правило и поспешить с выводами. Но я не стал.
Даже заехав домой и доставив Руби в больницу, я все равно не задался вопросом, почему Присцилла не выйдет и не поговорит со мной. Я решил, что Присс не хочет оставлять брата, да и что я жаждал услышать? «Хорошая работа»? М-да…
На следующей неделе я, как дурак, позвонил Присс на работу под предлогом, что хочу узнать о состоянии Р.Л. И как себя чувствует Руби. Со дня развязки я не видел ни Присциллу, ни ее мать.
Ответила мне Инес. Естественно, я этого ожидал. До меня дошли слухи, что Инес перешла на освободившееся место Джолин, поскольку та не может выполнять секретарские обязанности из тюремной камеры. Я был искренне рад за Инес. Истинные профессионалы не должны сидеть без работы.
Инес сразу же переключила меня на своего нового босса. Присс сообщила то, что я уже и так знал от Верджила, – Р.Л. быстро поправляется. От меня не укрылось, что голос Присциллы звучит как-то странно. Несколько высокопарно. К сожалению, ее тон напомнил мне те времена, когда наша совместная жизнь с несравненной Клодзиллой подходила к завершению. Отстраненность и холод, вот что сквозило в голосе Присс.
– Я чем-то тебя расстроил? – спросил я виновато.
Знакомый вопрос, не правда ли? Вы небось считали, что кто-кто, а детективы таких идиотских вопросов не задают.
– Вовсе нет, – ответила Присс.
Если бы Присс подключили к детектору лжи, это славное устройство тут же перегорело бы. Думаете, я повесил трубку и сказал себе «довольно»? Как же! Я продолжил разговор:
– Мне очень жаль, что так вышло с твоим братом.
И это чистая правда. Мне было искренне жаль, что его ранили. Жаль, что он так поступил. Жаль, что дал себя вовлечь в эту историю.
– Знаешь, – продолжал я с пересохшим горлом, – почему бы нам куда-нибудь не сходить? Может, перекусим вместе? Как ты на это смотришь?
Присцилла с шумом втянула в себя воздух. Словно прикоснулась к чему-то горячему.
– Никак не смотрю, Хаскелл, – ответила она безжизненно.
Вот тут-то я и понял, что, должно быть, являюсь законченным мазохистом. Потому что не прекратил разговор и еще более виновато спросил:
– Но почему?
Не знаю, что я ожидал услышать. Что ей не нравятся мои веснушки и форма носа? Присс вздохнула:
– Послушай, Хаскелл, я бы себя неловко чувствовала, встречаясь с человеком, который упрятал за решетку моего родного брата. Прости.
Теперь наступила моя очередь вздыхать. Похоже, Присс упустила из виду, что я еще и тот человек, который не позволил упрятать за решетку ее родную мать. Ладно, сейчас, наверное, не время поднимать этот вопрос. Тем более что Присс не собиралась давать мне такой возможности.
– Что же, было приятно с тобой поговорить, – сказал я и сделал то, что сделать с самого начала.
Повесил трубку.
Вот так.
Очевидно, Присцилла была из тех людей, что таят обиды даже дольше, чем мой бестолковый пес.
В отличие от Присс Рип все же забыл свою обиду. Вообще-то к тому времени, когда я приехал за Руби, он уже простил меня. Полагаю, именно столько времени ему понадобилось, чтобы установить наличие связи между мною и полной миской еды. Наверняка от столь напряженных умственных усилий у бедняги закружилась голова.
Кстати, снимки Рипа в угрюмом настроении сделали свое дело. Спустя три дня после того как я приляпал фотографии рядом с магазинами, фермер по имени Карл Маркс приволок ко мне в контору здоровенную псину. Да-да, именно так его и звали – Карл Маркс. Посетитель долго и нудно объяснял, что он совсем не тот Карл Маркс, будто его можно было перепутать с тем Карлом Марксом. Судите сами: этот был таким тощим, что комбинезон болтался на нем как на вешалке. К тому же мистер Маркс (фермер) был совершенно лыс и беззуб, но, несмотря на весьма своеобразную внешность и еще более примечательное имя посетителя, я уставился вовсе не на него.
А на собаку, которую он держал на ободранном поводке.
Говорят, у каждого человека где-то в мире есть двойник. По-моему, в отношении собак это наблюдение тоже верно. Этот пес был двойником Рипа. Точной копией.
