Малышева Анна Витальевна. Никогда не заговаривайте с неизвестными

   — Пусти!
   Он не отпустил, а наоборот — пригнул руку к столу, так что она вынуждена была сесть. Девушку трясло от боли, с ее лица разом сбежали все краски, она задыхалась от ярости и страха.
   — Пусти… — выдавила она.
   Иван отшвырнул ее руку, и Алия по инерции стукнулась плечом о стену. И немедленно заплакала, потирая белые пятна на запястье:
   — Слома-ал…
   — Цела твоя рука, не реви, — хмуро ответил он. — В проститутки не желаешь? Так и я не сутенер. Я тебя на панель не выставлю. Там своих достаточно. Но ты, Алияшка, усвой себе — теперь ты моя. Хочешь уйти — иди. Я тебя отпущу. Пока. А хочешь остаться — я не против. Но тогда уж слушайся. Внакладе не останешься. А кому ты, кроме меня, нужна?
   Алия вытерла злые слезы и отвернулась. Иван продолжал:
   — Не знаю пока, где ты наврала, где правду сказала, но точно — тебе деваться некуда. Иначе чего ты со мной пошла?
   Девушка бросила:
   — Я думала, ты нормальный парень, порядочный! А ты меня избил! Меня никто никогда не бил!
   — Это разве называется — избил? — удивился Иван. — Вот дурочка! Да если б я только начал тебя избивать…
   — Дай уйти, — прошептала девушка. — Клянусь, я никому ничего не скажу.
   И тут же замолчала, увидев, как побелели глаза Ивана. Он процедил:
   — Что ты не расскажешь?
   — Н-ничего…
   — Ты о чем?
   — Что избил, не скажу…
   Она хотела встать и не могла — понимала, что бежать бесполезно Но Иван не двигался с места.
   Он смотрел на нее. Наконец спросил:
   — Что видела?
   Та испуганно помотала головой:
   — Ничего!
   — Где и что ты видела? Здесь? В той комнате?
   У Сереги?
   Она не отвечала. Тогда он снова схватил ее за руку и потащил в комнату. Там швырнул девушку на постель, а сам вывалил на пол содержимое ее сумки. Расшвыривал по углам тряпки, чистое и грязное белье, джинсы, зимние сапоги, яркий полосатый шарф… Девушка рыдала, уткнувшись лицом в грязную подушку, он не обращал на нее внимания. Наконец нашел маленькую черную коробочку. Открыл ее. На лиловом бархате лежал маленький шприц и к нему — игла в упаковке. Несколько старомодный и весьма элегантный набор.
   — Так, — спокойно произнес он. — Сама колешься?
   Алия затихла — даже плакать перестала.
   — Лишний вопрос, да? И не мое дело? Может, у тебя диабет, в конце-концов, и тебе это нужно для инсулина?
   Она не ответила Он продолжил обыск и нашел кое-что поинтересней. Записную книжку. Большую записную книжку. Быстро просмотрел ее и сунул в карман. Алия резко села на кровати и молча следила за ним. Глаза у нее были сухие и тревожные. Следующей находкой был паспорт советского образца в разодранной целлофановой обложке. Иван и его просмотрел. На фотографии была Алия, владелицей паспорта значилась Боссарт Алия Викторовна, семьдесят второго года рождения. Последним местом прописки была Москва, и крупными буквами выведено: «На учебу». Прописка кончилась этим летом. Иван постранично изучил паспорт. Алия была не замужем, детей нет…
   Никаких отметок больше не значилось. Он зачем-то машинально отметил, что родились они в одном месяце — январские. Ему не верилось, что девушка рассказывала правду о себе. Алия все еще не издавала ни звука. Наконец Иван побросал все вещи обратно в сумку, туда же сунул паспорт и шприц. Только записную книжку оставил себе.
   — Ладно, студентка, — сказал он. — А теперь на счет «три» говоришь, что видела, и идешь куда глаза глядят. Ничего тебе не будет. Ну?
   — Ничего не видела, — прошептала она.
   — Серега! — крикнул Иван.
   Его друг появился сразу. Он с интересом посмотрел на девушку и кинул Ивану:
   — Проблемы!
   — Что она могла видеть, пока я спал, Серега? — спросил его Иван.
