Майкл Макколлум
Прыжок в Антарес
ВСТУПЛЕНИЕ
Эта звезда появилась на «галактической сцене» относительно поздно. Свою звездную «карьеру» она начала в виде огромного водородного облака, которое постепенно сжималось под действием сил тяготения. Когда облако стало довольно плотным, температура внутри него повысилась, и спустя какое-то время ядро начало излучать видимую часть спектра. В один прекрасный день температура ядра достигла величины, при которой водород превращается в гелий. Именно в этот момент в черноте космической бездны засияла новая звезда.
В течение миллионов лет звезда полыхала с яркостью, в тысячи раз превышающей яркость ее меньших собратьев, словно гигантский маяк посреди галактического пространства. Разумеется, подобное расточительство имеет свою цену. В то время как небольшие светила расходовали свой запас топлива постепенно, в течение десятков миллиардов лет, наша героиня умудрилась сжечь весь имевшийся в ее распоряжении водород менее чем за один гига-год. К тому моменту, когда на просторах африканской саванны появились первые предки современного человека, звезда израсходовала практически весь свой запас водорода. Ядерная печка внутри нее погасла.
Прекращение термоядерной реакции вновь привело к сжатию. Ядро резко уплотнилось, а температура внутри него столь же резко подпрыгнула, достигнув в считанные секунды величины, при которой гелий начинает превращаться в углерод. Ядерная печка заработала вновь, только топливом ей на сей раз служила отработанная зола предыдущего цикла. Поскольку новое пламя полыхало гораздо жарче первого, звезда расходовала запасы топлива еще расточительнее, чем прежде. При этом звезда разбухла — большая площадь поверхности позволяла ей быстрее избавляться от излишков энергии. Одновременно с расширением начался процесс охлаждения ее внешнего слоя, а с ним и изменение цвета. В начале своей «карьеры» звезда светилась ослепительным бело-голубоватым светом. Теперь же видимый спектр сменился на желто-зеленый.
К тому времени, когда на земле появились первые земледельческие общины, звезда все еще продолжала ускоренными темпами сжигать гелий. Когда же запас его иссяк, начался новый цикл сжатия и разогрева. На сей раз источником горения стал углерод. Как и прежде, новое топливо давало больше энергии, и, чтобы избавляться от нее, звезда была вынуждена разбухнуть еще больше. Когда диаметр ее достиг размеров четырехсот солнечных, она поменяла цвет с желто-зеленого на красно-оранжевый.
Когда же люди впервые направили на нее телескопы, звезда была уже далеко не первой молодости. Космические суда, побывавшие в ее окрестностях несколькими столетиями спустя, зафиксировали мощное нейтринное излучение — гораздо более мощное, нежели первоначально предполагалось. Вывод напрашивался один, и притом весьма неутешительный — дни светила были сочтены. Правда, время для звезд течет в несколько ином темпе, чем для людей, и поэтому никто не предполагал, что развязка наступит совсем скоро.
3 августа 2512 года в 17.32 по общегалактическому времени звезда израсходовала последние атомы углеродного топлива. В считанные секунды цикл сжатия и разогрева был запущен вновь. Увы, на этот раз дела обстояли не столь гладко. Теперь ядро состояло из железа, которое не поддается термоядерной реакции. Более того, его ядерная переплавка требует поступления энергии извне.
Когда ядро звезды остыло, та прекратила свою давнюю борьбу с силами тяготения. Ядро вновь начало сжиматься, на сей раз окончательно. Миллиарды тонн вещества сжались в крошечный комок, высвобождая при этом накопленную за тысячелетия энергию. В этот раз «энергия» обернулась жаром, и в результате температура внутри ядра подскочила до бесконечных величин. Часть этого жара проникла в средние слои газовой оболочки, в которой сохранился неизрасходованный водород. Последовала бурная термоядерная реакция. В считанные мгновения звезда начала ежесекундно выбрасывать такое количество энергии, какого не испускала за всю свою предыдущую жизнь.
Печальный финал не заставил себя ждать. Звезда взорвалась. Космические катастрофы такого масштаба случаются нечасто — по крайней мере в истории рода человеческого.
В течение миллионов лет звезда полыхала с яркостью, в тысячи раз превышающей яркость ее меньших собратьев, словно гигантский маяк посреди галактического пространства. Разумеется, подобное расточительство имеет свою цену. В то время как небольшие светила расходовали свой запас топлива постепенно, в течение десятков миллиардов лет, наша героиня умудрилась сжечь весь имевшийся в ее распоряжении водород менее чем за один гига-год. К тому моменту, когда на просторах африканской саванны появились первые предки современного человека, звезда израсходовала практически весь свой запас водорода. Ядерная печка внутри нее погасла.
Прекращение термоядерной реакции вновь привело к сжатию. Ядро резко уплотнилось, а температура внутри него столь же резко подпрыгнула, достигнув в считанные секунды величины, при которой гелий начинает превращаться в углерод. Ядерная печка заработала вновь, только топливом ей на сей раз служила отработанная зола предыдущего цикла. Поскольку новое пламя полыхало гораздо жарче первого, звезда расходовала запасы топлива еще расточительнее, чем прежде. При этом звезда разбухла — большая площадь поверхности позволяла ей быстрее избавляться от излишков энергии. Одновременно с расширением начался процесс охлаждения ее внешнего слоя, а с ним и изменение цвета. В начале своей «карьеры» звезда светилась ослепительным бело-голубоватым светом. Теперь же видимый спектр сменился на желто-зеленый.
К тому времени, когда на земле появились первые земледельческие общины, звезда все еще продолжала ускоренными темпами сжигать гелий. Когда же запас его иссяк, начался новый цикл сжатия и разогрева. На сей раз источником горения стал углерод. Как и прежде, новое топливо давало больше энергии, и, чтобы избавляться от нее, звезда была вынуждена разбухнуть еще больше. Когда диаметр ее достиг размеров четырехсот солнечных, она поменяла цвет с желто-зеленого на красно-оранжевый.
