Макоули Пол. Паутина

   Пока я пробивался к администратору сквозь звуковые помехи, я еще успел продиктовать послание веб-книжке и отправил его по электронному адресу кубинского ретранслятора.
 

* * *

 
   Хочешь сделать из меня обезьяну?
   Ответ пришел через десять минут после того, как я покончил с администратором.
   Ты не лучше других полицейских. Никто из вас не сможет меня достать.
   - Давай поговорим, - обратился я к веб-книжке, уверенный, что разговариваю с Барри Дином. - Ты же хочешь побеседовать. Если тебе легче говорить так, чем лицом к лицу, я счастлив продолжить нашу беседу. Скажи, чего ты добиваешься. Сообщи, что я могу для тебя сделать.
   Последовала пауза* достаточно долгая, чтобы успеть выпить чашку чаю. Я не понял, была ли задержка вызвана прохождением письма или же мой корреспондент напряженно размышляет. Возможно, он отключился. У меня начал затекать правый локоть. «Поговори же со мной, - шептал я, наблюдая, как слова возникают на экране. - Мне ведь случалось говорить с людьми, чтобы спасти им жизнь. Мне это хорошо удавалось. Если не хочешь признаться с глазу на глаз, признайся теперь. Похвастайся же, ты, говнюк. Ну же, проговорись!»
   Веб-книжка запищала. Я вздрогнул. Чай разлился по моей босой ноге.
   Я намерен с этим покончить. И вы ничего не сможете сделать.
   Я стер все слова с экрана и сказал:
   - Поговорим о Софи Бут. Расскажи мне, как ты ее нашел. Скажи, что тебе было нужно от нее.
   Другим полицейским до этого дела нет. Вы один такой. Что вы намерены с этим делать?
   - Зачем тебе понадобилось ее убивать?
   Вы ничего не можете с этим поделать. Ничего вы не можете. Потому что вы трус. Спиталфилдс это доказал.
   - Мне известно: Софи считала, что заключает сделку с тобой. Расскажи мне об этом.
   Ответа не последовало.
   Ночь я провел скверно. Архимед вперевалку бродил по спальне, царапая когтями деревянный пол. Крылья шуршали, когда он пытался поймать электронные призраки. Мои мысли беспокойно вращались вокруг догадки о том, что человек в маске вовсе не был профессионалом, а всего лишь каким-то знакомым Барри Дина. И каким образом сперма Энтони Бута попала на простыни его племянницы? Была ли какая-то связь между Бутом и Дином? Даже если Энтони Бут трахал свою племянницу, возможно, это не имело отношения к ее убийству… Я перебирал все снова, снова и снова, а когда наконец заснул, мне снились такие сны, что пересказывать их я бы не рискнул.
   Так что я проснулся еще только наполовину, когда Алан Радд сказал мне прямо в ухо:
   - Мы нашли несколько коробок, в которых когда-то лежали чистые диски.
   Я нащупал пульт и включил телевизор. На круглосуточном канале новостей лицо Софи Бут появилось и растаяло, возникла фигура репортера в три четверти. Он вещал, стоя у того дома, где ее убили. С левой стороны от двери перед телевизионными камерами застыл полицейский в форме.
   - Это еще ничего не значит, - ответил я Алану Радду.
   - К стенке одной из коробок был приклеен стикер - квитанция от ФедЭкс.
   - И адрес на квитанции не был адресом магазина?
   Теперь показывали пресс-конференцию с Тони Макар-длом.
   - Скоро ты станешь великолепным детективом, мой мальчик, - пообещал Алан Радд. - Вчера вечером я получил выговор с предупреждением. Собираюсь нанести небольшой визит без предварительного оповещения.
   Он продиктовал мне адрес небольшого бутика, расположенного как раз к западу от Уордур-стрит за барьерами защищенной зоны Сохо. И добавил:
   - Он принадлежит Вителли.
