Максвелл Кэти. Обретенный рай

   — Надеюсь, джентльмены извинят меня. Я покидаю вас и желаю приятной беседы за бокалом вина.
   Не дожидаясь, пока они учтиво встанут или ответят, девушка повернулась к ним спиной и быстро вышла из гостиной.
   Но куда же идти? Озадаченная, Джулия остановилась у подножия лестницы. Однако, почувствовав любопытные взгляды лакеев, она заставила себя подняться по ступенькам вверх.
   Открывая дверь в комнату Брейдера, она не была уверена, что нашла то, что хотела. Медленно поднимая в отчаянии руки, она прошла на середину комнаты. Кулаки судорожно сжались, словно хотели удержать что-то дорогое, ускользающее сквозь пальцы… воспоминания, радость вчерашнего утра.
   За окном, стучась в оконные стекла, завывал ветер, а в камине, потрескивая, ярко горел огонь. Джулия подошла к комоду и достала из ящика фланелевую ночную рубашку.
   Собравшись позвать Бетти, она удивилась, что маленькая служанка еще не пришла. Фишер, несомненно, сообщил ей, что хозяйка покинула гостиную. Но затем решив, что не хочет никого видеть, девушка начала расстегивать пуговицы на спине платья.
   В этот момент дверь в комнату распахнулась настежь. На пороге молча застыл Брейдер. Несколько мгновений, пока Джулия пыталась подавить дрожь, охватившую тело от его ледяного взгляда, показались мучительно долгими.
   Наконец Брейдер, подняв бровь, вежливо поинтересовался:
   — Тебе нужна помощь, чтобы раздеться?
   — Я сейчас позову Бетти.
   Он резким движением захлопнул дверь.
   — Когда вчера я покидал тебя, служанка была, — он замолчал, затем, подражая Джеффри, добавил: — de trop.
   Джулия попыталась выдавить холодную, надменную улыбку и была потрясена, почувствовав, как уголки рта безвольно опускаются вниз. Затем, к ее ужасу, вырвался стон. Она закрыла лицо руками.
   — Джулия… — Брейдер шагнул к ней, но она резко отстранилась. Когда его рука коснулась ее плеча, она, как ужаленная, одним прыжком отскочила в сторону.
   — Понятно, — его голос приобрел твердость гранита.
   Джулия не ответила. Отвернувшись к стене, она уставилась в одну точку, пытаясь вернуть самообладание.
   — Чем он тебя держит?
   — Ничем. Но он прав. Существуют правила… — Ее голос дрогнул и оборвался. Продолжить — означало бы оскорбить Брейдера. Она несколько минут помолчала, затем, собравшись с духом, повернулась к мужу. — Извини, Брейдер. Но мои братья просто еще раз напомнили мне…
   — О твоих эмоциональных обязанностях? Только не говори, что из-за мнения двух эгоистичных аристократов тебя вдруг начало тошнить от моих прикосновений.
   Встревоженная Джулия порывисто шагнула к мужу.
   — Я ничего подобного не говорила!
   — Или они напомнили, насколько ниже тебя я нахожусь на социальной лестнице?
   — Брейдер, это не…
   — Джулия, ты — сноб, — брезгливо бросил он.
   — Я никогда… — выпалила она и тут же осеклась. Оценив себя и свое поведение с точки зрения опыта, накопленного за прошедшие три года, она не могла не согласиться с ним. Но и признать правду было нелегко. Сочувствие, прозвучавшее в голосе Брейдера, задело ее за живое.
   Подобно ребенку, разглядывающему новую игрушку, которая не очень нравилась, но которую жалко было бросить, Джулия склонила голову набок.
   — Ну хорошо, если я отброшу гордость, составляющую мое единственное наследство, что же у меня тогда останется?
   — Только ты сама сможешь ответить на этот вопрос.
   Он неторопливыми движениями снял пиджак, жилет и галстук. Блики от огня в камине танцевали на темных прядях волос и высвечивали изгибы его тела. Ни один мужчина не казался Джулии более мужественным, более желанным и… более далеким.