Когда же люди впервые направили на нее телескопы, звезда была уже далеко не первой молодости. Космические суда, побывавшие в ее окрестностях несколькими столетиями спустя, зафиксировали мощное нейтринное излучение — гораздо более мощное, нежели первоначально предполагалось. Вывод напрашивался один, и притом весьма неутешительный — дни светила были сочтены. Правда, время для звезд течет в несколько ином темпе, чем для людей, и поэтому никто не предполагал, что развязка наступит совсем скоро.
3 августа 2512 года в 17.32 по общегалактическому времени звезда израсходовала последние атомы углеродного топлива. В считанные секунды цикл сжатия и разогрева был запущен вновь. Увы, на этот раз дела обстояли не столь гладко. Теперь ядро состояло из железа, которое не поддается термоядерной реакции. Более того, его ядерная переплавка требует поступления энергии извне.
Когда ядро звезды остыло, та прекратила свою давнюю борьбу с силами тяготения. Ядро вновь начало сжиматься, на сей раз окончательно. Миллиарды тонн вещества сжались в крошечный комок, высвобождая при этом накопленную за тысячелетия энергию. В этот раз «энергия» обернулась жаром, и в результате температура внутри ядра подскочила до бесконечных величин. Часть этого жара проникла в средние слои газовой оболочки, в которой сохранился неизрасходованный водород. Последовала бурная термоядерная реакция. В считанные мгновения звезда начала ежесекундно выбрасывать такое количество энергии, какого не испускала за всю свою предыдущую жизнь.
Печальный финал не заставил себя ждать. Звезда взорвалась. Космические катастрофы такого масштаба случаются нечасто — по крайней мере в истории рода человеческого.
ГЛАВА 1
Шаттл, выполнявший коммерческий рейс, коснулся взлетно-посадочной полосы космопорта. За стеклом иллюминатора был яркий солнечный полдень, но на фиолетовом небе Альты глаз мог без труда различить Антаресскую Туманность. Прошло уже три года с тех пор, как слепящая вспышка сверхновой осветила альтанские небеса. И хотя с тех пор блеск звезды заметно померк, еще не одно десятилетие ей суждено было оставаться светлым пятном даже на фоне дневного неба.
Отстегнув ремни, капитан Ричард Артур Дрейк встал с места, чтобы достать с полки дорожную сумку. Вокруг царила обычная в таких случаях суматоха. Многие пассажиры уже выстроились в центральном проходе, терпеливо дожидаясь, когда к воздушному шлюзу шаттла подгонят трап.
Дрейк был среднего роста, поджарый, сильный, хорошо тренированный. Его коротко стриженые волосы — как у многих в космическом флоте — уже начали седеть на висках. От уголков зеленых глаз веером расходились морщинки, а одну бровь на две неравные части рассекал беловатый рубец.
Капитан, будто крадучись, двинулся вдоль прохода. Плавные движения выдавали в нем человека, привыкшего маневрировать в условиях резких перепадов ускорения и гравитации.
Пассажиры покидали шаттл с черепашьей скоростью. Каждый из них сначала проходил в багажное отделение за ручной кладью, и в результате в проходе было не протолкнуться. В иных обстоятельствах терпение капитана наверняка уже давно бы лопнуло. Но только не сегодня. Проведя шесть месяцев в тесноте и скученности шаттла, дыша затхлой дыхательной смесью, именуемой здесь воздухом, он был даже рад задержке. Когда еще он мог вот так стоять, с наслаждением вдыхая свежие струи, что просачивались в отверстие шлюза.
В конце концов капитан тоже вступил на трап и прошел в здание космопорта. Шагая сквозь людскую толпу — кто-то, как и он, только что совершил посадку, другие ждали своего рейса, — Дрейк неожиданно услышал, как его окликнул знакомый голос:
— Ричард!
Дрейк обернулся и в следующее мгновение оказался в объятиях живого воплощения женственности. Чьи-то руки обхватили его за шею, губы наградили пьянящим поцелуем. Ему ничего не оставалось, как ответить на приветствие с той же страстью. Правда, вскоре он, хитро улыбаясь, отстранил он себя ту, чья пылкость, казалось, не знала границ.
— Прошу прощения, мисс. Разве мы с вами знакомы?
— Еще как! — ответила Бетани Линдквист с напускной суровостью. — Или ты забыл, что у нас с тобой назначено свидание перед алтарем?
— Вот как? Последний раз, когда я тебя об этом спрашивал, ты, помнится, пыталась увильнуть от ответа.
— Ты прекрасно знал почему. Хватит со мною спорить, а не то я возьму и вообще обо всем забуду.
— Воля ваша, мисс, только, сдается мне, что алтарь и все такое прочее — это целиком и полностью ваша затея.
— В таком случае, сэр, у вас нелады с памятью. Так ты рад меня видеть или нет?
— Можно подумать, ты сама не видишь. Лучше отступи назад, дай я на тебя посмотрю.
Дрейк отстранил от себя Бетани, любуясь ею. Она была почти с него ростом, хорошо сложена, в каждом движении этой женщины сквозила дарованная природой грация. Лицо с правильными чертами обрамляли каштановые волосы до плеч. Зеленые, слегка по-восточному посаженные глаза, высокие скулы. Бетани улыбалась, и на щеках ее появились симпатичные ямочки.
Оглядев невесту с ног до головы, Дрейк снова крепко прижал ее к себе.
— Господи, ты еще больше похорошела!
— Благодарю вас, сэр. Разрешите и мне отпустить вам такой же комплимент.
— Я не против. Только откуда тебе известно о моем возвращении?
— У меня везде свои люди.
— Легко могу себе представить. Нет, я серьезно. Кто тебе сказал? Я ведь и сам не знал, каким кораблем полечу. Все решилось буквально в считанные часы до моего отлета с базы Фелисити.
— Прежде всего завтра в Адмиралтействе состоятся парламентские слушания по проекту «Прыжок в Ад». Я была уверена, что ты обязательно прибудешь для участия в них.
— По идее, это секретная информация.
— Только не для меня. Я тоже приглашена.
— Ты?
Бетани кивнула.
— Не забывай, что я официальный представитель земного посланника.
