Страница:
– Заткнись, – прервал Леона Джафаро, старший группы. – Где хозяин казино?
– Он совсем редко здесь в последнее время появляется, – затараторил с готовностью перепуганный управляющий. – Здесь все работает в автоматическом режиме. У него и нужды никакой нет постоянно тут бывать…
– Где его найти? – вновь прервал управляющего старший группы.
– Я не знаю! – заголосил тот, наткнувшись блуждающим взглядом на раскинувшихся в креслах телохранителей. – У него много проблем в последнее время. А я только адрес его дома городского знаю. Не убивайте меня!
– Хорошо, – легко согласился незваный гость. – Ты останешься жить. А за это скажешь своему хозяину, что в нашем мире все тайное становится явным. Когда задействовано много людей, за всеми языками не уследить. А раз так, с соседями своими делиться надо. А мы ему еще про эти слова напомним.
Темные фигуры направились в обратный путь, и при последних словах старшего группы в комнате, кроме него, не оставалось никого из незваных гостей. Сам же их старший, сказав все, что посчитал нужным, тоже развернулся и, больше не задерживаясь, устремился вслед за своими людьми.
Леон Джафаро еще раз посмотрел на трупы своей охраны, на трясущуюся с совершенно безумным взглядом секретаршу, на распахнутую дверь, за которой скрылись посетители. Ноги его подогнулись, и управляющий безвольно завалился на бок, трусливо и запоздало теряя сознание…
– Какие, к чертям собачьим, соседи?! – Сададдин Асади пребывал в состоянии крайнего бешенства. Он готов был голыми руками задушить Ахмада Джами, который принес ему дурные вести.
– Мы легко отделались, господин, – возразил араб. – Они не унесли из казино ни единого кредита. Они не застрелили никого, кроме нескольких наших сотрудников службы безопасности. Даже секретарь твоего управляющего, господин, отделалась испугом. И ни один из клиентов не заподозрил, что в заведении происходит что-то опасное для них. Я уже провел хорошую беседу со старшими сотрудниками службы безопасности на других объектах. Теперь они будут намного внимательнее.
– Чертовы соседи! – рявкнул Асади, падая в свое любимое кресло. – Это наверняка соседи. Потому они и не взяли ничего. Они решили, что теперь просто смогут нас съесть. Надеются использовать компромат для поглощения.
– В этом не могу не согласиться, – склонил голову Ахмад, понимая, что спорить с хозяином в данный момент совершенно бесполезно.
– Еще бы ты не согласился, – заметил Сададдин, и в голосе его зазвучала насмешка. – Вот только кто из соседей это может быть.
– Это может быть совершенно все, кто угодно, – пожал плечами араб. – Сейчас многие стойку сделали, дожидаясь, чем окончится вся эта кутерьма вокруг тебя. Домыслов столько, что впору сказки писать. Только, сдается мне, не время еще для активных действий. Они будут выжидать до последнего, а потом…
– Дьявол! О каком «потом» ты сейчас мне говоришь? Это потом уже наступило сегодня. Кто-то из соседей начал войну. Но они не рассчитали свои силы, – заводился все больше Асади. – Сколько у нас есть свободных бойцов?
– Немного, господин, – ответил Джами, опечаленный столь агрессивным настроением хозяина. – Около десяти человек в этом доме. Больше никого нет. Все остальные заняты в заведениях и на других объектах.
– Этого вполне достаточно, – отмахнулся Сададдин. – Выбери из них восьмерых и отправь в клуб «Донжон». Пусть не сдерживают своей фантазии.
– Господин, «Донжон» принадлежит Тому Листовски, – напомнил хозяину Ахмад. – У нас ведь нет войны с семьей Листовски. Или у вас есть свои причины?
– А какие мне нужны причины? – взбеленился Асади. – Кто меня ненавидит больше, чем этот старый ублюдок Листовски? Кто еще мог воспользоваться тем, что у меня нелегкое время? Кто готов рискнуть, лишь бы суметь прищучить меня всерьез? Или не Листовски мой сосед, который спит и видит, как бы прибрать мой бизнес к рукам?
– Но у нас нет никаких доказательств, – попытался возразить араб, слегка опешивший от потока яростных вопросов.
– Мне все отлично ясно, – отрезал Сададдин, внезапно успокоившись. – Иди и займись тем, что я сказал. Если мне потребуется твое мнение, я тебя позову…
Утро впервые после многих дней ненастья и холода подарило замерзшему и промокшему городу чистое небо и робкое тепло осеннего солнца. Залитые ночным дождем улицы еще не успели наполниться спешащими на работу людьми. Зато причудливый дискотечно-развлекательный комплекс «Каприз» едва только успел опустеть. Измотанному за долгую ночную вахту немногочисленному персоналу предстояло помыть, почистить, посчитать и много еще других «по…», перед тем как они сдадут комплекс другой смене.
– Эй, Пайк, мы всю ночь сегодня горбатились в этом гадюшнике без отдыха. Так и кегли откинуть можно во благо этого старого баклана. Надо позволять себе иногда децел оттопыриться, – обратился один из молодых техников-осветителей к своему товарищу. – Давай, брат, пошли, зальемся. У меня две капли синтэкса есть. Закапаем, а потом подхватим пару защелок из уборщиц и где-нибудь скинем давление.
Осветители в таком заведении, как «Каприз», стояли довольно высоко в табеле о рангах. Не ди-джеи, конечно, но и не уборщики да посудомойщики. Даже теперь, когда клиенты разошлись и развлекательный комплекс закрылся для наведения порядка перед новым рабочим днем, все, что должен был делать техник-осветитель, это проверить исправность всей светотехники, выключить, заменить перегоревшие лампы или реле… Только ведь лампы и реле не каждый день горят. Потому и самой работы не сравнить с той, которая предстоит уборщицам и официанткам. Можно забраться на технический навес под потолком, который всегда скрыт полумраком, и даже подремать, пока остальные пашут.
– Не, кореш, сегодня ты без меня оттопыривайся, – мотнул лохматой головой тот, которого назвали Пайк. – У меня сегодня запара вечером. Я к черепам обещал подрулить.
– Ну дело твое, – не стал уговаривать первый. – Синтэкс у меня забойный. Мне больше достанется. Давай, брат, бывай тогда.
Он отвернулся и полез по узкой легкой лестнице из черненого дюраля наверх, где на площадке осветителя организовал свою тайную комнату отдыха.
– Пока, Сэм, – крикнул снизу Пайк, махнув рукой, и торопливо зашагал к выходу.
Сэм забрался под самый потолок, прошел в чашу площадки осветителя, где на подвижной турели висело удобное анатомическое кресло. Именно отсюда, передвигаясь прямо в кресле от одного пульта к другому, можно было плести паутину светового шоу. Сэм забрался в кресло и аккуратно достал из нагрудного кармана пластиковую завинчивающуюся коробочку размером с крышку от пивной бутылки. Поддев ногтем едва заметную скобу, он откинул маленькую крышечку, под которой оказались две горошины. Вернее было бы назвать эти дозы ситэкса крупными икринками, ибо, помимо красного цвета, они представляли собой мягкие стенки, удерживающие внутри жидкое содержимое. Осторожно выкатив на ладонь одну из икринок, Сэм плотно закрыл коробочку и бережно упрятал обратно в карман. Теперь все было готово к главному действу. Усевшись поудобнее и откинувшись на податливую спинку кресла, Сэм перехватил икринку двумя пальцами. С одной стороны икринки располагалась небольшая темная точка – место утончения оболочки, в котором и происходил запроектированный разрыв. Запрокинув голову, Сэм поднял икринку над глазом и сжал пальцы. Стенка в районе темной точки прорвалась, выпуская наружу кроваво-красную каплю. На мгновение зависнув на обрывках оболочки, капля упала на глазное яблоко. Сэм даже не моргнул глазом, уже привыкнув к странному ощущению. Капля тонкой пленкой стремительно разбежалась по всему глазу, на мгновение скрыв под кровавой краснотой и зрачок, и радужку, и белок. А в следующую секунду впиталась в глаз, словно чернила в промокашку. Только в отличие от чернил на бумаге, капля не оставила на глазу никакого следа. Разве что кроме одного – глаз больше не смотрел осознанно, как, впрочем, и второй. Тело расслабленно растеклось по креслу. Рука упала, роняя с пальцев ставшую совершенно прозрачной пустую оболочку. Синтэкс – новейший наркотик, совмещающий в себе достижения химиков и нанотехнологию, начинал действовать почти мгновенно. Армия невидимых невооруженным глазом искусственных созданий, проникнув через роговицу, стремительно преодолела внутренний космос глаза и хлынула по пучку зрительного нерва прямо в мозг. Они несли с собой целый сонм ярких образов и ощущений. Ничто не могло сравниться с этой потрясающей радугой чувств…
Пайк только собрался выскочить в отпертую одним из сотрудников службы безопасности входную дверь служебного входа, как эта дверь распахнулась сама и тяжелый удар отключил в голове парня весь белый свет. Охранник попытался дотянуться до висящей на поясе кобуры с небольшим служебным пистолетом, но, оказавшись неготовым к нападению, уже давно проиграл. Раздались едва слышные хлопки, и пули отбросили его к противоположной стене коридора. А в двери уже проскальзывали одна за другой молчаливые фигуры в ночной полевой форме и такого же цвета масках.
Незваные гости действовали стремительно и четко. Попадающуюся на пути обслугу оглушали и, перехватив им руки и ноги несколькими оборотами широкого упаковочного скотча, двигались дальше. Тех, кто хватался за оружие, мгновенно ликвидировали двумя-тремя меткими выстрелами. Вскоре контроль над дискотечно-развлекательным комплексом «Каприз» оказался полностью в руках гостей.
Управляющего в столь неурочный час не было в «Капризе». Поэтому, не найдя никого из руководства, захватчики стащили весь персонал в главный зал.
– Передайте своему хозяину, что очень некрасиво поступать так с соседями, когда у самого рыльце в пушку! – сказал один из скрытых под масками захватчиков. – И еще скажите ему, что теперь мы придем в гости к нему самому!
Люди в ночной полевой форме вскинули свои небольшие автоматы и открыли огонь во все стороны. Пули дырявили стены и разносили гигантские зеркала, бар взорвался целым салютом из осколков разноцветных бутылок и их содержимого, сверху с громкими хлопками разлетались прожектора и лампы светомузыки. Наконец в зале не осталось ни одного целого предмета, и незваные гости прекратили стрельбу. Не сказав больше трясущимся в ужасе пленникам ни слова, стрелки молча потянулись к выходу. А связанные люди на полу зала боялись шевельнуться, не веря, что такие психопаты оставили их живыми.
– Вот ни хрена себе меня накрыло! – восхитился Сэм, глядя на происходящее внизу со своей скрытой в полутьме площадки, а потом рухнул обратно в свои видения, завалившись на кресло с идиотской довольной улыбкой…
Сададдин сидел за своим рабочим столом в своем кабинете, зажав голову руками. То, о чем рассказал только что его верный советник, просто не могло быть реальностью. Мало того что посланные вчера с набегом на клуб «Донжон», принадлежащий семье Листовски, бойцы его службы безопасности устроили целое сражение с охраной клуба. Вернуться смогли только двое из восьми посланных. Так еще пара из тех, что не вернулись, были всего лишь ранены. Наверняка эти подстреленные ублюдки сейчас уже доносят на него старому Листовски, а то и вовсе полиции. И если бы на этом неприятности текущего дня заканчивались. Так нет же. Сегодня утром кто-то провел ответную акцию в принадлежащем Асади развлекательном центре.
– Они так и сказали – «некрасиво поступать так с соседями»? – переспросил Сададдин, не отрывая ладоней от раскалывающейся головы.
– В точности так, господин, – чуть склонил голову Ахмад Джами. – В прошлый налет не осталось никаких записей. Налетчики все забрали или уничтожили. А в этот раз они даже не озаботились тем, что все их действия снимают камеры наблюдения. Видимо, дилетанты работали. Если ты желаешь, я могу показать тебе все эти записи.
– Не сейчас, – отрезал Асади, вдруг вскакивая из-за стола, будто бы приняв решение. – Свяжись с тем инспектором полиции, который ведет это дело. Как его там…
– Инспектор Стоун, господин, – подсказал араб.
– Да. Свяжись с этим Стоуном и попроси его о встрече. Скажи, что если он сможет встретиться, скажем, завтра, мы передадим ему кое-какие улики, способные навести его на след грабителей, – распорядился Сададдин, в голове которого только что созрел отличный план. – Все, иди. Я вызову тебя позже.
Араб, едва заметно склонив голову, удалился, а Сададдин торопливо набрал на коммуникаторе хорошо знакомый ему номер. Абонент на другом конце ответил почти мгновенно.
– Я слушаю, босс.
– Нам нужно срочно встретиться! – выпалил Асади.
– Что за спешка, босс? – удивился человек в трубке.
– А ты, можно подумать, не в курсе, – начал раздражаться Сададдин, в последнее время заметно растерявший свое спокойствие. – Мне нужно, чтобы ты выполнил одну тонкую работу, касающуюся Листовски.
– Не по коммуникатору, босс! – одернул его собеседник. – Не приведи господи нас прослушают.
– Это я и имел в виду, когда говорил о срочной встрече, – ухмыльнулся, успокаиваясь, Асади. – На том же месте через три часа.
– Принято, босс! – подтвердила трубка, и связь прервалась.
– Чертовы ублюдки! – выругался Сададдин, совершенно непонятно кого имея в виду.
Скорее всего, это высказывание касалось абсолютно всех, кто был вокруг него. Его настроение заметно улучшилось, и даже голова прекратила болеть. Теперь не помешают и хорошая сигара с глотком доброго хереса.
Три часа пролетели незаметно, и когда Асади выходил из своего лимузина возле кафе «Текстиль», он выглядел не просто спокойным, а умиротворенным. Словно ничего не изменилось с момента его предыдущего посещения этого заведения – все так же мало сидит в зале посетителей, все так же приятно пахнет свежим кофе и ванилью, и все так же дожидается его за тем же столиком подтянутый мужчина с неизменными сигаретой и чашкой крепкого кофе.
– Добрый день, босс, – кивнул мужчина, не поднимаясь, однако, как и обычно, навстречу хозяину.
– И тебе не хворать, – ответил, подсаживаясь за столик, Сададдин. – Мне нужно, чтобы ты выполнил кое-какую работу.
– Я понял, – улыбнулся мужчина, отставляя опустевшую чашку. – Тонкую работу. Я готов.
– Отлично, Николас. Ты всегда нравился мне своей сообразительностью, – похвалил Асади, сдержав нахлынувшее внезапно раздражение и отметив про себя, что этого слишком много знающего наемника после завершения этой операции нужно будет ликвидировать. – Я хочу, чтобы ты сам все продумал, но воплотить это необходимо быстро. Я только расскажу тебе, каким должен быть результат. Итак, в руки полиции попадает некая информация, которая указывает на го, что в ограблении замешаны Листовский и его семья. Или нет, семья не знает, а Листовский нанял сторонних наемников для выполнения своего плана.
– Знакомая ситуация, – кивнул мужчина, и Сададдин решил, что с ликвидацией не стоит тянуть долго, решив этот вопрос сразу после возвращения наемника из владений Листовски.
– Полиция мчится к нему, но застает только труп. Вот тут надо особенно тщательно все продумать, чтобы и мыслей ни у кого не возникло ненужных. У тебя голова большая, вот и подумай хорошенько. И еще у него должны найти какие-нибудь улики. Это совершенно необходимо для достоверности.
– Я понял, босс, – согласился Николас. – Сколько у меня есть времени?
– Полиция получит информацию завтра, – улыбнулся Асади. – Так что времени у тебя на раскачку и подготовку нет совсем. Я не могу ждать. Это слишком опасно. Так что ты должен сработать сегодня же ночью.
– Принято, – вновь кивнул мужчина. – Если это все, я хотел бы вас покинуть, босс. Сами понимаете – у меня еще много хлопот на сегодня. Как только я отработаю у Листовски, я отзвоню вам. Ничего рассказывать не буду. Скажу только – сыр готов.
– Почему сыр? – удивился Сададдин.
– Потому что вы же устраиваете мышеловку, – пожал плечами Николас. – Если вам не нравится эта фраза, дайте свою. Я просто не хочу говорить ничего, что имело бы какой-то связанный с нашими делами смысл.
– Плевать, – согласился Асади. – Пускай будет сыр.
– Так я могу быть свободен? – повторил вопрос мужчина.
– Иди, – разрешил Сададдин, провожая взглядом уходящего собеседника. – А складывается-то все даже лучше, чем планировалось. Надо свечку поставить Аллаху или что там положено. Попросить Ахмада за меня помолиться.
Николас вышел из кафе и, скользнув взглядом по приметной шикарной машине цвета слоновой кости, зашагал по немноголюдной улице. Свой потертый неприметный автограв он специально оставил, как и всегда в таких случаях, за несколько кварталов от места встречи. Теперь можно было не только прогуляться до машины, не бросаясь никому в глаза, но и обдумать свое положение. Он почувствовал странные перемены в настроении своего работодателя во время последнего разговора в кафе. Стоило быть предельно осторожным и держать ухо востро. Ведь от тех, кто делает для хозяина всю грязную работу, обычно избавляются. Когда-то для того, чтобы замести следы, когда-то чтобы устранить потенциальный источник информации, когда-то стараясь исключить возможность шантажа со стороны работника. Но работнику ведь все равно, по какой из этих или иных причин ему прострелят голову где-нибудь в тесной подворотне, свалив потом все на бомжа или малолетних преступников. Теперь Николас буквально шкурой ощутил, что его время пришло и хозяин уже подумывает о том, кому поручить эту несложную на его взгляд работу. И ничего тут не поделать – такова жизнь. Значит, помимо предстоящей операции с Листовски, Николас должен хорошенько подумать, как сохранить свою шкуру и уйти без потерь. По добру – пристрелить этого напыщенного полукровку, вокруг которого вьются арабы. Миллионные состояния никогда не спасали от доброй пули. Но слухами земля полнится. И если Николас начнет убивать своих работодателей, то очень скоро вовсе останется без работы, а то и без головы. Значит, надо действовать тоньше и красивее…
Николас так загрузился своими размышлениями, что не заметил плавно вынырнувший из-за угла громоздкий черный «Форд Федерал Вагон». Автограв неторопливо сокращал расстояние до спешащего по улице человека. Впереди по ходу движения Николоса о чем-то увлеченно спорила молодая парочка – смазливая девчонка с какой-то садомазохистской внешностью и поджарый сутулый парень, похожий на освободившегося со своей смены вышибалу. Николас только окинул их взглядом и сразу потерял интерес, вернувшись к своим мыслям. Движение со стороны дороги, оказавшееся в поле его бокового зрения, мгновенно задействовало все ресурсы организма опытного солдата – еще не осознав опасности, он начал разворачиваться, одновременно ускоряясь и нащупывая под потертой длинной ветровкой рифленую рукоять пистолета с глушителем. Но тут мир озарился ослепительной вспышкой, а потом все поглотила непроглядная тьма. Он даже не успел понять, что с ним случилось, падая в беспамятство. Но упасть его телу не позволили две пары крепких рук, заботливо подхвативших наемника и втолкнувших в распахнувшееся нутро громоздкого мрачного автобуса…
– Не забудь, – повторил Никсон, обращаясь к сидящему за рулем Данко Корсону. – Доезжаешь до запретной зоны и тормозишь метров за двести от контрольно-пропускного поста базы. Отзваниваешься Умнику и, если он подтверждает нашу договоренность, двигаешь внутрь. На шлагбауме притормаживаешь. Досмотр проводить не будут, только сверят номера. На воротах тебе укажут, куда ехать дальше. После процедуры мухой возвращаешься назад. И не забудь, что ты должен привести и пациента и чип с записью.
– Подтверждаю, – кивнул Бивень, глядя, как Лилит умело вводит пленному дозу снотворного.
– Упырь, ты с Бивнем. Сидишь в салоне и глаз с пациента не спускай, – продолжил ставить задачу Майкл. – И не бей, если что в голову больше. Ты ему и так едва мозги только что не выбил.
– Так он же стрелять собрался, – попытался оправдаться Макс Майер.
– Все равно, – отрезал Малыш. – Нам его голова еще пригодится, чего не скажешь об остальном. Обратно привезти его должны в целости и сохранности. Ясно?
– Принято, – подтвердил Упырь, усаживаясь поближе к лежащему в проходе телу захваченного наемника.
– Отлично! – похвалил Никсон, выбираясь вслед за Лилит и Бубном из автограва. – Удачи!
«Форд Федерал Вагон», блеснув черными боками, стремительно скрылся за поворотом, устремляясь к восточному выезду из города. Малыш проводил машину взглядом и поспешил нагнать своих друзей, уходящих прочь по тихому переулку. В одном квартале дальше их дожидались два монограва, на которых прибыли на помощь Вор и Бубен. Вор и сейчас присматривал за этими аппаратами. Время-то неспокойное теперь в Лозанне настало. По улицам ходить небезопасно. Того и гляди, на оставленную без присмотра технику кто-нибудь глаз положит…
Сададдин нервничал и не мог заснуть. Он бродил по дому, курил сигары, пил херес, ел что-то найденное на огромной кухне в отсутствие отдыхающей прислуги. Ночь уже близилась к утру, когда Асади наконец сумел забыться тяжелым тревожным сном. Но едва он провалился в обрывочные сновидения, больше похожие на бред, как зазвучал вызов его коммуникатора. Сададдин вскочил, торопливо нащупывая трубку и не сразу находя кнопку ответа. Наконец ему удалось нажать клавишу и прижать трубку к уху.
– Сыр готов, – четко и громко сообщил Николас, и сразу же в трубке зазвучали короткие гудки.
Сададдин отключил трубку и откинулся на свою мягкую подушку. Дело сделано, оставалось только разыграть последнюю партию и подчистить немногочисленные хвосты. Настроение мгновенно улучшилось, и он мгновенно уснул глубоким и спокойным сном.
К вечеру полил холодный осенний дождь, и инспектор Стоун, забывший сегодня зонт, вымок до нитки. День сложился весьма странным. Вчера позвонил советник господина Асади и попросил встречи. Виктор Стоун был абсолютно уверен, что Асади начнет требовать у него отчета и пенять на нерасторопность и безрезультатность полиции в расследовании ограбления. Поэтому шел на встречу в совершенно отвратительном настроении, прихватив с собой своего помощника. Но встреча эта оказалась для инспектора Стоуна полной неожиданностью. Мало того что длилась она не более пяти минут – несравнимо меньше, чем полицейские потратили на путь до назначенного места. Но главным было совершенно другое. Господин Асади вдруг с ходу заявил, что по доступным ему каналам получил совершенно достоверную информацию о том, что к делу ограбления имеет самое непосредственное отношение глава семьи Листовски. О напряжении между Листовски и Асади знал в Лозанне каждый, кто прожил в городе хотя бы несколько дней. А в последние дни это напряжение, похоже, стало перерастать в открытую войну. По крайней мере, в заведениях, принадлежащих обеим этим семьям, уже загремели выстрелы и появились трупы. Полиция открывала дело за делом, но явных следов, указывающих на причастность той или иной стороны к устроенной бойне, обнаружить пока не удалось. Впрочем, полиция в таких делах не так уж сильно и усердствовала – проще немного подождать, и назревший фурункул сам прорвется наружу. И вот теперь Асади встречался с Виктором Стоуном и его помощником на нейтральной территории и совершенно четко утверждал о причастности Листовски к ограблению и похищению наследника Асади. При этом он так и не оговорился ни словом в отношении других нападений на его заведения. Ни единой реальной улики Асади не представил, намекнув лишь о том, что после получения таких сведений его люди сумели пристрастно пообщаться с одним из людей Листовски и получить от него подтверждение. Инспектор отпустил своего помощника прямо там же, на месте встречи, желая остаться один. И уходил он с этой встречи с двояким чувством. С одной стороны, он нутром чувствовал, что «истина где-то рядом». И это ощущение заставляло его всерьез относиться к заявлению Асади. Но с другой стороны – он не имел никаких других причин подозревать Листовски, кроме слов Асади. Презумпцию невиновности никто не отменял. А тут еще этот ледяной дождь…
Все, что хотелось сейчас инспектору Стоуну – побыстрее добраться до своей небольшой и неуютной квартиры и, выбравшись из мокрой холодной одежды, налить себе полный стакан виски. И сидеть с этим стаканом, завернувшись в теплый плед, и ни о чем больше не думать в сегодняшний вечер. Завтра он придумает, как разобраться с Листовски, как получить поддержку полицейского спецназа. А сегодня только виски и теплый плед…
Виктор трясущимися от холода пальцами набрал код дешевой системы контроля доступа и с облегчением проскользнул в тепло своего одинокого жилища. Он настолько замерз, что начал скидывать одежду прямо по пути к небольшому бару в гостиной и столовой по совместительству. Отлично ориентируясь в своей небольшой квартире, он даже не зажигал свет, боясь, что он может активировать слегка успокоившиеся мысли. Наполнив стакан, Виктор сделан большой глоток и, пройдя к массивному старому креслу, нащупал сложенный на нем плед.
– Инспектор Стоун?
Негромкий голос заставил Виктора расплескать содержимое стакана и стремительно выпрямиться.
– Свет! – крикнул он, вспоминая, что оставил оружие в повешенной на вешалке в коридоре наплечной кобуре.