   — Чего? — Серега тупо смотрел на девушку, пытаясь что-то сообразить. Потом вдруг тяжело вздохнул, обращаясь к Ивану:
   — Говорил — никого сюда не приводи. Мало ли чего она видела!
   Может, ствол видела, может, пошарила в твоих шмотках. Адрес запомнила! Хата съемная, хоть сейчас отсюда уйдем… — Он начинал паниковать. — А тачку видела? Опишет! Номер запомнит!
   И что теперь с ней делать? Руки об нее марать?
   — Я ничего не видела! — быстро и умоляюще заговорила девушка, вставая на колени. Диван под ней заскрипел. — Мне негде было переночевать, и я пошла с ним…
   Она указала на Ивана и быстро продолжала:. — .
   — Я не знаю, кто вы такие, ребята, чем занимаетесь, ничего не видела, никому ничего про вас не скажу! Отпустите меня! Ну, пожалуйста! Ей"" богу, никому не скажу… Дура я, что ли?!
   — А… — протянул Серега. — Плохо дело. Ты ее сюда привел? Ты и разбирайся.
   Алия стояла на коленях, молитвенно сложив руки на груди, и быстро переводила взгляд с одного парня на другого.
   — Только не убивайте, мальчики! — вырвалось у нее. — Зачем это вам?!
   — Ну, загнула, — наконец подал голос Иван. — Кто тебя убивает?
   — Ради бога! — воскликнула она. — Я все для вас сделаю! Хотите вдвоем?! А?! Давайте вдвоем, здорово будет, ну, я все сделаю, мальчики, чего, чего он так на меня смотрит, Ваня?!
   А Серега и в самом деле смотрел на нее нехорошо. Иван успокаивающе хлопнул его по плечу:
   — Не заводись. Девочка, правда, ничего не видела. Что я на нее наехал, в самом-то деле?
   — Я знаю, что она видела, — вдруг вырвалось у Сереги. — Она клиента видела! Еще мне показалось — кто-то в коридоре лазает… Опять подумал, кошак. А нашего кошака второй день дома нет! Это она была! Подслушивала, сука! Может, и подглядывала тоже! А ты чего спал, придурок?
   Серега сплюнул и закончил:
   — Поторопился ты расслабиться. Работа дураков любит! Вот сам с ней и возись!
   И вышел, плотно прикрыв дверь. Он не желал ввязываться. Ивану тоже стало не по себе. Он смотрел на девушку и не знал, как к ней подступиться.
   До Алии, видимо, дошло, что она молчит себе во вред. Пока она молчит, Иван думает, а ничего хорошего он думать не может…
   — Вань, слушай, — спокойно и серьезно сказала она. — Я тебе все расскажу. Когда ты уснул, я пошла в туалет. Потом воды захотелось, на кухню завернула. А потом слышу — вроде бы твой друг меня окликнул. Откуда я знала, что он не один? Я решила, что он меня позвал. Пошла к нему, заглянула в дверь… Дверь была приоткрыта. А в комнате он был не один. С ним еще кто-то, но я не видела кто. Дверь была только чуточку приоткрыта, я видела только Сергея и край стола. А на столе увидела автомат. И все! Я сразу ушла! Пришла к тебе, легла и больше не вставала… Ну и что, подумаешь, автомат?! Мало ли у людей оружия?! Что я — оружия не видела?! У моего отца тоже ружье есть незарегистрированное, и что теперь? Вань, ну ты же понимаешь, что я никому про это не расскажу, разве я похожа на стукачку?!
   — Ты похожа на циркачку, — оборвал ее речь Иван. — По тонкой проволочке ходишь.
   Девушка заговорила быстро и горячо:
   — Вань, ну ты что?! Ты же нормальный парень, добрый, я вижу! Что я могу тебе сделать?! Это смешно…
   Видно было, что она пытается разреветься для пущей убедительности, но от страха и волнения у нее уже ничего не получается. Иван вздохнул. Ему было противно видеть, как она унижается, как боится и каким дураком его считает.
   — Я тебе ничего не сделаю, — сказал он. — А вот Серега может.
   — А ты его поставь на место!
   — Думаешь, могу?
   — Он тебя уважает!
   — Да не слишком, — вздохнул парень. — Ты сама понимаешь, что поперек горла ему встала?
