- Что... Что побудило его так думать?
- Он сказал, что Моргон искал ответы и смерть не была одним из них. Он сказал...
- Это означало бы, что он утратил землеправление. А он боялся этого больше всего на свете. Но никто, никто не может уничтожить чутье земли, только Высший. Никто... - Она остановилась. Рэдерле услышала, как Лира вдруг стиснула зубы. Она устало откинулась назад; камешек, точно слеза, светился на её ладони. Голос Лиры прозвучал вновь, чужой, начисто лишенный любых страстей:
- Я убью его за это.
- Кого?
- Гистеслухлома.
Губы Рэдерле раскрылись и вновь сомкнулись. Она выждала, пока не уймется холодок, который возбудил в ней этот странный голос, затем сказала:
- Сперва тебе потребуется его найти. Это может оказаться трудным.
- Я найду его, Моргон знает, где он.
- Лира... - Та обернулась к ней, и благоразумные увещевания застряли у Рэдерле в горле. Она опустила взгляд. - Сперва нам нужно выбраться из Кэруэддина.
Нечто темное и чужое покинуло Лиру. Она озабоченно сказала:
- Не говори Тристан того, о чем сказала мне. Все слишком неопределенно.
- Буду молчать.
- Не могла бы ты для нас что-нибудь сделать? Мы не можем сейчас повернуть обратно. Только не сейчас. Прикажи ветру отнести от нас боевые суда, пошли им видение, будто мы идем на юг.
- За кого ты меня принимаешь? За волшебницу? Не думаю, что даже Мадир умела такое проделывать. - Загадочный камешек уловил бисеринку солнечного света. Рэдерле внезапно выпрямилась. - Погоди. - Она взяла камешек большим и указательным пальцами, ловя лучи солнца. Лира заморгала, когда свет попал ей в глаза.
- Что? Что это?
- Это камешек, который Астрин нашел на Равнине Королевских Уст, в городе Властелинов Земли. Он отдал его мне.
- И что ты собираешься с ним делать? - Глаза Лиры опять сощурились, как только в них брызнул яркий свет, и Рэдерле опустила камешек.
- Полыхает, как зеркальце... Все, чему я научилась у свинарки, касается ложных видений, когда маленькое кажется большим, пригоршня воды кажется лужей, прутик - большим бревном, один-единственный побег куманики - непроходимой чащей. Если бы я могла... Если бы я могла ослепить воинов на их судах этой штучкой, заставить её вспыхнуть в их глазах, точно солнце, они бы не увидели, как мы поворачиваем на север, и уж всяко не смогли бы нас нагнать.
- Этой штучкой? Она не больше ногтя. Кроме того, - с опаской добавила Лира, - откуда ты знаешь, что это? Ты знаешь, что пригоршня воды - это пригоршня воды. Но ты не знаешь, для чего предназначался этот камешек, так как ты можешь предвидеть, чем он обернется?
- Если ты не хочешь, чтобы я его испробовала, - ладно, не надо. Решение касается нас всех. Кроме того, это единственное, что мне пришло в голову.
- Тебе, видимо, все же предстоит его испытать. Но какое имя могли дать ему Властелины Земли? Я не боюсь ни за нас, ни за корабль. Но твой разум...
- А разве, - прервала её Рэдерле, - я спрашивала у тебя совета?
- Нет, - с неохотой призналась Лира. - Но я знаю, что делать.
- Да. Ты добьешься того, что тебя уничтожит волшебник. А разве я спорю?
- Нет. Но... - Она вздохнула. - Хорошо. Теперь все, что нам остается, это сказать Бри Корбетту, куда мы направляемся, чтобы он знал, чем и как запастись. И нам необходимо отправить домой Тристан. Ты можешь придумать, как это лучше устроить?
Обе призадумались. Час спустя Лира незаметно выскользнула из королевской резиденции и направилась сообщить Бри, что они держат путь на север, а Рэдерле двинулась в тронный зал переговорить с Хьюриу Имрисом.
Она застала его в окружении вельмож, обсуждалось положение в Меремонте. Увидев, как она замерла в нерешительности у входа в огромный зал, король приблизился к ней. Встретив его ясный прямой взгляд, она поняла, что они с Лирой решили правильно: его будет не так трудно обмануть, как Астрина, и у неё вызвало облегчение, что Астрина здесь не было. Он спросил: - Тебе что-то понадобилось? Я могу чем-то помочь?
Она кивнула:
- Можно отвлечь тебя на минуточку?
- Конечно.
- Ты не мог бы... Нельзя ли на одном из твоих боевых судов отправить домой Тристан? Бри Корбетту понадобится остановиться в Кэйтнарде, чтобы высадить Лиру и взять на борт моего брата. Тристан приняла неразумное решение отправиться к горе Эрленстар, и если она придумает, как ей покинуть корабль Бри в Кэйтнарде, она это сделает. Она двинется на север либо на торговом судне, либо пешком, причем и так, и эдак она может угодить в самое пекло вашей войны.
Его темные брови сдвинулись:
- Похоже, она упряма. Точь-в-точь как Моргон.
- Да... И если она... Если и с ней что-нибудь случится, это будет истинным бедствием для жителей Хеда. Бри мог бы доставить её на Хед, прежде чем отвезет нас в Кэйтнард, но не так-то легко переправиться через тамошние воды. Там утонули Атол и Спринг с Хеда, да и Моргон чуть не лишился жизни. Мне было бы спокойнее, если бы у неё оказалась чуть более надежная защита, чем несколько стражей и моряков.
Он быстро и молча вздохнул.
- Об этом-то я и не подумал. Только на пяти из боевых кораблей большое вооружение и большие команды; два других - более легкие сторожевые суда. Я могу выделить одно из них, чтобы доставить её домой. Если бы я мог, я бы послал эти корабли сопровождать вас до самого Кэйтнарда. Я ещё ни разу в жизни не видел, как столь достойное общество совершает столь непродуманное и небезопасное путешествие.
Она слегка вспыхнула:
- Знаю. Напрасно мы взяли Тристан даже сюда.
- Тристан! А как насчет тебя и земленаследницы Моргол?
- Это другое дело...
- Но почему, во имя Ирта?
- Мы хотя бы знаем, что между Хедом и обителью Высшего - целый мир.
- Да, - хмуро согласился он. - И здесь не место никому из вас в такое время. Я убедился, что ваш корабельщик тоже это понимает. Не знаю, что на него нашло и как он отважился покинуть с вами на борту Кэйтнардскую гавань.
- Он не виноват. Мы не оставили ему выбора.
- И до какой степени вам пришлось на него давить? Стражи Моргол искусны, но едва ли неразумны. И вы вполне могли бы встретиться у берегов Имриса с чем-то похуже, чем мои боевые корабли. Бывают времена, когда я верю, что борюсь лишь против своих собственных мятежников, но порой не вполне уверен, как далеко эта война зайдет и смогу ли я не позволить ей распространиться дальше. Бри Корбетт не мог бы выбрать времени хуже, чтобы подойти с вами так близко к Меремонту.
