– Разумеется, нет, мистер Блевинс. Хороший секретарь никогда не подслушивает. – Она вытащила карандаш из пучка на голове, внимательно посмотрела на него и засунула обратно. – Кроме того, дверь была закрыта. – Тут до нее дошло, к чему все эти вопросы, и она поспешно добавила: – Но мне было слышно, что они там оба. То есть я не могла разобрать, о чем они говорили, но я ясно слышала голоса обоих.
Я кивнул, и Инес поспешила продолжить, тревожно глянув на Присциллу:
– После ухода Р.Л. в кабинет к мистеру Вандеверту заходила Джолин с ежедневным отчетом.
– С ежедневным отчетом о состоянии дел?
Я тут же пожалел о своем вопросе, ибо секретарша пустилась в нудные объяснения, как следует подсчитывать убиенных бройлеров. И как эти самые бесчисленные бройлеры выглядят на графиках. Инес раскраснелась, глаза ее сверкали, словно она излагала не скучнейшую вещь на свете, а эпос о куриных судьбах. «Сага о Форсайтах» бройлерного мира. Должно быть, у этой женщины нет других забот в жизни.
– Сколько времени, по вашему мнению, провела там Джолин? – перебил я ее.
Как ни странно, Инес еще больше покраснела и уткнула взгляд в пол.
– О, всего несколько минут. Никто из женщин не задерживался подолгу в кабинете, потому что мистер Вандеверт вел себя… несколько фамильярно.
Последнее слово она прошептала. Лицо Инес выглядело так, словно она изгваздалась в румянах. Впалые щеки, острый нос и острый подбородок так и пламенели.
Должно быть, вид у меня был довольно глупый, потому что Инес нетерпеливо дернула плечом, будто выдала сокровенные секреты человеку, который ни бельмеса не смыслит в этой грешной жизни.
– Джейкоб Вандеверт вел себя с дамами несколько фамильярно. – Ее впалые щеки напоминали подвядшие помидоры. – Если вы понимаете, что я имею в виду.
Судя по тону, она считала меня полным кретином. Но я все прекрасно понял: Инес хотела сказать, что Джейкоб был старикашкой с грязными мыслями.
Я глянул на Присциллу. Похоже, для нее это не было новостью. Серые глаза спокойно встретились с моими, словно говорили: «Этот человек был полным дерьмом».
Согласитесь, было от чего удивиться. В конце концов, Джейкоб мертв, и кроме того, он был ее отцом. Разумеется, Присциллу трудно назвать папенькиной дочкой, но и Джейкоб не производил впечатления любящего папаши.
Инес подалась ко мне и доверительно прошептала:
– Как вы думаете, почему я перестала пользоваться косметикой? – Она вздернула бровки, словно ожидая ответа.
Для меня ответ был очевиден – потому что косметика вряд ли помогла бы, напрасная трата денег. Но я промолчал. Не сказал ни словечка.
К счастью, Инес, похоже, не умела читать мысли.
– Потому что выглядеть привлекательно было небезопасно! – торжествующе воскликнула она.
Неужто бедняга и впрямь считает, что стоило ей прибегнуть к услугам теней и помады, и Джейкоб потерял бы голову? Глядя на узкое лицо, нос-бритву и темные глазки-пуговки, я решил, что Инес заблуждается самым прискорбным образом. А еще я решил, что, вероятно, не стоит развивать эту тему.
– Когда Джолин вышла из кабинета, вы ничего не слышали?
– Я слышала голос Джейкоба, когда там была Джолин. Я не могла различить, о чем он говорит, но вполне отчетливо слышала его голос. После этого, около трех часов, я отправилась на перерыв.
Если секретарша говорит правду, то получается, что до трех часов Джейкоб был жив.
Инес сунула нос в стакан с кока-колой, всем своим видом показывая, что больше ей нечего сказать. Однако она пропустила довольно большой кусок от трех часов и до того момента, когда мы с Присциллой вошли в кабинет и обнаружили тело Джейкоба. Я ждал. Но дождался только, что она вынула нос из стакана с кока-колой и недовольно уставилась на меня.
– А вернувшись с перерыва, вы что-нибудь слышали?
Инес посмотрела на Присциллу.
– Ну…
Для женщины, которая пять минут назад вопила как недорезанная сирена, она сейчас говорила слишком тихо.
– Да? – ободряюще сказал я.
– Ну… – протянула Инес, все еще глядя на Присс.
Может, пойти порасспросить Джейкоба? Глядишь, пользы больше будет.
– Послушайте, сегодня днем к Джейкобу никто не заходил?
Румянец Инес приобрел багровый оттенок.
– Ну, был один человек. Но это совсем ничего не значит. Она даже мухи не обидит…
Хорошо. Очень хорошо. Буду иметь это в виду. Я подался вперед.
– Так кто не обидит мухи? Вид у Инес был разнесчастный.
– Руби.
– Мама?! – изумленно выдохнула Присцилла. – Мама сегодня заходила?
Это становилось интересным. Женщина, которую Джейкоб бросил после многолетнего брака? Сегодня днем к Джейкобу заходила Руби Вандеверт? Может, я спешил с выводами, но мне казалось, что Инес права. Мухи Руби и в самом деле не обидит, но своего бывшего муженька без колебаний отправила бы к праотцам при помощи той самой бронзовой курицы, которую подарила ему на Рождество.
Видимо, мои мысли отразились на лице, поскольку Инес и Присцилла заговорили одновременно:
– Постой, Хаскелл, мама не могла такого сделать…
– Руби пробыла там всего несколько минут, мистер Блевинс, – чирикнула Инес. – Всего несколько минуток. Самую малость.
Я поднял руку:
– Послушайте, я никого ни в чем не обвиняю. Просто хочу знать, когда она заходила. Вот и все.
– Вскоре после четырех, – прошептала Инес едва слышно, опустив глаза. – Но говорю вам, мы с Руби дружим тридцать лет. Она самый хороший, самый милый, самый добрый человек, какого я только встречала.
Думаю, не об одном убийце можно сказать то же самое. Тем не менее я кивнул.
– Вы случайно не слышали, о чем Руби беседовала с Джейкобом?
Инес выглядела так, словно я дал ей пощечину. Взгляд ее почему-то скользнул в сторону «Справочника секретаря», словно в этом увесистом томе содержался ответ, как действовать в подобной ситуации. На мгновение мне показалось, что она действительно схватит книгу и примется лихорадочно листать, искренне надеясь найти между «Разговором по телефону» и «Обработкой деловой корреспонденции» главу «Как отвечать на вопросы в случае убийства начальника». Такие происшествия ведь случаются сплошь и рядом.
Наконец Инес перестала пялиться на «Справочник секретаря», шумно вздохнула и посмотрела на меня.
– Ну…
– Да-да?