   — Понимаю… Вань, дай уйти! Я уйду, и ты меня больше не увидишь!
   Он молчал. Тогда Алия потихоньку слезла с дивана и натянула джинсы. Потом свитер. Взялась за куртку. Она одевалась медленно, глаз не поднимала. Одевшись, подхватила свою сумку и шепнула:
   — Выпусти.
   — Пошли.
   Сергей поймал парочку уже у входной двери.
   Он ничего не спросил. Только ощупал девушку взглядом, от которого она сжалась, стала еще меньше ростом. Иван отпер дверь и вытолкнул Алию на площадку. Бросил приятелю:
   — Скоро вернусь.
   Он вошел за девушкой в лифт, нажал кнопку первого этажа. Во дворе она тихонько попросила:
   — Отдай мне книжку. Пожалуйста.
   — Нет, — ответил он. — Книжка будет пока у меня.
   — Да зачем она тебе?
   — Ты за ней вернешься.
   — Почему ты так думаешь? — Алия нервничала теперь еще больше, чем наверху, в квартире, во время допроса.
   — Она тебе нужна. Там телефоны, адреса, имена. Я тоже ее прочитаю и побольше узнаю о тебе. — Иван явно издевался. — А ты все равно придешь.
   Только смотри, долго не раздумывай. Я тебе предложил хороший вариант.
   — Как же я приду? Твой приятель меня сразу прикончит… — Она замолчала, пережидая, пока мимо них пройдет старуха с пуделем на поводке.
   Старуха явно постаралась рассмотреть их лица, но ей мешала темнота. Фонарей не было, и тесный двор-колодец освещался только светом из окон, да от грязного ноябрьского снега исходило серое свечение.
   — Отвезу, куда скажешь, — предложил Иван, когда они снова остались во дворе одни. Было так тихо, что отчетливо различался даже легкий стук собачьих лап по спекшемуся снегу. Огромная бродячая собака добежала до помойки и с шумом нырнула в ящик. Алия шепнула:
   — Не стоит. Я сама доберусь…
   — Боишься меня?
   — Тебя — нет.
   Он пытался рассмотреть ее лицо, но видел мутное круглое пятно в рамке длинных черных волос.
   «Я буду последним дураком, если отпущу ее сейчас, — подумал парень. — Так нельзя. Надо проводить, посмотреть, куда она приехала».
   — Далеко тебе? — спросил он.
   И та вдруг сдалась. Послушно ответила:
   — На «Автозаводскую».
   — У тебя там кто?
   — А, никто… Бывшая сокурсница. Во всяком случае, не прогонит, если я заявлюсь. А завтра что-то придумаю.
   — Телефон у нее есть?
   — Да. Он, между прочим, в записной книжке.
   Так ты мне ее отдашь?
   — Когда познакомишь с подружкой. Посмотрю, как тебя приняли, и отдам. Идет?
   — Какой ты, Ваня, недоверчивый! Ну ладно!
   Идет. Поехали.
   Он отвернулся, чтобы открыть машину, наклонился к дверце… И в тот же миг задохнулся от страшного удара по почкам. Тут же, без перерыва, последовал второй удар, от которого было еще труднее опомниться. Иван со свистом втянул ледяной воздух, но третий удар — по голове — повалил его наземь. Вспыхнула боль в затылке, он впился пальцами в снег, натужно кашляя, извиваясь, все еще пытаясь подняться… И пока нащупывал коленом точку опоры, стонал, гасил белую тьму в глазах, машина рванула с места и пропала в темной арке, ведущей на улицу.

Глава 2

   Когда он наконец смог подняться, было уже поздно. Пропала машина, а в ней исчезла Алия. Так глупо он никогда не выглядел. «Здорово она меня приложила!» — подумал парень, прислушиваясь к своим ощущениям. Ощущения были, прямо сказать, пакостные. Стоял с трудом, голова гудела, спина разламывалась. Вместе с девицей исчезла и ее сумка.
   Иван поплелся к подъезду. В лифте передохнул, привалившись к стенке. Выйдя на третьем этаже, пару раз позвонил в свою дверь. Сергей открыл.
   — Ты чего, Вань?! — испугался он, увидев друга в таком виде — в грязи, в снегу, глаза дикие.
   — Запри дверь, — пробормотал Иван, переступая порог. Он нашел силы дотащиться до дивана в своей комнате и осторожно сел. Сергей уже был рядом, заглядывал ему в лицо:
   — Что случилось?!
   — Эта дрянь… Девка… Угнала мою тачку…
   — Что?!
   — То! — Иван прилег, и голова переполнилась мерзкой мутью. — У меня, кажется, сотрясение мозга. Дай полотенце мокрое…
   Но и мокрое полотенце не помогло. Его сильно тошнило. Он предпочитал не открывать глаз. И странно, к злобе примешивалось какое-то странное чувство. Почти восхищение, как ни смешно.
   Девчонка его обошла. Так просто! И поступила правильно. Он бы сам на ее месте… Сергей молчал. Он соображал.
   — Она тебе по голове дала, что ли? — спросил он наконец.
   — Ну.
   — А чем?
   — Откуда я знаю? У нее вроде ничего не было.
   Она пару раз дала по почкам, потом вырубила меня. Уложила за минуту. И умотала на моей машине.
   — Вот же поганка! — поразился Сергей. — Ну, только никому об этом не рассказывай — смеяться будут. Как она тебя?! В ней же росту — метр пятьдесят, не больше. И на дзюдоистку не тянет.
   — Дзюдо ни при чем. Она меня просто избила!
   Представляешь?! — ответил Иван. И его вдруг разобрал смех. Он хмыкал, пытаясь не шевелить головой — наплывала муть. Сергей сочувственно заметил:
   — Пройдет, не переживай. Тачку жалко — она ее бросит где-нибудь.
   — Надеюсь.
   — Зато в ментовку не поедет. Гарантия.
   — Откуда гарантия? Что ты болтаешь? — рассердился Иван. — Отсюда все равно надо сваливать.
   — Подождем хотя бы дня два.
   — За два дня многое может случиться.
   Сергей не ответил. Он присел на диван и задумался. Потом спросил:
   — А работать ты сможешь?
   — Посмотрим завтра.
   — Завтра будет поздно. Надо сделать одного мужика. Ранним утречком лучше всего. Я уже взял деньги.
   — Кто такой? — спросил Иван.
   — Коммерсант. Фотка, адрес, номер тачки — погляди!
   Иван взял сперва фотографию, равнодушно на нее посмотрел, потом прочитал адрес, — Как же без машины? — спросил он.
   — Машина не проблема. Может, и было лучше другую взять, чтобы не примелькаться. Найдем.
   Сделай его, и передохнем. Прямо после дела катанем в Эмираты. Позагораем, на верблюдов посмотрим, шашлык покушаем в пустыне. Ну, как?
   — Хорошо. — Иван закрыл глаза. — Шашлык из сайгачатины.
   — Из чего?
   — Задумался. А сюда уже не вернемся?
   — Не стоит. Сниму другую хату. — Сергей вдруг рассмеялся. — Слышишь, нас, наверное, соседи везде за гомиков принимают. Два мужика живут вместе, и никого им не надо!
   — Станешь гомиком после этой Алии, — пробормотал Иван. — Начнешь от девчонок шарахаться… Ну, уела она меня. Найти бы ее!
   — Забудь об этой поганке! — посоветовал Сергей. — Она рано или поздно на нас нарвется!
   Иван лежал неподвижно, и было неясно — слушает друга или уже спит. Вдруг он провел правой рукой по карману брюк. Еще раз, еще. Потом проверил левый карман.
   — Ты что ищешь, Вань? — встревожился Сергей.
   — Погоди! — Иван, не поднимаясь, прощупал карманы куртки и вздохнул:
   — Ну, так я и знал.
   Нету. Унесла.
   — Что унесла? Она тебя еще и обокрала?!
   — Книжку унесла. Я у нее записную книжку забрал, а она ее у меня вытащила, пока я на снегу корчился! Так она что — из-за книжки меня долбанула?!
   — На черта тебе была ее книжка?
   — Сам не знаю. Подразнить хотел. Узнать, кто у нее есть из друзей… А ей, видно, этого не хотелось. При тебе-то она побоялась напасть, выждала, когда мы наедине останемся. Да, не так она проста, как я думал!
   * * *
   Ранним утром следующего дня частный предприниматель Хлопушин П.В., 1956 года рождения, москвич, был расстрелян из двух автоматов израильского производства в тот момент, когда снимал замок со своего гаража. Несмотря на то что вокруг было довольно оживленное движение, убийцы беспрепятственно скрылись.
   * * *
   …В Дубаях Иван окончательно пришел в себя.
   Голова не кружилась, и тошнота начисто прошла.
   Да и мало ли было в его биографии таких ударов!
   Алию он не забыл. Беспокоился, рвался обратно в Москву, пока Сергей не разозлился:
   — Мы отдыхаем или нет?
   — Отдыхаем, — отмахнулся Иван. — Только отдыхай не отдыхай, а машину я хочу найти.
   — Приедем — поищем.
   — Может, уже нашлась. Я позвоню матери.
   Он позвонил ей с улицы, из автомата. Говорил минут десять и вернулся в тайский ресторанчик, где они с Сергеем обедали, с посеревшим лицом.
   — Как дома? — приветствовал его Сергей, с трудом отрываясь от даров моря.
   — Плохо. — Иван огляделся, но вокруг их столика русских туристов не наблюдалось. И все равно он понизил голос:
   — Машина нашлась.
   — Поздравить можно?
   — Не стоит. Машина была возле метро «Автозаводская». Стекло разбито, магнитолу утащили, все поснимали, вплоть до ковриков. Ну, вообще все.
   — Думаешь — она?
   — Зачем ей коврики и «дворники»? Скорее, уличная шпана потрудилась. А она просто бросила там тачку и ушла.
   — Ну, и фиг с ним, со стеклом, — утешал его Сергей. — Новое поставишь. Магнитолу жалко, но уж как-нибудь на новую разоришься. Долларов за шестьдесят купишь спокойно. Хотя бы и здесь!
   Главное — машина цела.
   — Лучше бы она сгорела, — убито ответил Иван. — С плеч долой!
   — Что ты болтаешь?
   — К матери милиция приходила. Участковый и с ним еще какой-то тип. Спрашивали, где я, как меня найти. Мать, ясно, не знала. Я же ей не сообщаю, где живу. Это ментам не понравилось. Велели сразу, как я появлюсь, сообщить. Взяли координаты всей родни.
   — А что они заявились? — Сергей тоже огляделся по сторонам. — Против нас ничего нет.
   — Есть. Машина.
   — Твоя, что ли?
   — Да. Менты ее и нашли. Держись за стол, не падай! История простая. Предположительно из моей машины стреляли в одного типа. Мужик этот на телевидении работал, мать мне сказала где, но я уже не слушал. Понял? Заказное убийство — явное! И его сделали из моей «девяточки».
   Помолчав, он добавил:
   — Я должен найти Алию. Мы летим домой. Я завтра же. Ты — через день. И там мы не встречаемся. Ты меня понял?
   Сергей поник:
   — Я говорил, что эта поганка устроит веселую жизнь… Пока дело не кончится, работать мы не будем. А дальше что? За тобой теперь будут присматривать…
   — Там видно будет.
   * * *
   …А на другое утро Иван, впервые за последний год, явился домой. Ключей у него давно уже не было. Он нажал кнопку звонка и не отпускал ее, пока мать не открыла.
   — Ванюша, ты?! — Она почему-то испугалась, увидев его.
   — Привет, мам. — Он суеверно переступил порог с правой ноги и чмокнул мать в жирную от ночного крема щеку. — Ой! Чем это ты мажешься?
   — Заходи, заходи… — Мать суетливо запирала дверь, прикладывала ладонь к губам, пугливо разглядывала сына. — Ты все-таки приехал… Есть будешь?
   — Буду. — т Иван чувствовал себя неловко в тесной прихожей. Ему почему-то казалось, что квартира стала меньше, чем была. Мебель какая-то неузнаваемая, и неприветливо смотрит большое зеркало на стене… И мать другая. Морщинистая, сутулая… Старая.
   — Яичницу? — спрашивала та, все еще не сводя с него испуганных глаз.
   — С помидорами, мам?
   — Сделаю. С помидорами, со свеженькими…
   Как ты любил…
   Глаза у нее налились влагой, а он сердито поправил:
   — И до сих пор люблю. Не говори про меня, как про покойника.
   — Это я так, прости… Давно тебя здесь не было.
   Я уже забыла, когда…
   — Вот пришел же!
   Мать гремела посудой, открывала воду, хлопала дверцей холодильника. Суетилась без толку, нервничала, все у нее валилось из рук. Она делала завтрак, а он, стоя у окна в тесной кухне, рассматривал двор, откинув занавеску. Знакомый двор, большой. Раньше напротив не было ничего, кроме пустыря. На этом пустыре они пацанами жгли костры, гоняли мяч, курили, присев на корточки и озираясь, не идет ли кто из взрослых…
   Хорошо тогда было, свободно. А теперь там стоят два новых высотных дома. Прежние дружки — где теперь они? Домовой, Ваньтяй, Косой? Теперь им всем за тридцать, здоровые мужики, женатые, наверное… И тополя во дворе подросли. А за углом его школа — желтая, облезшая. Вон виднеется ограда.
   — Садись, кушай! — позвала его мать. — Только руки вымой.
   Он усмехнулся:
   — Ну, я же не маленький. Да, мам, я тебе привез кое-что, может, надо?
   Он сбегал в коридор, расстегнул дорожную сумку, с трудом достал оттуда пухлый черный пакет.
   Резко запахло свежевыделанной овчиной.
   — Дубленка, — пояснил он. — Ма, иди сюда. Погляди, примерь.
   Но мать не обрадовалась, не стала благодарить.
   Она стояла на пороге кухни, бессильно опустив руки, глядя сквозь сына.
   — Мам, ну ты что? — обиделся он. — В конце концов, могу я тебе что-то подарить?
   — Ты мне часто что-нибудь дарил, — как-то безрадостно ответила она. — Никогда меня не забывал. Деньги приносил. Подарки привозил. Ванечка…
   — Ну что?!
   — Я всегда хотела спросить… Можно?
   — Ну?! — Он раздраженно выпрямился, дубленка очень мешала.
   — Ты… Кто?
   — Тьфу ты! — разозлился он. — Человек я, мам! Твой сын! Чэго тебе еще надо?! А?! Другая бы мать радовалась, ну, я не знаю — хоть бы спасибо сказала!
   — Да я благодарна тебе, Ванюш, но…
   — Чего — но?! Ну, чего ты все усложняешь?!
   Работаю я, понятно?! Ра-бо-таю!
   Раньше у них тоже бывали такие объяснения.
   Мать никак не могла понять, откуда у ее сына деньги, чтобы менять машины, снимать квартиры, дарить ей подарки… Она пыталась задавать вопросы, но Иван всегда уходил от прямых ответов. Стоило ему повысить голос — и она сникала, отступала, и сцены кончались сами собой. Но теперь она не собиралась сдаваться:
   — А кем ты работаешь? Кто ты по профессии?
   — Мам! — поразился Иван. — Мне вот-вот тридцать стукнет! Работаю, зарабатываю! Тебе не все равно?
   — Как мне может быть все равно?! — Мать задохнулась от волнения. — Когда ты ушел из школы после восьмого класса, мне не было все равно!
   Когда ты попал в ту компанию, я тебя оттуда вытаскивала! Я тебя искала вечером на каких-то пустырях! Я в милицию бегала! Я…
   Иван фальшиво поклонился ей в ноги:
   — Спасибо! Спасибо, мам! За милицию спасибо! Вот спасибо, так спасибо!
   Но она не слушала:
   — Потом… Когда ты не желал работать… Появились какие-то ужасные девицы. Не могу забыть ту, белую, из овощного магазина… Испитая! Матерщинница жуткая! Лицо дегенератки! А тебе почему-то нравились именно такие! Нормальные девочки тебя не интересовали!
   — Ма, это смешно! Я уже и не помню, о ком ты говоришь? Белая из овощного?
   — От тебя пахло спиртным! — Та уже плакала. — Я хотела умереть, понимаешь? Умереть хотела! Я даже поехала к твоему отцу! Просила, чтобы он приехал, поговорил! Хоть как-то повлиял!
   Вспомнил, что у него есть сын! А он отказался — ему, видите ли, некогда!
   Иван в сердцах бросил на пол дубленку;
   — Ты к нему ходила?! Нет, правда?! Ты что, мам?! Зачем?!
   — А ты не знал… А что ты вообще обо мне знал?!
   Что ты хотел знать?! — Мать вдруг стала сползать на пол вдоль косяка, закрыв лицо мокрыми от слез руками. Она уже не говорила, только тихонько подвывала. Иван подхватил ее, поднял. Такая легонькая! Отвел в комнату, уложил на постель. Но та сразу села и яростно продолжала:
   — Когда он нас бросил, мне предлагали снова выйти замуж! И не один раз предлагали! Разве ты это знал?!
   Иван мрачно посмотрел на нее.
   — Но я тебе даже не говорила! Я ведь даже не посоветовалась с тобой, как мне быть — принять предложение или нет? Я не хотела давать тебе отчима! Я не хотела, чтобы тебя кто-то сломал… Ты был такой трудный мальчик, такой сложный… На всех огрызался, как волчонок… Все держал в себе!
   Я решила — нет! Будем жить вдвоем, ты да я… Наверное, ошиблась… — Она вытерла глаза. — Уж не говоря о том, как мне трудно было одной… Нет, тебе тоже нужен был мужчина, чтобы ты хоть кого-то уважал! Потому что на меня ты всегда плевал! Да!
   — Мам!
   — Сколько я унижалась! Сколько мучилась!
   Все было напрасно! Все! Ты не пошел работать!
   Я записала тебя на работу к подруге… Пусть это была фиктивная работа, но тебе там сделали трудовую книжку! Я взяла эту книжку и отвела тебя в вечернюю школу! Без книжки не брали! Я думала — мой сын умный мальчик, если не хочет пока работать — пусть тогда учится! Я мечтала, что ты все поймешь, постараешься ради меня… Дура старая…
   Иван сидел на краю постели, сжав щеки кулаками и смотрел себе под ноги. Сердце билось тяжело и яростно. Он старался не слушать;
   — И вот теперь приходила милиция… — проговорила мать. — Что-то они говорили… Про твою машину. Спрашивали, где ты. Я не знала.
   — Мам, про этого, с телевидения, правда? — прервал ее Иван.
   — Да. Мне этого сразу не сказали. Я сама узнала, у нашего участкового. Мы же с ним знакомы… Еще с тех пор, как ты с той компанией водился. Помнишь Дмитрия Александровича?
   Иван фыркнул:
   — Все тот же?
   — Все тот же. Он уже на пенсию скоро уйдет.
   Сперва ничего мне не хотел говорить, потом рассказал. И тут ты звонишь из Эмиратов. Ванечка, но это же не ты сделал?
   — Не я, мам.
   Мать обняла его за плечи:
   — Я знала, что не ты. Я и Дмитрию Александровичу так сказала.
   — А он?
   — Ничего не ответил… Просил только, чтобы я тебя нашла и к нему направила. Пойдешь к нему? Он хороший человек, разберется обязательно!
   — Я пойду.
   — Вот и правильно! — обрадовалась мать. — Если не ты — чего бояться?
   — Все равно неприятно.
   — Конечно, но что делать? Ванечка, а как же это с машиной вышло? Скажешь?
   Иван махнул рукой:
   — Да нечего говорить! У меня угнали машину.
   Как раз перед тем, как в Эмираты ехать. Кто-то воспользовался ею для убийства. Но это был не я!
   — И тем ,более нечего милиции бояться! — Мать совсем просветлела лицом. — Если ты был в Эмиратах — как ты мог такое сделать?
   — Действительно, — кивнул Иван. — Так что не переживай, мам.
   — Ванюш, все-таки покушаешь? — Мать гладила его по плечу. — Голодный ведь.
   — А ты дубленку примеришь?
   Мать легко, как молодая, спрыгнула с постели и побежала в коридор. Принесла в комнату пакет, развернула его:
   — Ой, какая прелесть! И цвет симпатичный!
   — Да ты померь, может, плохо, — несколько самодовольно отмахнулся сын.
   Мать надела обновку, застегнула пуговицы, покрутилась посреди комнаты:
   — Замечательно!
   — Ну вот, и носи на здоровье, — кивнул он. — Будет тебе тепло.
   Она подошла, прижалась лбом к его макушке, прошептала: