Маккена Шеннон. За закрытой дверью

   Она опешила. Так он волновался за нее. Он боялся за нее. Она была так тронута, что на минуту даже забыла о своей злости на него.
   — Виктор Лазар не заставлял меня ложиться под тебя, — сказала она мягко. — Я сама решила тебя соблазнить.
   Он усмехнулся:
   — Вот так номер.
   Она вздернула подбородок.
   — Я пошла с тобой, потому что хотела тебя. Я не такая глупая и беспомощная, как ты думаешь. Сегодня я вела переговоры с тайваньскими фармацевтами, индонезийскими производителями тиковых половых покрытий, балтийскими лесозаготовителями и норвежскими сыроделами. А еще я составляла отчеты, печатала и отправляла письма во все уголки света на разных языках. И это был самый обычный рабочий день, Сет. Меня туда пригласили не для того, чтобы я оказывала сексуальные услуги Виктору или кому-либо еще. Так что расслабься.
   Он открыл было рот, но она подняла руку.
   — Я еще не закончила. Тебе придется придерживаться определенных правил. Например, стучаться в запертую дверь. Я ведь не многого прошу. И еще эта твоя ужасная привычка выскакивать из темноты и пугать меня… я этого не потерплю.
   — Как собаку, что написала на ковер?
   Она постаралась не рассмеяться от его кислого выражения лица.
   — Вот именно, — сказала она. — Люди должны хотя бы пытаться придерживаться норм цивилизованного общения. И уж тем более это касается… любовников.
   В комнате воцарилась гробовая тишина. Он смотрел на нее, словно через лазерный прицел.
   — Так, значит, мы все-таки любовники?
   Это был момент истины. Она уже давно чувствовала его приближение. Пришло время либо погрузиться в незнакомые воды, либо бежать куда подальше. Она закрыла глаза в надежде унять головокружение. Затем она открыла их и посмотрела на своего партнера.
   — Даже не знаю, Сет. Да?
   — Черт, да! Конечно, да!
   Он подскочил к ней и обнял так, что у нее ребра затрещали. Но она была еще слишком зла на него и сбита с толку произошедшим. Мир вдруг перешел в иную плоскость. Она оказалась на спине, чувствуя ворсинки ковра сквозь ткань одежды. Сет оказался сверху и уже освободил ее собранные в пучок волосы.
   — Подожди, Сет. Постой!
   — Расслабься. — Он вытащил ее блузку из юбки и залез рукой под ткань. Он зарычал от удовольствия, когда его пальцы нашли голую кожу. — В чем проблема? Ты же сама сказала, что мы любовники, верно?
   Она схватила его руку и вытащила ее из-под блузки.
   — Секс — еще не все в отношениях, ты, блудливый кобель!
   — Гав-гав. А что же еще?
   — Есть еще масса вещей, которые любовники делают вместе. Они берут напрокат видеокассеты, они катаются на пруду на катамаранах, ходят в пиццерию по пятницам, играют в «скраббл»^[11]. Они… они разговаривают, в конце концов.
   — Разговаривают? — Он нахмурился, не понимая, что от него хотят. — Но мы же и так все время разговариваем, Рейн. У меня никогда не было такого болтливого секса.
   — Вот об этом я и говорю! Две минуты вместе, и я на спине. И такая ерунда каждый раз!
   На его лице промелькнула тень понимания.
   — Это ты мне так пытаешься намекнуть, что хочешь быть сверху?
   Это был уже перебор. Она вымоталась как черт, она все еще была под завязку напичкана адреналином, и терпеть гнусную самодовольную улыбку на лице этого кретина она просто не могла. Не в силах совладать с эмоциями, она залепила ему звонкую пощечину.
   Они уставились друг на друга в изумлении. Рейн посмотрела на свою ладонь, как будто она ей не принадлежала. Сет схватил ее за руки и пригвоздил их к полу над ее головой. Глаза его пылали едва сдерживаемым гневом.
   — О Боже, — прошептала она. — Я не хотела.
   — На первый раз тебе это сойдет с рук, — сказал он зло, наваливаясь на нее всем телом. — Но никогда больше не смей бить меня по лицу. Ясно?
   Она облизала пересохшие губы.
   — Сет, я только…
   — Тебе все ясно?
   Она кивнула. Время шло. Они лежали, словно замороженные, не в силах пошевелиться. Как будто ждали, что сейчас взорвется бомба.
   Рейн первой вышла из ступора.
   — Ты снова играешь в свои игры. Не дави на меня. Не делай этого.
   — Никаких игр. Это ты на меня давишь. Ты проверяешь меня, а я просто определяю правила.
   — Твои правила, — сказала она.
   — Вот именно. — Лицо его было непроницаемо. — Мои правила.
   — Так нечестно.
   — Что нечестно? Ты хотела, чтобы мы жили по нормам цивилизованного общества, так? А люди из цивилизованного общества не бьют друг друга по лицу. Или эти нормы применимы только ко мне, но не к тебе?
   Ты только что вломился в мой дом, — прошипела она. — Не смей искажать мои слова, как тебе вздумается. И это не я давлю. Это ты на меня давишь. Ты никогда не можешь остановиться, когда нужно. Слезь с меня немедленно! Я дышать не могу.
   Он привстал.
   — Но тебя ведь заводит, когда я давлю на тебя, — заметил он. — Я чувствую, что тебе нравится, и я следую за своими инстинктами. Так я и заставляю тебя кончать.
   Она не знала, что и ответить.
   — Но это сводит меня с ума.
   — А мне нравится сводить тебя с ума. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее.
   Она оттолкнула его.
   — Я имею в виду, сводишь с ума в плохом смысле этого слова. Я за всю свою жизнь ни разу никого не ударила, Сет! Я ненавижу насилие, а ты… ты вынудил меня тебя ударить.
   Какое-то время он пристально вглядывался ей в лицо.
   — Это все такая чушь, — сказал он наконец. Она моргнула, сбитая с толку.
   — И не смотри на меня с таким невинным, ничего не понимающим видом. Твой пацифизм — это просто маска. Я тебя насквозь вижу.
   — Да неужели? — Она заерзала под ним. — И что же ты видишь?
   — Что-то сияющее. Прекрасное, и сильное, и дикое. Это заставляет меня гореть от желания. Заставляет меня выть на луну.
   Его слова согревали ее тело и душу. Она наконец-то расслабилась и перестала сопротивляться.
   — Прошу, — сказала она мягко, — не дави на меня так.
   — Перестань сопротивляться мне, я могу тебя завести так далеко, что ты и не представляешь. Просто дай мне это сделать, Рейн. Я знаю, куда иду.
   Она горько усмехнулась.
   — Как я могу довериться тебе, если ты не веришь мне? Посмотри на нас, Сет. — Она указала на его тело, которое все еще прижимало ее к полу. — Я вешу всего около ста двадцати фунтов, а ты…
   — Нет, ты легче. У тебя в холодильнике ничего нет, кроме горчицы и пары сморщенных яблок. Ты вообще ешь когда-нибудь?
   Его критиканский тон снова заставил ее напрячься.
   — Содержание моего холодильника никого не касается. Я говорю о другом, нечего прижимать меня к полу. Я все равно от тебя не убегу, даже если захочу. Ты сильнее и быстрее.
   — Так ты не хочешь?
   Она открыла рот и снова закрыла его. Она не собиралась больше с ним спорить. Она будет говорить ему только правду. Решено!
   — Нет, я не хочу от тебя убегать, — тихо ответила она. — Я хочу, чтобы ты слез с меня. Я хочу, чтобы ты дал мне нормально дышать.
   Его руки ослабили хватку.
   — Я не хочу получить еще одну пощечину.
   — Обещаю, я тебя не ударю, — уверила она его.
   Он скатился на бок, и она повернулась к нему лицом. Он смотрел на нее, как будто она была пазлом, который он пытался собрать.
   — Извини, что вломился к тебе в дом, — сказал он формальным тоном. — Извини, что напугал тебя.
