Марш Эллен Таннер. Бегство от грез

   – Тогда я предлагаю тебе выяснить истинное положение вещей.
   В шесть часов Верес возвратился с хорошей новостью. Как оказалось, гусары, охваченные паникой, на самом деле дезертировали из ганноверского полка герцога Камберлендского, а французы и не помышляли занимать город.
   Услышав это, леди Гамильтон посоветовала снова распаковать чемоданы и коробки и достать из них те вещи, без которых не обойтись в хозяйстве.
   Длинный день завершался, а город продолжал жить своей жизнью.
   Тем временем на затянутом дымом поле сражения под Ватерлоо британская армия продолжала упорно удерживать свои позиции и отбивать яростные атаки французских гвардейцев. Англичанам приходилось туго в течение почти семи часов, и не оставалось ни одного батальона, не понесшего потерь. Ряды англичан катастрофически убывали под ураганным огнем французской артиллерии, что вынуждало герцога Веллингтона время от времени вводить в бой резервы. Его тревога была вполне объяснимой. На помощь англичанам двигались свежие силы прусской армии. Их ожидали тс полудню, а сейчас было почти шесть. Если они вскоре не придут ему на помощь, то... И вдруг ликующий крик пронесся по рядам потрепанных, но еще окончательно не сломленных и не павших духом красномундирников. Теперь уже можно было видеть на подходе корпус движущихся колоннами по бездорожью прусских солдат под командованием генерала Цитена. А в районе План-шенуа генерал Бюлов уже атаковал французскую бригаду, которую Наполеон послал для усиления корпуса маршала Груши. Густой дым застилал небо и не приходилось сомневаться, что солдаты атакующей армии настроены решительно. Бонапарт никак не ожидал, что части прусской армии окажутся способными произвести перегруппировку всего за несколько дней. Выслав для усиления четыре полка гвардейцев, Бонапарт все свое внимание и огромную энергию направил на прорыв оборонительной линии англичан, чтобы покончить сними раз и навсегда. Это был его последний шанс.
   – Кавалерия! – приказывал он властным голосом. – Пусть кавалерия атакует! Передайте маршалу Нею, чтобы он посылал их в самые горячие точки!
   Маршал Ней командовал корпусом гвардейцев, ударной силой армии Наполеона, которые предприняли четыре атаки, следовавшие одна за другой. Под прикрытием изрыгающих огонь и смерть пушек лавина гвардейцев мощным потоком прорвала заслон голландских бригад и сильно потрепала их. Во время атаки был убит командующий кавалерийской бригадой генерал Пиктон, и лорд Веллингтон приказал Тарквину занять его место. В это время кавалерия маршала Нея снова устремилась в атаку.
   Позиции переходили из рук в руки, огонь из ружей, мушкетов и пушек не прекращался ни на минуту.
   Англичане держались стойко, но ряды их таяли. Их осыпали градом пуль и снарядов, за ними охотились французские снайперы, меткие выстрелы которых поражали насмерть большое число англичан. Смешались люди и лошади, часто вспыхивали рукопашные схватки. Но англичане цепко удерживали свои позиции.
   Однако такое положение не могло сохраняться долгое время. Через полчаса кончились боеприпасы у защитников Ла-Э-Сента. И сразу же свежая дивизия французских пехотинцев взяла штурмом эту ферму, которая была важным оборонительным пунктом и находилась в каких-то шестидесяти ярдах от главной линии обороны Веллингтона. И опять было неясно, в чью же пользу решится исход сражения.

Глава 26

   Ровена проснулась от громкого стука в дверь. Очаг погас, в комнате было холодно. Она с трудом разлепила глаза и поежилась. Лунный свет лился через окно, падая на стрелки миниатюрных часов, лежавших на туалетном столике.
   Половина третьего.
   Стук повторился. Надев платье, Ровена поспешила в вестибюль. По всей видимости, это не французы. Она дала поручение Ле Клерку дежурить внизу и сразу же разбудить ее, как только войска покажутся на улицах. Но до сих пор в доме было тихо.
   – Откройте дверь!
   Команда прозвучала на английском языке. Руки Ровены дрожали, когда она отодвигала засов. Стоявший на пороге мужчина был одет в форму британских пехотинцев.
   – Миссис Йорк?
   – Да, – прошептала Ровена.
   – Вы меня не знаете. Мое имя Теренс Хичэм. Я друг капитана Гамильтона. Он просил меня зайти к вам, когда я окажусь в городе.
   – Очень любезно с вашей стороны. Но зачем было подвергать себя такому риску? А если бы вы попались на глаза французским патрулям?
   – О, этого не могло случиться, мадам. Англичане выиграли битву при Ватерлоо. Остатки французских войск беспорядочно и в панике бежали с поля боя.
   – Невозможно этому поверить! Последнее сообщение, полученное нами, содержало сведения о прорыве французами центрального участка линии обороны Веллингтона.
   – Да, мадам, французы прорвали нашу линию обороны, но у них к тому времени осталось очень мало людей. И его светлость ввел в бой остатки своих подразделений и сокрушил французов. О, мадам, это было великолепное зрелище! Мы славно-таки поколотили верных наполеоновских гвардейцев. От их бригады почти ничего не осталось!
   – Это такая ошеломительная новость, что мне трудно поверить в реальность случившегося.
   Теренс Хичэм довольно засмеялся.
   – И все же я сказал вам правду, мадам. Было уже позже девяти, когда мы увидели у далеких холмов хвост кареты Наполеона и прусских солдат, преследовавших его. И сразу же после этого Блюхер и Веллингтон встретились как два добрых старых друга, очень давно не видевшихся, и пожали друг ДРУГУ руки. А теперь позвольте откланяться, мне пора уходить. Восемнадцать часов беспрерывного сражения вымотали до предела.
   Ровена закрыла дверь и обратилась к сидевшему у дверей слуге.
   – Месье Ле Клерк, разожгите камин и позаботьтесь, чтобы в доме стало тепло. Затем сообщите лорду Жуарену о случившемся. Он отдыхает в соседней комнате. Ему, как и каждому из нас, будет интересно слышать столь неожиданную новость. После этого приготовь завтрак и проследи, чтобы простыни и одеяло на кровати леди Гамильтон заменили новыми. Для меня приготовь бренди, горячую воду, мыло и бинты.
   Ровена надевала плащ, продолжая разговаривать с Ле Клерком, и он был загипнотизирован ее энергией и целеустремленностью.
   – Вы кого-нибудь ожидаете, мадам?
   – Я отправляюсь в Ватерлоо, чтобы разыскать своего мужа.
   Ровена говорила спокойным голосом.
   Нагнувшись, она извлекла у него из-за пояса пистолет. Посмотрела, заряжен ли он, и положила в карман.
   – Возможно, он ранен, а что голоден и едва держится на ногах от усталости, в этом нет никакого сомнения. А вас, месье Ле Клерк, я попрошу все подготовить к его встрече. Вы поняли, что я имею в виду?
   Ле Клерк уважал Ровену и считался с ее мнением. Он хорошо знал, что майор Йорк вообще может не вернуться домой, но об этом не следовало говорить вслух.
   – Да, мадам…
   – Хорошо.
   Парадная дверь захлопнулась за ней, и Ле Клерк слышал звук ее шагов, замирающих на мостовой.
   Яркий лунный свет лился на Брюссель. С далекого Северного моря тянуло свежим ветерком. На улицах почти никого не было, кроме солдат, да отдельных групп гражданских лиц, возвращающихся» домой после ночного кутежа. Известие о победе до них, видимо, еще не дошло, хотя епископу церкви Святого Михаила уже сообщили эту новость.
   Скоро церковные колокола известят о ней жителей еще не проснувшегося города.
   В конюшне, расположенной чуть поодаль от дороги, Ровена выбрала себе рослого коня по кличке Август и оседлала его. Она намеревалась отправиться в Ватерлоо. Капитан Гамильтон говорил, что там, в одной-двух милях от поля сражения, разместился полевой госпиталь, готовый принять от восьми до девяти тысяч раненых. Мысль о том, что среди них мог оказаться и Квин, была для Ровены мучительной. Но она должна найти мужа и узнать, в каком он состоянии. Ей нужны выдержка и находчивость.
   Ровена ехала по освещенной лунным светом дороге. На пустынном мосту, который днем был переполнен каретами, колясками и экипажами, Ровена резко натянула поводья, увидев бесконечные колонны солдат, тянувшихся в город мимо руин замка. Подъехав ближе, она разглядела в потоке идущих фургоны, переполненные ранеными. Словно поленья дров, они беспорядочно лежали на телегах, издавая стоны и прося о помощи. Воздух был насыщен резким запахом крови.
   – Эй ты! Подай-ка в сторону. Что ты здесь потеряла! – крикнул ей забрызганный грязью солдат и схватил ее коня за поводья.
   Ровена отъехала на обочину, но от своего плана не отступилась. Она слезла с лошади и обратилась к одному из солдат, взяв его за рукав мундира.
   – Почему раненых везут в город? Ведь есть полевой госпиталь.
   – Госпиталь переполнен, мадам. Говорят, что их укладывают прямо на мостовую. И еще очень много раненых осталось на поле боя. До утра их едва ли смогут забрать.
   – А сколько же их там?
   – Точно никто не считал. Но говорят, не менее тридцати пяти – сорока тысяч.
   Ровена пришпорила коня и пустилась вскачь. Чем ближе она подъезжала к местам, где происходило кровопролитное сражение, тем больше препятствий возникало на ее пути. Дорога была запружена отступавшими, Ровена на своей лошади едва проталкивалась сквозь встречное движение солдат, повозок, обозов с продовольствием и амуницией. Везде Ровена видела раненых. Они лежали на мокрой земле или у самой дороги. Санитарные фургоны, с грохотом проезжавшие мимо, тоже были до предела переполнены.
   В канавах, вдоль дороги, на раскисших кукурузных полях лежали убитые. Дым густой пеленой поднимался к небу, скрывая все самое ужасное и неприглядное. Но утром, когда поднялось солнце и вороны слетелись на пир клевать гнилую, распухшую плоть, невозможно было смотреть на все это без содрогания.
   До мертвых теперь никому не было дела, кроме тех, в чьи обязанности входило подсчитывать потери на полях сражений. Живым же требовались внимание и забота, а таких было бог знает сколько. Многие из них получили увечье в бою, лежали без сознания или страдали от большой потери крови, и только немногие могли сами себя кое-как обслужить. Страшное зрелище открылось Ровене, когда она добралась до сараев, обращенных во временный госпиталь: оторванные конечности, развороченные животы, торчащие сквозь глубокие раны обнаженные кости. Справа лежал мужчина, у которого не было половины лица. Его зубы жутко блестели внизу, не прикрытые плотью. Невероятно, но в этом человеке еще теплилась жизнь, и санитар дезинфицировал зияющее отверстие, которое когда-то было его ртом.
   Ровене сделалось плохо. Выбежав наружу, она судорожно глотнула струю воздуха и прислонилась спиной к стволу дерева. Она отказывалась верить, что Квин мог оказаться среди таких вот людей, изувеченных, ослабевших от потери крови, умирающих тысячами. А может, он лежит бездыханный где-нибудь на поле недавнего сражения, уставившись пустыми глазницами в небесную вышину... Ровене снова сделалось плохо. Когда она пришла в себя, кто-то протягивал ей жестяную кружку с водой. Она с благодарностью ее приняла.
   – Вам не следует здесь находиться, мисс.
   – Я знаю. Но я ищу своего мужа.
   Мужчина невысокого роста и в возрасте примерно как дядя Анри смотрел на нее печальными мудрыми глазами.
   – У вас нет никакого шанса найти его здесь, мадам. Возможно, он занесен в список раненых, если его нет...
   – ...нет среди погибших?
   – Да, мадам.
   – А где же я могла бы его разыскать?
   – Я думаю, что список потерь, хотя бы и не полный, находится в штаб-квартире Веллингтона. Попытайтесь выяснить интересующие вас вопросы там.
   – Мой муж... мой муж был штабником у герцога Веллингтона.
   Ровена увидела, как что-то изменилось в лице мужчины. Она нетерпеливо ухватилась за его рукав.
   – Вы что-нибудь знаете? Тогда не скрывайте от меня!
   – Сожалею, мадам. Я слышал, что весь личный состав штаба герцога Веллингтона занесен в списки раненых или убитых. Когда Веллингтон узнал об этом, он не мог себя сдержать и разрыдался. Никогда и никто прежде не видел его в таком состоянии.
   В глазах у Ровены потемнело, а в ушах стоял звон. Нет, нет, Квин жив, она чувствует это всем сердцем. Но, может быть, он ранен, может быть, ему требуется ее помощь. Она должна разыскать его.
   Ровена грустно поблагодарила старого воина, прежде чем уйти.
   А где ее лошадь, куда подевался Август? Она оставила его на привязи у сарая, но он исчез. Внутри у нее похолодело от недоброго предчувствия. Она кинулась на поиски, но тут ее отвлекла дикая сцена, разыгравшаяся перед дверями госпиталя. Один из лежавших на земле раненых из последних сил отталкивал двух санитаров. Они пытались чем-то напоить его, а он отворачивался и слабо бранился. Ровена увидела лицо этого человека.
   – Остановитесь! – пронзительно крикнула она и, подбежав поближе, выхватила бутылку из рук одного из санитаров. – Что вы делаете! Разве вы не слышите, что он пытается вам объяснить? Вы не должны давать ему бренди, ведь он магометанин!
   – Это вы, дражайшая мэм-саиб!
   Пир Исмаил Хан слабо улыбнулся Ровене. Он лежал на носилках, весь окровавленный.
   Ровена опустилась на колени рядом с ним, осторожно взяв его большую шершавую руку.
   – Тебе повезло. Я с трудом тебя узнала – ведь ты сбрил свою бороду.
   – Без нее я, наверное, похож на дьявола, я вас не напугал?
   – Вы похожи на принца, – улыбнулась ему Ровена.
   Он слабо закашлялся.
   – Благодарю вас, мэм-саиб. Я не смог объясниться с неверными так, чтобы они меня поняли.
   – Зато я им объяснила. Теперь лежи тихо. Иначе ты только ухудшишь свое положение.
   Он погладил ее руку. Его возбуждение почти прошло, и Ровена постояла рядом с ним, пока он не задремал.
   Ровена подошла к одному из санитаров, который стоял поближе. Глаза ее полыхали яростью.
   – Насколько серьезно ранен этот человек?
   – Я... мы не знаем этого, мисс. Хирург определит.
   Глаза Ровены сузились до щелочек.
   – И вы пытаетесь мне внушить, что ничего не знаете о характере его ранения? Совсем ничего?
   – Мы знаем, что его ударили копьем в спину. Тот, кто принес его, сказал, что видел, как это произошло.
   – И вы хотели дать ему бренди? А если у него проникающее ранение желудка или легких? Дайте мне перевязочный материал. Подойдите сюда и смотрите, как нужно облегчать страдания раненых.
   Прежде всего помогите мне поднять его. Ведь он может захлебнуться кровью, если закашляется в лежачем положении.
   После того как раны Исмаила были перевязаны, Ровена настояла, чтобы патана немедленно показали хирургу. Она облегченно вздохнула, когда врач сказал, что раны Исмаила, слава Богу, не смертельны.
   Все мысли Ровены были обращены теперь к Тарквину.
   – Если он жив, если Богу будет угодно возвратить его мне, я больше никогда не допущу ссор между нами. Если Квин жив.
   Она подняла голову и увидела на востоке слабый свет забрезжившей зари. Вот-вот должно было подняться солнце, рассеять пелену тумана и окрасить холмы в розовый цвет.
   Нетвердой походкой она подошла к ближайшему дереву и прислонилась к нему головой. Она стояла, закрыв глаза и не двигаясь, а свет зарождающегося дня заполнял пространство вокруг нее. В ветвях деревьев над ее головой начинали просыпаться птицы, трепеща крыльями. Взошло солнце. Оно поднималось все выше и выше, и его яркие лучи слепили Ровене глаза. Жизнь Квина не оборвалась. Он находился где-то в пути и, может быть, уже приближается к Брюсселю или Ватерлоо. Ровена была целью его поисков, он шел ей навстречу и встреча эта обязательно должна была состояться. Ровена непоколебимо верила в это, и благодаря этой вере ей становилось все лучше и спокойней.
   Через дорогу по направлению к ней рысью шла лошадь. Ровена услышала ее храп и скрип кожаного седла, когда всадник остановил лошадь и слез с нее. Ровена открыла глаза и осмотрелась. Навстречу ей, прихрамывая, медленно шел мужчина. Его мундир был разорван, шлем и рукавицы потеряны. Солнце поднялось уже высоко и ярко светило, но его лицо было скрыто тенью.
   – О, Боже! – выдохнула Ровена.
   Он остановился в нескольких метрах от нее, раскрыл навстречу ей свои объятия, и Ровена, ни секунды не медля, кинулась к нему.
   Она чувствовала, как губы Квина коснулись ее губ и стали покрывать их поцелуями. Два человека, долго не видевшие друг друга и страстно мечтавшие о встрече, стояли, обнявшись, омываемые ласковыми, теплыми лучами утреннего солнца.