Страница:
Нам, однако, известно, что один из «длиннофокусных» порталов остался цел. Это фокус искривления Антарес-Напье, через который наши корабли могут попасть в туманность. Этот портал сейчас находится на расстоянии трехсот миллионов километров от своей прежней позиции. Не исключено, что и все остальные порталы также переместились на примерно такое же расстояние.
Именно эту информацию мы намеревались получить, приступая к исследованиям внутри туманности. Система Антареса велика, а состояние ее сейчас таково, что нам довольно сложно получить необходимые данные, без которых просто невозможно определить местоположение остальных фокусов. Более того, мы можем до конца своих дней летать взад-вперед через туманность и так ничего и не обнаружить. Правда, кажется, судьба к нам благосклонна. Во время прыжка через систему «Клинок» обнаружился клубок изогравитационных линий, что является своего рода знаком местоположения второго фокуса искривления внутри туманности.
Профессор Сен-Сир ткнул указкой в еще один золотистый значок на экране.
— Этот второй фокус находится примерно вот здесь, на расстоянии восьмисот миллионов километров от Антареса и всего в двухстах миллионах от портала Антарес—Напье. Мы еще не располагаем всей полнотой информации, чтобы точно определить его местоположение, но то, что она существует, — это мы знаем точно. К сожалению, нам пока неизвестно, «наследником» которого из трех «старых» фокусов он является, и поэтому мы не в состоянии сказать, в какую систему от него тянется линия искривления. Но главное все же — что он существует и нам есть что исследовать!
После доклада Сен-Сира конференция быстро переросла в споры о том, каким образом лучше всего изучать эту вторую точку перехода. Споры эти продолжались до ожесточения, и Гоуэр был вынужден объявить перерыв, с тем чтобы присутствующие могли лучше осмыслить услышанное.
— С момента последней проверки прошло уже полтора месяца. Не кажется ли вам, капитан, что настала пора проверить, не пустил ли кто из нас дела на самотек?
— Согласно получаемым отчетам, адмирал, пока все в порядке, и у нас нет оснований для беспокойства.
— Отчеты могут быть ошибочными. Мне уже не раз приходилось с этим сталкиваться. В любой момент могут отказать двигатели, или личный состав утратит бдительность. Нет, уверяю вас, пора нам провести внеплановую проверку.
— Я тотчас издам соответствующий приказ для нижестоящих звеньев.
— Никаких приказов, капитан. Немедленно приступайте к делу.
— Сэр?
— Я хочу, чтобы этой проверкой занялись вы лично. Командиры кораблей проявят куда больше прилежания, если будут знать, что за все упущения и недосмотры с них спросит сам заместитель командующего. Кроме того, это дает вам возможность проверить, как они среагируют, когда вы без всякого предупреждения нагрянете к ним с инспекцией.
— Я приступаю сию же минуту.
— Отлично. В последующие семьдесят два часа постарайтесь охватить проверкой по крайней мере четыре судна. Этого будет достаточно, чтобы убедиться в боеспособности вверенного нам флота. Дальше можно не продолжать — к тому времени весть долетит до остальных, и к вашему визиту успеют подготовиться.
— Что я должен делать по завершении проверки?
— Доложите мне лично.
— А как насчет рекомендаций по поводу новой точки перехода?
— Погодите, они еще долго будут спорить. Мы же не можем позволить нашей эскадре утратить боеготовность только из-за того, что эти академики никак не сойдутся во мнении.
— Разумеется, нет, сэр.
Как и было приказано, последующие три дня Дрейк провел в обществе шести преданных ему офицеров, облетая с внеплановой проверкой судно за судном. На третий день он сел в транспортный шаттл, чтобы лично доложить Гоуэру о результатах.
— Добро пожаловать, — приветствовал его адмирал. — Вид у вас усталый.
— Ничего страшного, сэр, главное — дайте мне часов двенадцать на то, чтобы отоспаться.
— Ну а результаты?
— В целом неплохие. Мы нагрянули с инспекцией на «Клинок», «Терру», «Викторию», «Саскатун» и «Булаву». Нашли, конечно, кое-какие проколы, но в целом дела обстоят неплохо. Утром вы получите мой подробный отчет.
— Какие из кораблей готовы к работе внутри туманности?
— Все до одного, сэр.
— Прекрасно. — Гоуэр удовлетворенно кивнул. — Я принял решение отправить экспедицию для изучения второй точки перехода. Как вы смотрите на то, чтобы ее возглавить?
— С готовностью, сэр.
— Тогда этот пост ваш. Мы в боевом штабе уже обсудили эту проблему и выработали кое-какие рекомендации относительно состава экспедиции. — Гоуэр перевел взгляд на лежащий перед ним лист бумаги. — Вам предлагают «Дискавери», «Терру», три истребителя и «Саскатун».
— Полковой транспорт, сэр? Я бы предпочел «Александрию». Нам куда больше подойдут ученые, нежели пехотинцы.
— Ученые будут на борту «Дискавери» и «Терры». Поскольку неизвестно, какие сюрпризы могут поджидать нас с другой стороны, то лучше обезопасить себя, включив в состав экспедиции боевые суда. Пехотинцы для вас — нечто вроде подстраховки.
— А заправщики?
— Возьмете с собой три танкера. Пусть остаются внутри туманности. После того как пополните запасы топлива, танкеры возьмут на себя роль радиомаяков. Есть еще вопросы?
— Нет, сэр.
— Отлично. Можете заняться приготовлениями. Желаю вам удачи.
— Благодарю вас, сэр.
ГЛАВА 10
Именно эту информацию мы намеревались получить, приступая к исследованиям внутри туманности. Система Антареса велика, а состояние ее сейчас таково, что нам довольно сложно получить необходимые данные, без которых просто невозможно определить местоположение остальных фокусов. Более того, мы можем до конца своих дней летать взад-вперед через туманность и так ничего и не обнаружить. Правда, кажется, судьба к нам благосклонна. Во время прыжка через систему «Клинок» обнаружился клубок изогравитационных линий, что является своего рода знаком местоположения второго фокуса искривления внутри туманности.
