Март Михаил. Бездомный мрак

   — Спрашивайте.
   — Вы опытный опер. Кто, по-вашему, убил Екатерину Кислицкую-Аракчееву?
   Наступило некоторое замешательство, но пауза длилась не дольше пяти секунд.
   — Не знаю. Но не муж во всяком случае. Зайти в гостиницу, чтобы тебя все видели, устроить скандал и сбежать буквально у всех на глазах через центральный вход может только полоумный. Вряд ли сегодняшних олигархов можно считать таковыми. Убийство преднамеренное. Человек пришел с оружием, значит, имел четкую цель. Зачем мужу совершать убийство в таком месте? Он мог вызвать ее на улицу по телефону, усадить в машину, прибить и вывезти на свалку. Вряд ли она посмела бы отказать мужу, если бы он ее попросил выйти на свежий воздух. Убийца кто-то другой.
   — Вы высказали это предположение майору Лиходееву.
   — Я не враг самому себе. Если бы мою версию приняли, значит, я упустил убийцу в свою смену, и меня вышвырнули бы в два счета. Проще все свалить на мужа. Ему любые обвинения как с гуся вода. Не помню случая, чтобы уголовное дело против миллионеров не рассыпалось дольше чем за полгода. За него я спокоен. Покудахчут и заткнутся. Считайте, что о нем уже забыли.
   Получив заработанные деньги, он быстрой походкой направился к лифту. Я решил спуститься по служебной лестнице вниз.
   На нижней площадке витал стойкий запах жареного мяса и специй. Прямо передо мной находилась распахнутая настежь дверь в зал кухни. Там и впрямь возилось много людей в белых колпаках и фартуках. Но слева находилась еще одна неприметная дверца.
   Я заглянул туда. Запахи там стояли совершенно другие. Это был туалет и не очень ухоженный. Я думал, что повара — люди чистоплотные. Но самое интересное в другом. Над унитазом одной из кабинок находилось окно. При желании до него можно дотянуться, оперевшись о перегородки, что я и сделал. Окно открывалось, пыли, как ни странно, я не обнаружил. В стене остались следы от некогда стоявшей решетки, но ее уже не было. Да и само окошко имело малую пропускную способность. Такой, как я, мог пролезть, но человек вроде Аркадия застрянет.
   Впрочем, это уже мелочи. Факт, что лазейка существует.
   Я покинул зловонное помещение и прошел на кухню. Все правильно, незамеченным здесь не останешься. Но на мое появление никто особо не реагировал, и вопросов мне не задавали. Люди занимались своим делом.
   Немного попетляв по лабиринтам, я нашел выход и очутился во дворе гостиницы. Свет горел только над подъездом и в нескольких окнах. Два шага в сторону, и тебя поглотит тьма. Двор напоминал колодец. Я осмотрел здание и не нашел ни одной пожарной лестницы, по которой убийца мог уйти незамеченным.
   В одном Аркадий прав. Убийство спланировано, и не исключено, что меня подставили. Но если учесть мой импульсивный характер и безнаказанность, к которой я привык, то я мог и наплевать на всех в порыве ярости. Ярость? Причина — ревность? Но вряд ли она вспыхнула в одну секунду, да и отомстить жене можно было более изощренным и продуманным способом. Как я это сделал с Максимом.
   Значит, я умел сдерживать эмоции и выжидать момент.
   Для более ясной картины нужно восстановить события того дня и понять, чем могла Екатерина так досадить мне, что я пошел на глупый, необдуманный шаг. Если это был я, конечно. Сам себе я уже успел доказать, что существует еще как минимум один убийца в нашей компании. Стоит вспомнить смерть ни в чем не повинного садовника.
   В общих чертах я знал, чем мне заняться в ближайшее время.
   Из темного мрачного двора я выбрался на улицу. Главный вход находился за углом здания, где я остановился. Метрах в десяти от моего «мерседеса» стоял вишневый «гольф». Тот самый, что меня преследовал всю дорогу. Теперь я вспомнил, где увидел его впервые. Напротив моего коттеджа у соседнего дома. Эта пиявка мне начала действовать на нервы.