Внешне, по крайней мере.
А вот в характере имелись существенные отличия.
Например, пес мистера Маркса самостоятельно взобрался по крутым ступеням до самого моего офиса, а чуть позже сделал еще более поразительную вещь. Он по ним спустился!
После того как пес Карла Маркса (фермера) проделал свой потрясающий фокус со ступенями, мы с мистером Марксом отправились к Белинде Ренфроу. И там этот поразительный пес продемонстрировал еще одно отличие от Рипа. Он погнался за утками Белинды, заливаясь оглушительным лаем и истекая слюной. Одним словом, пес оказался настоящим знатоком дичи.
Белинда, похоже, совсем не расстроилась, что на очной ставке с преступником слегка ошиблась.
– Ну надо же! – беззаботно воскликнула она. – Эта чертова собака как две капли воды похожа на вашу.
Она повернулась к мистеру Марксу, на тощем лице которого гуляла широченная беззубая улыбка. К слову сказать, не самое приятное зрелище.
– Тут ведь всякий мог бы ошибиться.
Карл Маркс с готовностью затряс лысой головой. У меня сложилось впечатление, что он охотно бы признал в черном псе хоть самого дьявола в собачьем обличье, если бы за это полагалось пятьдесят долларов.
Которые ему действительно полагались. Я мог бы добавить, что выплаченные Карлу Марксу пятьдесят долларов не включали расходы по доставке самозванца, выдававшего себя за Рипа, в собачий приемник. Так что пришлось заняться этим самому.
Со времени появления двойника Рипа я все жду, когда же Лизбет и Элтон Габбард позвонят мне по поводу разоренного цветника, но они так и не объявились. Полагаю, у Лизбет появилось слишком много забот, чтобы еще беспокоиться о своих тюльпанах.
Все эти дни я то и дело спрашивал себя, оценил ли Рип мои усилия. Я ведь из кожи лез, чтобы его не бросили в каталажку за преступления, которых он не совершал. Но, судя по всему, Рип ни капельки не оценил моей жертвенности. Он по-прежнему лает на меня всякий раз, когда я подъезжаю к дому, и, разумеется, по-прежнему рассчитывает на то, что я буду таскать его по лестнице вверх и вниз. Даже недовольно поскуливает, когда я делаю это слишком медленно. Словно я нерадивый слуга, которого он нанял по недосмотру.
Рип не оценил и кое-чего еще. С тех пор ко мне обратилось четырнадцать человек – вы только вдумайтесь, четырнадцать! – которые приволокли псов черной масти. Большинство этих животных даже отдалено не напоминали Рипа, но их сопровождающие спорили со мной до хрипоты. Основным доводом служило то, что собака потерялась давно и потому я забыл, как она выглядит.
Мельба больше не отвечает на телефонные звонки в моем офисе кратким и недовольным «Да?». Теперь она рявкает в трубку: «Это по поводу собаки?» – и, если ей отвечают утвердительно, выдает тираду, за которую можно смело сажать в тюрьму.
Не могу понять, почему эти люди и собаки все приходят и приходят.
Я снял фотографии Рипа на следующий день после визита мистера Карла Маркса, а с тех пор прошло две недели. Но вчера ко мне в контору вломился четырнадцатый по счету человек с очередным черным псом. На сей раз с карликовым пуделем.
Я так и вытаращился на этого парня. Он стоял передо мной в ковбойских сапогах и широкополой шляпе и вел себя так, словно я отъявленный лгун.
– Вы уверены?! – прорычал ковбой по имени Боб, скребя щетину на подбородке. – Он один в один как на той фотке, что я видел. Та же морда!
Я внимательно посмотрел на собаку. Может, ковбой Боб решил, будто Рип сбежал и сделал себе химическую завивку? А после этого еще и скукожился?
– Это не моя собака, – сообщил я доброжелательно.
Ковбой Боб пару раз моргнул, еще немного поскреб подбородок, после чего не нашел ничего лучше, как попытаться заставить меня оплатить ему дорогу.
– Что же это такое, – недовольно сказал он. – Я ведь проехал целых двадцать пять миль, чтобы вы могли взглянуть на эту собаку! Не грех бы и раскошелиться.
Надеюсь, вы догадались, что я ему ответил.