- Он не знал о войне...
- Если бы на борту находился твой отец, он бы позаботился о том, чтобы все разузнать. Я ему и об этом напомнил. Что же до того, что Астрин брал тебя сегодня на Равнину Королевских Уст, - это было полнейшей глупостью. - Он умолк. Она увидела белые проблески света у его скул, прежде чем он поднял руки к глазам и подержал их так с мгновение. Она опустила взгляд и сглотнула комок.
- Полагаю, ты ему это сказал.
- Да. И он со мной как будто согласился. Нынче не время для людей вроде Астрина, тебя и Бри Корбетта забывать здравый смысл. - Тут он положил руку ей на плечо, и его голос зазвучал мягче. - Я понимаю, что вы пытались сделать. Я понимаю почему. Но предоставьте это тем, у кого это выйдет лучше.
Она удержалась от ответа и склонила голову, покорно оставив за ним последнее слово. Затем произнесла с неподдельной благодарностью:
- Спасибо за корабль. Поговоришь с Тристан утром?
- Я лично буду сопровождать её на борт.
Позднее Рэдерле и Лира снова увиделись в галерее, идя на ужин. Лира негромко сообщила:
- Бри вздумал спорить, но я поклялась всем, что осталось от моей чести, что ему не придется состязаться в скорости с боевыми судами. Ему это не понравилось, но он помнит, что ты проделала с тем обрывком нити. Он сказал: что бы ты ни стала делать завтра, хорошо бы, чтобы это удалось, потому что он не осмелится снова встретиться лицом к лицу с Хьюриу Имрисом.
Рэдерле почувствовала, что её лицо слегка зарделось при воспоминании.
- Я тоже не осмелюсь, - пробормотала она. Затем из своего покоя вышла Тристан, изумленная и слегка испуганная, как будто только что проснулась. При взгляде на Рэдерле и Лиру её лицо просветлело; увидев, сколько доверия в её глазах, Рэдерле ощутила укол совести. Она сказала:
- Ты не голодна? Мы идем в Тронный зал ужинать.
- Прямо при всех? - Она с отчаянием оправила свою смявшуюся юбку. Затем остановилась, оглядела превосходно расписанные стены, поблескивающие в свете факелов, висящие на них старинные бронзовые и серебряные щиты, древнее оружие, все в драгоценных камнях. Тристан прошептала:
- Моргон был в этом доме. - Ее плечи расправились, и она последовала за остальными в зал.
На следующее утро они пробудились до зари. Укутанные в богатые теплые плащи, которые преподнес им Хьюриу, они поскакали вместе с ним, Астрином, Высокими Владетелями Умбера и Тора и тремястами вооруженными воинами по тихим улицам Кэруэддина. Они видели, как тут и там растворяются окна, как свет вдруг брызжет из чьих-то дверей и кто-то, высунувшись, глядит на скорую и безмолвную вооруженную процессию. У причалов темные мачты выступили из жемчужного тумана над водой; рассветные голоса и шаги казались приглушенными, утратившими плоть. Воинский строй рассыпался, и отплывающие стали всходить на борт. Спустившийся по трапу Бри Корбетт бросил на Рэдерле хмурый затравленный взгляд, прежде чем принял у неё коня. Стражи Моргол последовали за ним со своими скакунами.
Рэдерле выждала с минуту, чтобы услышать, как Хьюриу говорит Тристан:
- Я посылаю тебя домой с Астрином на одном из этих кораблей. С ним ты будешь в безопасности, его люди тебя защитят. Это быстроходное судно, и ты скоро будешь дома.
Наблюдая за ними, Рэдерле не могла с мгновение решить, кто больше поражен: Тристан или Астрин. Тристан открыла рот, чтобы возмутиться. Прежде чем она успела заговорить, Астрин произнес:
- Это свыше двух дней пути и день на дорогу в Меремонт. А корабль понадобится тебе, чтобы охранять побережье.
- Я могу несколько дней обойтись без него. Если мятежники послали за оружием, то они, вероятнее всего, прибудут с севера, и я могу попытаться остановить их у Кэруэддина.
- Оружие, - возразил Астрин, - это не все, за чем мы следим. - Затем его взгляд медленно переместился с лица Хьюриу на лицо Рэдерле.
- А кто придумал это все с кораблем?
- Решение принял я, - твердо ответил Хьюриу, и, услышав его голос, Тристан, которая опять приоткрыла рот, тут же его захлопнула.
Астрин не сводил глаз с Рэдерле, его брови хмурились, он недоумевал и вроде бы что-то заподозрил. Он коротко сказал королю:
- Отлично. Я пошлю тебе весточку из Меремонта, когда вернусь.
- Спасибо. - Пальцы Хьюриу сжались на миг на плече Астрина. - Будь осторожен.
Рэдерле поднялась на борт. Она направилась на корму, слушая, как голос Бри отдает у неё за спиной команды до странного бесцветным голосом. Первое из боевых судов принялось медленно выбираться на середину реки. Как только оно тронулось, туман завертелся и заколебался над спокойной серой водой, и первые лучи солнца упали на высокие стены королевского жилища.
Лира подошла и встала рядом с Рэдерле. Ни одна из них ничего не сказала. Корабль, уносивший Тристан, скользнул мимо них, и Рэдерле увидела лицо Астрина, неестественно бледное, с новыми морщинами; он наблюдал за тем, как прочие суда выстраиваются позади него в походный порядок. Бри Корбетт с его более медленной и тяжелой посудиной шел последним в кильватере шахматного строя. Замыкало это шествие встающее солнце. Оно зажгло пену на волнах. Бри сказал кормчему:
- Будь готов к повороту с полуслова.
- Не тревожься, - пробубнила Рэдерле. Камешек в её ладони вспыхнул, словно королевская драгоценность. - Бри, нужно, чтобы эта вещица плыла позади нас, или она всех нас ослепит. У тебя не найдется куска дерева или чего-нибудь вроде того?
- Сейчас найду. - Мирный вздох утреннего отлива донесся до их ушей, и Бри повернул голову. Первый корабль уже шел в открытом море. Корабельщик повторил, на этот раз с беспокойством, так как соленый ветер разыгрался с парусами: Сейчас найду. Делай все, что считаешь нужным.
Рэдерле наклонила голову и устремила взгляд на камешек. Он сверкал, точно льдинка под лучом солнца, свет перепрыгивал с одной крохотной плоскости на другую по всему причудливому многограннику. Она призадумалась, а чем же он был некогда, и представляла его себе то камнем в кольце, то главным украшение короны, то навершием рукояти ножа, - возможно, он темнел в минуту опасности. Не пользовались ли чем-то таким Властелины Земли? Он принадлежал им или какой-нибудь прекрасной даме Имрисского двора, которая обронила его, скача верхом, или какому-нибудь торговцу, который приобрел его в Исиге, а затем потерял, выронив из тюка, когда пересекал Равнину Королевских Уст? Если камешек способен сверкать, точно звездочка, в руке Рэдерле под лучами солнца, нетрудно себе представить, как заполыхает от него море, - ни с одного корабля не будет видно, что происходит, и никто не пройдет сквозь наваждение, как бы ни дерзал. Но что это такое?