– Ну…
Господи, только не все сначала! Я уже почти жалел, что Присцилла ей не врезала. Подавшись вперед и попытавшись придать голосу утешительные нотки, я засюсюкал:
– Послушайте, вам все равно придется рассказать об этом разговоре. Либо мне, либо шерифу.
Инес выдернула из головы карандаш, снова подвергла его тщательному осмотру и яростно сунула обратно, но от волнения у нее, должно быть, сбился прицел, и карандаш едва не воткнулся в ухо.
Я сделал вид, будто ничего не заметил.
Водворив наконец карандаш в пучок и, по счастью, сохранив слух, Инес забормотала:
– Мистер Блевинс, я… я не могу пойти к шерифу. Там у него полно нехороших людей. Пьяницы. Хулиганы. И прочие подонки.
Остается надеяться, что она не станет говорить этих слов в присутствии Верджила. Он наверняка обидится и уж точно подумает, что это я ее настропалил.
В последний раз взглянув на Присс, Инес испустила тяжкий вздох:
– Я… действительно слышала одну крохотную, малюсенькую, коротенькую фразу.
– Да?
– Когда Руби вошла в кабинет Джейкоба, я услышала, как она сказала: «Я не позволю, чтобы это сошло тебе с рук!»
Присцилла смертельно побледнела.
– Хаскелл, это ничего не значит! Это ровным счетом ничего не значит!
Разумеется, не значит. Точно так же гигантское облако в форме гриба не значит, что где-то рядом взорвалась атомная бомба. Ясное дело.
Я порылся в мозгу и обнаружил там еще один вопрос:
– Что на это ответил Джейкоб?
Глаза Инес снова метнулись к «Справочнику секретаря».
– Ну… в том-то все и дело. Я не слышала, чтобы Джейкоб что-нибудь говорил, когда там была Руби.
Я вздернул бровь:
– Совсем ничего?
Инес виновато пожала плечами:
– Так ведь Руби закрыла дверь. Да я все равно не слушала.
Как же! Бывшая жена начальника врывается в его кабинет, а секретарша как ни в чем не бывало продолжает читать свой «Справочник»? Неужто она думает, что я ей поверю? Да Мельба на ее месте распласталась бы на полу, просунула ухо в щель под дверью и скорее умерла, но услышала, что творится у шефа.
Лицо Инес исказилось: она наконец-то осознала, как оборачивается дело для ее подруги Руби.
– Может, Джейкоб говорил совсем тихо? И поэтому я его не слышала?
Ага. Но возможно, всего лишь возможно, что Джейкоб вовсе ничего не говорил. По крайней мере после того, как его бывшая жена взялась за бронзовую курицу.
Глава шестая
Я кивнул, и Инес поспешила продолжить, тревожно глянув на Присциллу:
– После ухода Р.Л. в кабинет к мистеру Вандеверту заходила Джолин с ежедневным отчетом.
– С ежедневным отчетом о состоянии дел?
Я тут же пожалел о своем вопросе, ибо секретарша пустилась в нудные объяснения, как следует подсчитывать убиенных бройлеров. И как эти самые бесчисленные бройлеры выглядят на графиках. Инес раскраснелась, глаза ее сверкали, словно она излагала не скучнейшую вещь на свете, а эпос о куриных судьбах. «Сага о Форсайтах» бройлерного мира. Должно быть, у этой женщины нет других забот в жизни.
– Сколько времени, по вашему мнению, провела там Джолин? – перебил я ее.
Как ни странно, Инес еще больше покраснела и уткнула взгляд в пол.
– О, всего несколько минут. Никто из женщин не задерживался подолгу в кабинете, потому что мистер Вандеверт вел себя… несколько фамильярно.
Последнее слово она прошептала. Лицо Инес выглядело так, словно она изгваздалась в румянах. Впалые щеки, острый нос и острый подбородок так и пламенели.
Должно быть, вид у меня был довольно глупый, потому что Инес нетерпеливо дернула плечом, будто выдала сокровенные секреты человеку, который ни бельмеса не смыслит в этой грешной жизни.
– Джейкоб Вандеверт вел себя с дамами несколько фамильярно. – Ее впалые щеки напоминали подвядшие помидоры. – Если вы понимаете, что я имею в виду.
Судя по тону, она считала меня полным кретином. Но я все прекрасно понял: Инес хотела сказать, что Джейкоб был старикашкой с грязными мыслями.
Я глянул на Присциллу. Похоже, для нее это не было новостью. Серые глаза спокойно встретились с моими, словно говорили: «Этот человек был полным дерьмом».
Согласитесь, было от чего удивиться. В конце концов, Джейкоб мертв, и кроме того, он был ее отцом. Разумеется, Присциллу трудно назвать папенькиной дочкой, но и Джейкоб не производил впечатления любящего папаши.
Инес подалась ко мне и доверительно прошептала:
– Как вы думаете, почему я перестала пользоваться косметикой? – Она вздернула бровки, словно ожидая ответа.
Для меня ответ был очевиден – потому что косметика вряд ли помогла бы, напрасная трата денег. Но я промолчал. Не сказал ни словечка.
К счастью, Инес, похоже, не умела читать мысли.
– Потому что выглядеть привлекательно было небезопасно! – торжествующе воскликнула она.
Неужто бедняга и впрямь считает, что стоило ей прибегнуть к услугам теней и помады, и Джейкоб потерял бы голову? Глядя на узкое лицо, нос-бритву и темные глазки-пуговки, я решил, что Инес заблуждается самым прискорбным образом. А еще я решил, что, вероятно, не стоит развивать эту тему.
– Когда Джолин вышла из кабинета, вы ничего не слышали?
– Я слышала голос Джейкоба, когда там была Джолин. Я не могла различить, о чем он говорит, но вполне отчетливо слышала его голос. После этого, около трех часов, я отправилась на перерыв.
Если секретарша говорит правду, то получается, что до трех часов Джейкоб был жив.
Инес сунула нос в стакан с кока-колой, всем своим видом показывая, что больше ей нечего сказать. Однако она пропустила довольно большой кусок от трех часов и до того момента, когда мы с Присциллой вошли в кабинет и обнаружили тело Джейкоба. Я ждал. Но дождался только, что она вынула нос из стакана с кока-колой и недовольно уставилась на меня.
– А вернувшись с перерыва, вы что-нибудь слышали?
Инес посмотрела на Присциллу.
– Ну…
Для женщины, которая пять минут назад вопила как недорезанная сирена, она сейчас говорила слишком тихо.
– Да? – ободряюще сказал я.
– Ну… – протянула Инес, все еще глядя на Присс.
Может, пойти порасспросить Джейкоба? Глядишь, пользы больше будет.
– Послушайте, сегодня днем к Джейкобу никто не заходил?
Румянец Инес приобрел багровый оттенок.
