– Да.
«Нет, – подумал Валландер. – Снова врешь.
А врать ты не умеешь. Интересно, чего ты боишься?»
– Я возвращался домой, – пояснил человек.
– На катере наверняка есть радиосвязь, – сказал Валландер. – Почему вы не сообщили береговой охране?
– У меня были свои причины.
«Надо выяснить, чего так боится этот человек.
Иначе толку не будет. Доверие, – подумал комиссар. – Собеседник должен почувствовать, что действительно может на меня положиться».
– Мне надо знать больше, – произнес Валландер. – То, что вы сообщили, безусловно пригодится мне в расследовании. И никто не узнает, что это рассказали вы.
– Никто ничего не сообщал. Никто не звонил.
И вдруг Валландер нашел простое и совершенно логичное объяснение, почему мужчина непременно хочет сохранить все в тайне. И причина его страха тут же сделалась понятной. Человек, сидевший напротив него, был не один на борту катера, когда заметил спасательный плот, – это Валландер уяснил уже давно, еще во время разговора с Мартинссоном. Но теперь он знал точное число команды. Их было двое. Не трое, не четверо, а просто двое. И именно того, второго, собеседник и боится.
– Никто не звонил, – согласился Валландер. – А это ваш катер?
– Какая разница?
Валландер снова стал размышлять. Теперь ясно, что собеседник не имеет отношения к трупам со спасательного плота – он всего лишь заметил его с катера и отбуксировал к берегу. Это все упрощает, даже притом что свидетель испытывает необъяснимый страх. Но кто же этот второй?
Контрабандист, вдруг осенило его. Перевозит незаконных эмигрантов или спиртное. Именно для такого рода контрабанды и используются подобные катера. Вот почему тут совершенно не пахнет рыбой – а ведь этот запах неистребим.
– Не было ли поблизости какого-нибудь корабля, когда вы заметили плот?
– Нет.
– Вы совершенно уверены?
– Я говорю что знаю.
– Но вы сказали, что пытались понять, откуда взялся плот.
– Плот пробыл какое-то время в воде, – твердо ответил мужчина. – Его не могли спустить на воду недавно.
– Почему?
– Он успел обрасти тонким слоем водорослей.
Валландер не помнил, чтобы заметил это во время осмотра плота.
– Но когда мы обнаружили плот, на нем не было никаких водорослей.
Собеседник задумался.
– Видимо, их смыло, когда я буксировал плот к берегу. И потом его могло очистить прибоем.
– Как вы думаете, сколько времени плот находился в воде?
– Может, с неделю. Трудно сказать.
Валландер пристально смотрел на человека.
Глаза у того беспокойно бегали. Все это время Валландер и сам сидел как на иголках.
– Вы можете сообщить что-нибудь еще? – спросил он. – Любая мелочь может оказаться важной.
– По-моему, плот приплыл откуда-нибудь из Прибалтики.
– Почему вы так думаете? Почему не из Германии?
– Потому что я знаю тут фарватеры. Я считаю, плот пригнало с той стороны Балтийского моря.
Валландер попытался представить себе карту:
– Это же далеко. Вдоль всего польского берега, а оттуда в середину немецкого фарватера. Что-то не верится.
– Но во время Второй мировой войны мины дрейфовали на большие расстояния за короткое время. В последнее время дул сильный ветер, он мог пригнать плот.
Свет газового фонаря вдруг стал слабеть.
– Мне нечего больше сказать, – сказал мужчина и свернул грязную карту. – Вы не помните, что обещали?
– Помню. Но у меня есть еще один вопрос. Почему вы так боялись встречи со мной? Почему решили встретиться ночью?
– Ничего я не боялся, – возразил мужчина. – Если я назначил встречу ночью, это мое дело. У меня есть свои причины. – И сунул карту в ящик прямо под креплением штурвала.
Валландер поспешил задать еще один вопрос, пока не поздно.
Никто из них не услышал тихих шагов по палубе. Кто-то передвигался на корточках так осторожно, что смог незаметно прокрасться мимо них, точно легкая морская зыбь, едва коснувшаяся берега.
Валландер выбрался из машинного отделения. Быстро провел лучом карманного фонарика по стенам рубки. Но не заметил ничего, что позволило бы в дальнейшем опознать катер.
– Где я смогу найти вас, если вы мне понадобитесь? – спросил он мужчину, стоя на берегу.
– Вы меня не найдете, – ответил тот. – И я вам больше не понадоблюсь. Я все сказал.
Идя по берегу, Валландер считал шаги. На семьдесят третьем он почувствовал под ногой гравий, которым была усыпана пристань. Его собеседник скрылся в темноте – забрал свой фонарь и исчез, не сказав ни слова. Валландер сел в машину, но не стал заводить двигатель. Подождал пару минут. На мгновение ему показалось, что мимо него в темноте скользнула тень. Наверняка игра воображения. Затем он понял, что должен уехать первым. Выехав на дорогу, он сбавил скорость. Но света фар позади себя так и не увидел.
Без четверти три он отпер дверь своей квартиры. Сел за кухонный стол и записал то, что узнал в машинном отделении катера.
Прибалтика, думал он. Неужели плот приплыл так издалека? Валландер встал и пошел в гостиную. В шкафу посреди груды журналов и оперных программок он нашел истертый школьный атлас. Раскрыл карту Южной Швеции и Балтийского моря. Прибалтика была так далеко и в то же время так близко.
«Что я знаю о море? – думал он. – Что я знаю о течениях и ветрах? Может, он правду сказал? Зачем ему водить меня за нос?»
Он вновь вспомнил, как нервничал собеседник. Как страшился своего неизвестного напарника.
На часах было четыре, когда Валландер снова лег в кровать. И долго лежал, прежде чем ему удалось уснуть.
Проснувшись, он понял, что проспал.
Часы на ночном столике показывали 7:46. Он чертыхнулся, скинул одеяло и начал одеваться. Зубную щетку и пасту запихнул в карман куртки. Без трех минут восемь он поставил машину возле управления полиции. Эбба на проходной помахала ему:
– Тебя спрашивал Бьёрк. Что случилось, кстати? Ты проспал?
– Если бы, – ответил Валландер и поспешил в туалет, чтобы почистить зубы. Одновременно он пытался собраться с мыслями перед встречей с начальством. Как он должен представить свою ночную вылазку в Брантевик на рыбацкий катер?
В кабинете Бьёрка никого не оказалось. Валландер отправился в переговорную, постучал в дверь и почувствовал себя опоздавшим школьником.
Шесть человек сидели за овальным столом и глядели на него.
– Я опоздал всего лишь на несколько минут, – проговорил он и сел на ближайший свободный стул.
Бьёрк строго посмотрел на него, а Мартинссон и Сведберг улыбнулись. К тому же на лице Сведберга читалось некоторое ехидство. Справа от Бьёрка с непроницаемым видом сидела Биргитта Тёрн.
Кроме того, в переговорной сидели еще двое, которых Валландер никогда раньше не видел. Он поднялся с места и обошел вокруг стола, чтобы пожать им руки. Это были мужчины лет пятидесяти на вид и поразительно похожие друг на друга – оба крепкие и с дружелюбным выражением лиц. Один представился как Стуре Рённлунд, другого звали Бертиль Лувэн.
– Я из отдела насильственных преступлений, – сказал Лувэн. – А Стуре из отдела по борьбе с наркотиками.
– Курт – наш самый опытный следователь, – представил Валландера Бьёрк. – Добро пожаловать, наливайте себе кофе.