Свет мягко заиграл внутри её разума, рассеивая старые ночные тени, нелепые предрассудки, мелкие и ворчливые воспоминания о былых снах. Мысли Рэдерле вернулись к обширной равнине, где был найден камешек и где мощные глыбы высились, словно надгробия древних героев. Она увидела, как солнечный свет оживил цветные прожилки одной из глыб и собрался малюсеньким серебряным пятнышком в самом углу. Рэдерле наблюдала за этим огонечком, затерявшимся в душе, давая ему разгореться все ярче от лучей солнца, пойманных камешком на её ладони. Камешек грозно засиял. Она подкормила им свет в своем разуме; свет брызнул на не ведавшие возраста глыбы, рассеивая тени; она почувствовала тепло этого света на своей ладони и на лице. Свет начал поглощать мощные глыбы в её разуме, дугой перекинулся через ясное небо, и вот уже стал ослепительно-белым; Рэдерле, словно из какой-то другой эпохи, услыхала негромкое восклицание Бри Корбетта; светики-двойняшки придавали сил друг другу - тот, что в руке, и тот, что в сознании. А где-то вокруг царила сумятица слов и восклицаний, еле слышных и ничего не значащих. Корабль колыхнулся. Рэдерле тряхнуло, она вытянула руки, чтобы восстановить равновесие, свет ударил ей в лицо и обжег глаза.
- Отлично, - едва дыша, сказал Бри. - Отлично. Ты добилась своего. Убери его. Ниже. Положи его вот на это. - Его собственные глаза были почти сомкнуты, он болезненно морщился.
Она позволила корабельщику двигать её рукой и услышала, как камешек падает в маленькую деревянную мисочку в руках Бри. Матросы опустили мисочку за борт в сетях, как если бы погружали в морскую воду солнце. Легкие волны отнесли её от корабля. Рэдерле мысленно следила за этим движением, и белый свет образовывал в её сознании одну ячейку за другой, грани и поверхности проступали все четче, пока весь её разум не стал подобием единого драгоценного камня, и, вглядевшись в него, Рэдерле начала понимать свою цель.
Она увидела, как некто стоит, как теперь она, и держит камешек. Он находится посреди равнины в некой стране в некую эпоху, и, как только полыхнет камешек на его ладони, всякое движение вокруг него, возникающее за горизонтами её сознания, начинает устремляться к центру. Она никогда прежде не видела этого человека, но внезапно почувствовала, что следующее его движение, рисунок его лицевых костей, если он обернется, выдадут ей его имя. Она с любопытством ждала этого мгновения, следя за незнакомцем, в то время как он следил за камешком, затерянный в безвременье своего существования. А затем она ощутила, что кто-то чужой проник в её разум и ждет с ней вместе. Его любознательность была отчаянной и опасной. Она, испугавшись, попыталась оторваться от него, но тревога и непривычное ощущение чуждого присутствия не покидали её. Она чувствовала, как важен для того, чужого, безымянный незнакомец, следующее движение которого, наклон головы, сгибание пальцев выдадут ей, кто он и что. Ее охватил ужас, безнадежный и дикий, при мысли о том, что она вот-вот его опознает, о том, что он откроет любое имя, какое бы ни таил, темному и могучему уму, желающему его заполучить. Она не жалела сил, чтобы разрушить этот образ, прежде чем он шелохнется. Но ей препятствовало нечто непонятное; она не могла ни изменить образ, ни стереть его, как если бы глаза её души, лишенные век, вглядывались в сердцевину непостижимой тайны. Затем чья-то рука быстро и жестко хлестнула её по лицу, и она отпрянула, стремясь избежать цепкой хватки.
Корабль, мчавшийся по ветру, взмыл на гребне волны, и Рэдерле сморгнула морскую пену с глаз. Лира, крепко держа её, шепнула: "Прости, прости. Но ты кричала". Свет исчез. Королевские боевые суда кружили друг за другом поразительно далеко позади. Бри с бесцветным лицом, взглянув на нее, спросил:
- Отвезти тебя обратно? Одно только слово, и я поверну.
- Нет, все в порядке.
Лира медленно отпустила её. Рэдерле снова повторила, прикрывая тыльной стороной ладони рот:
- Теперь все в порядке, Бри.
- Что это было? - спросила Лира. - Что это за камешек?
- Не знаю. - Она чувствовала, что чужой разум не исчез полностью, а чего-то требует и ждет; она содрогнулась. - Еще вот-вот, и я бы кое-что узнала...
- Что?
- Понятия не имею. Что-то важное для кого-то. Но непонятно что. И непонятно почему... - Она беспомощно покачала головой. - Это было похоже на сон. Тогда все казалось очень важным, а теперь... Теперь в этом нет смысла. Все, что я знаю, - их двенадцать.
- Чего двенадцать?
- У этого камешка двенадцать граней. Он вроде компаса. - Она увидела удивление на лице Бри Корбетта. - Я знаю, это бессмыслица.
- Но, во имя Хела, что заставило тебя так кричать? - спросил он.
Она вспомнила мощный безжалостный разум, в капкан которого завело её любопытство, и поняла, что, даже если Бри повернет, не убоявшись новой встречи с имрисскими судами, если она этого потребует, в мире нет места, где она была бы отныне в полной безопасности. Она негромко сказала:
- В этом камешке - частица великой силы. Мне следовало бы воспользоваться чем-нибудь попроще. А пока что я хочу отдохнуть.
Она больше не выходила из своей каюты до вечера. А затем подошла к борту и стояла там, глядя, как звезды сияют, точно отдаленные отражения работы её ума.
Внезапно что-то побудило её повернуть голову. И, покачиваясь в такт движениям корабля, она увидела, что на носу стоит, точно резная фигура, Тристан с Хеда.
5
Два дня Тристан отказывалась говорить с кем бы то ни было. Бри Корбетт, разрывавшийся между желанием доставить её обратно и жаждой любой ценой избежать встречи с одураченным одноглазым имрисским земленаследником, ругательски ругался, а затем, уступив немой, полной упрека решимости Тристан, в растерянности вел корабль все дальше на север. По окончании этих двух дней они оставили позади Имрисское побережье. Пустынные лесные края, длинная полоса бесплодных холмов между Херуном и морем - вот и все, что они пока видели. Постепенно они успокоились. Ветер был резвым; Бри Корбетт, с лицом радостным и покрасневшим на непрерывном солнышке, не давал матросам покоя. Стражи, не привыкшие к праздности, упражнялись в метании ножа по мишени на стене рубки. Когда при внезапном крене судна летящий нож едва не перерезал канат, Бри положил конец этой забаве. Тогда стражи занялись рыбалкой, закинув в воду с кормы длинные лески. Матросы, глядя, как они перегибаются через поручень, вспоминали, как основательно входило лезвие ножа в стену рубки, и старались с ними не связываться.
