Страница:
Уже 18 февраля противник вошёл в соприкосновение с промежуточной позицией, которую заняли отступившие в порядке войска 2-го армейского корпуса. Воодушевлённые своими успехами и веря в то, что наше сопротивление сломлено, русские снова прибегли к шапкозакидательской тактике и атаковали позицию тесными рядами без основательной артиллерийской подготовки. Особенно недооценили нашу сопротивляемость в танковых войсках, и танки врывались в оборонительные линии без сопровождения пехоты. Случалось, что за один день уничтожали до тридцати танков. Вообще, на этом этапе наша оборона отличалась необыкновенной активностью, это свидетельствовало о том, что отступление не ослабило боевого духа войск.
Одновременно с атаками на промежуточную позицию продолжались яростные бои и в районе Тайпале.
Самым тревожным последствием отвода войск явилось то, что у противника появилась возможность угрожать нашим коммуникациям, пролегающим через Выборгский залив. Это означало увеличение протяжённости нашего фронта на 30 километров. К сожалению, у нас не было возможности перебросить дополнительные силы на побережье западнее Выборга. Ядром обороны прибрежной полосы были береговые батареи и переброшенная в этот район 4-я дивизия, усиленная несколькими батальонами и батареями. Последние были сформированными недавно из плохо обученных резервистов. Вооружены и снаряжены они были тоже плохо. Скалистая местность, непригодная для рытья окопов, затрудняла оборону, отчего наши потери только росли.
На войне случается, что нагрузка на руководителей в критической обстановке оказывается чрезмерно велика, и это заставляет предпринимать шаги по их замене. Такое бывает не только с фронтовыми командирами, но зачастую и с высшим командным составом, с людьми, которые самостоятельно, в одиночку, находясь далеко от поля боя, откуда поступают противоречивые и обрывочные сведения, вынуждены принимать тяжёлые и ответственные решения. Это требует надёжной интуиции, реалистического воображения, большой силы воли и душевного и физического напряжения, которое для многих может оказаться непосильным. Если войска, в особенности на участках, на которые противник оказывает сильное давление, измотаны и выбились из сил, то, естественно, и стойкость командиров всех уровней подвергается серьёзному испытанию.
19 февраля генерал-лейтенант Эстерман обратился с просьбой об отпуске по болезни, и на посту командира 3-го армейского корпуса его сменил генерал-майор Хейнрихс, которому сразу же было присвоено звание генерал-лейтенанта. С начала войны он искусно руководил обороной восточного участка Карельского перешейка и проявил себя в самых сложных критических моментах человеком с крепкими нервами. Генерал-лейтенанта Хейнрихса сменил на посту генерал-майор Талвель, а командиром группы в Айттойоки назначили полковника Паяри.
В связи со сменой этих командиров был осуществлён план перегруппировки сил на среднем участке Карельского перешейка. Восточный фланг 2-го армейского корпуса, находившийся южнее Вуокси, выделили в 1-й армейский корпус (1-я и 2-я дивизии), командовать которым поручили командиру 1-й дивизии генерал-майору Лаатикайнену. Таким образом, объем задач, поставленных перед 2-м армейским корпусом, был сокращён, и это позволило сосредоточить на защите Выборга и его окрестностей все силы обороны Карельского перешейка.
В связи с тем, что нехватка сил ощущалась всё больше и больше, необходимо было учитывать в качестве дополнительного фактора и добровольцев, прибывающих из сопредельных государств. В Скандинавских странах возникло настоящее народное движение по оказанию помощи Финляндии, его влияние на ход событий было несравненно большим, чем во время освободительной войны.
Из Швеции на этот раз прибыло около 8000 добровольцев. Правда, эти люди в основном не привыкли держать оружия в руках, и на их обучение, проходившее в Торнио и Кеми, необходимо было затратить драгоценное время. Группа добровольцев под командованием генерала Линдера, командира группы Сатакунта времён освободительной войны, была разбита на два батальона, их усилили артиллерией и специальными подразделениями. Уже с середины января авиационные подразделения шведов и их зенитные части стали отвечать за воздушную оборону Северной Финляндии, и их заслугой следует считать то, что перевозки снаряжения и материалов на опасном участке Торнио-Оулу во время последней фазы войны не подвергались бомбёжкам.
Части шведских добровольцев действовали и на других участках фронта. В Турку три зенитные батареи принимали участие в обороне города и порта. На многих финских судах были зенитчики из Швеции. Кроме этого, непосредственно на различные участки фронта были посланы четыре батареи полевых орудий.
Из Норвегии прибыло 725 добровольцев, которые влились в шведский батальон. 800 датчан были уже в Финляндии и готовились выехать на фронт.
Появление добровольцев из Скандинавии не было, однако, единственным проявлением интереса, который испытывали за границей по отношению к Финляндии и тем ценностям, которые защищал финский народ. Всего в «иностранном легионе» были представители 26 государств. Из-за того, что большое количество стран уже было втянуто в большую войну, лишь малая доля тех, кто изъявил желание стать добровольцем, смогла прибыть в Финляндию. К тому же Германия не разрешила перевозок через свою территорию не только материалов, но и добровольцев; им приходилось проделывать долгий путь по морю, а затем через Англию.
Венгрия, где адмирал Хорти проявил инициативу по формированию групп добровольцев, оказалась впереди всех: там записалось 25000 человек. Однако венгерское правительство в связи с опасным положением страны посчитало возможным передать лишь 5000 человек. Из них батальон хорошо подготовленных бойцов успел добраться до Финляндии, но не до фронта. Остальные же или не отправлялись в путь, или же вынуждены были вернуться обратно. Лучшая участь выпала на долю легиона американских финнов, он принял боевое крещение в последние дни войны. Хотя Англия сама уже была втянута в войну, но и оттуда прибыла пара тысяч добровольцев старшего возраста.