   Во всяком случае, я не хотел, чтобы кто-то знал о моих делах. Этот кто-то не человек с улицы и преследует определенные интересы. Какие? С него и следует начать. Я прошел к своей машине, делая вид, будто ничего не замечаю. Вероятно, он думал так же, если внаглую прицепился мне на хвост.
   Я сел в свой «мерседес» и неторопливо тронулся с места. Все правильно, «гольф» последовал за мной. Немного помотав его по узким улочкам старой Москвы, я припарковался у тихой подворотни, оставил машину и юркнул в темную арку. Во дворике оказался только один подъезд, и я зашел в него. У меня не было определенного плана, я еще не решил, как мне действовать, но в таких случаях все зависит от обстоятельств. Встав за дверью, я уже ничего не мог видеть, кроме первых ступеней и нижней площадки, где стоял лифт. Освещение казалось таким тусклым и слабым, что, кроме силуэта, ничего не разглядишь.
   Я чувствовал, как от волнения у меня подрагивают колени. Если мне предстоит встреча с убийцей, то моя судьба предрешена. Вряд ли меня можно считать серьезным соперником. Со мной не трудно справиться даже уличному пацану. Меня ужасала мысль, что я просто могу удариться головой и мне крышка. Не сдохну, но и доктор Розин уже не поможет. Глупость за глупостью — это все, что я делал. Но остановить себя не мог. Я не знаю, в чем причина, но шел напролом, не задумываясь.
   Видеть не видел, но слышал я хорошо. Кругом стояла гробовая тишина.
   Наконец с улицы послышались торопливые шаги. У подъезда человек остановился. Я затаил дыхание. Тишина. Осторожный гад!
   Через несколько секунд каблук стукнул о каменный порог. Вновь тишина.
   Второй шаг. Пауза. Третий шаг. Из-за двери появилась черная фигура. Человек сделал еще шаг и остановился у первой ступени. Глядя вверх, он прислушивался. Я стоял за его спиной в полутора метрах, и он мог услышать учащенный пульс моего сердца.
   Дальше я сам не понял, что произошло. В дело вступили инстинкты, я себя не контролировал.
   Я бросился в атаку, как бык на красный плащ. Здоровяк резко обернулся и напоролся челюстью на мой кулак. Не знаю, как все получилось, но удар вышел смачным. Что-то хрустнуло — то ли мои пальцы, то ли его челюсть. Мужика отбросило назад, и он распластался на ступенях.
   Я уже готовился к новой атаке, но поверженный противник не подавал признаков жизни.
   Выдержав паузу, я приблизился к нему и склонился, желая разглядеть его лицо. Мужчине под сорок, рот разбит, кровь перепачкала лицо и ворот белой рубашки. Он был без сознания. Внешность довольно неприметная, грубые черты лица, тяжелый подбородок и шрам у корней волос в верхней части лба.
   Я снял перчатку и осмотрел руку. Ничего, кроме содранной кожи. Пальцы действовали нормально. Немного опухла кисть. Вряд ли я сумел бы нанести этой рукой второй удар. Мне крупно повезло.
   Первым делом я обшарил карманы мужчины. Пистолет в наплечной кобуре, наручники, бумажник, ключи, фонарь, сигареты, зажигалка.
   Содержимое его портмоне многое объяснило. Водительские права, просроченное удостоверение капитана милиции, визитные карточки охранно-детективного бюро «Щит». Звали этого типа Рашид Ахмадулин. Тут же лежали разрешение на ношение оружия и пара сотен в рублях. Деньги, которые я видел впервые в своей новой жизни. Деловые визитки я у него конфисковал и сунул в свой карман, остальное сложил на место.
   Но что проку из того, что я узнал? Выяснил кто, но не понял почему?
   Горе-сыщик застонал и шевельнулся. Я включил фонарь и осветил его лицо.
   Пистолет на всякий случай я тоже направил ему на грудь. С таким быком мне не сладить. Помогла случайность.