   - Серьезно? - Это было уже интереснее. - Не думаешь ли ты, что семья Вителли хранит диски в одной из своих лавочек?
   На экране появилась мать Софи Бут. Она билась в истерике на руках у своего мужа.
   - Я вовсе не рассчитываю на такую удачу, - ответил мне Алан. - Но думаю, поблизости должно быть подходящее место для склада.
   - Слишком мелко для Вителли.
   - Возможно, у кого-то из их многочисленных потомков имеются побочные доходы. А может быть, это часть чего-то другого. Не перестаю удивляться, - добавил Алан Радд, - неужели этот маленький ошметок дерьма, который мы выставили две недели назад, может, в конце концов, не иметь к нему ни малейшего отношения?
   Один диктор наблюдал за другим, и это напомнило мне о трех юнцах, найденных застреленными в квартале заброшенных офисов в Хаммерсмите.
   - Барри Дин? - спросил я.
   - Он самый. Мне только нужно еще раз перекинуться с ним парой слов. Во всяком случае, если хочешь принять участие в этой небольшой увеселительной прогулке, приезжай туда через час.
   Женщина, прогуливавшая свою собаку по Клэпхем-Ком-мон, серьезно ранена выстрелом из проезжающего мимо автомобиля.
   -  Ты готов? - спросил Алан Радд.
   В реке Ли найдено тело женщины, привязанное к трупам двух собак.
   Нетерпеливым щелчком я отключил телевизор.
   - Я там буду. И даже куплю тебе завтрак.
   - Должен тебя предупредить, я тебя разорю, - заявил он.
   Компьютер вывалился из окна в два приема. Сначала монитор. Хрустнув, он взорвался, когда ударился о мостовую. Затем - системный блок с торчащими из него проводами. Тот раскололся в нескольких футах от полицейского фургона.
   Один из констеблей с явным отвращением взглянул на обломки - видимо, повидал таких немало.
   - Я бы дал шесть-три за такой причудливый вид. А если бы он действительно ударился о наш фургон, получил бы все десять баллов…
   Алан Радд долго звонил в дверь офиса «Протемпо про-дакшн», одной из основных компаний Вителли, откуда выпал разбившийся компьютер.
   - К чертям собачьим, - выругался наконец полицейский и вышиб дверь ногой.
   Я следовал за ним по пятам, когда он ввалился в тусклый бесцветный коридор. Слева находилась запертая на висячий замок дверь, и мы галопом помчались вверх по узкой лестнице. Дверь на площадке первого этажа была открыта, она вела в жаркую и зловонную комнату, в одном углу которой стоял письменный стол, в другом - раскладушка со спальным мешком. В раскрытой коробке на столе лежала наполовину съеденная пицца, а у кровати сгрудились пустые бутылки из-под пива. Вдоль одной из стен громоздились картонные коробки. Костлявый мужчина средних лет в куртке и грязных трусах скакал посреди всего этого, пытаясь натянуть брюки.
   - Поживее, - скомандовал ему Радд. - Я прочту вам ордер. А вы, - обратился он к подоспевшим полицейским, - проверьте верхние помещения.
   - Это частная квартира, - попытался протестовать мужчина и запоздало загородил лицо ладонью, когда я вытянул к нему свой мобильник с открытой фотокамерой.
   - Мы прочли вывеску на двери, - заявил Радд. - Так что же она в точности означает?
   - Ничего я об этом не знаю. Я здесь только сторож.
   Мужчина пытался застегнуть ремень, но руки у него дрожали. Зачес с лысины сбился на сторону, превратившись в сальную занавеску возле небритой щеки. Седые волосы запутались в воротнике куртки.
   Засигналил мой мобильник. С полдюжины строк проступило на маленьком экране.
   - Пэт Клодси, - сообщил я Алану Радду. - Приговорен к заключению восемь лет назад, освободился только в прошлом месяце.