   Она протянула руку и погладила его по щеке в том месте, куда пришелся ее удар.
   — Спасибо за извинения, — произнесла она таким же формальным тоном.
   — Я это сделал, потому что беспокоился за тебя, — добавил он, нахмурившись.
   Это разрушило чары. Рейн рассмеялась:
   — Не порть хорошие начинания, оправдывая плохое поведение.
   Улыбка сошла с его лица.
   — Так я твой парень? Официально?
   Еще один тупик. Она не знала, что эти слова означают для него, но что-то нежное уже теплилось в ее сердце. Она не могла пойти на попятный. По его глазам она поняла, как ему важно услышать ее ответ.
   Что там говорил Виктор про иллюзию контроля? Пожалуй, впервые в жизни она с ним могла согласиться. На этот раз она готова была уступить своему сердцу. Ведь безумнее, чем сейчас, ее жизнь вряд ли может стать.
   — Ладно, — сказала она, — ты мой парень, если ты хочешь им быть.
   Он выдохнул с облегчением:
   — Хочу, очень хочу.
   — Тогда ладно. — Она вновь погладила его по щеке. — Ты мой парень. Официально. Можешь расслабиться.
   — Я знаю, что я иногда перегибаю палку, — признался он неохотно. — Просто у меня сейчас в жизни странный период.
   — Хочешь поговорить об этом? — предложила она мягко.
   — Нет. — Его голос прозвучал резче, чем он рассчитывал. Она слегка отстранилась.
   Он прижал ее обратно к себе.
   — Извини, Рейн. Я не могу об этом говорить. Но я не опасен, поверь.
   — Нет? — Она отвернулась, когда он попытался ее поцеловать.
   — Нет. Во всяком случае, не для тебя. — Он взял ее лицо в ладони и все же поцеловал.
   То, что говорил Сет, не вполне было правдой. Она бы все отдала за его ласки — а это делало его смертельно опасным. Он погладил ее по волосам.
   — У меня для тебя есть подарок — мобильник.
   Это было так неожиданно, что она не знала, что сказать.
   — Будешь посылать мне свои SMS-сообшения. Она улыбнулась:
   — А ты этого хочешь?
   — Да, я этого хочу. — Он замялся, но все же продолжил: — Поскольку я теперь официально твой парень, я хочу знать, что у тебя происходит на работе. Идет?
   — Ладно, — проворчала она.
   Он поцеловал ее снова, но что-то в его поцелуе встревожило Рейн. Она отодвинулась и посмотрела на него:
   — Что случилось?
   — Я немного нервничаю, — сказал он. — Я ничего не знаю о постоянных отношениях. Я чувствую себя слоном в посудной лавке.
   Она рассмеялась:
   — Просто будь хорошим мальчиком. Будь ласковым и нежным.
   — Да меня не секс беспокоит. И я всегда был с тобой нежен.
   — То, что ты не оставляешь синяков, еще не значит, что ты всегда нежен. Ты — Конан Варвар.
   — Да ладно, хватит уже… Я тебя так сильно хочу. Ты такая чертовски красивая. Мне хочется схватить тебя под мышку, затащить к себе в пещеру и заниматься с тобой любовью на медвежьих шкурах.
   Она понимала, что он начинает соблазнять ее. Она понимала, что скоро станет беспомощной и податливой. Она подставила руку под его поцелуи.
   — Я хочу, чтобы ты умоляла меня взять тебя, — продолжал он. — Умоляла грубо, как Конана Варвара.
   Она отстранилась.
   — Сет, опять ты со своими играми…
   — Тсс. — Он приставил палец к ее губам. — Вовсе пет. Ты меня неправильно поняла. Я просто хочу показать тебе то, что ты прячешь даже от самой себя. Тебе понравится.
   Что-то в ней перевернулось. Она взяла в рот его палец и стала его посасывать. Он вздрогнул как от электрического разряда и стал расстегивать пуговицы ее блузки свободной рукой.
   — Чертовы пуговицы! Она рассмеялась:
   — Тебе не нравится моя одежда?
