Страница:
– О, это не я придумала, – отрывисто сказала леди Лесли. – Так решила сама Ровена. Она непреклонна в своем стремлении возвратиться на родину именно теперь, когда умерла ее бабушка. Кроме того, у нее есть брат, который живет одиноко. Если уж она что задумала, то никто не в силах отговорить ее. Вы не можете себе представить, как она упряма.
Своенравный характер Ровены уже не составлял тайны для Тарквина. Но он не собирался сообщать леди Лесли о том, что успел встретиться с ее племянницей при обстоятельствах, мягко говоря, неординарных. Капитану стало ясно, что Файоуна Лесли ничего не знала об исчезновении девушки из дома и о том, как она была одета, а сам он не собирался говорить ей об этом. Ему расхотелось принимать участие в игре между теткой и племянницей, в которой он, как ему казалось, выполнял роль пешки.
– Надеюсь, вы понимаете, что у меня не осталось другого выбора, – подвела итог леди Лесли, сопровождая свое высказывание протяжным вздохом. – Как это ни прискорбно, Ровена никогда не относилась ко мне с должным уважением, несмотря на все мои старания заменить ей умершую мать. Шесть лет, которые девочка прожила у нас, лорд Лесли и я относились к Ровене как к собственному ребенку. Однако, по-видимому, наши чувства она с самого начала понимала превратно. Мы были к ней слишком снисходительны. Она совсем не похожа на свою кузину, мою дочь Катриону. Ровена нередко злоупотребляет хорошим к ней отношением и все на свете может повернуть в нужном для нее направлении.
– Да, я тоже так считаю, – согласился Тарквин со скучающей миной на лице.
Леди Лесли взглянула на него с облегчением.
– Значит, вы не откажетесь быть ее сопровождающим?
Тарквин осознал, что попался на удочку. Намерения леди Лесли он мог бы разгадать с самого начала, а теперь будет весьма затруднительно, если совсем невозможно, отказаться от обязательства, ибо этот отказ будет воспринят как оскорбление.
Подняв голову и заметив яркий блеск в глазах этой женщины, он понял, что она думает то же самое, и волна неприязни захлестнула все его существо: он почувствовал отвращение ко всем этим мелким проблемам, которыми было озабочено семейство Лесли, к сырым и мрачным стенам замка, к своей собственной гнетущей усталости и в особенности к хитроумным проделкам темноволосой женщины, сидящей напротив него. Встав с сиденья и чувствуя, что у него занемели ноги, он хотел было высказать сожаление и уйти, но леди Лесли опередила его, поднявшись и протянув изящную белую руку, – Великодушно прошу меня извинить, капитан, будем считать визит законченным. Уже поздно, да и вы устали. Ровена будет представлена вам завтра, а сейчас Уильям покажет вам комнату, где вы сможете отдохнуть. Сожалею, что мы не смогли дождаться вас к обеду, так как погода ухудшилась и у нас не было уверенности, что вы прибудете. Я распорядилась, чтобы вам был подан ужин, надеюсь, он удовлетворит вас.
Тарквин вежливо поблагодарил ее, после чего вслед за слугой вышел из комнаты, сдерживая накопившуюся в нем ярость.
Вечер тянулся бесконечно долго. Несмотря на состояние крайней усталости, чувство ноющего беспокойства мешало Тарквину лечь в постель и заснуть. Было совершенно очевидно, что ему придется сопровождать Ровену де Бернар во Францию, как бы он не противился этому. Леди Лесли так повернула дело, что он не мог ответить ей отказом ввиду столь необычных обстоятельств. С другой стороны, ему надоело торчать здесь, в Глен Роузе, и терпеть бесконечные отсрочки, в то время как ему могли бы найти подходящую замену.
Не следует упускать из виду и то, что сопровождать в пути молодую женщину, способную позаботиться о себе самой, гораздо менее утомительно, чем ребенка с его постоянными капризами и трудным привыканием к приступам морской болезни.
Беглого взгляда на Ровену де Бернар в темном коридоре на нижней лестнице оказалось достаточно, чтобы составить о ней мнение как о личности отнюдь не малодушной и слабовольной. Если сам он, застигнутый непогодой в районе вересковых болот, испытывал мучительную усталость, то Ровена держалась бодро и непринужденно, а от резких порывов ветра ее нежное лицо только приобрело здоровый румянец. А как она встретила его взгляд, метавший искры ярости и недоверия! Мисс де Бернар не стушевалась и не отвела глаз, напротив, в них плясали бесенята насмешки. Нет сомнения в том, что эта девушка обладает характером и выдержкой.
Заснуть ему так и не удалось. Выйдя из комнаты, он попал в длинную галерею, стены которой были украшены портретами суровых шотландских горцев, когда-то живших в этом замке. Изображения повторялись в бесчисленных вариациях, и Тарквину скоро надоело их рассматривать. Галерея имела несколько выходов, и, выбрав один из них, он попал в огромное помещение с бесчисленными лабиринтами неосвещенных коридоров и лестниц. После десяти минут бесцельного хождения он понял, что заблудился. Поскольку время было позднее, он не мог найти слуг, которые проводили бы его в отведенную ему комнату. Свечи в замке экономили, и весь он был погружен в беспросветную темноту.
Чувство растущего беспокойства овладело Тарквином, когда он поднимался ощупью по лестничному маршу, почти ничего не различая впереди себя. Дойдя до самого верха, он оказался во мраке коридора с бесчисленным количеством дверей. Он попытался открыть некоторые из них, но безрезультатно. Он уже намеревался спуститься на этаж ниже, когда заметил полоску света, пробившуюся под одной из дверей. Тарквин громко постучал в нее, нимало не заботясь о том, что он может кого-то побеспокоить. Мужской голос разрешил войти, и Тарквин, переступив порог, очутился в ярко освещенной комнате, вся обстановка которой была выдержана в строгом мужском стиле.
В самой комнате и по ее углам в живописном беспорядке расположились охотничьи трофеи и оленьи рога, а на стенах висело множество гравюр и картин, написанных маслом. Сам владелец этой комнаты, по всей видимости, заядлый охотник и меткий стрелок, сидел на кровати, просматривая журнал «Хиллерз Куотерли». Это был молодой человек с довольно красивым лицом, длинноногий, приблизительно одного с Тарквином возраста. В чертах его обнаруживалось такое поразительное сходство с обликом графини Лесли, что не возникало сомнений в кровном родстве.
– Если не ошибаюсь, вы капитан Йорк, – неожиданно произнес он, глядя на Тарквина с усмешкой. – Должно быть, вы заблудились?
Тарквин сухо кивнул в знак согласия.
– Я не удивлен. Такое случается здесь довольно часто. Это крыло замка было выстроено очень давно, без всякого плана. Здесь, кроме меня и моей кузины Ровены, никто не живет. Все остальные размещаются в той части замка, которая обращена к широкой горной долине и протекающей по ней реке. Если не возражаете, стаканчик бодрящего напитка?
Наклонясь вперед, он налил стакан янтарной влаги, и Тарквин кивком головы поблагодарил его.
– В чем дело? – задал вопрос молодой человек. – Вам это не по вкусу?
– Я думал, что это бренди, – сухо признался Тарквин.
– Здесь? – молодой человек был в явном недоумении. – Я вижу перед собой джентльмена, проделавшего весь путь из Лондона и не имеющего ни малейшего представления о том, что символизирует собой имя Лесли.
Он усмехнулся и отвел руки за голову.
– Если бы матушка узнала, она бы крепко обиделась.
– Вы имеете в виду графиню Лесли?
– Разумеется. Я – Лахлен Лесли, виконт Тейн и наследник по семейной линии, но вы можете называть меня Иен. Это мое второе имя, которому я отдаю предпочтение.
Он кивком указал на бутылку, стоявшую перед ним на столе.
– А это, капитан Йорк, шотландское виски «Глен Роуз», то есть вода жизни на языке шотландских кельтов. Это, как принято считать, самый лучший сорт шотландского виски.
– Виски, изготовленное в Глен Роузе, – произнес Тарквин, пытаясь припомнить это название, но о такой марке он раньше не слышал.
– Да, виски из Глен Роуза, – Лахлен поднял стакан, разглядывая его на свет, и стал смаковать его содержимое. – Это особый сорт двенадцатилетней выдержки. Еще когда мне было отроду несколько годочков, мой дедушка Медоу Лесли заложил его в погреб на хранение. Но он так и не смог отведать этого виски, так как умер. Думаю, что он остался бы им вполне доволен.
Он долил виски в стакан Тарквина.
– Получение виски с помощью перегонки – процесс, не имеющий ничего общего с волшебством, но искусство его приготовления пришло к нам из древних времен. Чтобы получилось хорошее виски, нужно иметь настоящий талант и нужную жилку. Всеми этими качествами мой дед обладал в полной мере. А вот у моего отца эти способности отсутствуют, – добавил он уверенно.
– Вашего отца...
– Грейэми Роберт Данн, шестой граф Лесли. Лахлен отодвинул стакан в сторону.
– Но самым замечательным, с тончайшим букетом, является виски тридцатипятилетней выдержки, приготовленное моим двоюродным дедушкой, Джоном Стюартом Лесли. Он был одним из тех редких талантов, которые до тонкости знают свое дело.
– Джон Стюарт Лесли, – Тарквин наморщил лоб, повторяя это имя. – Не дедушку ли Ровены де Бернар вы имеете., в виду?
– О, капитан Йорк! У нашей семьи запутанная и сложная история. Первоначально эта винокурня и титул графа были пожалованы дедушке Ровены. Однако наследником всего имущества стал мой дедушка Медоу, младший брат Джона, который во время восстания 1745 года сражался на стороне Стюартов, а после поражения восстания был выслан из страны во Францию.
– Те из шотландцев, которые остались в живых после восстания 1745 года, были утоплены, четвертованы или повешены, – вспомнил Тарквин.
– Или же были доставлены морским путем в чужую страну, где они закончили свои дни в ужасающей нищете. Но моему двоюродному дедушке Джону была уготована иная судьба, он совсем неплохо устроился в жизни. После того как почтово-пассажирское судно доставило его на французский берег, он первым делом сумел подыскать себе женушку-француженку по имени Анна-Мария де Бернар, которая в качестве приданого преподнесла ему винодельню в долине реки Шаранты.
– Вы имеете в виду Шартро?
– Да.
– Но Шартро известен марками своего коньяка, а не винами.
– Так оно и есть. Моему двоюродному дедушке Джону вскоре наскучило заниматься производством вин, и он начал экспериментировать с виски, а это дело всегда было для него привлекательным. Конечно, у него ничего не вышло. Во Франции невозможно вырастить подходящий сорт ячменя, да и климат слишком теплый для соложения. В конце концов он отказался от своих опытов с виски и переключился на изготовление коньяка. Шартро знаменит своими сортами винограда, который используется только для приготовления коньяка.
– И в этом деле он достиг успеха?
– Да, его коньяки были вне конкуренции, а положение, которое он достиг в обществе, давало ему все шансы на возвращение своего титула и всех своих земель, если бы он возвратился в Шотландию. Но он не захотел этого сделать. У него и его жены Анны-Марии была дочь Джулиана, которая вскоре после революции вышла замуж за своего троюродного брата Жана Филиппа. Я предполагаю, что Джон не хотел покидать ее и своих внучат, Симона и Ровену. И когда он умер, то дело его унаследовал зять, что совершенно в порядке вещей.
– А что, Жан Филипп и сейчас занимается делом, которое унаследовал от Джона?
– Нет, отец Ровены погиб в Пруссии, в битве при Эйлау в 1807 году. А Джулиана... По правде говоря, мне не удалось повидать ее. Говорят, она была невероятно красива и, по-видимому, отличалась хрупким телосложением. Она пережила смерть своего мужа всего лишь на полгода, и я думаю, что горестные переживания в связи с утратой мужа ускорили ее смерть.
– Вполне возможно, – согласился Тарквин.
– Во всяком случае, – продолжал Лахлен, откидываясь в кресле, – появление Ровены в этом замке напрямую связано со смертью ее матери. Ситуация во Франции была неспокойной, и Джулиана, естественно, переживала за безопасность своих детей. Сын Джулианы Симон – ему тогда уже исполнилось четырнадцать лет – сам мог позаботиться о себе, ведь молодому человеку это легче сделать. Что касается Ровены, то ее решено было отправить сюда.
«Интересно, понимала ли Джулиана, что дочь ее способна позаботиться о себе вовсе не хуже, чем ее братец? По-видимому, леди Лесли виновата в том, что ее предвзятое отношение к девушке оказало влияние на взгляды ее сына», – решил про себя Тарквин. Вслух же он сказал:
– Странно, что ваша тетя могла пожелать, чтобы ее единственная дочь воспитывалась так далеко от дома.
– Джулиана и ее родители в годы революции здесь оставались во Франции. Однако многие аристократы, находясь в ссылке, жили здесь, и мне понятно, что Джулиане очень нравилось это место и мои родители пришлись ей по душе.
– А теперь мисс де Бернар возвращается во Францию, – сказал Тарквин сухо, – хотя я сомневаюсь, что положение в стране за шесть прошедших лет изменилось к лучшему и что жить в ней стало сравнительно спокойнее. Ваши родители, конечно, учли это обстоятельство?
– Мои родители и я все понимаем, капитан, – заверил его Лахлен с горячностью. – Но Ровена и слушать не хочет тех, кто уговаривает ее остаться. Ее бабушка скончалась в декабре, а брат остался в Шартро с тетушкой, молодыми кузинами и двумя помощниками, работающими на винокурне. Ровена непреклонна в своем решении вернуться во Францию, в родной дом, а моя мама ей в этом не препятствует.
– Леди Лесли определенно дала понять, что желания ее племянницы совпадают с ее собственными, – заметил Тарквин.
Лахлен засмеялся, его голос был грубовато-резким.
– О, я совершенно в этом уверен. Моя матушка и Ровена...
Внезапно он прервал свою речь, не желая прибавить что-либо к сказанному, и, с вежливым участием всматриваясь в лицо капитана, отметил про себя, что у того усталый вид.
– Я сам провожу вас в отведенную вам комнату. Сомневаюсь, что кто-либо из слуг явится сюда сейчас, в такой поздний час, если я даже и попытаюсь вызвать его звонком. Слуги предпочитают тут не появляться, и именно поэтому мне так нравится проводить здесь время. Я стремлюсь к уединению.
– А ваша кузина?
– Ровене нужна смена впечатлений, – несколько загадочно произнес Лахлен.
Сделав несколько поворотов по темному коридору, они наконец очутились у дверей отведенной Тарквину комнаты. Вежливо пожелав капитану доброй ночи и приятных снов, молодой человек исчез в темноте.
Глава 2
Своенравный характер Ровены уже не составлял тайны для Тарквина. Но он не собирался сообщать леди Лесли о том, что успел встретиться с ее племянницей при обстоятельствах, мягко говоря, неординарных. Капитану стало ясно, что Файоуна Лесли ничего не знала об исчезновении девушки из дома и о том, как она была одета, а сам он не собирался говорить ей об этом. Ему расхотелось принимать участие в игре между теткой и племянницей, в которой он, как ему казалось, выполнял роль пешки.
– Надеюсь, вы понимаете, что у меня не осталось другого выбора, – подвела итог леди Лесли, сопровождая свое высказывание протяжным вздохом. – Как это ни прискорбно, Ровена никогда не относилась ко мне с должным уважением, несмотря на все мои старания заменить ей умершую мать. Шесть лет, которые девочка прожила у нас, лорд Лесли и я относились к Ровене как к собственному ребенку. Однако, по-видимому, наши чувства она с самого начала понимала превратно. Мы были к ней слишком снисходительны. Она совсем не похожа на свою кузину, мою дочь Катриону. Ровена нередко злоупотребляет хорошим к ней отношением и все на свете может повернуть в нужном для нее направлении.
– Да, я тоже так считаю, – согласился Тарквин со скучающей миной на лице.
Леди Лесли взглянула на него с облегчением.
– Значит, вы не откажетесь быть ее сопровождающим?
Тарквин осознал, что попался на удочку. Намерения леди Лесли он мог бы разгадать с самого начала, а теперь будет весьма затруднительно, если совсем невозможно, отказаться от обязательства, ибо этот отказ будет воспринят как оскорбление.
Подняв голову и заметив яркий блеск в глазах этой женщины, он понял, что она думает то же самое, и волна неприязни захлестнула все его существо: он почувствовал отвращение ко всем этим мелким проблемам, которыми было озабочено семейство Лесли, к сырым и мрачным стенам замка, к своей собственной гнетущей усталости и в особенности к хитроумным проделкам темноволосой женщины, сидящей напротив него. Встав с сиденья и чувствуя, что у него занемели ноги, он хотел было высказать сожаление и уйти, но леди Лесли опередила его, поднявшись и протянув изящную белую руку, – Великодушно прошу меня извинить, капитан, будем считать визит законченным. Уже поздно, да и вы устали. Ровена будет представлена вам завтра, а сейчас Уильям покажет вам комнату, где вы сможете отдохнуть. Сожалею, что мы не смогли дождаться вас к обеду, так как погода ухудшилась и у нас не было уверенности, что вы прибудете. Я распорядилась, чтобы вам был подан ужин, надеюсь, он удовлетворит вас.
Тарквин вежливо поблагодарил ее, после чего вслед за слугой вышел из комнаты, сдерживая накопившуюся в нем ярость.
Вечер тянулся бесконечно долго. Несмотря на состояние крайней усталости, чувство ноющего беспокойства мешало Тарквину лечь в постель и заснуть. Было совершенно очевидно, что ему придется сопровождать Ровену де Бернар во Францию, как бы он не противился этому. Леди Лесли так повернула дело, что он не мог ответить ей отказом ввиду столь необычных обстоятельств. С другой стороны, ему надоело торчать здесь, в Глен Роузе, и терпеть бесконечные отсрочки, в то время как ему могли бы найти подходящую замену.
Не следует упускать из виду и то, что сопровождать в пути молодую женщину, способную позаботиться о себе самой, гораздо менее утомительно, чем ребенка с его постоянными капризами и трудным привыканием к приступам морской болезни.
Беглого взгляда на Ровену де Бернар в темном коридоре на нижней лестнице оказалось достаточно, чтобы составить о ней мнение как о личности отнюдь не малодушной и слабовольной. Если сам он, застигнутый непогодой в районе вересковых болот, испытывал мучительную усталость, то Ровена держалась бодро и непринужденно, а от резких порывов ветра ее нежное лицо только приобрело здоровый румянец. А как она встретила его взгляд, метавший искры ярости и недоверия! Мисс де Бернар не стушевалась и не отвела глаз, напротив, в них плясали бесенята насмешки. Нет сомнения в том, что эта девушка обладает характером и выдержкой.
Заснуть ему так и не удалось. Выйдя из комнаты, он попал в длинную галерею, стены которой были украшены портретами суровых шотландских горцев, когда-то живших в этом замке. Изображения повторялись в бесчисленных вариациях, и Тарквину скоро надоело их рассматривать. Галерея имела несколько выходов, и, выбрав один из них, он попал в огромное помещение с бесчисленными лабиринтами неосвещенных коридоров и лестниц. После десяти минут бесцельного хождения он понял, что заблудился. Поскольку время было позднее, он не мог найти слуг, которые проводили бы его в отведенную ему комнату. Свечи в замке экономили, и весь он был погружен в беспросветную темноту.
Чувство растущего беспокойства овладело Тарквином, когда он поднимался ощупью по лестничному маршу, почти ничего не различая впереди себя. Дойдя до самого верха, он оказался во мраке коридора с бесчисленным количеством дверей. Он попытался открыть некоторые из них, но безрезультатно. Он уже намеревался спуститься на этаж ниже, когда заметил полоску света, пробившуюся под одной из дверей. Тарквин громко постучал в нее, нимало не заботясь о том, что он может кого-то побеспокоить. Мужской голос разрешил войти, и Тарквин, переступив порог, очутился в ярко освещенной комнате, вся обстановка которой была выдержана в строгом мужском стиле.
В самой комнате и по ее углам в живописном беспорядке расположились охотничьи трофеи и оленьи рога, а на стенах висело множество гравюр и картин, написанных маслом. Сам владелец этой комнаты, по всей видимости, заядлый охотник и меткий стрелок, сидел на кровати, просматривая журнал «Хиллерз Куотерли». Это был молодой человек с довольно красивым лицом, длинноногий, приблизительно одного с Тарквином возраста. В чертах его обнаруживалось такое поразительное сходство с обликом графини Лесли, что не возникало сомнений в кровном родстве.
– Если не ошибаюсь, вы капитан Йорк, – неожиданно произнес он, глядя на Тарквина с усмешкой. – Должно быть, вы заблудились?
Тарквин сухо кивнул в знак согласия.
– Я не удивлен. Такое случается здесь довольно часто. Это крыло замка было выстроено очень давно, без всякого плана. Здесь, кроме меня и моей кузины Ровены, никто не живет. Все остальные размещаются в той части замка, которая обращена к широкой горной долине и протекающей по ней реке. Если не возражаете, стаканчик бодрящего напитка?
Наклонясь вперед, он налил стакан янтарной влаги, и Тарквин кивком головы поблагодарил его.
– В чем дело? – задал вопрос молодой человек. – Вам это не по вкусу?
– Я думал, что это бренди, – сухо признался Тарквин.
– Здесь? – молодой человек был в явном недоумении. – Я вижу перед собой джентльмена, проделавшего весь путь из Лондона и не имеющего ни малейшего представления о том, что символизирует собой имя Лесли.
Он усмехнулся и отвел руки за голову.
– Если бы матушка узнала, она бы крепко обиделась.
– Вы имеете в виду графиню Лесли?
– Разумеется. Я – Лахлен Лесли, виконт Тейн и наследник по семейной линии, но вы можете называть меня Иен. Это мое второе имя, которому я отдаю предпочтение.
Он кивком указал на бутылку, стоявшую перед ним на столе.
– А это, капитан Йорк, шотландское виски «Глен Роуз», то есть вода жизни на языке шотландских кельтов. Это, как принято считать, самый лучший сорт шотландского виски.
– Виски, изготовленное в Глен Роузе, – произнес Тарквин, пытаясь припомнить это название, но о такой марке он раньше не слышал.
– Да, виски из Глен Роуза, – Лахлен поднял стакан, разглядывая его на свет, и стал смаковать его содержимое. – Это особый сорт двенадцатилетней выдержки. Еще когда мне было отроду несколько годочков, мой дедушка Медоу Лесли заложил его в погреб на хранение. Но он так и не смог отведать этого виски, так как умер. Думаю, что он остался бы им вполне доволен.
Он долил виски в стакан Тарквина.
– Получение виски с помощью перегонки – процесс, не имеющий ничего общего с волшебством, но искусство его приготовления пришло к нам из древних времен. Чтобы получилось хорошее виски, нужно иметь настоящий талант и нужную жилку. Всеми этими качествами мой дед обладал в полной мере. А вот у моего отца эти способности отсутствуют, – добавил он уверенно.
– Вашего отца...
– Грейэми Роберт Данн, шестой граф Лесли. Лахлен отодвинул стакан в сторону.
– Но самым замечательным, с тончайшим букетом, является виски тридцатипятилетней выдержки, приготовленное моим двоюродным дедушкой, Джоном Стюартом Лесли. Он был одним из тех редких талантов, которые до тонкости знают свое дело.
– Джон Стюарт Лесли, – Тарквин наморщил лоб, повторяя это имя. – Не дедушку ли Ровены де Бернар вы имеете., в виду?
– О, капитан Йорк! У нашей семьи запутанная и сложная история. Первоначально эта винокурня и титул графа были пожалованы дедушке Ровены. Однако наследником всего имущества стал мой дедушка Медоу, младший брат Джона, который во время восстания 1745 года сражался на стороне Стюартов, а после поражения восстания был выслан из страны во Францию.
– Те из шотландцев, которые остались в живых после восстания 1745 года, были утоплены, четвертованы или повешены, – вспомнил Тарквин.
– Или же были доставлены морским путем в чужую страну, где они закончили свои дни в ужасающей нищете. Но моему двоюродному дедушке Джону была уготована иная судьба, он совсем неплохо устроился в жизни. После того как почтово-пассажирское судно доставило его на французский берег, он первым делом сумел подыскать себе женушку-француженку по имени Анна-Мария де Бернар, которая в качестве приданого преподнесла ему винодельню в долине реки Шаранты.
– Вы имеете в виду Шартро?
– Да.
– Но Шартро известен марками своего коньяка, а не винами.
– Так оно и есть. Моему двоюродному дедушке Джону вскоре наскучило заниматься производством вин, и он начал экспериментировать с виски, а это дело всегда было для него привлекательным. Конечно, у него ничего не вышло. Во Франции невозможно вырастить подходящий сорт ячменя, да и климат слишком теплый для соложения. В конце концов он отказался от своих опытов с виски и переключился на изготовление коньяка. Шартро знаменит своими сортами винограда, который используется только для приготовления коньяка.
– И в этом деле он достиг успеха?
– Да, его коньяки были вне конкуренции, а положение, которое он достиг в обществе, давало ему все шансы на возвращение своего титула и всех своих земель, если бы он возвратился в Шотландию. Но он не захотел этого сделать. У него и его жены Анны-Марии была дочь Джулиана, которая вскоре после революции вышла замуж за своего троюродного брата Жана Филиппа. Я предполагаю, что Джон не хотел покидать ее и своих внучат, Симона и Ровену. И когда он умер, то дело его унаследовал зять, что совершенно в порядке вещей.
– А что, Жан Филипп и сейчас занимается делом, которое унаследовал от Джона?
– Нет, отец Ровены погиб в Пруссии, в битве при Эйлау в 1807 году. А Джулиана... По правде говоря, мне не удалось повидать ее. Говорят, она была невероятно красива и, по-видимому, отличалась хрупким телосложением. Она пережила смерть своего мужа всего лишь на полгода, и я думаю, что горестные переживания в связи с утратой мужа ускорили ее смерть.
– Вполне возможно, – согласился Тарквин.
– Во всяком случае, – продолжал Лахлен, откидываясь в кресле, – появление Ровены в этом замке напрямую связано со смертью ее матери. Ситуация во Франции была неспокойной, и Джулиана, естественно, переживала за безопасность своих детей. Сын Джулианы Симон – ему тогда уже исполнилось четырнадцать лет – сам мог позаботиться о себе, ведь молодому человеку это легче сделать. Что касается Ровены, то ее решено было отправить сюда.
«Интересно, понимала ли Джулиана, что дочь ее способна позаботиться о себе вовсе не хуже, чем ее братец? По-видимому, леди Лесли виновата в том, что ее предвзятое отношение к девушке оказало влияние на взгляды ее сына», – решил про себя Тарквин. Вслух же он сказал:
– Странно, что ваша тетя могла пожелать, чтобы ее единственная дочь воспитывалась так далеко от дома.
– Джулиана и ее родители в годы революции здесь оставались во Франции. Однако многие аристократы, находясь в ссылке, жили здесь, и мне понятно, что Джулиане очень нравилось это место и мои родители пришлись ей по душе.
– А теперь мисс де Бернар возвращается во Францию, – сказал Тарквин сухо, – хотя я сомневаюсь, что положение в стране за шесть прошедших лет изменилось к лучшему и что жить в ней стало сравнительно спокойнее. Ваши родители, конечно, учли это обстоятельство?
– Мои родители и я все понимаем, капитан, – заверил его Лахлен с горячностью. – Но Ровена и слушать не хочет тех, кто уговаривает ее остаться. Ее бабушка скончалась в декабре, а брат остался в Шартро с тетушкой, молодыми кузинами и двумя помощниками, работающими на винокурне. Ровена непреклонна в своем решении вернуться во Францию, в родной дом, а моя мама ей в этом не препятствует.
– Леди Лесли определенно дала понять, что желания ее племянницы совпадают с ее собственными, – заметил Тарквин.
Лахлен засмеялся, его голос был грубовато-резким.
– О, я совершенно в этом уверен. Моя матушка и Ровена...
Внезапно он прервал свою речь, не желая прибавить что-либо к сказанному, и, с вежливым участием всматриваясь в лицо капитана, отметил про себя, что у того усталый вид.
– Я сам провожу вас в отведенную вам комнату. Сомневаюсь, что кто-либо из слуг явится сюда сейчас, в такой поздний час, если я даже и попытаюсь вызвать его звонком. Слуги предпочитают тут не появляться, и именно поэтому мне так нравится проводить здесь время. Я стремлюсь к уединению.
– А ваша кузина?
– Ровене нужна смена впечатлений, – несколько загадочно произнес Лахлен.
Сделав несколько поворотов по темному коридору, они наконец очутились у дверей отведенной Тарквину комнаты. Вежливо пожелав капитану доброй ночи и приятных снов, молодой человек исчез в темноте.
Глава 2
Утро следующего дня выдалось холодным и сырым, туманная пелена нависла над горной долиной, зажатой в кольце гор. Снег, выпавший прошлой ночью, растаял и напоминал о себе только кое-где сохранившимися белыми пятнами. Облака нависли низко над землей сеял беспрерывный мелкий дождь, вересковые болота и поля переполнились избытком влаги.
Темные от торфяной крошки потоки воды с глухим шумом устремлялись по каменному настилу внутреннего дворика замка и вливались в ручей, который убегал в сторону скрытой в тумане горной долины, куда было обращено окно комнаты, отведенной капитану для отдыха.
Сморенный усталостью, Тарквин проснулся довольно поздно, позавтракал, сидя перед камином и наслаждаясь его теплом.
Слуга сообщил ему, что графиня его уже ожидает. Капитан облачился в свою полковую форму ярко-красного цвета и в сопровождении слуги отправился в гостиную леди Лесли, спускаясь по бесконечным лестничным маршам и минуя множество мрачных коридоров.
Сквозь опущенные портьеры скудный дневной свет едва проникал в комнату. Гостиная, выдержанная вполне во вкусе ее владелицы, отличалась простотой и строгостью. Массивная и практичная дубовая мебель, столы и книжные полки были лишены каких-либо украшений. В платье из зеленого муарового шелка графиня Лесли выглядела стройной и элегантной. Она встала навстречу гостю, приветствуя его. Спросила, как ему отдыхалось ночью, и, указав кивком на дверь комнаты, примыкающей к гостиной, произнесла:
– Сожалею, капитан, что мой муж не может к нам присоединиться. По делам службы ему пришлось срочно отбыть в Инвернесс. С моим сыном, надеюсь, вы уже познакомились, а это моя дочь Катриона.
Тарквин учтиво поклонился и, хотя не показал виду, про себя отметил, насколько некрасива была девушка. У нее было круглое, желтовато-бледное лицо и блеклые голубые глаза слегка навыкате. Капитана неприятно поразила надменная и жеманная манера, в какой она ответила на его поклон.
– Сожалею также, что не могу сейчас представить вам мою племянницу, – сухо продолжала леди Лесли, и губы ее сжались. – Я ее предупредила об отъезде, но до сих пор она где-то пропадает. Впрочем, будем надеяться, что она скоро вернется.
Тарквин слегка ей поклонился, но лицо его оставалось безучастным.
– Полагаю, вы не будете на нас в обиде, если я попрошу вас выехать завтра рано утром. Я была бы рада видеть вас своим гостем еще несколько дней, но почтово-пассажирское судно из Абердина отправляется по расписанию в четверг.
– Не могу понять, мама, почему нам не подождать, пока перестанет дождь? – сказал Лахлен со своего места у окна. – Какой смысл отправляться в путь, если все дороги раскиснут?
Мать пристально посмотрела на него.
– Тебе хорошо известно, что, если дожидаться, пока дороги станут пригодными для путешествия, Ровене придется задержаться до весны. К тому же ты, должно быть, запамятовал, что завтра вечером мы ожидаем гостей.
После этих неосторожно оброненных слов Тарквин понял, что его присутствие здесь более нежелательно, хотя леди Лесли попыталась исправить оплошность и смягчить свою нечаянную бестактность:
– Кузен моего мужа вместе с семьей приедет к нам в гости. Мне бы очень хотелось, капитан Йорк, чтобы вы встретились с ними и дали бы им возможность проститься с Ровеной. Но меня беспокоит, что этот визит может не состояться или задержаться. В их семье семь детей, и леди Гилмур, отправляясь куда-либо, всегда берет их с собой.
– Я уже принял решение отправиться в путь утром, – произнес Тарквин ровным, спокойным голосом.
– Хорошо. Мой сын будет сопровождать вас до Абердина, – леди Лесли произнесла эти слова с нескрываемым облегчением. – Там вас будет ждать женщина, которой также поручено сопровождать Ровену. Миссис Синклер в течение довольно длительного времени была моим личным секретарем и, уверяю вас, на нее можно полностью положиться.
– Охотно верю, что женщина она надежная и серьезная.
Леди Лесли улыбнулась в ответ.
– Ваша помощь нашей семье, капитан, неоценима. Первоначально я намеревалась доверить Лахлену отвезти Ровену в Лондон, и у вас сохранилось бы больше сил для длительного путешествия. Но я не могу его отпустить в настоящее время, он должен нам помогать.
– Помогать?
– Конечно, у нас много дел с винокурней.
– Не хотите ли перед завтраком совершить моцион, капитан? – предложил Лахлен.
– А вот и чай подают, – леди Лесли взглянула на учтиво поклонившегося слугу. – Присаживайтесь, капитан, моя дочь будет разливать чай по чашкам.
Шурша шелковым платьем, графиня присела на диван и повелительным жестом указала Лахлену, чтобы он сел рядом с ней. На какой-то миг воцарилось молчание, и в наступившей тишине в узком пространстве комнаты отчетливо слышался звон серебряных ложечек о фарфоровые чашки.
– Мне известно, капитан, что Дорсет Йорк – ваш родственник, – начала беседу леди Лесли. – Ваш старший брат имеет титул баронета, не так ли?
Тарквин утвердительно кивнул.
– А скажите, капитан Йорк, есть ли у вас другие братья и сестры? – осведомилась Катриона с интересом.
– Младшая сестра, – ответил Тарквин и улыбнулся при мысли о веселой, полной жизни и романтически настроенной Шарлотте.
Леди Лесли, по-своему истолковавшая эту улыбку, осторожно и незаметно отвлекла внимание капитана от своей дочери.
– Другой ваш брат, кажется, был убит во время недавнего конфликта в Лейпциге?
– Да, – ответил Тарквин неохотно и сдержанно.
Леди Лесли продолжала с большей эмоциональностью в голосе:
– Мне так отрадно было узнать, что генералу Веллингтону сопутствует удача, что ему удалось оттеснить войска Наполеона из Испании и что военные действия вряд ли возобновятся. Похоже, Наполеону не удастся долго удержаться у власти, скоро его заставят сложить свои полномочия. И тогда в стране наконец воцарятся мир и спокойствие. И Ровена будет в безопасности на своей родине.
– Но вовсе не исключается и такой поворот событий, когда надеждам на мир не суждено будет осуществиться, – резко и лаконично произнес Тарквин. – Французская армия все еще продолжает активные действия на испанской границе, и может случиться, что лорд Веллингтон под давлением обстоятельств вынужден будет сконцентрировать все силы, чтобы нанести удар по французской армии с юга.
Лицо леди Лесли приобрело холодное и надменное выражение.
– И какая же во всем этом логика? Надеюсь, вы не будете утверждать, что угроза войны в Испании еще существует? Или что Ровене вовсе не безопасно сейчас отправляться в путь? Я написала письмо самому лорду Ливерпулю, в котором поделилась с ним моими соображениями на этот счет, и он любезно заверил меня, что генерал Веллингтон принял решение о полном выводе своей армии с Пиренейского полуострова.
– Лорд Веллингтон, – задумчиво начал Тарквин, – редко посвящает в свои планы военного министра и премьер-министра, но когда им все-таки становится известно, какие действия лорд Веллингтон намерен предпринять, отменить его приказ они уже не могут. В настоящее время его войска расположились на зимних квартирах на баскском побережье Испании, тогда как французы под командованием фельдмаршала Сульта зажаты в кольцо в районе Байонны. Ни один из командующих противостоящих армий, по-видимому, не собирается отводить свои части. Я склоняюсь к мысли, что в случае внезапного изменения погодных условий – возможно, в этом или в следующем месяце – лорд Веллингтон прикажет атаковать французов и в испанском коридоре, который окажется на пути у вашей племянницы. Ее могут подстерегать серьезные опасности.
С дрожью возмущения в голосе леди Лесли спросила:
– Позвольте узнать, капитан Йорк, от чьего имени вы говорите?
– От своего собственного, – решительно ответил Тарквин, – тем более что о военных приготовлениях лорда Веллингтона мне кое-что известно. И если мои слова и тон, которым они были высказаны, вас огорчили, прошу меня извинить, однако я твердо убежден...
– В чем дело? – прервала беседу леди Лесли, обращаясь к стоявшему в дверях пожилому слуге.
– Извините, ваша милость, вы просили напомнить вам о просьбе леди Гилмур.
– Да, я не забыла об этом.
Она снова обратилась к Тарквину:
– Примите мои извинения, капитан Йорк. До приезда наших гостей предстоит закончить ряд неотложных дел. Я обдумаю все, что вы мне сказали, и во время обеда мы продолжим наш разговор.
И, позвав дочь, леди Лесли вышла из комнаты. С кроткой улыбкой Катриона послушно последовала за своей матерью. Наступило довольно неловкое молчание.
– Пойдемте, – произнес наконец Лахлен. – Я покажу вам нашу винокурню.
Воздух был очень холодным, с острым морозцем. Дождь, до этого не прекращавшийся, на какое-то время утих. Они медленно пробирались через поросшее вереском болото. С ближнего поля взлетел одинокий кроншнеп, и его печальный крик затерялся в неприветливом безмолвии. В блеклом свете дня можно было различить очертания древней крепости с нависшим над ней скалистым утесом, возвышавшимся над единственным перевалом через горную долину. Казалось, эти зубчатые стены с бойницами хранят молчаливую память о прошлом, о строгом и замкнутом мире объединенных в кланы шотландских горцев.
Возвышенность, на которой был выстроен замок, постепенно понижалась в сторону вересковой пустоши. Лахлен обратил внимание капитана на тесное нагромождение небольших хижин и каменных строений, которые оказались винокурней. Оставив лошадей на привязи во внутреннем дворе, вымощенном булыжником, они вошли в один из сараев, расположенных у самой дороги. Воздух здесь был сырым, сильно пахло дрожжами. Пробираясь со своим гостем через лабиринт мрачных галерей, лестничных маршей и закромов, Лахлен со всей возможной доходчивостью объяснял процесс варки солода.
– Весной и летом, к вашему сведению, мы пиво не варим. Температура воздуха в это время такова, что ячмень прорастает быстрее, чем нам хотелось бы. А вот здесь мы храним зерно после сбора урожая, пока не придет время пустить его в дело. Сначала зерно некоторое время замачивают в родниковой воде, а затем выдерживают на току для соложения.
Лахлен открыл деревянную дверь и ввел Тарквина в комнату, где стоял теплый, затхлый запах. Несколько рабочих, вооруженных лопатами, переворачивали груды золотистого зерна, которое, как объяснил Лахлен, затем загрузят в печи для просушивания. В качестве топлива используется торф.
– Процесс сушки имеет весьма существенное значение. Он длится шесть недель. Затем зерно просеивают, чтобы удалить примеси, размалывают, чтобы из него можно было приготовить солод. Затем мы засыпаем эту массу в бродильные, или заторные, чаны, – Лахлен показал несколько огромных посудин округлой формы в соседнем помещении, – и обрабатываем его горячей водой несколько раз. В процессе первых двух фаз экстрагирования получается сусло, которое подвергают затем ферментации, добавляя туда дрожжи.
Темные от торфяной крошки потоки воды с глухим шумом устремлялись по каменному настилу внутреннего дворика замка и вливались в ручей, который убегал в сторону скрытой в тумане горной долины, куда было обращено окно комнаты, отведенной капитану для отдыха.
Сморенный усталостью, Тарквин проснулся довольно поздно, позавтракал, сидя перед камином и наслаждаясь его теплом.
Слуга сообщил ему, что графиня его уже ожидает. Капитан облачился в свою полковую форму ярко-красного цвета и в сопровождении слуги отправился в гостиную леди Лесли, спускаясь по бесконечным лестничным маршам и минуя множество мрачных коридоров.
Сквозь опущенные портьеры скудный дневной свет едва проникал в комнату. Гостиная, выдержанная вполне во вкусе ее владелицы, отличалась простотой и строгостью. Массивная и практичная дубовая мебель, столы и книжные полки были лишены каких-либо украшений. В платье из зеленого муарового шелка графиня Лесли выглядела стройной и элегантной. Она встала навстречу гостю, приветствуя его. Спросила, как ему отдыхалось ночью, и, указав кивком на дверь комнаты, примыкающей к гостиной, произнесла:
– Сожалею, капитан, что мой муж не может к нам присоединиться. По делам службы ему пришлось срочно отбыть в Инвернесс. С моим сыном, надеюсь, вы уже познакомились, а это моя дочь Катриона.
Тарквин учтиво поклонился и, хотя не показал виду, про себя отметил, насколько некрасива была девушка. У нее было круглое, желтовато-бледное лицо и блеклые голубые глаза слегка навыкате. Капитана неприятно поразила надменная и жеманная манера, в какой она ответила на его поклон.
– Сожалею также, что не могу сейчас представить вам мою племянницу, – сухо продолжала леди Лесли, и губы ее сжались. – Я ее предупредила об отъезде, но до сих пор она где-то пропадает. Впрочем, будем надеяться, что она скоро вернется.
Тарквин слегка ей поклонился, но лицо его оставалось безучастным.
– Полагаю, вы не будете на нас в обиде, если я попрошу вас выехать завтра рано утром. Я была бы рада видеть вас своим гостем еще несколько дней, но почтово-пассажирское судно из Абердина отправляется по расписанию в четверг.
– Не могу понять, мама, почему нам не подождать, пока перестанет дождь? – сказал Лахлен со своего места у окна. – Какой смысл отправляться в путь, если все дороги раскиснут?
Мать пристально посмотрела на него.
– Тебе хорошо известно, что, если дожидаться, пока дороги станут пригодными для путешествия, Ровене придется задержаться до весны. К тому же ты, должно быть, запамятовал, что завтра вечером мы ожидаем гостей.
После этих неосторожно оброненных слов Тарквин понял, что его присутствие здесь более нежелательно, хотя леди Лесли попыталась исправить оплошность и смягчить свою нечаянную бестактность:
– Кузен моего мужа вместе с семьей приедет к нам в гости. Мне бы очень хотелось, капитан Йорк, чтобы вы встретились с ними и дали бы им возможность проститься с Ровеной. Но меня беспокоит, что этот визит может не состояться или задержаться. В их семье семь детей, и леди Гилмур, отправляясь куда-либо, всегда берет их с собой.
– Я уже принял решение отправиться в путь утром, – произнес Тарквин ровным, спокойным голосом.
– Хорошо. Мой сын будет сопровождать вас до Абердина, – леди Лесли произнесла эти слова с нескрываемым облегчением. – Там вас будет ждать женщина, которой также поручено сопровождать Ровену. Миссис Синклер в течение довольно длительного времени была моим личным секретарем и, уверяю вас, на нее можно полностью положиться.
– Охотно верю, что женщина она надежная и серьезная.
Леди Лесли улыбнулась в ответ.
– Ваша помощь нашей семье, капитан, неоценима. Первоначально я намеревалась доверить Лахлену отвезти Ровену в Лондон, и у вас сохранилось бы больше сил для длительного путешествия. Но я не могу его отпустить в настоящее время, он должен нам помогать.
– Помогать?
– Конечно, у нас много дел с винокурней.
– Не хотите ли перед завтраком совершить моцион, капитан? – предложил Лахлен.
– А вот и чай подают, – леди Лесли взглянула на учтиво поклонившегося слугу. – Присаживайтесь, капитан, моя дочь будет разливать чай по чашкам.
Шурша шелковым платьем, графиня присела на диван и повелительным жестом указала Лахлену, чтобы он сел рядом с ней. На какой-то миг воцарилось молчание, и в наступившей тишине в узком пространстве комнаты отчетливо слышался звон серебряных ложечек о фарфоровые чашки.
– Мне известно, капитан, что Дорсет Йорк – ваш родственник, – начала беседу леди Лесли. – Ваш старший брат имеет титул баронета, не так ли?
Тарквин утвердительно кивнул.
– А скажите, капитан Йорк, есть ли у вас другие братья и сестры? – осведомилась Катриона с интересом.
– Младшая сестра, – ответил Тарквин и улыбнулся при мысли о веселой, полной жизни и романтически настроенной Шарлотте.
Леди Лесли, по-своему истолковавшая эту улыбку, осторожно и незаметно отвлекла внимание капитана от своей дочери.
– Другой ваш брат, кажется, был убит во время недавнего конфликта в Лейпциге?
– Да, – ответил Тарквин неохотно и сдержанно.
Леди Лесли продолжала с большей эмоциональностью в голосе:
– Мне так отрадно было узнать, что генералу Веллингтону сопутствует удача, что ему удалось оттеснить войска Наполеона из Испании и что военные действия вряд ли возобновятся. Похоже, Наполеону не удастся долго удержаться у власти, скоро его заставят сложить свои полномочия. И тогда в стране наконец воцарятся мир и спокойствие. И Ровена будет в безопасности на своей родине.
– Но вовсе не исключается и такой поворот событий, когда надеждам на мир не суждено будет осуществиться, – резко и лаконично произнес Тарквин. – Французская армия все еще продолжает активные действия на испанской границе, и может случиться, что лорд Веллингтон под давлением обстоятельств вынужден будет сконцентрировать все силы, чтобы нанести удар по французской армии с юга.
Лицо леди Лесли приобрело холодное и надменное выражение.
– И какая же во всем этом логика? Надеюсь, вы не будете утверждать, что угроза войны в Испании еще существует? Или что Ровене вовсе не безопасно сейчас отправляться в путь? Я написала письмо самому лорду Ливерпулю, в котором поделилась с ним моими соображениями на этот счет, и он любезно заверил меня, что генерал Веллингтон принял решение о полном выводе своей армии с Пиренейского полуострова.
– Лорд Веллингтон, – задумчиво начал Тарквин, – редко посвящает в свои планы военного министра и премьер-министра, но когда им все-таки становится известно, какие действия лорд Веллингтон намерен предпринять, отменить его приказ они уже не могут. В настоящее время его войска расположились на зимних квартирах на баскском побережье Испании, тогда как французы под командованием фельдмаршала Сульта зажаты в кольцо в районе Байонны. Ни один из командующих противостоящих армий, по-видимому, не собирается отводить свои части. Я склоняюсь к мысли, что в случае внезапного изменения погодных условий – возможно, в этом или в следующем месяце – лорд Веллингтон прикажет атаковать французов и в испанском коридоре, который окажется на пути у вашей племянницы. Ее могут подстерегать серьезные опасности.
С дрожью возмущения в голосе леди Лесли спросила:
– Позвольте узнать, капитан Йорк, от чьего имени вы говорите?
– От своего собственного, – решительно ответил Тарквин, – тем более что о военных приготовлениях лорда Веллингтона мне кое-что известно. И если мои слова и тон, которым они были высказаны, вас огорчили, прошу меня извинить, однако я твердо убежден...
– В чем дело? – прервала беседу леди Лесли, обращаясь к стоявшему в дверях пожилому слуге.
– Извините, ваша милость, вы просили напомнить вам о просьбе леди Гилмур.
– Да, я не забыла об этом.
Она снова обратилась к Тарквину:
– Примите мои извинения, капитан Йорк. До приезда наших гостей предстоит закончить ряд неотложных дел. Я обдумаю все, что вы мне сказали, и во время обеда мы продолжим наш разговор.
И, позвав дочь, леди Лесли вышла из комнаты. С кроткой улыбкой Катриона послушно последовала за своей матерью. Наступило довольно неловкое молчание.
– Пойдемте, – произнес наконец Лахлен. – Я покажу вам нашу винокурню.
Воздух был очень холодным, с острым морозцем. Дождь, до этого не прекращавшийся, на какое-то время утих. Они медленно пробирались через поросшее вереском болото. С ближнего поля взлетел одинокий кроншнеп, и его печальный крик затерялся в неприветливом безмолвии. В блеклом свете дня можно было различить очертания древней крепости с нависшим над ней скалистым утесом, возвышавшимся над единственным перевалом через горную долину. Казалось, эти зубчатые стены с бойницами хранят молчаливую память о прошлом, о строгом и замкнутом мире объединенных в кланы шотландских горцев.
Возвышенность, на которой был выстроен замок, постепенно понижалась в сторону вересковой пустоши. Лахлен обратил внимание капитана на тесное нагромождение небольших хижин и каменных строений, которые оказались винокурней. Оставив лошадей на привязи во внутреннем дворе, вымощенном булыжником, они вошли в один из сараев, расположенных у самой дороги. Воздух здесь был сырым, сильно пахло дрожжами. Пробираясь со своим гостем через лабиринт мрачных галерей, лестничных маршей и закромов, Лахлен со всей возможной доходчивостью объяснял процесс варки солода.
– Весной и летом, к вашему сведению, мы пиво не варим. Температура воздуха в это время такова, что ячмень прорастает быстрее, чем нам хотелось бы. А вот здесь мы храним зерно после сбора урожая, пока не придет время пустить его в дело. Сначала зерно некоторое время замачивают в родниковой воде, а затем выдерживают на току для соложения.
Лахлен открыл деревянную дверь и ввел Тарквина в комнату, где стоял теплый, затхлый запах. Несколько рабочих, вооруженных лопатами, переворачивали груды золотистого зерна, которое, как объяснил Лахлен, затем загрузят в печи для просушивания. В качестве топлива используется торф.
– Процесс сушки имеет весьма существенное значение. Он длится шесть недель. Затем зерно просеивают, чтобы удалить примеси, размалывают, чтобы из него можно было приготовить солод. Затем мы засыпаем эту массу в бродильные, или заторные, чаны, – Лахлен показал несколько огромных посудин округлой формы в соседнем помещении, – и обрабатываем его горячей водой несколько раз. В процессе первых двух фаз экстрагирования получается сусло, которое подвергают затем ферментации, добавляя туда дрожжи.