Маккефри Энн. Хрустальная певица [= Певцы Кристаллов]

   Другие были не в лучшем виде и лениво тянулись по одному. Килашандра заказала завтрак и даже не заметила отсутствия некоторых. Даже Рембола. Позднее она решила, что была не в себе от недостатка сна и поэтому утратила обычную наблюдательность. Первым заметил Шиллаун.
   — Килашандра, ты не видела Рембола? Или Мистру? — Мистра была темнокожая девушка, с которой дружил Шиллаун.
   — Проспали? — была немедленная раздражительная реакция Килашандры.
   — Кто может спать при жужжании будильника? Рембола нет в его комнате, И она… совсем пустая.
   — Как, то есть, пустая?
   — У него же были какие-то вещи, когда он приехал. А сейчас их нет.
   Килашандра бросилась в комнату Рембола. Да, как и сказал Шиллаун, она была совершенно пуста и чиста, без какого-либо намека на то, что ее недавно занимали.
   — Где Рембол, бывший жилец этой комнаты? — спросила она громко.
   — В больнице, — ответил бесстрастный голос компьютера.
   — Состояние?
   — Удовлетворительно.
   — А Мистра? — спросил подошедший Шиллаун.
   — В больнице.
   — Состояние.
   — Удовлетворительное.
   — Эй, послушайте, — Бартон отвлек внимание группы, ожидавшей в коридоре. — Каригана тоже пропала.
   Запрещающий красный цвет на ее двери отсутствовал.
   Состояние Кариганы тоже было удовлетворительным.
   — Интересно, а если умираешь, это тоже рассматривается как удовлетворительное состояние? — спросила расстроенная Килашандра.
   — Негативное, — ответил компьютер, и все вздрогнули.
   — Вот так нас прихватит ночью, и мы больше не увидимся? — спросила Джезри, цепляясь за руку Бартона.
   — Болезнь фиксируется чувствительными мониторами, правильная помощь немедленно оказана, — сказал незаметно появившийся Токолом. — Все происходит нормально. — Он улыбнулся почти отеческой улыбкой, но она быстро пропала при внимательном взгляде на лица вокруг. Видимо, удовлетворенный, он поманил их за собой в гостиную.
   — Он так посмотрел на меня, словно я сию минуту заболею, — прошептала Джезри Бартону и Килашандре.
   — Сегодня насчет погоды, — важно возвестил Токолом и нахмурился, услышав стон своей аудитории.
   Килашандра отвернулась и сжала кулаки. Нашел время говорить о погоде!
   Кое-что сказанное им о метеорологии, как эта наука приложима к Беллибрану и его лунам, пробилось сквозь ее тягостные думы. Помимо своей воли она узнала все о приборах безопасности, предупреждения, визуальных признаках надвигающейся бури и о поведении членов Гильдии во время шторма. Весь подходящий персонал, а не только рекруты, направляются разгружать сани певцов.
   Затем Токолом повел своих учеников в метеосекцию, и они увидели там людей, следящих за лунными реле и датчиками различных приборов, которые записывали температуру, скорость ветра и его направление.
   Килашандра никогда не думала о себе как о метеорологе. Кружащиеся облака сбивали ее с толку, и ей казалось очень трудным запомнить, какую луну она предположительно наблюдает. Компьютер передавал информацию в программах, постоянно модернизировал, сравнивал, и наблюдения вели одновременно человек и машина. Тоже вид симбиоза. К такому симбиозу Килашандра не слишком стремилась.
   Токолом приказал им идти в ангар, чтобы сопровождать ремонтную бригаду к одной из ближайших сенсорных установок. Они уже садились в машину, когда Джезри вдруг упала на пол и забилась в конвульсиях. Бартон стал на колени возле нее, но внезапно появились два незнакомца, все произошло в какие-то доли секунды. Они быстро завернули ее в мягкий кокон и унесли.
   — Совершенно нормально есть такое проявление адаптации, — сказал Токолом, глядя в лицо Бартону, когда тот с тревогой смотрел вслед своей подруге, — задерживать этих техников мы не могли.
   — А им наплевать! — сказал Бартон, прыгая в сиденье рядом с Килашандрой. — Она для них просто груз. Они рады видеть всех нас больными.
   — Я бы лучше сама упала, чем видеть, как падают другие, — тихо сказала Килашандра, сочувствуя его горю. Ей уже не хватало доброго юмора Рембола, его насмешливых замечаний. Бартон был близок с Джезри весь долгий период ожидания на Шанкиле.