   — Нет, не нравится. Ты как коробка, обмотанная липкой лентой.
   — Бедный мальчик. Какая жалость, — дразнила она его.
   — Ты лучше не дразни меня, если не хочешь, чтобы я порвал эту чертову рубашку.
   Он наконец справился с пуговицами, скинул с нее блузку и принялся за лифчик. Он снял и его и стал ласкать ее груди.
   Еще немного застежек, молний, пуговиц, и она перед ним в чем мать родила.
   Он смотрел на ее тело, наслаждаясь тем, что видел.
   — Ты когда-нибудь прикасаешься к себе? — спросил он неожиданно.
   Рейн даже не нашлась что ответить. Она покраснела и уставилась на него.
   — Да брось, крошка. Прикасаешься?
   — Все это делают, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал обыденно.
   — Да наплевать мне на всех. Я про тебя спрашиваю. Ее застенчивость растаяла под его напором.
   — Конечно, да, — ответила она просто.
   — Сделай это сейчас для меня, — сказал он умоляюще.
   — Но разве ты…
   — Разумеется, но позже. А сейчас я хочу, чтобы ты открылась передо мной. Сама. — Он раздвинул ее бедра и сел перед ней. — Проверь меня, Рейн. Цивилизованный самоконтроль Не думал, что я на такое способен.
   — По-моему, ты опять играешь в какие-то игры.
   — Никаких игр, крошка. Это подарок. За то, что ты меня ударила.
   Она неловко рассмеялась:
   — Черт возьми, Сет, это нечестно.
   — Прошу, Рейн, — мягко произнес он. — Ты такая красивая. И это будет так интимно. Я уже горю в нетерпении. Покажи, что ты мне доверяешь. Я хочу знать, что творится у тебя в голове, когда ты фантазируешь. Я хочу видеть, как ты доведешь себя до оргазма и кончишь. Я просто мечтаю об этом.
   Она не знала, что ответить, она не могла говорить. Тогда он взял ее руку и положил на ее причинное место.
   — Покажи мне.
   Она закрыла глаза и сделала, как он просил. Сначала она чувствовала стыд, но вскоре увлеклась и позабыла обо всем на свете. Спальня растворилась. Они могли быть где угодно: посреди океана, в тропиках… где угодно. Она отдалась на волю пульсирующей энергии.
   Он пожирал ее глазами, стараясь себя контролировать. Она сводила его с ума, но он должен держаться.
   — Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь, — спросил он.
   — Я не думаю, я просто чувствую.
   — Что ты чувствуешь?
   — Тебя.
   — И что я с тобой делаю?
   — Ты меня ласкаешь, целуешь, трогаешь.
   — Я тебя ласкаю языком?
   — Да, — простонала она. — Да. — Ее бедра стали раскачиваться энергичнее, пальцы ускорили свой темп.
   — А сейчас? — Его низкий голос гипнотизировал ее. — Мой член в тебе?
   — Прошу, Сет…
   — Я тебя трахаю?
   — Да! — Она задвигалась еще быстрее.
   — Скажи это. Скажи, что я с тобой делаю?
   — Ты… ты во мне. Ты меня трахаешь. — Она вздрогнула. Грубые слова освободили что-то в ней. Она почувствовала обжигающую волну желания. Она закричала и растворилась, дрожа всем телом.
   Потом она перевернулась на живот, медленно возвращаясь к реальности. А с реальностью приходил стыд. Что он о ней подумает? Она чувствовала себя уязвимой.
   И она понимала, что он сделал это намеренно.
   Она открыла глаза, когда услышала звук расстегивающейся молнии. Она снова перевернулась на спину и увидела, как он снимает черный свитер, обнажая красивый мускулистый торс. Затем он снял ботинки, носки и джинсы.
   — Теперь моя очередь, — улыбнулся он.
   — Сет, ты опять сводишь меня с ума.
   За джинсами отправились трусы. Его член жадно торчал.
   — Тебе понравилось? — спросил он.
   — Я… я еще не знаю. Не поняла.
   — Я тебя ни к чему не подталкивал. Ты все сделала сама.