Профессор Сен-Сир ткнул указкой в еще один золотистый значок на экране.
— Этот второй фокус находится примерно вот здесь, на расстоянии восьмисот миллионов километров от Антареса и всего в двухстах миллионах от портала Антарес—Напье. Мы еще не располагаем всей полнотой информации, чтобы точно определить его местоположение, но то, что она существует, — это мы знаем точно. К сожалению, нам пока неизвестно, «наследником» которого из трех «старых» фокусов он является, и поэтому мы не в состоянии сказать, в какую систему от него тянется линия искривления. Но главное все же — что он существует и нам есть что исследовать!
После доклада Сен-Сира конференция быстро переросла в споры о том, каким образом лучше всего изучать эту вторую точку перехода. Споры эти продолжались до ожесточения, и Гоуэр был вынужден объявить перерыв, с тем чтобы присутствующие могли лучше осмыслить услышанное.
* * *
На следующее утро конференция возобновила работу, правда, на сей раз без командующего и его заместителя. Не желая тратить время на выслушивание нудных подробностей, которыми увенчанные академическими лаврами докладчики пичкали присутствующих, Дрейк и Гоуэр занялись анализом боеготовности эскадры. Обсудив с Дрейком результаты вылазок в глубь туманности, адмирал перевел разговор на общую готовность вверенного им флота к операции «Прыжок в Ад».— С момента последней проверки прошло уже полтора месяца. Не кажется ли вам, капитан, что настала пора проверить, не пустил ли кто из нас дела на самотек?
— Согласно получаемым отчетам, адмирал, пока все в порядке, и у нас нет оснований для беспокойства.
— Отчеты могут быть ошибочными. Мне уже не раз приходилось с этим сталкиваться. В любой момент могут отказать двигатели, или личный состав утратит бдительность. Нет, уверяю вас, пора нам провести внеплановую проверку.
— Я тотчас издам соответствующий приказ для нижестоящих звеньев.
— Никаких приказов, капитан. Немедленно приступайте к делу.
— Сэр?
— Я хочу, чтобы этой проверкой занялись вы лично. Командиры кораблей проявят куда больше прилежания, если будут знать, что за все упущения и недосмотры с них спросит сам заместитель командующего. Кроме того, это дает вам возможность проверить, как они среагируют, когда вы без всякого предупреждения нагрянете к ним с инспекцией.
— Я приступаю сию же минуту.
— Отлично. В последующие семьдесят два часа постарайтесь охватить проверкой по крайней мере четыре судна. Этого будет достаточно, чтобы убедиться в боеспособности вверенного нам флота. Дальше можно не продолжать — к тому времени весть долетит до остальных, и к вашему визиту успеют подготовиться.
— Что я должен делать по завершении проверки?
— Доложите мне лично.
— А как насчет рекомендаций по поводу новой точки перехода?
— Погодите, они еще долго будут спорить. Мы же не можем позволить нашей эскадре утратить боеготовность только из-за того, что эти академики никак не сойдутся во мнении.
— Разумеется, нет, сэр.
Как и было приказано, последующие три дня Дрейк провел в обществе шести преданных ему офицеров, облетая с внеплановой проверкой судно за судном. На третий день он сел в транспортный шаттл, чтобы лично доложить Гоуэру о результатах.
— Добро пожаловать, — приветствовал его адмирал. — Вид у вас усталый.
— Ничего страшного, сэр, главное — дайте мне часов двенадцать на то, чтобы отоспаться.
— Ну а результаты?
— В целом неплохие. Мы нагрянули с инспекцией на «Клинок», «Терру», «Викторию», «Саскатун» и «Булаву». Нашли, конечно, кое-какие проколы, но в целом дела обстоят неплохо. Утром вы получите мой подробный отчет.
— Какие из кораблей готовы к работе внутри туманности?
— Все до одного, сэр.
— Прекрасно. — Гоуэр удовлетворенно кивнул. — Я принял решение отправить экспедицию для изучения второй точки перехода. Как вы смотрите на то, чтобы ее возглавить?
— С готовностью, сэр.
— Тогда этот пост ваш. Мы в боевом штабе уже обсудили эту проблему и выработали кое-какие рекомендации относительно состава экспедиции. — Гоуэр перевел взгляд на лежащий перед ним лист бумаги. — Вам предлагают «Дискавери», «Терру», три истребителя и «Саскатун».
— Полковой транспорт, сэр? Я бы предпочел «Александрию». Нам куда больше подойдут ученые, нежели пехотинцы.
— Ученые будут на борту «Дискавери» и «Терры». Поскольку неизвестно, какие сюрпризы могут поджидать нас с другой стороны, то лучше обезопасить себя, включив в состав экспедиции боевые суда. Пехотинцы для вас — нечто вроде подстраховки.
— А заправщики?
— Возьмете с собой три танкера. Пусть остаются внутри туманности. После того как пополните запасы топлива, танкеры возьмут на себя роль радиомаяков. Есть еще вопросы?
— Нет, сэр.
— Отлично. Можете заняться приготовлениями. Желаю вам удачи.
— Благодарю вас, сэр.
ГЛАВА 10
Сидя в командном кресле на мостике «Дискавери», Ричард Дрейк наблюдал изображение пульсара Антареса, передаваемое на экран с бортового телескопа. Вдобавок к сильному оптическому увеличению картинка получила значительное электронное усиление, и теперь хорошо просматривалась не только поверхность звезды, но и ее обычно невидимая оболочка. Примерно каждую минуту по поверхности Антареса пробегала едва уловимая глазом тень. Стоило ей исчезнуть, как звезда мгновенно взрывалась фонтанами раскаленной добела плазмы. Эти плазменные гейзеры сливались в могучие реки огня и, закручиваясь в спирали, беспрерывно текли все дальше и дальше в космическое пространство. Собственно говоря, то были немые свидетели мощного, находящегося в постоянном вращении магнитного поля пульсара.