   Он сел на постель.
   — Достаточно игр, Джулия. Будем откровенны. Вот дверь. Я тебя не держу. — Его лицо напряглось, в глазах засверкали золотистые искорки. — Но если ты решишь остаться, тебе придется принять меня таким, каков я есть. Принять как равного.
   Ультиматум мужа потряс Джулию до глубины души.
   — Я не давала повода для подозрений, Брейдер.
   — С момента появления твоих братьев ты ни разу не улыбнулась мне. Избегаешь моих прикосновений и с трудом выносишь мое присутствие. — Облокотившись рукой на колено, он наклонился вперед. — Готов биться об заклад, что не будь твои вещи уже перенесены в мою комнату, ты бы не стояла сейчас здесь, притворяясь верной женой.
   — Но я, действительно, твоя жена, — вспыхнула она. Жар негодования пробежал по ее телу. Способность Брейдера проникать в самые сокровенные уголки ее сознания поразила Джулию. Она в отчаянии сжала кулаки.
   — Как просто и легко ты разложил все по полочкам! Хотелось бы мне знать твои мысли. Нет, не то, что ты говоришь, а то, что ты думаешь. Я брожу по Кимбервуду, и надо мной постоянно висит воображаемая шкала ценностей, при помощи которой ты можешь в любой момент оценить каждое мое слово, каждый взгляд, чтобы определить, соответствую ли я твоим изощренным представлениям о чести.
   Подперев бока руками, Джулия решительно подошла к мужу, сидевшему на кровати.
   — В моих венах течет королевская кровь, — с гордостью напомнила она. — Но ты то и дело опровергаешь мои слова, ставя мою порядочность под сомнение. Ты сам назначил себя моим судьей и обвинителем…
   Брейдер вскочил на ноги так быстро, что Джулии пришлось сделать шаг назад.
   — Нет смысла читать мне проповедь о голубой крови!
   Казалось, он выплюнул слова.
   — Каждый из нас имеет свои корни. Англия превратилась в могущественную мировую державу вовсе не благодаря деятельности таких людей, как твои родители и братья. За этими стенами решаются вопросы жизни и смерти, а я должен сидеть здесь и выслушивать разглагольствования Гарри о скачках. Он поглощен азартными играми с такой же страстью, с какой настоящие люди посвящают свои жизни медицине, технике и религии! Он говорит о лошадях так, как другие об идеях бытия и сознания! Единственное, что вы и вам подобные могут достичь, так это вывести новую расу идиотов!
   Джулия замерла с открытым ртом.
   — Да как ты смеешь!..
   — Похоже, один Джеффри поглощен серьезным занятием. Он напоминает крокодила, скрывающегося в мутных водах Нила. Старается использовать каждое слово, чтобы посеять зерно раздора между нами. Конечно, ты не встречала подобных ужасных существ в своей возвышенной жизни, но заверяю, кровь стынет в жилах жертвы под взглядом безжизненных глаз крокодила. — Он склонил голову набок и добавил. — Но даже в глазах кровожадного крокодила больше жизни, чем в глазах Джеффри. И, думаю, его укус так же опасен…
   — Он — мой брат и…
   — Мои искренние соболезнования по этому поводу, — сухо заявил Брейдер. — И в то же время наилучшие поздравления. Тебе почти удалось убедить меня в том, что ты отличаешься от бесполезных вымогателей, которых ты называешь своей семьей. Джеффри прав: ты — выдающаяся актриса.
   Джулия вздрогнула, словно он ударил ее. Воздух вокруг них, казалось, раскалился от напряжения. Девушка попятилась на несколько шагов. Она с трудом проглотила ком, застрявший в горле, прежде чем сумела выговорить.
   — Я не притворялась.
   Лицо Брейдера исказила гримаса недоверия.
   Чувства неуверенности и подавленности снова нахлынули на нее, как в ту ночь перед домом Тернеров.
   — Я не притворяюсь, — повторила она. Подняв глаза на мужа, Джулия подыскивала слова, которые смогли бы объяснить сумятицу ее чувств.
   — Я ощущаю себя застрявшей меж двух миров. Я уже знаю, какой из них я хочу выбрать. Но другой… — Она печально покачала головой, боясь, что не хватит слов, чтобы выразить наболевшее. — Другой тянет меня назад. Я так и не сумела порвать ниточку, связывающую меня с семьей… Хотя очень желала этого.
   Джулии хотелось, чтобы в ее глазах отразились вся боль, страдания и сомнения. Чтобы Брейдер увидел и понял.
   — Я хорошо понимаю, что представляет собой моя семья, Брейдер. И знаю, что сама мало чем отличаюсь от них. Но я знаю и то, что могу выбрать другую жизнь. Последние три года я уже жила другой жизнью. Но иногда мне бывает очень тяжело. Что мне делать?
   Гнев Брейдера смягчился, руки разжались, тело расслабилось, но слова были по-прежнему суровыми.
   — Ты должна сделать окончательный выбор. Завтра твои братья уезжают. Либо ты отправляешься с ними, либо остаешься со мной. Но если ты останешься со мной, ты примешь меня в качестве мужа таким, какой я есть. И никаких двусмысленностей и игр.
   Вчера утром Джулия готова была принять его без колебаний, но сейчас она знала себя лучше.
   Брейдер был прав. Она действительно чувствовала собственное превосходство над ним. И единственной причиной тому являлась голубая кровь, та самая кровь, которая текла в венах Джеффа, Лайонела, Гарри и бедного, вечно пьяного Джеймса.
   Взвешивая в уме все за и против, девушка неосознанно облизала пересохшие губы. Брейдер жадным взглядом проводил движение языка, и на какое-то мгновение Джулия заметила голод в его глазах. Вырвавшееся наружу неудовлетворенное желание Брейдера напомнило ей, что он сделал ей многообещающее предложение.
   На ее губах заиграла робкая улыбка.
   — Если я останусь, ты по-прежнему будешь судить каждый мой шаг? Боюсь, сэр, что я уже привыкла время от времени быть слишком своенравной. — Она скрестила перед собой руки. — И для того, чтобы измениться, полностью измениться, мне потребуется время.
   Брейдер отбросил настороженность и суровость и ласково заметил:
   — Джулия, если ты останешься, я сделаю все, что в моих силах, дабы исполнить любую твою прихоть.
   Он его слов у Джулии перехватило дыхание. Она с трудом выдавила:
   — Почему?
   — Что ты хочешь услышать? Ты хочешь, чтобы я вошел в образ придворного льстеца и пропел оду, восхваляющую твою красоту? Разве ты наслушалась еще недостаточно восторженных слов от других мужчин? Или ты хочешь, чтобы я откровенно признал, что твоя внешность тут ни при чем? Или я должен хвалить твой замечательный, такой покладистый характер?
   Он широко улыбнулся.
   — Моя жизнь пошла кувырком с тех пор, как я согласился заключить эту проклятую сделку с твоим отцом.
   — Ты раскаиваешься? — спросила Джулия, с затаенным дыханием ожидая ответа.
   — Раскаиваюсь ли? — Улыбка на его лице померкла, брови сдвинулись к переносице. — Я буду искренне сожалеть, если ты сейчас выйдешь за дверь. Я верю, что между нами появилось хорошее, теплое чувство, Джулия. Но решение остается за тобой. Как ты решишь, так и будет. Здесь нет места сожалениям.
   — А что, по-твоему, возникло между нами?
   Брейдер без обиняков ответил:
   — Очень сильное влечение.
   Джулия от удивления и разочарования открыла рот.
   — И все?
   Он исподлобья бросил на жену изучающий взгляд и передернул плечами.
   — Джулия, никогда раньше я не хотел ни одну женщину так сильно, как тебя сейчас. Я тридцать шесть часов не мог думать ни о чем другом, кроме как о тебе и об ощущениях, которые испытывал, находясь с тобой в постели. Что касается всего остального? — Он всплеснул руками и прижал их к бедрам. — Браки держатся на взаимопонимании и доверии. Поэтому я смогу дать тебе столько же, сколько ты дашь мне.
   Он улыбнулся.
   — Ты можешь не поверить мне, но и у нас, у простых людей без громких титулов тоже есть гордость.
   — Значит, я должна поступиться своей семейной гордостью, чтобы стать счастливой в браке?
   — А ты сможешь?
   Действительно, сможешь ли ты, мысленно повторила Джулия вопрос мужа.
   В камине с треском, нарушая тишину, вспыхнуло полено. Тиканье часов в холле отмеряло время. Джулия сделала глубокий вдох, собираясь с духом, и… шагнула к Брейдеру.

Глава XVI

   Не успела она сделать второго шага, как могучие руки мужа подхватили ее, поднимая над полом. Его губы жадно прильнули к ее губам.
   Последние сомнения в правильности выбора растаяли как утренний туман. Она прижалась к этому сильному телу, ее руки обвили крепкую шею. Она словно обезумела, отвечая на его поцелуй.
   — А что у нас здесь? — прошептал на ухо Джулии Брейдер, и его пальцы прикоснулись к оголенной спине, к тому месту, откуда она начала расстегивать платье. Девушка легким движением сбросила с ног туфли.
   Брейдер наклонил ее тело вперед, его пальцы начали быстро перебирать оставшиеся нерасстегнутыми перламутровые пуговицы.
   — Оказывается, тебе все-таки нужна помощь, чтобы раздеться.
   Она поцелуем заставила его замолчать, ее рука нетерпеливо вытаскивала подол рубашки из-под пояса брюк. Торопливыми движениями они освобождали друг друга от одежды. Тишину нарушал шорох одеяний, соскальзывающих с разгоряченных тел и падающих к ногам.
   Каждый новый кусочек оголенного тела, отвоеванный у одежды, покрывался страстными поцелуями и легкими, дразнящими покусываниями. Тусклый свет лампы играл золотистыми бликами на их обнаженной коже. Брейдер подхватил Джулию на руки, положил на постель и вытянулся рядом.
   Его упругая ладонь скользнула по ее ноге вверх и погрузилась между бедер. Джулия закрыла глаза, отдаваясь во власть его прикосновений. До ее затуманенного сознания откуда-то издалека донесся голос Брейдера.
   — Ты уверена в своем решении?
   Даже если бы жизнь зависела от ее ответа, девушка не смогла бы произнести ни слова! Его искушенные пальцы, нежно поглаживающие интимную сторону бедер, всецело поглотили ее внимание, ее разум. Тело, страстно отзываясь на прикосновения, с каждым движением требовало все больше и больше. Джулия пробежала ладонями вверх и вниз по гладкой спине мужа.
   Но вдруг рука мужа замерла. Она прильнула к нему, умоляя всем телом продолжить магическую ласку. Но в ответ он тихо произнес:
   — Джулия?
   Она открыла глаза и встретилась взглядом с его глазами, темными и бездонными. Она поняла, что он неимоверным усилием воли контролировал свое тело. Там, в неведомых глубинах глаз, застыл немой вопрос.
   — Никаких сожалений, — прошептала она.
   Его глаза осветились яркой вспышкой гордости. Его тело нависло над Джулией. Он опирался на руки. Подчиняясь инстинкту, Джулия согнула и приподняла колени.
   — Никаких сожалений, — как эхо повторил Брейдер и одним осторожным движением погрузился в ее тело.
   Глубокими, сильными и уверенными рывками он проникал в нее. Тело Джулии изогнулось, желая принять его. Его имя сорвалось с губ, и сознание, и тело пытались приспособиться и привыкнуть к чуждому ощущению. Она сжала плечи и впилась ногтями в спину мужа.
   — Осторожнее, любовь моя. — Он шепотом подбодрил ее. — Я дам тебе столько времени, сколько потребуется.
   Но ее тело уже привыкло к необычному ощущению и начало двигаться в такт движениям Брейдера. Джулия слегка изогнулась и застонала, когда он погрузился в нее еще глубже. Брейдер снова и снова, словно обезумев, шептал ее имя, вырывавшееся между учащенным, шумным дыханием и ласковым смехом. Он то погружался в нее, то выскальзывал, пока Джулия, впадая в беспамятство, не начала выкрикивать его имя.
   Ее губы и язык вбирали в себя солоноватость его кожи и влагу его рта. Его тело просило, умоляло о ласках, посылая волны наслаждения по телу Джулии.
   Его руки скользнули вниз по спине, длинные пальцы обхватили ее ягодицы, притягивая к себе так, что восставшая плоть одним долгим, ровным движением прошла по таинственной сути женского естества Джулии.
   Блаженство, неутоленная страсть, экстаз подхватили ее и закружили в водовороте чувств. Она чувствовала, что сгорает. Но от чего?
   Сквозь пелену тумана пробился тихий голос Брейдера.
   — Джулия, посмотри на меня.
   Медленно она подняла ресницы. Сверху на нее смотрел Брейдер, в его глазах отражался тот же бешеный вихрь эмоций, которые бурлили и в ней.
   — Сейчас, любовь моя, — властно сказал он. — Пусть это произойдет сейчас. — Он приподнял ее тело над кроватью и глубоко проник в ее недра. — Джулия, иди ко мне.
   И ее тело ответило на его страстный призыв, содрогнувшись и забившись в конвульсиях. Дрожь — волна за волной — прокатилась по ней. Она стремительным скачком перенеслась в другой мир, в мир, которого пока не понимала, но который готова была познать. И в этом новом, неведомом мире Брейдер был надежным и верным проводником…
   Но только достигнув высшей точки наслаждения, она, наконец, все поняла и в упоении выдохнула его имя.
   Его тело судорожно затряслось, его крик смешался с ее криком. Наконец он опустил ее на постель и уткнулся лицом в волосы Джулии. Она чувствовала, как он пытался восстановить затрудненное дыхание.
   Она ласково провела ладонями по широкой, сильной спине и, обхватив его и руками, и ногами, притянула к себе. Их тела по-прежнему сливались воедино. Она приняла вес его тела, прижатого к ней, как щедрый дар Всевышнего. Никогда она не испытывала ничего подобного, никогда даже не предполагала о возможности такого. Никогда не ощущала такой гармонии с другим человеком.
   — Брейдер, что произошло между нами?
   Он приподнялся на один локоть. В его глазах засветилась такая нежность, что у Джулии перехватило дыхание. Кончиками пальцев он осторожно снял с ее лица волнистые растрепавшиеся волосы.
   — Думаю, — в голосе звучало то же благоговение, которое отражалось в глазах. — Думаю, мы только что сотворили ребенка.
   Джулия растерянно заморгала, на секунду задумавшись над услышанным, затем, обвив шею мужа руками, громко рассмеялась. Ее радостный смех эхом отозвался по комнате.
   — Правда, Брейдер? Это правда?
   Он взял ее руки за запястья и, разомкнув объятия, положил на подушку над головой Джулии.
   — Тише, любимая, — склонившись над ней, шутливым тоном произнес он. — Громкий смех в нашей спальне не поднимет мою репутацию в глазах прислуги.
   Джулия дотянулась губами до кончика орлиного носа Брейдера и звонко чмокнула его.
   — Какой ты красивый! — прошептала она восхищенно.
   Брейдер мгновенно затих, слова жены, очевидно, поразили его.
   — Разве я обидела тебя? — спросила она. — Что плохого в том, чтобы честно сказать мужчине, что он красив? В настоящий момент ничто и никто не может сравниться с тобой по красоте. Я нахожу не менее прекрасным и то, что мы… — она замолчала, подыскивая подходящее слово, — делали вместе.
   Из дальнего уголка глаза вырвалась случайная слеза и побежала к виску. Она не обратила внимания на слезу и не отрывала взгляда от глаз мужа. Но Брейдер, заметив ее, сурово сдвинул брови.
   Некоторое время они изучали друг друга в безмолвии.
   Брейдер первым отвел взгляд.
   — Полагаю, это всего лишь начало, — проронил он вполголоса, словно рассуждая вслух. Затем склонил голову и провел кончиком языка по мокрому, соленому следу на щеке Джулии.
   Пальцы помимо ее воли продолжали ласково поглаживать спину мужа. Ей нравилось ощущать вес его тела, прижимавшего ее к мягкому матрасу. И она подумала, что, пожалуй, не возражала бы…
   — Брейдер?
   — Х-м-м? — отозвался он. Его язык дразнил чувствительную мочку уха.
   — Скажи, а возможно ли создать еще одного ребенка? — О, нет, подумала она, совсем не то хотелось сказать. — Ну, я имела в виду, нам обязательно создавать ребенка для того, чтобы делать… — она замолчала, не в силах снова произнести «это».
   Его тело замерло.
   — Чтобы заниматься любовью? — Отголоски его звучного голоса разлились по всему телу Джулии. Он улыбнулся, в глазах засветилось лукавство. — Джулия, ты покраснела.
   В глубине своего тела она почувствовала нарастающую в муже волну желания, которая медленно спустилась от его груди к месту соприкосновения их тел.
   Она выгнула спину, прижавшись грудью к упругой груди Брейдера. От точки слияния их тел по ней разлился жар. Подняв согнутые ноги, она обвила тело мужа и прижала к себе. От собственной дерзости у нее перехватило дыхание. Она глубоко вдохнула и выдохнула его имя.
   — Да, возможно, — прошептал он. — Более того, даже желательно заниматься любовью всю ночь.
   — Правда? Всю ночь? — Неторопливые волнообразные движения его тела заставили ее забыть обо всем на свете.
   — Все должны попробовать, по крайней мере, один раз, — Брейдер улыбнулся медленной, искушенной, многообещающей улыбкой… и приступил к действиям, сгорая от нетерпения показать, почему же все должны хотя бы раз попробовать.
 
   Поздно утром следующего дня Джулия, окутанная коконом из одеял, простыней и рук Брейдера, проснулась. Руки мужа прижимали ее к груди, одна нога была перекинута через ее бедро, удерживая тело.
   Никогда раньше Джулия не чувствовала себя в большей безопасности.
   Ей захотелось никогда не покидать спальню.
   И уж меньше всего ей хотелось встречаться с Джеффри и Гарри.
   При воспоминании о неминуемо надвигающемся неприятном разговоре с ними ее тело напряглось. Нет, она не будет извиняться и оправдываться за то, что выбрала жизнь с Брейдером, предпочтя ее семье и семейной гордости.
   — О чем ты думаешь?
   Голос напугал Джулию.
   — Я разбудила тебя?
   Брейдер сжал объятия, накрыв одной ладонью упругую грудь жены.
   — Я уже не спал некоторое время. — Он пальцем погладил сосок.
   Джулия начала было поворачивать к нему голову, но замерла, поглощенная и зачарованная нежными прикосновениями кончика пальца.
   — Почему ты не разбудил меня? — с трудом выдохнула она.
   Брейдер движением головы откинул с ее шеи длинные локоны и припал губами к нежной, бархатистой коже.
   — Мне нравилось держать тебя в объятиях. — Другая рука соскользнула вниз по жаркой плоскости живота, пальцы нащупали маленький треугольник из мягких волос и прикоснулись к тайне, которую они скрывали.
   Джулия застонала и сжала руку бедрами.
   Ровным, спокойным голосом он повторил вопрос.
   — Так о чем же ты думаешь?
   Джулия стиснула зубы, понимая, что ответ может ему не понравиться. Затем глубоко вздохнула и произнесла:
   — Сегодня утром я не хочу видеть братьев.
   Его пальцы неподвижно замерли.
   — Почему?
   Она начала потихоньку отстраняться от него, но его руки не отпускали ее тело. Сосредоточенно разглядывая пейзаж на картине, висящей в отдаленном углу комнаты, девушка мрачно добавила:
   — Они обязательно постараются все испортить.
   — Они уже уехали.
   — Что? — Джулия хотела сесть, но широкая ладонь Брейдера, прижатая к животу, удержала ее на месте. Ловким движением его бедра обхватили ноги Джулии. Ее спина оказалась прижатой к его груди.
   — Я попросил их уехать.
   — Ты попросил? — Известие показалось ей настолько необычным, что она не обратила внимание на дразнящее покусывание, которым он ласкал мочку ее уха. — Нет, не смогу поверить. Ты, очевидно, не только попросил, но и заплатил им?
   — Нет.
   — Тогда каким образом…
   — Я умею убеждать.
   Он еще крепче сомкнул объятия вокруг ее тела. Выросшая за ночь щетина царапала щеку Джулии.
   — Что ты за человек, Брейдер Вульф? Как тебе удалось убедить такого, как Джеффри, исполнить твою волю?
   Она почувствовала, что на лице мужа появилась улыбка.
   — А мне удастся, как ты думаешь, убедить тебя исполнить мою волю? — таинственно прошептал он на ухо. Он призывно шевельнулся, обеими руками поглаживая талию Джулии. В этот момент ей показалось, что его руки, так интимно прильнувшие к ее коже, стали неотъемлемой ее частью.
   Раскаленная лава разлилась по телу, и ей померещилось, что она вот-вот растает. Она сама не поняла, каким образом вырвались слова:
   — Ты научился этому у одной из своих любовниц?
   Движения его бедер прекратились. Удивленный, он заморгал, задевая длинными ресницами кожу ее щеки.
   — Ты ревнуешь, Джулия?
   Ревнует? Да, ревнует, мысленно призналась она. После бурной, проведенной вместе ночи она не сомневалась, что в свое время Брейдер доставил удовольствие не одной женщине, и ей не нравилось это. Но она скорее готова была сунуть руку в огонь, чем признаться в ревности.
   С показным безразличием девушка передернула плечами и фыркнула:
   — Искушенная женщина должна понимать, что мужчины нуждаются… — Она напрягла память, пытаясь припомнить слово, которое употребляла много лет тому назад мать Арабеллы, когда объясняла двум девочкам, почему мужчины преследуют балерин, — в снисходительности.
   Брейдер перевернулся на спину и от души рассмеялся.
   — Честно говоря, не могу удержаться и не задать откровенный вопрос члену семейства Маркхемов. Как насчет искушенной женщины?
   Продолжая лежать на боку, Джулия отказалась отвечать, втайне надеясь, что лицо не выдаст душевного смятения. Его рука потянула ее за плечо. Но ей не хотелось встречаться с ним взглядом.
   Заметив, что она прячет глаза, Брейдер поднялся на локоть и посмотрел сверху вниз на жену.
   — Джулия? — Ему пришлось окликнуть ее еще раз прежде, чем она, наконец, повернулась на спину и посмотрела ему в лицо.
   Исподлобья глаза Джулии настороженно наблюдали за Брейдером. Она попыталась расслабить мышцы вокруг рта, чтобы не выглядеть такой рассерженной и обиженной.
   Он одарил ее головокружительной улыбкой. Улыбка не возымела должного действия. Тогда, перегнувшись через нее, он наклонился к ее лицу. На его щеках заиграли ямочки. Пристально глядя в глаза, он признался:
   — У меня нет любовницы.
   Гнев Джулии рассеялся.
   — Ты меня не обманываешь?
   Брейдер пожал плечами.
   — Мы с Амалией просто иногда проводили время. Она жаловалась на то, что у меня никогда не хватало на нее времени.
   Джулия села на постели. Стыдливо прикрыв обнаженную грудь простыней и придерживая ее локтями, она откинула с лица спутанные пряди темных волос.