   — Нет, подталкивал, — возразила она тихо. — Ты, видимо, просто не понимаешь, как это так, не подталкивать ник чему.
   — Так ты думаешь, я странно веду себя в постели?
   Рейн едва не рассмеялась, но вовремя сдержалась. Это могло его обидеть.
   — Мне не с чем сравнивать, — ответила она мягко. Он прижал ее к себе и поцеловал в лоб.
   — Пусть так и остается.
   Она провела пальцами по его мускулистой спине.
   — Кроме того, это не постель, — заметила она и указала рукой на пол, где они находились.
   — С постели не видно зеркала, — сказал он. — Мне нравится наблюдать за всем в зеркало. Там мне видно твою роскошную попку.
   Она обернулась через плечо и покраснела. Он увидел это и развернул ее лицом к зеркалу, спиной к себе. Наклонил, поставив на колени, раздвинул ноги и провел рукой по ее губкам.
   — Замечательно, ты готова. А сейчас не стесняйся и проси то, чего хочешь.
   Она закрыла глаза, чувствуя, что снова начинает терять над собой контроль.
   — Почему ты делаешь это со мной, Сет? — спросила она с мольбой в голосе. — Ты всегда пытаешься что-то доказать. Я чувствую себя уязвимой.
   Он нагнулся над ней, дотянулся зубами до ее уха, укусил несильно и прошептал:
   — Посмотри правде в глаза, ты уязвима.
   Его тон возмутил ее. Она попыталась встать, но он прижал ее к полу.
   Они встретились взглядами в зеркале.
   — Это слишком непривычно для тебя? — В его голосе она услышала вызов. — Тебе бы больше понравилось, если бы я был скучным милым парнем?
   Он раздвинул ее бедра и приготовился войти в нее.
   — Ты мне нравишься таким, какой ты есть, — признала она неуверенным голосом. — Но я не знаю, как дать тебе то, что ты хочешь. Это язык, на котором я не умею говорить.
   Он нежно укусил ее в шею.
   — Это не так сложно, как кажется. Я просто хочу, чтобы ты поняла, чего хочешь сама. Тогда я буду знать, как тебе это дать. Может, со стороны так и не выглядит, но я действительно стараюсь держаться в цивилизованных рамках.
   Она рассмеялась:
   — Цивилизованность? Ты шутишь? Ты животное, Сет. Его глаза вспыхнули в зеркале страшным огнем, и она вздрогнула. Она почувствовала, что своими словами разбудила в нем что-то, что лучше было не трогать. Он сжал руками ее бедра и с размаху вошел в нее. Она вскрикнула и дернулась, но он держал ее крепко.
   — Так вот чего ты хочешь от меня? Тебе нравится, когда я становлюсь животным.
   В этой позиции она чувствовала свою уязвимость как ни в какой другой. Она пробормотала что-то неразборчиво, пытаясь вывернуться как-нибудь, но он был слишком силен.
   — Нет, Сет, я не этого от тебя хочу. Мне больно…
   — Подожди, — сказал он, немного успокоившись, — нужно просто привыкнуть. Расставь ноги шире. Вот так…
   Прошло несколько долгих мгновений, и она почувствовала, что боль прошла. Тогда она сама пошла ему навстречу, и вскоре они уже оба забыли обо всем.
   — Тебе нравится? — спросил он.
   — Да, — прошептала она дрожащим голосом.
   — Ты хочешь еще? Хочешь глубже? Сильнее?
   — Глубже, — прошептала она. Голос ее срывался на хрип. Его пальцы вцепились в ее ягодицы, когда он насаживал ее на свой член.
   — Сильнее?
   — Да, сильнее, Сет! — Она уже кричала. — Давай.
   — Вот так?
   — Да, да, еще. Трахай меня.
   Ни он, ни она не могли больше сдерживаться. Они кончили вместе. Они кончали долго и бурно…
   Когда она открыла глаза, то увидела его потное тело рядом со своим таким же потным телом. Они лежали на боку, глядя друг на друга. Она попыталась пошевелиться и не смогла. В ее теле не осталось ни сил, ни воли. Она просто лежала на полу с пустой головой. Сет встал и ушел в ванную. Она слышала, как в душе льется вода. Дверь открылась, он вышел из ванной и сел рядом с ней. От него пахло мылом.
   — Я не могу пошевелиться, — прошептала она.
   — Тебе нужно поесть. Она поморщилась:
   — Горчицу со сморщенными яблоками?
   — Нет. Я заказал еду, — заявил он с гордостью в голосе. — Там будет хлеб, картофельный салат, индейка, копченая говядина, ростбиф, ветчина. Нарезка из чеддера и швейцарский рулет. Какой-то фруктовый чай, ну, знаешь, такой, в пластиковых бутылках. И шоколадное пирожное с орехами.
   Рейн подняла голову.
   — Пирожное с орехами?
   Он поднял ее на руки. Он явно был доволен собой.
   — Да, двух видов. С миндалем и с сырной крошкой. — Он отнес ее на постель и аккуратно положил. — Я пойду сделаю тебе бутерброд. А потом немного посплю.
   — Что-то я не помню, чтобы приглашала тебя остаться на ночь.
   — Парень с девушкой частенько остаются вместе на ночь, — сказал он, укрывая ее одеялом. — Таковы условия официальных отношений. Нехорошо выставлять мужчину за дверь после того, как он заставил тебя кончить. Два раза.
   Рейн выдала себя, захихикав.
   — На самом деле надо бы тебя выставить за дверь. Просто так, чтобы преподать тебе урок.
   — Ага. Все бы ничего, да только для этого тебе понадобится человек десять крепких парней с «узи»^[12].
   Рейн снова захихикала.
   — Кроме того, кто будет кормить тебя бутербродами и пирожными, если ты меня выставишь?
   — Ты несносен, — сказала она. — Ты и в самом деле бессовестный.
   — Ты быстро учишься, крошка, — заметил Сет. Он посмотрел ей в глаза и перестал улыбаться. — Если бы ты действительно хотела, чтобы я ушел, я бы это почувствовал. Я бы ушел. Но ты же хочешь, чтобы я остался. И ты хотела, чтобы я взял тебя прямо на полу. И чтобы я вел себя как животное.
   Она села, и одеяло съехало, оголив ее грудь.
   — Не смей говорить мне, чего я хочу, Сет Маккей.
   — Я не хотел тебя обидеть, не заводись. Она закрылась одеялом, заметив его взгляд.
   — Я думала, что ты так себя вел, чтобы наказать меня зато, что я назвала тебя животным.
   Его глаза расширились.
   — Наказать тебя? Да нет же!
   — Но мне именно так и казалось, по крайней мере вначале.
   — Ты считаешь множественный оргазм наказанием? Нуты даешь!
   Она едва не рассмеялась, увидев искреннее недоумение на его лице.
   — Это здесь ни при чем.
   — Как это ни при чем? Еще как при чем! Если ты считаешь это наказанием, то хотел бы я знать, что ты считаешь вознаграждением?
   — Сет…
   — Честно говоря, я не считаю, что ты меня оскорбила тем, что назвала животным. Наоборот. Это прозвучало как комплимент. Я завелся от этого.
   Она схватила подушку и ударила его в грудь.
   — Да тебя все заводит.
   Он выхватил у нее подушку и забрался на кровать. Он посмотрел ей в глаза.
   — Послушай, крошка, если я слишком странный, слишком агрессивный в постели, то ты только скажи, и я сбавлю обороты. Секс вовсе не обязательно должен быть диким и безумным. Если ты хочешь нежного секса при свечах, то я готов. Я буду белым и пушистым.
   — Что-то не верится.
   — Обещаю. Я умею быть белым и пушистым. Все, чего ты захочешь. Все.
   Она кивнула. Он поднялся.
   — Ладно, а сейчас отдохни, пока я готовлю тебе еду. — Он подобрал с пола джинсы и натянул их. — С чем тебе сделать бутерброды?
   — Всего понемножку и горчицы.
   — Чай лимонный или персиковый?
   — Лимонный.
   — Я мигом.
   Дверь за ним закрылась, и Рейн осталась одна. Она смотрела в потолок, пытаясь понять, что с ней происходит. Хорошо это или плохо?

Глава 13

   Парень. Он официально стал парнем Рейн Камерон.
   Он несколько раз произнес это слово, пробуя его на вкус. Конечно, это было только прикрытие, зато какое непробиваемое прикрытие. Что может быть лучше для телохранителя, чем роль нового ревнивого парня? Никто теперь не посмеет виться вокруг нее.
   Он чувствовал подъем сил, пока шел босиком на кухню. Сняв сумку с инструментами с верхней полки кладовки, он прислушался к звукам в доме. Ничего.
   Он достал из сумки несколько маленьких маячков. Один он засунул в неиспользуемый кармашек бумажника. Затем он взял ее сумочку, достал складной нож и сделал надрез, после чего запихнул другой маячок туда. Достав иголку с ниткой из ремнабора, он аккуратно залатал дыру. Затем проделал то же самое с ее плащом.
   Пока хватит, учитывая, что есть еще мобильник. Потом, когда будет больше времени, он достанет какой-нибудь электроники посложнее. Он поморщился, увидев свое отражение в зеркале. Какой из него парень для девушки?! Волосы торчком, недельная щетина. Пахнет потом. Одна из бывших подруг сказала ему как-то, что он бы выглядел привлекательно, если бы не был так похож на головореза. Когда он спросил, что именно ее пугает в нем, она сказала, подумав, что глаза.
   Впрочем, те отношения долго не продлились. Насколько он помнил, та ночь была их последней ночью вместе. Он всмотрелся в свои глаза в зеркале. Они выглядели как всегда. Ну, может, прибавилось теней под ними. Рейн пока, слава Богу, не жаловалась.
   Затем он прошел на кухню и приступил к изготовлению бутербродов, погрузившись во все детали с методичной отрешенностью, благодаря которой он и стал таким замечательным технарем.
   Круто, черт возьми! Теперь он официально ее парень. Так его еще никогда никто не называл. Он всегда честно всем говорил, что не готов к серьезным отношениям. Он всегда был готов к качественному сексу, по на большее его не хватало. Джесси не раз подтрунивал над ним из-за этого. Он считал, что у Сета проблемы с доверием к слабому полу из-за его отношений с матерью. Джесси какое-то время увлекался психологией. Колледж проделывает иногда такую штуку с людьми, у которых мозгов больше, чем нужно. Чаше всего Сету удавалось переубедить его.
   Сет ожидал прилива горечи и злобы, когда мысли его вернулись к брату, но этого не случилось. Точнее, и горечь, и злоба никуда не делись, но их стальная хватка ослабла. Их вполне можно было переносить.
   Он знавал много женщин, некоторые ему даже нравились. Но как только они приглашали его на серебряную годовщину свадьбы своих родителей, он делал ноги. Хотя им от этого было даже лучше, ведь он любые отношения превращал в ад. Стоило ему в один прекрасный день открыть рот и сказать все, что он думает, и пожалуйста — обиды, крики, обвинения. Хлопнула дверь, взвизгнули тормоза, и поминай как звали.
   Самое ужасное заключалось в том, что он никогда не знал, что же именно выводило их из себя. Это была тайна, покрытая мраком.
   Боже, ну что за идиот! Он был диким животным, которое мечтало о том, чтобы его приручили. Он стоял перед раскрытым холодильником, с ножа на пол капала горчица. Сет уставился на лужицу на полу… Он не хотел обидеть Рейн так, как он обижал всех прочих женщин. Он даже готов был встретиться с ее родителями. Врать им о своем прошлом. Следить за языком. Он будет им пятки лизать, если нужно.
   Он терял нить. Дело было уже не в прикрытии. И даже Джесси был не нужен, чтобы сказать ему об этом. Он боялся испортить все. Он боялся разрушить их хрупкие отношения. Только они сейчас держали его на плаву.