– Ну, был один человек. Но это совсем ничего не значит. Она даже мухи не обидит…
Хорошо. Очень хорошо. Буду иметь это в виду. Я подался вперед.
– Так кто не обидит мухи? Вид у Инес был разнесчастный.
– Руби.
– Мама?! – изумленно выдохнула Присцилла. – Мама сегодня заходила?
Это становилось интересным. Женщина, которую Джейкоб бросил после многолетнего брака? Сегодня днем к Джейкобу заходила Руби Вандеверт? Может, я спешил с выводами, но мне казалось, что Инес права. Мухи Руби и в самом деле не обидит, но своего бывшего муженька без колебаний отправила бы к праотцам при помощи той самой бронзовой курицы, которую подарила ему на Рождество.
Видимо, мои мысли отразились на лице, поскольку Инес и Присцилла заговорили одновременно:
– Постой, Хаскелл, мама не могла такого сделать…
– Руби пробыла там всего несколько минут, мистер Блевинс, – чирикнула Инес. – Всего несколько минуток. Самую малость.
Я поднял руку:
– Послушайте, я никого ни в чем не обвиняю. Просто хочу знать, когда она заходила. Вот и все.
– Вскоре после четырех, – прошептала Инес едва слышно, опустив глаза. – Но говорю вам, мы с Руби дружим тридцать лет. Она самый хороший, самый милый, самый добрый человек, какого я только встречала.
Думаю, не об одном убийце можно сказать то же самое. Тем не менее я кивнул.
– Вы случайно не слышали, о чем Руби беседовала с Джейкобом?
Инес выглядела так, словно я дал ей пощечину. Взгляд ее почему-то скользнул в сторону «Справочника секретаря», словно в этом увесистом томе содержался ответ, как действовать в подобной ситуации. На мгновение мне показалось, что она действительно схватит книгу и примется лихорадочно листать, искренне надеясь найти между «Разговором по телефону» и «Обработкой деловой корреспонденции» главу «Как отвечать на вопросы в случае убийства начальника». Такие происшествия ведь случаются сплошь и рядом.
Наконец Инес перестала пялиться на «Справочник секретаря», шумно вздохнула и посмотрела на меня.
– Ну…
– Да-да?
– Ну…
Господи, только не все сначала! Я уже почти жалел, что Присцилла ей не врезала. Подавшись вперед и попытавшись придать голосу утешительные нотки, я засюсюкал:
– Послушайте, вам все равно придется рассказать об этом разговоре. Либо мне, либо шерифу.
Инес выдернула из головы карандаш, снова подвергла его тщательному осмотру и яростно сунула обратно, но от волнения у нее, должно быть, сбился прицел, и карандаш едва не воткнулся в ухо.
Я сделал вид, будто ничего не заметил.
Водворив наконец карандаш в пучок и, по счастью, сохранив слух, Инес забормотала:
– Мистер Блевинс, я… я не могу пойти к шерифу. Там у него полно нехороших людей. Пьяницы. Хулиганы. И прочие подонки.
Остается надеяться, что она не станет говорить этих слов в присутствии Верджила. Он наверняка обидится и уж точно подумает, что это я ее настропалил.
В последний раз взглянув на Присс, Инес испустила тяжкий вздох:
– Я… действительно слышала одну крохотную, малюсенькую, коротенькую фразу.
– Да?
– Когда Руби вошла в кабинет Джейкоба, я услышала, как она сказала: «Я не позволю, чтобы это сошло тебе с рук!»
Присцилла смертельно побледнела.
– Хаскелл, это ничего не значит! Это ровным счетом ничего не значит!
Разумеется, не значит. Точно так же гигантское облако в форме гриба не значит, что где-то рядом взорвалась атомная бомба. Ясное дело.
Я порылся в мозгу и обнаружил там еще один вопрос:
– Что на это ответил Джейкоб?
Глаза Инес снова метнулись к «Справочнику секретаря».
– Ну… в том-то все и дело. Я не слышала, чтобы Джейкоб что-нибудь говорил, когда там была Руби.
Я вздернул бровь:
– Совсем ничего?
Инес виновато пожала плечами:
– Так ведь Руби закрыла дверь. Да я все равно не слушала.
Как же! Бывшая жена начальника врывается в его кабинет, а секретарша как ни в чем не бывало продолжает читать свой «Справочник»? Неужто она думает, что я ей поверю? Да Мельба на ее месте распласталась бы на полу, просунула ухо в щель под дверью и скорее умерла, но услышала, что творится у шефа.
Лицо Инес исказилось: она наконец-то осознала, как оборачивается дело для ее подруги Руби.
– Может, Джейкоб говорил совсем тихо? И поэтому я его не слышала?
Ага. Но возможно, всего лишь возможно, что Джейкоб вовсе ничего не говорил. По крайней мере после того, как его бывшая жена взялась за бронзовую курицу.
Глава шестая
Инес затравленно озиралась.
– То, что я не слышала, как Джейкоб говорил с Руби, еще ничего не значит.
Присс возмущенно подхватила:
– Одна только мысль, что моя мать… Честное слово, Хаскелл, тебе надо с ней познакомиться. Тогда ты поймешь, что она никогда…
Неплохая мысль. С Руби и в самом деле стоит поскорее познакомиться.
Присцилла продолжала петь дифирамбы своей родительнице, а Инес, приоткрыв рот, внимала ей. Внезапно лицо секретарши просияло.
– Мистер Блевинс! – воскликнула Инес, перебив разошедшуюся Присс. – Руби провела в кабинете всего несколько минут. Думаю, у нее не было времени, чтобы… чтобы…
Видимо, у нее не нашлось сил, чтобы описать процедуру, проделанную с Джейкобом. Особенно без помощи «Справочника секретаря».
Сколько, по ее мнению, нужно времени, чтобы ударить человека курицей по голове и всадить в него нож? Не могу утверждать, что засекал время, но мне кажется, это не очень длительный процесс.
Похоже, сообразив, что ее довод не выдерживает критики, Инес быстро сглотнула и поспешно продолжила:
– И когда Руби вышла, она не выглядела расстроенной. По крайней мере, не очень.
Я прищурился. Не очень, значит? Так-так…
– И в какой же степени она была расстроена?
Я постарался произнести это как можно небрежнее, но, наверное, не слишком преуспел. Мои глаза встретились с серыми глазами Присциллы. Счастье во взгляде Присс отнюдь не било ключом.
Инес неопределенно взмахнула прозрачной ручкой:
– По-моему, Руби немножко нервничала. Но у нее имелись на то веские основания.
Согласен. Вряд ли можно сохранить полное спокойствие, пристукнув собственного муженька, пусть и бывшего.
Инес сообразила, как ее слова можно интерпретировать, и глаза ее расширились от ужаса.
– Нет-нет, – залопотала она, – я хочу сказать, что Руби нервничала, потому что не могла найти ключи от машины.