   Сейчас я уже мог не беспокоиться о своей безопасности, только бы кто-нибудь из жильцов не вошел в подъезд или не спустился вниз. Я поймал себя на мысли, что не смог бы выстрелить, даже если бы он полез в драку. Придется изображать из себя крутого парня.
   Он приподнял голову и загородился рукой от бившего по глазам яркого луча света. Я сделал так, чтобы пистолет в моей руке был освещен. И он его увидел, а посему остался на месте.
   — Привет, Рашид. Надеюсь, мне представляться не надо?
   Я бросил на ступени его бумажник.
   — Все, что успел, я о тебе узнал, остальное расскажешь сам.
   — Верните оружие…
   И тут же после этих слов я услышал волчий вой, и он схватился рукой за челюсть.
   — Сам напоролся. Насчет оружия я подумаю, но сначала ответишь на мои вопросы. Начнешь капризничать, пистолет выстрелит. За мной не заржавеет, — я перегибал палку, разговаривая киношными фразами, но другого метода самозащиты придумать не успел. — Ты меня хорошо понял, Рашид?
   Он водил ладонью по челюсти, скулил и испуганно смотрел в мою сторону, это мне придавало уверенности в себе. Но будет все же лучше, если он не сможет видеть мою физиономию.
   — Ну и ударчик у вас.
   — Кто тебя нанимал?
   — Не знаю.
   — Плохо кончишь. Говорить надо правду. У меня палец дрожит на спусковом крючке.
   — Я правду говорю. Начальство, вероятно, знает. Прибыл курьер, принес аванс, ваш адрес и фотографию. Мой шеф приказал не спускать с вас глаз.
   Отчитываться каждый день в восемь утра. Где вы были, с кем встречались и так далее.
   — Цель?
   — Мне почем знать? Я пешка. Получил задание и вперед.
   — Давно следишь за мной?
   — С сегодняшнего дня.
   — Что тебе обо мне сказали кроме адреса и фотографии?
   — Вас зовут Максим Круглов. Вы больны, рассеянны, потеряли память. За вами надо наблюдать, чтобы вы не вляпались в неприятности.
   — Рассеян. Поэтому ты так бездарно следил за мной? Никогда не считай себя умней других.
   — Я это уже понял. Нарвался на профи.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Ловко вы меня обработали. А я не из худших.
   — Брось эту затею, а нанимателя пошли к черту, а то еще хуже будет.
   — А пистолет вернете? Оружие табельное, меня посадить могут за утерю.
   — Тебе проще признаться, что ты его потерял, чем потерпел фиаско. Ладно, дыши пока.
   Я вынул обойму, патрон из патронника и бросил бесполезную железку на лестницу.
   Хлопнув дверью подъезда, я ушел. Сидя в машине я несколько минут наблюдал за подворотней, но Рашид Ахмадулин так и не появился.
   Хвост отрублен, можно действовать по плану, а по плану я хотел навестить подругу моей жены, некую певичку Любку из варьете.
   Достав карту города, я нашел на ней ночной клуб «Бермуды».
   За вход в ночной клуб с меня содрали двести долларов. Оно того стоило. Тут находилось несколько залов. Игровой, где просаживали свои деньги азартные игроки, бар со стриптизом и что-то напоминавшее цирк. Круглая площадка по центру с подиумной дорожкой за кулисы, а вокруг столики, каждый ряд находился на ступень выше. Чем дальше от сцены, тем круче ты поднимался в гору.
   Вишневые скатерти на столах, свечи в стеклянных плафонах, хрустальные фужеры. Очень прилично. Я присел где-то посредине. Все ближайшие места к сцене были заняты, но меня это не очень беспокоило. Вазы с фруктами уже стояли на столах, и, когда появился официант, я попросил минеральной воды и кофе.
   Его недовольство на лице мне было понятно, но есть я не хотел, а пить мне нельзя. Уже научен горьким опытом. Цель моего визита была далека от развлечений, хотя, надо заметить, танцующие девушки в павлиньих перьях мне нравились и музыка показалась вполне пристойной.