— Ах да! Теперь я вспомнил, почему мы не можем пожениться. Ты что-то говорила о долге по отношению к дяде...
— Хм, уж не злишься ли ты, моя лапушка?
— Ну разве что самую малость.
— Как мило.
— Не увиливай. Откуда тебе известно, что я прилетел этим рейсом?
— От дяди.
— А он от кого узнал?
— Теперь у него офис на Парламентском Холме. Там, хочешь не хочешь, узнаешь.
— Но ведь информация могла оказаться ложной.
Бетани пожала плечами.
— При необходимости мне ничего не стоило бы ежедневно приходить в космопорт еще целый месяц к прилету каждого шаттла.
Она обняла Дрейка еще крепче и чмокнула в нос.
— Ричард, как я рада, что ты вернулся!
— Взаимно, — ответил он, уткнувшись лицом ей в волосы. Постояв так еще немного, они наконец выпустили друг друга из объятий.
Дрейк глубоко вздохнул:
— Ну, что ж, может, тогда отправимся на поиски моего багажа?
— Идет, — с готовностью отозвалась Бетани.
Они нарочно не стали пользоваться бегущей дорожкой, а зашагали, взявшись за руки, по длинному коридору. Дрейк что-то насвистывал на ходу, ощущая рядом с собой тепло ее тела. После долгого перелета все чувства его обострились до предела. Он словно прозрел, и теперь привычная суматоха космопорта была исполнена каким-то новым, ранее неведомым для него смыслом.
Под потолком виднелось несколько огромных голографических экранов. На одних размещалась информация об отправке и прибытии пассажирских рейсов, на других — о различных службах внутри самого космопорта, на третьих — о недавно состоявшихся выборах. Последнее интересовало Дрейка меньше всего. Все важные новости он получил во время долгого перелета с базы Фелисити.
Дрейк и Бетани прошли до конца коридора и повернули налево, в главное здание космического вокзала. В том месте, где десятки бегущих дорожек выносили людские толпы под своды Главного зала, располагался огромный голографический куб. Откуда-то из глубины его на мир смотрело создание, которое можно увидеть разве что в кошмарном сне.
В результате Сулейман пришел к выводу, что пространство искривляется не только вокруг звезд и планет, как это утверждал Эйнштейн, но способно также собираться в складки вдоль особых линий, которые могут растягиваться на тысячи световых лет. Сулейман выдвинул предположение, что начало свое эти складки берут в массивной черной дыре в центре Галактики, откуда затем тянутся, разветвляясь, вдоль нашего завитка галактической спирали. Далее Сулейман сделал вывод, что, как только на пути такой складки возникает звезда, излучаемый ею свет фокусируется точно так же, как пучок света в увеличительном стекле, и если фокус окажется резким, то на ткани пространства и времени возникает светлое пятнышко, фокус искривления.
Спустя двадцать лет после Сулейманова открытия ученым удалось расположить между двумя такими фокусами в Солнечной системе космический корабль. Одновременно они по определенной схеме дали выход огромному количеству энергии. Этой энергии хватило, чтобы корабль мгновенно переместился вдоль складок в систему звезды Лютен, в двенадцати с половиной световых годах от Солнца.
После этого человечеству уже было не усидеть на месте. Спустя несколько столетий слабый ручеек переселенцев превратился в мощный поток. Направление миграции целиком и полностью определилось расположением складок, или, вернее, «искривленного пространства», как впоследствии стала называться совокупность складок и фокусов. У некоторых звезд имелся всего один такой фокус, у других — по два, три и даже больше. Но самыми богатыми были крупные звезды — они буквально расплодили вокруг себя фокусы искривления, которые стали называть точками перехода.
Неудивительно, что пространство вокруг этих звезд превратилось в своеобразные космические перекрестки. В освоенном человечеством мире чемпионом по их числу стал красно-оранжевый сверхгигант Антарес. Шесть межзвездных порталов превратили его в важнейший перевалочный пункт для ближайших звездных систем, известных под общим названием Антаресский Кластер.
Когда 3 августа 2512 года Антарес взорвался ослепительной вспышкой, последствия этого события оказались выходящими далеко за рамки прилегающего к звезде пространства. Высвободившаяся при взрыве энергия была столь велика, что сотряслась сама ткань пространства и времени, а вместе в ней и линии искривления в радиусе нескольких сотен световых лет. В некоторых системах они сместились, в других — появились там, где их до этого не было, или же, наоборот, бесследно исчезли.
Карликовой звезде F8, более известной как Валерия, не повезло вдвойне. Удаленная от Антареса всего на 125 световых лет, эта система представляла собой, как выражались астрономы, «космический тупик» — то есть имела одну-единственную точку перехода. Когда Антарес взорвался, она исчезла. В результате колония на планете №4 — для местных жителей просто Альта — более чем на сто лет лишилась связующей нити с остальным человечеством. Тогда, в начале 2637 года по Всеобщему Календарю, Антарес ярко пылал на альтанском небе, возвещая о грядущих космических катаклизмах. Вскоре он взорвался сверхновой, и в северном полушарии Альты вновь появился космический трамплин.
— Часть правительственной кампании на тему «Врага нужно знать в лицо». Их понаставили во всех общественных местах. Нажми кнопку, и на тебя обрушится лавина любопытнейшей информации. Вот послушай.
Бетани подошла к кубу и нажала кнопку у его основания. Изображение тотчас ожило — казалось, монстр внимательно рассматривает стоящих перед ним двуногих. Одновременно послышался размеренный дикторский голос:
— Уважаемые дамы и господа! Перед вами изображение рьялла, злейшего врага всего человечества...
Монстр в голографическом кубе являл собой нечто вроде шестиногого кентавра. У него были короткие, менее метра, лапы, заканчивающиеся широкими плоскими ступнями. Куцые конечности поддерживали мощное туловище. Вертикально поставленный торс переходил в тонкую длинную шею, в результате чего голова чудовища располагалась на уровне человеческой. Черепная коробка была широкой и выпуклой сзади, а впереди сужалась и оканчивалась зубастым рылом, выступавшим вперед сантиметров на пятнадцать. Глаза широко поставлены, так что чудовище наверняка имело проблемы при попытке посмотреть вперед.
На голограмме голова его была слегка повернута вбок, отчего казалось, будто чудо-юдо это искоса посматривает на спешащих куда-то мимо него представителей рода человеческого. Рот его был приоткрыт, демонстрируя взорам любопытных два ряда заостренных зубов и язык, похожий на трезубец. На макушке у монстра имелись две кожные складки, натянутые поверх жестких, спицеобразных выростов. Ноздрей или иных дыхательных отверстий было не видно.
К торсу на уровне шеи крепились две мускулистых руки, оканчивавшиеся шестипалой кистью наподобие человеческой. Противоположную часть тела завершал метровый волочившийся по земле хвост. Сам рьялл был закован в чешую — зеленовато-серую на спине и светло-коричневатую на брюхе.
Диктор продолжал рассказ:
— Хотя у рьяллов имеется отдаленное сходство с земными и альтанскими рептилиями, их нельзя отнести к пресмыкающимся. Более того, они плохо вписываются в любой из привычных таксономических классов. Рьяллы — теплокровные, и самки вскармливают детенышей, но не молоком, а питательной смесью из крови и других веществ. Сходство с млекопитающими на этом заканчивается, поскольку рьяллы откладывают яйца. По всей видимости, их предки обитали в море и сами они лишь недавно перебрались на сушу. По мнению ученых, к этому их вынудило соседство с другими разумными морскими существами, которых рьяллы называют «быстрыми пожирателями». Вероятно, именно этим эпизодом в их истории объясняется то, что рьяллы повсюду видят для себя опасность и ревностно охраняют границы своего пространства. Скорее всего именно по этой причине они напали на нас без малейшего повода с нашей стороны. При сложившихся обстоятельствах у нас не остается иного выхода, как...
Дрейк не стал дожидаться, что еще скажет диктор.
— Пойдем, нас еще ждут другие дела, — сказал он и потащил Бетани за собой.
Та посмотрела на него с хитроватой улыбкой:
— Может, попросим шофера отвести нас в город короткой дорогой?
Правда, потрясение не помешало им отправить вдогонку кораблю разведывательную экспедицию. Корабль оказался боевым звездолетом земного флота «Завоеватель», а экипаж его — до последнего человека — состоял из мертвых тел. Где-то во время своих космических странствий корабль этот угодил в хорошую переделку, и те, кому повезло остаться в живых, бросили его скитаться в космическом пространстве. Предоставленный самому себе, звездолет на автопилоте прыгал из одной точки перехода в другую, пока судьба не занесла его в систему Валерии.
Поскольку корабль нес на себе следы космической битвы, альтанцы тотчас снарядили еще одну разведывательную экспедицию. Первым делом корабль отправился в систему Напье, на планету Нью-Провиденс, где когда-то жили предки альтанцев, прежде чем переселиться в систему Валерии. Взору участников экспедиции предстал покинутый мир — ни единой живой души.
Тот факт, что колонии на Нью-Провиденс больше нет, расстроил альтанцев, но не удивил. Астрономы давно предупреждали, что пятнадцать световых лет, отделявших Напье от Антареса, не спасут систему от испепеляющей ярости сверхновой. Альтанцев потрясло иное — то, какими они застали города на Нью-Провиденс. Обрушившийся на планету мощный поток фотонов и других заряженных частиц в считанные часы убил все живое, но он никак не мог нанести вреда бетону, камню и стали. Неудивительно, что альтанцы ожидали застать пустынные, но нетронутые города.
Увы, их взору предстала картина жуткого разрушения. Планета лежала в руинах, словно после ядерной бомбардировки. Потрясенные этим зрелищем, альтанцы принялись разбирать развалы в надежде отыскать хоть какую-нибудь разгадку случившегося. Но то, что они обнаружили, повергло исследователей в еще большее изумление. Нет, жители планеты отнюдь не истребили себя в междоусобицах. Колонисты пали жертвой нападения со стороны неизвестных доселе кентавроподобных существ, которых жители Нью-Провиденс называли рьяллами.
Вскоре после того, как им стало известно о существовании племени космических бандитов, альтанцы отправились в систему Хеллсгейт, где в свое время жители Нью-Провиденс основали дочернюю колонию. В найденных свидетельствах говорилось, что именно сюда в поисках спасения бежали те из жителей Нью-Провиденс, кому повезло остаться в живых.
Альтанские корабли вошли в систему Хеллсгейт и быстро установили контакт с колонистами. Выяснилось, что Мир Сандарсона, или Сандар — так местные жители называли свою планету, — воюет с рьяллами уже больше столетия. Не успела экспедиция альтанцев подойти к концу, как они сами имели возможность стать не только свидетелями, но и участниками космической баталии.
— Что это? — прошептал он в темноте. Лежавшая рядом с ним Бетани тоже проснулась.
— Ой, оказывается, я заснула! Который час? — немного погодя спросила она.
Дрейк посмотрел на светящиеся в темноте цифры хронометра — они словно повисли над тумбочкой.
— Почти двадцать ноль-ноль. А что это за шум снаружи?
Бетани присела в постели и прислушалась.
— А, это сирена космической атаки. Сегодня утром объявили, что будут проводиться учения.
— Откуда тебе известно, что это не настоящая тревога?
— М-м-м, — задумалась Бетани. — По-твоему, рьяллы нападут как раз в тот момент, на который запланированы учения?
Дрейк рассмеялся.
— Почему бы нет, будь у них такая возможность. Но сначала им пришлось бы прошмыгнуть мимо сандарцев. Ну а поскольку нам не известно ни о каких крупных успехах рьяллов в системе Хеллсгейт, можно предположить, что пока мы в относительной безопасности.
— Ричард, будь добр, деполяризуй окно. Хочу взглянуть на ночное небо.
— А где кнопка?
— На тумбочке, рядом с часами. Маленький выключатель для света, большой круглый — для окна.
Дрейк пошарил рукой в темноте и, нащупав на тумбочке круглую выпуклость, повернул ее по часовой стрелке. В следующий момент одна из стен спальни исчезла, вернее, огромное — от пола до потолка — окно стало полностью прозрачным.
За окном стояла тихая ясная ночь. На другом берегу реки Тигрис весело мерцали огни Хоумпорта, а на западном конце небосклона, у самого горизонта, светился Антарес. Казалось, будто над спящей планетой разлито серебристое свечение ртутной лампы.
Прямо у них за окном этот призрачный свет отражался в неторопливых водах Тигриса; а в ночной тишине по серебристой ленте реки вверх по течению медленно плыла прогулочная лодка.
Бетани перевернулась на живот.
— Ричард, ты посмотри, какая ночь! Какое волшебство! Просто загляденье!
Дрейк кончиками пальцев медленно провел по ее спине:
— Это ты у меня загляденье!
Где-то вдали, едва слышно, все еще раздавалось завывание сирены, но вскоре и оно смолкло.
— Все, кажется, отбой, — произнесла Бетани. — Интересно, будет от этих учений хоть какой-то толк, если рьяллы все-таки нападут.
— Вряд ли, — ответил Дрейк. — Учения нужны лишь для того, чтобы настроить людей на соответствующий лад. Уж если человека среди ночи выдергивают из постели и заставляют бежать в бомбоубежище, то все остальные издержки военного положения его уже почти не волнуют.
— Вот и мне всегда так казалось. Да, кстати, ты не проголодался?
— Как волк.
— Тогда снова сделай окно матовым и зажги свет. А я пока что-нибудь приготовлю. Мы можем с тобой поесть на балконе. Заодно полюбуемся закатом Антареса.
— Как пожелаешь, моя дорогая.
— Да, только поторопись. Через час его уже не будет видно.
Оба быстро оделись, Бетани занялась приготовлением ужина, а Дрейк тем временем выставил на балконе столик. Через пятнадцать минут они уже сидели за накрытым столом. Правда, вместо настоящего земного кофе в чашках дымился местный альтанский эрзац, славное изобретение первых колонистов. Одновременно с ужином влюбленные наслаждались живописным закатом Антареса.
Какое-то время они сидели молча, глядя, как мерцающее пятно медленно скатывается за горизонт.
Наконец, решившись задать самый главный вопрос, Дрейк повернулся к Бетани:
— Ты выйдешь за меня?
— Если не ошибаюсь, я слышу это от тебя не впервые.
— Ты неправильно меня поняла. Я имею в виду не вообще, а сейчас, сию же минуту. Позвоним в мэрию, заявим о своем намерении — правда, придется вытащить из постели заспанного чиновника.
— Нет никакой необходимости. В такую рань еще никто не спит.
— Значит, одной проблемой меньше. Можем управиться меньше чем за час.
Бетани погладила его по шее.
— Согласна, если ты так настаиваешь. Хотя лично я предпочла бы подождать. Последние полгода я только и делала, что размышляла об этом шаге, и пришла к выводу, что хочу настоящее бракосочетание, в церкви, как в старые добрые времена.
— Как тебе угодно, — пожал плечами Дрейк. — Посмотрим, удастся ли нам снять напрокат помещение церкви на ближайшие выходные. Когда начальство узнает, зачем я отпрашиваюсь, наверняка никто не станет возражать. Ты можешь пригласить своего дядюшку и его знакомых. Я же приглашу все адмиралтейство — всех до единого. А чтобы народу было побольше, можно будет зазвать еще человек пятьдесят с улицы. В общем я тебе гарантирую не менее двухсот человек.
Отстегнув ремни, капитан Ричард Артур Дрейк встал с места, чтобы достать с полки дорожную сумку. Вокруг царила обычная в таких случаях суматоха. Многие пассажиры уже выстроились в центральном проходе, терпеливо дожидаясь, когда к воздушному шлюзу шаттла подгонят трап.
Дрейк был среднего роста, поджарый, сильный, хорошо тренированный. Его коротко стриженые волосы — как у многих в космическом флоте — уже начали седеть на висках. От уголков зеленых глаз веером расходились морщинки, а одну бровь на две неравные части рассекал беловатый рубец.
Капитан, будто крадучись, двинулся вдоль прохода. Плавные движения выдавали в нем человека, привыкшего маневрировать в условиях резких перепадов ускорения и гравитации.
Пассажиры покидали шаттл с черепашьей скоростью. Каждый из них сначала проходил в багажное отделение за ручной кладью, и в результате в проходе было не протолкнуться. В иных обстоятельствах терпение капитана наверняка уже давно бы лопнуло. Но только не сегодня. Проведя шесть месяцев в тесноте и скученности шаттла, дыша затхлой дыхательной смесью, именуемой здесь воздухом, он был даже рад задержке. Когда еще он мог вот так стоять, с наслаждением вдыхая свежие струи, что просачивались в отверстие шлюза.
В конце концов капитан тоже вступил на трап и прошел в здание космопорта. Шагая сквозь людскую толпу — кто-то, как и он, только что совершил посадку, другие ждали своего рейса, — Дрейк неожиданно услышал, как его окликнул знакомый голос:
— Ричард!
Дрейк обернулся и в следующее мгновение оказался в объятиях живого воплощения женственности. Чьи-то руки обхватили его за шею, губы наградили пьянящим поцелуем. Ему ничего не оставалось, как ответить на приветствие с той же страстью. Правда, вскоре он, хитро улыбаясь, отстранил он себя ту, чья пылкость, казалось, не знала границ.
— Прошу прощения, мисс. Разве мы с вами знакомы?
— Еще как! — ответила Бетани Линдквист с напускной суровостью. — Или ты забыл, что у нас с тобой назначено свидание перед алтарем?
— Вот как? Последний раз, когда я тебя об этом спрашивал, ты, помнится, пыталась увильнуть от ответа.
— Ты прекрасно знал почему. Хватит со мною спорить, а не то я возьму и вообще обо всем забуду.
— Воля ваша, мисс, только, сдается мне, что алтарь и все такое прочее — это целиком и полностью ваша затея.
— В таком случае, сэр, у вас нелады с памятью. Так ты рад меня видеть или нет?
— Можно подумать, ты сама не видишь. Лучше отступи назад, дай я на тебя посмотрю.
Дрейк отстранил от себя Бетани, любуясь ею. Она была почти с него ростом, хорошо сложена, в каждом движении этой женщины сквозила дарованная природой грация. Лицо с правильными чертами обрамляли каштановые волосы до плеч. Зеленые, слегка по-восточному посаженные глаза, высокие скулы. Бетани улыбалась, и на щеках ее появились симпатичные ямочки.
Оглядев невесту с ног до головы, Дрейк снова крепко прижал ее к себе.
— Господи, ты еще больше похорошела!
— Благодарю вас, сэр. Разрешите и мне отпустить вам такой же комплимент.
— Я не против. Только откуда тебе известно о моем возвращении?
— У меня везде свои люди.
— Легко могу себе представить. Нет, я серьезно. Кто тебе сказал? Я ведь и сам не знал, каким кораблем полечу. Все решилось буквально в считанные часы до моего отлета с базы Фелисити.
— Прежде всего завтра в Адмиралтействе состоятся парламентские слушания по проекту «Прыжок в Ад». Я была уверена, что ты обязательно прибудешь для участия в них.
— По идее, это секретная информация.
— Только не для меня. Я тоже приглашена.
— Ты?
Бетани кивнула.
— Не забывай, что я официальный представитель земного посланника.
— Ах да! Теперь я вспомнил, почему мы не можем пожениться. Ты что-то говорила о долге по отношению к дяде...
— Хм, уж не злишься ли ты, моя лапушка?
— Ну разве что самую малость.
— Как мило.
— Не увиливай. Откуда тебе известно, что я прилетел этим рейсом?
— От дяди.
— А он от кого узнал?
— Теперь у него офис на Парламентском Холме. Там, хочешь не хочешь, узнаешь.
— Но ведь информация могла оказаться ложной.
Бетани пожала плечами.
— При необходимости мне ничего не стоило бы ежедневно приходить в космопорт еще целый месяц к прилету каждого шаттла.
Она обняла Дрейка еще крепче и чмокнула в нос.
— Ричард, как я рада, что ты вернулся!
— Взаимно, — ответил он, уткнувшись лицом ей в волосы. Постояв так еще немного, они наконец выпустили друг друга из объятий.
Дрейк глубоко вздохнул:
— Ну, что ж, может, тогда отправимся на поиски моего багажа?
— Идет, — с готовностью отозвалась Бетани.
Они нарочно не стали пользоваться бегущей дорожкой, а зашагали, взявшись за руки, по длинному коридору. Дрейк что-то насвистывал на ходу, ощущая рядом с собой тепло ее тела. После долгого перелета все чувства его обострились до предела. Он словно прозрел, и теперь привычная суматоха космопорта была исполнена каким-то новым, ранее неведомым для него смыслом.
Под потолком виднелось несколько огромных голографических экранов. На одних размещалась информация об отправке и прибытии пассажирских рейсов, на других — о различных службах внутри самого космопорта, на третьих — о недавно состоявшихся выборах. Последнее интересовало Дрейка меньше всего. Все важные новости он получил во время долгого перелета с базы Фелисити.
Дрейк и Бетани прошли до конца коридора и повернули налево, в главное здание космического вокзала. В том месте, где десятки бегущих дорожек выносили людские толпы под своды Главного зала, располагался огромный голографический куб. Откуда-то из глубины его на мир смотрело создание, которое можно увидеть разве что в кошмарном сне.
* * *
Основы межзвездных полетов заложил в 2078 году Баширбен-Сулейман. Астроном одной из лунных обсерваторий, собственно, всю свою жизнь он провел, измеряя точное местоположение десятков тысяч звезд и расстояния между ними. После двадцати лет неустанных трудов он вынужден был признать, что существующие теории всемирного тяготения не способны объяснить расположение некоторых звезд в той части нашей Галактики, где, в частности, находится и Солнце.В результате Сулейман пришел к выводу, что пространство искривляется не только вокруг звезд и планет, как это утверждал Эйнштейн, но способно также собираться в складки вдоль особых линий, которые могут растягиваться на тысячи световых лет. Сулейман выдвинул предположение, что начало свое эти складки берут в массивной черной дыре в центре Галактики, откуда затем тянутся, разветвляясь, вдоль нашего завитка галактической спирали. Далее Сулейман сделал вывод, что, как только на пути такой складки возникает звезда, излучаемый ею свет фокусируется точно так же, как пучок света в увеличительном стекле, и если фокус окажется резким, то на ткани пространства и времени возникает светлое пятнышко, фокус искривления.
Спустя двадцать лет после Сулейманова открытия ученым удалось расположить между двумя такими фокусами в Солнечной системе космический корабль. Одновременно они по определенной схеме дали выход огромному количеству энергии. Этой энергии хватило, чтобы корабль мгновенно переместился вдоль складок в систему звезды Лютен, в двенадцати с половиной световых годах от Солнца.
После этого человечеству уже было не усидеть на месте. Спустя несколько столетий слабый ручеек переселенцев превратился в мощный поток. Направление миграции целиком и полностью определилось расположением складок, или, вернее, «искривленного пространства», как впоследствии стала называться совокупность складок и фокусов. У некоторых звезд имелся всего один такой фокус, у других — по два, три и даже больше. Но самыми богатыми были крупные звезды — они буквально расплодили вокруг себя фокусы искривления, которые стали называть точками перехода.
Неудивительно, что пространство вокруг этих звезд превратилось в своеобразные космические перекрестки. В освоенном человечеством мире чемпионом по их числу стал красно-оранжевый сверхгигант Антарес. Шесть межзвездных порталов превратили его в важнейший перевалочный пункт для ближайших звездных систем, известных под общим названием Антаресский Кластер.
Когда 3 августа 2512 года Антарес взорвался ослепительной вспышкой, последствия этого события оказались выходящими далеко за рамки прилегающего к звезде пространства. Высвободившаяся при взрыве энергия была столь велика, что сотряслась сама ткань пространства и времени, а вместе в ней и линии искривления в радиусе нескольких сотен световых лет. В некоторых системах они сместились, в других — появились там, где их до этого не было, или же, наоборот, бесследно исчезли.