   - Восемь лет? - удивился Алан Радд. - Так у нас в руках опасный тип.
   - Кража со взломом при отягчающих обстоятельствах. Он изнасиловал восьмидесятилетнюю женщину после того, как ворвался в ее квартиру.
   - Ненавижу современный мир, - прошипел Пэт Клодси.
   - Значит, ты теперь на Вителли работаешь, Пэт? - поинтересовался Алан Радд. - Ох, и отчаянные они, должно быть, люди, что наняли такую шваль, как ты!
   - Я только сторож, - повторил Клодси. - Никакого отношения к их бизнесу я не имею.
   - Интересно, знает ли твой надзирающий коп об этой работе, - сказал я.
   Клодси поморщился:
   - Не наступайте на больную мозоль. Я меченый. Мне даже пописать нельзя без уведомления полиции. Ни разу я в эти коробки не заглядывал. Ясно? Насколько мне известно, это предприятие законное. Я только сторожу его по ночам. Радд насмешливо протянул:
   - А я твоя крестная фея, и вот твое бальное платье, а эти мыши превратятся в лошадок…
   Где-то наверху раздались приглушенные голоса. Негодующий женский вопль, потом кто-то начал спускаться по лестнице.
   - Не любит красавица, когда прерывают ее сон, - прокомментировал Клодси.
   Алан Радд осмотрел штабель картонных коробок.
   - Она что, какие-то вольности себе позволила?
   - Хотел бы я… - Клодси усмехнулся, обнажая полный рот темных гнилых пеньков.
   - Правда? А я-то подумал, что она для тебя слишком молода.
   Перочинным ножом Радд вспорол ленту, обвязывающую одну из коробок, оттянул клапаны и вытащил целую горсть дисков, упакованных в картонные конверты.
   - Что бы только подумала Лига благопристойности, - покачал он головой, показывая их мне.
   «Колоссальный отсос», «Очаровательные лизуньи», «Розовые блондинки».
   - Я не знал, что в этих коробках, - сказал Клодси. Алан Радд вскрыл другую коробку. На этот раз конверты, да и сами диски, были без опознавательных знаков.
   - Заканчивай одеваться, - поторопил Радд, обращаясь к Клодси. - Мы все это изымаем, пойдешь с нами и подпишешь протокол, когда мы его составим.
   - Не могу я ничего подписывать. Я же только…
   - Ничего, подпишешь, - настаивал Радд. - Хочешь - подпиши здесь, а хочешь - на Уэйн-стрит. Выбирай.
   - Не можете вы меня забрать. Ради Христа, имейте жалость!
   -  Можем. За сопротивление представителям закона, - пояснил Радд. - Тебе не следовало выкидывать компьютер из окна.
   - Очевидно, никто тебе не объяснял, какие твердые эти жесткие диски, - съязвил я.
   - А это мне, наверное, кошмар приснился, - нашелся Клодси и выдавил из себя неловкую улыбку. - Приступ паники, ясно?
   Радд спросил:
   - Тебе приказали уничтожить компьютер в случае появления полиции?
   - Не понимаю я, о чем это вы. - Клодси старательно изобразил удивление. - Я только пнул его хорошенько, вот он и выпал из окна.
   Радд велел одному из констеблей отвести КлоДси вниз, а потом обратился ко мне:
   - Твоя улика - пшик.
   - Не совсем. Компьютер он, конечно, уничтожил, но мы извлечем жесткий диск и попытаемся восстановить информацию, а это уже кое-что.
   Я поудобнее устроился за своим столом и проверил почту в веб-книжке, третий раз за утро. Ничего. Затем просмотрел файл Барри Дина и позвонил по телефону в Вандсворт. Перекачал пару файлов из ХОЛМСа. Позвонил в патрульную службу. Откинулся на спинку стула и задумался над тем, что обнаружил. Все казалось очень простым. Команда Ма-кардла должна выявить это так же быстро, как и я. Но они не принимают Барри Дина всерьез.
