Малышев Эрнст. Людоедки Ярты

рулевого колеса, пыталась выровнять уже неуправляемое судно.
Мощное подводное течение уносило корабль. Второй корабль, подмигивая
факелами, метался где-то рядом. Слышались истошные выкрики, слова команд.
Раздался страшный удар, треск, и друзья рухнули в воду. Рядом с
грохотом валились мачты, падали части расколовшегося корабля, раздавались
стоны раненых.
Кир и Серд спали на большой бухте каната. Кир в шутку привязал один его
конец к ноге Серда. Теперь эта шутка спасла обоим жизнь.
Крепко держась друг за друга, они безуспешно пытались сообразить, что
предпринять. Между тем течение подхватило обломки судна вместе с канатом и
сцепившимися жертвами н потащило их за собой.
После тщетных попыток избавиться от пут, оба ослабели и потеряли
сознание.
Первым очнулся Кир. Его мучила нестерпимая жажда. В горле было сухо.
Шершавый воспаленный язык не помещался во рту. Кисть правой руки, как
капканом, была зажата в ладони Серда. Кир попытался освободиться. Тщетно.
Пальцы намертво вцепились в руку и никак не разжимались. Стало жутковато.
Киру показалось, что друг мертв. Он снова попытался, отрывая палец за
пальцем, освободиться. Наконец, ему это удалось.
Серд лежал на песке, запрокинув голову, и острый кадык, объект
постоянных насмешек, недвижно застыл на неестественно белой шее. Кир
бросился к товарищу, затряс за плечи. Пряди мокрых волос беспомощно
замелькали перед глазами. И вдруг низким голосом Серд прорычал:
- Ты что? Перестань трясти, оторвешь голову...
Руки Кира разжались, лицо озарила радостная улыбка:
- Жив! Жив дружище! Как же ты напугал меня!
Прошло немало томительных мгновений, прежде чем друзья окончательно
оправились и смогли покинуть берег моря.
Неистребимая жажда погнала их в глубь материка, в таинственные, полные
звуков заросли.
Вооружившись крепкими толстыми сучьями, они осторожно продвигались
вперед. От треска и шума ломающихся ветвей убегали животные.
Шли долго, бесконечно долго: ни ручейка, ни даже жалкой лужи!
Смеркалось. Силы уходили, а воды все не было. Серд совсем ослаб и,
опустившись около огромного дерева, хрипло позвал друга.
Пошатываясь, Кир вернулся. Пристально посмотрел на обессиленного
товарища и в отчаянии ударил палкой о ствол дерева.
Лес огласился криками встревоженных пернатых, тучей слетевших с ветвей.
Неожиданно хлынувший сверху поток воды с головы до ног окатил Кира. Это
огромная белая птица снялась с развилки и, тяжело взмахивая громадными
крыльями, улетела.
Кир облизал влажные руки, попробовал капли воды, падающие с волос. Вода
была холодной, приятной на вкус, с терпким привкусом. Он отжал мокрую прядь
волос прямо в посеревшие иссохшие губы Серда. Тот открыл глаза и' в
изумлении уставился на друга:
- Что это? Откуда?
Кир молча указал пальцем вверх.
Немного передохнув, он полез на дерево. Ведь воды было мало. Жажда
проснулась опять и снова затерзала грудь.
Кир настолько обессилел, что взобраться на дерево ему удалось лишь с
четвертой попытки.
Добравшись до развилки ветвей, Кир понял, что они спасены. Ствол
огромного дерева посередине раздваивался, образуя углубление, сейчас
наполненное водой. Этот созданный природой сосуд мог напоить не одного
человека.
Кир зачерпнул воду ладонями и поднес ко рту. Это была та самая вода с
терпким ароматом.
Он жадным глотком выпил пригоршню. Затем опустил голову прямо в водоем
и пил, жадно пил холодную воду, пил, не отрываясь, пока не почувствовал, что
задыхается.
Закашлялся. Вытащил лицо из воды. Снова прильнул к живительному роднику
и почувствовал, как с каждым глотком в него вливаются силы.
Теперь следовало напоить друга. Но как? Серду на дерево не взобраться,
он слишком ослаб. Набрать в пригоршню? Наверняка прольется.
Недолго думая, Кир набрал полный рот воды, спустился и перелил воду изо
рта в губы Серда. С благодарностью глядя на друга, тот судорожно глотал
теплую терпкую влагу. Сделав несколько рейсов, Кир вдоволь напоил товарища и
предложил двинуться дальше.