Карликовой звезде F8, более известной как Валерия, не повезло вдвойне. Удаленная от Антареса всего на 125 световых лет, эта система представляла собой, как выражались астрономы, «космический тупик» — то есть имела одну-единственную точку перехода. Когда Антарес взорвался, она исчезла. В результате колония на планете №4 — для местных жителей просто Альта — более чем на сто лет лишилась связующей нити с остальным человечеством. Тогда, в начале 2637 года по Всеобщему Календарю, Антарес ярко пылал на альтанском небе, возвещая о грядущих космических катаклизмах. Вскоре он взорвался сверхновой, и в северном полушарии Альты вновь появился космический трамплин.
* * *
— Что это? — поинтересовался Дрейк у Бетани, указывая на голографический куб.— Часть правительственной кампании на тему «Врага нужно знать в лицо». Их понаставили во всех общественных местах. Нажми кнопку, и на тебя обрушится лавина любопытнейшей информации. Вот послушай.
Бетани подошла к кубу и нажала кнопку у его основания. Изображение тотчас ожило — казалось, монстр внимательно рассматривает стоящих перед ним двуногих. Одновременно послышался размеренный дикторский голос:
— Уважаемые дамы и господа! Перед вами изображение рьялла, злейшего врага всего человечества...
Монстр в голографическом кубе являл собой нечто вроде шестиногого кентавра. У него были короткие, менее метра, лапы, заканчивающиеся широкими плоскими ступнями. Куцые конечности поддерживали мощное туловище. Вертикально поставленный торс переходил в тонкую длинную шею, в результате чего голова чудовища располагалась на уровне человеческой. Черепная коробка была широкой и выпуклой сзади, а впереди сужалась и оканчивалась зубастым рылом, выступавшим вперед сантиметров на пятнадцать. Глаза широко поставлены, так что чудовище наверняка имело проблемы при попытке посмотреть вперед.
На голограмме голова его была слегка повернута вбок, отчего казалось, будто чудо-юдо это искоса посматривает на спешащих куда-то мимо него представителей рода человеческого. Рот его был приоткрыт, демонстрируя взорам любопытных два ряда заостренных зубов и язык, похожий на трезубец. На макушке у монстра имелись две кожные складки, натянутые поверх жестких, спицеобразных выростов. Ноздрей или иных дыхательных отверстий было не видно.
К торсу на уровне шеи крепились две мускулистых руки, оканчивавшиеся шестипалой кистью наподобие человеческой. Противоположную часть тела завершал метровый волочившийся по земле хвост. Сам рьялл был закован в чешую — зеленовато-серую на спине и светло-коричневатую на брюхе.
Диктор продолжал рассказ:
— Хотя у рьяллов имеется отдаленное сходство с земными и альтанскими рептилиями, их нельзя отнести к пресмыкающимся. Более того, они плохо вписываются в любой из привычных таксономических классов. Рьяллы — теплокровные, и самки вскармливают детенышей, но не молоком, а питательной смесью из крови и других веществ. Сходство с млекопитающими на этом заканчивается, поскольку рьяллы откладывают яйца. По всей видимости, их предки обитали в море и сами они лишь недавно перебрались на сушу. По мнению ученых, к этому их вынудило соседство с другими разумными морскими существами, которых рьяллы называют «быстрыми пожирателями». Вероятно, именно этим эпизодом в их истории объясняется то, что рьяллы повсюду видят для себя опасность и ревностно охраняют границы своего пространства. Скорее всего именно по этой причине они напали на нас без малейшего повода с нашей стороны. При сложившихся обстоятельствах у нас не остается иного выхода, как...
Дрейк не стал дожидаться, что еще скажет диктор.
— Пойдем, нас еще ждут другие дела, — сказал он и потащил Бетани за собой.
Та посмотрела на него с хитроватой улыбкой:
— Может, попросим шофера отвести нас в город короткой дорогой?
* * *
По идее, все газеты должны были во весь голос кричать о том, что в системе Валерии вновь появился космический трамплин. На самом же деле событие это прошло незаметно. Даже при нормальных обстоятельствах отыскать фокус искривления стоит немалых трудов. Альтанцы же, проведя более столетия в изоляции, просто махнули рукой и прекратили поиски. Неудивительно, что когда в небе над Альтой неожиданно материализовался неизвестный корабль, устремившийся затем в глубины космоса, это событие повергло местных жителей в шок.Правда, потрясение не помешало им отправить вдогонку кораблю разведывательную экспедицию. Корабль оказался боевым звездолетом земного флота «Завоеватель», а экипаж его — до последнего человека — состоял из мертвых тел. Где-то во время своих космических странствий корабль этот угодил в хорошую переделку, и те, кому повезло остаться в живых, бросили его скитаться в космическом пространстве. Предоставленный самому себе, звездолет на автопилоте прыгал из одной точки перехода в другую, пока судьба не занесла его в систему Валерии.
Поскольку корабль нес на себе следы космической битвы, альтанцы тотчас снарядили еще одну разведывательную экспедицию. Первым делом корабль отправился в систему Напье, на планету Нью-Провиденс, где когда-то жили предки альтанцев, прежде чем переселиться в систему Валерии. Взору участников экспедиции предстал покинутый мир — ни единой живой души.
Тот факт, что колонии на Нью-Провиденс больше нет, расстроил альтанцев, но не удивил. Астрономы давно предупреждали, что пятнадцать световых лет, отделявших Напье от Антареса, не спасут систему от испепеляющей ярости сверхновой. Альтанцев потрясло иное — то, какими они застали города на Нью-Провиденс. Обрушившийся на планету мощный поток фотонов и других заряженных частиц в считанные часы убил все живое, но он никак не мог нанести вреда бетону, камню и стали. Неудивительно, что альтанцы ожидали застать пустынные, но нетронутые города.
Увы, их взору предстала картина жуткого разрушения. Планета лежала в руинах, словно после ядерной бомбардировки. Потрясенные этим зрелищем, альтанцы принялись разбирать развалы в надежде отыскать хоть какую-нибудь разгадку случившегося. Но то, что они обнаружили, повергло исследователей в еще большее изумление. Нет, жители планеты отнюдь не истребили себя в междоусобицах. Колонисты пали жертвой нападения со стороны неизвестных доселе кентавроподобных существ, которых жители Нью-Провиденс называли рьяллами.
Вскоре после того, как им стало известно о существовании племени космических бандитов, альтанцы отправились в систему Хеллсгейт, где в свое время жители Нью-Провиденс основали дочернюю колонию. В найденных свидетельствах говорилось, что именно сюда в поисках спасения бежали те из жителей Нью-Провиденс, кому повезло остаться в живых.
Альтанские корабли вошли в систему Хеллсгейт и быстро установили контакт с колонистами. Выяснилось, что Мир Сандарсона, или Сандар — так местные жители называли свою планету, — воюет с рьяллами уже больше столетия. Не успела экспедиция альтанцев подойти к концу, как они сами имели возможность стать не только свидетелями, но и участниками космической баталии.
* * *
Ричард Дрейк резко проснулся от какого-то приглушенного гула, доносившегося снаружи. Сначала он решил, что это крик калу — этот зверь выходил на охоту по ночам. Затем, стряхнув с себя остатки сна, вспомнил, что в окрестностях Хоумпорта калу не водятся вот уже больше столетия.— Что это? — прошептал он в темноте. Лежавшая рядом с ним Бетани тоже проснулась.
— Ой, оказывается, я заснула! Который час? — немного погодя спросила она.
Дрейк посмотрел на светящиеся в темноте цифры хронометра — они словно повисли над тумбочкой.
— Почти двадцать ноль-ноль. А что это за шум снаружи?
Бетани присела в постели и прислушалась.
— А, это сирена космической атаки. Сегодня утром объявили, что будут проводиться учения.
— Откуда тебе известно, что это не настоящая тревога?
— М-м-м, — задумалась Бетани. — По-твоему, рьяллы нападут как раз в тот момент, на который запланированы учения?
Дрейк рассмеялся.
— Почему бы нет, будь у них такая возможность. Но сначала им пришлось бы прошмыгнуть мимо сандарцев. Ну а поскольку нам не известно ни о каких крупных успехах рьяллов в системе Хеллсгейт, можно предположить, что пока мы в относительной безопасности.
— Ричард, будь добр, деполяризуй окно. Хочу взглянуть на ночное небо.
— А где кнопка?
— На тумбочке, рядом с часами. Маленький выключатель для света, большой круглый — для окна.
Дрейк пошарил рукой в темноте и, нащупав на тумбочке круглую выпуклость, повернул ее по часовой стрелке. В следующий момент одна из стен спальни исчезла, вернее, огромное — от пола до потолка — окно стало полностью прозрачным.
За окном стояла тихая ясная ночь. На другом берегу реки Тигрис весело мерцали огни Хоумпорта, а на западном конце небосклона, у самого горизонта, светился Антарес. Казалось, будто над спящей планетой разлито серебристое свечение ртутной лампы.
Прямо у них за окном этот призрачный свет отражался в неторопливых водах Тигриса; а в ночной тишине по серебристой ленте реки вверх по течению медленно плыла прогулочная лодка.
Бетани перевернулась на живот.
— Ричард, ты посмотри, какая ночь! Какое волшебство! Просто загляденье!
Дрейк кончиками пальцев медленно провел по ее спине:
— Это ты у меня загляденье!
Где-то вдали, едва слышно, все еще раздавалось завывание сирены, но вскоре и оно смолкло.
— Все, кажется, отбой, — произнесла Бетани. — Интересно, будет от этих учений хоть какой-то толк, если рьяллы все-таки нападут.
— Вряд ли, — ответил Дрейк. — Учения нужны лишь для того, чтобы настроить людей на соответствующий лад. Уж если человека среди ночи выдергивают из постели и заставляют бежать в бомбоубежище, то все остальные издержки военного положения его уже почти не волнуют.
— Вот и мне всегда так казалось. Да, кстати, ты не проголодался?
— Как волк.
— Тогда снова сделай окно матовым и зажги свет. А я пока что-нибудь приготовлю. Мы можем с тобой поесть на балконе. Заодно полюбуемся закатом Антареса.
— Как пожелаешь, моя дорогая.
— Да, только поторопись. Через час его уже не будет видно.
Оба быстро оделись, Бетани занялась приготовлением ужина, а Дрейк тем временем выставил на балконе столик. Через пятнадцать минут они уже сидели за накрытым столом. Правда, вместо настоящего земного кофе в чашках дымился местный альтанский эрзац, славное изобретение первых колонистов. Одновременно с ужином влюбленные наслаждались живописным закатом Антареса.
Какое-то время они сидели молча, глядя, как мерцающее пятно медленно скатывается за горизонт.
Наконец, решившись задать самый главный вопрос, Дрейк повернулся к Бетани:
— Ты выйдешь за меня?
— Если не ошибаюсь, я слышу это от тебя не впервые.
— Ты неправильно меня поняла. Я имею в виду не вообще, а сейчас, сию же минуту. Позвоним в мэрию, заявим о своем намерении — правда, придется вытащить из постели заспанного чиновника.
— Нет никакой необходимости. В такую рань еще никто не спит.
— Значит, одной проблемой меньше. Можем управиться меньше чем за час.
Бетани погладила его по шее.
— Согласна, если ты так настаиваешь. Хотя лично я предпочла бы подождать. Последние полгода я только и делала, что размышляла об этом шаге, и пришла к выводу, что хочу настоящее бракосочетание, в церкви, как в старые добрые времена.
— Как тебе угодно, — пожал плечами Дрейк. — Посмотрим, удастся ли нам снять напрокат помещение церкви на ближайшие выходные. Когда начальство узнает, зачем я отпрашиваюсь, наверняка никто не станет возражать. Ты можешь пригласить своего дядюшку и его знакомых. Я же приглашу все адмиралтейство — всех до единого. А чтобы народу было побольше, можно будет зазвать еще человек пятьдесят с улицы. В общем я тебе гарантирую не менее двухсот человек.