   Я поднялся наверх. Жесткий диск и диски, полученные во время нашей операции, находились в системе, ожидая очереди. Но портативный компьютер, конфискованный у журналиста, друга Ника, был наконец возвращен в хранилище вещ-доков. Я оформил его, позвонил Нику и сообщил хорошую новость. Я убивал время, оставшееся до свидания за ленчем, подписывая скопившиеся на столе циркуляры и отправляя их по инстанциям. Я не особенно утруждал себя их прочтением, полагая, что, если они и содержат что-то важное, в скором времени я об этом услышу. Я сортировал и раскладывал документы по переданному НСКР делу, которое, однако, должно быть прекращено до того, как поступит в суд, потому что главный подозреваемый умер от сердечного приступа.
   В былые времена бумажная работа имела для меня первостепенную важность. Хаотично собранные бумаги - производные очередного дела - превращались в четыре или пять ящиков аккуратно рассортированных, идентифицированных и снабженных стакерами протоколов допросов, описаний места происшествия, бланков федеральной службы и фактов, рассортированных по времени. Теперь же я был всецело поглощен убийством Софи Бут. Беззаботный ветерок обдувал меня, я чашками пил кофе. Каждые полчаса я поднимался со стула, выходил на пожарную лестницу и выкуривал сигарету до самого фильтра, прикидываясь, будто в состоянии ощутить ее вкус. Я снова и снова просматривал небольшой клип, где исчезала Софи. Или чертил в своем блокноте диаграмму вероятных отношений и мотивов - и тут же перечерчивал ее на полях. Когда чертеж делался слишком запутанным и слишком перегруженным наблюдениями и неистовыми догадками, я сводил его к голым фактам. До одного только факта, который мне необходимо было узнать.
   В конце концов я пустился в рискованное предприятие, пытаясь войти в контакт с человеком, который мог бы точно назвать, что именно собиралась делать Софи Бут. Но у меня не было номера личного телефона Энтони Бута, а я никак не мог продвинуться дальше любезного секретаря его компании, чьему обещанию сообщить о моем звонке можно было верить не более чем словам Барри Дина. Вероятно, и от этого разговора толку не будет, думал я, вешая телефонную трубку. Если я спугну Энтони Бута, у него достаточно веса, чтобы прихлопнуть меня, точно комара.
   Около одиннадцати ко мне в кабинет вошла Рейчел Суинни и присела на краешек моего стола. Когда-то у меня стоял еще один стул, но кто-то его на время «одолжил», а я не особенно заботился, чтобы получить его назад. Вот я и остался с единственным вращающимся стулом, покрытым протертой желтоватой набивной подушкой, с тремя довольно новыми шкафами серого цвета, напоминающими боевой корабль, и столом с металлической столешницей, на котором главное место отводилось компьютерному монитору. На одной из стен мой предшественник, занимавший прежде эту комнату, повесил плакат, изображающий швейцарскую деревню. Я хорошо его изучил. Настолько, что мог бы скопировать любое выстроенное из местного камня и дерева шале с остроконечной черепичной крышей, и даже горшки с геранями на балконах.
   - Говорят, вы вчера немного переработали, - заметила Рейчел Суинни.
   - Не буду претендовать на дополнительную оплату. Мне известно, что бюджет ограничен. Да к тому же есть такая новость: я отстранен от дела.
   - Я знаю. Тони Макардл звонил, не особенно внятно извинялся за НСКР.
   - Не думаю, что они справятся, шеф.
   - Разумеется. - Сегодня начальница надела темно-коричневую юбку и соответствующий по цвету жакет, а губы накрасила помадой лилового оттенка. Рейчел пригладила непослушную прядь волос, своевольно выбившуюся из ее аккуратной французской прически, и добавила: - Я бы не стала удивляться тому, что именно из НСКР произошла утечка информации насчет убийства.
   - У меня есть одна идея по этому поводу, но пока я не готов ее изложить, - ответил я. - А как там дело Мартина?
   - Подведение итогов сегодня. Вот почему я не могу тратить время на то, чтобы устроить вам головомойку. Ведь это вы упустили мяч.
   - Считайте, что я наказан.
   Рейчел Суинни наградила меня долгим задумчивым взглядом - взглядом утомленной снисходительности и хорошо рассчитанной жалости. Взглядом, который она часто тренировала на рецидивистах, мошенниках и на зеленых новобранцах, с которыми ей приходилось иметь дело.
   - Как долго вы здесь проработали, Джон? - неожиданно спросила она.
   - Год - может, чуть меньше или чуть больше.
   - Помню этот кабинет в то время, когда вы впервые заняли его. Здесь все по-прежнему. И о чем это вам говорит?
   Я выжидал. Рейчел Суинни продолжила:
   - Мне это говорит о том, что вы не ощущаете себя частью нашей команды. Это говорит мне: вы думаете, будто этот пост - временное пристанище до тех пор, пока не настанет время выйти на пенсию. Что ж, может быть, это и в самом деле тихая заводь, но никак не дом отдыха. Вы должны работать в упряжке. В моей упряжке. Вы должны признавать мой авторитет. Я являюсь вашим начальником - или нет?
   - Были бы вы мужчиной, так я назвал бы вас Мужчиной с большой буквы.
   - Я и есть Мужчина с большой буквы. И имейте в виду, в следующий раз вам следует проявить себя лучше. Так каков прогресс в деле с этими порнодисками?
   Я рассказал ей об утренней операции, хотя пренебрег такой подробностью, как связь с Вителли, которому недавно случилось нанять на службу Барри Дина.
   - Продолжайте разрабатывать эту линию. Возьмите на себя активную роль, это принесет вам пользу. Вы уже побледнели над этими бумагами.
   - Мне нравится работа с документацией. Мне нравится регистрировать информацию. Мне нравится писать отчеты. Это у меня хорошо получается, и всегда получалось. Эта работа соответствует пуританской части моей души.
   - Но все-таки… И еще - вам надо как-то оживить свой кабинет, Джон. Следить за его видом.
   - А мне нравится этот плакат. Я хочу жить там. Хочу бродить по швейцарским цветочным лугам и вести за собой ватагу ребятишек, распевая веселые песни.
   - Следует повесить на стены что-нибудь другое - изображение каких-нибудь растений, например, а на столе поставить фотографию вашей любимой девушки.
   - Наверное, подошли бы эдельвейсы или олениха? Рейчел Суинни наградила меня долгим оценивающим
   взглядом.
   - Вы все смотрите на часы, Джон. Я вас задерживаю?
   - Есть у меня кое-какие дела в городе.
   - Если теперь за дело об убийстве взялась НСКР, мы можем расслабиться. Конец истории. Сосредоточьтесь на подпольных дисках. Много славы они нам не принесут, но хоть что-то…
   «Это «нам» прозвучало трогательно», - думал я, направляясь к машине на свое свидание во время ленча. Я испытывал ощущение полета, какое бывало, когда я прогуливал школу. По дороге я заглянул в отдел освобождения заключенных на поруки. Там снова сказали, что меня вызовут, как только человек, с которым я желаю поговорить, вернется в офис.
   Лора Силлс надела пурпурную футболку с таким глубоким вырезом, что виднелась верхняя часть ее грудей, свободные шорты цвета хаки и те же прозрачные сандалии, что и в прошлый раз. Теперь ее ногти на руках и ногах были выкрашены оранжевым, но иного оттенка, чем волосы. В ее офисе сигаретный дым стоял стеной, и она выкурила еще две сигареты, пока слушала, как я рассказывал то немногое, что, как я считал, мне известно.
   - Думаю, Софи взяла что-то у своего дяди, - сказал я. - Я в точности не знаю, что это такое, догадываюсь только: она считала, что может за эту вещь получить кучу денег, так что скорее всего этот предмет связан с чипом «красной линии» или с системой видеонаблюдения. По какой-то причине дядя питал слабость к Софи. Он покупал ей новый компьютер на каждый ее день рождения, хотя настаивал, чтобы она очищала старый от всей имеющейся информации, прежде чем избавиться от него. Это заставляет меня прийти к мысли, что информация на жестком диске имела какое-то отношение к «красной линии», и что Софи знала что-то об этой системе, или дядя сказал ей, и она вынудила его дать ей доступ к «красной линии», что бы эта «линия» собой ни представляла. Я видел всю последовательность действий, которые она выполняла. Они вроде бы убирали камеру слежения у того дома, где она жила, ту камеру, которой когда-то пользовался ее дядя, чтобы демонстрировать систему слежения…
   - Не так быстро, - попросила Лора Силлс. - Тут многое надо понять…
   Я отпил большой глоток, затянулся сигаретой, до отказа наполнив дымом легкие. И, выпуская этот дым, сказал:
   - Извините. Только теперь все случившееся сложилось в единую стройную картину.
   Лора Силлс погасила сигарету о край пепельницы, тут же закурила новую.
   - У меня создалось ощущение, что вы пытаетесь меня убедить, будто, по вашему мнению, Софи убили из-за того, что она натворила.
   - Некоторым образом, - не стал спорить я. - Но чем больше я о ней узнаю, тем сложнее все это представляется. Тем больше разных версий.
   - Мужчины вечно находят проблемы в женской сексуальности, - сказала Лора Силлс. - Думаю, что и к полицейским это относится. Вы можете пытаться изо всех сил не думать ничего подобного, но в глубине души всегда считаете, будто бы, когда на женщину нападают, она сама на это напрашивается. Что она появилась там, где ей не следовало быть, что она не так оделась, что сказала не те слова не тому человеку. Что во всем случившемся есть и ее вина.
   Такое происходит из-за искусственного ограничения той сексуальности, какую женщине позволительно обнаружить. Потому что проблема не в том, что делают женщины, а в том, что делают мужчины.
   - Репортеры все еще вам надоедают?
   - Не особенно - с тех пор, как я сменила свой номер телефона.
   - Сожалею.
   Лора закурила еще одну сигарету, швырнула коробок со спичками в хаос на поверхности своего письменного стола. Она была полна неуемной энергии. Ее оранжевые волосы были зачесаны наверх маленькими торчащими пучками. Она качнулась на стуле назад, потом вперед и сказала:
   - Секс и убийство - абсолютно подходящее сочетание в этой стране. Публика может получить дешевое возбуждение и одновременно урок морали. Ее убили, Джон, и ее могут презирать за то, что она проявила свою сексуальность.
   - Вот уж не думаю, что убийство имело какое-то отношение к сексу. Я нашел старый ноутбук, принадлежавший Софи. Он оказался у одного из ее друзей-студентов. Информация на жестком диске была удалена профессионалом. Друг Софи пользовался этим компьютером, чтобы посещать ее сайт. Я нашел клип, который передавался камерой слежения, установленной перед домом, где жила Софи. Сама Софи в этот раз была одета ангелом. Вдруг она взмахнула крылышками и исчезла. Я вначале подумал, что она просто проникла в систему наблюдения, к которой относилась та камера. Когда-то камера принадлежала ее дяде, и он ею пользовался, чтобы продемонстрировать первый вариант «красной линии». Но я также обнаружил, что она пыталась что-то продать, после чего ее убили. Я начинаю подозревать, что она имела доступ к «красной линии» и надеялась найти человека, который поможет ей продать что-то ценное. Однако этот человек ее убил.
   - Как она его нашла? Кто он?
   - Это он ее нашел, через ее сайт. Софи решила, что сможет использовать этого человека, но получилось наоборот - он использовал ее. Он - нехороший человек, Лора. Это некто, потративший время на тайное преследование, он одержим постоянной психопатической навязчивой идеей. Порой такие люди продолжают слать письма своим жертвам уже после того, как их арестовали и посадили в тюрьму. Они постоянно меняют способ нападения, используя любую слабость несчастной. Они следуют за своей жертвой из страны в страну. Раз уж такой человек привязался к кому-то, он не отстанет, пока не решит преследовать кого-либо другого.
   - Или пока не убьет свою жертву, - закончила Лора.
   - Не каждый преследователь заканчивает свой марафон убийством. Не все они испытывают тягу к насилию. Но в данном случае это так. Я думаю, это он убил Софи… Он ее убил, чтобы завладеть тем предметом, который она хотела продать. Он устроил так, чтобы убийство смотрели в Интернете, а сам в то время находился за пределами страны. Таким образом, он достиг цели и получил алиби.
   Лора обдумывала мои слова. Она скрестила запястья и легонько похлопала себя по коленям. Совсем по-детски закусила нижнюю губу. Улыбнулась, когда заметила, как пристально я за ней наблюдаю.
   - Ему пришлось положиться на кое-кого постороннего. Соучастник не может его выдать, не выдав и самого себя. Но дело в том, что человек, который устроил убийство Софи, хочет, чтобы это преступление раскрыли: он просто умирает от желания. Хочет, чтобы всем стало известно о его участии. Именно таковы люди, подобные ему. Они не выносят, когда их считают заурядными. Вот почему я хотел еще раз побеседовать с вами о Софи. Я подумал, что в одном из ее клипов может найтись какая-то разгадка: что же она получила от своего дяди.
   - А точнее… насколько это может оказаться важным?
   - Я лишь ищу способ подобраться к убийце, - пояснил я. - Вы показали мне один из ее фильмов…
   Лора кивнула:
   - Есть еще два.
   Первый фильм был тем, что Люси Мэтьюз назвала «обрядом при свечах». Бледные, едва различимые контуры, которые могли быть людьми, располагались друг возле друга в темноте среди мерцающих пятен, под аккомпанемент многоголосого шипящего шепота.
   Второй же представлял собой нечто иное…
   Лора спросила:
   - Что с вами?
   - Мне знакомо это место, - ответил я.
   Это было там, где я увидел, как лисица попала под безжалостный взгляд системы слежения.
   Парк Шордич. Ночь. Фигура в развевающемся белом платье, в лучах света, которые с механической грацией переливаются и скользят по ней. Но в отличие от лисы она могла танцевальными движениями выскользнуть в ночь. Огни гаснут один за другим, а потом, после небольшого перерыва в темноте, все они внезапно снова вспыхивают одновременно, соединившись на ее плавно двигающемся силуэте.
   Это продолжалось пять минут, а в конце камера показала студию Гейнсборо в дальнем конце парка и зажужжала, демонстрируя фигуру, стоящую у освещенного окна.
   - Она не говорила о том, как проделала этот трюк? - спросил я.
   - Нет, - ответила Лора. - Помню, что она лишь хитро улыбнулась, когда я задала ей тот же вопрос.
   Мы сидели за шатким угловым столиком в пабе - рядом с Сент-Мартином, наклонившись друг к другу, чтобы иметь возможность разговаривать. В заведении было очень жарко и душно. Здесь набилось полно туристов и их ненавистников. Лора заказала себе слабое корейское пиво, я пил виски «Джек Дэниеле» пополам с колой.
   - Люси Мэтьюз тоже не знала.
   Лора еще сильнее наклонилась вперед, чуть ли не прикоснувшись своими коленями к моим. Какой-то дюйм отделял нас друг от друга. Я едва не уткнулся носом в небольшую ложбинку между ее маленькими, но крепкими грудями. И тут она произнесла еле слышно: