Страница:
– Не трогай, она самостоятельная.
Дети выбежали из кухни, и в комнате раздались громкие крики, упало и покатилось что-то тяжелое…
– Не знаю, что делать. Ждать. Обычная арабская тягомотина. Сказали, раз пока денег нет, то что-то придет в этот четверг А получу я их только в пятницу. Это будет уже седьмое число! А мне надо отдать деньги до пятого…
– Я бы тебе одолжила эти полторы тысячи… – задумалась Инна.
– Нет, что ты… – испугалась Лена. – Я не хочу брать деньги у тебя.
– Дай подумать… Нет, не могу. Понимаешь, я ведь плачу за квартиру вперед, и на днях отдала хозяйке за три месяца… А работаю я еще не так давно, не успела накопить… И столько денег на себя уходит… Нет, это глупо! Ведь я могла бы… Нет, черт! Я Сереге дала пятьсот баксов, ему надо было заплатить за аренду зала для тренировок…
– Перестань, все равно я не взяла бы у тебя, – перебила ее Лена.
– Вот гадость-то… – Та не слушала, растерянно поднимала брови, что-то соображая. – Нет, кошмар, получать столько, и не иметь свободных денег!
– Инка, хватит!
– Да мне обидно. Еще подумаешь, что зажала! Или что врала насчет своих заработков. Погоди, я посмотрю, сколько у меня есть…
Инна вышла в коридор, открыла шкаф и вытащила оттуда целую груду сумочек. Бросила их на пол, опустилась на корточки и вытряхнула деньги.
– Хватит искать, я и без того вижу, что денег у тебя не густо.
– А? Почему? – Инна подняла раскрасневшееся лицо. – Вот, долларов двести и еще рубли…
– Положи обратно Стоит посмотреть на твои шикарные сумочки, чтобы понять, куда ты вложила деньги.
– А на фига мне столько? – бормотала Инна. – Знала ведь, придет момент – пожалею, что купила… Но не смогла удержаться.
– Ничего я не возьму у тебя Мне надоело жить в долг Не хватало еще занимать у одного человека, чтобы расплатиться с другим. Последнее дело.
– Да ты ведь все равно получишь деньги в пятницу. – Инна поднялась с пола и запихала сумочки обратно в шкаф, оставив только одну – крохотную, словно игрушечную, из лаковой белой кожи. – Тогда и отдала бы. Нет, ничего у меня не получится. У Сереги тоже денег нет.
– Это твой парень? – догадалась Лена.
– Да. Вот фотография, посмотри.
Инна раскрыла сумочку и достала оттуда глянцевое фото, сделанное на очень плотной бумаге. Девушки сблизили головы и стали разглядывать прилизанного блондина с обнаженным торсом, который был запечатлен в момент прыжка на фоне каких-то геометрических декораций. Лицо было почти отвернуто от зрителей.
– Он, конечно, не в Большом театре танцует.. – Инна сунула фотографию обратно в сумочку. – Так, балетная труппа на кооперативных началах Танцуют в клубах, на разных праздниках и прочее. Иногда ездят за границу, но там русским балетом давно обожрались. Как он тебе?
– Хорошая фигура.
– Ноги у него короткие, – деланно вздохнула Инна. – Отвратительный характер, растянутые связки, больной мениск в левом колене, маленькие глаза и ни гроша в кармане.
– Почему же ты за него держишься?!
– Это он за меня держится, – пояснила Инна. – Понимаешь, когда девушка моей профессии начинает знакомиться с мужиком, неизбежно следует вопрос: «А чем ты занимаешься?» Врать – глупо, зачем тогда вообще завязывать отношения… Сказать правду – просто начинают презирать. А этот хотя бы не ханжа. Он просто дурак. Знаешь, мужчины вообще ужасные консерваторы!
Зазвонил телефон. Инна сняла трубку и сделала знак Лене – останься.
– Это ты? – заговорила она каким-то новым голосом, которого Лена раньше у нее не слышала. Голос был резкий, тон начальственный, холодный. – Где пятьсот долларов? Они мне самой нужны. Не можешь? А мне какое дело Ты мужик или нет? Найди, займи… Ко мне подруга приехала.
Лена прошептала.
– Не хочу, не нужны мне деньги.. Ты что, из-за меня с ним ссоришься?!
– Короче. – Инна даже бровью не повела – Я сегодня еду в клуб к десяти часам Сейчас четыре. Чтобы ты в шесть был тут, с деньгами Не можешь? Да шел бы ты…
Трубка с грохотом опустилась на место.
– Самое смешное, – спокойно сказала Инна, – самое интересное, что он нисколько не обиделся. У человека нет гордости.
– Но как ты с ним говорила.. Ужасно!
– Что, арабский муж приучил к покорности? – усмехнулась Инна. – Серега – просто животное. Альфонс. Вечно в поисках монеты. Тратит исключительно на себя, мне никогда ничего не дарил. Знаешь, как я развлекаюсь? Вожу его в кабаки за свой счет. Это приятно. В одном месте мне платят за то, что я раздеваюсь и выворачиваюсь наизнанку. К этому привыкнуть нельзя. В другом я плачу, чтобы хоть на час понять, что я тоже человек.
– Если этот твой друг таков… Инна вздохнула:
– Сергей, наверное, самое темное пятно в этой моей жизни… Зачем он мне нужен – не знаю, но почему-то не могу его прогнать. Приятно думать, что кто-то может быть хуже, чем ты сама, верно?
– Я не хочу с ним знакомиться.
На душе у Лены было очень тяжело. Она видела теперь, что подруга сильно изменилась, и не к лучшему, но не могла упрекнуть ее. А Инна, уже забыв о своих откровениях, оживленно заговорила.
– Надо срочно тобой заняться. Ты хоть ванну приняла?
– Не успела.
– Так иди скорей. Мне сейчас надо будет погулять с девчонкой, я и твоего парня возьму.
Лена пробормотала, что она и сама могла бы пойти с детьми, но Инна отрезала, что ей надо прогуляться. Гостья чувствовала себя крайне неудобно. Получалось, что она не только не помогала хозяйке, а еще прибавляла ей новых хлопот…
Инна взяла с холодильника щетку и стала расчесывать волосы. Доведя их до блеска, она переоделась в черные брючки и белую кофточку – нарочито-скромную, но очень дорогую на вид, обула туфли и принялась одевать дочь. Лена быстро привела в порядок Сашку. Он совсем уже освоился на новом месте, хватал Инну за волосы, обнимал Оксану, которая успела влюбиться совершенно – не сводила с него глаз и старалась держаться поближе…
– Все, команда, – громко заявила Инна. – Аида гулять!
Лена осталась одна. Первые пять минут она простояла у окна на кухне, ожидая, когда из подъезда выйдут дети с Инной. Вот они – выбежали, взявшись за руки, девочка споткнулась, Сашка успел ее поддержать. Он никогда не падал, этот смуглый живой мальчишка, был цепким, как обезьянка, смышленым, хитрым… Инна вышла следом, остановилась под деревом, достала сигарету, закурила и стала смотреть на детей. Те возились в песке, вот девочка опустилась на попку, платьице задралось, но Инна не сделала ни одного движения, чтобы поднять дочь. Стояла, чуть расставив ноги для упора, и слегка покачивалась взад-вперед. К ней подошла какая-то женщина, они заговорили… Лена отправилась в ванную.
Что-то тревожило ее в пустой тихой квартире, одиночество казалось необыкновенным. И в самом деле, за последний год ей редко удавалось побыть одной – рядом были то мать, то бабушка, то Сашка, а то и все вместе толклись в крохотной двухкомнатной квартирке… Лена успела забыть, как хорошо бывает остаться одной, ни с кем не разговаривать, никого не видеть… Она набрала воды в ванну, закрыла глаза и окунулась с головой. На полочке стояли банка с морской солью и флаконы с пеной, но Лена ими не воспользовалась. «Инна играет со мной, как с куклой, – вяло думала она, поплескивая в воде руками, поднимая мелкие волны. – Она всегда была такая, властная, уверенная в себе… Но сейчас еще больше командует. „Иди мойся, иди туда, иди сюда…“ Ах, Боже мой, если бы я зарабатывала, как она, я бы тоже могла кем-то командовать… Но обижаться не стоит. Она ведь не со зла, а скорее по наивности… Но как мне не нравится ее разговор с Сергеем! Почему? Наверное, чувствую себя немножко на его месте. Ведь у меня тоже нет ни копейки, а гордость есть. А что я буду делать, когда Инна всерьез попытается мной помыкать? Куда я денусь с ребенком? Хорошо, что это ненадолго…»
Когда дети вернулись, Лена уже успела высушить волосы и переодеться в майку и шорты.
– Мама! Мама! – орал Сашка, весь перепачканный землей. – Тетя Инна сказала, что мы теперь будем жить в Москве!
Лена, которая в этот миг пыталась снять с него штанишки, подняла голову и вопросительно посмотрела на подругу. Та, посмеиваясь, переодевала девочку.
– Будем, но всего неделю, – строго ответила сыну Лена. – Слушайся тетю Инну.
– Она лучше тебя, – вдруг заявил тот, разглядывая штанишки. – Ничего не запрещает.
Инна захохотала.
– Пусть ребенок побалуется хоть раз. Твоя мама его совсем замучила воспитанием. Спрашивал, можно ли ему лепить пирожки из грязи. Я разрешила. А почему нет? Дети есть дети, пусть возятся… Избыток воспитания – тоже плохо.
Дети уселись на ковер, где были разбросаны игрушки. Оксана застенчиво подавала Сашке кукол, одну за другой, а тот швырял их и кричал: «Полетела! Полетела!» Когда «полетела» красавица Барби, Оксана вдруг сердито ударила мальчика по руке и заплакала: «Это мама!» Впрочем, они тут же помирились, Барби уложили спать. Инна шепотом заметила подруге:
– Видишь? Зачем вмешиваться? Они прекрасно управляются сами… Ну подерутся, поплачут, перемажутся… Подумаешь! Да и времени нет возиться с девочкой… А разве она выглядит заброшенной?
Лене пришлось согласиться. Сама она действительно возилась с Сашкой до тех пор, пока руки не опускались, каждый день стирала, гладила его одежду, читала ему нотации, следила за его питанием… Эти методы воспитания ее собственная мать когда-то применяла к ней самой, и Лена как-то органично переняла их, когда у нее появился ребенок. Девушки вместе прибрались в комнате. Мебель здесь стояла хозяйская, не слишком дорогая и модная, но зато все аксессуары принадлежали Инне – они-то и создавали уют. Атласные занавески, пушистые покрывала на постелях, яркий ковер, на котором играли дети, какой-то невероятный музыкальный центр – белый, микроскопический, с круглыми колонками величиной с будильник. («А какая выходная мощность!» – похвасталась Инна, протирая его от пыли.) Инна стала доставать из шкафа наряды и раскидывать на постели.
– Вот это возьми, – говорила она. – И этот костюмчик тоже. И свитер, я его всего раза два надевала, он мне не идет.
– Я не могу.
– Опять обиделась? – Инна все откладывала и откладывала в сторону вещи, которые собиралась подарить. – Помнишь, как мы в общаге вели аэробику? Ты же не обиделась, когда я подарила тебе кроссовки и ветровку для пробежек…
– Это совсем другое Тогда я сама могла делать тебе подарки.
– Кто знает, что нас ждет? Может быть, я скоро окажусь на улице и приеду к тебе в Питер. А ты будешь ходить в норковой шубе и подаришь мне автомобиль на бедность.
– Шутишь… – Лена невесело улыбнулась. Это не она протянула руку и подняла с постели кокетливый бежевый пиджачок – это сделали ее двадцать три года. Она примерила прямо на майку, застегнула, почувствовала, как спину легко обхватила ткань. Юбка тоже пришлась впору. Инна вертелась вокруг подруги, одергивала обновку, разглаживала складки, потом выбежала в прихожую и вернулась с упаковкой колготок и парой коричневых туфель на каблуках.
– Это уж слишком – Лена чувствовала, как пылает ее лицо. – Нет, тогда я ничего не возьму.
– Я тебе не возьму.. – Инна уже совсем ее не слушала. – Примерь. У тебя же размер, как у меня, – тридцать восьмой?
– Сорок пятый. Не возьму.
– Они новые! – в отчаянии уговаривала Инна. – Честно! Гляди – еще чек на подошве приклеен!
– Тем более не возьму.
Но как-то так вышло, что она надела колготки, обулась и сразу стала выше на восемь сантиметров.
– Мама! – крикнул Сашка. – Это ты?
На девочку она впечатления не произвела – та, вероятно, привыкла ко всяким переодеваниям, и туалетами ее было не удивить. Но Сашка просто онемел. Он подошел к матери, погладил ее по блестящей ноге, схватился за каблук и наконец обнял:
– Ты всегда такая будешь?
– Я попробую, сынок… – ответила она, наклоняясь и гладя его по голове. «Как теперь отказаться?» После этого жеста на нее скатилась лавина подарков – черные джинсы «Ли», к ним – черные лаковые сабо, яркий смешной свитерок с короткими рукавами и круглой дыркой на спине («Я купила его в „Галери Лафайет“, там все вещи такие безумные…»), сумка – к бежевому костюму, длинное летнее платье из прозрачного шифона, еще пахнущее свежими духами Инны… Все подарки сопровождались пояснениями, как выручит Лена подругу, если примет ту или иную вещь, потому что в шкафу уже нет места, потому что она все равно это не носит и никогда носить не будет, потому что обидно, когда вещь пропадает зря, а вот Лене она здорово пойдет. Через час, когда подруги все перемерили, обсудили, показали друг другу свою косметику (Лене тут же досталась парочка помад и румяна), они убрали вещи в шкаф и пошли на кухню готовить ужин.
После того как были приняты подарки, принужденность исчезла. Теперь Лена не понимала, как она могла стесняться Инны? Все было как в добрые старые времена, еще до детей, до того, как начались мытарства… Они были студентками, были юны, веселы, легко обменивались вещами и сплетнями, и все проблемы исчерпывались сдачей зачета или очередной любовной интригой. Тогда Инна приезжала в общагу, чтобы провести внизу в спортзале урок аэробики. Они посмеивались над несчастными неуклюжими девочками, которые старательно повторяли за ними упражнения – все более сложные и тяжелые, пока не просили пощады. Лена была снисходительна, но зато Инна по-хозяйски покрикивала на девчонок и не выпускала из зала, пока с них семь потов не сходило. Потом девушки вместе шли в душ, поднимались в комнату к Лене и пили кофе, болтали, бывало, просиживали до темноты, пока Инна вдруг не спохватывалась, что ей пора ехать домой. Наверное, и тогда Лене было на что пожаловаться и тогда что-то портило ей настроение, но теперь, когда она глядела на эту жизнь из настоящего времени, все казалось ей таким маленьким, смешным, невинным…
– Скажи, Инка, а ты никогда не жалеешь, что так изменилась?
– Не поняла?
Инна обжаривала на сковороде мясо, которое собралась тушить с овощами, масло брызгало ей на руки и на халат, она ругалась и невнимательно слушала подругу.
– Я вспомнила, какими мы с тобой раньше были…
– А пошло это куда подальше, – в сердцах сказала Инна, накрывая сковороду крышкой. Мясо заворчало и стало постреливать. – Я тебе, конечно, могла бы рассказать, что со мной тогда случилось… Но не хочу.
– Ты об Оксане?
– Ну да. Мерзкая история. И самая в ней мерзкая – я.
– Наговариваешь ты на себя, по-моему, – осторожно ответила Лена. – В таких случаях обычно виноват мужчина.
– А в моем случае – женщина. – Инна закурила и протянула сигарету Лене. – Не хочу об этом говорить, чувствую себя говном.
И тем не менее через минуту спросила, сощурившись куда-то в сторону:
– А скажи, много про меня было сплетен в институте?
– Да, поговаривали…
– А что именно?
– Ну… Если тебе это интересно…
– Как это мне может быть не интересно? – Инна действительно смотрела очень напряженно, сигарету так сдавила в пальцах, что фильтр сплющился. – Про отца что-то болтали?
– Я слыхала, что ты будто бы влюбилась в какого-то известного актера, он сделал тебе ребенка, жениться не захотел. А ты назло всем решила ребенка сохранить и ничего ему не сообщила.
– Какая трогательная история! – нервно засмеялась Инна. – Вранье от начала до конца. А еще что болтали?
– Говорили, что мать выгоняет тебя из дома…
– Никто меня не выгонял, просто жить там было невозможно… Тогда было бы еще хуже.
Лена на это заметила, что ей всегда казалось наоборот.
– Ничего подобного! Родители в таких случаях не помощники. Способны только охать, а если предлагают помощь, то это будет что-то такое, что захочется повеситься… Мать посылала меня на аборт. Правда, не всерьез, потому что было поздно. Она же почти слепая, без очков ничего не видит.
Лена поинтересовалась, где сейчас работает мать подруги. Наверное, все в той же шикарной западной фирме? Про мать Инны в институте ходили слухи, что она зашибает огромные деньги, торгуя одеждой напрямую с Парижем.
– Да, но мне ее деньги не нужны. Еще посмотрим, кто заработает больше. Прости, опять сбилась на больную тему… – Инна вдруг ахнула и сорвала крышку со сковороды. Запахло горелым мясом. – Черт…
Она плеснула туда воды из чайника, кухню заволокло паром, и в это время в дверь позвонили.
– Открой… – Инна вытирала слезы одной рукой, а другой пыталась нащупать на столе ложку, чтобы помешать в сковороде. – Это мой милый…
Лена вышла, машинально отметив, что на ней то самое прозрачное платье, которое подарила Инна, и Сергей, наверное, сразу его узнает. Прихлебательница, нищенка, побирушка… Почему она не переоделась, когда они начали готовить? Она распахнула дверь, отступила в глубь прихожей, пропуская в квартиру белокурого парня с букетом из маленьких роз. Они поздоровались. Лена отметила, что он производит странное впечатление – при маленьком росте очень развитые мускулы ног и плеч, короткая, вовсе не изящная шея той же толщины, что и голова, асимметричные черты лица, немножко не дотянувшие до того, чтобы стать уродливыми…
– О, какие мы галантные… – Это сказала Инна, выглянув из кухни и увидев цветы. – Догадываюсь даже, почему ты их купил. Потому что денег не принес?
– Инночка, а откуда бы я их взял? – Голос у него неожиданно оказался высокий, ломкий, как у мальчишки, едва начинающего становиться мужчиной. – Ты ведь знаешь, что, если я не заплачу за аренду зала, мне негде будет тренироваться. А если так – не поеду на гастроли.
– Куда это вы собрались?
– Вроде поедем в Австрию.
– О… – Инна недоверчиво закатила глаза. – Кто вас там ждал?
– Скоро выяснится кто, – невозмутимо ответил Сергей. – Представь меня, наконец.
– Лена, Сережа, – мотнула та головой. – Нет, не надо мне помогать. Я сама все доделаю Вы посидите там с детьми.
Лена и Сергей прошли в комнату, дети при их появлении подняли головы и молча уставились на них. Сашка просто любопытно, Оксана – хмуро.
– Это твой папа? – спросил наконец Сашка.
– У меня нет папы, – тихо ответила девочка, снова принимаясь за игрушки. Вяло переставила кубики, бросила их, встала и пошла на кухню к матери Сашка повозился еще с минуту и отправился за ней.
Сергей не произнес ни слова, пока дети не вышли. Он вообще не обращал на них внимания. Сидел в кресле, устало вытянув ноги, о чем-то задумавшись Одет он был небрежно – облегающие брюки, мятая, но чистая майка, холщовые туфли, довольно потрепанные…
Лена сидела как на иголках, совершенно не зная, о чем говорить с этим парнем. Она пыталась определить его возраст. Сколько ему может быть? Двадцать пять? Тридцать? Или двадцать? Глаза маленькие, карие, непроницаемое выражение, под глазами – небольшие мешочки… Выбрит тщательно, светлые волосы прилизаны. Короткие толстые пальцы, пушистые от волосков, на запястье – дорогие часы. Она так увлеклась разглядыванием, что вздрогнула, когда он заговорил, лениво переводя на нее взгляд:
– Вы не из Москвы?
Она ответила, что из Питера, и тут обнаружила, что Сергей насмешливо рассматривает ее платье.
– А с Инной давно знакомы?