Дрейк перевел взгляд на небольшой вспомогательный экран, куда передавалась все та же картинка, только меньшего размера. На ней останки Антареса казались небольшим искрящимся шариком, пульсирующим в мерцающем плазменном мареве. Одновременно с каждым взрывом от звезды, подобно кругам, расходящимся от брошенного в воду камня, разбегалось несколько светящихся колец. Самое мощное из них гасло медленно, в течение нескольких минут, успев добежать до краев экрана, и лишь затем сливалось с более тусклым мерцанием туманности.
— Капитан, «Феникс» докладывает, что мы находимся в пределах их видимости, — доложил по внутренней связи дежурный.
Его слова оторвали Дрейка от созерцания экрана. Прошел уже месяц с тех пор, как «Дискавери» вошел в туманность, и запасы топлива были почти на исходе. Пора проводить космическую дозаправку, а это дело нелегкое в условиях туманности, где снаружи бушует настоящая радиационная буря, причем риску подвергаются оба корабля — и звездолет, и заправщик.
— Спасибо. Передайте, что они могут приблизиться к нам вплотную, а бортовой инженер пусть постепенно начинает снижать момент осевого вращения.
— Слушаюсь, сэр.
Спустя полминуты по связи прогремел голос бортового инженера:
— Внимание всем службам! Приготовиться к операции дозаправки. Снижаем момент осевого вращения. Через пять минут наступит невесомость. Повторяю, через пять минут корабль будет работать в условиях невесомости. Срочно закрепить незакрепленное оборудование и пристегнуться. Всем принять необходимые меры предосторожности.
Голос инженера эхом прокатился по капитанскому мостику. Ричард распорядился передавать на экран изображение с бортовой камеры — с тем, чтобы лично следить за приближением танкера. В следующее мгновение неистовствующий пульсар Антареса уступил место розоватому свечению окружавшей его туманности.
Дрейк попытался рассмотреть в газовом мареве очертания космического танкера. Примерно с минуту он всматривался в экран, пока наконец глаз его не уловил крошечную светящуюся точку. Точка эта быстро увеличивалась и вскоре уже походила на светящуюся изнутри жемчужину. На розоватом фоне туманности это свечение казалось чем-то волшебным, едва ли не сверхъестественным. На самом же деле ему имелось весьма прозаическое объяснение.
Незадолго до их прыжка из системы Напье к Антаресу все капитаны отдали приказ привести в действие антирадиационные экраны вверенных им кораблей. Все восемь судов моментально превратились в космические зеркала. Но Напье — это не Антарес, а антирадиационные поля были далеки от совершенства. Однако на расстоянии нескольких миллиардов километров от Напье количество энергии, просачивавшееся сквозь них, оставалось незначительным.
Иное дело — внутри туманности, где неистовствовало радиоизлучение, — там даже десятые доли процента представляли смертельную угрозу. Инженеры, сконструировавшие экраны, отлично это знали и поэтому приняли на редкость хитрое решение. Любая протечка тотчас трансформировалась в видимую часть спектра, которая затем отражалась назад, в космическое пространство. В результате все получившие спецзадание корабли искрились, как шары на рождественской елке.
Изображение танкера постепенно увеличивалось в размерах, пока не заполнило весь экран. Когда до «Дискавери» оставалось несколько сот метров, «Феникс» замер на месте. Примерно в ту же минуту звездолет погасил осевое вращение. Затем последовало еще несколько минут радиообмена информацией, после чего танкер, включив направляющие сопла, осторожно занял положение между «Дискавери» и пульсаром. Цель этого маневра заключалась не столько в том, чтобы заслонить собой звездолет, сколько в том, чтобы уберечь от возможных повреждений заправочный шланг, который предстояло протянуть между обоими судами. На том расстоянии, которое в данный момент отделяло их от Антареса, поток волн заряженных частиц был таков, что, лишившись защитной тени «Феникса», даже бронированный рукав мог расплавиться в считанные минуты.
Дрейк наблюдал, как из гладкой перламутровой поверхности танкера показался автоматический рукав и постепенно начал вытягиваться в сторону звездолета. Правда, он довольно быстро исчез из поля зрения бортовой камеры, скрывшись где-то за кольцом обитаемого отсека. Спустя полминуты по радио донесся голос дежурного. «Феникс» докладывал о полной готовности к перекачке топлива.
— Передайте капитану Стюарту, что он может начинать в любую минуту, — приказал Дрейк.
Было слышно, как дежурный передал его распоряжение дальше. В следующее мгновение рукав на экране напрягся — это обогащенный дейтерием водород начал перетекать в баки «Дискавери».
— Внимание всем службам. Приготовиться к операции дозаправки.
Сокрушенно вздохнув, Бетани потянулась за ремнями безопасности. В ту же минуту кто-то поставил на стол рядом с ней свой закрытый крышкой поднос.
— Вы не против, если я пришвартуюсь рядом с вами?
Подняв глаза, Бетани увидела над собой юное улыбающееся лицо Филиппа Уолкирка.
— Это честь для меня, Ваше Высочество.
Принц поморщился.
— Я только и делаю, что пытаюсь выдать себя за стопроцентного демократа. На этом корабле для всех я младший лейтенант Уолкирк, а для друзей просто Филипп.
— В таком случае вы окажете мне высокую честь, если сядете со мной... Филипп.
Сандарский наследник пристегнулся как раз в тот момент, когда у Бетани начало закладывать уши — верный признак того, что корабль сбрасывает осевые обороты.
— Наверное, вчера заработались допоздна? — поинтересовался Филипп, потягивая кофе из специальной, рассчитанной на невесомость кружки.
Бетани кивнула и поведала ему о своем вчерашнем бдении перед экраном судового компьютера. Прошло уже две недели с того момента, как их получившая спецзадание группа прибыла в участок пространства, где «Клинок» отметил наличие специфических изогравитационных возмущений. За это время корабли «исколесили» вдоль и поперек этот сектор туманности, уточняя данные, пытаясь определить точное местоположение фокуса искривления. Количество собранной информации оказалось столь велико, что команда астрономов на борту «Дискавери» в буквальном смысле захлебнулась ею, и Бетани сочла своим долгом хоть немного помочь с обработкой данных.