А-а, все понятно. Когда я потерял ключи от машины, то едва не умер от злости. Правда, нормальная реакция?
Пучок на голове Инес выразительно затрясся.
– Я точно знаю, что она их потеряла, потому что Руби некоторое время стояла перед моим столом и рылась в сумочке.
Бровки секретарши запятыми взлетели вверх, словно вторя своей хозяйке.
Не могу сказать, что я клюнула на уловку Инес. То, что Руби изображала поиски ключей, еще не означает, что эти самые ключи действительно пропали. Если вам нужно сделать вид, будто у вас пропали ключи, вы, само собой разумеется, начинаете рыться в карманах и сумках.
Инес уверенно продолжила:
– Наконец Руби решила, что забыла их в машине. Мы вместе вышли и направились к стоянке.
Лицо Присциллы просветлело.
– Так они оказались в машине?
Инес отвела взгляд:
– Не совсем так. Как только мы дошли до стоянки, Руби нашла ключи в одном из карманов.
Присцилла помрачнела. Очевидно, подумала о том же, о чем и я. Что это выглядит не слишком правдоподобно. Были все основания полагать, что Руби выдумала историю с пропавшими ключами, дабы объяснить свое волнение, а заодно на несколько минут увести Инес из приемной Джейкоба. Ведь тогда кто угодно мог войти незамеченным к Джейкобу, звездануть его курицей и так же незаметно улизнуть.
Я взглянул на Инес:
– Вам это не кажется странным? Что Руби вдруг нашла ключи?
Инес посмотрела на меня так, словно я говорил на иностранном языке.
– Руби? Нет, конечно! Может, для кого-нибудь другого это и было бы странным, но не для Руби. Она всегда все забывает. – Подавшись ко мне, Инес понизила голос: – Мистер Блевинс, Руби немного… – Секретарша замялась и глянула на Присс, словно не желая плохо отзываться о подруге в присутствии ее дочери. – Руби несколько легкомысленна. Она… она…
Думаю, Инес хотела сказать «совершенно чокнутая». Присс, как ни странно, нисколько не обиделась – видимо, подобная репутация ее матери была в городе притчей во языцех.
– Это правда, Хаскелл! Мама никогда бы не смогла продумать такое заранее. Боже, да если бы мама захотела совершить убийство, она забыла бы дома орудие преступления! Да она своего имени не вспомнит, если ее спросить!
Хотите верьте, хотите нет, но в голосе Присс сквозили умильные нотки. Будто она рассказывала о каком-то трогательном и чрезвычайно симпатичном свойстве.
Я промолчал, хотя, на мой взгляд, эта привлекательная черта характера вполне соответствовала совершенному преступлению. Если вы забываете свое собственное орудие, то приходится довольствоваться тем, что под руку подвернется, например бронзовой курицей и мясницким ножом. Но мне не пришлось ничего объяснять, потому что Присцилла и сама до этого додумалась. Улыбка ее погасла.
Последовало короткое неловкое молчание, которое нарушили яростные звуки: со стороны вестибюля неслась отборная ругань. И звуки эти быстро приближались.
– Да мне плевать, что ты там болтаешь! – орал разъяренный голос. – Я считаю, что мы имеем право получить объяснения. Ему заплатили кучу денег, и на тебе!
В дверном проеме, все в том же сером костюме в полоску, возник Р.Л. Оттолкнув его, в приемную ворвалась Лизбет. В отличие от мужа она успела переодеться, сменив норковую шубку на манто розового цвета, накинутое на алый спортивный костюм, на ногах у нее были чудовищно красные кроссовки. То ли Лизбет одевалась в спешке, то ли решила ввести новую моду. Не раздумывая, она устремилась к нам. Рост у Лизбет и без каблуков был весьма внушительный, а поскольку я мирно сидел на стуле, она показалась мне настоящей великаншей, к тому же разъяренной великаншей. Я поспешно вскочил, откуда-то из глубины желудка поднималось недоброе предчувствие.
Бетонные кудряшки Лизбет по-прежнему хранили неподвижность, правда, сейчас они были немного встопорщены, словно она часа два бежала против ветра. Глаза напоминали две пули, готовые в любую секунду поразить противника.
– И что теперь вы скажете в свое оправдание?!
Я тупо уставился на нее, не понимая, о чем речь. Неужто Лизбет вообразила, будто я имею отношение к смерти ее свекра? И собирается выбить из меня признание? Да, так просто ответ не найдешь, но Лизбет, видимо, не собиралась ждать.
– Разве вас не наняли телохранителем? – вопросила она.
Тон можно было определить как «Королева Елизавета допрашивает дворцовую гвардию».
– Да, конечно, – промямлил я, – но только телохранителем Присциллы.
Я со значением покосился в сторону своей подопечной. Как все могли убедиться, Присцилла была цела и невредима. Так чем же недовольна эта фурия?
Лизбет не стала держать меня в неведении. Она подбоченилась.
– Так вы вбили себе в голову, будто Джейкоб нанял вас охранять Присс, а его, значит, пусть себе убивают, так, что ли?
Это был удар ниже пояса.
– Постойте-ка, постойте-ка, – быстро проговорил я. – Кто же мог думать, что Джейкобу грозит опасность? Иначе непременно…
Лизбет, конечно же, перебила меня. Впрочем, ничего другого я и не ждал. Традиции есть традиции.
– И вы еще имеете наглость называть себя телохранителем?! – Она фыркнула. – Хотя, если подумать, у вас есть на то основания. Потому что теперь в вашем распоряжении действительно имеется тело, которое надо охранять!
Лизбет расхохоталась и оглядела присутствующих, приглашая насладиться ее шуткой. Тут я не выдержал и шагнул к ней:
– Послушайте, я вовсе не позволял убивать Джейкоба. Я весь день не спускал глаз с Присциллы…
– …пока убивали Джейкоба, – закончила за меня Лизбет.
Вот черт! И почему я оправдываюсь? Да потому, что действительно чувствую себя виноватым в смерти Джейкоба. Его ведь прикончили буквально у меня под носом. Пусть он нанял меня не для того, чтобы охранять ею персону, но Лизбет права. Если бы Джейкоб подозревал, что кто-то собирается его убить, он поручил бы мне и эту работенку.
– По условиям договора…
Лизбет не дала мне закончить. Презрительно мотнув бетонированными локонами, она повернулась к Инес:
– А вы небось собираетесь сказать, что Джейкоб так и не подписал новое завещание?
Думаю, примерно так выглядел пресс-секретарь владельцев «Титаника» на следующий день после того, как судно затонуло. Инес сгорбилась, из-за стола торчали лишь острый нос, серьги-виноградины да пучок с воткнутым в него карандашом.
– Ну… – послышался тихий шелест.
– Что «ну»? – рявкнула Лизбет. – Что еще за ну?!
– Ну… встреча мистера Вандеверта с мистером Габбардом была назначена на завтра.
Шепот Инес был едва различим, но у Лизбет, как я понял, со слухом все в порядке. Лицо под окаменевшими волосами побагровело.
– Я все документы напечатала.
Должно быть, Инес хотела сказать, что ее не в чем упрекнуть. Она сделала все, что в ее силах, чтобы новое завещание было подписано. Но подобная расторопность ничуть не смягчила Лизбет. Она мрачно посмотрела на секретаршу и повернулась к мужу.
– Видишь? – прошипела Лизбет. – Что я тебе говорила? Я знала! Я знала! – На мгновение мне показалось, что сейчас она затопает ногами. – Проклятье! А теперь все останется как было! Проклятье! Проклятье! Проклятье!
Глазки-пули устремились на дверь кабинета Джейкоба.
– А вы уверены, что старикан откинул копыта? Может, он просто притворился мертвяком?
Ну, знаете! Если Джейкоб лишь притворяется, тогда Чарли Чаплин вкупе с Бастером Китоном в подметки ему не годятся.
Лизбет шагнула к кабинету. Долю секунды я испытывал почти неодолимое желание позволить ей ворваться туда и самолично убедиться, что Джейкоб мертв, но в последний миг решил, что не стоит. Такого не заслуживала даже Лизбет. Кроме того, ее сирена гражданской обороны могла превзойти ту, что имелась в распоряжении Инес. Я преградил ей путь.
– Лизбет, вам не следует туда заходить.
Она уставилась на меня, секунд тридцать сверлила взглядом, затем, видимо приняв решение, тряхнула бетонными волосами и повернулась к мужу:
– Хорошо. Иди ты, Р.Л.! Иди и проверь! Может, Хаскелл умеет отличать мертвых от живых не лучше, чем охранять людей.
Вот язва. Надо было все же запустить ее в кабинет да еще запереть за ней дверь.
Однако Р.Л. не пришел в восторг от предложения Лизбет. В последний раз такое выражение на его лице я видел в школе, когда тренер футбольной команды поручил ему держать двухметрового громилу из команды соперника. Открыв рот, Р.Л. смотрел на Лизбет, и кровь медленно отливала от его красивого лица.
– Милая, я понимаю в мертвецах не больше Хаскелла, – прохрипел он. – А Хаскелл профессионал.
По-моему, Р.Л. перепутал меня с судмедэкспертом, но я решил, что сейчас не время вдаваться в дискуссию относительно профессиональных знаний частного детектива.
«Милая» презрительно хмыкнула:
– Чушь! Ты мужчина или нет? Ты сейчас же пойдешь и посмотришь на Джейкоба! Кто знает, вдруг еще не поздно сделать искусственное дыхание. По телевизору такое показывают все время. Может, это надолго и не подействует, но нам много времени не надо. Достаточно, чтобы Джейкоб подписал завещание…
Р.Л. выглядел так, словно это ему скоро понадобится искусственное дыхание. Он тревожно покосился на дверь кабинета, затем повернулся ко мне:
– Хаскелл, ты совершенно уверен?..
Я кивнул. Если Джейкоб не умер, то он, наверное, поставил мировой рекорд по задержке дыхания.
– Да, Р.Л., уверен. Мне очень жаль.
Р.Л., судя по виду, ни о чем не сожалел. На лице его отразилось облегчение. Он повернулся к жене:
– Вот видишь?
Лицо его законной супруги выражало отвращение.
– Нет, не вижу, и ты тоже не видишь! А теперь двигай туда и…
Следовало помочь однокашнику, пока Лизбет силой не втолкнула его в кабинет отца.
– Нам все равно нельзя туда заходить, – веско сказал я. – Шериф велел мне никого не пускать.
Я несколько преувеличил истинные слова Верджила, но выражение лица Р.Л. сообщило мне, что я поступил правильно. На мгновение даже показалось, что Р.Л. рухнет на колени и облобызает мои башмаки. Зато Лизбет выглядела так, словно хотела на деле проверить, действительно ли раны, нанесенные Джейкобу, представляют угрозу жизни. А роль подопытного кролика отводила мне.
Следовало ее отвлечь.
– Пока не приехал шериф, я хотел бы задать несколько вопросов. Вы случайно не знаете, кто мог ненавидеть Джейкоба настолько, что желал ему смерти?
Лизбет посмотрела на меня так, словно я спросил, не знает ли она человека, который не любит Гитлера.
– Вы шутите? – расхохоталась она. – Если у вас найдется пара часов, мы попытаемся перечислить вам все имена.
Присцилла уныло кивнула:
– Наш отец понятия не имел, как завоевывать друзей.
Я бросил взгляд на закрытую дверь кабинета. Похоже, нелегко придется тому, кто возьмется сочинять надгробное слово.
– Что ж, а вы знаете кого-нибудь, кто получал бы выгоду от смерти Джейкоба?
Как ни странно, ответил Р.Л.:
– Нет. Никого.
Взгляд, которым Лизбет наградила мужа, мог если не убить, то покалечить уж точно. Трудно сказать, то ли она рассердилась за то, что он выскочил со своим ответом, то ли по-прежнему испытывала раздражение из-за его упрямого нежелания взглянуть на Джейкоба.
– Чушь! – выдохнула Лизбет. – Одна маленькая жадная шлюшка получила огромную выгоду.
Уточнять, кого она имеет в виду, не было нужды.
– Я хочу сказать, – продолжила Лизбет, полоснув воздух наманикюренными когтями, – что теперь Уилладетта получит денежки, и при этом ей не надо будет терпеть Джейкоба. Не знаю, существует ли лучший мотив для убийства.
Определенный здравый смысл в этих словах, безусловно, имелся. Но она еще не закончила. Теперь Лизбет обратила убийственный взгляд на Присциллу.
– И не будем забывать про Присс! Бог свидетель, смерть Джейкоба – не самый худший для нее исход.
Присс подскочила:
– Эй, что ты хочешь сказать?
Лизбет довольно хихикнула:
– Ровным счетом ничего, дорогуша! Ты ведь теперь отхватишь половину птицефабрики! Да-да, миленькая, небось в глубине души так и прыгаешь от радости.
Серые глаза Присс вновь стали похожими на раскаленную лаву. Сжав кулаки, она шагнула к невестке. Я преградил ей путь.
– Минутку, Присс.
Не знаю, что я собирался делать. Может, я и вешу больше среднестатистической женщины, но Лизбет была почти с меня ростом, а Присцилла, хотя и ниже на полголовы, уже доказала свою превосходную физическую форму, когда мы упражнялись в беготне по коридору. Поэтому никакой уверенности, что удалось бы предотвратить дамскую потасовку, но, к счастью, до этого и не дошло. С улицы донеслись завывания полицейской сирены. Присцилла пару раз недовольно моргнула и отступила назад.