Надвигались сумерки. Оставаться в лесу было неразумно и чрезвычайно
опасно. Им достаточно хорошо было известно о свирепых хищниках, обитающих на
Ярте.
Едва различая друг друга в темноте, они с новой силой двинулись вперед.
Ветви хлестали по их лицам. Ноги цеплялись за корневища. Они падали,
вставали, снова падали и снова поднимались.
Шли безостановочно, напрягая последние силы. Шли, уже ничего не видя
перед собой...
Наконец, до их слуха донесся какой-то шум и рокот.
Они двинулись на звуки. Потом упали на колени и распластались. Немного
передохнули, попытались встать... Не смогли. Помогая друг другу, поползли на
нарастающий шум. Хотя это был уже не шум, это был рев бешено бьющейся о
камин реки! Там было спасение, там была жизнь. Они упрямо ползли вперед,
беззвучно шевеля иссохшими воспаленными губами. Пить! Но до чего же им
хотелось пить!
Неожиданно лес кончился, и они очутились на открытом пространстве.
Ночное светило неяркими зеленоватыми лучами едва освещало гористую
местность. Внизу, зажатая каменистыми берегами, глухо ворчала река, - она
падала с высоты, рассыпаясь на множество струй; затем, широко разливаясь,
устремлялась вперед.
Не помня себя, преодолевая крутой спуск, друзья бросились в воду.
Долго, нестерпимо долго пили ледяную воду и чувствовали, как вода, вливаясь
в каждую клетку, наполняет ее живительной силой. Опомнились, когда стали
замерзать. Они выползли на берег; прижавшись к теплым бокам раскалившихся за
день камней, крепко обнялись и уснули.
Друзья проснулись от голода. Огляделись. Над ними нависли крутые
громады скал.
Трудно было понять, как ночью они умудрились спуститься с такой высоты
и при этом не разбиться о камни! Видимо, в тот момент птица счастья
подхватила их на крыло и бережно опустила в узкую теснину ущелья.
Подниматься вверх было слишком рискованно, но, самое главное, они так
настрадались от жажды, что боялись даже мысли очутиться в той же ситуации.
Решили направиться вдоль реки, вниз по течению.
Идти было трудно. Шли, преодолевая хаотические нагромождения камней.
Перелезали через скалистые уступы, то и дело перегораживавшие дорогу.
Карабкались по гладким валунам, преодолевали целые долины мокрой, скользкой
гальки. Шли, пока не стемнело. Измученные долгим переходом, они втиснулись в
небольшую расщелину и заснули.
Ранним утром их разбудил непрерывный дробный стук. Звуки неслись
сверху, с вершины скалы. Здесь река делала небольшую излучину. Темп
барабанной дроби то затихал, то неистово нарастал, перекрывая даже шум
бешено мчащейся реки.
В этом месте вода как бы замирала, чтобы передохнуть; набраться сил и
снова ринуться в непрерывную гонку.
Вдруг с высоты в воду пролетело что-то большое, темное. Над водой
клубился туман. Сквозь его белую плотную пелену трудно было что-либо
разглядеть. Услышав всплеск, Кир нагнулся и увидел барахтающееся живое
существо. Он бросился в реку и, схватив существо за длинные волосы, стал
вытаскивать. Бросившийся следом Серд помогал другу. Общими усилиями они
выволокли упирающееся существо на небольшую каменную площадку.
Друзья молча разглядывали "улов": перед ними с низко опущенной головой
сидело человекообразное создание. От холода у него стучали зубы. Босые,
изъеденные коростой ноги были необыкновенно грязны, тело покрыто свалявшейся
шерстью или шкурой, - чем именно, разобрать трудно. Стало совсем светло.
Существо молча сопело. Наконец, оно подняло голову и взглянуло на своих
спасителей. И крик, дикий крик ужаса заметался среди отвесных берегов. Затем
- всплеск, и голова с гривой рыжих спутанных волос ушла под воду.
Теперь туман рассеялся, и Кир хорошо видел, как облепленное пузырьками
воздуха тело погружается в глубину. Он нырнул и вскоре появился на
поверхности со своей вновь выловленной добычей. Течение подхватило его и
стремительно понесло прочь от площадки. Серд бросился на помощь, подхватив
существо с другой стороны.
Берега подступали все ближе, сжимая реку мощными каменными объятиями.
Русло все время сужалось, а скорость движения возрастала.
От ледяной воды начались судороги. Продолжая держаться на плаву,
преодолевая боль в немеющих конечностях, друзья упорно поддерживали
существо. Взглянув вперед, Кир от неожиданности вскрикнул. Перед ними возник
зев огромного тоннеля. Еще мгновение, и все погрузилось во тьму,..
Внезапно вода ушла куда-то вниз и друзья ощутили под собой твердое
покрытие. Оглушенные ударом и внезапной остановкой, друзья перевели дух.
Вдалеке неясно просматривалось крупное пятно света. Они ползком двинулись
вперед. Когда посветлело, обнаружили, что находятся на огромной решетке.
Сквозь нее вода с ревом устремлялась в глубь горы. По краям высились холмы
наносного мусора, камней, веток деревьев и даже целые стволы.
Идти по решетке да еще тащить на себе бесчувственное существо, было
тяжело.
Наконец, добрались до конца тоннеля и вышли на свет. Под ними зияла
пропасть. Над головой висело горящее светило.
А вокруг, куда ни кинь взгляд, - пустыня, сухая безжизненная пустыня.
Они находились в трубе. Да, именно в гигантской трубе, которая отводила воду
реки куда-то в глубину, а сама вела в неизвестность.
Палящие лучи быстро отогрели продрогшие тела. Кир попытался привести в
чувство свою ношу. Сделать это удалось далеко не сразу, но существо опять
попыталось вырваться, закричало, замотало головой и, закрывая голову руками,
бормотало что-то непонятное, билось и дергалось.
Кир погладил его по спине. Оно утихло. Кир приподнял голову существа,
повернул к себе и обомлел: на него смотрели человеческие глаза, смотрели со
страхом, с недоверием, с какой-то непонятной, невыносимой тоской.
Один глаз был карий, другой - желтый. В одном - зрачок огромный, в
другом он еле угадывался маленькой, почти незаметной точкой.
Такие глаза были только у одного человека, их никогда невозможно не
узнать или спутать: глаза Торби. Да, Торби по прозвищу "Трус". Того самого
Торби, пропавшего почти одновременно с исчезновением Ирта.
Но до чего же он исхудал и оброс, до чего одичал! Он совершенно потерял
человеческий облик и разучился говорить.
Кир погладил его грязную неопрятную голову. Тот, как ребенок, просиял
от счастья и, прижавшись щекой к ладони, зарыдал.
- Видно, здорово ему досталось, - друзья обменялись понимающими
взглядами.
Страшно хотелось есть.
Неожиданно Серд заметил справа в стене тоннеля темный небольшой
прямоугольный проем.
Выбора не было: возвращаться назад бессмысленно, а спускаться вниз с
такой немыслимой высоты тем более.
Протиснулись. Снова оказались в тоннеле, но значительно меньшего
диаметра. Пол был гладким, без решетки.
Высота позволяла идти почти не сгибаясь, за исключением Серда.
Последнему из-за своего высокого роста пришлось гораздо хуже.
Торби совсем пришел в себя и мог передвигаться самостоятельно. Теперь
он замыкал шествие и все время что-то мычал, - очевидно, боялся потеряться.
Шли долго: наугад, наощупь. Останавливались, отдыхали и снова шли.
Впереди мелькнул еле заметный лоскут света. Пошли быстрее, почти
побежали.
Свет пробивался через узкое, находившееся в полу четырехугольное
отверстие.
Вниз вели ступени. Лестница, обыкновенная, сделанная из мощных каменных
плит лестница!
Спустившись, они выбрались на свет...
За ними высоко над поверхностью висела труба. Они шли не по тоннелю.
Оказывается, они шли по трубе, врезанной в еле виднеющийся за горизонтом
склон.
А кругом, насколько хватало глаз, простиралась гигантская равнина,
покрытая ковром гладких плит, между стыками которых пробивались ярко-голубые
комочки мха.
В промежутках плит правильными рядами росли стройные деревья, образуя
сплетающимися кронами своеобразные шатры.
Лучи аллей вели к находящемуся в центре этой громадной территории
циклопическому сооружению. По существу они очутились на гигантском, высоко
поднятом плато среди безжизненной, будто выжженной каменистой пустыни.
Отсюда, с такой немыслимой высоты, можно было выбраться только на крыльях.
Но выбираться и не хотелось. Их охватило чувство покоя и восхищения
перед могуществом Разума, сумевшего создать это великолепие.
А в саду легко дышалось. Теплые лучи светила мягко и ласково
прикасались к обнаженной коже.
Кругом порхали диковинные рукокрылые. Некоторые деревья протягивали
навстречу ветви, полные разнообразных плодов.
Под ближайшим шатром виднелся небольшой фонтан с прозрачными стенками.
В его середине из хрустального цветка вырывались струйки воды и, журча, по
лепесткам падали вниз, создавая волшебную цветовую гамму из воды и света.
Вдоволь напившись, путешественники подкрепились вкусными ароматными
плодами и сразу уснули.
Утром следующего дня они двинулись дальше, к центру "райской обители",
- так Кир окрестил этот грандиозный сад.
По пути им попадались наполненные водой фонтаны. В центре каждого из
них обязательно красовалось изображение цветка, фигура животного или
скульптурная группа.
Когда они дошли до входа в колоссальное многоярусное сооружение, то
были поражены размерами гигантского прямоугольного бассейна.
От ближайшей торцевой части прямо в воду амфитеатром спускались
совершенно прозрачные ступени.
По периметру бассейна на одинаковых расстояниях располагалось
двенадцать скульптурных групп, изображавших несколько сплетенных между собой
тел разнообразных животных, рыбоящеров и птиц.
Пока спутники разглядывали диковинные каменные фигуры, Кир обратил
внимание, что тень от установленного в центре бассейна очень высокого, с
тремя шарами на конце шеста, попеременно падает на одну из скульптурных
групп.
У входа в величественное сооружение красовались мощные колонны с
орнаментом, различными символами, значками. Бросались в глаза человеческие
изображения, головы которых были окружены прозрачными шарами, а сами люди
как бы парили в воздухе.
Какое-то необъяснимое любопытство гнало всех троих вперед. Они
буквально бегом преодолевали бесчисленные анфилады украшенных росписями
куполообразных залов, по периметру которых виднелись овальные проходы в
небольшие коридоры.
Кир не преминул заглянуть в один из них и обнаружил там несколько
плотно закрытых дверей с матовыми окошками. Двери были без ручек и плотно
прилегали к стенам. Однако стоило ему несколько мгновений постоять перед
одной, как она раздвинулась, и он очутился в небольшом зале, похожем на
жилище. В нише противоположной стены стояло просторное ложе, покрытое
серебристой переливающейся тканью.
На разукрашенном орнаментом потолке сиял пучок прозрачных нитей,
оканчивающихся гроздьями золотых шаров. Они были настолько легки, что при
малейшем движении воздуха соприкасались между собой, издавая мелодичный
звон.
Кир позвал Серда и Горби полюбоваться удивительным зрелищем.
Друзья обратили внимание, что изнутри стены оказались совершенно
прозрачными. Во всяком случае из комнаты, как на ладони, виднелся сад,
фонтаны, бассейны и даже еле заметный пик снежной вершины.
Поднявшись на верхний этаж, они обнаружили, что жилые помещения
становились обширнее, более высокими.
Несколько залов соединялись между собой в замысловатую цепочку. Причем
почти в каждом имелись небольшие, различной конфигурации бассейны, правда,
без воды.
Они не успели осмотреть и мизерной доли циклопического дворца, когда
заметили, что светило садится за горизонт. Вечерело. Однако чем темнее
становилось снаружи, тем светлее было в комнатах: откуда-то из-под потолка
заструились ровные волны неяркого мягкого света.
Прекратив осмотр, друзья спустились на первый этаж и, наскоро перекусив
фруктами, предусмотрительно захваченными Сердом, удобно разместились для
отдыха в одном из жилых помещений.
Кир неустанно допытывался у Торби о причинах его молчания. Тот долго
крепился, наконец, не выдержав, разрыдался и кое-как, запинаясь, проглатывая
слова, выложил бесхитростную историю.
Глава семнадцатая
Торби по прозвищу "Трус"
"Когда мы услышали шум, то я окончательно понял, что нас подслушали. Я
постарался незаметно исчезнуть, побежал к капитану Бару и все выложил о
намерениях Ирта. Позднее я одумался. Зная характер Ирта, испугался возмездия
за предательство и решил сбежать на маленькой лодке. С остервенением, почти
до темноты греб, пока не понял, что чем дальше отплываю от берега, тем
больше становилось шансов погибнуть в морской пучине.
Такая перспектива меня мало устраивала, и я повернул обратно, подумав,
что как-нибудь выкручусь. Вскоре обнаружил, что совершенно потерял
ориентировку и заблудился. Повернул лодку в левую сторону, затем в правую.
Вконец запутавшись, понял, что меня ожидает скорый конец: теперь наверняка
погибну от голода или жажды. Хотя кое-какая еда в лодке была, однако ее
хватило ненадолго. Затем я начал кричать.
Тщетно! Разумеется, меня никто не услышал, тем более, что берега не
было видно. Кругом, куда ни брось взор, простиралась величавая гладь океана.
Снова попробовал плыть наугад. На этот раз мне повезло и я увидел на
горизонте чуть заметную снеговую шапку высокой горы. Обрадовавшись, поплыл в
том направлении. Плыл долго. Оказывается, море скрадывает расстояния. Берег
был значительно дальше, чем я предполагал.
Вконец измученный морским путешествием, я добрался до кромки прибоя.
Бросил лодку, пешком дошел до берега. Местность была абсолютно
незнакомой. Несколько дней брел по зарослям, пытаясь найти свое селение,
пока не обнаружил кем-то покинутое становище. Похоже, здесь некогда обитали
разумные существа. Убогие круглые хижины от времени и дождей почти
развалились. Вдоволь побродив вокруг, забрался в одно из строений и крепко
заснул. Очнулся в темной пещере, еле освещенной отблесками пламени
небольшого костра.
Руки и ноги были связаны. Вокруг огня сидели полуголые, с длинными
гривами спутанных волос темнокожие женщины. Рядом ползал маленький ребенок.
Он подобрал с пола травинку и с детской непосредственностью пытался ее
засунуть в мой нос. Не выдержав щекотки, я громко чихнул. Все вскочили со
своих мест, выволокли меня на свет, сорвали одежду. Долго ходили вокруг,
приглядывались, щелкали языками, отчаянно жестикулируя, что-то друг другу
доказывали, яростно сверкая белками аспидно-черных глаз.
Среди присутствующих выделялась безобразно толстая свирепая старуха, с
телом, сплошь испещренным многочисленными рисунками. Не проявляя ко мне
особого интереса, она молча сидела на камне возле самого пламени, лишь
искоса на меня поглядывая, - так что по телу пробегали мурашки.
Вдруг, не говоря ни слова, она поднялась, взяла барабан и изо всех сил
застучала по нему.
Под сводами пещеры раздались звуки неистового ритма. Старуха призывно
взмахнула рукой, и вокруг костра в диком танце замелькали, закружились
извивающиеся женские тела.
Неожиданно все смолкло. По знаку старухи мне развязали руки. Стесняясь
своей наготы, я инстинктивно прикрыл руками низ живота, тем более что на
меня уставились десятки любопытных глаз.
Одна из женщин поднесла скорлупу большого, наполненного какой-то
жидкостью ореха. Я залпом осушил содержимое, так как давно хотел пить. Сразу
почувствовал, как внутренности занялись жгучим пламенем. Кровь бешено
застучала в висках. Почувствовал необычайную веселость, необыкновенную
уверенность в своих силах и возможностях. Никогда не знавший женщин, я
изловчился, схватил ближнюю девушку и бросил ее на охапку соломы.
Когда все было кончено, загремел барабан, и подо мной оказалась другая
девушка, затем третья, пока я не выбился из сил.
Едва я пришел в себя, как мне поднесли скорлупу ореха, Жидкость быстро
восстановила мои силы. Одна женщина сменяла другую. Несколько раз я в
изнеможении падал, пока полностью не потерял сознания.
Не знаю, сколько времени я был без чувств, но проснулся утром совсем
разбитый. Страшно болела голова, кости ныли, меня тошнило. С трудом поднялся
и выбрался из пещеры.
Светило стояло высоко: стало быть, середина дня. Неуверенными шагами,
покачиваясь, двинулся вниз к темнеющему неподалеку озеру. Бросился в воду.
Долго плавал и плескался в его прохладной воде. Отсюда хорошо был виден
склон горы с зияющими провалами входов в пещеры.
Вокруг сновали женщины: ни одного мужчины не видно! Не слышно и детей.
Правда, одного ребенка я видел ночью. Но почему только одного?
Выбравшись из воды, я поднялся к знакомой пещере. Нашел свою одежду,
брошенную в углу, с трудом натянул на голое тело. Похоже, что мной никто не
интересовался, но когда я попытался уйти, меня сразу схватили и затащили
обратно. Из груды лежавших на полу плодов выбрал один, надкусил, но есть не
смог. Положил обратно и, устроившись на травяной подстилке, опять заснул.
Ночью растолкали. При свете костра снова увидел вчерашнюю компанию и
злобную старуху. Та снова забила в свой барабан, мне попытались поднести
орех. Я, оттолкнув протянутую руку, хотел убежать. Не тут-то было. Они
схватили меня и силой заставили выпить вчерашний напиток. Сколько у меня
было женщин в ту ночь, я даже не помню.
Так каждый вечер начиналась и всю ночь продолжалась эта нечеловеческая
пытка.
Силы быстро истощались. Я очень похудел и быстро превратился в скелет.
Не было сил даже подняться, не говоря о том, чтобы помыться и привести себя
в порядок. Оброс и одичал.
Я лежал, забившись в угол, со страхом и содроганием ожидая ночи.
Женщины стали хуже относиться ко мне. Если вначале пытались подкормить,
то теперь отбирали последний кусок, и так не лезший в горло.
Тем не менее меня продолжали использовать как производителя.
Естественно, так дальше продолжаться не могло, и я попытался бежать.
Меня быстро поймали. С тех пор за каждым моим шагом следили и о бегстве
нечего было и думать.
Кроме единственной малютки и ее матери, со мной никто не общался. Надо
сказать, что женщины пользовались только жестами, будто немые. Я ни разу не
слышал живого человеческого голоса. Девочка постоянно около меня возилась.
Дабы не забыть родную речь, я попытался научить ребенка говорить. Ее мать
это увидела и отняла у меня малышку. Та так истошно плакала и вопила, что
пришлось уступить, и девочка обычно играла рядом.
Мать малютки хотела жестами что-то мне втолковать. Я, естественно, не
понимал, переспрашивал, пока в отчаянии она не зажала мне рот.
С тех пор я тоже замолчал. Однако стал приглядываться и вскоре научился
почти все понимать по их жестикуляции.
Как правило, по утрам большинство женщин покидало пещеру. Оставалась
лишь старуха, моя охрана, да мать с девочкой.
Однажды, когда стражницы и старуха дремали, мать малютки, продолжавшая
поддерживать со мной дружеские отношения, жестами стала посвящать меня в
тайну их рода.
Только гораздо позже я узнал причину такого откровения...

Когда-то племя Конхиеди - певучих - являлось самым могущественным на
этом континенте. Племя процветало. Мужчины были искусными охотниками,
женщины - веселыми певуньями. Ничто не предвещало беды.
Однажды в сезон дождей вместе с молнией на планету опустился огромный
огненный шар. Тогда еще никто не знал, что он принесет племени, но это было
началом конца.
В горах что-то долго гремело и грохотало. Наши люди не любили гор. Там
трудно охотиться, там живет смерть --ползучая и скользкая. Племя никогда не
нуждалось в пище. На равнине в изобилии водились животные, росло множество
плодовых деревьев.
Вожди племени покидали этот мир глубокими стариками.
У погребального костра последнего вождя Эхта стоял его сын Эхтон. Он
был самым молодым и самым красивым из всех вождей со времен существования
нашего племени. Их изображения есть в пещере предков. Эхтон был прекрасен,
как светило. Его черная кожа блестела. Его большие черные глаза с длинными
ресницами метали молнии. Темяые локоны вьющихся волос легко касались мощных
плеч. Светлый пушок над верхней губой подчеркивал тонкий рисунок рта.
Взметнувшиеся вверх концы горделиво изогнутых бровей изящно завершали его
портрет.
Несмотря на юность, Эхтон в совершенстве владел всеми видами оружия,
умел играть на любых музыкальных инструментах, когда он пел, все вокруг
замирало. Женщины от мала до велика буквально грезили им. Старики уважали за
ум и смекалку. Не было охоты, где ему не сопутствовала бы удача. Всегда и
всюду он был первым.
Самые лучшие красавицы племени с трепетом ждали его вхождения в пору
зрелости.
И вот этот день настал. Три дня и три ночи Эхтон не выходил из пещеры
предков, где по обычаю с него делали рисунок в галерее вождей. Там должен
был начаться всеобщий праздник. Там он должен был выбрать себе жену.
Обряд посвящения в пору зрелости обязывал Эхтона последнюю ночь
провести в пещере наедине с духами предков.
В ту ночь никто не спал. Женщины готовились ритуалу. Умащивали себя
душистыми маслами, украшали головы живыми цветами и птичьими перьями.
Мужчины разделывали туши для пиршества.
Уже под утро Эхтон присел на камень перед собственным изображением и
задумался. Сквозь легкий сон он ощутил, как чьи-то тонкие трепетные ладони