Общая цифра прибывших в Финляндию добровольцев составила около 11500 человек. Если бы это войско можно было использовать на фронте, это было бы ценной добавкой к нашим иссякшим резервам. Но уже вклад шведско-норвежской части был довольно значительным, а присутствие в стране иностранных добровольцев стало фактом, поднимающим настроение в борьбе, которую мы вели в одиночестве.
Во второй половине февраля вопрос о дополнительных силах для Карельского перешейка стал ещё более острым. Правда, в район Выборга уже шла 23-я дивизия, но этого было недостаточно. Оборона Выборгского залива требовала свежих и опытных сил. Высвободив часть войск, оборонявшихся в Лапландии, я стал продумывать возможность переброски шведских добровольцев на фронт Салла, и, поскольку они представляли собой почти готовую организованную часть, мысль эта превратилась в решение. Шведы были бы там близ своей опорной территории и защищали бы свои границы. Генерал Линдер горячо поддержал моё предложение, и 19 февраля был отдан соответствующий приказ. Смена войск на фронте Салла началась 22 февраля, и уже спустя несколько дней один пехотный полк и два батальона смогли пуститься в долгий путь на основной театр военных действий. Хотя на участке севернее Ладоги полным ходом продолжались бои по уничтожению окружённых частей противника, всё же я отдал 4-му корпусу приказ о выделении одного отдельного батальона для обороны Выборгского залива.
Когда шведское добровольческое войско присоединилось к борьбе, оборона Лапландии из рук генерал-майора Валлениуса перешла к генералу Линдеру, которому подчинили три финских батальона, действовавших на фронте Салла, а также боевую группу, находившуюся южнее Петсамо. Командиром фронтовых войск был назначен подполковник Нурденсван, а начальником его штаба — подполковник граф Эренсвярд, тоже участник освободительной войны.
Наши шведские и норвежские братья с честью справились со своей задачей, раньше которую выполняли пять финских батальонов. Это свидетельствует о том, что Норвегия и Швеция, несмотря на 130-летний период мирного существования, оказались и теперь способными воспитать мужественных и храбрых воинов. Мы всегда будем с благодарностью вспоминать проявление такого чувства солидарности со стороны северных стран и, отдавая почести, вспоминать павших в боях шведских и норвежских братьев по оружию. Из их числа следует, прежде всего, назвать подполковника Дюрссена, одного из инициаторов создания добровольческого корпуса, павшего в его рядах одним из первых.
Говоря о живой силе, имевшейся в распоряжении оборонного ведомства, нельзя не упомянуть о финских женщинах, членах организации «Лоттасвярд». Возможности высвобождения мужчин для фронта были бы намного меньше, если бы оборонявшимся не оказывала поддержку эта организация. Сто тысяч членов её работали как в тылу, так и на фронте, выполняя самозабвенно различные задачи в сфере медицины, экономики, а также в штабах и подразделениях связи. Трудно представить себе Зимнюю войну без огромного вклада этой организации.
Тот факт, что прощупывание возможностей заключения мира продолжалось, дал мне повод ещё раз новому командующему армией Карельского перешейка подчеркнуть, сколь необходимо продолжать удерживать промежуточную позицию, как бы трудно это ни было. Войска держались на ней ещё десять дней, в течение которых все атаки противника отражались. Фронт, несмотря на контратаки, был прорван только в направлении железной дороги. Поскольку появилась угроза потери связи с Выборгом, я в конце концов предоставил право командующему армией отдать приказ об отводе 1-го и 2-го армейских корпусов на заднюю позицию по линии Тали-Вуокси. Этот манёвр, начатый 27 февраля, был выполнен в соответствии с планом и прошёл весьма спокойно. Руководство хорошо держало войска в руках, а те точно выполняли поставленную перед ними задачу. Мастерство финского солдата бороться в условиях манёвренной войны сейчас проявилось с полной силой.
Задняя позиция по природным условиям была крепкой, да и город Выборг со своими старыми крепостными рвами и инженерными укреплениями являлся мощным опорным пунктом. Правда, у войск не было опыта ведения боевых действий в условиях населённого пункта, но это беспокоило меня меньше, чем мысль о том, сможет ли утомлённая до предела армия остановиться на третьей линии обороны и крепко вцепиться в неё. Я не мог припомнить примера большего напряжения за всё время моей армейской карьеры.
2 марта противник вошёл в соприкосновение с этой третьей линией обороны, при этом в акватории Выборгского залива обстановка была весьма критической. Лёд выдерживал даже тяжёлые танки, а выпиленные полыньи быстро замерзали. Снежный покров также не был столь толстым, чтобы затруднить манёвр различных родов войск. У русских, таким образом, появилась возможность воспользоваться своим превосходством в силах. Только на участке юго-западнее Уура наступало четыре дивизии, поддерживаемые танками и авиацией.
В ночь на 2 марта два полка атаковали батарею, расположенную на небольшом острове Туппура при входе в Выборгский залив. Атаку отбили, отразили и все атаки противника, которые он предпринял на следующий день, но с наступлением темноты ему всё же удалось овладеть островом. Героические защитники его прорвались и ушли по льду к озеру Сяккиярви. В этот же день мы потеряли и остров Тейкаринсаари, а также и остальные острова, находящиеся при входе в Выборгский залив. Характерным для этих наступательных действий противника было исключительно гибкое взаимодействие между различными родами войск: после жестоких артиллерийских и авиационных ударов танки окружали остров за островом, ещё крепче сжимали свой круг. И лишь затем в атаку шла пехота.