Я облегченно перевел дух. Вряд ли мне удалось бы объяснить Верджилу, с какой стати Присцилла и Лизбет катаются по полу, стараясь выцарапать друг другу глаза.
Заскрипели тормоза – шериф со своей свитой прибыл. Машин, наверное, было штук десять, и, похоже, каждая с включенной сиреной. Черт его знает, зачем они подняли такой шум, ведь не было никакой необходимости спешить – Джейкоб никуда бы от них не делся. Правда, я подозревал, что сирены включили по наущению Верджила. Пусть он не смог предотвратить убийство, зато позаботился о том, чтобы все, включая самого убийцу, знали, что Верджил Минрат взялся за дело.
И что он в ярости.
Когда Верджил ворвался в помещение, на лице его боролись гнев и горе. В новенькой коричневой форме Верджил выглядел бы щеголем, если бы не приличных размеров брюхо, нависавшее над пряжкой ремня. Поэтому Верджил выглядел не столько щеголем, сколько бедолагой, потерпевшим поражение в битве с чипсами и жареной картошкой.
Горе на лице Верджила в конце концов одолело гнев. Впрочем, у нашего шерифа всегда такой вид, будто час назад почил его ближайший родственник. Как правило, кислая мина Верджила не соответствует действительному положению вещей, но в данном случае она была как нельзя кстати. Загорелое лицо Верджила покрыто паутиной морщин, которые углубляются в зависимости от степени меланхолии, и сейчас морщины в уголках рта напоминали каньоны. Редеющие седые волосы были взъерошены так, словно шериф использовал собственную шевелюру в качестве метлы.
– Боже, боже, боже! – простонал он вместо приветствия. – Это ужасно! Просто ужасно!
Спорить с ним никто не стал.
Следом за шерифом в комнату ввалились криминалисты, фотографы, медицинские эксперты и еще куча всякого люду. Хищной стаей они устремились в кабинет. Вся эта толпа спровоцировала у меня приступ воспоминаний. Восемь лет подряд я только и делал, что любовался на трупы и ловил преступников. Изо дня в день. Все это мне настолько опостылело, что однажды я плюнул на Луисвиль, на полицию и вернулся в родной городок, не без оснований рассчитывая, что с трупами покончено раз и навсегда. Как бы не так! И тело Джейкоба наглядно свидетельствовало о моих ошибочных представлениях.
– То, что я не слышала, как Джейкоб говорил с Руби, еще ничего не значит.
Присс возмущенно подхватила:
– Одна только мысль, что моя мать… Честное слово, Хаскелл, тебе надо с ней познакомиться. Тогда ты поймешь, что она никогда…
Неплохая мысль. С Руби и в самом деле стоит поскорее познакомиться.
Присцилла продолжала петь дифирамбы своей родительнице, а Инес, приоткрыв рот, внимала ей. Внезапно лицо секретарши просияло.
– Мистер Блевинс! – воскликнула Инес, перебив разошедшуюся Присс. – Руби провела в кабинете всего несколько минут. Думаю, у нее не было времени, чтобы… чтобы…
Видимо, у нее не нашлось сил, чтобы описать процедуру, проделанную с Джейкобом. Особенно без помощи «Справочника секретаря».
Сколько, по ее мнению, нужно времени, чтобы ударить человека курицей по голове и всадить в него нож? Не могу утверждать, что засекал время, но мне кажется, это не очень длительный процесс.
Похоже, сообразив, что ее довод не выдерживает критики, Инес быстро сглотнула и поспешно продолжила:
– И когда Руби вышла, она не выглядела расстроенной. По крайней мере, не очень.
Я прищурился. Не очень, значит? Так-так…
– И в какой же степени она была расстроена?
Я постарался произнести это как можно небрежнее, но, наверное, не слишком преуспел. Мои глаза встретились с серыми глазами Присциллы. Счастье во взгляде Присс отнюдь не било ключом.
Инес неопределенно взмахнула прозрачной ручкой:
– По-моему, Руби немножко нервничала. Но у нее имелись на то веские основания.
Согласен. Вряд ли можно сохранить полное спокойствие, пристукнув собственного муженька, пусть и бывшего.
Инес сообразила, как ее слова можно интерпретировать, и глаза ее расширились от ужаса.
– Нет-нет, – залопотала она, – я хочу сказать, что Руби нервничала, потому что не могла найти ключи от машины.
А-а, все понятно. Когда я потерял ключи от машины, то едва не умер от злости. Правда, нормальная реакция?
Пучок на голове Инес выразительно затрясся.
– Я точно знаю, что она их потеряла, потому что Руби некоторое время стояла перед моим столом и рылась в сумочке.
Бровки секретарши запятыми взлетели вверх, словно вторя своей хозяйке.
Не могу сказать, что я клюнула на уловку Инес. То, что Руби изображала поиски ключей, еще не означает, что эти самые ключи действительно пропали. Если вам нужно сделать вид, будто у вас пропали ключи, вы, само собой разумеется, начинаете рыться в карманах и сумках.
Инес уверенно продолжила:
– Наконец Руби решила, что забыла их в машине. Мы вместе вышли и направились к стоянке.
Лицо Присциллы просветлело.
– Так они оказались в машине?
Инес отвела взгляд:
– Не совсем так. Как только мы дошли до стоянки, Руби нашла ключи в одном из карманов.
Присцилла помрачнела. Очевидно, подумала о том же, о чем и я. Что это выглядит не слишком правдоподобно. Были все основания полагать, что Руби выдумала историю с пропавшими ключами, дабы объяснить свое волнение, а заодно на несколько минут увести Инес из приемной Джейкоба. Ведь тогда кто угодно мог войти незамеченным к Джейкобу, звездануть его курицей и так же незаметно улизнуть.
Я взглянул на Инес:
– Вам это не кажется странным? Что Руби вдруг нашла ключи?
Инес посмотрела на меня так, словно я говорил на иностранном языке.
– Руби? Нет, конечно! Может, для кого-нибудь другого это и было бы странным, но не для Руби. Она всегда все забывает. – Подавшись ко мне, Инес понизила голос: – Мистер Блевинс, Руби немного… – Секретарша замялась и глянула на Присс, словно не желая плохо отзываться о подруге в присутствии ее дочери. – Руби несколько легкомысленна. Она… она…
Думаю, Инес хотела сказать «совершенно чокнутая». Присс, как ни странно, нисколько не обиделась – видимо, подобная репутация ее матери была в городе притчей во языцех.
– Это правда, Хаскелл! Мама никогда бы не смогла продумать такое заранее. Боже, да если бы мама захотела совершить убийство, она забыла бы дома орудие преступления! Да она своего имени не вспомнит, если ее спросить!
Хотите верьте, хотите нет, но в голосе Присс сквозили умильные нотки. Будто она рассказывала о каком-то трогательном и чрезвычайно симпатичном свойстве.
Я промолчал, хотя, на мой взгляд, эта привлекательная черта характера вполне соответствовала совершенному преступлению. Если вы забываете свое собственное орудие, то приходится довольствоваться тем, что под руку подвернется, например бронзовой курицей и мясницким ножом. Но мне не пришлось ничего объяснять, потому что Присцилла и сама до этого додумалась. Улыбка ее погасла.
Последовало короткое неловкое молчание, которое нарушили яростные звуки: со стороны вестибюля неслась отборная ругань. И звуки эти быстро приближались.
– Да мне плевать, что ты там болтаешь! – орал разъяренный голос. – Я считаю, что мы имеем право получить объяснения. Ему заплатили кучу денег, и на тебе!
В дверном проеме, все в том же сером костюме в полоску, возник Р.Л. Оттолкнув его, в приемную ворвалась Лизбет. В отличие от мужа она успела переодеться, сменив норковую шубку на манто розового цвета, накинутое на алый спортивный костюм, на ногах у нее были чудовищно красные кроссовки. То ли Лизбет одевалась в спешке, то ли решила ввести новую моду. Не раздумывая, она устремилась к нам. Рост у Лизбет и без каблуков был весьма внушительный, а поскольку я мирно сидел на стуле, она показалась мне настоящей великаншей, к тому же разъяренной великаншей. Я поспешно вскочил, откуда-то из глубины желудка поднималось недоброе предчувствие.
Бетонные кудряшки Лизбет по-прежнему хранили неподвижность, правда, сейчас они были немного встопорщены, словно она часа два бежала против ветра. Глаза напоминали две пули, готовые в любую секунду поразить противника.
– И что теперь вы скажете в свое оправдание?!
Я тупо уставился на нее, не понимая, о чем речь. Неужто Лизбет вообразила, будто я имею отношение к смерти ее свекра? И собирается выбить из меня признание? Да, так просто ответ не найдешь, но Лизбет, видимо, не собиралась ждать.
– Разве вас не наняли телохранителем? – вопросила она.
Тон можно было определить как «Королева Елизавета допрашивает дворцовую гвардию».
– Да, конечно, – промямлил я, – но только телохранителем Присциллы.
Я со значением покосился в сторону своей подопечной. Как все могли убедиться, Присцилла была цела и невредима. Так чем же недовольна эта фурия?
Лизбет не стала держать меня в неведении. Она подбоченилась.
– Так вы вбили себе в голову, будто Джейкоб нанял вас охранять Присс, а его, значит, пусть себе убивают, так, что ли?
Это был удар ниже пояса.
– Постойте-ка, постойте-ка, – быстро проговорил я. – Кто же мог думать, что Джейкобу грозит опасность? Иначе непременно…
Лизбет, конечно же, перебила меня. Впрочем, ничего другого я и не ждал. Традиции есть традиции.
– И вы еще имеете наглость называть себя телохранителем?! – Она фыркнула. – Хотя, если подумать, у вас есть на то основания. Потому что теперь в вашем распоряжении действительно имеется тело, которое надо охранять!
Лизбет расхохоталась и оглядела присутствующих, приглашая насладиться ее шуткой. Тут я не выдержал и шагнул к ней:
– Послушайте, я вовсе не позволял убивать Джейкоба. Я весь день не спускал глаз с Присциллы…
– …пока убивали Джейкоба, – закончила за меня Лизбет.
Вот черт! И почему я оправдываюсь? Да потому, что действительно чувствую себя виноватым в смерти Джейкоба. Его ведь прикончили буквально у меня под носом. Пусть он нанял меня не для того, чтобы охранять ею персону, но Лизбет права. Если бы Джейкоб подозревал, что кто-то собирается его убить, он поручил бы мне и эту работенку.
– По условиям договора…
Лизбет не дала мне закончить. Презрительно мотнув бетонированными локонами, она повернулась к Инес:
– А вы небось собираетесь сказать, что Джейкоб так и не подписал новое завещание?
Думаю, примерно так выглядел пресс-секретарь владельцев «Титаника» на следующий день после того, как судно затонуло. Инес сгорбилась, из-за стола торчали лишь острый нос, серьги-виноградины да пучок с воткнутым в него карандашом.
– Ну… – послышался тихий шелест.
– Что «ну»? – рявкнула Лизбет. – Что еще за ну?!
– Ну… встреча мистера Вандеверта с мистером Габбардом была назначена на завтра.
Шепот Инес был едва различим, но у Лизбет, как я понял, со слухом все в порядке. Лицо под окаменевшими волосами побагровело.
– Я все документы напечатала.
Должно быть, Инес хотела сказать, что ее не в чем упрекнуть. Она сделала все, что в ее силах, чтобы новое завещание было подписано. Но подобная расторопность ничуть не смягчила Лизбет. Она мрачно посмотрела на секретаршу и повернулась к мужу.
– Видишь? – прошипела Лизбет. – Что я тебе говорила? Я знала! Я знала! – На мгновение мне показалось, что сейчас она затопает ногами. – Проклятье! А теперь все останется как было! Проклятье! Проклятье! Проклятье!
Глазки-пули устремились на дверь кабинета Джейкоба.
– А вы уверены, что старикан откинул копыта? Может, он просто притворился мертвяком?
Ну, знаете! Если Джейкоб лишь притворяется, тогда Чарли Чаплин вкупе с Бастером Китоном в подметки ему не годятся.
Лизбет шагнула к кабинету. Долю секунды я испытывал почти неодолимое желание позволить ей ворваться туда и самолично убедиться, что Джейкоб мертв, но в последний миг решил, что не стоит. Такого не заслуживала даже Лизбет. Кроме того, ее сирена гражданской обороны могла превзойти ту, что имелась в распоряжении Инес. Я преградил ей путь.
– Лизбет, вам не следует туда заходить.
Она уставилась на меня, секунд тридцать сверлила взглядом, затем, видимо приняв решение, тряхнула бетонными волосами и повернулась к мужу:
– Хорошо. Иди ты, Р.Л.! Иди и проверь! Может, Хаскелл умеет отличать мертвых от живых не лучше, чем охранять людей.
Вот язва. Надо было все же запустить ее в кабинет да еще запереть за ней дверь.
Однако Р.Л. не пришел в восторг от предложения Лизбет. В последний раз такое выражение на его лице я видел в школе, когда тренер футбольной команды поручил ему держать двухметрового громилу из команды соперника. Открыв рот, Р.Л. смотрел на Лизбет, и кровь медленно отливала от его красивого лица.
– Милая, я понимаю в мертвецах не больше Хаскелла, – прохрипел он. – А Хаскелл профессионал.