Ощущая наступление невесомости, они с принцем молча продолжили завтрак. Наконец Бетани решилась задать вопрос:
— Как поживает ваша сестра?
В первый прилет Бетани на Сандар принцесса Лара Уолкирк взяла на себя роль ее гида.
— Думаю, занята, как всегда, — ответил Филипп. — Готовится к свадьбе.
— Чьей свадьбе?
— Своей. Она выходит замуж в следующий сезон таяния ледников.
— Как интересно! И как давно она помолвлена?
— Наверное, лет пятнадцать, — ответил Филипп.
— Вы шутите!
— Ничуть. Она была помолвлена еще в шестилетнем возрасте. Разве она вам не говорила?
— Нет, разговор на эту тему как-то не заходил.
— Странно. Официальная дата была назначена лет пять назад полным составом коллегии Королевских Советников.
— А разве ее мнения при этом не спросили?
— Разумеется, нет, с какой стати?
— Мне всегда казалось, что в таких вопросах люди должны решать сами за себя.
— Простые люди, но только не сандарская принцесса. Подобные браки — часть государственной политики.
— И кто этот счастливец?
— Основной претендент на ее руку — граф Клэрмор.
— Основной претендент?
Филипп умолк, раздумывая над тем, как лучше объяснить Бетани брачные обычаи сандарцев. Наконец он произнес:
— Есть немало оснований для того, чтобы планировать брачный союз особ королевской крови заранее, лет за десять, если не больше. Подобные союзы всегда становятся предметом длительных переговоров, так что чем раньше их начать, тем лучше. К тому же необходимо внушить простонародью чувство стабильности, дать людям время привыкнуть к новому положению вещей. И, что самое главное, немало времени требуется для того, чтобы по достоинству оценить качества избранника или избранницы, убедиться в том, что ему или ей по плечу нелегкая ноша управления планетой.
— На Земле у многих народов также существовал обычай помолвки в детском возрасте, и по тем же причинам, — кивнула Бетани.
— Но таких проблем, как у нас, нет ни у кого другого, — продолжал Филипп. — Мы с самого начала нашей истории вынуждены воевать с рьяллами, и у нас существует традиция отправлять детей из благородных семей служить на флот. А это означает, что жених или невеста рискуют погибнуть в космическом сражении, что, в свою очередь, подорвет стабильность, к которой мы так стремимся. Чтобы избежать возможных осложнений, мы назначаем для принцессы основного претендента и по крайней мере одного претендента второй очереди. В случае Лары — это граф Родстон. Случись что с Клэрмором, Лара выйдет замуж за Родстона.
Интересно, подумала про себя Бетани, как должна чувствовать себя женщина, если ее, как корову-рекордсменку на аукционе, отдают в руки тому, кто предложил за нее самую высокую цену, а он, после того как невеста свыкнется с этой мыслью, возьми и передумай. Представив себя на месте Лары, Бетани даже поежилась, но в следующий момент ей в голову пришла новая мысль. Она посмотрела на Филиппа, который как раз допивал свой кофе.
— До меня только что дошло, что и вы тоже помолвлены.
Тот кивнул:
— С трех лет. Хотите взглянуть на ее фотографию?
— Еще бы.
Принц вытащил из кармана небольшую голографическую карточку и протянул ее Бетани. Та взяла ее в руки, чтобы лучше рассмотреть. На фотографии симпатичная юная блондинка скорчила перед камерой забавную гримасу, однако это ничуть не уменьшило ее ослепительной красоты.
— Леди Донна Элизабет Карендейл, моя будущая королева. Я сделал этот снимок на пикнике, года три назад. Донна все время просит меня, чтобы я его порвал, но мне он нравится куда больше, чем все эти официальные портреты.
— Какая она хорошенькая, — согласилась Бетани. — И у вас тоже есть претендентка второй очереди?
— Целых две, — ответил Филипп и улыбнулся. — Хотя, надеюсь, они вряд ли мне понадобятся.
— И когда же состоится знаменательный день?
— Вскоре после того, как мы вернемся из экспедиции. Я заранее приглашаю вас на нашу свадьбу.
— Сочту за высочайшую честь, Филипп, — улыбнулась Бетани.
— Тогда считайте, что приглашение уже у вас в кармане.
— Знаете, в таком случае вы мне тоже кое-чем обязаны, — ответила Бетани и принялась рассказывать наследному принцу об их с Ричардом планах сочетаться браком на Земле.
— Прекрасная мысль, — произнес тот. — А почему я не слышал об этом раньше?
— Мы не хотели бы распространяться об этом, — предупредила его Бетани. — А то все вокруг только и будут что давать нам советы.
— Обещаю никому не говорить, — заверил ее принц и начертил в воздухе пальцем какую-то фигуру, смысл которой остался для Бетани непонятным.
Тем временем Уолкирк заговорил вновь:
— Как я понимаю, после посещения Сандара вы стали большим спецом по нашим врагам?
— Альта нуждалась в специалистах по рьяллам, — подтвердила Бетани, — и я, как историк-компаративист, подумала, что это по моей части.
— Вам знакомы такие работы, как «Справочник по социальному поведению рьяллов» Бакмена или «Нравы и обычаи рьяллов» Адамсона?
— Да-да, — кивнула Бетани. — Хотя, признаюсь, я не совсем разделяю точку зрения Бакмена. Должна сказать, что после всех моих научных изысканий у меня возникло чувство, что мы недопонимаем рьяллов, упрощаем мотивы их действий.
— Вы не одиноки в таких подозрениях, — заметил Филипп. — Я знаю немало людей, которые посвятили жизнь изучению кентавров, и все они говорят примерно то же самое.
— Больше всего меня у рьяллов поражает мифология, связанная с объяснением сверхновой. Во всем остальном они более разумны и реалистичны. Но как только дело касается взрывающихся звезд, они в суеверности не уступают цыганам древности.
— Зная их историю, разве можно им это поставить в упрек? — заметил принц.