   Минут пять я любовался представлением, после чего ко мне за столик подсела рыжая красавица. Я не возмущался и не гнал ее, ведь у каждого своя работа. Моя задача — проникнуть за кулисы и повидаться с Любой, фамилии которой я не знал.
   — Печень больная? — спросила соседка.
   Я глянул на нее. Лицо красивое, кожа нежная, глаза умные. Излишняя вульгарность мне показалась напускной. Если с нее скинуть все дешевые побрякушки, смыть косметику и причесать, она оказалась бы вполне милой. Но сейчас ей хотелось быть такой, какой она выглядела. У каждого свои прихоти.
   — При чем тут печень?
   — Газировку пьете. Не хотите меня угостить?
   — Минералкой?
   — Предпочитаю шампанское.
   — Закажите себе сами, что хотите, я оплачу.
   — Галантно.
   Она поскромничала и заказала только шампанское.
   Лучи прожекторов бегали по залу, то синие, то красные, то зеленые, и я не мог разглядеть цвет ее глаз, но они были темными.
   — Как вас зовут? — спросила она.
   Я на секунду задумался, после чего ответил:
   — Максим.
   — А меня Белла.
   — Красиво.
   — Моему парню не нравилось. Он называл меня Белкой.
   — Теперь не называет?
   — Он погиб.
   — Сожалею.
   Сцена вспыхнула ярким светом, и какой-то тип в пестром костюме объявил:
   — Гвоздь программы, несравненная Любовь Кольцова!
   Я устремил все свое внимание на площадку. По ковровой дорожке на арену вышла, как мне показалось, очень высокая молодая девица в черном обтягивающем стройную фигуру платье с красной розой в руках. Голос звучал восхитительно. Низкий, глубокий и сильный. Может быть, по мнению гостиничного сыщика, она и походила на черный шнурок, но таланта от этого у нее не убавилось. Она заслуживала куда большего, чем этот бар.
   — Вам нравится? — спросила Белла, о которой я успел забыть.
   — Восхитительно.
   — Талантливая баба. Только гиблая.
   Я посмотрел на свою соседку непонимающим взглядом. Она уловила его и пояснила.
   — Настоящая ее фамилия Овечкина. Пока была жива ее всесильная подружка, Любка сама собой распоряжалась, но как той не стало, ее тут же взяли в оборот. Теперь она себе не принадлежит. Этим борделем руководит очень влиятельный авторитет с депутатскими полномочиями.
   — Вы ее знаете?
   — Я тут всех знаю.
   — Можете оказать мне платную услугу? Я хотел бы поговорить с ней наедине минут десять.
   Белла усмехнулась.
   — Это может стоить вам жизни.
   — У меня деловой разговор. Я не собираюсь ее переманивать или перекупать.
   Это касается подруги певицы. Той самой, всемогущей.
   — Хорошо, я попробую. Мне ничего платить не надо, а вот ее охраннику, который сторожит ее как зеницу ока, придется отстегнуть долларов триста. Способны на такое?
   — Думаю, что да.
   — Хорошо. Я попытаюсь. А вы потом не забудьте вернуться за столик и расплатиться. Может быть, и у меня возникнет к вам какая-нибудь просьба. Но не столь щепетильная, конечно.
   Белла встала и ушла куда-то наверх, а я остался наслаждаться музыкой.
   Певица спела четыре песни. Ее забросали цветами, и она ушла. Мне показалось, что ее покачивает. Цветы собрали и унесли ей вслед.
   На сцену вновь выбежали красотки с павлиньими перьями. Стало слишком шумно. К тому же канкан после фильма «Мулен-Руж» с Жаном Габеном мне не понравился.
   — Все готово.
   Я услышал голос Беллы над своим ухом. От нее пахнуло мягким ароматом духов. Она стояла за моей спиной. Я встал, и мы оказались лицом к лицу. У меня кольнуло сердце. Я на секунду увидел ее глаза, и меня словно поразило молнией.
   Что это было, я так и не понял, но ничего похожего со мной не случалось.
   — Идемте, я провожу вас за кулисы. Там вас встретит Фрол, отдадите ему деньги, и он вас проводит. Он позаботится о том, чтобы вам не мешали.
   Она взяла меня под руку, и мы поднялись наверх, вместо того, чтобы спускаться вниз. Нас пропустили в какую-то дверь, и мы оказались на площадке, где возле лифта дежурили три амбала. Один из них подошел к нам.
   — Другого способа попасть за кулисы нет, — шепнула Белла.
   Здоровяк меня обыскал с ног до головы.
   — Это Фрол, — пояснила моя спутница. — Передайте ему то, о чем мы говорили, и следуйте его указаниям.
   Я отдал ему триста долларов, и мы вдвоем вошли в лифт. Белла исчезла.
   Лифт спустил нас в служебное помещение, где находился артистический буфет. Потом узкий коридор, устланный ковровой дорожкой, и двери по одной стороне. Дойдя до середины, он остановился, достал из кармана ключ, открыл замок и распахнул дверь.
   — Заходите.
   Я зашел. Дверь за мной закрылась, и щелкнул замок. Комнатка метров десять.
   Стены в плакатах, ширма, трюмо, разбросанные костюмы и она.
   Меня она даже не видела. В этот момент певица втягивала носом через трубочку белый порошок, ссыпанный горкой на лежавшем зеркале. Надо сказать, у нее это ловко получалось.
   Наконец она оторвалась от своего занятия и глянула в мою сторону. Взгляд ее был мутноватым.
   Реакция хозяйки артистической уборной меня немного удивила. Как может чувствовать себя птичка в клетке, под замком? Но не это ее беспокоило.
   Она вытянула руку и указала длинным, выкрашенным в фиолетовый цвет ногтем на стоявший на трюмо плеер с двумя крошечными колоночками.
   — Вот он! Я не могу без музыки, меня бесит тишина.
   — Извините, но я ничем вам помочь не могу. Ничего не смыслю в музыкальных центрах.
   — Тогда какого черта вам здесь надо? Вы же без цветов. И как вас пропустили?
   Ее зеленые глаза округлились и приобрели осмысленный вид.
   У меня в голове мелькнула любопытная идейка. Я достал из кармана визитную карточку горе-детектива Ахмадулина и протянул девушке.
   Она равнодушно скользнула по ней взглядом и бросила ее на пол.
   — Какое к черту бюро «Щит»?
   — Вы подруга покойной Кати Кислицкой, — начал я вкрадчивым тоном, — Я занимаюсь расследованием ее убийства. Есть люди, желающие знать правду о смерти вашей лучшей подружки. Они меня наняли.
   — Ах, вот оно что! — с крика она перешла на мелодичный перезвон. — А что же менты?
   — Они закрыли дело после смерти ее мужа. А то, что им удалось раскопать, меня не устраивает в корне. Полное отсутствие прямых улик.
   — Жаль.
   — Что жаль?
   — Что вы не можете починить мой плеер. Я сдыхаю от тоски и не выношу своего собственного голоса.
   — Напрасно. Вы очень талантливы. Сегодня трудно найти певиц с настоящим голосом.
   Мой комплимент не произвел на нее никакого впечатления. Она сама знала себе цену и уже наслушалась высокопарных слов.
   — Кажется, мы отвлеклись, — поправился я.
   — Ах да, менты! Они действительно ни на что не способны. Вы что же думаете, у вас получится лучше? Лучше, чем у этого голубоглазого майора?
   Впрочем, вы тоже голубоглазый. Может, у всех сыщиков голубые глаза? Тогда я за сыщиков!
   — Майору наплевать на истину. Ему нужен отчет, остальное его не волнует.
   Меня интересует правда, и никто меня во времени не ограничивает. Так значит вы знакомы с майором?
   — Ну, кончено же… Боже, этот отвратительный допрос… Его больше интересовало грязное белье, чем смерть Кати, — она скорчила кислую физиономию, потом глянула на меня. — Что вы стоите? Садитесь.
   — Благодарю, — я остался стоять на месте.
   — Хотите выпить?
   — Я не пью.
   — Мать честная! Колоссально! Сыщик с голубыми глазами да еще не пьет по утрам. Идеальный герой из криминального романа. Ну а как насчет женщин? — она хитро подмигнула мне. — Все они, конечно, падают при вашем появлении. А под плащом у вас короткоствольный автомат, пробивающий любую стену.
   — Эта сказка про майора, а не про меня. Я не ношу оружия. Что вы еще интересного о нем можете сказать?
   — Ничего. Отвратный тип. И вы мне тоже начинаете надоедать. Только еще большую тоску наводите своим нытьем. Ладно, садитесь. Мой следующий номер под занавес, и мне еще долго ждать, а собственная рожа в зеркале вызывает тошноту.
   Я все же присел на край стула у трюмо, а она забралась с ногами на кушетку и подмяла их под себя. Мне жаль было ее роскошное платье.
   — Ладно, сыщик, слушай, — она с легкостью перешла на ты, и тон ее стал заговорщицким. — Этого майора я увидела на следующее утро. Уже после того, как Катюшу зарезали. У ее номера стояли менты. Я-то еще ничего не знала. Не успела я и рта раскрыть, как меня впихнули внутрь. Там командовала какая-то баба. Клевая красотка, одета от Кардена, но хамло страшное. Она ввела меня в спальню, а там кровища, кошмар… Кто-то лежал на полу, накрытый простыней. «Вы ее знаете?» — спросила она. Вот сволочь? Я тут так и вырубилась. Потом меня обхаживали нашатырем. В жизни не забуду того ужаса. Катя так и стоит в моих глазах. — Она замолкла и стерла слезинки с глаз, размазав тушь по щеке. — Короче говоря, эта стерва оказалась следователем прокуратуры.
   — Задорина?
   — А черт ее знает. Кажется, так. Потом меня отвели в соседнюю комнату. Там и сидел майор. Он разговаривал с Тимуром. Узнав, кто я, он указал мне на стул и велел ждать. Я, находясь в шоке, подчинялась всему, как дрессированная мартышка. Тимур тоже был бледен, но он всегда умел держаться. Такого на кривой козе не объедешь.
   — Вы помните, о чем они разговаривали?
   — Конечно. Этот день мне засел в памяти до конца жизни и отдается эхом в тяжелых снах. Майор… Как его…
   — Лиходеев. Денис Лиходеев.
   — Да-да, Лиходеев. Именно так он мне потом и представился. Он спрашивал у Тима, где тот провел ночь. Тимур возмутился. Мол, не его собачье дело, где он проводит ночи. Тим в открытую презирал мента. Но и Лиходеев вел себя жестко, ему было наплевать на чувства Тима. Он тихо заметил, что Тим обязан отвечать на вопросы. Речь шла об убийстве. И он продолжал наседать на него. Когда Тимур в последний раз приходил к жене в гостиницу? Тим ему ответил, что вообще никогда здесь не был. Жена принципиально не ездила к нему в коттедж, а он не намерен бегать к жене в гостиничные номера, как к уличной шлюхе. Они встречались в московской квартире отца. И вообще он не собирается отвечать на его вопросы. Пусть вызывает к себе его адвоката и беседует с ним. Обложив майора как следует, Тим вышел, хлопнув дверью.
   — И они его не задержали?
   — Нет. Какой-то мент хотел его нагнать, но майор остановил его. «Оставь его, Астахов, — прикрикнул майор. — Никуда этот псих от нас не денется. Он прикован к своим миллионам. Мы возьмем его в любую минуту».
   — О чем он спрашивал вас?
   — О Кате. Когда я видела ее в последний раз? Ну я сказала, что заходила к ней в одиннадцать вечера. Катя была весела, и мы договорились утром сходить в бассейн. Я отработала ночь и заехала за ней, а тут такое творится.
   — Вы-то сами верите, что Катю убил ее муж?
   Она открыла рот, но ничего не сказала, будто напугалась. Потом серьезным, спокойным голосом, что совершенно не вязалось с ее темпераментом, произнесла:
   — Нет, не уверена.