По-моему, Р.Л. перепутал меня с судмедэкспертом, но я решил, что сейчас не время вдаваться в дискуссию относительно профессиональных знаний частного детектива.
«Милая» презрительно хмыкнула:
– Чушь! Ты мужчина или нет? Ты сейчас же пойдешь и посмотришь на Джейкоба! Кто знает, вдруг еще не поздно сделать искусственное дыхание. По телевизору такое показывают все время. Может, это надолго и не подействует, но нам много времени не надо. Достаточно, чтобы Джейкоб подписал завещание…
Р.Л. выглядел так, словно это ему скоро понадобится искусственное дыхание. Он тревожно покосился на дверь кабинета, затем повернулся ко мне:
– Хаскелл, ты совершенно уверен?..
Я кивнул. Если Джейкоб не умер, то он, наверное, поставил мировой рекорд по задержке дыхания.
– Да, Р.Л., уверен. Мне очень жаль.
Р.Л., судя по виду, ни о чем не сожалел. На лице его отразилось облегчение. Он повернулся к жене:
– Вот видишь?
Лицо его законной супруги выражало отвращение.
– Нет, не вижу, и ты тоже не видишь! А теперь двигай туда и…
Следовало помочь однокашнику, пока Лизбет силой не втолкнула его в кабинет отца.
– Нам все равно нельзя туда заходить, – веско сказал я. – Шериф велел мне никого не пускать.
Я несколько преувеличил истинные слова Верджила, но выражение лица Р.Л. сообщило мне, что я поступил правильно. На мгновение даже показалось, что Р.Л. рухнет на колени и облобызает мои башмаки. Зато Лизбет выглядела так, словно хотела на деле проверить, действительно ли раны, нанесенные Джейкобу, представляют угрозу жизни. А роль подопытного кролика отводила мне.
Следовало ее отвлечь.
– Пока не приехал шериф, я хотел бы задать несколько вопросов. Вы случайно не знаете, кто мог ненавидеть Джейкоба настолько, что желал ему смерти?
Лизбет посмотрела на меня так, словно я спросил, не знает ли она человека, который не любит Гитлера.
– Вы шутите? – расхохоталась она. – Если у вас найдется пара часов, мы попытаемся перечислить вам все имена.
Присцилла уныло кивнула:
– Наш отец понятия не имел, как завоевывать друзей.
Я бросил взгляд на закрытую дверь кабинета. Похоже, нелегко придется тому, кто возьмется сочинять надгробное слово.
– Что ж, а вы знаете кого-нибудь, кто получал бы выгоду от смерти Джейкоба?
Как ни странно, ответил Р.Л.:
– Нет. Никого.
Взгляд, которым Лизбет наградила мужа, мог если не убить, то покалечить уж точно. Трудно сказать, то ли она рассердилась за то, что он выскочил со своим ответом, то ли по-прежнему испытывала раздражение из-за его упрямого нежелания взглянуть на Джейкоба.
– Чушь! – выдохнула Лизбет. – Одна маленькая жадная шлюшка получила огромную выгоду.
Уточнять, кого она имеет в виду, не было нужды.
– Я хочу сказать, – продолжила Лизбет, полоснув воздух наманикюренными когтями, – что теперь Уилладетта получит денежки, и при этом ей не надо будет терпеть Джейкоба. Не знаю, существует ли лучший мотив для убийства.
Определенный здравый смысл в этих словах, безусловно, имелся. Но она еще не закончила. Теперь Лизбет обратила убийственный взгляд на Присциллу.
– И не будем забывать про Присс! Бог свидетель, смерть Джейкоба – не самый худший для нее исход.
Присс подскочила:
– Эй, что ты хочешь сказать?
Лизбет довольно хихикнула:
– Ровным счетом ничего, дорогуша! Ты ведь теперь отхватишь половину птицефабрики! Да-да, миленькая, небось в глубине души так и прыгаешь от радости.
Серые глаза Присс вновь стали похожими на раскаленную лаву. Сжав кулаки, она шагнула к невестке. Я преградил ей путь.
– Минутку, Присс.
Не знаю, что я собирался делать. Может, я и вешу больше среднестатистической женщины, но Лизбет была почти с меня ростом, а Присцилла, хотя и ниже на полголовы, уже доказала свою превосходную физическую форму, когда мы упражнялись в беготне по коридору. Поэтому никакой уверенности, что удалось бы предотвратить дамскую потасовку, но, к счастью, до этого и не дошло. С улицы донеслись завывания полицейской сирены. Присцилла пару раз недовольно моргнула и отступила назад.
Я облегченно перевел дух. Вряд ли мне удалось бы объяснить Верджилу, с какой стати Присцилла и Лизбет катаются по полу, стараясь выцарапать друг другу глаза.
Заскрипели тормоза – шериф со своей свитой прибыл. Машин, наверное, было штук десять, и, похоже, каждая с включенной сиреной. Черт его знает, зачем они подняли такой шум, ведь не было никакой необходимости спешить – Джейкоб никуда бы от них не делся. Правда, я подозревал, что сирены включили по наущению Верджила. Пусть он не смог предотвратить убийство, зато позаботился о том, чтобы все, включая самого убийцу, знали, что Верджил Минрат взялся за дело.
И что он в ярости.
Когда Верджил ворвался в помещение, на лице его боролись гнев и горе. В новенькой коричневой форме Верджил выглядел бы щеголем, если бы не приличных размеров брюхо, нависавшее над пряжкой ремня. Поэтому Верджил выглядел не столько щеголем, сколько бедолагой, потерпевшим поражение в битве с чипсами и жареной картошкой.
Горе на лице Верджила в конце концов одолело гнев. Впрочем, у нашего шерифа всегда такой вид, будто час назад почил его ближайший родственник. Как правило, кислая мина Верджила не соответствует действительному положению вещей, но в данном случае она была как нельзя кстати. Загорелое лицо Верджила покрыто паутиной морщин, которые углубляются в зависимости от степени меланхолии, и сейчас морщины в уголках рта напоминали каньоны. Редеющие седые волосы были взъерошены так, словно шериф использовал собственную шевелюру в качестве метлы.
– Боже, боже, боже! – простонал он вместо приветствия. – Это ужасно! Просто ужасно!
Спорить с ним никто не стал.
Следом за шерифом в комнату ввалились криминалисты, фотографы, медицинские эксперты и еще куча всякого люду. Хищной стаей они устремились в кабинет. Вся эта толпа спровоцировала у меня приступ воспоминаний. Восемь лет подряд я только и делал, что любовался на трупы и ловил преступников. Изо дня в день. Все это мне настолько опостылело, что однажды я плюнул на Луисвиль, на полицию и вернулся в родной городок, не без оснований рассчитывая, что с трупами покончено раз и навсегда. Как бы не так! И тело Джейкоба наглядно свидетельствовало о моих ошибочных представлениях.