Кажется, Гейлбрейс усмехнулся, но голос его звучал серьезно:
– Роли давным-давно распределены. И вам, как и мне, предстоит играть до финальной сцены. А спектакль исторический, в нем собраны самые лучшие актеры.
– А у вас какая роль?
– Пока – дьявола, – ответил Гейлбрейс. – Но, может быть, я стану Богом.
Кирк внимательно присмотрелся к послу и не нашел в нем ни тени сходства с сумасшедшим. Так, может быть, он и в самом деле олицетворяет собой новое, единственно возможное устройство жизни и хочет честно выяснить, какая реальность нынешнего дня станет скорым будущем? Кто его знает?
– Кем бы вы ни были, – дьяволом или… Кирк запнулся. – У меня к вам есть предложение. Со своей стороны могу заявить, что я не отказываюсь от навязанной мне роли и подумаю над тем, как ее лучше исполнить. Я не выйду из игры до тех пор, пока не исчерпаю все свои силы в противоборстве с захватом. Если вы к тому времени убедите меня в вашей правоте, я буду ваш.
Но обещайте мне, что до того, как это произойдет, вы будете помогать мне: защищать меня и мой корабль от «Тотального Единства» дельными советами, необходимой информацией и охраной. Обещайте, что не присоединитесь к тоталитариям до тех пор, пока воочию не увидите силу любви в той мере, в какой она живет на этом корабле. Обещайте, что всем своим могуществом сегодняшнего дьявола или завтрашнего Бога – будете помогать мне и в делах менее значительных. Ну, например, поможете мне сейчас встать на ноги.
Гейлбрейс громко рассеялся:
– Не представляю, что было бы, если бы Иов набрался дерзости и попросил у дьявола исцеление всех его язв?
– Будь дьявол умным, – ответил Кирк, – он исцелил бы Иова, не требуя платы за свою услугу.
– Пожалуй, вы правы, – согласился посол. – И я принимаю ваше предложение с некоторой, весьма существенной, оговоркой. Я не могу дать вам надежной гарантии того, что вы не будете захвачены нашим или «Тоталитарным Единством». Вы слишком уязвимы, особенно сейчас, и давать вам гарантии слишком рискованно. Но могу твердо обещать, что без предварительного предупреждения не буду пытаться захватить вас насильно. И сделаю это только в том случае, когда все другие возможности будут исчерпаны. Согласны?
– Согласен, – ответил Кирк.
Гейлбрейс подошел к нему вплотную.
– А теперь испытайте едва ли не самую ничтожную часть силы «Единства» и выздоравливайте.
Он наложил свои могущественные руки на контактные точки лица и головы Кирка, на больную руку…
Границы сознания своего и общего стали растворяться. Кирк все сильнее чувствовал и осознавал величие и могущество этого человека, который вобрал в себя множество «я», при этом оставаясь самим собой. Потом ощутил, как тают, расплываются границы его собственного тела, вбирая в себя мощный поток всеобъемлющего единства. Поток сметал на своем пути больные клетки и ткани, воссоздавая на их месте новые, приводил в стройный порядок разбалансированные поля жизненной энергии, восстанавливал силы, пробуждал надежду и желания. Кирк оказался един во множестве. Он и Они, рожденные заново, стали неразделимы.
Глава 15
Глава 16
Глава 17
– Роли давным-давно распределены. И вам, как и мне, предстоит играть до финальной сцены. А спектакль исторический, в нем собраны самые лучшие актеры.
– А у вас какая роль?
– Пока – дьявола, – ответил Гейлбрейс. – Но, может быть, я стану Богом.
Кирк внимательно присмотрелся к послу и не нашел в нем ни тени сходства с сумасшедшим. Так, может быть, он и в самом деле олицетворяет собой новое, единственно возможное устройство жизни и хочет честно выяснить, какая реальность нынешнего дня станет скорым будущем? Кто его знает?
– Кем бы вы ни были, – дьяволом или… Кирк запнулся. – У меня к вам есть предложение. Со своей стороны могу заявить, что я не отказываюсь от навязанной мне роли и подумаю над тем, как ее лучше исполнить. Я не выйду из игры до тех пор, пока не исчерпаю все свои силы в противоборстве с захватом. Если вы к тому времени убедите меня в вашей правоте, я буду ваш.
Но обещайте мне, что до того, как это произойдет, вы будете помогать мне: защищать меня и мой корабль от «Тотального Единства» дельными советами, необходимой информацией и охраной. Обещайте, что не присоединитесь к тоталитариям до тех пор, пока воочию не увидите силу любви в той мере, в какой она живет на этом корабле. Обещайте, что всем своим могуществом сегодняшнего дьявола или завтрашнего Бога – будете помогать мне и в делах менее значительных. Ну, например, поможете мне сейчас встать на ноги.
Гейлбрейс громко рассеялся:
– Не представляю, что было бы, если бы Иов набрался дерзости и попросил у дьявола исцеление всех его язв?
– Будь дьявол умным, – ответил Кирк, – он исцелил бы Иова, не требуя платы за свою услугу.
– Пожалуй, вы правы, – согласился посол. – И я принимаю ваше предложение с некоторой, весьма существенной, оговоркой. Я не могу дать вам надежной гарантии того, что вы не будете захвачены нашим или «Тоталитарным Единством». Вы слишком уязвимы, особенно сейчас, и давать вам гарантии слишком рискованно. Но могу твердо обещать, что без предварительного предупреждения не буду пытаться захватить вас насильно. И сделаю это только в том случае, когда все другие возможности будут исчерпаны. Согласны?
– Согласен, – ответил Кирк.
Гейлбрейс подошел к нему вплотную.
– А теперь испытайте едва ли не самую ничтожную часть силы «Единства» и выздоравливайте.
Он наложил свои могущественные руки на контактные точки лица и головы Кирка, на больную руку…
Границы сознания своего и общего стали растворяться. Кирк все сильнее чувствовал и осознавал величие и могущество этого человека, который вобрал в себя множество «я», при этом оставаясь самим собой. Потом ощутил, как тают, расплываются границы его собственного тела, вбирая в себя мощный поток всеобъемлющего единства. Поток сметал на своем пути больные клетки и ткани, воссоздавая на их месте новые, приводил в стройный порядок разбалансированные поля жизненной энергии, восстанавливал силы, пробуждал надежду и желания. Кирк оказался един во множестве. Он и Они, рожденные заново, стали неразделимы.
Глава 15
Спок вздрогнул и, оторвавшись от приборов научной станции, взглянул на Солу. Она была рядом, живая и здоровая. Но неожиданное чувство тревоги не оставляло вулканца и он бросился к турболифту. Молчаливой тенью Сола метнулась за ним.
– Что случилось? – спросила она, вскакивая вслед за ним в кабину.
– Джим, – с трудом проговорил Спок и приказал в микрофон управления лифтом: – бассейн номер один.
В считанные секунды они оказались в нужном месте и, войдя в павильон бассейна, увидели Гейлбрейса, низко склонившегося над неподвижно лежащим Кирком, ощутили неестественную напряженность атмосферы в павильоне, вызванную – это было очевидно – интенсивным энергетическим полем. Без церемоний Спок схватил посла за руку и отшвырнул его от Кирка.
Капитан громко застонал. Присев на корточки, Спок приложил к его виску свои ладони;
– Мы одно целое, – прошептал он формулу мысленного контакта вулканцев, пытаясь вернуть Кирка и к себе, и к жизни. Но единое распалось: Спока откинула назад враждебная сила, в которой ничего не было от Кирка, погруженного в пучины «Единства». Медленно, преодолевая страх перед неизвестным и болезненное покалывание в пальцах, Спок протягивал руку к своему другу, пытаясь привести его в чувство.
– Тхайл, Джим! – произнес он. – Твое место здесь.
И ощутил ответное, немое и безвольное сопротивление. В нем не было враждебности, было простое желание уйти, исчезнуть, оставив Споку самое важное для него. И тут же возник образ самого нужного – женщина, которой Кирк приказал уйти к Споку. Больше у Кирка ничего не было и он просил оставить его в покое.
Но в безвольной обширности энергетического поля Спок разыскал крохотную крупицу сознания капитана корабля, озабоченного судьбой «Энтерпрайза». Капитан все еще сопротивлялся собственному безволию, да и погрузился в него не ради самого себя, но ради спасения своего корабля, своего экипажа. К этой крупице сознания и обратился Спок:
– На корабле совершена диверсия. Все жизненно важные системы или разрегулированы, или выведены из-под нашего контроля. Мы не можем покинуть орбиту опасной для нас планеты. Капитан, ваше место на капитанском мостике.
Кирк пошевелился, едва слышно произнес:
– Спок?
– Капитан, – отозвался вулканец и усилил свое воздействие.
Через минуту Кирк окончательно пришел в себя, а Спок за это время прочитал в его сознании условия заключенной сделки. Отступив назад и глядя в карие глаза все еще лежащего Кирка, вулканец с упреком сказал:
– Ты чуть было не продал свою душу.
– Я чуть было не потерял ее, – ответил Кирк и поблагодарил, спасибо, мистер Спок.
Потом он ощупал свое раненое плечо и с удовлетворением отметил:
– По крайней мере, дьявол держит свое слово.
Проговорив это, он вскочил на ноги, проделал несколько резких движений. Недоумевающий Спок молча закатал рукав больничной рубахи Кирка: на месте недавней раны нежно розовела гладкая здоровая кожа. Не было видно даже следа рубца или шрама.
Спок оглянулся, посмотрел на Гейлбрейса, который вроде бы уже пришел в себя после потрясения, вызванного насильственным обрывом контакта. Посол встретил взгляд вулканца легким наклоном головы и словами;
– Мистер Спок, я не против того, чтобы дать вам совет, как противостоять «Тотальному Единству».
– Я не нуждаюсь в ваших советах, – холодно ответил вулканец.
– Зато я нуждаюсь, – сказал Кирк. – Пойдемте и все вместе посмотрим, что там за неполадки у наших систем.
Капитан с присущей ему энергией приступил к своим обязанностям.
Гейлбрейс не собирался покидать его.
– Что случилось? – спросила она, вскакивая вслед за ним в кабину.
– Джим, – с трудом проговорил Спок и приказал в микрофон управления лифтом: – бассейн номер один.
В считанные секунды они оказались в нужном месте и, войдя в павильон бассейна, увидели Гейлбрейса, низко склонившегося над неподвижно лежащим Кирком, ощутили неестественную напряженность атмосферы в павильоне, вызванную – это было очевидно – интенсивным энергетическим полем. Без церемоний Спок схватил посла за руку и отшвырнул его от Кирка.
Капитан громко застонал. Присев на корточки, Спок приложил к его виску свои ладони;
– Мы одно целое, – прошептал он формулу мысленного контакта вулканцев, пытаясь вернуть Кирка и к себе, и к жизни. Но единое распалось: Спока откинула назад враждебная сила, в которой ничего не было от Кирка, погруженного в пучины «Единства». Медленно, преодолевая страх перед неизвестным и болезненное покалывание в пальцах, Спок протягивал руку к своему другу, пытаясь привести его в чувство.
– Тхайл, Джим! – произнес он. – Твое место здесь.
И ощутил ответное, немое и безвольное сопротивление. В нем не было враждебности, было простое желание уйти, исчезнуть, оставив Споку самое важное для него. И тут же возник образ самого нужного – женщина, которой Кирк приказал уйти к Споку. Больше у Кирка ничего не было и он просил оставить его в покое.
Но в безвольной обширности энергетического поля Спок разыскал крохотную крупицу сознания капитана корабля, озабоченного судьбой «Энтерпрайза». Капитан все еще сопротивлялся собственному безволию, да и погрузился в него не ради самого себя, но ради спасения своего корабля, своего экипажа. К этой крупице сознания и обратился Спок:
– На корабле совершена диверсия. Все жизненно важные системы или разрегулированы, или выведены из-под нашего контроля. Мы не можем покинуть орбиту опасной для нас планеты. Капитан, ваше место на капитанском мостике.
Кирк пошевелился, едва слышно произнес:
– Спок?
– Капитан, – отозвался вулканец и усилил свое воздействие.
Через минуту Кирк окончательно пришел в себя, а Спок за это время прочитал в его сознании условия заключенной сделки. Отступив назад и глядя в карие глаза все еще лежащего Кирка, вулканец с упреком сказал:
– Ты чуть было не продал свою душу.
– Я чуть было не потерял ее, – ответил Кирк и поблагодарил, спасибо, мистер Спок.
Потом он ощупал свое раненое плечо и с удовлетворением отметил:
– По крайней мере, дьявол держит свое слово.
Проговорив это, он вскочил на ноги, проделал несколько резких движений. Недоумевающий Спок молча закатал рукав больничной рубахи Кирка: на месте недавней раны нежно розовела гладкая здоровая кожа. Не было видно даже следа рубца или шрама.
Спок оглянулся, посмотрел на Гейлбрейса, который вроде бы уже пришел в себя после потрясения, вызванного насильственным обрывом контакта. Посол встретил взгляд вулканца легким наклоном головы и словами;
– Мистер Спок, я не против того, чтобы дать вам совет, как противостоять «Тотальному Единству».
– Я не нуждаюсь в ваших советах, – холодно ответил вулканец.
– Зато я нуждаюсь, – сказал Кирк. – Пойдемте и все вместе посмотрим, что там за неполадки у наших систем.
Капитан с присущей ему энергией приступил к своим обязанностям.
Гейлбрейс не собирался покидать его.
Глава 16
Маккой направлялся на капитанский мостик. Он спешил предупредить Спока обо всем случившемся еще до того, как новый Кирк начнет вытворять, что ему заблагорассудится. А заодно узнать мнение самого вулканца, услышать, что он ответит своему вечному оппоненту.
Доктор ругал, прямо-таки не мог простить себе, что позволил Кирку встать с постели. Но что оставалось делать? На корабль надвигается катастрофа, опасность угрожает со всех сторон, а кто может равняться с Кирком в изощренности ума, в способности принимать самые невероятные решения? Уступив капитану, Маккой сразу же собрался идти к Споку, но тут в лазарет к нему вошла биохимик Вирр, катуланка. Она шаталась от слабости, как и Добиус, с трудом дышала, временами теряла сознание и не могла объяснить, что с ней произошло.
Немедленно просканировав ее мозг, доктор заметил и распознал в нем характерную для заранского «Единства» картину еще до того, как она исчезла. Ясно было, что попытка тоталитариев «захватить» Вирр вызвала бурный протест со стороны крайне независимого катуланского характера и едва не привела к летальному исходу. Были моменты, когда доктор терял надежду, но делал все возможное, чтобы привести Вирр в себя, устраняя последствия глубокого потрясения. Его усилия не пропали даром: катуланка задышала ровнее, с лица исчезла мертвенная желтизна и вдруг она открыла огромные, по-кошачьи зеленые глаза, посмотрела на доктора осмысленным взглядом.
Доктор осознал, что победил в сражении за жизнь Вирр, но не был уверен в исходе сражения за свободу ее сознания и установил за нею постоянный контроль, хотя не имел ни малейшего понятия, что, как и чем контролировать. У него не было ни способа, ни аппаратуры для обнаружения «захвата» сознания тем или иным «Единством», а следовательно, не могло быть и средства борьбы с ним. А что «захват» всего экипажа идет полным ходом, доктор не сомневался. Он с большим опозданием догадался о том, что Кирк непременно пойдет к послу, – прямо в пасть к этому дракону, и ценой собственной свободы попытается спасти свободу других. Это и хотел он сообщить Споку. Доставленный турболифтом на капитанский мостик, Маккой к большому удивлению увидел, как из кабины другого лифта дружной чередой вышли Кирк, Спок, Сола и… Гейлбрейс. Застыв на месте, доктор почувствовал, как волосы у него на затылке зашевелились.
– Пожалуй, все правильно, – подумал доктор.
Может быть, еще в незапамятные времена длилась долгая борьба между общностью и индивидуумом и последний, в конце-концов, победил, хотя бы на какое-то время. Тогда и появились на свет гордое одиночество, индивидуальное благородство, единственная на всю жизнь любовь, которые не мешали тосковать уму по утраченному раю единства. Но сегодня этот отзвук прошлого возродился в новых формах, с новыми требованиями и притязаниями и конкретный индивидуум, доктор Леонард Маккой, был бессилен что либо противопоставить ему и как врач, и как человек. Его медицина могла лишь отмечать, а не лечить нанесенные человечеству раны.
По выражению лица Спока Маккой догадался, что гейлбрейсовское «Единство» вновь захватило Кирка, но сам Кирк выглядел на удивление посвежевшим или даже обновленным. Подойдя к капитану и обследовав его сканером, доктор не поверил своим глазам. Повторив обследование, он громко спросил:
– Что? Заклинаю тебя Богом, что с тобой сделали? Сканер показывает, что ты здоров, как бык, если не принимать во внимание следы недавнего потрясения такой силы, какого мы, простые смертные, не вынесли бы.
Отсутствующий взгляд Кирка стал более выразительным и он ответил:
– Все в порядке, Боунз, – я заключил что-то вроде сделки с дьяволом.
– Охотно верю, – мрачно заявил Маккой. Высоко закатав рукав госпитальной рубахи Кирка, он увидел младенческую свежесть кожи на месте раны. – Невозможно! – пробормотал он и сердито нахмурился.
– Это следы исцеления силой гейлбрейсовского «Единства», Боунз, пояснил Кирк. – Но можешь не беспокоиться, меня не втянули в него. Пока.
Впрочем, может быть, Спок вытащил меня оттуда вовремя.
Взгляд капитана оставался все еще блуждающим, но он постарался настроить себя на привычный командирский лад и обратился со словом ко всем присутствующим:
– У нас нет ни знаний, ни технического оснащения для борьбы с «Тотальным Единством», которое хочет захватить наш корабль. Мы столкнулись с самой агрессивной формой «Единства» во всей Галактике. Сола считает, что он использует врожденные силы и способности заранских женщин, которые могут объединять разрозненные группы людей в некий союз. Заранские тоталитарии сумели захватить все корабли, посмевшие приблизиться к сектору Марии Селеста. И если они смогут захватить «Энтерпрайз», то сумеют успешно использовать его против движения сопротивления на Заране, а затем захватить или, в случае сопротивления, уничтожить другие планеты.
Помимо «Энтерпрайза» «Тотальное Единство» хочет заполучить в свои руки Солу и навязать ей мужчину – спутника жизни. В результате такого естественного и, казалось бы, ничем не примечательного акта, ее врожденные способности возрастут настолько, что тоталитариям не придется применять физическую силу для подавления или уничтожения их потенциальных противников. Но все эти сведения получены мною из вторых или даже третьих рук. Конкретных знаний о «Единстве» у нас нет. Зато посол Гейлбрейс все знает. Есть старая поговорка: «клин вышибают клином». Не имея других средств обороны, я решил действовать по этой пословице и противопоставить «Тотальному Единству» гейлбрейсовское.
– За какую плату Гейлбрейс готов помогать вам? – неожиданно спросил Спок, а Маккой заметил, что вулканец потрясен и встревожен не меньше его.
– «Одному Господу известно, от чего Спок избавил Кирка», – подумал он.
Капитан встретился взглядом со своим старшим помощником и ответил:
– Я согласился испытать на себе сущность «Единства» и рассмотреть возможность выбора.
– Нет никакого выбора, – категорично заявил Спок. – Вы не потерпите насилия ни в какой форме. Но логика начинает подводить вас и вы вспомнили не ту поговорку, какую следовало вспомнить. Ваше решение обратиться за помощью к Гейлбрейсу очень точно характеризует поговорка: «из огня да в полымя». Мы должны решать, свои проблемы сами, в противном случае мы добровольно уступаем основную цель захвата, то есть вас.
Он обратился непосредственно к Гейлбрейсу:
– Мы не можем принести его в жертву вам. Поэтому вы должны посчитать его предложение за безрассудство храброго человека, которому нельзя доверять в силу его болезненного состояния. Возьмите назад свои обязательства.
– Нет, мистер Спок, – спокойно ответил Гейлбрейс. – Я не хочу этого делать и не стану.
Тогда Спок потребовал от капитана:
– Вынужденное предложение ни к чему вас не обязывает, расторгните ваш договор.
Кирк покачал головой и серьезно ответил:
– Мне жаль, но я не могу этого сделать.
Спок решился на крайнее средство.
– Доктор Маккой, – сказал он. – Вы видите, что с медицинской точки зрения капитан не в силах командовать кораблем, так как совсем недавно получил тяжелое ранение, к тому же он подвергся интенсивному воздействию со стороны враждебно настроенного разума, в результате чего стал пленником неизвестных нам сил. Я требую, чтобы вы, как врач, признали его недееспособным и отстранили от командования кораблем.
– Спок, – ответил Маккой. – Я целиком и полностью согласен с вами. Увидев благодарный взгляд вулканца, доктор поспешил добавить. – Но у меня, как у врача, нет достаточных данных для поддержки вашего требования. Мои приборы показывают, что он здоров и находится в отличной форме. А последствия от воздействия «Единства» я не могу обнаружить ни у кого из экипажа. И насколько мне понятна суть происходящего, я не могу исключать того, что и вы стали чьим-то пленником. Слишком все сложно. Мне тоже не нравится его сделка, но я не в силах ее расторгнуть.
– Спасибо, Боунз, – поблагодарил Кирк и положил руку на плечо Маккоя.
– Не беспокойся, все будет хорошо.
– Итак, приступим к нашим делам.
Спустившись по лестнице на нижний уровень мостика, он уселся в кресло капитана. Сола, сопровождавшая его, тихо сказала:
– Зря вы затеяли этот спор.
– Какой? – не понял Кирк.
– Погружаться или не погружаться вам в темноту «Единства». Это не решит вашей проблемы.
– Меня в данный момент занимает проблема спасения моего корабля. Если хочешь мне помочь, действуй, как договорились.
– Но наш договор не предусматривал вашего договора с дьяволом.
– Необходимость заставляет заводить странные знакомства. Есть риск и есть жертвы, которых нельзя избежать, – закончил препирания Кирк. Он обратился к Гейлбрейсу:
– Посол, не могли бы вы определить скорость, с которой «Тотальное Единство» захватывает экипаж корабля?
– Могу, – ответил посол.
– Так сколько же времени осталось в нашем распоряжении?
Маккой увидел, как резко оторвался Спок от приборов, на этот вопрос должен был ответить он. Посол сказал после некоторого раздумья:
– Основные системы корабля уже находятся под их контролем. При тех же темпах захвата на весь экипаж потребуется около трех часов, а для обработки более неподатливых умов – около шести.
– Как мы можем остановить этот процесс?
– Вам не понравится ни один из моих ответов, – предупредил посол.
– Мне и вопросы не нравятся, – отпарировал Кирк. – Так что не стесняйтесь.
– Мое «Единство» может отстоять каждого из давших людей. Что, по сути, оно делало и продолжает делать. Так что я контролирую часть вашего экипажа – не буду уточнять сколько и кого. А по вашему приказу ко мне, без всякого сопротивления, присоединятся и все остальные. Стоит вам предпочесть одного, уже знакомого вам дьявола, мое «Единство», другому «Тотальному Единству» и приказать вашему экипажу сделать то же самое.
– Вы оказались правы, – прервал его Кирк. – Мне это не нравится. Каков другой ваш ответ?
Гейлбрейс повернулся к Соле, демонстративно разглядывая ее.
– Эта заранская женщина увеличивает силу воздействия» «Тотального Единства», а в какой-то мере и моего. Чем дольше она прибывает на борту корабля, тем большей опасности подвергает всех вас. Так что выбирайте: или она, или ваш корабль.
– Второй ваш ответ хуже первого, – оценил Кирк. – Постарайтесь найти третий выход.
Гейлбрейс пожал плечами и ответил.
– Третьего не дано. Принимайте вызов «Тотального Единства» и будьте готовы к испытанию.
– Что за испытание? – вмешался Маккой. Гейлбрейс указал рукой на Солу.
– Вот в этом довольно милом и хрупком на вид создании – весь Заран. В этой женщине – душа и тело всего заранского сопротивления и в ней же скрыта псионная энергия, которой «Тотальное Единство» хочет сцементировать в один монолит разрозненные песчинки всевозможных «Единств». Как только она присоединится к тоталитариям, весь народ Зарана последует ее примеру, а может быть, и вся Галактика. Неужели никому из вас не пришло в голову, что все мы очень кстати и очень легко нашли друг друга?
– Мне приходило, – ответил Кирк, – что все это устроили вы. Узнав каким-то образом о том, что она будет здесь, вы и меня привели сюда.
Гейлбрейс усмехнулся.
– Угадав верный ответ на вопрос «кто?», вы не удосужились задуматься над вопросом «зачем?»
– Чтобы вывести наружу мои скрытые силы, – ответила Сола и тут же спросила:
– Посол, значит это вы направили сюда «Энтерпрайз» с капитаном Кирком?
– Да, – признался Гейлбрейс. – Имея кое-какое представление о целях и намерениях «Тотального Единства».
– Посол очень хитер и проницателен, – сделала вывод Сола. – Он обвел нас вокруг пальца, и мне придется покинуть «Энтерпрайз», пока мой корабль-разведчик принадлежит мне.
– Нет! – решительно воспротивился Кирк, а Спок заступил дорогу к турболифту.
– Пожалуй, ваше решение запоздало, – остановил Солу Гейлбрейс. – С минуты на минуту ожидается весть от «Тотального Единства», вот-вот оно бросит свой вызов.
– Да что вы все вцепились в нее? – проворчал Маккой.
Посол поднял на него холодные серые глаза, и доктор кожей почувствовал силу и власть этого человека.
– В ней ответ на вопрос, как утвердить «Единство» в Галактике еще на моем веку, доктор Маккой.
– Так вы хотите утвердить «Единство» при своей жизни? – удивился Кирк.
– Да, капитан.
– Но какой ценой? – возмутился Кирк. – Если ваша цель справедлива, зачем вам прибегать к насилию?
С невозмутимым видом Гейлбрейс ответил:
– Когда-то и я так думал. Но победа без насилия придет через тысячи, а может, и через миллион лет. Капитан, если я предложу вам мир и покой при вашей жизни, а затем и на веки вечные, но за определенную плату или жертву – вы что, устоите перед искушением?
– Цена цене рознь, и не всякую жертву можно оправдать. А насилие сводит на нет все блага, которые можно достичь с его помощью.
– Хотелось бы знать, что стоит за вашими словами – уверенность или простодушие?
– Так вы пришли сюда за ответом и на этот вопрос, посол? Вы ведь тоже неслучайно здесь находитесь. Очевидно, как вам что-то нужно от «Тотального Единства», так и ему от вас?
– Вы догадливы, капитан.
– И обоим вашим… «Единствам» требуется что-то от меня, от нас? высказал предположение Кирк.
Гейлбрейс кивнул в знак согласия и пояснил:
– Капитан, это – треугольник. Мы с вами сошлись в роковой треугольник, чтобы решить судьбу Галактики, определив поступательный ход эволюции на миллион лет. Нам, выбравшим единство, не под силу привнести его в Галактику в ближайшем будущем. Для этого требуются методы «Тотального Единства». А оно, в свою очередь, нуждается в нашей поддержке или хотя бы в нейтралитете. Потому что множество «Единств», исповедующих ненасильственный метод, могут объединиться и совместно выступить против тоталитариев. Возникший на этой почве конфликт мог бы затянуться на тысячелетия. И пока он продолжался, все индивидуалы тоже нашли бы себе местечко во Вселенной для прозябания в качестве амеб. Но если я увижу, что метод «Тотального Единства» работает безотказно, я присоединюсь к нему и мы избавим Галактику от миллиона лет противоречий, конфликтов и борьбы.
– Предварительно уничтожив все великое, – возразил Кирк, – и, прежде всего, любовь. В «Единстве» нет места многообразию, никто в нем не издаст исступленный крик восторга перед богатством мироздания.
– А это, капитан, и есть третья грань треугольника: любовь против «Единства». Народ Солы обладает исключительной способностью к единению, вы, лично вы и ваши друзья, и, наконец, весь экипаж – квинтэссенция противоположного. Так что нам, по сути дела, предстоит выяснить силу любви.
– Это уже выяснилось, – сказал Кирк. – И не однажды. И всегда побеждала любовь.
– Не всегда, капитан. Далеко не всегда. И я уверен, что лично вы, капитан, проиграете. Вы раздвоились, не зная, какой путь выбрать. И ваша неопределенность приведет вас, в конце-концов, к поражению.
– Гейлбрейс, вы обещали мне помогать в спасении моего корабля, напомнил Кирк, – по крайней мере, до принятия вами окончательного решения.
И я настаиваю на твердом соблюдении вами взятых на себя обязательств. Я требую, чтобы вы хорошенько обдумали свое решение и приняли его с осторожностью. Не забывайте, что присоединившись к «Тотальному Единству», вы отрежете себе путь назад, станете пленником своего решения. Но если вы не будете торопиться и предоставите людям право выбора между вашим или «Тотальным Единством», или вообще никаким, вы, тем самым, сохраните и вашу, и нашу свободу. А теперь – каким образом я смогу связаться со вторым дьяволом?
– Я думаю, он сам свяжется с вами, – предостерегающе ответил Гейлбрейс.
Доктор ругал, прямо-таки не мог простить себе, что позволил Кирку встать с постели. Но что оставалось делать? На корабль надвигается катастрофа, опасность угрожает со всех сторон, а кто может равняться с Кирком в изощренности ума, в способности принимать самые невероятные решения? Уступив капитану, Маккой сразу же собрался идти к Споку, но тут в лазарет к нему вошла биохимик Вирр, катуланка. Она шаталась от слабости, как и Добиус, с трудом дышала, временами теряла сознание и не могла объяснить, что с ней произошло.
Немедленно просканировав ее мозг, доктор заметил и распознал в нем характерную для заранского «Единства» картину еще до того, как она исчезла. Ясно было, что попытка тоталитариев «захватить» Вирр вызвала бурный протест со стороны крайне независимого катуланского характера и едва не привела к летальному исходу. Были моменты, когда доктор терял надежду, но делал все возможное, чтобы привести Вирр в себя, устраняя последствия глубокого потрясения. Его усилия не пропали даром: катуланка задышала ровнее, с лица исчезла мертвенная желтизна и вдруг она открыла огромные, по-кошачьи зеленые глаза, посмотрела на доктора осмысленным взглядом.
Доктор осознал, что победил в сражении за жизнь Вирр, но не был уверен в исходе сражения за свободу ее сознания и установил за нею постоянный контроль, хотя не имел ни малейшего понятия, что, как и чем контролировать. У него не было ни способа, ни аппаратуры для обнаружения «захвата» сознания тем или иным «Единством», а следовательно, не могло быть и средства борьбы с ним. А что «захват» всего экипажа идет полным ходом, доктор не сомневался. Он с большим опозданием догадался о том, что Кирк непременно пойдет к послу, – прямо в пасть к этому дракону, и ценой собственной свободы попытается спасти свободу других. Это и хотел он сообщить Споку. Доставленный турболифтом на капитанский мостик, Маккой к большому удивлению увидел, как из кабины другого лифта дружной чередой вышли Кирк, Спок, Сола и… Гейлбрейс. Застыв на месте, доктор почувствовал, как волосы у него на затылке зашевелились.
– Пожалуй, все правильно, – подумал доктор.
Может быть, еще в незапамятные времена длилась долгая борьба между общностью и индивидуумом и последний, в конце-концов, победил, хотя бы на какое-то время. Тогда и появились на свет гордое одиночество, индивидуальное благородство, единственная на всю жизнь любовь, которые не мешали тосковать уму по утраченному раю единства. Но сегодня этот отзвук прошлого возродился в новых формах, с новыми требованиями и притязаниями и конкретный индивидуум, доктор Леонард Маккой, был бессилен что либо противопоставить ему и как врач, и как человек. Его медицина могла лишь отмечать, а не лечить нанесенные человечеству раны.
По выражению лица Спока Маккой догадался, что гейлбрейсовское «Единство» вновь захватило Кирка, но сам Кирк выглядел на удивление посвежевшим или даже обновленным. Подойдя к капитану и обследовав его сканером, доктор не поверил своим глазам. Повторив обследование, он громко спросил:
– Что? Заклинаю тебя Богом, что с тобой сделали? Сканер показывает, что ты здоров, как бык, если не принимать во внимание следы недавнего потрясения такой силы, какого мы, простые смертные, не вынесли бы.
Отсутствующий взгляд Кирка стал более выразительным и он ответил:
– Все в порядке, Боунз, – я заключил что-то вроде сделки с дьяволом.
– Охотно верю, – мрачно заявил Маккой. Высоко закатав рукав госпитальной рубахи Кирка, он увидел младенческую свежесть кожи на месте раны. – Невозможно! – пробормотал он и сердито нахмурился.
– Это следы исцеления силой гейлбрейсовского «Единства», Боунз, пояснил Кирк. – Но можешь не беспокоиться, меня не втянули в него. Пока.
Впрочем, может быть, Спок вытащил меня оттуда вовремя.
Взгляд капитана оставался все еще блуждающим, но он постарался настроить себя на привычный командирский лад и обратился со словом ко всем присутствующим:
– У нас нет ни знаний, ни технического оснащения для борьбы с «Тотальным Единством», которое хочет захватить наш корабль. Мы столкнулись с самой агрессивной формой «Единства» во всей Галактике. Сола считает, что он использует врожденные силы и способности заранских женщин, которые могут объединять разрозненные группы людей в некий союз. Заранские тоталитарии сумели захватить все корабли, посмевшие приблизиться к сектору Марии Селеста. И если они смогут захватить «Энтерпрайз», то сумеют успешно использовать его против движения сопротивления на Заране, а затем захватить или, в случае сопротивления, уничтожить другие планеты.
Помимо «Энтерпрайза» «Тотальное Единство» хочет заполучить в свои руки Солу и навязать ей мужчину – спутника жизни. В результате такого естественного и, казалось бы, ничем не примечательного акта, ее врожденные способности возрастут настолько, что тоталитариям не придется применять физическую силу для подавления или уничтожения их потенциальных противников. Но все эти сведения получены мною из вторых или даже третьих рук. Конкретных знаний о «Единстве» у нас нет. Зато посол Гейлбрейс все знает. Есть старая поговорка: «клин вышибают клином». Не имея других средств обороны, я решил действовать по этой пословице и противопоставить «Тотальному Единству» гейлбрейсовское.
– За какую плату Гейлбрейс готов помогать вам? – неожиданно спросил Спок, а Маккой заметил, что вулканец потрясен и встревожен не меньше его.
– «Одному Господу известно, от чего Спок избавил Кирка», – подумал он.
Капитан встретился взглядом со своим старшим помощником и ответил:
– Я согласился испытать на себе сущность «Единства» и рассмотреть возможность выбора.
– Нет никакого выбора, – категорично заявил Спок. – Вы не потерпите насилия ни в какой форме. Но логика начинает подводить вас и вы вспомнили не ту поговорку, какую следовало вспомнить. Ваше решение обратиться за помощью к Гейлбрейсу очень точно характеризует поговорка: «из огня да в полымя». Мы должны решать, свои проблемы сами, в противном случае мы добровольно уступаем основную цель захвата, то есть вас.
Он обратился непосредственно к Гейлбрейсу:
– Мы не можем принести его в жертву вам. Поэтому вы должны посчитать его предложение за безрассудство храброго человека, которому нельзя доверять в силу его болезненного состояния. Возьмите назад свои обязательства.
– Нет, мистер Спок, – спокойно ответил Гейлбрейс. – Я не хочу этого делать и не стану.
Тогда Спок потребовал от капитана:
– Вынужденное предложение ни к чему вас не обязывает, расторгните ваш договор.
Кирк покачал головой и серьезно ответил:
– Мне жаль, но я не могу этого сделать.
Спок решился на крайнее средство.
– Доктор Маккой, – сказал он. – Вы видите, что с медицинской точки зрения капитан не в силах командовать кораблем, так как совсем недавно получил тяжелое ранение, к тому же он подвергся интенсивному воздействию со стороны враждебно настроенного разума, в результате чего стал пленником неизвестных нам сил. Я требую, чтобы вы, как врач, признали его недееспособным и отстранили от командования кораблем.
– Спок, – ответил Маккой. – Я целиком и полностью согласен с вами. Увидев благодарный взгляд вулканца, доктор поспешил добавить. – Но у меня, как у врача, нет достаточных данных для поддержки вашего требования. Мои приборы показывают, что он здоров и находится в отличной форме. А последствия от воздействия «Единства» я не могу обнаружить ни у кого из экипажа. И насколько мне понятна суть происходящего, я не могу исключать того, что и вы стали чьим-то пленником. Слишком все сложно. Мне тоже не нравится его сделка, но я не в силах ее расторгнуть.
– Спасибо, Боунз, – поблагодарил Кирк и положил руку на плечо Маккоя.
– Не беспокойся, все будет хорошо.
– Итак, приступим к нашим делам.
Спустившись по лестнице на нижний уровень мостика, он уселся в кресло капитана. Сола, сопровождавшая его, тихо сказала:
– Зря вы затеяли этот спор.
– Какой? – не понял Кирк.
– Погружаться или не погружаться вам в темноту «Единства». Это не решит вашей проблемы.
– Меня в данный момент занимает проблема спасения моего корабля. Если хочешь мне помочь, действуй, как договорились.
– Но наш договор не предусматривал вашего договора с дьяволом.
– Необходимость заставляет заводить странные знакомства. Есть риск и есть жертвы, которых нельзя избежать, – закончил препирания Кирк. Он обратился к Гейлбрейсу:
– Посол, не могли бы вы определить скорость, с которой «Тотальное Единство» захватывает экипаж корабля?
– Могу, – ответил посол.
– Так сколько же времени осталось в нашем распоряжении?
Маккой увидел, как резко оторвался Спок от приборов, на этот вопрос должен был ответить он. Посол сказал после некоторого раздумья:
– Основные системы корабля уже находятся под их контролем. При тех же темпах захвата на весь экипаж потребуется около трех часов, а для обработки более неподатливых умов – около шести.
– Как мы можем остановить этот процесс?
– Вам не понравится ни один из моих ответов, – предупредил посол.
– Мне и вопросы не нравятся, – отпарировал Кирк. – Так что не стесняйтесь.
– Мое «Единство» может отстоять каждого из давших людей. Что, по сути, оно делало и продолжает делать. Так что я контролирую часть вашего экипажа – не буду уточнять сколько и кого. А по вашему приказу ко мне, без всякого сопротивления, присоединятся и все остальные. Стоит вам предпочесть одного, уже знакомого вам дьявола, мое «Единство», другому «Тотальному Единству» и приказать вашему экипажу сделать то же самое.
– Вы оказались правы, – прервал его Кирк. – Мне это не нравится. Каков другой ваш ответ?
Гейлбрейс повернулся к Соле, демонстративно разглядывая ее.
– Эта заранская женщина увеличивает силу воздействия» «Тотального Единства», а в какой-то мере и моего. Чем дольше она прибывает на борту корабля, тем большей опасности подвергает всех вас. Так что выбирайте: или она, или ваш корабль.
– Второй ваш ответ хуже первого, – оценил Кирк. – Постарайтесь найти третий выход.
Гейлбрейс пожал плечами и ответил.
– Третьего не дано. Принимайте вызов «Тотального Единства» и будьте готовы к испытанию.
– Что за испытание? – вмешался Маккой. Гейлбрейс указал рукой на Солу.
– Вот в этом довольно милом и хрупком на вид создании – весь Заран. В этой женщине – душа и тело всего заранского сопротивления и в ней же скрыта псионная энергия, которой «Тотальное Единство» хочет сцементировать в один монолит разрозненные песчинки всевозможных «Единств». Как только она присоединится к тоталитариям, весь народ Зарана последует ее примеру, а может быть, и вся Галактика. Неужели никому из вас не пришло в голову, что все мы очень кстати и очень легко нашли друг друга?
– Мне приходило, – ответил Кирк, – что все это устроили вы. Узнав каким-то образом о том, что она будет здесь, вы и меня привели сюда.
Гейлбрейс усмехнулся.
– Угадав верный ответ на вопрос «кто?», вы не удосужились задуматься над вопросом «зачем?»
– Чтобы вывести наружу мои скрытые силы, – ответила Сола и тут же спросила:
– Посол, значит это вы направили сюда «Энтерпрайз» с капитаном Кирком?
– Да, – признался Гейлбрейс. – Имея кое-какое представление о целях и намерениях «Тотального Единства».
– Посол очень хитер и проницателен, – сделала вывод Сола. – Он обвел нас вокруг пальца, и мне придется покинуть «Энтерпрайз», пока мой корабль-разведчик принадлежит мне.
– Нет! – решительно воспротивился Кирк, а Спок заступил дорогу к турболифту.
– Пожалуй, ваше решение запоздало, – остановил Солу Гейлбрейс. – С минуты на минуту ожидается весть от «Тотального Единства», вот-вот оно бросит свой вызов.
– Да что вы все вцепились в нее? – проворчал Маккой.
Посол поднял на него холодные серые глаза, и доктор кожей почувствовал силу и власть этого человека.
– В ней ответ на вопрос, как утвердить «Единство» в Галактике еще на моем веку, доктор Маккой.
– Так вы хотите утвердить «Единство» при своей жизни? – удивился Кирк.
– Да, капитан.
– Но какой ценой? – возмутился Кирк. – Если ваша цель справедлива, зачем вам прибегать к насилию?
С невозмутимым видом Гейлбрейс ответил:
– Когда-то и я так думал. Но победа без насилия придет через тысячи, а может, и через миллион лет. Капитан, если я предложу вам мир и покой при вашей жизни, а затем и на веки вечные, но за определенную плату или жертву – вы что, устоите перед искушением?
– Цена цене рознь, и не всякую жертву можно оправдать. А насилие сводит на нет все блага, которые можно достичь с его помощью.
– Хотелось бы знать, что стоит за вашими словами – уверенность или простодушие?
– Так вы пришли сюда за ответом и на этот вопрос, посол? Вы ведь тоже неслучайно здесь находитесь. Очевидно, как вам что-то нужно от «Тотального Единства», так и ему от вас?
– Вы догадливы, капитан.
– И обоим вашим… «Единствам» требуется что-то от меня, от нас? высказал предположение Кирк.
Гейлбрейс кивнул в знак согласия и пояснил:
– Капитан, это – треугольник. Мы с вами сошлись в роковой треугольник, чтобы решить судьбу Галактики, определив поступательный ход эволюции на миллион лет. Нам, выбравшим единство, не под силу привнести его в Галактику в ближайшем будущем. Для этого требуются методы «Тотального Единства». А оно, в свою очередь, нуждается в нашей поддержке или хотя бы в нейтралитете. Потому что множество «Единств», исповедующих ненасильственный метод, могут объединиться и совместно выступить против тоталитариев. Возникший на этой почве конфликт мог бы затянуться на тысячелетия. И пока он продолжался, все индивидуалы тоже нашли бы себе местечко во Вселенной для прозябания в качестве амеб. Но если я увижу, что метод «Тотального Единства» работает безотказно, я присоединюсь к нему и мы избавим Галактику от миллиона лет противоречий, конфликтов и борьбы.
– Предварительно уничтожив все великое, – возразил Кирк, – и, прежде всего, любовь. В «Единстве» нет места многообразию, никто в нем не издаст исступленный крик восторга перед богатством мироздания.
– А это, капитан, и есть третья грань треугольника: любовь против «Единства». Народ Солы обладает исключительной способностью к единению, вы, лично вы и ваши друзья, и, наконец, весь экипаж – квинтэссенция противоположного. Так что нам, по сути дела, предстоит выяснить силу любви.
– Это уже выяснилось, – сказал Кирк. – И не однажды. И всегда побеждала любовь.
– Не всегда, капитан. Далеко не всегда. И я уверен, что лично вы, капитан, проиграете. Вы раздвоились, не зная, какой путь выбрать. И ваша неопределенность приведет вас, в конце-концов, к поражению.
– Гейлбрейс, вы обещали мне помогать в спасении моего корабля, напомнил Кирк, – по крайней мере, до принятия вами окончательного решения.
И я настаиваю на твердом соблюдении вами взятых на себя обязательств. Я требую, чтобы вы хорошенько обдумали свое решение и приняли его с осторожностью. Не забывайте, что присоединившись к «Тотальному Единству», вы отрежете себе путь назад, станете пленником своего решения. Но если вы не будете торопиться и предоставите людям право выбора между вашим или «Тотальным Единством», или вообще никаким, вы, тем самым, сохраните и вашу, и нашу свободу. А теперь – каким образом я смогу связаться со вторым дьяволом?
– Я думаю, он сам свяжется с вами, – предостерегающе ответил Гейлбрейс.
Глава 17
Не успел Гейлбрейс произнести эти слова, как неожиданно, словно по его сигналу, двери турболифта раскрылись, и на капитанском мостике появился незнакомец.
Глядя на этого таинственного пришельца, можно было подумать, что он способен править всей Галактикой. Вероятно, сам он был уверен, что так оно и будет. Во всяком случае, казалось, что он специально был создан, чтобы повелевать, и сделано это было гениально.
Высокая, широкоплечая, статная фигура незнакомца олицетворяла собой силу и власть. Его мужественное лицо казалось воплощенным стремлением к господству. Глаза цвета меди, с золотистыми крапинками, гипнотизировали.
Казалось, он весь был отлит из бронзы. Наверняка, скульптор, задумавший изваять его, хотел представить миру образ победителя или непобедимого.
Кирк ощутил смутное беспокойство, лицо этого человека показалось ему знакомым. Капитан попытался вспомнить, где он мог его видеть. На фотографиях? Вряд ли… Тогда где же?… В памяти всплыла небольшая подробность – этого человека считали погибшим еще… двести лет назад. На капитанском мостике появился человек-легенда и… враг.
– Солженов из «Тотального Единства», не так ли? – спросил Кирк.
Узнанный человек едва заметно кивнул головой. По виду он был не намного старше Кирка. Но если даже не учитывать разницу в прохождении времени на Земле и на корабле, совершающем длительный перелет, все равно нежданный гость был на несколько десятков лет старше. А его моложавый вид мог быть и даром объединенной жизненной силы «Тотального Единства», и призом за неистощимую энергию и живость ума.
Во всяком случае, Кирку уже довелось испытать на себе силы, стоявшие за Гейлбрейсом, и он вовсе не хотел сражаться с силами, подчинявшимися Солженову.
– Капитан Кирк… – отозвался Солженов низким голосом, в котором чувствовалась власть многих, собранная в одном.
– Вы явились на мой корабль незванно и нежданно, – сказал Кирк. Извольте изложить свои намерения.
Солженов снова, едва заметно кивнул в знак согласия.
– Как видите, я сумел сделать это незаметно. Ни одна из ваших систем сигнализации не сработала. Операторы систем оповещения не доложили вам о нештатной ситуации, хоть и видели загоревшиеся сигнальные лампочки. А еще людей отвлекли, чтобы они ничего не заметили. Как видите, капитан, ваш корабль находится под моим контролем.
– Мой корабль находится только под моим контролем, – возразил Кирк. В случае крайней необходимости он будет уничтожен.
Глядя на этого таинственного пришельца, можно было подумать, что он способен править всей Галактикой. Вероятно, сам он был уверен, что так оно и будет. Во всяком случае, казалось, что он специально был создан, чтобы повелевать, и сделано это было гениально.
Высокая, широкоплечая, статная фигура незнакомца олицетворяла собой силу и власть. Его мужественное лицо казалось воплощенным стремлением к господству. Глаза цвета меди, с золотистыми крапинками, гипнотизировали.
Казалось, он весь был отлит из бронзы. Наверняка, скульптор, задумавший изваять его, хотел представить миру образ победителя или непобедимого.
Кирк ощутил смутное беспокойство, лицо этого человека показалось ему знакомым. Капитан попытался вспомнить, где он мог его видеть. На фотографиях? Вряд ли… Тогда где же?… В памяти всплыла небольшая подробность – этого человека считали погибшим еще… двести лет назад. На капитанском мостике появился человек-легенда и… враг.
– Солженов из «Тотального Единства», не так ли? – спросил Кирк.
Узнанный человек едва заметно кивнул головой. По виду он был не намного старше Кирка. Но если даже не учитывать разницу в прохождении времени на Земле и на корабле, совершающем длительный перелет, все равно нежданный гость был на несколько десятков лет старше. А его моложавый вид мог быть и даром объединенной жизненной силы «Тотального Единства», и призом за неистощимую энергию и живость ума.
Во всяком случае, Кирку уже довелось испытать на себе силы, стоявшие за Гейлбрейсом, и он вовсе не хотел сражаться с силами, подчинявшимися Солженову.
– Капитан Кирк… – отозвался Солженов низким голосом, в котором чувствовалась власть многих, собранная в одном.
– Вы явились на мой корабль незванно и нежданно, – сказал Кирк. Извольте изложить свои намерения.
Солженов снова, едва заметно кивнул в знак согласия.
– Как видите, я сумел сделать это незаметно. Ни одна из ваших систем сигнализации не сработала. Операторы систем оповещения не доложили вам о нештатной ситуации, хоть и видели загоревшиеся сигнальные лампочки. А еще людей отвлекли, чтобы они ничего не заметили. Как видите, капитан, ваш корабль находится под моим контролем.
– Мой корабль находится только под моим контролем, – возразил Кирк. В случае крайней необходимости он будет уничтожен.