В течение десятилетий сандарцам постепенно удалось захватить некоторое количество пленных. Кроме того, они забирали с пораженных судов тела погибших рьяллов, по которым затем изучали анатомию и физиологию «кентавров». Что касается живых, то сандарцы пытались проникнуть в глубины их сознания, разгадать их внутренний мир, их мысли и чувства — правда, с гораздо меньшим успехом.
Вскоре выяснилось, что рьяллы, как и люди, в культурном отношении отличаются друг от друга. Мировоззрение конкретного рьялла зависело от того, где и в какой среде он получил воспитание. Например, пленники с Авадона — как условно был назван крупнейший из населенных рьяллами миров — не употребляли в пищу определенные виды мяса, в то время как для их собратьев с Беластона это было излюбленным лакомством. Пленники с Капреля в условиях отсутствия иных материалов строили себе жилища из камышей, рьяллы с Дартана предпочитали рыть норы. Но при всех их различиях всех их объединяет одно — легенда о Быстрых Пожирателях. Около тридцати тысяч лет назад человечество и рьяллы находились на примерно одинаковой ступени развития. Люди в то время жили родовыми общинами, добывая себе пропитание охотой и собирательством. Примерно так же жили тогда и рьяллы. Они предпочитали селиться по берегам рек и мелководных морей. Это были мирные рыболовы, чья жизнь в основном проходила в воде, где они лакомились щедрыми дарами местной природы. Реки и моря в изобилии давали рьяллам пищу, так что голода они не знали. И хотя поселения рьяллов время от времени, случалось, враждовали между собой из-за какого-нибудь особо рыбного места, в целом жили они мирно и счастливо.
Спокойной и сытой жизни, однако, вскоре настал конец. Это произошло, когда люди на Земле научились обрабатывать камень и кость, но до земледелия было еще далеко. Причиной же бедствия явилась одна из звезд, которая непонятно почему вдруг ярко заполыхала на их родном небе. Тем первобытным рьяллам было не под силу понять смысл происшедшего: еще ни одна звезда не сияла так ярко, чтобы быть видимой даже днем. Что естественно для примитивных народов, рьяллы узрели в ней злое предзнаменование и попытались найти ответ у шаманов и колдунов. Ученые умы той эпохи посоветовали им зарыться в норы и не высовываться до тех пор, пока звезда не потухнет. И она в конце концов потухла. Через несколько лет звезда потускнела и стала такой же неприметной, что и прежде.
Возможно, о ней бы вообще позабыли, но случилось так, что именно тогда в жизни рьяллов произошли значительные перемены, причем не в лучшую сторону. Как и сверхновая Антареса тридцать тысяч лет спустя, та звезда обрушила на планету рьяллов мощный поток радиации. И хотя жизнь там все-таки сохранилась, последствия взрыва оказались разрушительными. Ливень заряженных частиц нанес непоправимый ущерб генофонду планеты, отчего скорость мутаций возросла в несколько раз.
Каждое новое поколение несло на себе печать все новых и новых уродств. Обычно эти уродства оказывались несовместимыми с жизнью, и малыш погибал, едва вылупившись на свет из яйца, что даже и к лучшему. Те, кто выживал, становились для племени обузой и в конце концов тоже покидали этот свет — либо в результате естественного отбора, либо по велению старейшин. Но были и такие мутации, которые в целом пошли рьяллам на пользу и только обогатили их генофонд.
Кстати, рьяллы оказались не единственными на пути к цивилизации. Примерно через пять тысяч лет после вспышки сверхновой на их родной планете появился еще один вид разумных существ. Рьяллские пленники по-разному называли их. Но самое распространенное название переводилось примерно как «быстрые пожиратели».
Это были земноводные, которые вели свою родословную от одного плотоядного вида амфибий, обитавших в океанах планеты. И они действительно были быстры, хитры и прожорливы. Пожиратели совершали набеги на нерестилища, где рьяллы выводили свое потомство, и лакомились их яйцами. Как и следовало ожидать, численность рьяллов резко пошла на убыль. В иные моменты они вообще оказывались на грани исчезновения.
Понадобилась смекалка и изобретательность нескольких поколений, прежде чем рьяллы придумали способ защиты от прожорливых соседей. Уйдя из воды, они освоили наземный образ жизни, причем предпочитали селиться группами в глубинах материков. Там они научились откладывать яйца в искусственные водоемы, куда стекали воды речушек и ручьев, а в качестве источника пищи разводили наземных животных. Постепенно они научились обращаться с огнем и плавить металл. В конце концов у них появились города, а значит, и настоящая цивилизация. Примерно в середине своего бронзового века рьяллы научились охотиться на быстрых пожирателей. Охота эта затянулась надолго, на пятнадцать тысяч лет. Поколения рьяллов сменяли друг друга, и ненависть к пожирателям вошла к ним в плоть и кровь. Со временем это была уже ненависть на генетическом уровне.
Когда враг был наконец истреблен, рьяллы обнаружили, что им преподан важный урок. История научила их, что если вашей жизни и безопасности что-то угрожает, существует лишь одно решение этой проблемы, а именно — полное уничтожение врага. Так получилось, что, когда на рьяллском небосводе вспыхнула еще одна новая, они неожиданно обнаружили для себя очередную угрозу, по сравнению с которой пожиратели казались сущим пустяком. Угроза эта исходила от теплокровных двуногих. Это были космические странники, причем, судя по их кораблям, не лишенные смекалки и склонности к изящным техническим решениям. Что до самих рьяллов, то пока по космическому пространству рыщут двуногие монстры, любую кладку яиц, любого юного рьялла могла поджидать гибель.
Дрейк перевел взгляд на небольшой вспомогательный экран, куда передавалась все та же картинка, только меньшего размера. На ней останки Антареса казались небольшим искрящимся шариком, пульсирующим в мерцающем плазменном мареве. Одновременно с каждым взрывом от звезды, подобно кругам, расходящимся от брошенного в воду камня, разбегалось несколько светящихся колец. Самое мощное из них гасло медленно, в течение нескольких минут, успев добежать до краев экрана, и лишь затем сливалось с более тусклым мерцанием туманности.
— Капитан, «Феникс» докладывает, что мы находимся в пределах их видимости, — доложил по внутренней связи дежурный.
Его слова оторвали Дрейка от созерцания экрана. Прошел уже месяц с тех пор, как «Дискавери» вошел в туманность, и запасы топлива были почти на исходе. Пора проводить космическую дозаправку, а это дело нелегкое в условиях туманности, где снаружи бушует настоящая радиационная буря, причем риску подвергаются оба корабля — и звездолет, и заправщик.
— Спасибо. Передайте, что они могут приблизиться к нам вплотную, а бортовой инженер пусть постепенно начинает снижать момент осевого вращения.
— Слушаюсь, сэр.
Спустя полминуты по связи прогремел голос бортового инженера:
— Внимание всем службам! Приготовиться к операции дозаправки. Снижаем момент осевого вращения. Через пять минут наступит невесомость. Повторяю, через пять минут корабль будет работать в условиях невесомости. Срочно закрепить незакрепленное оборудование и пристегнуться. Всем принять необходимые меры предосторожности.
Голос инженера эхом прокатился по капитанскому мостику. Ричард распорядился передавать на экран изображение с бортовой камеры — с тем, чтобы лично следить за приближением танкера. В следующее мгновение неистовствующий пульсар Антареса уступил место розоватому свечению окружавшей его туманности.
Дрейк попытался рассмотреть в газовом мареве очертания космического танкера. Примерно с минуту он всматривался в экран, пока наконец глаз его не уловил крошечную светящуюся точку. Точка эта быстро увеличивалась и вскоре уже походила на светящуюся изнутри жемчужину. На розоватом фоне туманности это свечение казалось чем-то волшебным, едва ли не сверхъестественным. На самом же деле ему имелось весьма прозаическое объяснение.
Незадолго до их прыжка из системы Напье к Антаресу все капитаны отдали приказ привести в действие антирадиационные экраны вверенных им кораблей. Все восемь судов моментально превратились в космические зеркала. Но Напье — это не Антарес, а антирадиационные поля были далеки от совершенства. Однако на расстоянии нескольких миллиардов километров от Напье количество энергии, просачивавшееся сквозь них, оставалось незначительным.
Иное дело — внутри туманности, где неистовствовало радиоизлучение, — там даже десятые доли процента представляли смертельную угрозу. Инженеры, сконструировавшие экраны, отлично это знали и поэтому приняли на редкость хитрое решение. Любая протечка тотчас трансформировалась в видимую часть спектра, которая затем отражалась назад, в космическое пространство. В результате все получившие спецзадание корабли искрились, как шары на рождественской елке.
Изображение танкера постепенно увеличивалось в размерах, пока не заполнило весь экран. Когда до «Дискавери» оставалось несколько сот метров, «Феникс» замер на месте. Примерно в ту же минуту звездолет погасил осевое вращение. Затем последовало еще несколько минут радиообмена информацией, после чего танкер, включив направляющие сопла, осторожно занял положение между «Дискавери» и пульсаром. Цель этого маневра заключалась не столько в том, чтобы заслонить собой звездолет, сколько в том, чтобы уберечь от возможных повреждений заправочный шланг, который предстояло протянуть между обоими судами. На том расстоянии, которое в данный момент отделяло их от Антареса, поток волн заряженных частиц был таков, что, лишившись защитной тени «Феникса», даже бронированный рукав мог расплавиться в считанные минуты.
Дрейк наблюдал, как из гладкой перламутровой поверхности танкера показался автоматический рукав и постепенно начал вытягиваться в сторону звездолета. Правда, он довольно быстро исчез из поля зрения бортовой камеры, скрывшись где-то за кольцом обитаемого отсека. Спустя полминуты по радио донесся голос дежурного. «Феникс» докладывал о полной готовности к перекачке топлива.
— Передайте капитану Стюарту, что он может начинать в любую минуту, — приказал Дрейк.
Было слышно, как дежурный передал его распоряжение дальше. В следующее мгновение рукав на экране напрягся — это обогащенный дейтерием водород начал перетекать в баки «Дискавери».
* * *
В то утро, когда происходила дозаправка «Дискавери», Бетани Линдквист с опозданием завтракала в офицерской столовой. Накануне она допоздна засиделась за расчетами изогравитационных возмущений для астрономов и поэтому проспала. Не успела Бетани покончить с десертом, как над головой у нее из громкоговорителя раздалась команда:— Внимание всем службам. Приготовиться к операции дозаправки.
Сокрушенно вздохнув, Бетани потянулась за ремнями безопасности. В ту же минуту кто-то поставил на стол рядом с ней свой закрытый крышкой поднос.
— Вы не против, если я пришвартуюсь рядом с вами?
Подняв глаза, Бетани увидела над собой юное улыбающееся лицо Филиппа Уолкирка.
— Это честь для меня, Ваше Высочество.
Принц поморщился.
— Я только и делаю, что пытаюсь выдать себя за стопроцентного демократа. На этом корабле для всех я младший лейтенант Уолкирк, а для друзей просто Филипп.
— В таком случае вы окажете мне высокую честь, если сядете со мной... Филипп.
Сандарский наследник пристегнулся как раз в тот момент, когда у Бетани начало закладывать уши — верный признак того, что корабль сбрасывает осевые обороты.
— Наверное, вчера заработались допоздна? — поинтересовался Филипп, потягивая кофе из специальной, рассчитанной на невесомость кружки.
Бетани кивнула и поведала ему о своем вчерашнем бдении перед экраном судового компьютера. Прошло уже две недели с того момента, как их получившая спецзадание группа прибыла в участок пространства, где «Клинок» отметил наличие специфических изогравитационных возмущений. За это время корабли «исколесили» вдоль и поперек этот сектор туманности, уточняя данные, пытаясь определить точное местоположение фокуса искривления. Количество собранной информации оказалось столь велико, что команда астрономов на борту «Дискавери» в буквальном смысле захлебнулась ею, и Бетани сочла своим долгом хоть немного помочь с обработкой данных.
Ощущая наступление невесомости, они с принцем молча продолжили завтрак. Наконец Бетани решилась задать вопрос:
— Как поживает ваша сестра?
В первый прилет Бетани на Сандар принцесса Лара Уолкирк взяла на себя роль ее гида.
— Думаю, занята, как всегда, — ответил Филипп. — Готовится к свадьбе.
— Чьей свадьбе?
— Своей. Она выходит замуж в следующий сезон таяния ледников.
— Как интересно! И как давно она помолвлена?
— Наверное, лет пятнадцать, — ответил Филипп.
— Вы шутите!
— Ничуть. Она была помолвлена еще в шестилетнем возрасте. Разве она вам не говорила?
— Нет, разговор на эту тему как-то не заходил.
— Странно. Официальная дата была назначена лет пять назад полным составом коллегии Королевских Советников.
— А разве ее мнения при этом не спросили?
— Разумеется, нет, с какой стати?
— Мне всегда казалось, что в таких вопросах люди должны решать сами за себя.
— Простые люди, но только не сандарская принцесса. Подобные браки — часть государственной политики.
— И кто этот счастливец?
— Основной претендент на ее руку — граф Клэрмор.
— Основной претендент?
Филипп умолк, раздумывая над тем, как лучше объяснить Бетани брачные обычаи сандарцев. Наконец он произнес:
— Есть немало оснований для того, чтобы планировать брачный союз особ королевской крови заранее, лет за десять, если не больше. Подобные союзы всегда становятся предметом длительных переговоров, так что чем раньше их начать, тем лучше. К тому же необходимо внушить простонародью чувство стабильности, дать людям время привыкнуть к новому положению вещей. И, что самое главное, немало времени требуется для того, чтобы по достоинству оценить качества избранника или избранницы, убедиться в том, что ему или ей по плечу нелегкая ноша управления планетой.
— На Земле у многих народов также существовал обычай помолвки в детском возрасте, и по тем же причинам, — кивнула Бетани.
— Но таких проблем, как у нас, нет ни у кого другого, — продолжал Филипп. — Мы с самого начала нашей истории вынуждены воевать с рьяллами, и у нас существует традиция отправлять детей из благородных семей служить на флот. А это означает, что жених или невеста рискуют погибнуть в космическом сражении, что, в свою очередь, подорвет стабильность, к которой мы так стремимся. Чтобы избежать возможных осложнений, мы назначаем для принцессы основного претендента и по крайней мере одного претендента второй очереди. В случае Лары — это граф Родстон. Случись что с Клэрмором, Лара выйдет замуж за Родстона.
Интересно, подумала про себя Бетани, как должна чувствовать себя женщина, если ее, как корову-рекордсменку на аукционе, отдают в руки тому, кто предложил за нее самую высокую цену, а он, после того как невеста свыкнется с этой мыслью, возьми и передумай. Представив себя на месте Лары, Бетани даже поежилась, но в следующий момент ей в голову пришла новая мысль. Она посмотрела на Филиппа, который как раз допивал свой кофе.
— До меня только что дошло, что и вы тоже помолвлены.
Тот кивнул:
— С трех лет. Хотите взглянуть на ее фотографию?
— Еще бы.
Принц вытащил из кармана небольшую голографическую карточку и протянул ее Бетани. Та взяла ее в руки, чтобы лучше рассмотреть. На фотографии симпатичная юная блондинка скорчила перед камерой забавную гримасу, однако это ничуть не уменьшило ее ослепительной красоты.
— Леди Донна Элизабет Карендейл, моя будущая королева. Я сделал этот снимок на пикнике, года три назад. Донна все время просит меня, чтобы я его порвал, но мне он нравится куда больше, чем все эти официальные портреты.
— Какая она хорошенькая, — согласилась Бетани. — И у вас тоже есть претендентка второй очереди?
— Целых две, — ответил Филипп и улыбнулся. — Хотя, надеюсь, они вряд ли мне понадобятся.
— И когда же состоится знаменательный день?
— Вскоре после того, как мы вернемся из экспедиции. Я заранее приглашаю вас на нашу свадьбу.
— Сочту за высочайшую честь, Филипп, — улыбнулась Бетани.
— Тогда считайте, что приглашение уже у вас в кармане.
— Знаете, в таком случае вы мне тоже кое-чем обязаны, — ответила Бетани и принялась рассказывать наследному принцу об их с Ричардом планах сочетаться браком на Земле.
— Прекрасная мысль, — произнес тот. — А почему я не слышал об этом раньше?
— Мы не хотели бы распространяться об этом, — предупредила его Бетани. — А то все вокруг только и будут что давать нам советы.
— Обещаю никому не говорить, — заверил ее принц и начертил в воздухе пальцем какую-то фигуру, смысл которой остался для Бетани непонятным.
Тем временем Уолкирк заговорил вновь:
— Как я понимаю, после посещения Сандара вы стали большим спецом по нашим врагам?
— Альта нуждалась в специалистах по рьяллам, — подтвердила Бетани, — и я, как историк-компаративист, подумала, что это по моей части.
— Вам знакомы такие работы, как «Справочник по социальному поведению рьяллов» Бакмена или «Нравы и обычаи рьяллов» Адамсона?
— Да-да, — кивнула Бетани. — Хотя, признаюсь, я не совсем разделяю точку зрения Бакмена. Должна сказать, что после всех моих научных изысканий у меня возникло чувство, что мы недопонимаем рьяллов, упрощаем мотивы их действий.
— Вы не одиноки в таких подозрениях, — заметил Филипп. — Я знаю немало людей, которые посвятили жизнь изучению кентавров, и все они говорят примерно то же самое.
— Больше всего меня у рьяллов поражает мифология, связанная с объяснением сверхновой. Во всем остальном они более разумны и реалистичны. Но как только дело касается взрывающихся звезд, они в суеверности не уступают цыганам древности.
— Зная их историю, разве можно им это поставить в упрек? — заметил принц.