Пехотным войскам береговой обороны — трём отдельным батальонам, — а также береговым батареям довелось испытать самые жаркие моменты боя. Но на подходе были подкрепления. Первые подразделения, прибывшие из Лапландии, выгрузились в Пулса; вступление их в бой было возможно через пару дней. 4-й армейский корпус, уничтоживший 29 февраля сидевшую в мешке 18-ю танковую бригаду, сейчас получил приказ выслать в район Выборгского залива ещё один батальон.
Оборона носила импровизированный характер, и для её организации необходима была опытная рука. 1 марта все войска под Выборгом объединили во временную береговую группу. Командовать ею доверили командиру бывшей Лапландской группировки генерал-майору Валлениусу. Однако задача оказалась для него сверхтяжёлой, так как он оказался в условиях, полностью отличных от лапландской глухомани. 3 марта генерал-майора Валлениуса сменил на этом посту начальник генерального штаба генерал-лейтенант Оеш.
4 марта противник пошёл в общее наступление через лёд Выборгского залива. Ожесточённые бои велись на всём протяжении прибрежной полосы. Особенно же яростные атаки были направлены на мыс Виланиеми. Там противнику удалось зацепиться за берег, но в течение дня и ночи его отбросило обратно на лёд. На следующий день русские получили пополнение. Они пошли в наступление силами дивизии при поддержке ста танков через остров Тейкаринсаари на Виланиеми и снова прорвали фронт. Нехватка артиллерии и противотанковых средств проявилась очень больно. Единственными оставшимися в нашем распоряжении неподвижными артиллерийскими точками были две батареи тяжёлой артиллерии, одна — на мысе Ристниеми (305-мм), а вторая — на мысе Сатаманиеми (152-мм). Последняя, однако, располагалась на таком удалении, что могла оказать огневую поддержку лишь обороне Ристниеми. Артиллерийские орудия на этой линии обороны к тому же были слишком тяжелы для стрельбы по наземным целям, хотя её полутонные гранаты и оказывали воздействие на колонны противника, двигавшиеся по льду.
В последующие дни атаки были отбиты повсюду, за исключением Виланиеми, где противник проник за линию обороны и 7 марта перерезал шоссе Выборг-Сяккиярви. Поскольку дорог дальше не было, это означало, что вся прибрежная полоса разрезана надвое и что противник может начать свёртывание фронта, если мы не вернём себе Виланиеми. Следовательно, нам обязательно нужно было захватить мыс, а для этого сосредоточить войска.
Те, по большей части импровизированные, подразделения, которые оборонялись в прибрежной полосе под Выборгом, заслуживают огромной благодарности за мужество и самоотверженность. Они бились храбро, несмотря на огромные потери, которые в существенной степени явились следствием недостаточной боевой подготовки и нехватки оружия, а также отсутствия военного опыта.
Как основательно было подготовлено последнее масштабное наступление, уже ясно из того, что противник пошёл в него не только по льду Выборгского залива, но одновременно стал продвигаться через острова Суурсаари и Лавансаари в направлении прибрежной полосы Котка-Виролахти. Он преследовал цель создать угрозу тылу наших войск на Карельском перешейке и связать наши резервы. Атаки, предпринятые в период 4—8 марта, были отбиты главным образом огнём береговых батарей, которые наносили огромные потери, особенно полкам, наступавшим плотными колоннами с острова Суурсаари (Готланд). Снаряды порождали зияющие пробелы в рядах наступающего противника и сеяли в них беспорядок и панику. Многие попадали в полыньи, образованные взрывами снарядов. Колоннам противника, выдвигавшимся с острова Лавансаари, удалось зацепиться за внешние острова, откуда они попытались проникнуть на материковую часть, но безуспешно.
Эти атаки очень обеспокоили нас, поскольку пехотные подразделения в районе Котка были переброшены на другие участки борьбы, а противник на моторных санях и автомашинах мог перебросить на этот участок по льду большие силы. Для упреждения угрозы были быстро сформированы пять батальонов из шюцкоровцев долины Кюми — туда вошли и бойцы старшего поколения, и совсем ещё юноши, — и эти подразделения спешно передали в распоряжение командования войсками береговой обороны.
Однако вскоре оказалось необходимым прибегнуть к реорганизации обороны побережья. 7 марта было создано новое звено управления войсками, так называемая группа Хамина, командовать которой поручили генерал-майору Ханеллу. Войска, действовавшие на западном участке Выборгского залива и на участке вплоть до Котка, подчинили ему, ему же отдали и кавалерийскую бригаду, снятую с фронта 4-го армейского корпуса.
Прощупывание возможностей заключения мира тем временем продолжалось, 6 марта в Москву выехала делегация. Сейчас, как никогда, нужно было напрячь все силы, чтобы дипломатия получила как можно большую поддержку. В центрах подготовки в тылу находились 14 батальонов — последние наши силы. В этот момент я отдал приказ, чтобы эти войска, по возможности полностью снаряжённые и вооружённые, сосредоточились за главным театром военных действий.
Наступление на участке между Выборгом и Вуокси становилось всё мощнее и мощнее. Новый центр боев образовался сейчас в районе Вуосальми, где противник предпринял попытку форсировать Вуокси. Оборона южнее и восточнее Выборга продолжала оставаться прочной. Слабым участком задней линии обороны была открытая местность на подступах к Тали, где противник мог воспользоваться своим преимуществом в силах и где ему удалось просочиться в тыл наших войск вплоть до перешейка между озёрами Кярстилянярви и Лейтимонярви. Наступил последний день войны — 12 марта.
На мысе Виланиеми наши войска провели успешную контратаку. На двух участках восточнее противник вышел на берег, но его снова столкнули на лёд. Были отбиты атаки русских и на других участках, как отражены были и их попытки овладеть окраинами Выборга. На Вуокси все атаки захлебнулись, то же самое произошло на участке Тайпале, который ещё в 11 часов подвергался мощному артиллерийскому обстрелу. В этот последний день войны на перешеек, как я уже говорил ранее, пришёл «иностранный легион», рота американских финнов, бросившихся на помощь своей старой родине.
Хотя у противника в тот момент на перешейке было как минимум 25 дивизий, последний день войны закончился тем, что атаки на всём 170-километровом фронте были отражены.
Положение на главном театре военных действий в основном стабилизировалось, когда наступление противника достигло своего кульминационного пункта. Критическим участком был Выборгский залив, но войсками сейчас крепкой рукой руководило командование береговой группы, и в Виланиеми началось многообещающее контрнаступление. Время весенней распутицы, нашего мощного союзника, приближалось. Через несколько недель русские будут вынуждены снизить свою активность.
На протяжённом восточном фронте мы также владели положением, и на направлении Кухмо наши войска добились значительного успеха: окончательное уничтожение окружённой 54-й дивизии было вопросом всего нескольких дней. Контрнаступление в районе севернее Ладожского озера привело к результатам, значение которых нельзя преуменьшить: 18-я дивизия и 34-я танковая бригада были разбиты, и часть войск можно было перебросить против тех свежих дивизий, которые выдвигались вдоль берега Ладоги, а другую часть — на отражение угрозы на фронте Колла, где количество дивизий противника возросло с двух до четырёх. Две из них приступили к хорошо спланированной операции по окружению наших войск. Этот манёвр всё же не удался из-за предпринятых нами контрмероприятий и трудностей передвижения по лесистой местности.
Снабжение оружием и, прежде всего боеприпасами, несмотря на огромный их расход в феврале и марте, несколько улучшилось. Начиная с января, производительность отечественных предприятий увеличилась, да и закупки за границей набрали темпы. Получение боеприпасов для пехоты было обеспечено. Хотя дневной расход боезапаса тяжёлой артиллерии с начала февраля превышал производство снарядов на несколько тысяч единиц, мы с помощью жестокой экономии создали для лёгкой артиллерии резерв снарядов, соответствующий их двухнедельному расходу.
На конечной стадии войны самым слабым местом был не недостаток материалов, а нехватка живой силы. Фронт растянулся, все имевшиеся войска уже были задействованы, и люди смертельно утомлены. Сможем ли мы противостоять противнику до того, как весенняя распутица даст нам несколько недель на передышку? На протяжённом фронте, проходящем на труднопроходимой местности, это казалось вполне достижимым, но на главном театре военных действий, где способность к обороне была на грани срыва, отступление казалось неизбежным. А что будет потом? Сомнение в том, что западные державы смогут оказать нам помощь, становилось всё более ясным, а когда ожидаемое нападение немцев на Францию станет фактом, то мы останемся совсем одни. До тех пор, пока армия не разбита и у нас имеется дипломатический козырь в виде угрозы интервенции со стороны западных держав, самый лучший выход из положения — постараться прекратить военные действия. Неодолимая сила нашего сопротивления была предпосылкой такого решения, которое сохранило бы независимость нашей страны и воспрепятствовало бы полному разгрому.
13 марта 1940 года в 11.00, после беспрерывной 105-дневной борьбы, наши вооружённые силы на этот раз выполнили до конца свою задачу. В тот же день я подписал нижеследующий приказ, адресованный армии, но на самом деле он явился обращением ко всему народу Финляндии, — приказ, который передали по радио и повесили на стенах всех церквей страны:
Одновременно с атаками на промежуточную позицию продолжались яростные бои и в районе Тайпале.
Самым тревожным последствием отвода войск явилось то, что у противника появилась возможность угрожать нашим коммуникациям, пролегающим через Выборгский залив. Это означало увеличение протяжённости нашего фронта на 30 километров. К сожалению, у нас не было возможности перебросить дополнительные силы на побережье западнее Выборга. Ядром обороны прибрежной полосы были береговые батареи и переброшенная в этот район 4-я дивизия, усиленная несколькими батальонами и батареями. Последние были сформированными недавно из плохо обученных резервистов. Вооружены и снаряжены они были тоже плохо. Скалистая местность, непригодная для рытья окопов, затрудняла оборону, отчего наши потери только росли.
На войне случается, что нагрузка на руководителей в критической обстановке оказывается чрезмерно велика, и это заставляет предпринимать шаги по их замене. Такое бывает не только с фронтовыми командирами, но зачастую и с высшим командным составом, с людьми, которые самостоятельно, в одиночку, находясь далеко от поля боя, откуда поступают противоречивые и обрывочные сведения, вынуждены принимать тяжёлые и ответственные решения. Это требует надёжной интуиции, реалистического воображения, большой силы воли и душевного и физического напряжения, которое для многих может оказаться непосильным. Если войска, в особенности на участках, на которые противник оказывает сильное давление, измотаны и выбились из сил, то, естественно, и стойкость командиров всех уровней подвергается серьёзному испытанию.
19 февраля генерал-лейтенант Эстерман обратился с просьбой об отпуске по болезни, и на посту командира 3-го армейского корпуса его сменил генерал-майор Хейнрихс, которому сразу же было присвоено звание генерал-лейтенанта. С начала войны он искусно руководил обороной восточного участка Карельского перешейка и проявил себя в самых сложных критических моментах человеком с крепкими нервами. Генерал-лейтенанта Хейнрихса сменил на посту генерал-майор Талвель, а командиром группы в Айттойоки назначили полковника Паяри.
В связи со сменой этих командиров был осуществлён план перегруппировки сил на среднем участке Карельского перешейка. Восточный фланг 2-го армейского корпуса, находившийся южнее Вуокси, выделили в 1-й армейский корпус (1-я и 2-я дивизии), командовать которым поручили командиру 1-й дивизии генерал-майору Лаатикайнену. Таким образом, объем задач, поставленных перед 2-м армейским корпусом, был сокращён, и это позволило сосредоточить на защите Выборга и его окрестностей все силы обороны Карельского перешейка.
В связи с тем, что нехватка сил ощущалась всё больше и больше, необходимо было учитывать в качестве дополнительного фактора и добровольцев, прибывающих из сопредельных государств. В Скандинавских странах возникло настоящее народное движение по оказанию помощи Финляндии, его влияние на ход событий было несравненно большим, чем во время освободительной войны.
Из Швеции на этот раз прибыло около 8000 добровольцев. Правда, эти люди в основном не привыкли держать оружия в руках, и на их обучение, проходившее в Торнио и Кеми, необходимо было затратить драгоценное время. Группа добровольцев под командованием генерала Линдера, командира группы Сатакунта времён освободительной войны, была разбита на два батальона, их усилили артиллерией и специальными подразделениями. Уже с середины января авиационные подразделения шведов и их зенитные части стали отвечать за воздушную оборону Северной Финляндии, и их заслугой следует считать то, что перевозки снаряжения и материалов на опасном участке Торнио-Оулу во время последней фазы войны не подвергались бомбёжкам.
Части шведских добровольцев действовали и на других участках фронта. В Турку три зенитные батареи принимали участие в обороне города и порта. На многих финских судах были зенитчики из Швеции. Кроме этого, непосредственно на различные участки фронта были посланы четыре батареи полевых орудий.
Из Норвегии прибыло 725 добровольцев, которые влились в шведский батальон. 800 датчан были уже в Финляндии и готовились выехать на фронт.
Появление добровольцев из Скандинавии не было, однако, единственным проявлением интереса, который испытывали за границей по отношению к Финляндии и тем ценностям, которые защищал финский народ. Всего в «иностранном легионе» были представители 26 государств. Из-за того, что большое количество стран уже было втянуто в большую войну, лишь малая доля тех, кто изъявил желание стать добровольцем, смогла прибыть в Финляндию. К тому же Германия не разрешила перевозок через свою территорию не только материалов, но и добровольцев; им приходилось проделывать долгий путь по морю, а затем через Англию.
Венгрия, где адмирал Хорти проявил инициативу по формированию групп добровольцев, оказалась впереди всех: там записалось 25000 человек. Однако венгерское правительство в связи с опасным положением страны посчитало возможным передать лишь 5000 человек. Из них батальон хорошо подготовленных бойцов успел добраться до Финляндии, но не до фронта. Остальные же или не отправлялись в путь, или же вынуждены были вернуться обратно. Лучшая участь выпала на долю легиона американских финнов, он принял боевое крещение в последние дни войны. Хотя Англия сама уже была втянута в войну, но и оттуда прибыла пара тысяч добровольцев старшего возраста.
Общая цифра прибывших в Финляндию добровольцев составила около 11500 человек. Если бы это войско можно было использовать на фронте, это было бы ценной добавкой к нашим иссякшим резервам. Но уже вклад шведско-норвежской части был довольно значительным, а присутствие в стране иностранных добровольцев стало фактом, поднимающим настроение в борьбе, которую мы вели в одиночестве.
Во второй половине февраля вопрос о дополнительных силах для Карельского перешейка стал ещё более острым. Правда, в район Выборга уже шла 23-я дивизия, но этого было недостаточно. Оборона Выборгского залива требовала свежих и опытных сил. Высвободив часть войск, оборонявшихся в Лапландии, я стал продумывать возможность переброски шведских добровольцев на фронт Салла, и, поскольку они представляли собой почти готовую организованную часть, мысль эта превратилась в решение. Шведы были бы там близ своей опорной территории и защищали бы свои границы. Генерал Линдер горячо поддержал моё предложение, и 19 февраля был отдан соответствующий приказ. Смена войск на фронте Салла началась 22 февраля, и уже спустя несколько дней один пехотный полк и два батальона смогли пуститься в долгий путь на основной театр военных действий. Хотя на участке севернее Ладоги полным ходом продолжались бои по уничтожению окружённых частей противника, всё же я отдал 4-му корпусу приказ о выделении одного отдельного батальона для обороны Выборгского залива.
Когда шведское добровольческое войско присоединилось к борьбе, оборона Лапландии из рук генерал-майора Валлениуса перешла к генералу Линдеру, которому подчинили три финских батальона, действовавших на фронте Салла, а также боевую группу, находившуюся южнее Петсамо. Командиром фронтовых войск был назначен подполковник Нурденсван, а начальником его штаба — подполковник граф Эренсвярд, тоже участник освободительной войны.
Наши шведские и норвежские братья с честью справились со своей задачей, раньше которую выполняли пять финских батальонов. Это свидетельствует о том, что Норвегия и Швеция, несмотря на 130-летний период мирного существования, оказались и теперь способными воспитать мужественных и храбрых воинов. Мы всегда будем с благодарностью вспоминать проявление такого чувства солидарности со стороны северных стран и, отдавая почести, вспоминать павших в боях шведских и норвежских братьев по оружию. Из их числа следует, прежде всего, назвать подполковника Дюрссена, одного из инициаторов создания добровольческого корпуса, павшего в его рядах одним из первых.
Говоря о живой силе, имевшейся в распоряжении оборонного ведомства, нельзя не упомянуть о финских женщинах, членах организации «Лоттасвярд». Возможности высвобождения мужчин для фронта были бы намного меньше, если бы оборонявшимся не оказывала поддержку эта организация. Сто тысяч членов её работали как в тылу, так и на фронте, выполняя самозабвенно различные задачи в сфере медицины, экономики, а также в штабах и подразделениях связи. Трудно представить себе Зимнюю войну без огромного вклада этой организации.
Тот факт, что прощупывание возможностей заключения мира продолжалось, дал мне повод ещё раз новому командующему армией Карельского перешейка подчеркнуть, сколь необходимо продолжать удерживать промежуточную позицию, как бы трудно это ни было. Войска держались на ней ещё десять дней, в течение которых все атаки противника отражались. Фронт, несмотря на контратаки, был прорван только в направлении железной дороги. Поскольку появилась угроза потери связи с Выборгом, я в конце концов предоставил право командующему армией отдать приказ об отводе 1-го и 2-го армейских корпусов на заднюю позицию по линии Тали-Вуокси. Этот манёвр, начатый 27 февраля, был выполнен в соответствии с планом и прошёл весьма спокойно. Руководство хорошо держало войска в руках, а те точно выполняли поставленную перед ними задачу. Мастерство финского солдата бороться в условиях манёвренной войны сейчас проявилось с полной силой.
Задняя позиция по природным условиям была крепкой, да и город Выборг со своими старыми крепостными рвами и инженерными укреплениями являлся мощным опорным пунктом. Правда, у войск не было опыта ведения боевых действий в условиях населённого пункта, но это беспокоило меня меньше, чем мысль о том, сможет ли утомлённая до предела армия остановиться на третьей линии обороны и крепко вцепиться в неё. Я не мог припомнить примера большего напряжения за всё время моей армейской карьеры.
2 марта противник вошёл в соприкосновение с этой третьей линией обороны, при этом в акватории Выборгского залива обстановка была весьма критической. Лёд выдерживал даже тяжёлые танки, а выпиленные полыньи быстро замерзали. Снежный покров также не был столь толстым, чтобы затруднить манёвр различных родов войск. У русских, таким образом, появилась возможность воспользоваться своим превосходством в силах. Только на участке юго-западнее Уура наступало четыре дивизии, поддерживаемые танками и авиацией.
В ночь на 2 марта два полка атаковали батарею, расположенную на небольшом острове Туппура при входе в Выборгский залив. Атаку отбили, отразили и все атаки противника, которые он предпринял на следующий день, но с наступлением темноты ему всё же удалось овладеть островом. Героические защитники его прорвались и ушли по льду к озеру Сяккиярви. В этот же день мы потеряли и остров Тейкаринсаари, а также и остальные острова, находящиеся при входе в Выборгский залив. Характерным для этих наступательных действий противника было исключительно гибкое взаимодействие между различными родами войск: после жестоких артиллерийских и авиационных ударов танки окружали остров за островом, ещё крепче сжимали свой круг. И лишь затем в атаку шла пехота.
Пехотным войскам береговой обороны — трём отдельным батальонам, — а также береговым батареям довелось испытать самые жаркие моменты боя. Но на подходе были подкрепления. Первые подразделения, прибывшие из Лапландии, выгрузились в Пулса; вступление их в бой было возможно через пару дней. 4-й армейский корпус, уничтоживший 29 февраля сидевшую в мешке 18-ю танковую бригаду, сейчас получил приказ выслать в район Выборгского залива ещё один батальон.
Оборона носила импровизированный характер, и для её организации необходима была опытная рука. 1 марта все войска под Выборгом объединили во временную береговую группу. Командовать ею доверили командиру бывшей Лапландской группировки генерал-майору Валлениусу. Однако задача оказалась для него сверхтяжёлой, так как он оказался в условиях, полностью отличных от лапландской глухомани. 3 марта генерал-майора Валлениуса сменил на этом посту начальник генерального штаба генерал-лейтенант Оеш.
4 марта противник пошёл в общее наступление через лёд Выборгского залива. Ожесточённые бои велись на всём протяжении прибрежной полосы. Особенно же яростные атаки были направлены на мыс Виланиеми. Там противнику удалось зацепиться за берег, но в течение дня и ночи его отбросило обратно на лёд. На следующий день русские получили пополнение. Они пошли в наступление силами дивизии при поддержке ста танков через остров Тейкаринсаари на Виланиеми и снова прорвали фронт. Нехватка артиллерии и противотанковых средств проявилась очень больно. Единственными оставшимися в нашем распоряжении неподвижными артиллерийскими точками были две батареи тяжёлой артиллерии, одна — на мысе Ристниеми (305-мм), а вторая — на мысе Сатаманиеми (152-мм). Последняя, однако, располагалась на таком удалении, что могла оказать огневую поддержку лишь обороне Ристниеми. Артиллерийские орудия на этой линии обороны к тому же были слишком тяжелы для стрельбы по наземным целям, хотя её полутонные гранаты и оказывали воздействие на колонны противника, двигавшиеся по льду.
В последующие дни атаки были отбиты повсюду, за исключением Виланиеми, где противник проник за линию обороны и 7 марта перерезал шоссе Выборг-Сяккиярви. Поскольку дорог дальше не было, это означало, что вся прибрежная полоса разрезана надвое и что противник может начать свёртывание фронта, если мы не вернём себе Виланиеми. Следовательно, нам обязательно нужно было захватить мыс, а для этого сосредоточить войска.
Те, по большей части импровизированные, подразделения, которые оборонялись в прибрежной полосе под Выборгом, заслуживают огромной благодарности за мужество и самоотверженность. Они бились храбро, несмотря на огромные потери, которые в существенной степени явились следствием недостаточной боевой подготовки и нехватки оружия, а также отсутствия военного опыта.
Как основательно было подготовлено последнее масштабное наступление, уже ясно из того, что противник пошёл в него не только по льду Выборгского залива, но одновременно стал продвигаться через острова Суурсаари и Лавансаари в направлении прибрежной полосы Котка-Виролахти. Он преследовал цель создать угрозу тылу наших войск на Карельском перешейке и связать наши резервы. Атаки, предпринятые в период 4—8 марта, были отбиты главным образом огнём береговых батарей, которые наносили огромные потери, особенно полкам, наступавшим плотными колоннами с острова Суурсаари (Готланд). Снаряды порождали зияющие пробелы в рядах наступающего противника и сеяли в них беспорядок и панику. Многие попадали в полыньи, образованные взрывами снарядов. Колоннам противника, выдвигавшимся с острова Лавансаари, удалось зацепиться за внешние острова, откуда они попытались проникнуть на материковую часть, но безуспешно.
Эти атаки очень обеспокоили нас, поскольку пехотные подразделения в районе Котка были переброшены на другие участки борьбы, а противник на моторных санях и автомашинах мог перебросить на этот участок по льду большие силы. Для упреждения угрозы были быстро сформированы пять батальонов из шюцкоровцев долины Кюми — туда вошли и бойцы старшего поколения, и совсем ещё юноши, — и эти подразделения спешно передали в распоряжение командования войсками береговой обороны.
Однако вскоре оказалось необходимым прибегнуть к реорганизации обороны побережья. 7 марта было создано новое звено управления войсками, так называемая группа Хамина, командовать которой поручили генерал-майору Ханеллу. Войска, действовавшие на западном участке Выборгского залива и на участке вплоть до Котка, подчинили ему, ему же отдали и кавалерийскую бригаду, снятую с фронта 4-го армейского корпуса.
Прощупывание возможностей заключения мира тем временем продолжалось, 6 марта в Москву выехала делегация. Сейчас, как никогда, нужно было напрячь все силы, чтобы дипломатия получила как можно большую поддержку. В центрах подготовки в тылу находились 14 батальонов — последние наши силы. В этот момент я отдал приказ, чтобы эти войска, по возможности полностью снаряжённые и вооружённые, сосредоточились за главным театром военных действий.
Наступление на участке между Выборгом и Вуокси становилось всё мощнее и мощнее. Новый центр боев образовался сейчас в районе Вуосальми, где противник предпринял попытку форсировать Вуокси. Оборона южнее и восточнее Выборга продолжала оставаться прочной. Слабым участком задней линии обороны была открытая местность на подступах к Тали, где противник мог воспользоваться своим преимуществом в силах и где ему удалось просочиться в тыл наших войск вплоть до перешейка между озёрами Кярстилянярви и Лейтимонярви. Наступил последний день войны — 12 марта.
На мысе Виланиеми наши войска провели успешную контратаку. На двух участках восточнее противник вышел на берег, но его снова столкнули на лёд. Были отбиты атаки русских и на других участках, как отражены были и их попытки овладеть окраинами Выборга. На Вуокси все атаки захлебнулись, то же самое произошло на участке Тайпале, который ещё в 11 часов подвергался мощному артиллерийскому обстрелу. В этот последний день войны на перешеек, как я уже говорил ранее, пришёл «иностранный легион», рота американских финнов, бросившихся на помощь своей старой родине.
Хотя у противника в тот момент на перешейке было как минимум 25 дивизий, последний день войны закончился тем, что атаки на всём 170-километровом фронте были отражены.
Положение на главном театре военных действий в основном стабилизировалось, когда наступление противника достигло своего кульминационного пункта. Критическим участком был Выборгский залив, но войсками сейчас крепкой рукой руководило командование береговой группы, и в Виланиеми началось многообещающее контрнаступление. Время весенней распутицы, нашего мощного союзника, приближалось. Через несколько недель русские будут вынуждены снизить свою активность.
На протяжённом восточном фронте мы также владели положением, и на направлении Кухмо наши войска добились значительного успеха: окончательное уничтожение окружённой 54-й дивизии было вопросом всего нескольких дней. Контрнаступление в районе севернее Ладожского озера привело к результатам, значение которых нельзя преуменьшить: 18-я дивизия и 34-я танковая бригада были разбиты, и часть войск можно было перебросить против тех свежих дивизий, которые выдвигались вдоль берега Ладоги, а другую часть — на отражение угрозы на фронте Колла, где количество дивизий противника возросло с двух до четырёх. Две из них приступили к хорошо спланированной операции по окружению наших войск. Этот манёвр всё же не удался из-за предпринятых нами контрмероприятий и трудностей передвижения по лесистой местности.
Снабжение оружием и, прежде всего боеприпасами, несмотря на огромный их расход в феврале и марте, несколько улучшилось. Начиная с января, производительность отечественных предприятий увеличилась, да и закупки за границей набрали темпы. Получение боеприпасов для пехоты было обеспечено. Хотя дневной расход боезапаса тяжёлой артиллерии с начала февраля превышал производство снарядов на несколько тысяч единиц, мы с помощью жестокой экономии создали для лёгкой артиллерии резерв снарядов, соответствующий их двухнедельному расходу.
На конечной стадии войны самым слабым местом был не недостаток материалов, а нехватка живой силы. Фронт растянулся, все имевшиеся войска уже были задействованы, и люди смертельно утомлены. Сможем ли мы противостоять противнику до того, как весенняя распутица даст нам несколько недель на передышку? На протяжённом фронте, проходящем на труднопроходимой местности, это казалось вполне достижимым, но на главном театре военных действий, где способность к обороне была на грани срыва, отступление казалось неизбежным. А что будет потом? Сомнение в том, что западные державы смогут оказать нам помощь, становилось всё более ясным, а когда ожидаемое нападение немцев на Францию станет фактом, то мы останемся совсем одни. До тех пор, пока армия не разбита и у нас имеется дипломатический козырь в виде угрозы интервенции со стороны западных держав, самый лучший выход из положения — постараться прекратить военные действия. Неодолимая сила нашего сопротивления была предпосылкой такого решения, которое сохранило бы независимость нашей страны и воспрепятствовало бы полному разгрому.
13 марта 1940 года в 11.00, после беспрерывной 105-дневной борьбы, наши вооружённые силы на этот раз выполнили до конца свою задачу. В тот же день я подписал нижеследующий приказ, адресованный армии, но на самом деле он явился обращением ко всему народу Финляндии, — приказ, который передали по радио и повесили на стенах всех церквей страны:
«Солдаты славной армии Финляндии!
Между нашей страной и Советской Россией заключён суровый мир, передавший Советскому Союзу почти каждое поле боя, на котором вы проливали свою кровь во имя всего того, что для нас дорого и свято.
Вы не хотели войны, вы любили мир, работу и прогресс, но вас вынудили сражаться, и вы выполнили огромный труд, который золотыми буквами будет вписан в летопись истории.
Более 15000 из тех, кто отправился воевать, не увидят больше своего дома, а сколько таких, кто навсегда потерял способность трудиться! Но вы тоже наносили сильные удары, и когда сейчас две сотни тысяч ваших противников спят вечным сном под ледяным покровом или невидящим взглядом смотрят на наше звёздное небо, в этом не ваша вина. Вы не испытывали к ним ненависти, не желали им ничего плохого. Вы лишь следовали жестоким законам войны: убить или самому быть убитым.
Солдаты! Я сражался на многих полях, но не видел ещё воинов, которые могли бы сравниться с вами. Я горжусь вами так же, как если бы вы были моими детьми, горжусь воинами северной тундры, горжусь бойцами равнин провинции Похьянмаа, лесов Карелии, улыбчивых коммун Саво, плодородных нив в Хяме и Сатакунта, шумных берёзовых рощ в Усима и Варсинайс-Суоми. Я одинаково горжусь жертвами, которые принесли на алтарь Отечества простой парень из крестьянской избы, заводской рабочий и богатый человек.
Благодарю вас всех, офицеров, унтер-офицеров и рядовых, но особо хочу отметить жертвенную храбрость и доблесть офицеров резерва, их чувство долга и талант, с которым они выполняли несвойственную для них задачу. Да, их жертва — самая большая в войне, но она была принесена с радостью и непоколебимой готовностью.
Благодарю штабных офицеров за их мастерство и искусный труд и, наконец, шлю слова благодарности моим ближайшим помощникам, начальнику генерального штаба и главному квартирмейстеру, командующим армиями и командирам корпусов и дивизий, которые часто невозможное делали возможным.
Благодарю армию Финляндии, все её рода войск, которые в благородном ратном деле вершили героические дела с самых первых дней войны, благодарю за храбрость, с которой они боролись с противником, по силам превосходящим их во много раз и частично вооружённым незнакомым оружием, благодарю их за упорство, с каким они вгрызались в каждую пядь родной земли. Уничтожение более 1500 русских танков и более 700 самолётов говорит о героических подвигах, которые часто совершали отдельные лица.
Я чувствую радость и гордость, думая о славных женщинах «Лоттасвярд» и их вкладе в войну, об их самоотверженности и безустанной работе во многих областях, которая высвободила тысячи мужчин для фронта. Их благородный дух поддерживал армию, чью благодарность и уважение они заслужили полностью.
Почёт и уважение тем рабочим, которые в суровое время войны стояли у станков, часто добровольно, во время воздушных налётов, выпуская необходимое для армии снаряжение, а также тем, кто без устали под огнём противника работал над укреплением позиций. Благодарю вас всех от имени отечества.
Несмотря на храбрость и самопожертвование, правительство было вынуждено заключить мир на суровых условиях, что, однако, легко объяснимо.
Наша армия небольшая, резервов и кадров недостаточно. Мы не вооружались для войны против великой державы. Нашим мужественным солдатам, защищающим государственные границы, приходилось с огромным напряжением добывать себе то, чего у них не было, строить оборонительные линии, которые отсутствовали, пытаться получить помощь, которая не пришла. Необходимо было добывать оружие и снаряжение в то время, когда все страны спешно вооружались, готовясь к встрече бури, несущейся сейчас над миром. Наши героические дела вызывают восхищение во всём мире, но мы и сейчас, после войны, длившейся три с половиной месяца, остались почти одинокими. Помощь из-за границы, пришедшая на наши фронты, составила всего лишь два батальона, усиленных артиллерией и авиацией, — на фронты, где наши солдаты вели борьбу денно и нощно без возможности замены, отражая атаки всё новых и новых соединений противника, напрягая до предела свои физические и душевные силы.