   — Никто не знает когда кого схватит.
   Картон уставился на холмы, проплывающие под их транспортной машиной, и погрузился в свои мысли. Килашандра не нарушала их.
   Зрелище коллапса Джезри темным облаком нависло над оставшимися рекрутами. Килашандра смотрела на быстро меняющийся пейзаж. Ей редко представлялся случай видеть естественный ландшафт. Поверхность этой шершавой, неряшливой древней планеты подчеркивала искусственность знакомого ей театрального мира и его постоянное стремление к «новейшей» форме выражения. Когда-то она считала тот мир сутью и венцом честолюбия. Беллибран в его вечной борьбе за существование против гигантских природных сил взывал к другому инстинкту в ней.
   Рекрутам показали погодную станцию, сенсорные приборы, полностью вытащенные из гнезд, в которые они прячутся, как животные в норы, в случае «суровой погоды». Затем Токолом предложил им помочь техникам наложить на погодную станцию защитную пленку против наносимых ветром частиц и окрасить ее.
   Сосредоточенность на работе отвлекла Килашандру от тяжелых мыслей об «удовлетворительном» состоянии Рембола и конвульсий Джезри.
   На обратном пути Бартон демонстрировал свою тревогу громкими жалобами и надоедал Токолому в поисках более чем «удовлетворительного» прогноза. Хотя Килашандра сочувствовала бывшему пилоту челнока в его заботе о подруге, его разглагольствования начали ее раздражать. Ей хотелось сказать ему, чтобы он заткнулся, но она устала и не могла собраться с духом и заговорить.
   Вернувшись в ангар, она постаралась выйти из машины последней. Ей не хотелось никого видеть до горячей ванны и отдыха.
   Ванна не полностью освежила ее. Она заказала стакан ярранского пива и информацию о Ремболе. Его состояние продолжало быть «удовлетворительным», а пиво не имело вкуса. Видимо, другой состав, подумала она, совсем не по стандарту Гильдии. Но она потихоньку тянула его, поглядывая на угасающий дневной свет «ее» холма с быстрой сменой в более пурпурный и коричневый оттенок. Она оставила недопитое пиво и вытянулась на постели, думая, то ли она просто устала, то ли это симбиотическая лихорадка. Пульс был ровным, жара она не чувствовала. Натянув на себя одеяло, Килашандра уснула, гадая, какую работу найдут завтра для оставшихся рекрутов.
   Резкое жужжание заставило ее рывком сесть в постели.
   — Уменьшите этот чертов шум! — закричала она и зажала уши, чтобы приглушить невероятный грохот. Затем она удивленно огляделась. Стены ее комнаты не имели больше нейтрального оттенка, но искрились многими цветами в чрезмерно ярком утреннем солнце. Она чувствовала себя совершенно отдохнувшей, с более ясным умом, чем он был с того утра, когда она осознала, что не имеет более никакой связи ни с Фьюертой, ни с Музыкальным Центром. Пока она совершала свой туалет, ковер под ее босыми ногами казался удивительно грубым. Она ощущала самые слабые запахи, а вода отличалась мягкостью, которую она раньше не замечала.
   Когда Килашандра влезла в свой комбинезон, его ткань тоже как-то странно царапала руки. Она решила, что в краску, с которой она вчера работала, попал какой-то абразив. Но ведь ногами-то она не красила.
   Когда она открыла дверь, раздался шум. Она вздрогнула, неохотно вышла в коридор и испугалась, найдя его пустым. Оказывается, шум доносился из гостиной. Она различала каждый голос, когда поворачивала голову. Затем она увидела, что ведущая полоса в дальнем конце коридора вовсе не тускло-бурая, а яркая синевато-пурпурная.
   Она шагнула обратно в комнату и закрыла дверную панель. Она не могла понять причину таких перемен, которые, по-видимому, произошли за ночь.
   — А я в удовлетворительном состоянии? — диким голосом закричала она.
   Ей ответил стук в дверь.
   — Войдите.
   В дверях стоял Токолом и два гильдейских врача. Это не удивило ее, а вот выражение лица Токолома — да. Ментор ошеломленно отступил: недоверие и испуг сменили обычное безразличие на его лице. Килашандру больше всего поразило, что этот человек, который, без сомнения, присутствовал при трансформации тысяч рекрутов, был вроде бы недоволен ею.
   — Вы будете препровождены в больницу, — Токолом спрятался за выученной наизусть формулой. Его рука поднялась ровно настолько, чтобы указать, что она уйдет с медиками.
   Смеясь над его реакцией и в полном восхищении собой, она шагнула вперед, но тут же повернулась с намерением взять лютню. Теперь, когда она знала, что слух останется при ней до конца жизни, она хотела иметь инструмент.
   — Ваше имущество позднее будет вам принесено. Ступайте! — Злость и раздражение Токолома были теперь явными. Лицо его залилось краской.
   Между Токоломом и маэстро Вальди не было совершенно никакого физического или философского сходства, однако именно в этот момент Килашандре пришел на ум ее бывший учитель. Она повернулась спиной к Токолому и пошла за своими провожатыми. Выходя из коридора, она услышала, как Токолом в гостиной призывал к вниманию. Оглянувшись через плечо, она увидела, что все головы повернулись к нему. И ей вновь довелось эффектно покинуть аудиторию. Впрочем, на этот раз — без зрителей.

Глава 6

   Довольно неприятно было сознавать, что ее уводили, как преступницу, но вскоре это ощущение прошло. Врачи спрашивали ее, не чувствует ли она слабости, жара или озноба, как будто она по небрежности отрицала какой-либо физический дискомфорт. Следовательно, она вряд ли могла признаться в ощущениях, которых никогда еще не испытывала. Например, в том, что все, даже их зеленые мундиры, приобрели новый блеск, что в ушах вибрировал каждый звук. Больше всего ей хотелось выразить свой восторг в октавах, ранее невозможных для человеческого голоса.
   Высшая разрядка пришла, когда Шеф медслужбы, изящная женщина с замысловато уложенной короной темных волос, пожелала подвергнуть Килашандру физическому обследованию.
   — Мне не нужен сканер! Я никогда не чувствовала себя так хорошо!
   — Симбионт может идти окольными путями, моя дорогая Килашандра, и только сканер может определить это. Пожалуйста, легче. Вы знаете, что это недолго, а нам необходимо иметь точный рисунок вашего теперешнего физического здоровья.
   Килашандра с трудом справилась с желанием кричать долго и громко и покорилась. Она была в состоянии такой эйфории, что ощущение клаустрофобии от шлема не докучало ей, а болевой порог нервных окончаний всего лишь щекотал ее тело.
   — Ну, Килашандра Ри, — сказала Антона, рассеянно приглаживая прическу, — вы счастливица. — Ее улыбка, когда она помогала Килашандре встать, была теплее, чем у других членов Гильдии. — Теперь мы удостоверились, что процесс не задержится. Пойдемте со мной, я покажу вам вашу комнату.
   — Со мной все в порядке? Я думала, что это лихорадка…
   — В дальнейшем, может и будет, — сказала Антона, ободряюще улыбаясь, и повела Килашандру по широкому коридору.
   Килашандра приостановилась и сморщила нос: теперь ее преследовали запахи пота, мочи, рвоты и столь же ощутимый запах страха.
   — Да, — сказала Антона, заметив ее паузу, — надеюсь, что со временем вы привыкнете к усиленному чувству обоняния. В моей адаптации, к счастью, этого не было. Я слышу запах, и это необходимо для моей профессии, но он не переполняет меня. Я помещу вас в стороне от других. Вы можете запрограммировать кондиционер, чтобы исключить запахи.
   И шум тоже, подумала Килашандра. Несмотря на толстые звукопоглощающие стены, она узнала один голос.
   — Рембол! — Она кинулась вправо и открыла дверь, прежде чем Антона успела остановить ее.
   Молодого скортинца, дугой выгнувшегося в конвульсии, удерживали на постели два могучих медтехника. Третий направлял струю воды на грудь Рембола. За два дня он заметно потерял вес и пожелтел. Лицо его было искажено судорогой.
   — Не у всех легко проходит, — сказала Антона, беря Килашандру за руку.
   Килашандра сопротивлялась попыткам Антоны вывести ее из комнаты.
   — Факс сказал — удовлетворительно. Это его-то состояние удовлетворительное?
   Антона посмотрела на нее.
   — Да, в некотором отношении его состояние удовлетворительно. Он сохраняет собственную целостность. Происходит массовая физическая замена: инстинктивное отталкивание с его стороны, мутация со стороны симбионта. Компьютерный прогноз дает Ремболу великолепный шанс на удовлетворительную адаптацию.
   — Но… — Килашандра не могла отвести глаз от корчащегося тела Рембола. — И со мной тоже так будет.