Лена сдавленно пояснила, что они вместе учились.
– Ах да. Я и забыл, что она где-то училась… «Мерзкий тип», – вынесла она приговор.
– Надолго приехали?
– Вероятно, до субботы останусь.
Разговор напоминал упражнение в английском – вопрос-ответ, приличные паузы, полное равнодушие собеседников друг к другу. Впрочем, Лена не была равнодушна. Она не знала почему, но уже поняла, что ненавидит этого человека. За насмешливый взгляд? За то, что берет у Инны деньги? Но она сама только что приняла кучу дорогих подарков… Два прихлебателя, столкнувшиеся на одной территории. Она поклялась себе, что вернет Инне все подарки или их стоимость как только сможет.
– Будете жить у Инны?
«Да я же ему мешаю! – сообразила она. – Интересно, где они встречаются? Здесь? При ребенке? Впрочем, Оксана еще маленькая… Но как она посмотрела на него! Ненавидит и даже боится… А Инна – с ее простодушным отношением к подобным вещам, а он – с его спокойной наглостью… Явно занимаются любовью на этой вот постели, пока девочка спит… О, как уставился! Злится, что Инна потребовала у него деньги обратно, и понял, что для меня…»
– Да, поживу здесь, – вежливо ответила она. – Надеюсь, я вам не слишком расстрою планы…
– Ничуть. Я даже рад отдохнуть от Инны.
Он улыбался, а она не знала, как понять его слова – в шутку или всерьез? Если всерьез, то что она должна сделать? Плюнуть ему в лицо? «Это глупо… – сказала она себе. – Нельзя принимать близко к сердцу каждого дурака…»
– Инна любит развлекаться, – продолжал он своим странным голосом, похожим на чириканье птицы. – И любит, чтобы я тоже развлекался по ее вкусу А вкус у нее… – Он скорчил рожу и тут же пояснил – Я имею в виду развлечения, конечно. Кабак, больше ничего. Конечно, работа накладывает отпечаток…
– Я слышала, как вы проводите свободное время, – отчеканила Лена.
Но он только кивнул, то ли не уловив намека на то, что все кабаки оплачивает Инна, то ли просто спокойно отнесся к этому.
– Я ежедневно провожу три часа на тренировке, качаюсь, танцую… Вечером, два-три раза в неделю, – выступления. Я предпочел бы тихий отдых. Она же… – Он махнул рукой. – Ну, у нее еще возраст такой… Да и выматывается куда меньше, чем я… В сущности, что такое ее танцы? Так, ногой дрыгнуть…
– Но вы, как я поняла, тоже танцуете не в театре? – едко поинтересовалась Лена.
– Что? Нет, – равнодушно ответил он. – Сбиваются труппы, мы ездим на гастроли. И есть постоянный состав, которым мы выступаем в клубах, на презентациях… Хотелось бы выйти на телевидение, но пока не получается… А у вас нет там знакомых? Ах, я и забыл, вы из Питера…
Тут Инна позвала их ужинать. Лена вся тряслась от злости и очень боялась, что это заметно. Они уселись за стол, девушки взяли детей на колени и стали кормить тушеным мясом и картофелем. Сашка ел жадно, Оксана – неохотно, часто отворачивала бледное, удивительно ангелоподобное личико и упрямо закрывала глаза.
– Я тебе покапризничаю! – прикрикнула на нее Инна. – Ешь давай!
– Может, ей это нельзя? – робко спросила Лена, поднося ко рту сына очередной жирный кусок.
– Ничего, она у меня в год ела чахохбили… Ешь, говорю!
– Мама, ну… – Девочка с силой оттолкнула руку матери и сползла с коленей. – Я пойду… Играть.
– Ну и иди! Потом не проси кушать! – В сердцах напутствовала ее Инна. И, ничуть не стесняясь гостя, сказала – Это все из-за него, представляешь? Она его терпеть не может.
Сергей ел с жадностью и даже сам положил себе добавки. Он и ухом не повел, услышав эти слова. А Инна продолжала, словно его тут не было:
– Не знаю, что с нею делать… Вот увидишь, он уйдет, и она съест целую тарелку. А так – голодовка в знак протеста. Ты последишь, чтобы она поела?
– Конечно… – поежилась Лена. – Ну хватит тебе! – Она вырвала ложку у сына. – Оксана ушла, ей там скучно. Иди поиграй с нею.
– А еще дашь? – спросил счастливый Сашка. Потом Инна бесцеремонно выясняла отношения с Сергеем. Она как будто находила особое удовольствие в том, что разбирательство происходило при свидетельнице.
– Ты понял, что деньги нужны немедленно? Цветочками не откупишься. Баста! Лене деньги нужнее, чем тебе.
– Я попробую занять… – Он пожал плечами и странно скривил рот на сторону, демонстрируя отвращение. – Но сейчас никто не может дать.
– Меня это не касается! Как я сейчас жалею, что занималась твоими долгами.. – горестно продолжала та. – Как будто никого другого найти не могла… Но теперь, будь спокоен, я найду своим деньгам лучшее применение!
– Да? – Он встал, убрал грязную тарелку в раковину и напился холодной воды из чайника. – Ну так найди. О, пардон, ты, я вижу, уже нашла… – Стрельнул карим глазом в Лену и язвительно заметил:
– Конечно, теперь у меня никаких шансов, да? Что лучше девичьей дружбы?
– Постыдился бы.
– Я не просил у тебя денег, ты всегда сама предлагала. Я же понимаю, тебе не терпится все на свете купить на свои жалкие гроши…
– Скажи еще – грязные.
– Не скажу, не жди. – И вдруг улыбнулся как-то очень ласково, так что даже похорошел. – Может, хватит злиться?
– Хватит будет, когда отдашь деньги. И не только эти пятьсот баксов, ты мне еще там что-то должен… Жалко, не помню!
Сергей равнодушно пообещал все вернуть и поинтересовался, когда она едет в клуб.
– В девять надо выезжать. Ты на машине? – Инна, казалось, тоже подобрела, во всяком случае, сменила тон.
– Да, сделал техосмотр.
Теперь они говорили как двое пожилых супругов – мирно, обыденно, без эмоций. Лена слушала и дивилась про себя, как странно выглядят со стороны иные человеческие отношения. Ведь еще минуту назад сгущались тучи и ей хотелось спрятаться под стол… Потом она вспомнила себя и Арифа и подумала, что их-то отношения, во всяком случае, были еще диковинней…
– Ой, мне надо позвонить… – встрепенулась вдруг она. Воспоминание об Арифе вернуло ее к реальности. – Мухамед просил…
– Скажи, что, если он соврал, натравишь на него своих кредиторов. У него как – регистрация в Москве есть? Документы в порядке? А то можно устроить парочку неприятностей…
– Как интересно… – вмешался Сергей. – Буквально на днях в одном клубе, где мы танцевали, ко мне приклеился один араб. И его тоже звали Муха-мед. Он меня принял за голубого.
Дети выбежали из кухни, и в комнате раздались громкие крики, упало и покатилось что-то тяжелое…
– Не знаю, что делать. Ждать. Обычная арабская тягомотина. Сказали, раз пока денег нет, то что-то придет в этот четверг А получу я их только в пятницу. Это будет уже седьмое число! А мне надо отдать деньги до пятого…
– Я бы тебе одолжила эти полторы тысячи… – задумалась Инна.
– Нет, что ты… – испугалась Лена. – Я не хочу брать деньги у тебя.
– Дай подумать… Нет, не могу. Понимаешь, я ведь плачу за квартиру вперед, и на днях отдала хозяйке за три месяца… А работаю я еще не так давно, не успела накопить… И столько денег на себя уходит… Нет, это глупо! Ведь я могла бы… Нет, черт! Я Сереге дала пятьсот баксов, ему надо было заплатить за аренду зала для тренировок…
– Перестань, все равно я не взяла бы у тебя, – перебила ее Лена.
– Вот гадость-то… – Та не слушала, растерянно поднимала брови, что-то соображая. – Нет, кошмар, получать столько, и не иметь свободных денег!
– Инка, хватит!
– Да мне обидно. Еще подумаешь, что зажала! Или что врала насчет своих заработков. Погоди, я посмотрю, сколько у меня есть…
Инна вышла в коридор, открыла шкаф и вытащила оттуда целую груду сумочек. Бросила их на пол, опустилась на корточки и вытряхнула деньги.
– Хватит искать, я и без того вижу, что денег у тебя не густо.
– А? Почему? – Инна подняла раскрасневшееся лицо. – Вот, долларов двести и еще рубли…
– Положи обратно Стоит посмотреть на твои шикарные сумочки, чтобы понять, куда ты вложила деньги.
– А на фига мне столько? – бормотала Инна. – Знала ведь, придет момент – пожалею, что купила… Но не смогла удержаться.
– Ничего я не возьму у тебя Мне надоело жить в долг Не хватало еще занимать у одного человека, чтобы расплатиться с другим. Последнее дело.
– Да ты ведь все равно получишь деньги в пятницу. – Инна поднялась с пола и запихала сумочки обратно в шкаф, оставив только одну – крохотную, словно игрушечную, из лаковой белой кожи. – Тогда и отдала бы. Нет, ничего у меня не получится. У Сереги тоже денег нет.
– Это твой парень? – догадалась Лена.
– Да. Вот фотография, посмотри.
Инна раскрыла сумочку и достала оттуда глянцевое фото, сделанное на очень плотной бумаге. Девушки сблизили головы и стали разглядывать прилизанного блондина с обнаженным торсом, который был запечатлен в момент прыжка на фоне каких-то геометрических декораций. Лицо было почти отвернуто от зрителей.
– Он, конечно, не в Большом театре танцует.. – Инна сунула фотографию обратно в сумочку. – Так, балетная труппа на кооперативных началах Танцуют в клубах, на разных праздниках и прочее. Иногда ездят за границу, но там русским балетом давно обожрались. Как он тебе?
– Хорошая фигура.
– Ноги у него короткие, – деланно вздохнула Инна. – Отвратительный характер, растянутые связки, больной мениск в левом колене, маленькие глаза и ни гроша в кармане.
– Почему же ты за него держишься?!
– Это он за меня держится, – пояснила Инна. – Понимаешь, когда девушка моей профессии начинает знакомиться с мужиком, неизбежно следует вопрос: «А чем ты занимаешься?» Врать – глупо, зачем тогда вообще завязывать отношения… Сказать правду – просто начинают презирать. А этот хотя бы не ханжа. Он просто дурак. Знаешь, мужчины вообще ужасные консерваторы!
Зазвонил телефон. Инна сняла трубку и сделала знак Лене – останься.
– Это ты? – заговорила она каким-то новым голосом, которого Лена раньше у нее не слышала. Голос был резкий, тон начальственный, холодный. – Где пятьсот долларов? Они мне самой нужны. Не можешь? А мне какое дело Ты мужик или нет? Найди, займи… Ко мне подруга приехала.
Лена прошептала.
– Не хочу, не нужны мне деньги.. Ты что, из-за меня с ним ссоришься?!
– Короче. – Инна даже бровью не повела – Я сегодня еду в клуб к десяти часам Сейчас четыре. Чтобы ты в шесть был тут, с деньгами Не можешь? Да шел бы ты…
Трубка с грохотом опустилась на место.
– Самое смешное, – спокойно сказала Инна, – самое интересное, что он нисколько не обиделся. У человека нет гордости.
– Но как ты с ним говорила.. Ужасно!
– Что, арабский муж приучил к покорности? – усмехнулась Инна. – Серега – просто животное. Альфонс. Вечно в поисках монеты. Тратит исключительно на себя, мне никогда ничего не дарил. Знаешь, как я развлекаюсь? Вожу его в кабаки за свой счет. Это приятно. В одном месте мне платят за то, что я раздеваюсь и выворачиваюсь наизнанку. К этому привыкнуть нельзя. В другом я плачу, чтобы хоть на час понять, что я тоже человек.
– Если этот твой друг таков… Инна вздохнула:
– Сергей, наверное, самое темное пятно в этой моей жизни… Зачем он мне нужен – не знаю, но почему-то не могу его прогнать. Приятно думать, что кто-то может быть хуже, чем ты сама, верно?
– Я не хочу с ним знакомиться.
На душе у Лены было очень тяжело. Она видела теперь, что подруга сильно изменилась, и не к лучшему, но не могла упрекнуть ее. А Инна, уже забыв о своих откровениях, оживленно заговорила.
– Надо срочно тобой заняться. Ты хоть ванну приняла?
– Не успела.
– Так иди скорей. Мне сейчас надо будет погулять с девчонкой, я и твоего парня возьму.
Лена пробормотала, что она и сама могла бы пойти с детьми, но Инна отрезала, что ей надо прогуляться. Гостья чувствовала себя крайне неудобно. Получалось, что она не только не помогала хозяйке, а еще прибавляла ей новых хлопот…
Инна взяла с холодильника щетку и стала расчесывать волосы. Доведя их до блеска, она переоделась в черные брючки и белую кофточку – нарочито-скромную, но очень дорогую на вид, обула туфли и принялась одевать дочь. Лена быстро привела в порядок Сашку. Он совсем уже освоился на новом месте, хватал Инну за волосы, обнимал Оксану, которая успела влюбиться совершенно – не сводила с него глаз и старалась держаться поближе…
– Все, команда, – громко заявила Инна. – Аида гулять!
Лена осталась одна. Первые пять минут она простояла у окна на кухне, ожидая, когда из подъезда выйдут дети с Инной. Вот они – выбежали, взявшись за руки, девочка споткнулась, Сашка успел ее поддержать. Он никогда не падал, этот смуглый живой мальчишка, был цепким, как обезьянка, смышленым, хитрым… Инна вышла следом, остановилась под деревом, достала сигарету, закурила и стала смотреть на детей. Те возились в песке, вот девочка опустилась на попку, платьице задралось, но Инна не сделала ни одного движения, чтобы поднять дочь. Стояла, чуть расставив ноги для упора, и слегка покачивалась взад-вперед. К ней подошла какая-то женщина, они заговорили… Лена отправилась в ванную.
Что-то тревожило ее в пустой тихой квартире, одиночество казалось необыкновенным. И в самом деле, за последний год ей редко удавалось побыть одной – рядом были то мать, то бабушка, то Сашка, а то и все вместе толклись в крохотной двухкомнатной квартирке… Лена успела забыть, как хорошо бывает остаться одной, ни с кем не разговаривать, никого не видеть… Она набрала воды в ванну, закрыла глаза и окунулась с головой. На полочке стояли банка с морской солью и флаконы с пеной, но Лена ими не воспользовалась. «Инна играет со мной, как с куклой, – вяло думала она, поплескивая в воде руками, поднимая мелкие волны. – Она всегда была такая, властная, уверенная в себе… Но сейчас еще больше командует. „Иди мойся, иди туда, иди сюда…“ Ах, Боже мой, если бы я зарабатывала, как она, я бы тоже могла кем-то командовать… Но обижаться не стоит. Она ведь не со зла, а скорее по наивности… Но как мне не нравится ее разговор с Сергеем! Почему? Наверное, чувствую себя немножко на его месте. Ведь у меня тоже нет ни копейки, а гордость есть. А что я буду делать, когда Инна всерьез попытается мной помыкать? Куда я денусь с ребенком? Хорошо, что это ненадолго…»
Когда дети вернулись, Лена уже успела высушить волосы и переодеться в майку и шорты.
– Мама! Мама! – орал Сашка, весь перепачканный землей. – Тетя Инна сказала, что мы теперь будем жить в Москве!
Лена, которая в этот миг пыталась снять с него штанишки, подняла голову и вопросительно посмотрела на подругу. Та, посмеиваясь, переодевала девочку.
– Будем, но всего неделю, – строго ответила сыну Лена. – Слушайся тетю Инну.
– Она лучше тебя, – вдруг заявил тот, разглядывая штанишки. – Ничего не запрещает.
Инна захохотала.
– Пусть ребенок побалуется хоть раз. Твоя мама его совсем замучила воспитанием. Спрашивал, можно ли ему лепить пирожки из грязи. Я разрешила. А почему нет? Дети есть дети, пусть возятся… Избыток воспитания – тоже плохо.
Дети уселись на ковер, где были разбросаны игрушки. Оксана застенчиво подавала Сашке кукол, одну за другой, а тот швырял их и кричал: «Полетела! Полетела!» Когда «полетела» красавица Барби, Оксана вдруг сердито ударила мальчика по руке и заплакала: «Это мама!» Впрочем, они тут же помирились, Барби уложили спать. Инна шепотом заметила подруге:
– Видишь? Зачем вмешиваться? Они прекрасно управляются сами… Ну подерутся, поплачут, перемажутся… Подумаешь! Да и времени нет возиться с девочкой… А разве она выглядит заброшенной?
Лене пришлось согласиться. Сама она действительно возилась с Сашкой до тех пор, пока руки не опускались, каждый день стирала, гладила его одежду, читала ему нотации, следила за его питанием… Эти методы воспитания ее собственная мать когда-то применяла к ней самой, и Лена как-то органично переняла их, когда у нее появился ребенок. Девушки вместе прибрались в комнате. Мебель здесь стояла хозяйская, не слишком дорогая и модная, но зато все аксессуары принадлежали Инне – они-то и создавали уют. Атласные занавески, пушистые покрывала на постелях, яркий ковер, на котором играли дети, какой-то невероятный музыкальный центр – белый, микроскопический, с круглыми колонками величиной с будильник. («А какая выходная мощность!» – похвасталась Инна, протирая его от пыли.) Инна стала доставать из шкафа наряды и раскидывать на постели.
– Вот это возьми, – говорила она. – И этот костюмчик тоже. И свитер, я его всего раза два надевала, он мне не идет.
– Я не могу.
– Опять обиделась? – Инна все откладывала и откладывала в сторону вещи, которые собиралась подарить. – Помнишь, как мы в общаге вели аэробику? Ты же не обиделась, когда я подарила тебе кроссовки и ветровку для пробежек…
– Это совсем другое Тогда я сама могла делать тебе подарки.
– Кто знает, что нас ждет? Может быть, я скоро окажусь на улице и приеду к тебе в Питер. А ты будешь ходить в норковой шубе и подаришь мне автомобиль на бедность.
– Шутишь… – Лена невесело улыбнулась. Это не она протянула руку и подняла с постели кокетливый бежевый пиджачок – это сделали ее двадцать три года. Она примерила прямо на майку, застегнула, почувствовала, как спину легко обхватила ткань. Юбка тоже пришлась впору. Инна вертелась вокруг подруги, одергивала обновку, разглаживала складки, потом выбежала в прихожую и вернулась с упаковкой колготок и парой коричневых туфель на каблуках.
– Это уж слишком – Лена чувствовала, как пылает ее лицо. – Нет, тогда я ничего не возьму.
– Я тебе не возьму.. – Инна уже совсем ее не слушала. – Примерь. У тебя же размер, как у меня, – тридцать восьмой?
– Сорок пятый. Не возьму.
– Они новые! – в отчаянии уговаривала Инна. – Честно! Гляди – еще чек на подошве приклеен!
– Тем более не возьму.
Но как-то так вышло, что она надела колготки, обулась и сразу стала выше на восемь сантиметров.
– Мама! – крикнул Сашка. – Это ты?
На девочку она впечатления не произвела – та, вероятно, привыкла ко всяким переодеваниям, и туалетами ее было не удивить. Но Сашка просто онемел. Он подошел к матери, погладил ее по блестящей ноге, схватился за каблук и наконец обнял:
– Ты всегда такая будешь?
– Я попробую, сынок… – ответила она, наклоняясь и гладя его по голове. «Как теперь отказаться?» После этого жеста на нее скатилась лавина подарков – черные джинсы «Ли», к ним – черные лаковые сабо, яркий смешной свитерок с короткими рукавами и круглой дыркой на спине («Я купила его в „Галери Лафайет“, там все вещи такие безумные…»), сумка – к бежевому костюму, длинное летнее платье из прозрачного шифона, еще пахнущее свежими духами Инны… Все подарки сопровождались пояснениями, как выручит Лена подругу, если примет ту или иную вещь, потому что в шкафу уже нет места, потому что она все равно это не носит и никогда носить не будет, потому что обидно, когда вещь пропадает зря, а вот Лене она здорово пойдет. Через час, когда подруги все перемерили, обсудили, показали друг другу свою косметику (Лене тут же досталась парочка помад и румяна), они убрали вещи в шкаф и пошли на кухню готовить ужин.
После того как были приняты подарки, принужденность исчезла. Теперь Лена не понимала, как она могла стесняться Инны? Все было как в добрые старые времена, еще до детей, до того, как начались мытарства… Они были студентками, были юны, веселы, легко обменивались вещами и сплетнями, и все проблемы исчерпывались сдачей зачета или очередной любовной интригой. Тогда Инна приезжала в общагу, чтобы провести внизу в спортзале урок аэробики. Они посмеивались над несчастными неуклюжими девочками, которые старательно повторяли за ними упражнения – все более сложные и тяжелые, пока не просили пощады. Лена была снисходительна, но зато Инна по-хозяйски покрикивала на девчонок и не выпускала из зала, пока с них семь потов не сходило. Потом девушки вместе шли в душ, поднимались в комнату к Лене и пили кофе, болтали, бывало, просиживали до темноты, пока Инна вдруг не спохватывалась, что ей пора ехать домой. Наверное, и тогда Лене было на что пожаловаться и тогда что-то портило ей настроение, но теперь, когда она глядела на эту жизнь из настоящего времени, все казалось ей таким маленьким, смешным, невинным…
– Скажи, Инка, а ты никогда не жалеешь, что так изменилась?
– Не поняла?
Инна обжаривала на сковороде мясо, которое собралась тушить с овощами, масло брызгало ей на руки и на халат, она ругалась и невнимательно слушала подругу.
– Я вспомнила, какими мы с тобой раньше были…
– А пошло это куда подальше, – в сердцах сказала Инна, накрывая сковороду крышкой. Мясо заворчало и стало постреливать. – Я тебе, конечно, могла бы рассказать, что со мной тогда случилось… Но не хочу.
– Ты об Оксане?
– Ну да. Мерзкая история. И самая в ней мерзкая – я.
– Наговариваешь ты на себя, по-моему, – осторожно ответила Лена. – В таких случаях обычно виноват мужчина.
– А в моем случае – женщина. – Инна закурила и протянула сигарету Лене. – Не хочу об этом говорить, чувствую себя говном.
И тем не менее через минуту спросила, сощурившись куда-то в сторону:
– А скажи, много про меня было сплетен в институте?
– Да, поговаривали…
– А что именно?
– Ну… Если тебе это интересно…
– Как это мне может быть не интересно? – Инна действительно смотрела очень напряженно, сигарету так сдавила в пальцах, что фильтр сплющился. – Про отца что-то болтали?
– Я слыхала, что ты будто бы влюбилась в какого-то известного актера, он сделал тебе ребенка, жениться не захотел. А ты назло всем решила ребенка сохранить и ничего ему не сообщила.
– Какая трогательная история! – нервно засмеялась Инна. – Вранье от начала до конца. А еще что болтали?
– Говорили, что мать выгоняет тебя из дома…
– Никто меня не выгонял, просто жить там было невозможно… Тогда было бы еще хуже.
Лена на это заметила, что ей всегда казалось наоборот.
– Ничего подобного! Родители в таких случаях не помощники. Способны только охать, а если предлагают помощь, то это будет что-то такое, что захочется повеситься… Мать посылала меня на аборт. Правда, не всерьез, потому что было поздно. Она же почти слепая, без очков ничего не видит.
Лена поинтересовалась, где сейчас работает мать подруги. Наверное, все в той же шикарной западной фирме? Про мать Инны в институте ходили слухи, что она зашибает огромные деньги, торгуя одеждой напрямую с Парижем.
– Да, но мне ее деньги не нужны. Еще посмотрим, кто заработает больше. Прости, опять сбилась на больную тему… – Инна вдруг ахнула и сорвала крышку со сковороды. Запахло горелым мясом. – Черт…
Она плеснула туда воды из чайника, кухню заволокло паром, и в это время в дверь позвонили.
– Открой… – Инна вытирала слезы одной рукой, а другой пыталась нащупать на столе ложку, чтобы помешать в сковороде. – Это мой милый…
Лена вышла, машинально отметив, что на ней то самое прозрачное платье, которое подарила Инна, и Сергей, наверное, сразу его узнает. Прихлебательница, нищенка, побирушка… Почему она не переоделась, когда они начали готовить? Она распахнула дверь, отступила в глубь прихожей, пропуская в квартиру белокурого парня с букетом из маленьких роз. Они поздоровались. Лена отметила, что он производит странное впечатление – при маленьком росте очень развитые мускулы ног и плеч, короткая, вовсе не изящная шея той же толщины, что и голова, асимметричные черты лица, немножко не дотянувшие до того, чтобы стать уродливыми…
– О, какие мы галантные… – Это сказала Инна, выглянув из кухни и увидев цветы. – Догадываюсь даже, почему ты их купил. Потому что денег не принес?
– Инночка, а откуда бы я их взял? – Голос у него неожиданно оказался высокий, ломкий, как у мальчишки, едва начинающего становиться мужчиной. – Ты ведь знаешь, что, если я не заплачу за аренду зала, мне негде будет тренироваться. А если так – не поеду на гастроли.
– Куда это вы собрались?
– Вроде поедем в Австрию.
– О… – Инна недоверчиво закатила глаза. – Кто вас там ждал?
– Скоро выяснится кто, – невозмутимо ответил Сергей. – Представь меня, наконец.
– Лена, Сережа, – мотнула та головой. – Нет, не надо мне помогать. Я сама все доделаю Вы посидите там с детьми.
Лена и Сергей прошли в комнату, дети при их появлении подняли головы и молча уставились на них. Сашка просто любопытно, Оксана – хмуро.
– Это твой папа? – спросил наконец Сашка.
– У меня нет папы, – тихо ответила девочка, снова принимаясь за игрушки. Вяло переставила кубики, бросила их, встала и пошла на кухню к матери Сашка повозился еще с минуту и отправился за ней.
Сергей не произнес ни слова, пока дети не вышли. Он вообще не обращал на них внимания. Сидел в кресле, устало вытянув ноги, о чем-то задумавшись Одет он был небрежно – облегающие брюки, мятая, но чистая майка, холщовые туфли, довольно потрепанные…
Лена сидела как на иголках, совершенно не зная, о чем говорить с этим парнем. Она пыталась определить его возраст. Сколько ему может быть? Двадцать пять? Тридцать? Или двадцать? Глаза маленькие, карие, непроницаемое выражение, под глазами – небольшие мешочки… Выбрит тщательно, светлые волосы прилизаны. Короткие толстые пальцы, пушистые от волосков, на запястье – дорогие часы. Она так увлеклась разглядыванием, что вздрогнула, когда он заговорил, лениво переводя на нее взгляд:
– Вы не из Москвы?
Она ответила, что из Питера, и тут обнаружила, что Сергей насмешливо рассматривает ее платье.
– А с Инной давно знакомы?
Лена сдавленно пояснила, что они вместе учились.
– Ах да. Я и забыл, что она где-то училась… «Мерзкий тип», – вынесла она приговор.
– Надолго приехали?
– Вероятно, до субботы останусь.
Разговор напоминал упражнение в английском – вопрос-ответ, приличные паузы, полное равнодушие собеседников друг к другу. Впрочем, Лена не была равнодушна. Она не знала почему, но уже поняла, что ненавидит этого человека. За насмешливый взгляд? За то, что берет у Инны деньги? Но она сама только что приняла кучу дорогих подарков… Два прихлебателя, столкнувшиеся на одной территории. Она поклялась себе, что вернет Инне все подарки или их стоимость как только сможет.
– Будете жить у Инны?
«Да я же ему мешаю! – сообразила она. – Интересно, где они встречаются? Здесь? При ребенке? Впрочем, Оксана еще маленькая… Но как она посмотрела на него! Ненавидит и даже боится… А Инна – с ее простодушным отношением к подобным вещам, а он – с его спокойной наглостью… Явно занимаются любовью на этой вот постели, пока девочка спит… О, как уставился! Злится, что Инна потребовала у него деньги обратно, и понял, что для меня…»
– Да, поживу здесь, – вежливо ответила она. – Надеюсь, я вам не слишком расстрою планы…
– Ничуть. Я даже рад отдохнуть от Инны.
Он улыбался, а она не знала, как понять его слова – в шутку или всерьез? Если всерьез, то что она должна сделать? Плюнуть ему в лицо? «Это глупо… – сказала она себе. – Нельзя принимать близко к сердцу каждого дурака…»
– Инна любит развлекаться, – продолжал он своим странным голосом, похожим на чириканье птицы. – И любит, чтобы я тоже развлекался по ее вкусу А вкус у нее… – Он скорчил рожу и тут же пояснил – Я имею в виду развлечения, конечно. Кабак, больше ничего. Конечно, работа накладывает отпечаток…
– Я слышала, как вы проводите свободное время, – отчеканила Лена.
Но он только кивнул, то ли не уловив намека на то, что все кабаки оплачивает Инна, то ли просто спокойно отнесся к этому.
– Я ежедневно провожу три часа на тренировке, качаюсь, танцую… Вечером, два-три раза в неделю, – выступления. Я предпочел бы тихий отдых. Она же… – Он махнул рукой. – Ну, у нее еще возраст такой… Да и выматывается куда меньше, чем я… В сущности, что такое ее танцы? Так, ногой дрыгнуть…
– Но вы, как я поняла, тоже танцуете не в театре? – едко поинтересовалась Лена.
– Что? Нет, – равнодушно ответил он. – Сбиваются труппы, мы ездим на гастроли. И есть постоянный состав, которым мы выступаем в клубах, на презентациях… Хотелось бы выйти на телевидение, но пока не получается… А у вас нет там знакомых? Ах, я и забыл, вы из Питера…
Тут Инна позвала их ужинать. Лена вся тряслась от злости и очень боялась, что это заметно. Они уселись за стол, девушки взяли детей на колени и стали кормить тушеным мясом и картофелем. Сашка ел жадно, Оксана – неохотно, часто отворачивала бледное, удивительно ангелоподобное личико и упрямо закрывала глаза.
– Я тебе покапризничаю! – прикрикнула на нее Инна. – Ешь давай!
– Может, ей это нельзя? – робко спросила Лена, поднося ко рту сына очередной жирный кусок.
– Ничего, она у меня в год ела чахохбили… Ешь, говорю!
– Мама, ну… – Девочка с силой оттолкнула руку матери и сползла с коленей. – Я пойду… Играть.
– Ну и иди! Потом не проси кушать! – В сердцах напутствовала ее Инна. И, ничуть не стесняясь гостя, сказала – Это все из-за него, представляешь? Она его терпеть не может.
Сергей ел с жадностью и даже сам положил себе добавки. Он и ухом не повел, услышав эти слова. А Инна продолжала, словно его тут не было:
– Не знаю, что с нею делать… Вот увидишь, он уйдет, и она съест целую тарелку. А так – голодовка в знак протеста. Ты последишь, чтобы она поела?
– Конечно… – поежилась Лена. – Ну хватит тебе! – Она вырвала ложку у сына. – Оксана ушла, ей там скучно. Иди поиграй с нею.
– А еще дашь? – спросил счастливый Сашка. Потом Инна бесцеремонно выясняла отношения с Сергеем. Она как будто находила особое удовольствие в том, что разбирательство происходило при свидетельнице.
– Ты понял, что деньги нужны немедленно? Цветочками не откупишься. Баста! Лене деньги нужнее, чем тебе.
– Я попробую занять… – Он пожал плечами и странно скривил рот на сторону, демонстрируя отвращение. – Но сейчас никто не может дать.
– Меня это не касается! Как я сейчас жалею, что занималась твоими долгами.. – горестно продолжала та. – Как будто никого другого найти не могла… Но теперь, будь спокоен, я найду своим деньгам лучшее применение!
– Да? – Он встал, убрал грязную тарелку в раковину и напился холодной воды из чайника. – Ну так найди. О, пардон, ты, я вижу, уже нашла… – Стрельнул карим глазом в Лену и язвительно заметил:
– Конечно, теперь у меня никаких шансов, да? Что лучше девичьей дружбы?
– Постыдился бы.
– Я не просил у тебя денег, ты всегда сама предлагала. Я же понимаю, тебе не терпится все на свете купить на свои жалкие гроши…
– Скажи еще – грязные.
– Не скажу, не жди. – И вдруг улыбнулся как-то очень ласково, так что даже похорошел. – Может, хватит злиться?
– Хватит будет, когда отдашь деньги. И не только эти пятьсот баксов, ты мне еще там что-то должен… Жалко, не помню!
Сергей равнодушно пообещал все вернуть и поинтересовался, когда она едет в клуб.
– В девять надо выезжать. Ты на машине? – Инна, казалось, тоже подобрела, во всяком случае, сменила тон.
– Да, сделал техосмотр.
Теперь они говорили как двое пожилых супругов – мирно, обыденно, без эмоций. Лена слушала и дивилась про себя, как странно выглядят со стороны иные человеческие отношения. Ведь еще минуту назад сгущались тучи и ей хотелось спрятаться под стол… Потом она вспомнила себя и Арифа и подумала, что их-то отношения, во всяком случае, были еще диковинней…
– Ой, мне надо позвонить… – встрепенулась вдруг она. Воспоминание об Арифе вернуло ее к реальности. – Мухамед просил…
– Скажи, что, если он соврал, натравишь на него своих кредиторов. У него как – регистрация в Москве есть? Документы в порядке? А то можно устроить парочку неприятностей…
– Как интересно… – вмешался Сергей. – Буквально на днях в одном клубе, где мы танцевали, ко мне приклеился один араб. И его тоже звали Муха-мед. Он меня принял за голубого.