– Он совсем редко здесь в последнее время появляется, – затараторил с готовностью перепуганный управляющий. – Здесь все работает в автоматическом режиме. У него и нужды никакой нет постоянно тут бывать…
– Где его найти? – вновь прервал управляющего старший группы.
– Я не знаю! – заголосил тот, наткнувшись блуждающим взглядом на раскинувшихся в креслах телохранителей. – У него много проблем в последнее время. А я только адрес его дома городского знаю. Не убивайте меня!
– Хорошо, – легко согласился незваный гость. – Ты останешься жить. А за это скажешь своему хозяину, что в нашем мире все тайное становится явным. Когда задействовано много людей, за всеми языками не уследить. А раз так, с соседями своими делиться надо. А мы ему еще про эти слова напомним.
Темные фигуры направились в обратный путь, и при последних словах старшего группы в комнате, кроме него, не оставалось никого из незваных гостей. Сам же их старший, сказав все, что посчитал нужным, тоже развернулся и, больше не задерживаясь, устремился вслед за своими людьми.
Леон Джафаро еще раз посмотрел на трупы своей охраны, на трясущуюся с совершенно безумным взглядом секретаршу, на распахнутую дверь, за которой скрылись посетители. Ноги его подогнулись, и управляющий безвольно завалился на бок, трусливо и запоздало теряя сознание…
* * *
– Какие, к чертям собачьим, соседи?! – Сададдин Асади пребывал в состоянии крайнего бешенства. Он готов был голыми руками задушить Ахмада Джами, который принес ему дурные вести.
– Мы легко отделались, господин, – возразил араб. – Они не унесли из казино ни единого кредита. Они не застрелили никого, кроме нескольких наших сотрудников службы безопасности. Даже секретарь твоего управляющего, господин, отделалась испугом. И ни один из клиентов не заподозрил, что в заведении происходит что-то опасное для них. Я уже провел хорошую беседу со старшими сотрудниками службы безопасности на других объектах. Теперь они будут намного внимательнее.
– Чертовы соседи! – рявкнул Асади, падая в свое любимое кресло. – Это наверняка соседи. Потому они и не взяли ничего. Они решили, что теперь просто смогут нас съесть. Надеются использовать компромат для поглощения.
– В этом не могу не согласиться, – склонил голову Ахмад, понимая, что спорить с хозяином в данный момент совершенно бесполезно.
– Еще бы ты не согласился, – заметил Сададдин, и в голосе его зазвучала насмешка. – Вот только кто из соседей это может быть.
– Это может быть совершенно все, кто угодно, – пожал плечами араб. – Сейчас многие стойку сделали, дожидаясь, чем окончится вся эта кутерьма вокруг тебя. Домыслов столько, что впору сказки писать. Только, сдается мне, не время еще для активных действий. Они будут выжидать до последнего, а потом…
– Дьявол! О каком «потом» ты сейчас мне говоришь? Это потом уже наступило сегодня. Кто-то из соседей начал войну. Но они не рассчитали свои силы, – заводился все больше Асади. – Сколько у нас есть свободных бойцов?
– Немного, господин, – ответил Джами, опечаленный столь агрессивным настроением хозяина. – Около десяти человек в этом доме. Больше никого нет. Все остальные заняты в заведениях и на других объектах.
– Этого вполне достаточно, – отмахнулся Сададдин. – Выбери из них восьмерых и отправь в клуб «Донжон». Пусть не сдерживают своей фантазии.
– Господин, «Донжон» принадлежит Тому Листовски, – напомнил хозяину Ахмад. – У нас ведь нет войны с семьей Листовски. Или у вас есть свои причины?
– А какие мне нужны причины? – взбеленился Асади. – Кто меня ненавидит больше, чем этот старый ублюдок Листовски? Кто еще мог воспользоваться тем, что у меня нелегкое время? Кто готов рискнуть, лишь бы суметь прищучить меня всерьез? Или не Листовски мой сосед, который спит и видит, как бы прибрать мой бизнес к рукам?
– Но у нас нет никаких доказательств, – попытался возразить араб, слегка опешивший от потока яростных вопросов.
– Мне все отлично ясно, – отрезал Сададдин, внезапно успокоившись. – Иди и займись тем, что я сказал. Если мне потребуется твое мнение, я тебя позову…
* * *
Утро впервые после многих дней ненастья и холода подарило замерзшему и промокшему городу чистое небо и робкое тепло осеннего солнца. Залитые ночным дождем улицы еще не успели наполниться спешащими на работу людьми. Зато причудливый дискотечно-развлекательный комплекс «Каприз» едва только успел опустеть. Измотанному за долгую ночную вахту немногочисленному персоналу предстояло помыть, почистить, посчитать и много еще других «по…», перед тем как они сдадут комплекс другой смене.
– Эй, Пайк, мы всю ночь сегодня горбатились в этом гадюшнике без отдыха. Так и кегли откинуть можно во благо этого старого баклана. Надо позволять себе иногда децел оттопыриться, – обратился один из молодых техников-осветителей к своему товарищу. – Давай, брат, пошли, зальемся. У меня две капли синтэкса есть. Закапаем, а потом подхватим пару защелок из уборщиц и где-нибудь скинем давление.
Осветители в таком заведении, как «Каприз», стояли довольно высоко в табеле о рангах. Не ди-джеи, конечно, но и не уборщики да посудомойщики. Даже теперь, когда клиенты разошлись и развлекательный комплекс закрылся для наведения порядка перед новым рабочим днем, все, что должен был делать техник-осветитель, это проверить исправность всей светотехники, выключить, заменить перегоревшие лампы или реле… Только ведь лампы и реле не каждый день горят. Потому и самой работы не сравнить с той, которая предстоит уборщицам и официанткам. Можно забраться на технический навес под потолком, который всегда скрыт полумраком, и даже подремать, пока остальные пашут.
– Не, кореш, сегодня ты без меня оттопыривайся, – мотнул лохматой головой тот, которого назвали Пайк. – У меня сегодня запара вечером. Я к черепам обещал подрулить.
– Ну дело твое, – не стал уговаривать первый. – Синтэкс у меня забойный. Мне больше достанется. Давай, брат, бывай тогда.
Он отвернулся и полез по узкой легкой лестнице из черненого дюраля наверх, где на площадке осветителя организовал свою тайную комнату отдыха.
– Пока, Сэм, – крикнул снизу Пайк, махнув рукой, и торопливо зашагал к выходу.
Сэм забрался под самый потолок, прошел в чашу площадки осветителя, где на подвижной турели висело удобное анатомическое кресло. Именно отсюда, передвигаясь прямо в кресле от одного пульта к другому, можно было плести паутину светового шоу. Сэм забрался в кресло и аккуратно достал из нагрудного кармана пластиковую завинчивающуюся коробочку размером с крышку от пивной бутылки. Поддев ногтем едва заметную скобу, он откинул маленькую крышечку, под которой оказались две горошины. Вернее было бы назвать эти дозы ситэкса крупными икринками, ибо, помимо красного цвета, они представляли собой мягкие стенки, удерживающие внутри жидкое содержимое. Осторожно выкатив на ладонь одну из икринок, Сэм плотно закрыл коробочку и бережно упрятал обратно в карман. Теперь все было готово к главному действу. Усевшись поудобнее и откинувшись на податливую спинку кресла, Сэм перехватил икринку двумя пальцами. С одной стороны икринки располагалась небольшая темная точка – место утончения оболочки, в котором и происходил запроектированный разрыв. Запрокинув голову, Сэм поднял икринку над глазом и сжал пальцы. Стенка в районе темной точки прорвалась, выпуская наружу кроваво-красную каплю. На мгновение зависнув на обрывках оболочки, капля упала на глазное яблоко. Сэм даже не моргнул глазом, уже привыкнув к странному ощущению. Капля тонкой пленкой стремительно разбежалась по всему глазу, на мгновение скрыв под кровавой краснотой и зрачок, и радужку, и белок. А в следующую секунду впиталась в глаз, словно чернила в промокашку. Только в отличие от чернил на бумаге, капля не оставила на глазу никакого следа. Разве что кроме одного – глаз больше не смотрел осознанно, как, впрочем, и второй. Тело расслабленно растеклось по креслу. Рука упала, роняя с пальцев ставшую совершенно прозрачной пустую оболочку. Синтэкс – новейший наркотик, совмещающий в себе достижения химиков и нанотехнологию, начинал действовать почти мгновенно. Армия невидимых невооруженным глазом искусственных созданий, проникнув через роговицу, стремительно преодолела внутренний космос глаза и хлынула по пучку зрительного нерва прямо в мозг. Они несли с собой целый сонм ярких образов и ощущений. Ничто не могло сравниться с этой потрясающей радугой чувств…
Пайк только собрался выскочить в отпертую одним из сотрудников службы безопасности входную дверь служебного входа, как эта дверь распахнулась сама и тяжелый удар отключил в голове парня весь белый свет. Охранник попытался дотянуться до висящей на поясе кобуры с небольшим служебным пистолетом, но, оказавшись неготовым к нападению, уже давно проиграл. Раздались едва слышные хлопки, и пули отбросили его к противоположной стене коридора. А в двери уже проскальзывали одна за другой молчаливые фигуры в ночной полевой форме и такого же цвета масках.
Незваные гости действовали стремительно и четко. Попадающуюся на пути обслугу оглушали и, перехватив им руки и ноги несколькими оборотами широкого упаковочного скотча, двигались дальше. Тех, кто хватался за оружие, мгновенно ликвидировали двумя-тремя меткими выстрелами. Вскоре контроль над дискотечно-развлекательным комплексом «Каприз» оказался полностью в руках гостей.
Управляющего в столь неурочный час не было в «Капризе». Поэтому, не найдя никого из руководства, захватчики стащили весь персонал в главный зал.
– Передайте своему хозяину, что очень некрасиво поступать так с соседями, когда у самого рыльце в пушку! – сказал один из скрытых под масками захватчиков. – И еще скажите ему, что теперь мы придем в гости к нему самому!
Люди в ночной полевой форме вскинули свои небольшие автоматы и открыли огонь во все стороны. Пули дырявили стены и разносили гигантские зеркала, бар взорвался целым салютом из осколков разноцветных бутылок и их содержимого, сверху с громкими хлопками разлетались прожектора и лампы светомузыки. Наконец в зале не осталось ни одного целого предмета, и незваные гости прекратили стрельбу. Не сказав больше трясущимся в ужасе пленникам ни слова, стрелки молча потянулись к выходу. А связанные люди на полу зала боялись шевельнуться, не веря, что такие психопаты оставили их живыми.
– Вот ни хрена себе меня накрыло! – восхитился Сэм, глядя на происходящее внизу со своей скрытой в полутьме площадки, а потом рухнул обратно в свои видения, завалившись на кресло с идиотской довольной улыбкой…
* * *
Сададдин сидел за своим рабочим столом в своем кабинете, зажав голову руками. То, о чем рассказал только что его верный советник, просто не могло быть реальностью. Мало того что посланные вчера с набегом на клуб «Донжон», принадлежащий семье Листовски, бойцы его службы безопасности устроили целое сражение с охраной клуба. Вернуться смогли только двое из восьми посланных. Так еще пара из тех, что не вернулись, были всего лишь ранены. Наверняка эти подстреленные ублюдки сейчас уже доносят на него старому Листовски, а то и вовсе полиции. И если бы на этом неприятности текущего дня заканчивались. Так нет же. Сегодня утром кто-то провел ответную акцию в принадлежащем Асади развлекательном центре.
– Они так и сказали – «некрасиво поступать так с соседями»? – переспросил Сададдин, не отрывая ладоней от раскалывающейся головы.
– В точности так, господин, – чуть склонил голову Ахмад Джами. – В прошлый налет не осталось никаких записей. Налетчики все забрали или уничтожили. А в этот раз они даже не озаботились тем, что все их действия снимают камеры наблюдения. Видимо, дилетанты работали. Если ты желаешь, я могу показать тебе все эти записи.
– Не сейчас, – отрезал Асади, вдруг вскакивая из-за стола, будто бы приняв решение. – Свяжись с тем инспектором полиции, который ведет это дело. Как его там…
– Инспектор Стоун, господин, – подсказал араб.
– Да. Свяжись с этим Стоуном и попроси его о встрече. Скажи, что если он сможет встретиться, скажем, завтра, мы передадим ему кое-какие улики, способные навести его на след грабителей, – распорядился Сададдин, в голове которого только что созрел отличный план. – Все, иди. Я вызову тебя позже.
Араб, едва заметно склонив голову, удалился, а Сададдин торопливо набрал на коммуникаторе хорошо знакомый ему номер. Абонент на другом конце ответил почти мгновенно.
– Я слушаю, босс.
– Нам нужно срочно встретиться! – выпалил Асади.
– Что за спешка, босс? – удивился человек в трубке.
– А ты, можно подумать, не в курсе, – начал раздражаться Сададдин, в последнее время заметно растерявший свое спокойствие. – Мне нужно, чтобы ты выполнил одну тонкую работу, касающуюся Листовски.
– Не по коммуникатору, босс! – одернул его собеседник. – Не приведи господи нас прослушают.
– Это я и имел в виду, когда говорил о срочной встрече, – ухмыльнулся, успокаиваясь, Асади. – На том же месте через три часа.
– Принято, босс! – подтвердила трубка, и связь прервалась.
– Чертовы ублюдки! – выругался Сададдин, совершенно непонятно кого имея в виду.
Скорее всего, это высказывание касалось абсолютно всех, кто был вокруг него. Его настроение заметно улучшилось, и даже голова прекратила болеть. Теперь не помешают и хорошая сигара с глотком доброго хереса.
Три часа пролетели незаметно, и когда Асади выходил из своего лимузина возле кафе «Текстиль», он выглядел не просто спокойным, а умиротворенным. Словно ничего не изменилось с момента его предыдущего посещения этого заведения – все так же мало сидит в зале посетителей, все так же приятно пахнет свежим кофе и ванилью, и все так же дожидается его за тем же столиком подтянутый мужчина с неизменными сигаретой и чашкой крепкого кофе.
– Добрый день, босс, – кивнул мужчина, не поднимаясь, однако, как и обычно, навстречу хозяину.
– И тебе не хворать, – ответил, подсаживаясь за столик, Сададдин. – Мне нужно, чтобы ты выполнил кое-какую работу.
– Я понял, – улыбнулся мужчина, отставляя опустевшую чашку. – Тонкую работу. Я готов.
– Отлично, Николас. Ты всегда нравился мне своей сообразительностью, – похвалил Асади, сдержав нахлынувшее внезапно раздражение и отметив про себя, что этого слишком много знающего наемника после завершения этой операции нужно будет ликвидировать. – Я хочу, чтобы ты сам все продумал, но воплотить это необходимо быстро. Я только расскажу тебе, каким должен быть результат. Итак, в руки полиции попадает некая информация, которая указывает на го, что в ограблении замешаны Листовский и его семья. Или нет, семья не знает, а Листовский нанял сторонних наемников для выполнения своего плана.
– Знакомая ситуация, – кивнул мужчина, и Сададдин решил, что с ликвидацией не стоит тянуть долго, решив этот вопрос сразу после возвращения наемника из владений Листовски.
– Полиция мчится к нему, но застает только труп. Вот тут надо особенно тщательно все продумать, чтобы и мыслей ни у кого не возникло ненужных. У тебя голова большая, вот и подумай хорошенько. И еще у него должны найти какие-нибудь улики. Это совершенно необходимо для достоверности.
– Я понял, босс, – согласился Николас. – Сколько у меня есть времени?
– Полиция получит информацию завтра, – улыбнулся Асади. – Так что времени у тебя на раскачку и подготовку нет совсем. Я не могу ждать. Это слишком опасно. Так что ты должен сработать сегодня же ночью.
– Принято, – вновь кивнул мужчина. – Если это все, я хотел бы вас покинуть, босс. Сами понимаете – у меня еще много хлопот на сегодня. Как только я отработаю у Листовски, я отзвоню вам. Ничего рассказывать не буду. Скажу только – сыр готов.
– Почему сыр? – удивился Сададдин.
– Потому что вы же устраиваете мышеловку, – пожал плечами Николас. – Если вам не нравится эта фраза, дайте свою. Я просто не хочу говорить ничего, что имело бы какой-то связанный с нашими делами смысл.
– Плевать, – согласился Асади. – Пускай будет сыр.
– Так я могу быть свободен? – повторил вопрос мужчина.
– Иди, – разрешил Сададдин, провожая взглядом уходящего собеседника. – А складывается-то все даже лучше, чем планировалось. Надо свечку поставить Аллаху или что там положено. Попросить Ахмада за меня помолиться.
Николас вышел из кафе и, скользнув взглядом по приметной шикарной машине цвета слоновой кости, зашагал по немноголюдной улице. Свой потертый неприметный автограв он специально оставил, как и всегда в таких случаях, за несколько кварталов от места встречи. Теперь можно было не только прогуляться до машины, не бросаясь никому в глаза, но и обдумать свое положение. Он почувствовал странные перемены в настроении своего работодателя во время последнего разговора в кафе. Стоило быть предельно осторожным и держать ухо востро. Ведь от тех, кто делает для хозяина всю грязную работу, обычно избавляются. Когда-то для того, чтобы замести следы, когда-то чтобы устранить потенциальный источник информации, когда-то стараясь исключить возможность шантажа со стороны работника. Но работнику ведь все равно, по какой из этих или иных причин ему прострелят голову где-нибудь в тесной подворотне, свалив потом все на бомжа или малолетних преступников. Теперь Николас буквально шкурой ощутил, что его время пришло и хозяин уже подумывает о том, кому поручить эту несложную на его взгляд работу. И ничего тут не поделать – такова жизнь. Значит, помимо предстоящей операции с Листовски, Николас должен хорошенько подумать, как сохранить свою шкуру и уйти без потерь. По добру – пристрелить этого напыщенного полукровку, вокруг которого вьются арабы. Миллионные состояния никогда не спасали от доброй пули. Но слухами земля полнится. И если Николас начнет убивать своих работодателей, то очень скоро вовсе останется без работы, а то и без головы. Значит, надо действовать тоньше и красивее…
Николас так загрузился своими размышлениями, что не заметил плавно вынырнувший из-за угла громоздкий черный «Форд Федерал Вагон». Автограв неторопливо сокращал расстояние до спешащего по улице человека. Впереди по ходу движения Николоса о чем-то увлеченно спорила молодая парочка – смазливая девчонка с какой-то садомазохистской внешностью и поджарый сутулый парень, похожий на освободившегося со своей смены вышибалу. Николас только окинул их взглядом и сразу потерял интерес, вернувшись к своим мыслям. Движение со стороны дороги, оказавшееся в поле его бокового зрения, мгновенно задействовало все ресурсы организма опытного солдата – еще не осознав опасности, он начал разворачиваться, одновременно ускоряясь и нащупывая под потертой длинной ветровкой рифленую рукоять пистолета с глушителем. Но тут мир озарился ослепительной вспышкой, а потом все поглотила непроглядная тьма. Он даже не успел понять, что с ним случилось, падая в беспамятство. Но упасть его телу не позволили две пары крепких рук, заботливо подхвативших наемника и втолкнувших в распахнувшееся нутро громоздкого мрачного автобуса…
– Не забудь, – повторил Никсон, обращаясь к сидящему за рулем Данко Корсону. – Доезжаешь до запретной зоны и тормозишь метров за двести от контрольно-пропускного поста базы. Отзваниваешься Умнику и, если он подтверждает нашу договоренность, двигаешь внутрь. На шлагбауме притормаживаешь. Досмотр проводить не будут, только сверят номера. На воротах тебе укажут, куда ехать дальше. После процедуры мухой возвращаешься назад. И не забудь, что ты должен привести и пациента и чип с записью.
