Мэри Рид Маккол
Когда тайна раскроется
Non nobis, Domine, поп nobis, sed Nomint, Tuo dagloriam…
(He для нас, Господь, не для нас, а для славы Имени Твоего…)
Девиз рыцарей-тамплиеров
Орден тамплиеров изгнал меня из своих рядов, но это не остановило моих инквизиторов. Да, они заставили меня заплатить за то, что я чинил им препятствия; они объясняли свою жестокость необходимостью наказать меня за отречение от признаний, данных столь легко после массовых арестов во Франции.
Когда я был спасен из ада этой темницы и вернул себе здоровье благодаря усилиям моего брата Деймиена и преданных друзей Ричарда и Джона, я не почувствовал облегчения. Нет, я был человеком без цели. Человеком, лишенным чувства принадлежности к дворянству, лишенным чести – и даже надежды.
Человеком, возможно, бегущим от самой жизни…
Из письма сэра Александра д'Ашби. 1315 год от Р.Х.
Пролог
Июнь 1309 года.
Замок Данливи, юг Шотландии.
– Восточная стена слабеет, миледи, и может не выдержать еще одного обстрела фрондиболой. [1]
Издав негромкое проклятие, леди Элизабет Селкерк выпрямилась, чтобы повернуться к говорящему – управляющему замком Эдвину. До этого она стояла на коленях на полу у соломенного тюфяка, где лежал раненый, и пыталась устроить его поудобнее. Всего в большом зале находилось около шестидесяти раненых и покалеченных, и Элизабет делала все возможное, чтобы облегчить и их участь.
Среди этих шестидесяти в основном были мужчины, но в зале также находились несколько подростков и женщин. Осада длилась долго, соответственно раненых было много. Здесь же находились жертвы штурма англичан в прошлом месяце. В настоящий момент замком пытался овладеть Арчибальд Драммонд, граф Леннокс, шотландец, сосед Элизабет с севера, так что это явилось для нее полной неожиданностью.
– Что вы хотите этим сказать? – насмешливо спросила Элизабет.
– Прошу прощения, миледи, но кое-кто полагает, будто ваша верность Шотландии… неискренна. То, что ваш отец – шотландец, не меняет того факта, что в вашей матери течет английская кровь. Одни твердо уверены в том, что вы будете отражать нападения соотечественников вашей матери, другие опасаются, что вы можете заключить договор с врагом из-за постоянных осад. Видимо, для Леннокса это и стало основанием для нападения. Возможно, так же думает и Роберт Брюс.
– Граф никогда не подвергал сомнению мою верность Шотландии, когда мой английский – и по матери и по отцу – муж стал сражаться в освободительной войне шотландцев пять лет назад, – сдавленно произнесла Элизабет. – Нет, эта надменная собака нападает на нас сейчас только потому, что мы ослабли после английских нападений. И Брюс примет нашу сторону в этой войне.
Эдвин не поднял на нее взгляда, однако резко произнес:
– Но что нам делать до этого времени? Как вы сказали, мы не можем ждать до заката, чтобы нанести ответный удар, а лорд Леннокс явно не собирается уводить свои силы. – Наконец он поднял на нее глаза, и сталь в его взгляде испугала Элизабет. – Может, лучше войти с ним в союз, миледи, чтобы в следующий раз англичане…
– Я не уступлю, Эдвин, ни ему, ни кому-либо другому, кто появится с намерением разрушить стены Данливи.
После долгой напряженной паузы Эдвин отвесил ей глубокий поклон, однако видно было, что он считает ее излишне упрямой в ее желании продолжать оборону. Но Элизабет – супруга владельца замка, и Эдвин понимал, что вынужден выполнять ее распоряжения. Элизабет сжала зубы.
– Но мы должны предпринять что-либо неожиданное для противника, – пробормотала она, скрестив руки на груди. – Это рискованно, но, возможно… – Элизабет замолчала, придумывая план действий, потом зашагала вперед, на ходу расплетая свою толстую золотистую косу.
– Что вы собираетесь делать, леди Элизабет? – окликнул ее Эдвин, спеша следом.
В его голосе слышалось раздражение.
– Пойти к себе в комнату, сменить платье на более свежее и не столь привлекающее.
– Что?!
Элизабет бросила взгляд на идущего следом управляющего.
– Я не лишилась разума, Эдвин. Смена одежды – часть плана, который я задумала; Но сначала я должна задать тебе еще один вопрос. У нас есть запас смолы в кладовой под большим залом?
– Да, миледи, но…
– Я хочу, чтобы ее вынесли и нагрели в больших чанах. Прикажи дюжине работников вырыть неглубокую траншею по всей длине внешнего двора, чтобы она шла на расстоянии двадцати шагов от стен двора за воротами и загибалась к стене с краев.
Эдвин нахмурил брови и схватил Элизабет за руку, чего никогда не делал.
Элизабет бросила на него неприязненный взгляд, и он опустил руку.
– Прошу прощения, миледи. Меня удивил этот приказ. Солдаты лорда Леннокса никогда не приближались к воротам настолько близко, чтобы мы могли использовать горячую смолу.
– Да, не приближались. Но я собираюсь сделать так, чтобы они приблизились. – Элизабет вся кипела от ярости. – Я хочу, чтобы смола была разлита по дну траншеи, а не выливалась на Леннокса и его солдат. Я встану на верхней части лестницы на входе в большой зал, чтобы меня могли видеть граф и его люди, когда мы поднимем решетку главных ворот. Он решит, что осада закончилась успехом. Наши лучники спрячутся, держа наготове зажженные стрелы, и когда этот прихорошившийся фигляр промарширует через внешние ворота впереди своих солдат, ожидая хорошего приема от леди, которую он победил…
– Мы зажжем смолу в траншее, заключив врага в стену огня, – закончил за нее Эдвин, пораженный этой мыслью. – Мы захватим их врасплох.
– Да. Естественно, есть риск, но он просчитан, поскольку замок не подвергнется реальной опасности, камни внешнего двора не дадут огню распространиться на здания внутреннего двора.
Эдвин молча кивнул.
– Они попадут в ловушку, – добавила Элизабет, – поскольку решетка будет опущена, как только смола загорится. – Она позволила себе мрачную улыбку. – Такого приема Леннокс наверняка не ждет.
– Еще бы! – произнес Эдвин, ошеломленный смелостью ее плана, и твердо добавил: – Надо молить Бога, чтобы ничто нам не помешало, а то, чего доброго, добровольно откроем ворота противнику.
– Я верю в Бога и прекрасных солдат Данливи и считаю, что мы сделаем все без помех. – Элизабет снова направила на Эдвина пристальный взгляд. От этого взгляда Эдвин чуть вздрогнул, и она едва удержала улыбку – Вся ответственность за приготовления на тебе. А я тем временем переоденусь в наряд, который поможет направить графа навстречу своей судьбе.
– Да, миледи, – пробормотал Эдвин, опуская глаза.
Отвесив еще один поклон, он повернулся и отправился выполнять приказ.
– Даю тебе полчаса, – крикнула Элизабет ему вслед.
Эдвин исчез из виду, а Элизабет задержалась на некоторое время, хоть и понимала, что надо спешить с приготовлениями. Сделав глубокий вдох, она стала истово молиться, чтобы Всевышний помог осуществить задуманный ею план: покончить со смертельным противостоянием и начать переговоры с этим новым врагом, чтобы он наконец убрался.
Замок Данливи, юг Шотландии.
– Восточная стена слабеет, миледи, и может не выдержать еще одного обстрела фрондиболой. [1]
Издав негромкое проклятие, леди Элизабет Селкерк выпрямилась, чтобы повернуться к говорящему – управляющему замком Эдвину. До этого она стояла на коленях на полу у соломенного тюфяка, где лежал раненый, и пыталась устроить его поудобнее. Всего в большом зале находилось около шестидесяти раненых и покалеченных, и Элизабет делала все возможное, чтобы облегчить и их участь.
Среди этих шестидесяти в основном были мужчины, но в зале также находились несколько подростков и женщин. Осада длилась долго, соответственно раненых было много. Здесь же находились жертвы штурма англичан в прошлом месяце. В настоящий момент замком пытался овладеть Арчибальд Драммонд, граф Леннокс, шотландец, сосед Элизабет с севера, так что это явилось для нее полной неожиданностью.
– Что вы хотите этим сказать? – насмешливо спросила Элизабет.
– Прошу прощения, миледи, но кое-кто полагает, будто ваша верность Шотландии… неискренна. То, что ваш отец – шотландец, не меняет того факта, что в вашей матери течет английская кровь. Одни твердо уверены в том, что вы будете отражать нападения соотечественников вашей матери, другие опасаются, что вы можете заключить договор с врагом из-за постоянных осад. Видимо, для Леннокса это и стало основанием для нападения. Возможно, так же думает и Роберт Брюс.
– Граф никогда не подвергал сомнению мою верность Шотландии, когда мой английский – и по матери и по отцу – муж стал сражаться в освободительной войне шотландцев пять лет назад, – сдавленно произнесла Элизабет. – Нет, эта надменная собака нападает на нас сейчас только потому, что мы ослабли после английских нападений. И Брюс примет нашу сторону в этой войне.
Эдвин не поднял на нее взгляда, однако резко произнес:
– Но что нам делать до этого времени? Как вы сказали, мы не можем ждать до заката, чтобы нанести ответный удар, а лорд Леннокс явно не собирается уводить свои силы. – Наконец он поднял на нее глаза, и сталь в его взгляде испугала Элизабет. – Может, лучше войти с ним в союз, миледи, чтобы в следующий раз англичане…
– Я не уступлю, Эдвин, ни ему, ни кому-либо другому, кто появится с намерением разрушить стены Данливи.
После долгой напряженной паузы Эдвин отвесил ей глубокий поклон, однако видно было, что он считает ее излишне упрямой в ее желании продолжать оборону. Но Элизабет – супруга владельца замка, и Эдвин понимал, что вынужден выполнять ее распоряжения. Элизабет сжала зубы.
– Но мы должны предпринять что-либо неожиданное для противника, – пробормотала она, скрестив руки на груди. – Это рискованно, но, возможно… – Элизабет замолчала, придумывая план действий, потом зашагала вперед, на ходу расплетая свою толстую золотистую косу.
– Что вы собираетесь делать, леди Элизабет? – окликнул ее Эдвин, спеша следом.
В его голосе слышалось раздражение.
– Пойти к себе в комнату, сменить платье на более свежее и не столь привлекающее.
– Что?!
Элизабет бросила взгляд на идущего следом управляющего.
– Я не лишилась разума, Эдвин. Смена одежды – часть плана, который я задумала; Но сначала я должна задать тебе еще один вопрос. У нас есть запас смолы в кладовой под большим залом?
– Да, миледи, но…
– Я хочу, чтобы ее вынесли и нагрели в больших чанах. Прикажи дюжине работников вырыть неглубокую траншею по всей длине внешнего двора, чтобы она шла на расстоянии двадцати шагов от стен двора за воротами и загибалась к стене с краев.
Эдвин нахмурил брови и схватил Элизабет за руку, чего никогда не делал.
Элизабет бросила на него неприязненный взгляд, и он опустил руку.
– Прошу прощения, миледи. Меня удивил этот приказ. Солдаты лорда Леннокса никогда не приближались к воротам настолько близко, чтобы мы могли использовать горячую смолу.
– Да, не приближались. Но я собираюсь сделать так, чтобы они приблизились. – Элизабет вся кипела от ярости. – Я хочу, чтобы смола была разлита по дну траншеи, а не выливалась на Леннокса и его солдат. Я встану на верхней части лестницы на входе в большой зал, чтобы меня могли видеть граф и его люди, когда мы поднимем решетку главных ворот. Он решит, что осада закончилась успехом. Наши лучники спрячутся, держа наготове зажженные стрелы, и когда этот прихорошившийся фигляр промарширует через внешние ворота впереди своих солдат, ожидая хорошего приема от леди, которую он победил…
– Мы зажжем смолу в траншее, заключив врага в стену огня, – закончил за нее Эдвин, пораженный этой мыслью. – Мы захватим их врасплох.
– Да. Естественно, есть риск, но он просчитан, поскольку замок не подвергнется реальной опасности, камни внешнего двора не дадут огню распространиться на здания внутреннего двора.
Эдвин молча кивнул.
– Они попадут в ловушку, – добавила Элизабет, – поскольку решетка будет опущена, как только смола загорится. – Она позволила себе мрачную улыбку. – Такого приема Леннокс наверняка не ждет.
– Еще бы! – произнес Эдвин, ошеломленный смелостью ее плана, и твердо добавил: – Надо молить Бога, чтобы ничто нам не помешало, а то, чего доброго, добровольно откроем ворота противнику.
– Я верю в Бога и прекрасных солдат Данливи и считаю, что мы сделаем все без помех. – Элизабет снова направила на Эдвина пристальный взгляд. От этого взгляда Эдвин чуть вздрогнул, и она едва удержала улыбку – Вся ответственность за приготовления на тебе. А я тем временем переоденусь в наряд, который поможет направить графа навстречу своей судьбе.
– Да, миледи, – пробормотал Эдвин, опуская глаза.
Отвесив еще один поклон, он повернулся и отправился выполнять приказ.
– Даю тебе полчаса, – крикнула Элизабет ему вслед.
Эдвин исчез из виду, а Элизабет задержалась на некоторое время, хоть и понимала, что надо спешить с приготовлениями. Сделав глубокий вдох, она стала истово молиться, чтобы Всевышний помог осуществить задуманный ею план: покончить со смертельным противостоянием и начать переговоры с этим новым врагом, чтобы он наконец убрался.
Глава 1
Двумя неделями позже.
Инглвудский лес, около Карлайла, север Англии.
Он полагал, что его повесят на рассвете.
Сэр Александр д'Ашби, привязанный к стволу дуба, запрокинул голову и посмотрел в полуденное небо. Щурясь от ослепительного сияния и пытаясь не обращать внимания на ноющий порез на брови, сэр Александр д'Ашби попытался прикинуть, имеются ли у дерева достаточно крепкие ветки, чтобы выдержать вес веревки с грузом. Если такая ветка найдется, то совсем скоро с его жалкой жизнью будет покончено раз и навсегда.
Именно в это мгновение листья дуба всколыхнул горячий порыв воздуха. Порыв качнул вершину дерева и почти мгновенно угас, но в эти несколько мгновений в глаза Александру ударили солнечные лучи, и он зажмурился. И тут же почувствовал пульсирующую боль в затылке, куда его ударил один из полудюжины английских солдат, которые окружили его около этого дуба несколько часов назад.
И это был единственный солдат, которого он не успел уложить на землю, черт бы его побрал.
Снова наклонив голову, Александр закрыл глаза и попытался собраться с мыслями, не обращая внимания на боль. Он полагал, что эта небольшая стычка с лучшими солдатами короля неизбежно означает, что его повесят. Он убил по меньшей мере двух нападавших, а трое других, судя по их внешнему виду, смогут подняться очень не скоро. Но этот шестой…
Внезапно его плечо и руку пронзила острая боль – кто-то сзади дернул за веревку.
– Слушай, ты, облезлый сын дворняги!
«Ах да, это тот, шестой…»
Александр снова поднял голову и встретился взглядом с полными ненависти глазами того солдата, который каким-то образом смог преодолеть его защиту. Александр инстинктивно напряг мускулы на животе, ожидая удара кулаком. Но на этот раз вражеский солдат не нанес своего обычного удара. Он стоял совершенно прямо, как клинок проглотил, а его лицо – со множеством порезов и ссадин, как с удовольствием отметил Александр, – не выражало эмоций. Солдат смотрел куда-то за плечо Александра, ведя себя так, словно перед ним был его командир.
В следующее мгновение Александр понял, в чем дело.
Из-за дерева появился еще один человек. Явно выше солдата по званию, а судя по одежде, обладавший высоким титулом. Подойдя медленным, размеренным шагом, он повернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Александром, и некоторое время изучал его, начиная от стоптанных башмаков и кончая рваной рубахой. Когда его холодные синие глаза встретились с глазами Александра, их выражение осталось бесстрастным. У него лишь слегка подрагивали ноздри и поблескивали глаза.
Александр встретил этот взгляд с холодной наглостью и кривой усмешкой. Это получилось непроизвольно и было ошибкой, принесшей впоследствии много неприятностей. Но он не предпринимал попытки согнать усмешку. Он не сделал бы этого, даже если бы считал, что ему есть что терять.
Противостояние их взглядов продолжалось где-то восемь – десять ударов сердца, после чего незнакомец двинулся с места. Потом, резко повернувшись, подошел к солдату. Эти двое были довольно далеко, так что Александр не смог разобрать ни слова. Немного поколебавшись, солдат направил на Александра еще один злобный взгляд, а потом быстро пошагал мимо. Лежавшие на траве ветки громко хрустели у него под ногами.
И тогда незнакомец повернулся к Александру и обратился к нему со словами:
– Вы, похоже, лишили меня довольно многих солдат этим утром, сэр?..
– Александр д'Ашби, – не колеблясь, ответил Александр.
В конце концов, если его повесят безымянным, никакой пользы это не принесет. А так, может, Деймиен когда-нибудь услышит об этом деле и поймет, что произошло.
Александр сжал челюсти, вспомнив своего младшего брата, и постарался выбросить это воспоминание из головы. Не стоит показывать слабость этому напыщенному английскому лорду. Он оставит воспоминания о Деймиене и их трудной жизни на те одинокие часы, в которые будет готовиться к тому, что с ним произойдет на рассвете.
– Сэр Александр, – протяжно произнес дворянин.
Сложив руки за спиной, он качнулся назад, наклонил голову и коротко кивнул.
– А вы кто? – спросил Александр так бесцеремонно, что это, без сомнения, заслуживало наказания.
Ну и черт с ним. То, что он завтра встретит смерть, не означает, что он должен вести себя до этого подобно собаке. Лорд не сможет сделать с ним ничего такого, что уже не сделала французская инквизиция за почти два года, в течение которых его, как рыцаря-тамплиера, содержали в тюрьме в поистине адских условиях. Единственное, чего они не сделали, – не повесили его. Но этого не избежать.
Поначалу лорд, казалось, был захвачен этим вопросом врасплох, но он быстро вернул себе былое спокойствие и ответил:
– Я Роджер де Гравелин, граф Эксфорд.
Александр почувствовал легкое потрясение. Граф Эксфорд? Даже за границами Англии, когда он служил в братстве, Александр знал это имя. Мужчины из рода Гравелинов пользовались особой благосклонностью короля и получили большую власть на севере за свою преданность Англии в ее долгих войнах с шотландцами. Лорд Эксфорд, насколько помнил Александр, был самым могущественным из всех лордов приграничных областей королевства.
У Александра упало сердце. Злодейка-судьба раз за разом – хоть Александр этому и противился – сталкивала его с враждебно настроенными высокопоставленными английскими лордами. И он мог винить в том лишь самого себя. Александр любил играть с опасностью, совал свой нос куда не следует и брался за трудные задачи, чтобы за это снискать ненависть какого-нибудь недосягаемого и могущественного лорда, причем обычно эта ненависть приносила ему немало страданий.
– Сэр Стивен сказал мне, что когда задержал вас, вы владели чем-то весьма ценным, – продолжал Эксфорд, явно ожидая получить информацию. – И вы продали это ювелиру в Карлайле.
Стивен. Александр мысленно поблагодарил лорда Эксфорда за то, что он назвал имя его охранника, хотя вряд ли теперь возможно отплатить сэру Стивену за его весьма жестокое обращение с Александром в последние несколько часов.
– Кое-что, в прежние времена защищавшееся рыцарями-тамплиерами, – ровным голосом продолжал лорд Эксфорд, наступив на ветку. Ветка хрустнула так громко, что у Александра этот звук отдался в голове. На лице Эксфорда появилась холодная улыбка. – Думаю, это вернет вас на землю. Вы отвлеклись.
Александр продолжал молчать, размышляя, кто, кроме другого брата-тамплиера из внутреннего круга, мог только по внешнему виду определить, что золотая чаша, которую он пытался продать в Карлайле, принадлежала братству. Эту чашу он стащил у тамплиера и брата по оружию сэра Джона де Клифтона несколько месяцев назад, после того как Джон и его друг сэр Ричард де Кантор рисковали головой, чтобы спасти его от французской инквизиции.
Удрученный нахлынувшими горькими воспоминаниями, Александр попытался изобразить на лице удивление.
– Каким это образом я или какой-нибудь другой наемный рыцарь из Англии мог получить во владение сокровища тамплиеров?
– Думаю, на это лучше ответит командир моей охраны.
Александру не пришлось долго ждать, когда разъяснятся загадочные слова лорда Эксфорда; он почувствовал в воздухе чье-то приближение, с которым пришел и запах ароматического шарика. [2]Этот запах представлял собой смесь ароматов, среди которых отчетливо ощущался запах мускатного ореха; эти шарики обычно носили в полостях внутри кулонов. Александр был так ошеломлен, увидев человека, весело размахивающего ароматическим шариком, что на какое-то время полностью выпрямился. Этого времени оказалось достаточно, чтобы новоприбывший дошел до лорда Эксфорда и остановился, вопросительно подняв брови.
– Ты получил сокровища во время другой переделки, в которую попал, Александр, – произнес новоприбывший. – Прошло много времени с тех пор, как я видел тебя в последний раз, старина, но, стоило мне заметить тебя со связанными руками в ожидании суда, я вспомнил те времена, когда мы были вместе.
Святое распятие, час от часу не легче.
Александр кивнул в знак приветствия, даже смог вложить иронию в свои слова:
– Люк. Хорошо помню, как ты вертел в руках цепь при нашей последней встрече.
– Это верно. – Темные глаза Люка стали жесткими, напоминая своим цветом гранит. – Благодаря тебе. – Но так же внезапно выражение его глаз смягчилось, и они снова стали весело поблескивать. – Думаю, мне следовало испытывать к тебе благодарность за освобождение из братства. Я тогда об этом не знал, но теперь…
Он умолк. Кривая ухмылка исчезла с его лица, он плотно сжал губы. Александр не стал бы называть этого человека другом. Нет, сэр Лукас де Комптон никогда им не был. Соучастником в преступлении? Может быть. Да, и чертовски хорошим рубакой. Оба были членами внутреннего круга братства вместе с несколькими другими, включая Деймиена, Джона и Ричарда. Но, как ни удивительно, Лукас для священных задач ордена тамплиеров подходил еще меньше, чем сам Александр.
Обоих раздражали ограничения, налагавшиеся на членов ордена. Их радовала военная деятельность ордена, но все правила, которым они обязаны были подчиняться, вызывали крайнее недовольство. Правда, тамплиеры были самыми элитарными воинами и их боялись больше всех; над ними была лишь власть папы римского, который с помощью тамплиеров защищал христианскую веру – не только Святую землю, потерянную после победы сарацин при Акре, но также и веру во всем прочем известном мире. Многие полагали, что главный источник силы исходит из желания принятых в братство отказаться от искушений плоти. Чтобы вступить в ряды ордена, требовалось принести, по сути, такие же клятвы, какие приносят священники, – бедность, послушание… и чистота. В конце концов Люк и Александр решили не подчиняться этому последнему требованию, помогая друг другу и сохраняя секреты о встречах с женщинами, по большей части низкого происхождения, которые были счастливы получить несколько мгновений удовольствия со столь прославленными рыцарями.
Это продолжалось довольно долго, поскольку, где бы они ни путешествовали, доступных женщин было много и этих женщин привлекали могучие воины независимо от того, давали они обеты воздержания или нет. Но когда Люк преступил рамки разумного, желая получить удовольствие от женщины, которая этого не хотела, для Александра все прекратилось. Он не смог избежать расследования. Единственное, что в этой ситуации доставило ему удовольствие, это то, что Люк долгое время был буквально на волосок от смертного приговора.
Это расследование привело к раскрытию всех их прегрешений. Александра и Люка заковали в цепи за нарушение устава братства. Люка наказали и изгнали из ордена, а через две недели полный список обвинений предъявили Александру, после чего последовало наказание. Джон, Деймиен и Ричард получили приказ перевезти Александра из его темницы на Кипре во Францию, где тот должен был предстать перед великим магистром тамплиеров Жаком де Моле и подвергнуться допросу.
И его бы подвергли допросу, если бы после указа о роспуске братства не начались массовые аресты во Франции. Весь мир, казалось, сошел с ума.
– Ты, наверное, испытываешь к нашей службе в ордене не те чувства, что я? – небрежно спросил Люк. Его тон был, как обычно, вежливо-насмешливым, а голос хорошо поставлен. – После всего того, что ты видел у тамплиеров, я думаю…
– Я действительно испытываю другие чувства, – резко прервал его Александр. – За эту истину я очень тебе благодарен.
Не сказав больше ни слова, Люк рванулся вперед и схватил Александра за горло. Другую руку он сжал в кулак, чтобы ответить на оскорбление, не обращая внимания на то, что Александр был связан и не мог ответить. Но лорд Эксфорд оттянул его назад.
– Спокойнее, солдат. Если его лицо пострадает еще больше, это не поможет моему делу.
Люк отпустил пленника.
– Какое дело? – спросил Люк.
Александр кашлянул, чтобы восстановить дыхание, и увидел, как Люк нахмурился. Его глаза все еще горели гневом. Но он отвел взгляд от Александра.
– Я думал, что ты можешь желать перед повешением? Что может желать человек, который завладел сокровищами тамплиеров и которого задержал патруль? Я получил ответ на этот вопрос. Однако есть еще вопрос – относительно счетов между д'Ашби и мной. И я…
– Вы забыли свое место, сэр! Этот преступник мой, и я сделаю с ним то, что сочту нужным, – отрывисто произнес лорд Эксфорд. В голосе звучало раздражение. – Он мне нужен невредимым. Понятно?
Люк резко выпрямился и начал бормотать извинения.
Покачав головой, Александр щелкнул языком.
– Я удивлен. Выполнение приказов никогда не было твоей сильной стороной, Люк.
– Будь уверен, на рассвете я очень быстро выполню команду вздернуть тебя за шею, – буркнул Люк, все еще стоя навытяжку.
Александр решил, что не стоит отвечать на эти слова – они только раздразнят его бывшего товарища по братству. Он снова перевел взгляд на лорда Эксфорда.
– Но должен признаться, что и у меня есть слабая сторона – отсутствие терпения. Так что, возвращаясь к вопросу Люка… о чем, черт, вы говорили?
Эксфорд выгнул бровь.
– Я говорю о том, что вы можете избежать завтрашнего повешения, д'Ашби. Я собираюсь предложить вам выбор.
– Что? – В один голос воскликнули Александр и Люк, устремив взгляд на лорда Эксфорда.
– Не стану отрицать, то, что я предлагаю, покажется не совсем обычным, но, когда я увидел вас, у меня созрел план.
И Люк, и Александр были в смятении, и это смятение росло по мере того, как лорд Эксфорд продолжал:
– Стивен предупредил меня об этом, когда доложил о вашем аресте. Вы удивительно похожи лицом и фигурой на одного из моих самых ценных пленников в войне с шотландцами. Если бы я не увидел вас собственными глазами, то никогда бы в это не поверил. Но я увидел – и это ключ к вашему спасению, если вы достаточно смелы, чтобы принять мой план.
Все еще хмурясь, Александр покачал головой. Он ничего не понял, хотя глупцом себя не считал. То, что он услышал, показалось ему произнесенным на каком-то неизвестном ему языке.
Должно быть, Эксфорд понял это по выражению его лица, поскольку начал говорить медленно, буквально втолковывая Александру каждое слово:
– Это невероятно, Ашби, но вы кажетесь братом-близнецом Роберта Кинкейда, опозорившего себя графа Марстона, лорда некогда принадлежавшего англичанам замка Данливи на юге Шотландии.
Краем глаза Александр заметил, что Люк вздрогнул.
Лорд Эксфорд замолчал. Хотя Александр по-прежнему ничего не понимал, в нем затеплилась надежда на освобождение, и он обратился к лорду Эксфорду:
– И как со мной связано это несчастливое сходство с лордом Марстоном?
– Марстон мертв, – выдавил Люк. – Он умер в английской тюрьме через несколько лет допросов, которые осуществляли лучшие следователи лорда Эксфорда по приказу короля Эдуарда.
Александр почувствовал себя неспокойно. Такая новость не сулит ничего хорошего. Какой-то человек скончался от мучений при расследовании, предпринятом английским монархом, и этот человек очень на него похож. А как после этого Александр сможет передвигаться по королевству? Ведь в связи с этим у него могут возникнуть серьезные проблемы… если ему вообще предстоит передвигаться.
– Марстон не должен был умереть, – продолжил лорд Эксфорд. – Мы просто переусердствовали, поскольку близко подошли к информации, которую надеялись получить о замке Данливи.
– Тогда вам сильно не повезло…
Эти насмешливые слова были произнесены негромко, но Люк и Эксфорд с угрозой посмотрели на него.
– Но его смерть может сослужить вам хорошую службу, Ашби. На вашем месте я бы не насмехался, – произнес скрипучим голосом Эксфорд.
– Я не насмехаюсь над смертью этого человека, мне смешно, что вы попали в такое положение… – Нахмурив брови, Александр тряхнул головой, чтобы избавиться от горького вкуса в рту. – Не обращайте внимания, – буркнул он, а потом поднял глаза, встретившись со взглядом графа. – В данный момент меня больше волнует то, что я никак не возьму в толк, какую роль вы отводите мне в вашей игре. Будьте любезны, выплюньте все до конца мне, и покончим с этим.
Даже после такого нелюбезного обращения Эксфорд не прекратил разговор, из чего Александр заключил, что дело для графа имеет большую важность.
– Мы подчиняемся непосредственно королю Эдуарду и в данный момент ведем осаду замка Данливи, – продолжил Эксфорд. – Несколько раз я пытался взять эту крепость обычными средствами, с осадами и штурмами, но все наши попытки овладеть замком не увенчались успехом.
Александр на эти слова не сказал ничего, но Люк сжал челюсти с такой силой, что казалось, они треснут.
– Я решил попробовать более… нестандартный путь к победе, раз уж судьба предоставила мне такую возможность.
– Вы не можете говорить это искренне, милорд, – наконец выдавил из себя Люк, переводя пылающий взор с Эксфорда на Александра и обратно. – Этот человек немногим лучше рыночного вора. Это замаравший свою репутацию рыцарь, который не постеснялся обворовать своих братьев по оружию. Ему нельзя доверять, или…
– Он хорошо владеет мечом, – прервал его лорд Эксфорд. – Лучше, чем сам Марстон, не говоря уж о том, что его арест и допросы во Франции оставили на нем отметины на всю жизнь, и эти отметины позволят установить его идентичность, когда он волшебным образом появится у своих, живой и здоровый.
Произнося это, лорд Эксфорд кивнул на легко различимые через рваную рубаху Александра шрамы, оставшиеся со времени допросов в инквизиции.
Александр нахмурился. С каждым словом графа ему становилось все более не по себе.
– Есть и другие схожие признаки, – продолжал лорд Эксфорд. – Ты никогда не видел Кинкейда живьем, Люк, но любой, кто видел, не станет отрицать сходство. Я даже вздрогнул, должен признать. Ашби имеет тот же рост, у него такой же цвет кожи, такое же сложение. А между прочим, со времени, когда в Данливи видели Роберта Кинкейда в последний раз, прошло пять лет. – Он покачал головой и снова осмотрел Александра с ног до головы. В его глазах мелькнуло одобрение. – Собственная жена не различит этих двоих после того, как мы скажем Ашби, как надо держаться и какие у Кинкейда были привычки.
Инглвудский лес, около Карлайла, север Англии.
Он полагал, что его повесят на рассвете.
Сэр Александр д'Ашби, привязанный к стволу дуба, запрокинул голову и посмотрел в полуденное небо. Щурясь от ослепительного сияния и пытаясь не обращать внимания на ноющий порез на брови, сэр Александр д'Ашби попытался прикинуть, имеются ли у дерева достаточно крепкие ветки, чтобы выдержать вес веревки с грузом. Если такая ветка найдется, то совсем скоро с его жалкой жизнью будет покончено раз и навсегда.
Именно в это мгновение листья дуба всколыхнул горячий порыв воздуха. Порыв качнул вершину дерева и почти мгновенно угас, но в эти несколько мгновений в глаза Александру ударили солнечные лучи, и он зажмурился. И тут же почувствовал пульсирующую боль в затылке, куда его ударил один из полудюжины английских солдат, которые окружили его около этого дуба несколько часов назад.
И это был единственный солдат, которого он не успел уложить на землю, черт бы его побрал.
Снова наклонив голову, Александр закрыл глаза и попытался собраться с мыслями, не обращая внимания на боль. Он полагал, что эта небольшая стычка с лучшими солдатами короля неизбежно означает, что его повесят. Он убил по меньшей мере двух нападавших, а трое других, судя по их внешнему виду, смогут подняться очень не скоро. Но этот шестой…
Внезапно его плечо и руку пронзила острая боль – кто-то сзади дернул за веревку.
– Слушай, ты, облезлый сын дворняги!
«Ах да, это тот, шестой…»
Александр снова поднял голову и встретился взглядом с полными ненависти глазами того солдата, который каким-то образом смог преодолеть его защиту. Александр инстинктивно напряг мускулы на животе, ожидая удара кулаком. Но на этот раз вражеский солдат не нанес своего обычного удара. Он стоял совершенно прямо, как клинок проглотил, а его лицо – со множеством порезов и ссадин, как с удовольствием отметил Александр, – не выражало эмоций. Солдат смотрел куда-то за плечо Александра, ведя себя так, словно перед ним был его командир.
В следующее мгновение Александр понял, в чем дело.
Из-за дерева появился еще один человек. Явно выше солдата по званию, а судя по одежде, обладавший высоким титулом. Подойдя медленным, размеренным шагом, он повернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Александром, и некоторое время изучал его, начиная от стоптанных башмаков и кончая рваной рубахой. Когда его холодные синие глаза встретились с глазами Александра, их выражение осталось бесстрастным. У него лишь слегка подрагивали ноздри и поблескивали глаза.
Александр встретил этот взгляд с холодной наглостью и кривой усмешкой. Это получилось непроизвольно и было ошибкой, принесшей впоследствии много неприятностей. Но он не предпринимал попытки согнать усмешку. Он не сделал бы этого, даже если бы считал, что ему есть что терять.
Противостояние их взглядов продолжалось где-то восемь – десять ударов сердца, после чего незнакомец двинулся с места. Потом, резко повернувшись, подошел к солдату. Эти двое были довольно далеко, так что Александр не смог разобрать ни слова. Немного поколебавшись, солдат направил на Александра еще один злобный взгляд, а потом быстро пошагал мимо. Лежавшие на траве ветки громко хрустели у него под ногами.
И тогда незнакомец повернулся к Александру и обратился к нему со словами:
– Вы, похоже, лишили меня довольно многих солдат этим утром, сэр?..
– Александр д'Ашби, – не колеблясь, ответил Александр.
В конце концов, если его повесят безымянным, никакой пользы это не принесет. А так, может, Деймиен когда-нибудь услышит об этом деле и поймет, что произошло.
Александр сжал челюсти, вспомнив своего младшего брата, и постарался выбросить это воспоминание из головы. Не стоит показывать слабость этому напыщенному английскому лорду. Он оставит воспоминания о Деймиене и их трудной жизни на те одинокие часы, в которые будет готовиться к тому, что с ним произойдет на рассвете.
– Сэр Александр, – протяжно произнес дворянин.
Сложив руки за спиной, он качнулся назад, наклонил голову и коротко кивнул.
– А вы кто? – спросил Александр так бесцеремонно, что это, без сомнения, заслуживало наказания.
Ну и черт с ним. То, что он завтра встретит смерть, не означает, что он должен вести себя до этого подобно собаке. Лорд не сможет сделать с ним ничего такого, что уже не сделала французская инквизиция за почти два года, в течение которых его, как рыцаря-тамплиера, содержали в тюрьме в поистине адских условиях. Единственное, чего они не сделали, – не повесили его. Но этого не избежать.
Поначалу лорд, казалось, был захвачен этим вопросом врасплох, но он быстро вернул себе былое спокойствие и ответил:
– Я Роджер де Гравелин, граф Эксфорд.
Александр почувствовал легкое потрясение. Граф Эксфорд? Даже за границами Англии, когда он служил в братстве, Александр знал это имя. Мужчины из рода Гравелинов пользовались особой благосклонностью короля и получили большую власть на севере за свою преданность Англии в ее долгих войнах с шотландцами. Лорд Эксфорд, насколько помнил Александр, был самым могущественным из всех лордов приграничных областей королевства.
У Александра упало сердце. Злодейка-судьба раз за разом – хоть Александр этому и противился – сталкивала его с враждебно настроенными высокопоставленными английскими лордами. И он мог винить в том лишь самого себя. Александр любил играть с опасностью, совал свой нос куда не следует и брался за трудные задачи, чтобы за это снискать ненависть какого-нибудь недосягаемого и могущественного лорда, причем обычно эта ненависть приносила ему немало страданий.
– Сэр Стивен сказал мне, что когда задержал вас, вы владели чем-то весьма ценным, – продолжал Эксфорд, явно ожидая получить информацию. – И вы продали это ювелиру в Карлайле.
Стивен. Александр мысленно поблагодарил лорда Эксфорда за то, что он назвал имя его охранника, хотя вряд ли теперь возможно отплатить сэру Стивену за его весьма жестокое обращение с Александром в последние несколько часов.
– Кое-что, в прежние времена защищавшееся рыцарями-тамплиерами, – ровным голосом продолжал лорд Эксфорд, наступив на ветку. Ветка хрустнула так громко, что у Александра этот звук отдался в голове. На лице Эксфорда появилась холодная улыбка. – Думаю, это вернет вас на землю. Вы отвлеклись.
Александр продолжал молчать, размышляя, кто, кроме другого брата-тамплиера из внутреннего круга, мог только по внешнему виду определить, что золотая чаша, которую он пытался продать в Карлайле, принадлежала братству. Эту чашу он стащил у тамплиера и брата по оружию сэра Джона де Клифтона несколько месяцев назад, после того как Джон и его друг сэр Ричард де Кантор рисковали головой, чтобы спасти его от французской инквизиции.
Удрученный нахлынувшими горькими воспоминаниями, Александр попытался изобразить на лице удивление.
– Каким это образом я или какой-нибудь другой наемный рыцарь из Англии мог получить во владение сокровища тамплиеров?
– Думаю, на это лучше ответит командир моей охраны.
Александру не пришлось долго ждать, когда разъяснятся загадочные слова лорда Эксфорда; он почувствовал в воздухе чье-то приближение, с которым пришел и запах ароматического шарика. [2]Этот запах представлял собой смесь ароматов, среди которых отчетливо ощущался запах мускатного ореха; эти шарики обычно носили в полостях внутри кулонов. Александр был так ошеломлен, увидев человека, весело размахивающего ароматическим шариком, что на какое-то время полностью выпрямился. Этого времени оказалось достаточно, чтобы новоприбывший дошел до лорда Эксфорда и остановился, вопросительно подняв брови.
– Ты получил сокровища во время другой переделки, в которую попал, Александр, – произнес новоприбывший. – Прошло много времени с тех пор, как я видел тебя в последний раз, старина, но, стоило мне заметить тебя со связанными руками в ожидании суда, я вспомнил те времена, когда мы были вместе.
Святое распятие, час от часу не легче.
Александр кивнул в знак приветствия, даже смог вложить иронию в свои слова:
– Люк. Хорошо помню, как ты вертел в руках цепь при нашей последней встрече.
– Это верно. – Темные глаза Люка стали жесткими, напоминая своим цветом гранит. – Благодаря тебе. – Но так же внезапно выражение его глаз смягчилось, и они снова стали весело поблескивать. – Думаю, мне следовало испытывать к тебе благодарность за освобождение из братства. Я тогда об этом не знал, но теперь…
Он умолк. Кривая ухмылка исчезла с его лица, он плотно сжал губы. Александр не стал бы называть этого человека другом. Нет, сэр Лукас де Комптон никогда им не был. Соучастником в преступлении? Может быть. Да, и чертовски хорошим рубакой. Оба были членами внутреннего круга братства вместе с несколькими другими, включая Деймиена, Джона и Ричарда. Но, как ни удивительно, Лукас для священных задач ордена тамплиеров подходил еще меньше, чем сам Александр.
Обоих раздражали ограничения, налагавшиеся на членов ордена. Их радовала военная деятельность ордена, но все правила, которым они обязаны были подчиняться, вызывали крайнее недовольство. Правда, тамплиеры были самыми элитарными воинами и их боялись больше всех; над ними была лишь власть папы римского, который с помощью тамплиеров защищал христианскую веру – не только Святую землю, потерянную после победы сарацин при Акре, но также и веру во всем прочем известном мире. Многие полагали, что главный источник силы исходит из желания принятых в братство отказаться от искушений плоти. Чтобы вступить в ряды ордена, требовалось принести, по сути, такие же клятвы, какие приносят священники, – бедность, послушание… и чистота. В конце концов Люк и Александр решили не подчиняться этому последнему требованию, помогая друг другу и сохраняя секреты о встречах с женщинами, по большей части низкого происхождения, которые были счастливы получить несколько мгновений удовольствия со столь прославленными рыцарями.
Это продолжалось довольно долго, поскольку, где бы они ни путешествовали, доступных женщин было много и этих женщин привлекали могучие воины независимо от того, давали они обеты воздержания или нет. Но когда Люк преступил рамки разумного, желая получить удовольствие от женщины, которая этого не хотела, для Александра все прекратилось. Он не смог избежать расследования. Единственное, что в этой ситуации доставило ему удовольствие, это то, что Люк долгое время был буквально на волосок от смертного приговора.
Это расследование привело к раскрытию всех их прегрешений. Александра и Люка заковали в цепи за нарушение устава братства. Люка наказали и изгнали из ордена, а через две недели полный список обвинений предъявили Александру, после чего последовало наказание. Джон, Деймиен и Ричард получили приказ перевезти Александра из его темницы на Кипре во Францию, где тот должен был предстать перед великим магистром тамплиеров Жаком де Моле и подвергнуться допросу.
И его бы подвергли допросу, если бы после указа о роспуске братства не начались массовые аресты во Франции. Весь мир, казалось, сошел с ума.
– Ты, наверное, испытываешь к нашей службе в ордене не те чувства, что я? – небрежно спросил Люк. Его тон был, как обычно, вежливо-насмешливым, а голос хорошо поставлен. – После всего того, что ты видел у тамплиеров, я думаю…
– Я действительно испытываю другие чувства, – резко прервал его Александр. – За эту истину я очень тебе благодарен.
Не сказав больше ни слова, Люк рванулся вперед и схватил Александра за горло. Другую руку он сжал в кулак, чтобы ответить на оскорбление, не обращая внимания на то, что Александр был связан и не мог ответить. Но лорд Эксфорд оттянул его назад.
– Спокойнее, солдат. Если его лицо пострадает еще больше, это не поможет моему делу.
Люк отпустил пленника.
– Какое дело? – спросил Люк.
Александр кашлянул, чтобы восстановить дыхание, и увидел, как Люк нахмурился. Его глаза все еще горели гневом. Но он отвел взгляд от Александра.
– Я думал, что ты можешь желать перед повешением? Что может желать человек, который завладел сокровищами тамплиеров и которого задержал патруль? Я получил ответ на этот вопрос. Однако есть еще вопрос – относительно счетов между д'Ашби и мной. И я…
– Вы забыли свое место, сэр! Этот преступник мой, и я сделаю с ним то, что сочту нужным, – отрывисто произнес лорд Эксфорд. В голосе звучало раздражение. – Он мне нужен невредимым. Понятно?
Люк резко выпрямился и начал бормотать извинения.
Покачав головой, Александр щелкнул языком.
– Я удивлен. Выполнение приказов никогда не было твоей сильной стороной, Люк.
– Будь уверен, на рассвете я очень быстро выполню команду вздернуть тебя за шею, – буркнул Люк, все еще стоя навытяжку.
Александр решил, что не стоит отвечать на эти слова – они только раздразнят его бывшего товарища по братству. Он снова перевел взгляд на лорда Эксфорда.
– Но должен признаться, что и у меня есть слабая сторона – отсутствие терпения. Так что, возвращаясь к вопросу Люка… о чем, черт, вы говорили?
Эксфорд выгнул бровь.
– Я говорю о том, что вы можете избежать завтрашнего повешения, д'Ашби. Я собираюсь предложить вам выбор.
– Что? – В один голос воскликнули Александр и Люк, устремив взгляд на лорда Эксфорда.
– Не стану отрицать, то, что я предлагаю, покажется не совсем обычным, но, когда я увидел вас, у меня созрел план.
И Люк, и Александр были в смятении, и это смятение росло по мере того, как лорд Эксфорд продолжал:
– Стивен предупредил меня об этом, когда доложил о вашем аресте. Вы удивительно похожи лицом и фигурой на одного из моих самых ценных пленников в войне с шотландцами. Если бы я не увидел вас собственными глазами, то никогда бы в это не поверил. Но я увидел – и это ключ к вашему спасению, если вы достаточно смелы, чтобы принять мой план.
Все еще хмурясь, Александр покачал головой. Он ничего не понял, хотя глупцом себя не считал. То, что он услышал, показалось ему произнесенным на каком-то неизвестном ему языке.
Должно быть, Эксфорд понял это по выражению его лица, поскольку начал говорить медленно, буквально втолковывая Александру каждое слово:
– Это невероятно, Ашби, но вы кажетесь братом-близнецом Роберта Кинкейда, опозорившего себя графа Марстона, лорда некогда принадлежавшего англичанам замка Данливи на юге Шотландии.
Краем глаза Александр заметил, что Люк вздрогнул.
Лорд Эксфорд замолчал. Хотя Александр по-прежнему ничего не понимал, в нем затеплилась надежда на освобождение, и он обратился к лорду Эксфорду:
– И как со мной связано это несчастливое сходство с лордом Марстоном?
– Марстон мертв, – выдавил Люк. – Он умер в английской тюрьме через несколько лет допросов, которые осуществляли лучшие следователи лорда Эксфорда по приказу короля Эдуарда.
Александр почувствовал себя неспокойно. Такая новость не сулит ничего хорошего. Какой-то человек скончался от мучений при расследовании, предпринятом английским монархом, и этот человек очень на него похож. А как после этого Александр сможет передвигаться по королевству? Ведь в связи с этим у него могут возникнуть серьезные проблемы… если ему вообще предстоит передвигаться.
– Марстон не должен был умереть, – продолжил лорд Эксфорд. – Мы просто переусердствовали, поскольку близко подошли к информации, которую надеялись получить о замке Данливи.
– Тогда вам сильно не повезло…
Эти насмешливые слова были произнесены негромко, но Люк и Эксфорд с угрозой посмотрели на него.
– Но его смерть может сослужить вам хорошую службу, Ашби. На вашем месте я бы не насмехался, – произнес скрипучим голосом Эксфорд.
– Я не насмехаюсь над смертью этого человека, мне смешно, что вы попали в такое положение… – Нахмурив брови, Александр тряхнул головой, чтобы избавиться от горького вкуса в рту. – Не обращайте внимания, – буркнул он, а потом поднял глаза, встретившись со взглядом графа. – В данный момент меня больше волнует то, что я никак не возьму в толк, какую роль вы отводите мне в вашей игре. Будьте любезны, выплюньте все до конца мне, и покончим с этим.
Даже после такого нелюбезного обращения Эксфорд не прекратил разговор, из чего Александр заключил, что дело для графа имеет большую важность.
– Мы подчиняемся непосредственно королю Эдуарду и в данный момент ведем осаду замка Данливи, – продолжил Эксфорд. – Несколько раз я пытался взять эту крепость обычными средствами, с осадами и штурмами, но все наши попытки овладеть замком не увенчались успехом.
Александр на эти слова не сказал ничего, но Люк сжал челюсти с такой силой, что казалось, они треснут.
– Я решил попробовать более… нестандартный путь к победе, раз уж судьба предоставила мне такую возможность.
– Вы не можете говорить это искренне, милорд, – наконец выдавил из себя Люк, переводя пылающий взор с Эксфорда на Александра и обратно. – Этот человек немногим лучше рыночного вора. Это замаравший свою репутацию рыцарь, который не постеснялся обворовать своих братьев по оружию. Ему нельзя доверять, или…
– Он хорошо владеет мечом, – прервал его лорд Эксфорд. – Лучше, чем сам Марстон, не говоря уж о том, что его арест и допросы во Франции оставили на нем отметины на всю жизнь, и эти отметины позволят установить его идентичность, когда он волшебным образом появится у своих, живой и здоровый.
Произнося это, лорд Эксфорд кивнул на легко различимые через рваную рубаху Александра шрамы, оставшиеся со времени допросов в инквизиции.
Александр нахмурился. С каждым словом графа ему становилось все более не по себе.
– Есть и другие схожие признаки, – продолжал лорд Эксфорд. – Ты никогда не видел Кинкейда живьем, Люк, но любой, кто видел, не станет отрицать сходство. Я даже вздрогнул, должен признать. Ашби имеет тот же рост, у него такой же цвет кожи, такое же сложение. А между прочим, со времени, когда в Данливи видели Роберта Кинкейда в последний раз, прошло пять лет. – Он покачал головой и снова осмотрел Александра с ног до головы. В его глазах мелькнуло одобрение. – Собственная жена не различит этих двоих после того, как мы скажем Ашби, как надо держаться и какие у Кинкейда были привычки.