После тщетных попыток задобрить Тристан, которая держалась в стороне от всех и молчала, глядя на север, Рэдерле сдалась и оставила её в покое. Она тоже держалась особняком, читая книги Руда или играя на флейте, которую захватила из Ануйна, - на той самой, которую смастерил для неё Элийу из Хела. Как-то ближе к вечеру она сидела с флейтой на палубе, наигрывая песенки и анские придворные танцы, а также горестные баллады, которым несколько лет тому назад обучила её Кионе. И вот Рэдерле набрела на простую и печальную мелодию, названия которой не могла вспомнить, а когда закончила играть, обнаружила, что Тристан отвернулась от поручня и наблюдает за ней.
- Это - мелодия с Хеда, - внезапно сказала она. Рэдерле положила флейту на колени и попыталась вспомнить.
- Ей меня обучил Дет.
Тристан, поколебавшись, наконец оторвалась от поручня, подошла и присела рядом с Рэдерле на теплую палубу. Ее лицо ничего не выражало. Она ничего не говорила.
Рэдерле, не сводя глаз с флейты, чуть слышно произнесла:
- Прошу тебя, попытайся понять. Когда пришла весть о смерти Моргона, это не только на Хеде восприняли как утрату, но и повсюду, ибо ему везде помогали, его везде любили, о нем везде беспокоились. Мы с Лирой и Бри просто попытались избавить остальных, а особенно твой народ, от новых страхов и тревоги - за тебя. В наше время Хед, кажется, стал особенным и весьма уязвимым местом. Мы не собирались причинять тебе вред, но не хотели, если что-то случится с тобой, снова причинить вред себе самим.
Тристан хранила молчание. Она медленно подняла голову и откинулась назад.
- Ничего со мной не случится. - С минуту она глядела на Рэдерле, затем не без робости спросила: - А ты бы вышла за Моргона?
Рэдерле скривила губы.
- Я два года ждала, когда он явится в Ануйн и попросит меня.
- Хорошо бы. Он всегда был не особенно разумен. - Она подтянула колени, уперла в них подбородок и призадумалась. - Я слышала, торговцы говорили, что он может оборачиваться зверем. Это напугало Элиарда. А ты можешь?
- Оборачиваться? Нет. - Ее руки стиснули флейту. - Нет.
- А ещё они говорили... Говорили, что минувшей весной он нашел меч со звездами и убивал им. Это на него не похоже.
- Не похоже.
- Но Грим Окленд сказал, что, если бы кто-то попытался убить его, он бы стал стоять сложа руки в ожидании смерти. Я могу это понять. Это оправдано. Но... после того как арфа и меч достались ему из-за звезд у него на лице, он, казалось, больше уже не принадлежал Хеду. Казалось, он больше не может вернуться и вести себя просто, как прежде: кормить свиней, спорить с Элиардом, готовить пиво в погребе. Он был с нами, но, казалось, уже покинул нас навсегда, потому что мы больше его по-настоящему не понимали.
- Понимаю, - прошептала Рэдерле. - Я тоже что-то такое чувствовала...
- Так что... Некоторым образом... было не столь уж тяжело, когда его не стало. А что было тяжело, так это узнать... узнать, через что он прошел, прежде чем умер, и быть не в состоянии... не... - Ее голос дрогнул, она прижала сомкнутые губы к руке. Рэдерле откинула голову, уперевшись затылком в борт, следя глазами за тенью, которая перерезала палубу.
- Тристан. В Ане перемена землеправления - это нечто сложное и ошеломляющее. Говорят, это как если бы вдруг вырос третий глаз, чтобы видеть во тьме, или новое ухо, чтобы слышать творящееся под землей... А на Хеде это так?
- Мне не показалось, что так. - Ее голос зазвучал тверже, когда она принялась подбирать ответ. - Элиард был в поле, когда это случилось. И он сказал, что почувствовал, будто внезапно все - листья и звери, реки, сеянцы обрело смысл. Отныне он знал, кто они и почему с ними происходит то, что происходит. Он попытался объяснить это мне. Я сказала, что все должно было иметь смысл и прежде, или почти все, но он ответил, что теперь все выглядит иначе. Он стал все видеть очень ясно, а то, чего не мог увидеть, чувствовал. Он не мог этого как следует объяснить.
- Он почувствовал, что Моргон умер?
- Нет. Он... - Ее голос умолк, руки сдвинулись и цепко охватили колени. Она продолжала шепотом: - Элиард говорил, что Моргон должен был даже забыть, кто он, когда умер. Из-за этого.
Рэдерле вздрогнула. Она положила ладонь на оцепеневшую руку Тристан.
- Прости. Я не хотела быть с тобой жестокой. Я просто...
- Любопытно. Прямо как Моргон.
- Нет! - Боль в её голосе побудила Тристан поднять голову и с изумлением взглянуть на нее. Тристан опять хранила безмолвие, изучая Рэдерле, точно никогда прежде её не видела. Она произнесла:
- Есть кое-что, что непрерывно занимает меня с тех самых пор, как только я о тебе услышала.
- Что?
- Кто первая красавица в Ане. - Она слегка зарделась, заметив внезапную улыбку Рэдерле, и тут же в её глазах появилась ответная робкая улыбка. - Мне это всегда было любопытно.
- Первая красавица в Ане - сестра Мапа Хвиллиона, Мара, которая вышла за владетельного Кина Крэга из Аума. Ее называют Цветком Ана.
- А тебя как называют?
- Второй Красавицей. А что?
- Никогда не видела никого прекрасней тебя. Когда Моргон впервые рассказал нам о тебе, я испугалась. И представить себе не могла, как бы ты стала жить на Хеде в нашем доме. Но теперь... Не знаю. Жаль... Жаль, что все обернулось иначе.
- Мне тоже, - чуть слышно отозвалась Рэдерле. - А теперь не расскажешь ли ты мне кое-что? Каким образом тебе удалось покинуть сторожевое судно и попасть на наш корабль, да так, что никто - ни Астрин, ни Хьюриу, ни Бри, ни кто-нибудь из воинов - ничего не заметил?
Тристан улыбнулась:
- Я просто последовала за королем на палубу того корабля, а затем последовала за ним обратно. Никто не ожидал увидеть меня там, где мое присутствие не предполагалось, вот меня и не замечали. Все очень просто.
Ночью они приблизились к Хлурле. Бри Корбетт, подумывая о новой бочке херунского вина, предложил ненадолго завернуть в порт, но Лира напомнила ему о двадцати стражах, ожидающих в Хлурле, чтобы сопровождать Моргол обратно в Херун. Он поспешил отказаться от этой мысли, и они сделали остановку дальше по берегу, в устье беспокойной Осе, где с удовольствием ненадолго отдохнули от моря. Городок был невелик, полон рыбаков и звероловов, дважды в год приносивших из глухих мест меха на продажу. Бри купил вина и свежих яиц столько, сколько ему их удалось найти, и пополнил запасы воды. Лира, Рэдерле и Тристан оставили письма, чтобы торговцы захватили их на юг. Никто не опознал путниц, но их посещение возбудило любопытство, долго потом не унимавшееся, которого не убавили письма с необычными адресами.
- Он сказал, что Моргон искал ответы и смерть не была одним из них. Он сказал...
- Это означало бы, что он утратил землеправление. А он боялся этого больше всего на свете. Но никто, никто не может уничтожить чутье земли, только Высший. Никто... - Она остановилась. Рэдерле услышала, как Лира вдруг стиснула зубы. Она устало откинулась назад; камешек, точно слеза, светился на её ладони. Голос Лиры прозвучал вновь, чужой, начисто лишенный любых страстей:
- Я убью его за это.
- Кого?
- Гистеслухлома.
Губы Рэдерле раскрылись и вновь сомкнулись. Она выждала, пока не уймется холодок, который возбудил в ней этот странный голос, затем сказала:
- Сперва тебе потребуется его найти. Это может оказаться трудным.
- Я найду его, Моргон знает, где он.
- Лира... - Та обернулась к ней, и благоразумные увещевания застряли у Рэдерле в горле. Она опустила взгляд. - Сперва нам нужно выбраться из Кэруэддина.
Нечто темное и чужое покинуло Лиру. Она озабоченно сказала:
- Не говори Тристан того, о чем сказала мне. Все слишком неопределенно.
- Буду молчать.
- Не могла бы ты для нас что-нибудь сделать? Мы не можем сейчас повернуть обратно. Только не сейчас. Прикажи ветру отнести от нас боевые суда, пошли им видение, будто мы идем на юг.
- За кого ты меня принимаешь? За волшебницу? Не думаю, что даже Мадир умела такое проделывать. - Загадочный камешек уловил бисеринку солнечного света. Рэдерле внезапно выпрямилась. - Погоди. - Она взяла камешек большим и указательным пальцами, ловя лучи солнца. Лира заморгала, когда свет попал ей в глаза.
- Что? Что это?
- Это камешек, который Астрин нашел на Равнине Королевских Уст, в городе Властелинов Земли. Он отдал его мне.
- И что ты собираешься с ним делать? - Глаза Лиры опять сощурились, как только в них брызнул яркий свет, и Рэдерле опустила камешек.
- Полыхает, как зеркальце... Все, чему я научилась у свинарки, касается ложных видений, когда маленькое кажется большим, пригоршня воды кажется лужей, прутик - большим бревном, один-единственный побег куманики - непроходимой чащей. Если бы я могла... Если бы я могла ослепить воинов на их судах этой штучкой, заставить её вспыхнуть в их глазах, точно солнце, они бы не увидели, как мы поворачиваем на север, и уж всяко не смогли бы нас нагнать.
- Этой штучкой? Она не больше ногтя. Кроме того, - с опаской добавила Лира, - откуда ты знаешь, что это? Ты знаешь, что пригоршня воды - это пригоршня воды. Но ты не знаешь, для чего предназначался этот камешек, так как ты можешь предвидеть, чем он обернется?
- Если ты не хочешь, чтобы я его испробовала, - ладно, не надо. Решение касается нас всех. Кроме того, это единственное, что мне пришло в голову.
- Тебе, видимо, все же предстоит его испытать. Но какое имя могли дать ему Властелины Земли? Я не боюсь ни за нас, ни за корабль. Но твой разум...
- А разве, - прервала её Рэдерле, - я спрашивала у тебя совета?
- Нет, - с неохотой призналась Лира. - Но я знаю, что делать.
- Да. Ты добьешься того, что тебя уничтожит волшебник. А разве я спорю?
- Нет. Но... - Она вздохнула. - Хорошо. Теперь все, что нам остается, это сказать Бри Корбетту, куда мы направляемся, чтобы он знал, чем и как запастись. И нам необходимо отправить домой Тристан. Ты можешь придумать, как это лучше устроить?
Обе призадумались. Час спустя Лира незаметно выскользнула из королевской резиденции и направилась сообщить Бри, что они держат путь на север, а Рэдерле двинулась в тронный зал переговорить с Хьюриу Имрисом.
Она застала его в окружении вельмож, обсуждалось положение в Меремонте. Увидев, как она замерла в нерешительности у входа в огромный зал, король приблизился к ней. Встретив его ясный прямой взгляд, она поняла, что они с Лирой решили правильно: его будет не так трудно обмануть, как Астрина, и у неё вызвало облегчение, что Астрина здесь не было. Он спросил: - Тебе что-то понадобилось? Я могу чем-то помочь?
Она кивнула:
- Можно отвлечь тебя на минуточку?
- Конечно.
- Ты не мог бы... Нельзя ли на одном из твоих боевых судов отправить домой Тристан? Бри Корбетту понадобится остановиться в Кэйтнарде, чтобы высадить Лиру и взять на борт моего брата. Тристан приняла неразумное решение отправиться к горе Эрленстар, и если она придумает, как ей покинуть корабль Бри в Кэйтнарде, она это сделает. Она двинется на север либо на торговом судне, либо пешком, причем и так, и эдак она может угодить в самое пекло вашей войны.
Его темные брови сдвинулись:
- Похоже, она упряма. Точь-в-точь как Моргон.
- Да... И если она... Если и с ней что-нибудь случится, это будет истинным бедствием для жителей Хеда. Бри мог бы доставить её на Хед, прежде чем отвезет нас в Кэйтнард, но не так-то легко переправиться через тамошние воды. Там утонули Атол и Спринг с Хеда, да и Моргон чуть не лишился жизни. Мне было бы спокойнее, если бы у неё оказалась чуть более надежная защита, чем несколько стражей и моряков.
Он быстро и молча вздохнул.
- Об этом-то я и не подумал. Только на пяти из боевых кораблей большое вооружение и большие команды; два других - более легкие сторожевые суда. Я могу выделить одно из них, чтобы доставить её домой. Если бы я мог, я бы послал эти корабли сопровождать вас до самого Кэйтнарда. Я ещё ни разу в жизни не видел, как столь достойное общество совершает столь непродуманное и небезопасное путешествие.
Она слегка вспыхнула:
- Знаю. Напрасно мы взяли Тристан даже сюда.
- Тристан! А как насчет тебя и земленаследницы Моргол?
- Это другое дело...
- Но почему, во имя Ирта?
- Мы хотя бы знаем, что между Хедом и обителью Высшего - целый мир.
- Да, - хмуро согласился он. - И здесь не место никому из вас в такое время. Я убедился, что ваш корабельщик тоже это понимает. Не знаю, что на него нашло и как он отважился покинуть с вами на борту Кэйтнардскую гавань.
- Он не виноват. Мы не оставили ему выбора.
- И до какой степени вам пришлось на него давить? Стражи Моргол искусны, но едва ли неразумны. И вы вполне могли бы встретиться у берегов Имриса с чем-то похуже, чем мои боевые корабли. Бывают времена, когда я верю, что борюсь лишь против своих собственных мятежников, но порой не вполне уверен, как далеко эта война зайдет и смогу ли я не позволить ей распространиться дальше. Бри Корбетт не мог бы выбрать времени хуже, чтобы подойти с вами так близко к Меремонту.
- Он не знал о войне...
- Если бы на борту находился твой отец, он бы позаботился о том, чтобы все разузнать. Я ему и об этом напомнил. Что же до того, что Астрин брал тебя сегодня на Равнину Королевских Уст, - это было полнейшей глупостью. - Он умолк. Она увидела белые проблески света у его скул, прежде чем он поднял руки к глазам и подержал их так с мгновение. Она опустила взгляд и сглотнула комок.
- Полагаю, ты ему это сказал.
- Да. И он со мной как будто согласился. Нынче не время для людей вроде Астрина, тебя и Бри Корбетта забывать здравый смысл. - Тут он положил руку ей на плечо, и его голос зазвучал мягче. - Я понимаю, что вы пытались сделать. Я понимаю почему. Но предоставьте это тем, у кого это выйдет лучше.
Она удержалась от ответа и склонила голову, покорно оставив за ним последнее слово. Затем произнесла с неподдельной благодарностью:
- Спасибо за корабль. Поговоришь с Тристан утром?
- Я лично буду сопровождать её на борт.
Позднее Рэдерле и Лира снова увиделись в галерее, идя на ужин. Лира негромко сообщила:
- Бри вздумал спорить, но я поклялась всем, что осталось от моей чести, что ему не придется состязаться в скорости с боевыми судами. Ему это не понравилось, но он помнит, что ты проделала с тем обрывком нити. Он сказал: что бы ты ни стала делать завтра, хорошо бы, чтобы это удалось, потому что он не осмелится снова встретиться лицом к лицу с Хьюриу Имрисом.
Рэдерле почувствовала, что её лицо слегка зарделось при воспоминании.
- Я тоже не осмелюсь, - пробормотала она. Затем из своего покоя вышла Тристан, изумленная и слегка испуганная, как будто только что проснулась. При взгляде на Рэдерле и Лиру её лицо просветлело; увидев, сколько доверия в её глазах, Рэдерле ощутила укол совести. Она сказала:
- Ты не голодна? Мы идем в Тронный зал ужинать.
- Прямо при всех? - Она с отчаянием оправила свою смявшуюся юбку. Затем остановилась, оглядела превосходно расписанные стены, поблескивающие в свете факелов, висящие на них старинные бронзовые и серебряные щиты, древнее оружие, все в драгоценных камнях. Тристан прошептала:
- Моргон был в этом доме. - Ее плечи расправились, и она последовала за остальными в зал.
На следующее утро они пробудились до зари. Укутанные в богатые теплые плащи, которые преподнес им Хьюриу, они поскакали вместе с ним, Астрином, Высокими Владетелями Умбера и Тора и тремястами вооруженными воинами по тихим улицам Кэруэддина. Они видели, как тут и там растворяются окна, как свет вдруг брызжет из чьих-то дверей и кто-то, высунувшись, глядит на скорую и безмолвную вооруженную процессию. У причалов темные мачты выступили из жемчужного тумана над водой; рассветные голоса и шаги казались приглушенными, утратившими плоть. Воинский строй рассыпался, и отплывающие стали всходить на борт. Спустившийся по трапу Бри Корбетт бросил на Рэдерле хмурый затравленный взгляд, прежде чем принял у неё коня. Стражи Моргол последовали за ним со своими скакунами.
Рэдерле выждала с минуту, чтобы услышать, как Хьюриу говорит Тристан:
- Я посылаю тебя домой с Астрином на одном из этих кораблей. С ним ты будешь в безопасности, его люди тебя защитят. Это быстроходное судно, и ты скоро будешь дома.
Наблюдая за ними, Рэдерле не могла с мгновение решить, кто больше поражен: Тристан или Астрин. Тристан открыла рот, чтобы возмутиться. Прежде чем она успела заговорить, Астрин произнес:
- Это свыше двух дней пути и день на дорогу в Меремонт. А корабль понадобится тебе, чтобы охранять побережье.
- Я могу несколько дней обойтись без него. Если мятежники послали за оружием, то они, вероятнее всего, прибудут с севера, и я могу попытаться остановить их у Кэруэддина.
- Оружие, - возразил Астрин, - это не все, за чем мы следим. - Затем его взгляд медленно переместился с лица Хьюриу на лицо Рэдерле.
- А кто придумал это все с кораблем?
- Решение принял я, - твердо ответил Хьюриу, и, услышав его голос, Тристан, которая опять приоткрыла рот, тут же его захлопнула.
Астрин не сводил глаз с Рэдерле, его брови хмурились, он недоумевал и вроде бы что-то заподозрил. Он коротко сказал королю:
- Отлично. Я пошлю тебе весточку из Меремонта, когда вернусь.
- Спасибо. - Пальцы Хьюриу сжались на миг на плече Астрина. - Будь осторожен.
Рэдерле поднялась на борт. Она направилась на корму, слушая, как голос Бри отдает у неё за спиной команды до странного бесцветным голосом. Первое из боевых судов принялось медленно выбираться на середину реки. Как только оно тронулось, туман завертелся и заколебался над спокойной серой водой, и первые лучи солнца упали на высокие стены королевского жилища.
Лира подошла и встала рядом с Рэдерле. Ни одна из них ничего не сказала. Корабль, уносивший Тристан, скользнул мимо них, и Рэдерле увидела лицо Астрина, неестественно бледное, с новыми морщинами; он наблюдал за тем, как прочие суда выстраиваются позади него в походный порядок. Бри Корбетт с его более медленной и тяжелой посудиной шел последним в кильватере шахматного строя. Замыкало это шествие встающее солнце. Оно зажгло пену на волнах. Бри сказал кормчему:
- Будь готов к повороту с полуслова.
- Не тревожься, - пробубнила Рэдерле. Камешек в её ладони вспыхнул, словно королевская драгоценность. - Бри, нужно, чтобы эта вещица плыла позади нас, или она всех нас ослепит. У тебя не найдется куска дерева или чего-нибудь вроде того?
- Сейчас найду. - Мирный вздох утреннего отлива донесся до их ушей, и Бри повернул голову. Первый корабль уже шел в открытом море. Корабельщик повторил, на этот раз с беспокойством, так как соленый ветер разыгрался с парусами: Сейчас найду. Делай все, что считаешь нужным.
Рэдерле наклонила голову и устремила взгляд на камешек. Он сверкал, точно льдинка под лучом солнца, свет перепрыгивал с одной крохотной плоскости на другую по всему причудливому многограннику. Она призадумалась, а чем же он был некогда, и представляла его себе то камнем в кольце, то главным украшение короны, то навершием рукояти ножа, - возможно, он темнел в минуту опасности. Не пользовались ли чем-то таким Властелины Земли? Он принадлежал им или какой-нибудь прекрасной даме Имрисского двора, которая обронила его, скача верхом, или какому-нибудь торговцу, который приобрел его в Исиге, а затем потерял, выронив из тюка, когда пересекал Равнину Королевских Уст? Если камешек способен сверкать, точно звездочка, в руке Рэдерле под лучами солнца, нетрудно себе представить, как заполыхает от него море, - ни с одного корабля не будет видно, что происходит, и никто не пройдет сквозь наваждение, как бы ни дерзал. Но что это такое?
Свет мягко заиграл внутри её разума, рассеивая старые ночные тени, нелепые предрассудки, мелкие и ворчливые воспоминания о былых снах. Мысли Рэдерле вернулись к обширной равнине, где был найден камешек и где мощные глыбы высились, словно надгробия древних героев. Она увидела, как солнечный свет оживил цветные прожилки одной из глыб и собрался малюсеньким серебряным пятнышком в самом углу. Рэдерле наблюдала за этим огонечком, затерявшимся в душе, давая ему разгореться все ярче от лучей солнца, пойманных камешком на её ладони. Камешек грозно засиял. Она подкормила им свет в своем разуме; свет брызнул на не ведавшие возраста глыбы, рассеивая тени; она почувствовала тепло этого света на своей ладони и на лице. Свет начал поглощать мощные глыбы в её разуме, дугой перекинулся через ясное небо, и вот уже стал ослепительно-белым; Рэдерле, словно из какой-то другой эпохи, услыхала негромкое восклицание Бри Корбетта; светики-двойняшки придавали сил друг другу - тот, что в руке, и тот, что в сознании. А где-то вокруг царила сумятица слов и восклицаний, еле слышных и ничего не значащих. Корабль колыхнулся. Рэдерле тряхнуло, она вытянула руки, чтобы восстановить равновесие, свет ударил ей в лицо и обжег глаза.
- Отлично, - едва дыша, сказал Бри. - Отлично. Ты добилась своего. Убери его. Ниже. Положи его вот на это. - Его собственные глаза были почти сомкнуты, он болезненно морщился.
Она позволила корабельщику двигать её рукой и услышала, как камешек падает в маленькую деревянную мисочку в руках Бри. Матросы опустили мисочку за борт в сетях, как если бы погружали в морскую воду солнце. Легкие волны отнесли её от корабля. Рэдерле мысленно следила за этим движением, и белый свет образовывал в её сознании одну ячейку за другой, грани и поверхности проступали все четче, пока весь её разум не стал подобием единого драгоценного камня, и, вглядевшись в него, Рэдерле начала понимать свою цель.
Она увидела, как некто стоит, как теперь она, и держит камешек. Он находится посреди равнины в некой стране в некую эпоху, и, как только полыхнет камешек на его ладони, всякое движение вокруг него, возникающее за горизонтами её сознания, начинает устремляться к центру. Она никогда прежде не видела этого человека, но внезапно почувствовала, что следующее его движение, рисунок его лицевых костей, если он обернется, выдадут ей его имя. Она с любопытством ждала этого мгновения, следя за незнакомцем, в то время как он следил за камешком, затерянный в безвременье своего существования. А затем она ощутила, что кто-то чужой проник в её разум и ждет с ней вместе. Его любознательность была отчаянной и опасной. Она, испугавшись, попыталась оторваться от него, но тревога и непривычное ощущение чуждого присутствия не покидали её. Она чувствовала, как важен для того, чужого, безымянный незнакомец, следующее движение которого, наклон головы, сгибание пальцев выдадут ей, кто он и что. Ее охватил ужас, безнадежный и дикий, при мысли о том, что она вот-вот его опознает, о том, что он откроет любое имя, какое бы ни таил, темному и могучему уму, желающему его заполучить. Она не жалела сил, чтобы разрушить этот образ, прежде чем он шелохнется. Но ей препятствовало нечто непонятное; она не могла ни изменить образ, ни стереть его, как если бы глаза её души, лишенные век, вглядывались в сердцевину непостижимой тайны. Затем чья-то рука быстро и жестко хлестнула её по лицу, и она отпрянула, стремясь избежать цепкой хватки.
Корабль, мчавшийся по ветру, взмыл на гребне волны, и Рэдерле сморгнула морскую пену с глаз. Лира, крепко держа её, шепнула: "Прости, прости. Но ты кричала". Свет исчез. Королевские боевые суда кружили друг за другом поразительно далеко позади. Бри с бесцветным лицом, взглянув на нее, спросил:
- Отвезти тебя обратно? Одно только слово, и я поверну.
- Нет, все в порядке.
Лира медленно отпустила её. Рэдерле снова повторила, прикрывая тыльной стороной ладони рот:
- Теперь все в порядке, Бри.
- Что это было? - спросила Лира. - Что это за камешек?
- Не знаю. - Она чувствовала, что чужой разум не исчез полностью, а чего-то требует и ждет; она содрогнулась. - Еще вот-вот, и я бы кое-что узнала...
- Что?
- Понятия не имею. Что-то важное для кого-то. Но непонятно что. И непонятно почему... - Она беспомощно покачала головой. - Это было похоже на сон. Тогда все казалось очень важным, а теперь... Теперь в этом нет смысла. Все, что я знаю, - их двенадцать.
- Чего двенадцать?
- У этого камешка двенадцать граней. Он вроде компаса. - Она увидела удивление на лице Бри Корбетта. - Я знаю, это бессмыслица.
- Но, во имя Хела, что заставило тебя так кричать? - спросил он.
Она вспомнила мощный безжалостный разум, в капкан которого завело её любопытство, и поняла, что, даже если Бри повернет, не убоявшись новой встречи с имрисскими судами, если она этого потребует, в мире нет места, где она была бы отныне в полной безопасности. Она негромко сказала:
- В этом камешке - частица великой силы. Мне следовало бы воспользоваться чем-нибудь попроще. А пока что я хочу отдохнуть.
Она больше не выходила из своей каюты до вечера. А затем подошла к борту и стояла там, глядя, как звезды сияют, точно отдаленные отражения работы её ума.
Внезапно что-то побудило её повернуть голову. И, покачиваясь в такт движениям корабля, она увидела, что на носу стоит, точно резная фигура, Тристан с Хеда.
5
Два дня Тристан отказывалась говорить с кем бы то ни было. Бри Корбетт, разрывавшийся между желанием доставить её обратно и жаждой любой ценой избежать встречи с одураченным одноглазым имрисским земленаследником, ругательски ругался, а затем, уступив немой, полной упрека решимости Тристан, в растерянности вел корабль все дальше на север. По окончании этих двух дней они оставили позади Имрисское побережье. Пустынные лесные края, длинная полоса бесплодных холмов между Херуном и морем - вот и все, что они пока видели. Постепенно они успокоились. Ветер был резвым; Бри Корбетт, с лицом радостным и покрасневшим на непрерывном солнышке, не давал матросам покоя. Стражи, не привыкшие к праздности, упражнялись в метании ножа по мишени на стене рубки. Когда при внезапном крене судна летящий нож едва не перерезал канат, Бри положил конец этой забаве. Тогда стражи занялись рыбалкой, закинув в воду с кормы длинные лески. Матросы, глядя, как они перегибаются через поручень, вспоминали, как основательно входило лезвие ножа в стену рубки, и старались с ними не связываться.
После тщетных попыток задобрить Тристан, которая держалась в стороне от всех и молчала, глядя на север, Рэдерле сдалась и оставила её в покое. Она тоже держалась особняком, читая книги Руда или играя на флейте, которую захватила из Ануйна, - на той самой, которую смастерил для неё Элийу из Хела. Как-то ближе к вечеру она сидела с флейтой на палубе, наигрывая песенки и анские придворные танцы, а также горестные баллады, которым несколько лет тому назад обучила её Кионе. И вот Рэдерле набрела на простую и печальную мелодию, названия которой не могла вспомнить, а когда закончила играть, обнаружила, что Тристан отвернулась от поручня и наблюдает за ней.
- Это - мелодия с Хеда, - внезапно сказала она. Рэдерле положила флейту на колени и попыталась вспомнить.
- Ей меня обучил Дет.
Тристан, поколебавшись, наконец оторвалась от поручня, подошла и присела рядом с Рэдерле на теплую палубу. Ее лицо ничего не выражало. Она ничего не говорила.
Рэдерле, не сводя глаз с флейты, чуть слышно произнесла:
- Прошу тебя, попытайся понять. Когда пришла весть о смерти Моргона, это не только на Хеде восприняли как утрату, но и повсюду, ибо ему везде помогали, его везде любили, о нем везде беспокоились. Мы с Лирой и Бри просто попытались избавить остальных, а особенно твой народ, от новых страхов и тревоги - за тебя. В наше время Хед, кажется, стал особенным и весьма уязвимым местом. Мы не собирались причинять тебе вред, но не хотели, если что-то случится с тобой, снова причинить вред себе самим.
Тристан хранила молчание. Она медленно подняла голову и откинулась назад.
- Ничего со мной не случится. - С минуту она глядела на Рэдерле, затем не без робости спросила: - А ты бы вышла за Моргона?
Рэдерле скривила губы.
- Я два года ждала, когда он явится в Ануйн и попросит меня.
- Хорошо бы. Он всегда был не особенно разумен. - Она подтянула колени, уперла в них подбородок и призадумалась. - Я слышала, торговцы говорили, что он может оборачиваться зверем. Это напугало Элиарда. А ты можешь?
- Оборачиваться? Нет. - Ее руки стиснули флейту. - Нет.
- А ещё они говорили... Говорили, что минувшей весной он нашел меч со звездами и убивал им. Это на него не похоже.
- Не похоже.
- Но Грим Окленд сказал, что, если бы кто-то попытался убить его, он бы стал стоять сложа руки в ожидании смерти. Я могу это понять. Это оправдано. Но... после того как арфа и меч достались ему из-за звезд у него на лице, он, казалось, больше уже не принадлежал Хеду. Казалось, он больше не может вернуться и вести себя просто, как прежде: кормить свиней, спорить с Элиардом, готовить пиво в погребе. Он был с нами, но, казалось, уже покинул нас навсегда, потому что мы больше его по-настоящему не понимали.
- Понимаю, - прошептала Рэдерле. - Я тоже что-то такое чувствовала...
- Так что... Некоторым образом... было не столь уж тяжело, когда его не стало. А что было тяжело, так это узнать... узнать, через что он прошел, прежде чем умер, и быть не в состоянии... не... - Ее голос дрогнул, она прижала сомкнутые губы к руке. Рэдерле откинула голову, уперевшись затылком в борт, следя глазами за тенью, которая перерезала палубу.
- Тристан. В Ане перемена землеправления - это нечто сложное и ошеломляющее. Говорят, это как если бы вдруг вырос третий глаз, чтобы видеть во тьме, или новое ухо, чтобы слышать творящееся под землей... А на Хеде это так?
- Мне не показалось, что так. - Ее голос зазвучал тверже, когда она принялась подбирать ответ. - Элиард был в поле, когда это случилось. И он сказал, что почувствовал, будто внезапно все - листья и звери, реки, сеянцы обрело смысл. Отныне он знал, кто они и почему с ними происходит то, что происходит. Он попытался объяснить это мне. Я сказала, что все должно было иметь смысл и прежде, или почти все, но он ответил, что теперь все выглядит иначе. Он стал все видеть очень ясно, а то, чего не мог увидеть, чувствовал. Он не мог этого как следует объяснить.
- Он почувствовал, что Моргон умер?
- Нет. Он... - Ее голос умолк, руки сдвинулись и цепко охватили колени. Она продолжала шепотом: - Элиард говорил, что Моргон должен был даже забыть, кто он, когда умер. Из-за этого.
Рэдерле вздрогнула. Она положила ладонь на оцепеневшую руку Тристан.
- Прости. Я не хотела быть с тобой жестокой. Я просто...
- Любопытно. Прямо как Моргон.
- Нет! - Боль в её голосе побудила Тристан поднять голову и с изумлением взглянуть на нее. Тристан опять хранила безмолвие, изучая Рэдерле, точно никогда прежде её не видела. Она произнесла:
- Есть кое-что, что непрерывно занимает меня с тех самых пор, как только я о тебе услышала.
- Что?
- Кто первая красавица в Ане. - Она слегка зарделась, заметив внезапную улыбку Рэдерле, и тут же в её глазах появилась ответная робкая улыбка. - Мне это всегда было любопытно.
- Первая красавица в Ане - сестра Мапа Хвиллиона, Мара, которая вышла за владетельного Кина Крэга из Аума. Ее называют Цветком Ана.
- А тебя как называют?
- Второй Красавицей. А что?
- Никогда не видела никого прекрасней тебя. Когда Моргон впервые рассказал нам о тебе, я испугалась. И представить себе не могла, как бы ты стала жить на Хеде в нашем доме. Но теперь... Не знаю. Жаль... Жаль, что все обернулось иначе.
- Мне тоже, - чуть слышно отозвалась Рэдерле. - А теперь не расскажешь ли ты мне кое-что? Каким образом тебе удалось покинуть сторожевое судно и попасть на наш корабль, да так, что никто - ни Астрин, ни Хьюриу, ни Бри, ни кто-нибудь из воинов - ничего не заметил?
Тристан улыбнулась:
- Я просто последовала за королем на палубу того корабля, а затем последовала за ним обратно. Никто не ожидал увидеть меня там, где мое присутствие не предполагалось, вот меня и не замечали. Все очень просто.
Ночью они приблизились к Хлурле. Бри Корбетт, подумывая о новой бочке херунского вина, предложил ненадолго завернуть в порт, но Лира напомнила ему о двадцати стражах, ожидающих в Хлурле, чтобы сопровождать Моргол обратно в Херун. Он поспешил отказаться от этой мысли, и они сделали остановку дальше по берегу, в устье беспокойной Осе, где с удовольствием ненадолго отдохнули от моря. Городок был невелик, полон рыбаков и звероловов, дважды в год приносивших из глухих мест меха на продажу. Бри купил вина и свежих яиц столько, сколько ему их удалось найти, и пополнил запасы воды. Лира, Рэдерле и Тристан оставили письма, чтобы торговцы захватили их на юг. Никто не опознал путниц, но их посещение возбудило любопытство, долго потом не унимавшееся, которого не убавили письма с необычными адресами.