* * *
В течение столетия, после того как беженцы с Нью-Провиденс переселились на Сандар, им не раз пришлось сражаться с рьяллами. Число же мелких космических стычек перевалило за сотню. Обычно пораженное судно уничтожалось до конца. Бывало, однако, что такому кораблю удавалось избежать уничтожения, но полученные повреждения не позволяли ему добраться до базы. В таких случаях обе стороны предпринимали все для того, чтобы спасти экипаж. Ведь в войне между враждующими космическими расами пленники на вес золота.В течение десятилетий сандарцам постепенно удалось захватить некоторое количество пленных. Кроме того, они забирали с пораженных судов тела погибших рьяллов, по которым затем изучали анатомию и физиологию «кентавров». Что касается живых, то сандарцы пытались проникнуть в глубины их сознания, разгадать их внутренний мир, их мысли и чувства — правда, с гораздо меньшим успехом.
Вскоре выяснилось, что рьяллы, как и люди, в культурном отношении отличаются друг от друга. Мировоззрение конкретного рьялла зависело от того, где и в какой среде он получил воспитание. Например, пленники с Авадона — как условно был назван крупнейший из населенных рьяллами миров — не употребляли в пищу определенные виды мяса, в то время как для их собратьев с Беластона это было излюбленным лакомством. Пленники с Капреля в условиях отсутствия иных материалов строили себе жилища из камышей, рьяллы с Дартана предпочитали рыть норы. Но при всех их различиях всех их объединяет одно — легенда о Быстрых Пожирателях. Около тридцати тысяч лет назад человечество и рьяллы находились на примерно одинаковой ступени развития. Люди в то время жили родовыми общинами, добывая себе пропитание охотой и собирательством. Примерно так же жили тогда и рьяллы. Они предпочитали селиться по берегам рек и мелководных морей. Это были мирные рыболовы, чья жизнь в основном проходила в воде, где они лакомились щедрыми дарами местной природы. Реки и моря в изобилии давали рьяллам пищу, так что голода они не знали. И хотя поселения рьяллов время от времени, случалось, враждовали между собой из-за какого-нибудь особо рыбного места, в целом жили они мирно и счастливо.
Спокойной и сытой жизни, однако, вскоре настал конец. Это произошло, когда люди на Земле научились обрабатывать камень и кость, но до земледелия было еще далеко. Причиной же бедствия явилась одна из звезд, которая непонятно почему вдруг ярко заполыхала на их родном небе. Тем первобытным рьяллам было не под силу понять смысл происшедшего: еще ни одна звезда не сияла так ярко, чтобы быть видимой даже днем. Что естественно для примитивных народов, рьяллы узрели в ней злое предзнаменование и попытались найти ответ у шаманов и колдунов. Ученые умы той эпохи посоветовали им зарыться в норы и не высовываться до тех пор, пока звезда не потухнет. И она в конце концов потухла. Через несколько лет звезда потускнела и стала такой же неприметной, что и прежде.
Возможно, о ней бы вообще позабыли, но случилось так, что именно тогда в жизни рьяллов произошли значительные перемены, причем не в лучшую сторону. Как и сверхновая Антареса тридцать тысяч лет спустя, та звезда обрушила на планету рьяллов мощный поток радиации. И хотя жизнь там все-таки сохранилась, последствия взрыва оказались разрушительными. Ливень заряженных частиц нанес непоправимый ущерб генофонду планеты, отчего скорость мутаций возросла в несколько раз.
Каждое новое поколение несло на себе печать все новых и новых уродств. Обычно эти уродства оказывались несовместимыми с жизнью, и малыш погибал, едва вылупившись на свет из яйца, что даже и к лучшему. Те, кто выживал, становились для племени обузой и в конце концов тоже покидали этот свет — либо в результате естественного отбора, либо по велению старейшин. Но были и такие мутации, которые в целом пошли рьяллам на пользу и только обогатили их генофонд.
Кстати, рьяллы оказались не единственными на пути к цивилизации. Примерно через пять тысяч лет после вспышки сверхновой на их родной планете появился еще один вид разумных существ. Рьяллские пленники по-разному называли их. Но самое распространенное название переводилось примерно как «быстрые пожиратели».
Это были земноводные, которые вели свою родословную от одного плотоядного вида амфибий, обитавших в океанах планеты. И они действительно были быстры, хитры и прожорливы. Пожиратели совершали набеги на нерестилища, где рьяллы выводили свое потомство, и лакомились их яйцами. Как и следовало ожидать, численность рьяллов резко пошла на убыль. В иные моменты они вообще оказывались на грани исчезновения.
Понадобилась смекалка и изобретательность нескольких поколений, прежде чем рьяллы придумали способ защиты от прожорливых соседей. Уйдя из воды, они освоили наземный образ жизни, причем предпочитали селиться группами в глубинах материков. Там они научились откладывать яйца в искусственные водоемы, куда стекали воды речушек и ручьев, а в качестве источника пищи разводили наземных животных. Постепенно они научились обращаться с огнем и плавить металл. В конце концов у них появились города, а значит, и настоящая цивилизация. Примерно в середине своего бронзового века рьяллы научились охотиться на быстрых пожирателей. Охота эта затянулась надолго, на пятнадцать тысяч лет. Поколения рьяллов сменяли друг друга, и ненависть к пожирателям вошла к ним в плоть и кровь. Со временем это была уже ненависть на генетическом уровне.
Когда враг был наконец истреблен, рьяллы обнаружили, что им преподан важный урок. История научила их, что если вашей жизни и безопасности что-то угрожает, существует лишь одно решение этой проблемы, а именно — полное уничтожение врага. Так получилось, что, когда на рьяллском небосводе вспыхнула еще одна новая, они неожиданно обнаружили для себя очередную угрозу, по сравнению с которой пожиратели казались сущим пустяком. Угроза эта исходила от теплокровных двуногих. Это были космические странники, причем, судя по их кораблям, не лишенные смекалки и склонности к изящным техническим решениям. Что до самих рьяллов, то пока по космическому пространству рыщут двуногие монстры, любую кладку яиц, любого юного рьялла могла поджидать гибель.