   Антона опустила голову, чтобы скрыть выражение лица, и эта увертка рассердила Килашандру.
   — Не думаю, что с вами это будет, Килашандра, так что не беспокойтесь. Результаты сканирования будут анализированы, но мое первоначальное изучение указывает на гладкую адаптацию. В противном случае вы первая об этом узнаете. Конечно, это слабое утешение. Но здесь вы мешаете, так что пойдемте отсюда.
   Килашандра игнорировала ее слова.
   — Вы знаете, долго ли он будет в таком состоянии?
   — Завтра ему предстоит пройти через самое худшее.
   — А Джезри?
   Антона непонимающе взглянула на Килашандру.
   — А, та девушка, что упала в ангаре? Сейчас она страдает от предсказанной гипертермии. Мы позаботились о ней, насколько это было в наших силах.
   — Значит, удовлетворительно? — с горечью сказала Килашандра и позволила Антоне вывести ее из комнаты Рембола.
   — Да, судя по нашему опыту, удовлетворительно. Вы должны понять, что есть разные степени трудности, с какой симбионт действует на хозяина, и с какой силой хозяин отвергает его. Если бы мы знали все ответвления и отклонения, мы брали бы в рекруты только тех кандидатов, у которых есть необходимые хромосомы. Не все так просто, хотя наши постоянные исследования все время приближаются к точным параметрам. — Она снова тепло улыбнулась. — Мы уже намного лучше ведем отбор.
   — Долго я пробуду здесь?
   — Достаточно, чтобы понять, как вам повезло, и надеяться, что вы и впрямь будете такой же счастливицей. Вот мы и пришли.
   Антона открыла дверь в конце коридора и посторонилась.
   — А Рембол? Я смогу увидеть его?
   — Если захотите. — Антона выразительно пожала плечами. — Ваши вещи скоро принесут. Устраивайтесь, — сказала она более дружелюбно. — Запрограммируйте кондиционер. Больше здесь мне нечего делать. Как только я получу результаты анализа, я проинформирую вас.
   — Или я информирую вас, — с мрачным юмором сказала Килашандра.
   — Не думайте о такой возможности, — посоветовала Антона.
   Килашандра и не думала. Комната, третья за много недель, предназначалась для реабилитации пациентов после лечения, хотя всякое оборудование отсутствовало. Запахи болезни лезли из коридора, а сама комната, казалось, источала антисептику. Килашандра почти час искала приятный контрзапах, чтобы освежить комнату. В процессе этого она остановилась, чтобы узнать о состоянии остальных. Она никогда не болела и не имела случая навещать больных друзей, а поэтому мало представляла, что означают отпечатки. Но поскольку пациенты обозначались по номерам комнат, она выделила комнату Рембола. Его монитор показывал большую активность, чем у особы в соседней с ним комнате, но Килашандра не знала, кто там.
   Вечером к ней пришла Антона, изящно склонив голову набок и ласково улыбаясь.
   — Анализ великолепный. Никакая лихорадка вам не грозит. Мы подержим вас здесь несколько дней на всякий случай. Легкий переход не всегда безопасен. — Настойчивый звон согнал улыбку с ее лица. — Извините. Меня ждет другой пациент.
   Как только дверь закрылась, Килашандра включила дисплей. Зеленая линия внизу предупредила о новом поступлении. Килашандра увидела, как в больницу ввезли Бартона. На следующий день доставили Шиллауна. Факс неизменно печатал для всех «удовлетворительно».
   Килашандра очарованно следила за графиком жизненных сигналов и вдруг увидела, что график особы рядом с Ремболом вообще ничего не регистрирует. Она выбежала в коридор. Дверь была открыта, с полдюжины медиков склонилось над кроватью. Антоны среди них не было. Килашандра мельком увидела застывшее лицо Кариганы.
   Килашандра повернулась и вихрем влетела в кабинет Шефа медслужбы. Антона наклонилась над замысловатой консолью, ее руки грациозно, но быстро работали на клавиатуре.
   — Почему Каригана умерла? — спросила Килашандра.
   Не поднимая глаз от мелькающего света дисплея, Антона сказала:
   — У вас есть привилегии, Килашандра Ри, в этой Гильдии, но никто не давал вам право беспокоить шефа любого ранга. И меня тоже. Я еще больше, чем вы, хочу знать, почему она умерла.
   Справедливо пристыженная, Килашандра вышла из кабинета и бросилась в свою комнату, не глядя на открытую дверь Кариганы. Она стыдилась себя, потому, что ее по-настоящему беспокоила не смерть Кариганы, а факт смерти вообще. Космоработница действительно раздражала, подумала Килашандра. В Музыкальном Центре к смерти относились мелодраматично, но смерть Кариганы была для Килашандры первым контактом с этой реальностью. Она тоже могла бы умереть, и Рембол… И она была бы очень расстроена, если бы он умер. Даже если бы умер Шиллаун.
   Она долго сидела и следила за графиком жизненных сигналов, пытаясь игнорировать не действующий. Вежливый стук и немедленное появление Антоны с усталым лицом сказали Килашандре, что прошло уже несколько часов. Антона прислонилась к двери и тяжело вздохнула.
   — Ответ на ваш вопрос…
   — Извините мое дерзкое поведение…
   — Мы так и не знаем, почему Каригана умерла, — продолжала Антона и наклонила голову, принимая извинения Килашандры. — У меня есть личная теория, не подтвержденная фактами: для процесса приспособления необходимо интуитивное, если угодно, желание быть принятой, покориться симбионту, физическая выносливость, каковая у Кариганы была, и наличие тех хромосом, которые, как мы установили, наиболее благоприятны для адаптации. Вы очень сильно хотите стать хрустальной певице, не так ли?
   — Да, но и остальные…
   — Так ли? И всерьез ли это? — тон Антоны был странно тоскливым.
   Килашандра заколебалась, слишком хорошо зная, как появилось у нее желание стать хрустальной певицей. Если теория Антоны чего-то стоит, Килашандра тоже должна была бы умереть, или, во всяком случае, не так потрясающе себя чувствовать.
   — Каригане все не нравилось. Она сомневалась во всем, — сказала Килашандра, стремясь помочь Антоне. — Она вовсе не стремилась стать хрустальной певицей.
   — Нет, она, может быть, хотела остаться в космосе. — Антона слабо улыбнулась, отшатнулась от двери и увидела графики на дисплее. — Так вот откуда вы узнали! Ну, что же, — она показала на активный график в левом углу, — это ваш друг Рембол. Сейчас он в более чем удовлетворительном состоянии. Вы можете упаковывать свои вещи. У меня нет никаких оснований держать вас здесь. Вам куда лучше поучиться технике оставаться в живых в вашей профессии, чем сидеть здесь и следить, как умирают другие. Теперь вы официально передаетесь Ланжеки. Кто-нибудь за вами придет.
   — Значит, я не заболею?
   — Нет. У вас был так называемый переход Милки. Практически никакого физического неудобства и максимум приспособляемости. Желаю удачи, Килашандра Ри. Она вам понадобится, — добавила Антона без улыбки. В это время дверь распахнулась. — Трег? — глава медиков была удивлена, но ее приветливость так быстро обернулась строгостью, что Килашандра подумала, что это удивление ей показалось. — Я, без сомнения, еще увижусь с вами, Килашандра.
   Как только она вышла, в комнату вошел неулыбчивый мужчина среднего телосложения. Он внимательно взглянул на Килашандру, но она пережила слишком много испытующих взглядов дирижеров, чтобы смущаться.
   — У меня мало вещей, — сказала она и быстро собрала свои пожитки.
   Когда он увидел лютню, что-то промелькнуло в его лице. Может, он когда-то играл?
   Килашандра встала перед ним с рюкзаком на плече, и сердце ее колотилось. Она взглянула на экран, на график Рембола. Скоро ли его выпустят? — Она кивнула Трегу и вышла следом за ним из комнаты.
   Вскоре она узнала, что Трег молчалив от природы, но пока они шли по больничным коридорам, она была рада, что ее ведут молча. С ней случилось слишком многое и слишком быстро. Теперь она осознала, что страшно боялась исчезновения собственных жизненных сигналов на дисплее. Внезапный переход от этой тревоги к выпровождению ее из больницы ошеломил ее. Только позднее она оценила, что Трег, старший помощник гильдмастера по обучению хрустальных певцов, обычно не сопровождал их.
   Когда лифтовая панель на уровне больницы закрылась, Трег взял Килашандру за руку и укрепил на ее запястье тонкий металлический обруч.
   — Вы будете носить его для опознания, пока не побываете в Рядах.
   — А зачем меня опознавать?
   — Опознать вас среди ваших коллег и допустить вас к секретам певца.
   Интонация в его голосе заставила ее вспыхнуть, но тут панель лифта открылась.
   — И позволить вам выйти на уровень певцов. Их три. Вот это главный уровень со всеми удобствами.
   Она шагнула за ним в обширный сводчатый коридор. Массивные столбы разделяли этаж на секции и переходы.
   — Левая колонна, — продолжал Трег, — центр этих уровней комплекса. Столовая, широкие видеоэкраны, личное оборудование для заказа питания в каждом номере и гостиные непосредственно вокруг колонны. Индивидуальные квартиры в цветных квадратах с дополнительными лифтами ко всем другим уровням в соответствующих точках на вашей дуге. Ваши комнаты в голубом квадрате. Вот сюда, — он повернул влево, и она пошла за ним.
   — Это моя последняя квартира? — спросила она, думая о том, как много она получила от встречи с Карриком.
   — В Гильдии — да.
   Она снова уловила странную интонацию в его голосе и предположила, что, по-видимому, это имеет связь с ее выходом из больницы раньше всех из ее класса. Она чуть не налетела на Трега, когда он вдруг остановился у двери с правой стороны квадрата.
   — Вот ваша квартира. — Трег указал на пластинку замка.
   Килашандра прижала к пластинке палец. Панель отошла.
   — Воспользуйтесь остатком утра для обустройства и приступайте к своей личной программе. Пользуйтесь любым кодом, каким желаете: личная информация всегда голосовая. В 14 часов Консера проводит вас к технику резцов. Он экипирует вас быстро.
   Килашандра обратила внимание на загадочное замечание и подумала, неужели все будут говорить ей то, что она не понимает, а похоже, должна понимать. Пока она задумалась над этим «должна», Трег зашагал обратно по коридору.
   Она закрыла дверь, включила свет и оглядела свою постоянную гильдейскую квартиру. Здесь, как и других мирах, размер зависел от ранга. Главная комната была в два раза больше рекрутской. С одной стороны — спальня: дверь в стене вела в гардеробную с зеркалами, а та, в свою очередь, выходила в гигиенический узел с глубокой ванной, с множеством кнопок и циферблатов. По другую сторону главной комнаты чулан — шире, чем ее студенческая комната на Фьюерте — и компактный блок питания для самообслуживания.
   — Ярранского пива, пожалуйста, — сказала она больше для того, чтобы произвести шум в этом тихом и стерильном месте. Панель открылась и выдала стакан отличного крепкого пива. Взяв стакан, Килашандра вернулась в главную комнату, с неудовольствием оглядывая довольно скромную обстановку. В комнате не было ничего лишнего. Лютню она осторожно положила на стул, рюкзак сбросила на пол, охваченная желанием раскидать свое имущество по всей комнате просто для того, чтобы придать ей жилой вид.
   Вот она и на месте, Килашандра Ри, устроилась в просторном помещении, получила статус хрустального певца, этого внушающего благоговейный страх существа, силикатного паука, хрустальной кукушки с роскошным гнездом. Сегодня ее настроят на резец, который позволит ей срезать живой беллибранской кристалл, получить совершенно потрясающие галактические кредиты, и, может быть, с радостью будет тратить все заработанное лишь на то, чтобы услышать дружеский голос.
   — Правда, я не уверена, есть ли у меня где-нибудь друзья, — сказала она вслух.
   — Запись?
   Безличный голос, не то тенор, не то контральто, испугал ее. Полный стакан пива дрогнул в руке.
   Личная программа. Вот что имел в виду Трег. Она запишет все факты из своей жизни, которые захочет вспомнить в том будущем, когда хрустальное пение выскоблит ее память.
   — Да, записать и сохранить только для отпечатка голоса.
   Она продиктовала факты: дату и место рождения, имена родителей, деда с бабкой, сестер и братьев, сведения о своем образовании. При этом расхаживала по комнате, выискивая место для лютни.
   — Я получила первую премию и поступила в Музыкальный Центр. — Килашандра засмеялась: скоро ли она начнет забывать то, что хочешь забыть?
   — Немедленно.
   — Немедленно.
   — Запись?
   — Конец записи. Сохранить.
   Вот так. Она могла бы пересмотреть все, но ей не хотелось вспоминать те десять лет. Теперь она сможет все это стереть. Так и нужно. Каковы бы ни были ее заботы в будущем, после получения ею премии и до встречи с Карриком ничего не произошло. Тех десяти лет напряженной работы и стремления к цели никогда не было у Килашандры Ри, резчицы Седьмой Гильдии.