   — Максим Круглов был ее любовником?
   Она бросила на меня колючий взгляд.
   — И ты туда же?
   — Я работаю, а не копаюсь в грязном белье. Мне уже многое известно. Я хочу знать все, чтобы установить истину. Сейчас уже не уместно заботиться о чести мертвой подруги.
   — Хваткий ты малый. Мне нравится твой подход.
   Любовь долго и внимательно смотрела на меня. Кажется, хмель выветрился из ее головы.
   — А при чем тут Макс?
   — Есть предположение, будто Тимур убил жену из-за ревности.
   — Тимур подонок, каких свет не видывал, но он не знал о их связи.
   — Уверены?
   — Конечно. Если бы знал, то в худшем случае бросил бы ее. Не такой он дурак, чтобы убивать жену из ревности. У него любовница жила в коттедже, поэтому Катя туда не ездила. За ним бабы табунами ходили.
   — Значит, Лиходеев ошибся? Его версия ничего не стоит?
   — Да при чем тут Лиходеев! Тимур унизил его и смешал с дерьмом. У мента взыграло самолюбие, и он решил его потопить и доказать всем, что ему любые орешки по зубам.
   — Вы и сами, Люба, отличный детектив. В ваших рассуждениях все логично.
   Этот комплимент ей понравился. Вероятно, он для нее непривычен. Ее разглядели с другой стороны. Ну а мне большего и не надо.
   — Почему вы не любите Тимура? У вас на него зуб и, тем не менее, вы его защищаете.
   — Подонок, я же сказала. Катьку он не убивая, а отца своего убил, чтобы завладеть капиталом.
   Такой оборот дела меня выбил из седла. Я растерялся.
   — Все очень просто. Когда они познакомились, он приволок Катю на юбилей отца. Там было столько народу, что арендовали два зала в «Президент-отеле». Он и не думал знакомить Катьку с отцом, но старик вдруг сам положил на нее глаз.
   Неожиданный оборот. Отец даже не понял, откуда она взялась. Тимур заметил это, а потом отвел Катю в сторону и спросил: «Хочешь стать миллионершей?» Девка обалдела. Он продолжил: "Старик дышит на ладан. Ты можешь стать его последней лебединой песней. Влюби его в себя, поваляйся с ним в койке, от тебя не убудет.
   Вряд ли он на что-нибудь способен. Если окрутишь старика, то я на тебе женюсь и ты станешь королевой!" Бедная дурочка, она всему поверила. Вы думаете, талантливой периферийной девчонке легко в Москве? Чтобы попасть в варьете, а не на панель, ей пришлось пропустить через себя кучу кобелей начиная с телохранителей босса клуба до него самого. А ведь она мечтала о большом балете.
   Нам, бабам, выжить не легко. А тут тебе предлагают трон королевы. Ну она и пошла на поводу у Тимура. Три месяца Катя окручивала старика. Тот по ней с ума сходил. Видел бы ты подарки, которые он ей дарил. Она даже жалела его. Добрый и открытый. Может быть, на старости лет все мужчины такими становятся. Короче говоря, Тимур подгадал подходящий момент и умотал на курорт с Катей. А оттуда прислал папаше телеграмму: «Привет, папочка! Я решил жениться. Мы с Катей идем под венец. Мы любим друг друга, и жить друг без друга не можем».
   Старика тут же хватил удар. Больше он не оправился. Когда он был на последнем издыхании, Тимур проводил медовый месяц с молодой женой на Канарских островах. Старик протянул недолго. И Катька страдала куда больше по усопшему, чем сынок. Вскоре она поняла, что стала всего лишь игрушкой в руках подонка. О какой же ревности может идти речь?
   История меня потрясла.
   — Так кто же, по-вашему, убил Катю?
   — Возможно, Максим. Утверждать тоже не берусь.
   Еще один снежный ком на голову. Я чувствовал себя полным идиотом.
   — Зачем же Максиму убивать жену друга, да еще свою любовницу?