– Подтверждаю, – кивнул Бивень, глядя, как Лилит умело вводит пленному дозу снотворного.
– Упырь, ты с Бивнем. Сидишь в салоне и глаз с пациента не спускай, – продолжил ставить задачу Майкл. – И не бей, если что в голову больше. Ты ему и так едва мозги только что не выбил.
– Так он же стрелять собрался, – попытался оправдаться Макс Майер.
– Все равно, – отрезал Малыш. – Нам его голова еще пригодится, чего не скажешь об остальном. Обратно привезти его должны в целости и сохранности. Ясно?
– Принято, – подтвердил Упырь, усаживаясь поближе к лежащему в проходе телу захваченного наемника.
– Отлично! – похвалил Никсон, выбираясь вслед за Лилит и Бубном из автограва. – Удачи!
«Форд Федерал Вагон», блеснув черными боками, стремительно скрылся за поворотом, устремляясь к восточному выезду из города. Малыш проводил машину взглядом и поспешил нагнать своих друзей, уходящих прочь по тихому переулку. В одном квартале дальше их дожидались два монограва, на которых прибыли на помощь Вор и Бубен. Вор и сейчас присматривал за этими аппаратами. Время-то неспокойное теперь в Лозанне настало. По улицам ходить небезопасно. Того и гляди, на оставленную без присмотра технику кто-нибудь глаз положит…
* * *
Сададдин нервничал и не мог заснуть. Он бродил по дому, курил сигары, пил херес, ел что-то найденное на огромной кухне в отсутствие отдыхающей прислуги. Ночь уже близилась к утру, когда Асади наконец сумел забыться тяжелым тревожным сном. Но едва он провалился в обрывочные сновидения, больше похожие на бред, как зазвучал вызов его коммуникатора. Сададдин вскочил, торопливо нащупывая трубку и не сразу находя кнопку ответа. Наконец ему удалось нажать клавишу и прижать трубку к уху.
– Сыр готов, – четко и громко сообщил Николас, и сразу же в трубке зазвучали короткие гудки.
Сададдин отключил трубку и откинулся на свою мягкую подушку. Дело сделано, оставалось только разыграть последнюю партию и подчистить немногочисленные хвосты. Настроение мгновенно улучшилось, и он мгновенно уснул глубоким и спокойным сном.
* * *
К вечеру полил холодный осенний дождь, и инспектор Стоун, забывший сегодня зонт, вымок до нитки. День сложился весьма странным. Вчера позвонил советник господина Асади и попросил встречи. Виктор Стоун был абсолютно уверен, что Асади начнет требовать у него отчета и пенять на нерасторопность и безрезультатность полиции в расследовании ограбления. Поэтому шел на встречу в совершенно отвратительном настроении, прихватив с собой своего помощника. Но встреча эта оказалась для инспектора Стоуна полной неожиданностью. Мало того что длилась она не более пяти минут – несравнимо меньше, чем полицейские потратили на путь до назначенного места. Но главным было совершенно другое. Господин Асади вдруг с ходу заявил, что по доступным ему каналам получил совершенно достоверную информацию о том, что к делу ограбления имеет самое непосредственное отношение глава семьи Листовски. О напряжении между Листовски и Асади знал в Лозанне каждый, кто прожил в городе хотя бы несколько дней. А в последние дни это напряжение, похоже, стало перерастать в открытую войну. По крайней мере, в заведениях, принадлежащих обеим этим семьям, уже загремели выстрелы и появились трупы. Полиция открывала дело за делом, но явных следов, указывающих на причастность той или иной стороны к устроенной бойне, обнаружить пока не удалось. Впрочем, полиция в таких делах не так уж сильно и усердствовала – проще немного подождать, и назревший фурункул сам прорвется наружу. И вот теперь Асади встречался с Виктором Стоуном и его помощником на нейтральной территории и совершенно четко утверждал о причастности Листовски к ограблению и похищению наследника Асади. При этом он так и не оговорился ни словом в отношении других нападений на его заведения. Ни единой реальной улики Асади не представил, намекнув лишь о том, что после получения таких сведений его люди сумели пристрастно пообщаться с одним из людей Листовски и получить от него подтверждение. Инспектор отпустил своего помощника прямо там же, на месте встречи, желая остаться один. И уходил он с этой встречи с двояким чувством. С одной стороны, он нутром чувствовал, что «истина где-то рядом». И это ощущение заставляло его всерьез относиться к заявлению Асади. Но с другой стороны – он не имел никаких других причин подозревать Листовски, кроме слов Асади. Презумпцию невиновности никто не отменял. А тут еще этот ледяной дождь…
Все, что хотелось сейчас инспектору Стоуну – побыстрее добраться до своей небольшой и неуютной квартиры и, выбравшись из мокрой холодной одежды, налить себе полный стакан виски. И сидеть с этим стаканом, завернувшись в теплый плед, и ни о чем больше не думать в сегодняшний вечер. Завтра он придумает, как разобраться с Листовски, как получить поддержку полицейского спецназа. А сегодня только виски и теплый плед…
Виктор трясущимися от холода пальцами набрал код дешевой системы контроля доступа и с облегчением проскользнул в тепло своего одинокого жилища. Он настолько замерз, что начал скидывать одежду прямо по пути к небольшому бару в гостиной и столовой по совместительству. Отлично ориентируясь в своей небольшой квартире, он даже не зажигал свет, боясь, что он может активировать слегка успокоившиеся мысли. Наполнив стакан, Виктор сделан большой глоток и, пройдя к массивному старому креслу, нащупал сложенный на нем плед.
– Инспектор Стоун?
Негромкий голос заставил Виктора расплескать содержимое стакана и стремительно выпрямиться.
– Свет! – крикнул он, вспоминая, что оставил оружие в повешенной на вешалке в коридоре наплечной кобуре.