Когда все наполнили свои пластмассовые кружки, Бьёрк открыл заседание.
– Конечно, мы благодарны за любую помощь, которую нам могут оказать, – начал он. – Сами видите, какой переполох поднялся в газетах из-за этих трупов. В том числе и поэтому нам важно вести расследование с удвоенной интенсивностью. Биргитта Тёрн приехала к нам, чтобы наблюдать за ходом следствия и помочь в возможных контактах со странами, не входящими в Интерпол. И мы, разумеется, примем к сведению ее соображения, даже если они будут касаться непосредственно следственных действий.
Затем наступила очередь Курта Валландера. Поскольку у всех присутствующих были распечатки рапорта о положении дел на текущий момент, в детали он вдаваться не стал. А лишь представил ситуацию в общем виде и обрисовал основные временные координаты. Зато на результатах вскрытия остановился подробнее. Когда Валландер закончил, Лувэн задал несколько уточняющих вопросов. И все. Бьёрк оглядел сидящих за столом.
– Так, – сказал он. – И что же нам делать дальше?
Курту Валландеру не понравилось, что Бьёрк словно бы заискивает перед сотрудницей МИДа и двумя криминалистами из Стокгольма. И почувствовал, что должен открыть встречный огонь. Он кивнул Бьёрку, показывая, что просит слова.
– В этом деле слишком много неясного, – начал он. – Я говорю не о самом следствии. Я не понимаю, почему Министерство иностранных дел сочло необходимым прислать в Истад Биргитту Тёрн. Я не могу поверить, что дело только в том, чтобы помочь нам войти в контакт с русской милицией, если это потребуется. Мы могли послать телекс в Стокгольм. Я подозреваю, что министерство решило вести наблюдение за нашей работой. В таком случае я хочу знать, что конкретно их интересует. И прежде всего, разумеется, почему в Стокгольме приняли такое решение. Не могу отрицать, что у меня появились вполне естественные подозрения, что в министерстве знают что-то, что неизвестно нам. Но решение наверняка принималось не в министерстве. Чье же оно в таком случае?
Воцарилась тишина. Бьёрк с ужасом глядел на Валландера.
Наконец молчание прервала Биргитта Тёрн:
– Нет причин подозревать, что мой приезд в Истад преследует какие-то особые цели. Нестабильность ситуации в Восточной Европе требует, чтобы мы внимательно следили за развитием событий.
– Но мы ведь пока еще не уверены, что это трупы граждан восточно-европейских государств, – возразил Валландер. – Или вы, может быть, знаете что-то, чего не знаем мы? В таком случае я тоже хотел бы это знать.
– Наверно, не стоит так волноваться, – заметил Бьёрк.
– Я хочу получить ответы на мои вопросы, – возмутился Валландер. – Меня не устраивают общие фразы о политической нестабильности.
С лица Биргитты Тёрн вдруг исчезло непроницаемое выражение. Она смерила его взглядом, в котором ясно читалось презрение. «Я раздражаю ее, – подумал Валландер. – Я один из тех людишек, которые мешаются под ногами».
– Все обстоит так, как я сказала, – заявила Биргитта Тёрн. – Если бы вы проявили благоразумие, то поняли бы, что для этой комедии нет никаких оснований.
Валландер покачал головой. Затем повернулся к Лувэну и Рённлунду:
– А каковы ваши инструкции? Стокгольм почти никогда не присылает к нам своих людей, если не получает официального запроса о помощи. А мы, насколько мне известно, запроса не посылали. Или я ошибаюсь?
Валландер повернулся к Бьёрку, тот мотнул головой.
– Значит, Стокгольм принял это решение самостоятельно, – продолжил Валландер. – И раз уж нам предстоит работать вместе, я хотел бы знать причину такого решения. Едва ли в Стокгольме есть основания считать, что наша полиция не может справиться самостоятельно, ведь мы только приступили к расследованию.
Лувэн заерзал на стуле, ему явно было не по себе. Наконец Рённлунд решился ответить. В его голосе Валландер услышал нотки сочувствия.
– Начальник Главного управления государственной полиции посчитал, что вам может понадобиться помощь, – начал он. – Мы прибыли в ваше распоряжение. И ничего больше. Расследование ведете вы. Если мы можем помочь, мы будем рады это сделать. Ни Бертиль, ни я не сомневаемся в том, что вы можете вести это дело сами. Лично я считаю, что в прошедшие дни вы работали весьма оперативно.
Валландер кивнул в знак благодарности. Мартинссон улыбнулся, а Сведберг принялся ковырять в зубах щепкой, которую отломал от столешницы.
– Тогда, пожалуй, следует обсудить, как нам действовать дальше, – сказал Бьёрк.
– Отлично, – сказал Валландер. – У меня есть несколько вариантов, и мне интересно, как вы их оцените. Но прежде я хочу рассказать об одном ночном приключении.
Валландер перестал злиться. Теперь он снова был спокоен. Он бросил вызов Биргитте Тёрн и не проиграл. «Со временем разберемся, зачем же она все-таки приехала». А сочувствие Рённлунда только добавляло уверенности. Он рассказал о телефонном звонке и посещении рыбацкого катера в Брантевике. И особо подчеркнул ту уверенность, с которой незнакомец утверждал, что плот мог приплыть только из Прибалтики. Бьёрк в неожиданном приступе активности позвонил на коммутатор и попросил, чтобы кто-нибудь немедленно принес четкие и подробные карты упомянутых районов. Перед мысленным взором Валландера предстала картина: Эбба хватает первого же идущего через проходную полицейского и дает ему указание немедленно раздобыть карты.
Валландер налил себе еще кофе и перешел к изложению своих теорий:
– Все говорит о том, что эти люди были убиты на борту какого-то судна. У меня есть только одно приемлемое объяснение, почему трупы просто не утопили в море. Убийца или убийцы хотели, чтобы тела были обнаружены. Однако это объяснение тоже уязвимо, поскольку заранее определить берег, к которому прибьет плот, практически невозможно. Мужчин пытали, а затем застрелили в упор с близкого расстояния. Следующий установленный факт, который не следует упускать из виду, – оба человека находились под воздействием наркотического вещества, а именно амфетамина. Так что в этом деле каким-то образом оказываются замешаны наркотики. К тому же убитые были, по моему мнению, людьми состоятельными. На это указывает их одежда. По восточноевропейским меркам, они должны были быть весьма богаты, раз имели возможность покупать такую одежду и обувь. Я никогда не смог бы позволить себе купить такой костюм.
Тут Лувэн рассмеялся. Но Биргитта Тёрн продолжала сосредоточенно смотреть в пол.
– Итак, мы знаем немало, – продолжил Валландер, – хотя и не можем составить целостную картину, объясняющую ход событий и причину убийства этих людей. Но сейчас для нас главное – установить личности убитых. На этом нам и следует сосредоточить усилия. И как можно быстрее провести баллистическую экспертизу пуль, которыми их убили. Мне необходим подробный отчет о пропавших без вести или разыскиваемых людях в Швеции и Дании. Нужно срочно разослать через Интерпол отпечатки пальцев, фотографии и приметы. Возможно, мы обнаружим что-нибудь и в нашей картотеке. К тому же необходимо немедленно связаться с милицией прибалтийских республик и СССР, если этого еще не сделали. Возможно, за это возьмется Биргитта Тёрн.
– Контакт с ними будет установлен на днях, – ответила она. – Мы свяжемся с международным отделом в Москве.
– Но милиция Эстонии, Латвии и Литвы тоже должна быть оповещена.
– Это делается через Москву.
Валландер с удивлением взглянул на нее.
Затем повернулся к Бьёрку:
– Разве к нам не приезжали стажеры из Литвы прошлой осенью?
– Все обстоит так, как сказала Биргитта Тёрн, – ответил Бьёрк. – Конечно, в этих республиках есть собственные правоохранительные органы. Но всем управляет Москва.
– Удивительно, – сказал Валландер. – Но Министерству иностранных дел, конечно, виднее.
– Да, – согласилась Биргитта Тёрн. – Виднее.
Совещание закончилось, Бьёрк и Биргитта Тёрн тут же удалились. Пресс-конференция была назначена на два часа дня.
Валландер остался в переговорной, чтобы обсудить с коллегами предстоящие дела. Сведберг вынул пакетики с двумя пулями, а Лувэн взялся проследить за баллистической экспертизой и ускорить ее проведение. Остальные поделили между собой дела по просмотру списков пропавших без вести и находящихся в розыске. Мартинссон, имевший личные связи в полиции Копенгагена, обещал связаться с коллегами по ту сторону пролива.
– О пресс-конференции не беспокойтесь, – в заключение сказал Валландер. – Это наша с Бьёрком головная боль.
– У вас тут на них так же противно, как на стокгольмских? – поинтересовался Рённлунд.
– Я не знаю, как проходят пресс-конференции в Стокгольме, – ответил Валландер. – Но тут на них малоприятно, что да, то да.
Остаток дня ушел на то, чтобы разослать приметы убитых людей по всем полицейским округам Швеции и других Скандинавских стран. Предстояло просмотреть целый ряд различных списков. Очень скоро стало ясно, что отпечатки пальцев мужчин со спасательного плота отсутствуют в архивах как шведской, так и датской полиции. Интерполу же требовалось еще время, прежде чем дать какой-то ответ. У Валландера и Лувэна состоялась длинная дискуссия о том, стала ли бывшая Восточная Германия полноценным членом Интерпола или нет. Включен ли их список преступников в Центральную информационную систему, охватывающую всю новую Германию? Существует ли в Восточной Германии такой список вообще? Где проходит граница между огромным архивом Штази и обычным реестром осужденных за уголовные преступления? И существовала ли такая граница?
Лувэн взялся выяснить эти вопросы, а Валландер стал готовиться к пресс-конференции.
Встретив Бьёрка незадолго до ее начала, Валландер отметил, что тот был очень сдержан.
«Почему он ничего не говорит мне, – удивился Валландер, – если считает, что я вел себя вызывающе по отношению к элегантной даме из МИДа?»
В зале, где должна была состояться пресс-конференция, собралось много журналистов и представителей СМИ. Валландер поискал глазами молодого репортера из «Экспрессен», но не нашел. Первым, как обычно, начал Бьёрк. С неожиданной жесткостью он раскритиковал сумбурные и непроверенные заявления, распространяемые в прессе. Валландер вспомнил о ночной встрече с человеком из Брантевика. Когда наступила его очередь, он еще раз обратился с призывом к населению сообщить полиции, если кто-то что-либо видел или слышал. Когда один из журналистов спросил, не поступало ли каких-нибудь сведений в полицию от населения, он ответил, что до сих пор ничего не поступало. Пресс-конференция прошла на удивление спокойно, и Бьёрк покинул комнату с довольным видом.
– А чем занимается дама из МИДа? – спросил Валландер, когда они шли по коридору.
– По большей части сидит на телефоне, – ответил Бьёрк. – Ты имеешь в виду, что нам стоило бы прослушать ее разговоры?
– Вообще-то неплохая идея, – пробормотал Валландер.
День прошел без каких-либо происшествий. Теперь следовало набраться терпения и ждать, куда приведут ниточки, которые они начали разматывать.
Около шести часов в кабинете Валландера появился Мартинссон и пригласил его вечером к себе на ужин. Он пригласил также скучающих Лувэна и Рённлунда.
– Сведберг чем-то занят, – объяснил он. – Биргитта Тёрн сказала, что едет вечером в Мальмё. Вы придете?
– Я не успею, – ответил Валландер. – К сожалению, я занят вечером.
Это была почти правда. Он еще не решил, стоит ли ему поехать вечером в Брантевик, чтобы детально рассмотреть рыбацкий катер.
В половине седьмого он, как обычно, позвонил отцу. Тот попросил купить для него новую колоду карт. Валландер как можно скорее закончил разговор и вышел на улицу. Ветер утих, небо стало ясным. По дороге домой он заехал в продуктовый магазин. В восемь часов, после ужина, поджидая, пока сварится кофе, он все еще раздумывал, ехать ли ему в Брантевик. Дело вполне может потерпеть до завтра. К том у же после ночной вылазки он чувствовал себя разбитым.
Он долго просидел за столом с чашкой кофе. Попытался представить, как Рюдберг сидит напротив и комментирует то, что случилось за день. Шаг за шагом анализировал он ход следствия вместе со своим невидимым гостем. Три дня прошло после того, как плот прибило к берегу возле Моссбюстранда. Не установив личности убитых, они не смогут двигаться дальше. Без этого тайна так и останется тайной, это очевидно.
Он поставил чашку в мойку. Его внимание привлек поникший цветок на окне. Он полил его водой из стакана, пошел в комнату и поставил пластинку с записью Марии Каллас. И, услышав мелодию «Травиаты», принял окончательное решение погодить с поездкой.
Поздно вечером он стал звонить дочери, которая училась в Народном университете под Стокгольмом. В трубке слышались долгие гудки, но никто не отвечал. В половине одиннадцатого он наконец лег в кровать и тут же уснул.
Назавтра, на четвертый день следствия, около двух часов дня произошло то, чего все давно ждали. Биргитта Тёрн вошла в кабинет Валландера и протянула ему телекс. Милиция города Риги сообщала шведскому МИДу через свое начальство в Москве, что двое убитых, найденные на спасательном плоту у берегов Швеции, вероятно, являются жителями Латвии. Для облегчения дальнейшего хода следствия майор Литвинов из Москвы предлагал шведским коллегам установить прямой контакт с отделом насильственных преступлений города Риги.
– Значит, она все-таки существует, – сказал Валландер. – Милиция Латвии.
– А кто говорил, что ее нет? – возразила Биргитта Тёрн. – Но, если бы вы обратились сразу в Ригу, могли бы возникнуть дипломатические осложнения. Вполне возможно, что мы вообще не получили бы никакого ответа. Я полагаю, вам известно, что положение в Латвии на текущий момент весьма напряженное.
Валландер знал, о чем говорила Биргитта Тёрн. Не прошло и месяца с тех пор, как советские элитные воинские части, так называемые «черные береты», обстреляли здание Министерства внутренних дел в центре Риги. Погибло несколько ни в чем не повинных людей. На фотографиях в газетах Валландер видел баррикады из камней и сваренных вместе труб. Он все еще довольно смутно представлял себе, что там творится, поскольку не обращал особого внимания на то, что происходит за границей.
– И что же нам теперь делать? – неуверенно спросил он.
– Мы устанавливаем контакт с рижской милицией. Прежде всего надо получить подтверждение, что это те самые люди, которые упомянуты в телексе.
Валландер прочел текст сообщения еще раз.
Мужчина с рыбацкого катера, очевидно, оказался прав. Плот действительно приплыл из Прибалтики.
– Мы все еще не знаем имен этих людей, – сказал Валландер.
Но через три часа он уже все знал. К моменту, когда должен был состояться телефонный разговор с Ригой, вся следственная группа собралась в переговорной. От волнения Бьёрк пролил кофе себе на костюм.
– Кто-нибудь говорит по-латышски? – спросил Валландер. – Я нет.
– Разговор будет вестись по-английски, – сказала Биргитта Тёрн. – Мы попросили об этом.
– Говорить будешь ты, – сказал Бьёрк Валландеру.
– Но я плохо говорю по-английски.
– Думаю, он тоже, – вставил Рённлунд. – Как его зовут? Майор Литвинов? Вы будете на равных.
– Майор Литвинов работает в Москве, – поправила его Биргитта Тёрн. – А мы будем говорить с милицией Риги. Это столица Латвии.
Разговор начался в начале шестого. Удивительно, но помехи отсутствовали, и Валландер отчетливо слышал голос человека, который представился как майор Лиепа из уголовного отдела рижской милиции. Валландер слушал и записывал. Ему приходилось то и дело повторять вопросы. Майор Лиепа говорил по-английски настолько плохо, что Валландер стал сомневаться в собственных способностях понимать этот язык. Но, когда разговор завершился, главное было записано в его блокноте.
Два имени. Два человека. Янис Лейя и Юрис Калнс.
– В Риге есть их отпечатки пальцев, – сказал Валландер. – Майор Лиепа утверждает: в том, что два наших трупа принадлежат именно этим личностям, нет никаких сомнений.
– Отлично, – сказал Бьёрк. – И что же это за личности?
Валландер бросил взгляд в блокнот.
– «Notorious criminals», – прочитал он. – Видимо, это следует перевести как «известные преступники».
– Знает ли он, за что они были убиты? – спросил Бьёрк.
– Нет. Но, по-моему, он не особенно удивился. Если я правильно понял, он вышлет нам кое-какие материалы. Он также спросил, не хотим ли мы, чтобы он прислал несколько латвийских милиционеров, чтобы помочь в расследовании.
– Было бы отлично! – воскликнул Бьёрк. – Чем скорее мы сможем покончить с этим делом, тем лучше.
– Разумеется, Министерство иностранных дел поддерживает такое предложение, – добавила Биргитта Тёрн.
На этом и пореши ли. Днем позже, на пятый день следствия, майор Лиепа прислал телекс, в котором сообщал, что прилетит в аэропорт Арланда во второй половине следующего дня. И сразу направится в Стуруп.
– Майор, – произнес Валландер. – Что это означает?
– Понятия не имею, – ответил Мартинссон. – Лично я ощущаю себя в этой профессии разве что капралом.
Биргитта Тёрн вернулась в Стокгольм. Валландер подумал, что больше никогда ее не увидит. Теперь, когда она уехала, ему было трудно вспомнить ее лицо.
«Я никогда больше не увижу ее, – думал он. – И вряд ли узнаю, зачем она сюда приезжала».
Бьёрк решил встретить латышского майора на аэродроме лично. Это означало, что Курт Валландер мог провести вечер, играя в канасту со своим отцом. По дороге в Лёдеруп он думал, что проблема со спасательным плотом, прибившимся к берегу у Моссбюстранда, вскоре будет решена. Латвийский следователь объяснит им причину убийства. А затем все расследование будет перенесено в Ригу. Вероятно, преступники находятся там. Плот приплыл к берегам Швеции. Но истоки убийства находятся по ту сторону моря. Трупы перевезут в Латвию, где дело будет доведено до конца.
Но это оказалось серьезной ошибкой.
На самом деле ничего еще даже не началось.
Тем временем в Сконе пришла настоящая зима.
6
«Нет, – подумал Валландер. – Снова врешь.
А врать ты не умеешь. Интересно, чего ты боишься?»
– Я возвращался домой, – пояснил человек.
– На катере наверняка есть радиосвязь, – сказал Валландер. – Почему вы не сообщили береговой охране?
– У меня были свои причины.
«Надо выяснить, чего так боится этот человек.
Иначе толку не будет. Доверие, – подумал комиссар. – Собеседник должен почувствовать, что действительно может на меня положиться».
– Мне надо знать больше, – произнес Валландер. – То, что вы сообщили, безусловно пригодится мне в расследовании. И никто не узнает, что это рассказали вы.
– Никто ничего не сообщал. Никто не звонил.
И вдруг Валландер нашел простое и совершенно логичное объяснение, почему мужчина непременно хочет сохранить все в тайне. И причина его страха тут же сделалась понятной. Человек, сидевший напротив него, был не один на борту катера, когда заметил спасательный плот, – это Валландер уяснил уже давно, еще во время разговора с Мартинссоном. Но теперь он знал точное число команды. Их было двое. Не трое, не четверо, а просто двое. И именно того, второго, собеседник и боится.
– Никто не звонил, – согласился Валландер. – А это ваш катер?
– Какая разница?
Валландер снова стал размышлять. Теперь ясно, что собеседник не имеет отношения к трупам со спасательного плота – он всего лишь заметил его с катера и отбуксировал к берегу. Это все упрощает, даже притом что свидетель испытывает необъяснимый страх. Но кто же этот второй?
Контрабандист, вдруг осенило его. Перевозит незаконных эмигрантов или спиртное. Именно для такого рода контрабанды и используются подобные катера. Вот почему тут совершенно не пахнет рыбой – а ведь этот запах неистребим.
– Не было ли поблизости какого-нибудь корабля, когда вы заметили плот?
– Нет.
– Вы совершенно уверены?
– Я говорю что знаю.
– Но вы сказали, что пытались понять, откуда взялся плот.
– Плот пробыл какое-то время в воде, – твердо ответил мужчина. – Его не могли спустить на воду недавно.
– Почему?
– Он успел обрасти тонким слоем водорослей.
Валландер не помнил, чтобы заметил это во время осмотра плота.
– Но когда мы обнаружили плот, на нем не было никаких водорослей.
Собеседник задумался.
– Видимо, их смыло, когда я буксировал плот к берегу. И потом его могло очистить прибоем.
– Как вы думаете, сколько времени плот находился в воде?
– Может, с неделю. Трудно сказать.
Валландер пристально смотрел на человека.
Глаза у того беспокойно бегали. Все это время Валландер и сам сидел как на иголках.
– Вы можете сообщить что-нибудь еще? – спросил он. – Любая мелочь может оказаться важной.
– По-моему, плот приплыл откуда-нибудь из Прибалтики.
– Почему вы так думаете? Почему не из Германии?
– Потому что я знаю тут фарватеры. Я считаю, плот пригнало с той стороны Балтийского моря.
Валландер попытался представить себе карту:
– Это же далеко. Вдоль всего польского берега, а оттуда в середину немецкого фарватера. Что-то не верится.
– Но во время Второй мировой войны мины дрейфовали на большие расстояния за короткое время. В последнее время дул сильный ветер, он мог пригнать плот.
Свет газового фонаря вдруг стал слабеть.
– Мне нечего больше сказать, – сказал мужчина и свернул грязную карту. – Вы не помните, что обещали?
– Помню. Но у меня есть еще один вопрос. Почему вы так боялись встречи со мной? Почему решили встретиться ночью?
– Ничего я не боялся, – возразил мужчина. – Если я назначил встречу ночью, это мое дело. У меня есть свои причины. – И сунул карту в ящик прямо под креплением штурвала.
Валландер поспешил задать еще один вопрос, пока не поздно.
Никто из них не услышал тихих шагов по палубе. Кто-то передвигался на корточках так осторожно, что смог незаметно прокрасться мимо них, точно легкая морская зыбь, едва коснувшаяся берега.
Валландер выбрался из машинного отделения. Быстро провел лучом карманного фонарика по стенам рубки. Но не заметил ничего, что позволило бы в дальнейшем опознать катер.
– Где я смогу найти вас, если вы мне понадобитесь? – спросил он мужчину, стоя на берегу.
– Вы меня не найдете, – ответил тот. – И я вам больше не понадоблюсь. Я все сказал.
Идя по берегу, Валландер считал шаги. На семьдесят третьем он почувствовал под ногой гравий, которым была усыпана пристань. Его собеседник скрылся в темноте – забрал свой фонарь и исчез, не сказав ни слова. Валландер сел в машину, но не стал заводить двигатель. Подождал пару минут. На мгновение ему показалось, что мимо него в темноте скользнула тень. Наверняка игра воображения. Затем он понял, что должен уехать первым. Выехав на дорогу, он сбавил скорость. Но света фар позади себя так и не увидел.
Без четверти три он отпер дверь своей квартиры. Сел за кухонный стол и записал то, что узнал в машинном отделении катера.
Прибалтика, думал он. Неужели плот приплыл так издалека? Валландер встал и пошел в гостиную. В шкафу посреди груды журналов и оперных программок он нашел истертый школьный атлас. Раскрыл карту Южной Швеции и Балтийского моря. Прибалтика была так далеко и в то же время так близко.
«Что я знаю о море? – думал он. – Что я знаю о течениях и ветрах? Может, он правду сказал? Зачем ему водить меня за нос?»
Он вновь вспомнил, как нервничал собеседник. Как страшился своего неизвестного напарника.
На часах было четыре, когда Валландер снова лег в кровать. И долго лежал, прежде чем ему удалось уснуть.
Проснувшись, он понял, что проспал.
Часы на ночном столике показывали 7:46. Он чертыхнулся, скинул одеяло и начал одеваться. Зубную щетку и пасту запихнул в карман куртки. Без трех минут восемь он поставил машину возле управления полиции. Эбба на проходной помахала ему:
– Тебя спрашивал Бьёрк. Что случилось, кстати? Ты проспал?
– Если бы, – ответил Валландер и поспешил в туалет, чтобы почистить зубы. Одновременно он пытался собраться с мыслями перед встречей с начальством. Как он должен представить свою ночную вылазку в Брантевик на рыбацкий катер?
В кабинете Бьёрка никого не оказалось. Валландер отправился в переговорную, постучал в дверь и почувствовал себя опоздавшим школьником.
Шесть человек сидели за овальным столом и глядели на него.
– Я опоздал всего лишь на несколько минут, – проговорил он и сел на ближайший свободный стул.
Бьёрк строго посмотрел на него, а Мартинссон и Сведберг улыбнулись. К тому же на лице Сведберга читалось некоторое ехидство. Справа от Бьёрка с непроницаемым видом сидела Биргитта Тёрн.
Кроме того, в переговорной сидели еще двое, которых Валландер никогда раньше не видел. Он поднялся с места и обошел вокруг стола, чтобы пожать им руки. Это были мужчины лет пятидесяти на вид и поразительно похожие друг на друга – оба крепкие и с дружелюбным выражением лиц. Один представился как Стуре Рённлунд, другого звали Бертиль Лувэн.
– Я из отдела насильственных преступлений, – сказал Лувэн. – А Стуре из отдела по борьбе с наркотиками.
– Курт – наш самый опытный следователь, – представил Валландера Бьёрк. – Добро пожаловать, наливайте себе кофе.
Когда все наполнили свои пластмассовые кружки, Бьёрк открыл заседание.
– Конечно, мы благодарны за любую помощь, которую нам могут оказать, – начал он. – Сами видите, какой переполох поднялся в газетах из-за этих трупов. В том числе и поэтому нам важно вести расследование с удвоенной интенсивностью. Биргитта Тёрн приехала к нам, чтобы наблюдать за ходом следствия и помочь в возможных контактах со странами, не входящими в Интерпол. И мы, разумеется, примем к сведению ее соображения, даже если они будут касаться непосредственно следственных действий.
Затем наступила очередь Курта Валландера. Поскольку у всех присутствующих были распечатки рапорта о положении дел на текущий момент, в детали он вдаваться не стал. А лишь представил ситуацию в общем виде и обрисовал основные временные координаты. Зато на результатах вскрытия остановился подробнее. Когда Валландер закончил, Лувэн задал несколько уточняющих вопросов. И все. Бьёрк оглядел сидящих за столом.
– Так, – сказал он. – И что же нам делать дальше?
Курту Валландеру не понравилось, что Бьёрк словно бы заискивает перед сотрудницей МИДа и двумя криминалистами из Стокгольма. И почувствовал, что должен открыть встречный огонь. Он кивнул Бьёрку, показывая, что просит слова.
– В этом деле слишком много неясного, – начал он. – Я говорю не о самом следствии. Я не понимаю, почему Министерство иностранных дел сочло необходимым прислать в Истад Биргитту Тёрн. Я не могу поверить, что дело только в том, чтобы помочь нам войти в контакт с русской милицией, если это потребуется. Мы могли послать телекс в Стокгольм. Я подозреваю, что министерство решило вести наблюдение за нашей работой. В таком случае я хочу знать, что конкретно их интересует. И прежде всего, разумеется, почему в Стокгольме приняли такое решение. Не могу отрицать, что у меня появились вполне естественные подозрения, что в министерстве знают что-то, что неизвестно нам. Но решение наверняка принималось не в министерстве. Чье же оно в таком случае?
Воцарилась тишина. Бьёрк с ужасом глядел на Валландера.
Наконец молчание прервала Биргитта Тёрн:
– Нет причин подозревать, что мой приезд в Истад преследует какие-то особые цели. Нестабильность ситуации в Восточной Европе требует, чтобы мы внимательно следили за развитием событий.
– Но мы ведь пока еще не уверены, что это трупы граждан восточно-европейских государств, – возразил Валландер. – Или вы, может быть, знаете что-то, чего не знаем мы? В таком случае я тоже хотел бы это знать.
– Наверно, не стоит так волноваться, – заметил Бьёрк.
– Я хочу получить ответы на мои вопросы, – возмутился Валландер. – Меня не устраивают общие фразы о политической нестабильности.
С лица Биргитты Тёрн вдруг исчезло непроницаемое выражение. Она смерила его взглядом, в котором ясно читалось презрение. «Я раздражаю ее, – подумал Валландер. – Я один из тех людишек, которые мешаются под ногами».
– Все обстоит так, как я сказала, – заявила Биргитта Тёрн. – Если бы вы проявили благоразумие, то поняли бы, что для этой комедии нет никаких оснований.
Валландер покачал головой. Затем повернулся к Лувэну и Рённлунду:
– А каковы ваши инструкции? Стокгольм почти никогда не присылает к нам своих людей, если не получает официального запроса о помощи. А мы, насколько мне известно, запроса не посылали. Или я ошибаюсь?
Валландер повернулся к Бьёрку, тот мотнул головой.
– Значит, Стокгольм принял это решение самостоятельно, – продолжил Валландер. – И раз уж нам предстоит работать вместе, я хотел бы знать причину такого решения. Едва ли в Стокгольме есть основания считать, что наша полиция не может справиться самостоятельно, ведь мы только приступили к расследованию.
Лувэн заерзал на стуле, ему явно было не по себе. Наконец Рённлунд решился ответить. В его голосе Валландер услышал нотки сочувствия.
– Начальник Главного управления государственной полиции посчитал, что вам может понадобиться помощь, – начал он. – Мы прибыли в ваше распоряжение. И ничего больше. Расследование ведете вы. Если мы можем помочь, мы будем рады это сделать. Ни Бертиль, ни я не сомневаемся в том, что вы можете вести это дело сами. Лично я считаю, что в прошедшие дни вы работали весьма оперативно.
Валландер кивнул в знак благодарности. Мартинссон улыбнулся, а Сведберг принялся ковырять в зубах щепкой, которую отломал от столешницы.
– Тогда, пожалуй, следует обсудить, как нам действовать дальше, – сказал Бьёрк.
– Отлично, – сказал Валландер. – У меня есть несколько вариантов, и мне интересно, как вы их оцените. Но прежде я хочу рассказать об одном ночном приключении.
Валландер перестал злиться. Теперь он снова был спокоен. Он бросил вызов Биргитте Тёрн и не проиграл. «Со временем разберемся, зачем же она все-таки приехала». А сочувствие Рённлунда только добавляло уверенности. Он рассказал о телефонном звонке и посещении рыбацкого катера в Брантевике. И особо подчеркнул ту уверенность, с которой незнакомец утверждал, что плот мог приплыть только из Прибалтики. Бьёрк в неожиданном приступе активности позвонил на коммутатор и попросил, чтобы кто-нибудь немедленно принес четкие и подробные карты упомянутых районов. Перед мысленным взором Валландера предстала картина: Эбба хватает первого же идущего через проходную полицейского и дает ему указание немедленно раздобыть карты.
Валландер налил себе еще кофе и перешел к изложению своих теорий:
– Все говорит о том, что эти люди были убиты на борту какого-то судна. У меня есть только одно приемлемое объяснение, почему трупы просто не утопили в море. Убийца или убийцы хотели, чтобы тела были обнаружены. Однако это объяснение тоже уязвимо, поскольку заранее определить берег, к которому прибьет плот, практически невозможно. Мужчин пытали, а затем застрелили в упор с близкого расстояния. Следующий установленный факт, который не следует упускать из виду, – оба человека находились под воздействием наркотического вещества, а именно амфетамина. Так что в этом деле каким-то образом оказываются замешаны наркотики. К тому же убитые были, по моему мнению, людьми состоятельными. На это указывает их одежда. По восточноевропейским меркам, они должны были быть весьма богаты, раз имели возможность покупать такую одежду и обувь. Я никогда не смог бы позволить себе купить такой костюм.
Тут Лувэн рассмеялся. Но Биргитта Тёрн продолжала сосредоточенно смотреть в пол.
– Итак, мы знаем немало, – продолжил Валландер, – хотя и не можем составить целостную картину, объясняющую ход событий и причину убийства этих людей. Но сейчас для нас главное – установить личности убитых. На этом нам и следует сосредоточить усилия. И как можно быстрее провести баллистическую экспертизу пуль, которыми их убили. Мне необходим подробный отчет о пропавших без вести или разыскиваемых людях в Швеции и Дании. Нужно срочно разослать через Интерпол отпечатки пальцев, фотографии и приметы. Возможно, мы обнаружим что-нибудь и в нашей картотеке. К тому же необходимо немедленно связаться с милицией прибалтийских республик и СССР, если этого еще не сделали. Возможно, за это возьмется Биргитта Тёрн.
– Контакт с ними будет установлен на днях, – ответила она. – Мы свяжемся с международным отделом в Москве.
– Но милиция Эстонии, Латвии и Литвы тоже должна быть оповещена.
– Это делается через Москву.
Валландер с удивлением взглянул на нее.
Затем повернулся к Бьёрку:
– Разве к нам не приезжали стажеры из Литвы прошлой осенью?
– Все обстоит так, как сказала Биргитта Тёрн, – ответил Бьёрк. – Конечно, в этих республиках есть собственные правоохранительные органы. Но всем управляет Москва.
– Удивительно, – сказал Валландер. – Но Министерству иностранных дел, конечно, виднее.
– Да, – согласилась Биргитта Тёрн. – Виднее.
Совещание закончилось, Бьёрк и Биргитта Тёрн тут же удалились. Пресс-конференция была назначена на два часа дня.
Валландер остался в переговорной, чтобы обсудить с коллегами предстоящие дела. Сведберг вынул пакетики с двумя пулями, а Лувэн взялся проследить за баллистической экспертизой и ускорить ее проведение. Остальные поделили между собой дела по просмотру списков пропавших без вести и находящихся в розыске. Мартинссон, имевший личные связи в полиции Копенгагена, обещал связаться с коллегами по ту сторону пролива.
– О пресс-конференции не беспокойтесь, – в заключение сказал Валландер. – Это наша с Бьёрком головная боль.
– У вас тут на них так же противно, как на стокгольмских? – поинтересовался Рённлунд.
– Я не знаю, как проходят пресс-конференции в Стокгольме, – ответил Валландер. – Но тут на них малоприятно, что да, то да.
Остаток дня ушел на то, чтобы разослать приметы убитых людей по всем полицейским округам Швеции и других Скандинавских стран. Предстояло просмотреть целый ряд различных списков. Очень скоро стало ясно, что отпечатки пальцев мужчин со спасательного плота отсутствуют в архивах как шведской, так и датской полиции. Интерполу же требовалось еще время, прежде чем дать какой-то ответ. У Валландера и Лувэна состоялась длинная дискуссия о том, стала ли бывшая Восточная Германия полноценным членом Интерпола или нет. Включен ли их список преступников в Центральную информационную систему, охватывающую всю новую Германию? Существует ли в Восточной Германии такой список вообще? Где проходит граница между огромным архивом Штази и обычным реестром осужденных за уголовные преступления? И существовала ли такая граница?
Лувэн взялся выяснить эти вопросы, а Валландер стал готовиться к пресс-конференции.
Встретив Бьёрка незадолго до ее начала, Валландер отметил, что тот был очень сдержан.
«Почему он ничего не говорит мне, – удивился Валландер, – если считает, что я вел себя вызывающе по отношению к элегантной даме из МИДа?»
В зале, где должна была состояться пресс-конференция, собралось много журналистов и представителей СМИ. Валландер поискал глазами молодого репортера из «Экспрессен», но не нашел. Первым, как обычно, начал Бьёрк. С неожиданной жесткостью он раскритиковал сумбурные и непроверенные заявления, распространяемые в прессе. Валландер вспомнил о ночной встрече с человеком из Брантевика. Когда наступила его очередь, он еще раз обратился с призывом к населению сообщить полиции, если кто-то что-либо видел или слышал. Когда один из журналистов спросил, не поступало ли каких-нибудь сведений в полицию от населения, он ответил, что до сих пор ничего не поступало. Пресс-конференция прошла на удивление спокойно, и Бьёрк покинул комнату с довольным видом.
– А чем занимается дама из МИДа? – спросил Валландер, когда они шли по коридору.
– По большей части сидит на телефоне, – ответил Бьёрк. – Ты имеешь в виду, что нам стоило бы прослушать ее разговоры?
– Вообще-то неплохая идея, – пробормотал Валландер.
День прошел без каких-либо происшествий. Теперь следовало набраться терпения и ждать, куда приведут ниточки, которые они начали разматывать.
Около шести часов в кабинете Валландера появился Мартинссон и пригласил его вечером к себе на ужин. Он пригласил также скучающих Лувэна и Рённлунда.
– Сведберг чем-то занят, – объяснил он. – Биргитта Тёрн сказала, что едет вечером в Мальмё. Вы придете?
– Я не успею, – ответил Валландер. – К сожалению, я занят вечером.
Это была почти правда. Он еще не решил, стоит ли ему поехать вечером в Брантевик, чтобы детально рассмотреть рыбацкий катер.
В половине седьмого он, как обычно, позвонил отцу. Тот попросил купить для него новую колоду карт. Валландер как можно скорее закончил разговор и вышел на улицу. Ветер утих, небо стало ясным. По дороге домой он заехал в продуктовый магазин. В восемь часов, после ужина, поджидая, пока сварится кофе, он все еще раздумывал, ехать ли ему в Брантевик. Дело вполне может потерпеть до завтра. К том у же после ночной вылазки он чувствовал себя разбитым.
Он долго просидел за столом с чашкой кофе. Попытался представить, как Рюдберг сидит напротив и комментирует то, что случилось за день. Шаг за шагом анализировал он ход следствия вместе со своим невидимым гостем. Три дня прошло после того, как плот прибило к берегу возле Моссбюстранда. Не установив личности убитых, они не смогут двигаться дальше. Без этого тайна так и останется тайной, это очевидно.
Он поставил чашку в мойку. Его внимание привлек поникший цветок на окне. Он полил его водой из стакана, пошел в комнату и поставил пластинку с записью Марии Каллас. И, услышав мелодию «Травиаты», принял окончательное решение погодить с поездкой.
Поздно вечером он стал звонить дочери, которая училась в Народном университете под Стокгольмом. В трубке слышались долгие гудки, но никто не отвечал. В половине одиннадцатого он наконец лег в кровать и тут же уснул.
Назавтра, на четвертый день следствия, около двух часов дня произошло то, чего все давно ждали. Биргитта Тёрн вошла в кабинет Валландера и протянула ему телекс. Милиция города Риги сообщала шведскому МИДу через свое начальство в Москве, что двое убитых, найденные на спасательном плоту у берегов Швеции, вероятно, являются жителями Латвии. Для облегчения дальнейшего хода следствия майор Литвинов из Москвы предлагал шведским коллегам установить прямой контакт с отделом насильственных преступлений города Риги.
– Значит, она все-таки существует, – сказал Валландер. – Милиция Латвии.
– А кто говорил, что ее нет? – возразила Биргитта Тёрн. – Но, если бы вы обратились сразу в Ригу, могли бы возникнуть дипломатические осложнения. Вполне возможно, что мы вообще не получили бы никакого ответа. Я полагаю, вам известно, что положение в Латвии на текущий момент весьма напряженное.
Валландер знал, о чем говорила Биргитта Тёрн. Не прошло и месяца с тех пор, как советские элитные воинские части, так называемые «черные береты», обстреляли здание Министерства внутренних дел в центре Риги. Погибло несколько ни в чем не повинных людей. На фотографиях в газетах Валландер видел баррикады из камней и сваренных вместе труб. Он все еще довольно смутно представлял себе, что там творится, поскольку не обращал особого внимания на то, что происходит за границей.
– И что же нам теперь делать? – неуверенно спросил он.
– Мы устанавливаем контакт с рижской милицией. Прежде всего надо получить подтверждение, что это те самые люди, которые упомянуты в телексе.
Валландер прочел текст сообщения еще раз.
Мужчина с рыбацкого катера, очевидно, оказался прав. Плот действительно приплыл из Прибалтики.
– Мы все еще не знаем имен этих людей, – сказал Валландер.
Но через три часа он уже все знал. К моменту, когда должен был состояться телефонный разговор с Ригой, вся следственная группа собралась в переговорной. От волнения Бьёрк пролил кофе себе на костюм.
– Кто-нибудь говорит по-латышски? – спросил Валландер. – Я нет.
– Разговор будет вестись по-английски, – сказала Биргитта Тёрн. – Мы попросили об этом.
– Говорить будешь ты, – сказал Бьёрк Валландеру.
– Но я плохо говорю по-английски.
– Думаю, он тоже, – вставил Рённлунд. – Как его зовут? Майор Литвинов? Вы будете на равных.
– Майор Литвинов работает в Москве, – поправила его Биргитта Тёрн. – А мы будем говорить с милицией Риги. Это столица Латвии.
Разговор начался в начале шестого. Удивительно, но помехи отсутствовали, и Валландер отчетливо слышал голос человека, который представился как майор Лиепа из уголовного отдела рижской милиции. Валландер слушал и записывал. Ему приходилось то и дело повторять вопросы. Майор Лиепа говорил по-английски настолько плохо, что Валландер стал сомневаться в собственных способностях понимать этот язык. Но, когда разговор завершился, главное было записано в его блокноте.
Два имени. Два человека. Янис Лейя и Юрис Калнс.
– В Риге есть их отпечатки пальцев, – сказал Валландер. – Майор Лиепа утверждает: в том, что два наших трупа принадлежат именно этим личностям, нет никаких сомнений.
– Отлично, – сказал Бьёрк. – И что же это за личности?
Валландер бросил взгляд в блокнот.
– «Notorious criminals», – прочитал он. – Видимо, это следует перевести как «известные преступники».
– Знает ли он, за что они были убиты? – спросил Бьёрк.
– Нет. Но, по-моему, он не особенно удивился. Если я правильно понял, он вышлет нам кое-какие материалы. Он также спросил, не хотим ли мы, чтобы он прислал несколько латвийских милиционеров, чтобы помочь в расследовании.
– Было бы отлично! – воскликнул Бьёрк. – Чем скорее мы сможем покончить с этим делом, тем лучше.
– Разумеется, Министерство иностранных дел поддерживает такое предложение, – добавила Биргитта Тёрн.
На этом и пореши ли. Днем позже, на пятый день следствия, майор Лиепа прислал телекс, в котором сообщал, что прилетит в аэропорт Арланда во второй половине следующего дня. И сразу направится в Стуруп.
– Майор, – произнес Валландер. – Что это означает?
– Понятия не имею, – ответил Мартинссон. – Лично я ощущаю себя в этой профессии разве что капралом.
Биргитта Тёрн вернулась в Стокгольм. Валландер подумал, что больше никогда ее не увидит. Теперь, когда она уехала, ему было трудно вспомнить ее лицо.
«Я никогда больше не увижу ее, – думал он. – И вряд ли узнаю, зачем она сюда приезжала».
Бьёрк решил встретить латышского майора на аэродроме лично. Это означало, что Курт Валландер мог провести вечер, играя в канасту со своим отцом. По дороге в Лёдеруп он думал, что проблема со спасательным плотом, прибившимся к берегу у Моссбюстранда, вскоре будет решена. Латвийский следователь объяснит им причину убийства. А затем все расследование будет перенесено в Ригу. Вероятно, преступники находятся там. Плот приплыл к берегам Швеции. Но истоки убийства находятся по ту сторону моря. Трупы перевезут в Латвию, где дело будет доведено до конца.
Но это оказалось серьезной ошибкой.
На самом деле ничего еще даже не началось.
Тем временем в Сконе пришла настоящая зима.
6
Курт Валландер ожидал, что майор Лиепа приедет в полицию Истада одетый в форму. Но на человеке, которого Бьёрк представил ему утром, на шестой день следствия, был мешковатый серый костюм и небрежно завязанный галстук. К тому же майор был небольшого роста и ходил подняв плечи, так что казалось, будто шеи у него нет вообще – короче, ни следа военной выправки. Майор, носивший имя Карлис Лиепа, курил одну за другой крепкие сигареты, и кончики его пальцев были желтыми от никотина.
Эта привычка майора тут же создала проблемы в полиции. Сотрудники, не выносившие табачного дыма, в раздражении пожаловались Бьёрку на то, что Лиепа курит везде, включая места, где это категорически запрещено. Бьёрк ответил, что им следует относиться к привычкам гостя с пониманием, но все же попросил Валландера разъяснить майору, что необходимо соблюдать запрет на курение. Когда Валландер на своем ломаном английском объяснил просьбу шведов не курить в неположенных местах, Лиепа пожал плечами и немедленно затушил сигарету. После этого он стал курить только в кабинете Валландера и в переговорной. Но, поскольку даже Валландер был не в силах постоянно выносить табачный дым, то он попросил Бьёрка выделить майору отдельный кабинет. Все закончилось тем, что Сведберг на время переехал к Мартинссону а Лиепа занял комнату Сведберга.
Майор из Риги оказался крайне близорук. Видимо, ему было недостаточно очков без оправы, которые он носил. Читая, он держал документ всего в нескольких сантиметрах от глаз. Можно было подумать, что он не изучает текст, а нюхает бумагу. Те, кто это видел, в первый момент едва удерживались от смеха. Валландер то и дело слышал в коридорах шуточки в адрес маленького сутулого майора из Латвии. Но для Валландера не составило труда окоротить злые языки. Он сразу же отметил, что Лиепа на редкость опытный и проницательный следователь. Он чем-то напоминал Рюдберга. Особенно своей увлеченностью. В расследовании почти всегда есть рутина, но она никогда не должна сказываться на стиле мышления. Майор Лиепа любил свою профессию, а за бесцветной внешностью скрывался острый ум и большой опыт.
Утро шестого дня следствия было пасмурным и ветреным. К вечеру в Сконе ожидали снежную бурю. Из-за эпидемии гриппа, сильно ударившей по сотрудникам управления полиции, Бьёрк был вынужден отстранить от расследования Сведберга: скопилось много других неотложных дел. Лувэн и Рённлунд вернулись в Стокгольм. Бьёрк из-за неважного самочувствия оставил Мартинссона и Валландера наедине с майором Лиепой, сразу как только представил их друг другу. Они сидели в переговорной, где майор курил сигарету за сигаретой.
Сегодня Валландер, который весь вчерашний вечер проиграл в канасту с отцом, поставил будильник на пять утра, чтобы успеть прочесть брошюру о Латвии, которую ему подобрал знакомый книготорговец. Успел он и подумать о том, что, вероятно, будет полезным начать совместную работу с того, чтобы оба следователя рассказали друг другу, как устроены правоохранительные органы в их странах. Уже то обстоятельство, что в латвийской милиции существуют военные ранги, сильно отличает одну структуру от другой. За чашкой утреннего кофе Валландер пытался сформулировать некоторые основные принципы организации шведской полиции по-английски, и вдруг его охватило сомнение. Он сам с трудом представлял себе, как функционирует шведская полиция. К тому же энергичный начальник Главного управления государственной полиции недавно затеял глубокое реформирование всего ведомства. Валландер читал бесконечные и неизменно коряво написанные информационные бюллетени об изменениях, ожидающих личный состав. Как-то он попытался спросить у Бьёрка, в чем же все-таки состоит ожидаемая реорганизация, но получил невнятный и уклончивый ответ. И вот теперь, сидя напротив непрерывно курящего майора, Валландер подумал, что может с легкостью отбросить все формальности. А чисто организационные вопросы они и так решат по ходу дела.
Эта привычка майора тут же создала проблемы в полиции. Сотрудники, не выносившие табачного дыма, в раздражении пожаловались Бьёрку на то, что Лиепа курит везде, включая места, где это категорически запрещено. Бьёрк ответил, что им следует относиться к привычкам гостя с пониманием, но все же попросил Валландера разъяснить майору, что необходимо соблюдать запрет на курение. Когда Валландер на своем ломаном английском объяснил просьбу шведов не курить в неположенных местах, Лиепа пожал плечами и немедленно затушил сигарету. После этого он стал курить только в кабинете Валландера и в переговорной. Но, поскольку даже Валландер был не в силах постоянно выносить табачный дым, то он попросил Бьёрка выделить майору отдельный кабинет. Все закончилось тем, что Сведберг на время переехал к Мартинссону а Лиепа занял комнату Сведберга.
Майор из Риги оказался крайне близорук. Видимо, ему было недостаточно очков без оправы, которые он носил. Читая, он держал документ всего в нескольких сантиметрах от глаз. Можно было подумать, что он не изучает текст, а нюхает бумагу. Те, кто это видел, в первый момент едва удерживались от смеха. Валландер то и дело слышал в коридорах шуточки в адрес маленького сутулого майора из Латвии. Но для Валландера не составило труда окоротить злые языки. Он сразу же отметил, что Лиепа на редкость опытный и проницательный следователь. Он чем-то напоминал Рюдберга. Особенно своей увлеченностью. В расследовании почти всегда есть рутина, но она никогда не должна сказываться на стиле мышления. Майор Лиепа любил свою профессию, а за бесцветной внешностью скрывался острый ум и большой опыт.
Утро шестого дня следствия было пасмурным и ветреным. К вечеру в Сконе ожидали снежную бурю. Из-за эпидемии гриппа, сильно ударившей по сотрудникам управления полиции, Бьёрк был вынужден отстранить от расследования Сведберга: скопилось много других неотложных дел. Лувэн и Рённлунд вернулись в Стокгольм. Бьёрк из-за неважного самочувствия оставил Мартинссона и Валландера наедине с майором Лиепой, сразу как только представил их друг другу. Они сидели в переговорной, где майор курил сигарету за сигаретой.
Сегодня Валландер, который весь вчерашний вечер проиграл в канасту с отцом, поставил будильник на пять утра, чтобы успеть прочесть брошюру о Латвии, которую ему подобрал знакомый книготорговец. Успел он и подумать о том, что, вероятно, будет полезным начать совместную работу с того, чтобы оба следователя рассказали друг другу, как устроены правоохранительные органы в их странах. Уже то обстоятельство, что в латвийской милиции существуют военные ранги, сильно отличает одну структуру от другой. За чашкой утреннего кофе Валландер пытался сформулировать некоторые основные принципы организации шведской полиции по-английски, и вдруг его охватило сомнение. Он сам с трудом представлял себе, как функционирует шведская полиция. К тому же энергичный начальник Главного управления государственной полиции недавно затеял глубокое реформирование всего ведомства. Валландер читал бесконечные и неизменно коряво написанные информационные бюллетени об изменениях, ожидающих личный состав. Как-то он попытался спросить у Бьёрка, в чем же все-таки состоит ожидаемая реорганизация, но получил невнятный и уклончивый ответ. И вот теперь, сидя напротив непрерывно курящего майора, Валландер подумал, что может с легкостью отбросить все формальности. А чисто организационные вопросы они и так решат по ходу дела.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента